Исторические изменения в грамматическом строе. Изменения в грамматическом строе русского литературного языка послепушкинской поры. Итак, нас ждет новая реформа русской грамматики

Наиболее устойчивая часть языка – грамматика – тоже, конечно, подвержена изменениям. И эти изменения могут иметь разный характер. Они могут касаться и всей грамматической системы в целом, как, например, в романских языках, где прежняя латинская система словоизменительной морфологии (склонение, спряжение) уступила место аналитическим формам выражения через служебные слова и порядок слов, или же отражаться на частных вопросах и лишь определенных грамматических категориях и формах, как, например, это было в течение XIV–XVII вв. в истории русского языка, когда перестроилась система глагольного словоизменения и вместо четырех славянских прошедших времен (имперфекта, перфекта, аориста и плюсквамперфекта) получилось одно прошедшее время (из бывшего перфекта), где вспомогательный глагол отпал, а бывшая присвязочная часть – старое краткое причастие прошедшего времени с суффиксом -л- – переосмыслилась как форма глагола прошедшего времени, откуда в современном русском языке необычное согласование этих форм (гремел, гремела, гремело, гремели) в роде и числе, но не в лице, что свойственно индоевропейскому глаголу.

Грамматический строй, как правило, в любом языке очень устойчив и подвергается изменениям под влиянием чужих языков только в очень редких случаях. Здесь возможны такие случаи.

Во-первых, переносится из одного языка в другой несвойственная данному языку грамматическая категория, например видовые различия глагола из русского языка"в коми язык, но оформляется это явление грамматическими средствами заимствовавшего языка; интересный случай наблюдается в осетинском языке, где в склонении материал аффиксов остается исконным – иранским, а парадигматическая модель – многопадежность, развитие падежей локативного (местного) значения и общий характер агглютинации – следует образцам кавказских языков 1 .

1 См.: Абаев В. И. О языковом субстрате // Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР. IX, 1956. С. 68.

Во-вторых, переносится из одного языка в другой словообразовательная модель, что часто именуют «заимствованием аффиксов», например суффиксов-изм-, -ист- в русский язык в словах: ленинизм, ленинист, отзовизм, отзовист и т. п. Дело здесь не в том, что мы заимствовали суффиксы-изм-, -ист-, а в том, что в русский язык внедрились модели слов на -изм- и -ист- с определенными грамматическими значениями, независимо от значения корня.

В-третьих, гораздо реже, почти как исключение, можно обнаружить в языках заимствование словоизменительных форм, т. е. тех случаев, когда выражение отношения (реляционное значение) перенимается из другого языка; как правило, этого не бывает, так как каждый язык выражает отношения по внутренним законам своей грамматики. Таково, например, усвоение одним из алеутских диалектов русских глагольных флексий для выражения определенных реляционных значений 1 .

1 См.: Меновщиков Г. А. К вопросу о проницаемости грамматического строя языка // Вопросы языкознания, 1964. № 5.

В процессе грамматического развития языка могут появляться и новые грамматические категории, например деепричастия в русском языке, происшедшие из причастий, переставших согласоваться со своими определяемыми и «застывших» в какой-либо одной, несогласуемой форме и тем самым изменивших свой грамматический облик. Таким образом, в пределах групп родственных языков в процессе их исторического развития могут возникать существенные расхождения, связанные с утратой тех или иных прежних категорий и возникновением новых. Это можно наблюдать даже среди близкородственных языков.

Так, судьба древнеславянских склонений и системы глагольных форм оказалась разной в современных славянских языках. Например, в русском языке имеется шесть падежей, но нет особой звательной формы, тогда как в болгарском языке склонение имен по падежам вообще утратилось, но звательная форма сохранилась (юнак – юначе, ратай – ратаю и т. п.).

В тех же языках, где падежная парадигма существует, имеются существенные расхождения благодаря действию различных внутренних законов развития каждого языка.

Между индоевропейскими языками в области падежной парадигмы существовали следующие отличия (не считая различий в звательной форме, которая не является падежом в грамматическом смысле). В санскрите было семь падежей, в старославянском – шесть, в латинском – пять, в греческом – четыре.

В близкородственных немецком и английском языках в результате их самостоятельного развития возникла совершенно различная судьба склонения: в немецком, получившем некоторые черты аналитизма и переложившем всю «тяжесть» склонения на артикль, все-таки осталось четыре падежа, а в английском, где и артикль не склоняется, склонение существительных вообще исчезло, осталась лишь возможность образования от имен, обозначающих живые существа, «архаической формы» «Old English genetive» («древнеанглийский родительный») с "s : man"s hand – «рука человека», horse"s head – «голова лошади», вместо более обычных: the hand of the man, the head of the horse.

Еще большие различия существуют в грамматике между неродственными языками. Если в арабском языке имеется всего лишь три падежа, то в финно-угорских их больше десятка 1 . По поводу количества падежей в языках Дагестана идут ожесточенные споры среди лингвистов, причем количество устанавливаемых падежей колеблется (по отдельным языкам) от трех до пятидесяти двух. Это связано с вопросом о служебных словах – послелогах, которые очень похожи по своему фонетическому облику и грамматическому оформлению на падежные флексии. Вопрос о различении подобных служебных слов и аффиксов очень важен для тюркских, финно-угорских и дагестанских языков, без чего вопрос о количестве падежей решить нельзя 2 . Независимо от тех или иных решений данного вопроса совершенно ясно, что разные языки крайне своеобразны по отношению к грамматическому строю и по парадигмам; это прямое следствие действия внутренних законов каждого языка и каждой группы родственных языков.

1 Например, в эстонском языке 15: номинатив, партитив, аккузатив, генитив, иллатив, инессив, элатив, аллатив, адессив, аблатив, абессив, комитатив, терминатив,транслатив и эссив.

2 См.: Б о к а р е в Е. А. О категории падежа // Вопросы языкознания, 1954. №1; а также: К у р и л о в и ч Е. Проблема классификации падежей // Очерки по лингвистике. М., 1962. С. 175 и сл.

В грамматических изменениях особое место занимают «изменения по аналогии» 1 , когда разошедшиеся благодаря фонетическим изменениям в своем звуковом оформлении морфемы «выравниваются», «унифицируются» в один общий вид «по аналогии», так, в истории русского языка прежде бывшее соотношение роука – роуц"6 заменилось на рука – руке по аналогии с коса – косе, цена – цене, дыра – дыре и т. п., на этом же основан и переход глаголов из одного класса в другой, например, у глаголов икать, полоскать, брызгать вместо форм ичу, полощу, брызжу стали появляться формы: икаю (в литературном языке – единственно возможное), полоскаю, брызгаю (сосуществующие наряду с прежде единственно возможными полощу, брызжу), здесь основанием аналогии послужили продуктивные глаголы I класса типа читать – читаю, кидать – кидаю и т. п.; эти явления еще шире распространены в детской речи (плакаю, скакаю вместо плачу, скачу), в просторечии (хочу, хотишь, хотит вместо хочешь, хочет) и т. п.

1 Об аналогии см. выше – гл. IV, § 48.

Подобное же явление наблюдается в истории немецкого глагола, где старые архаичные и непродуктивные формы «сильных глаголов» в просторечии по аналогии со «слабыми глаголами» спрягаются без внутренней флексии; например, в формах прошедшего времени: verlieren – «терять» – verlierte, а не verlor, springen – «прыгать» – springte, а не sprang, trinken – «пить» – trinkte, а не trank и т. п. по аналогии с lieben – «любить» – ich liebte, haben – «иметь» – ich hatte (из habte) и др.

Эту закономерность грамматического строя языков в эпоху Шлейхера, когда думали, что языковые изменения происходят по «законам природы», считали «ложной аналогией», нарушением законов и правил, но в 70-е гг. XIX в. младограмматики показали, что действие аналогии в языке – явление не только закономерное, но законоустраивающее, регулирующее и приводящее в более упорядоченный вид те явления в области грамматических парадигм, которые были нарушены действием фонетических законов 1 .

1 См.: Пауль Г. Принципы истории языка / Русский пер. М., 1960. Гл. V (Аналогия), а также: Де Соссюр Ф. Курс общей лингвистики / Русский пер. М., 1933. С. 155. (Новое изд.: Д е Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М., 1977.)

В литературном языке второй половины XIX - начала XX в. основные изменения происходили в плане активизации одних моделей и ограничения других, в плане устранения одного из типов одинаковых конструкций, в плане закрепления стилистических функций за рядом конструкций.

1. В области простого предложения произошли некоторые изменения в системе сказуемого Шведова Н.Ю. Изменения в системе простого предложения. - Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. М., 1964..

В первой половине XIX в. прекращается употребление многих форм связочных сказуемых, и в языке второй половины XIX в. употребляется лишь одна форма: связка есть и существительное в именительном падеже. Построения такого типа закрепляются за книжными текстами с логизированной речью. У И.С.Тургенева: Самолюбие, как деятельное стремление к совершенству, есть источник всего великого.

Широко распространяются конструкции с местоимением это, сочетанием местоимения это с глаголом-связкой был, сочетанием это есть в роли связочного слова. У Бунина: А побывать на Донце… - это была моя давнишняя мечта.

Сокращается употребление сказуемых с формой связки суть, уже во второй половине XIX в. свойственных лишь научной литературе и деловой речи, хотя такие конструкции продолжают употребляться в научных сочинениях на протяжении всего XIX в.

Уходят из употребления инфинитивные сказуемые со связкой есть, поэтому нормой для современного языка становится употребление бессвязочных конструкций.

Широко употребляются сказуемые со связочным глаголом значит(у В.Г. Короленко: Сказать слишком много--иногда значит не сказать ничего) и сочетанием это значит (у В.И. Писарева: …Не видеть в жизни ничего выше и обаятельнее взаимной любви… -- это значит не иметь понятия о настоящей жизни).

В конце ХVIII - начале ХIХ века в бессвязочном сказуемом происходит активизация творительного предикативного, вытесняющего собою именительный предикативный, однако во второй половине XIX в. употребление существительных в форме творительного падежа в составе сказуемого ограничивается. Основным для современном языка является разграничение значений этих конструкций: творительный падеж употребляется для обозначения временного пребывания кого-либо в определенном состоянии, положении. У М.Горького: Я снова посудником на пароходе. Именительный падеж употребляется для указания на постоянный признак. У А.Т. Твардовского: Но хоть земля - везде земля, а как-то по-другому чужие пахнут тополя и прелая солома.

Ограничиваются в употреблении в роли сказуемого краткие формы прилагательных при активизации полных форм. В поэтической речи до сих пор преобладают краткие прилагательные. У Е.Евтушенко: Она туманна, как осенней ночью Туманны Патриаршие пруды; мальчишка этот стар. Таким он рано стал.

Активируются безличные предложения с именительным падежом существительного в роли главного члена (Всем не мед - говорит он. - Не одним господам - И.А.Бунин), инфинитивные предложения с различными частицами (Хоть убежать, Вот бы поймать и т.п.).

2. Изменения произошла в системе осложненного предложения Ковтунова И.И. Изменения в системе осложненного предложения. - Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. М,1964..

Утрачиваются деепричастные обороты, совпадающие по значению с придаточными предложения, заменяясь придаточными предложениями.

Сокращается употребительность деепричастных оборотов с деепричастием будучи. У М.Ю.Лермонтова: Будучи эгоист в высшей степени, он однако слыл всегда добрым малым. Именная часть при сохранении такого оборота выражается формой творительного падежа.

Во второй половине XIX в. распространяются деепричастные обороты со сравнительным значением.

Причастные обороты с краткими формами причастий, относящимися к сказуемому, уходят из различных стилей литературного языка и языка художественной литературы, оставаясь достоянием поэтической речи. У И.А.Бунина: И, зноем истомлен, я на пути стою, - и пью лесных ветров живительную влагу.

В языке художественной литературы активизируется употребление обособленных прилагательных, полных и кратких, имеющих значение качественной дополнительной характеристики кого-, чего-либо.

Обособленные группы с прилагательными в краткой форме остаются достоянием поэтической речи.

3. Изменения произошли в системе сложноподчиненного предложения Поспелов Н.С. Основные направления в развитии структурных типов сложноподчиненного предложения в русском литературном языке XIX в., а также:Развитие предложений «одночленной» структуры. - Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. М..1964..

Во второй половине Х1Х века ряд синтетических конструкций сужает сферу употребления, другие конструкции совсем уходят из языка, более четкими становятся оттенки значений многих сложноподчиненных предложений, проявляется стремление к наиболее тесному объединению частей каждой конструкции, происходит укрепление подчинительной связи и усиление роли подчинительных союзов как средств выражения тех или иных отношений.

В определительных придаточных предложениях относительное местоимение занимает место, свойственное современному словорасположению, т.е. становится в начале придаточного предложения, если оно является подлежащим или членом предложения, зависящим от глагола, если же местоимение зависит от существительного, то оно становится после главного слова того словосочетания, в состав которого оно входит.

Начиная с Х1Х века получают распространение конструкции в соотносительными местоимениями такой - какой

А если даже ты придуман мной, такой,

Какого встретить мне хотелось,

Я не хочу встречать тебя зимой,

Чтоб выдумка моя не разлетелась.

Со второй половины Х1Х века укрепляется употребление определительных придаточных предложений с относительным местоимением что и указательным местоимением тот же в главном предложении.

Следовательно, к концу Х1Хвека начинают широко употребляться союзы если, когда, при условии, в случае, потому что, затем чтобы, ввиду того что, вследствие того что, в силу того что, благодаря тому что, в связи с тем что, вытесняя союзы ежели, коли, коль, кабы, буде, понеже, поелику.

4. Происходят изменения в системе словосочетаний: отдельные типы словосочетаний уходят из языка (наскучить жизнью), другие появляются в нем (дети с улицы, бутылка из-под вина, прогулка верхом, человек так себе, свободный от работы), многие конструкции заменяются новыми (учитель в красноречии - учитель красноречия, урок из географии - урок географии и т.п.) Белошапкова В.А., Золотова Г.А., Прокопович Н.Н., Филиппова В.М. изменения в системе словосочетаний - Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. М., 1964. .

Активизируется употребление словосочетаний с предлогами после, во время, в течение, в продолжение.

Сокращается свободное употребление словосочетаний, состоящих из существительных и прилагательных, обозначающих принадлежность предмета чему-либо (в Словаре 1847 года, например, как нормативные указаны сочетания: зонтичная рукоятка, сковородная рукоятка, халатный пояс, чашная ручка), заменившихся сочетаниями двух существительных.

Ряд беспредложных сочетаний существительных заменяется предложными сочетаниями (хлопоты отъезда - хлопоты об отъезде, друзья лицея - друзья по лицею). С другой стороны, некоторые предложные словосочетания вытесняют беспредложными (от сената предписание - предписание сената, ответ от друга - ответ друга).

5. В области морфологии существенных изменений не произошло. Можно констатировать лишь отдельные случаи исчезновения тех или иных форм (в дому, учители, зуб, пуд - родительный падеж множественного числа, виднеть, писомый и др.).

Произошел ряд изменений в системе глагола Авилова И.С., Ермакова О.П., Черкасова Е.Т., Шапиро А.Б. Глагол, наречие, предлоги и союзы. - Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. М., 1964.. Во второй половине XIX в. продолжается процесс упорядочения рядов видовой корреляции. Например, в ряду багрить и обагрять - обагрить, ничтожить и уничтожать - уничтожить и т.п. Один из глаголов несовершенного вида перестает употребляться, используясь лишь в поэтической речи и стилизованных прозаических произведениях.

Из употребления вышли многие приставочные глаголы несовершенного вида: согрешать, поспешать, потоплять, уступив место бесприставочным глаголам (грешить, спешить, топить).

Ряд глаголов с суффиксов -а- вытеснил из употребления глаголы с суффиксами -ива-, -ыва- (вверивать - вверять, испаривать - испарять, прилепливать - прилеплять), с другой стороны, многие глаголы с суффиксом -а- заменились глаголами с суффиксом -ива-, -ыва- (выловлять- вылавливать, отоплять- отапливать и т.п.).

Пополняется ряд приставочных глаголов: с приставками -от-,-вы-, раз-, под-.

Увеличивается количество глаголов, образованных от имен существительных с суффиксами -нич-, -ич- (паясничать, обезьянничать, скрытничать, фамильярничать), -ова- (секретарствовать, учительствовать), -ирова- (балансировать, контролировать, позировать, пропагандировать).

Сокращается употребление глаголов многократного вида (споривать- спорить, обедывал- обедать), форм прошедшего времени глаголов с суффиксом -ну- (проникнул, померкнул, воскреснул, избегнул).

Во второй половине Х1Х века пополняется категория наречий за счет образования от имен прилагательных с суффиксом -ическ- (мелодически, автоматически, математически), с приставкой -по и суффиксами -ому, -ему-, о-, -е- (по-местному, по-родственному, по-настоящему, материально, впечатляюще).

В системе имен существительных произошло немного изменений Земская Е.А., Плотникова-Робинсон В.А., Хохлачева В.Н. и Шапиро А.Б. Изменения в словообразовании и формах существительного и прилагательного.- Очерки по исторической грамматике русского литературного языка Х1х в. М., 1964.. Завершается процесс устранения дублетности, т.е. определяется род имен существительных, до сих пор употребляющихся то в одной, то в другой форме: овощ и овощь, облак и облако, ставня и ставень. Существительное облако имеет только форму среднего рода, форма облак возможна лишь в поэтической речи:

Смычок запел.

И облак душный над нами встал.

И соловьи приснились нам.

Ряд существительных начинают употребляться как в единственном так и во множественном числе: власт- власти, сфера- сферы.

Ветер взвихрил снега.

Закатился серп луны;

И медленно, пойдя меж пьяными,

Всегда без спутников, одна,

Дыша духами и туманами,

Она садится у окна.

(А.А.Блок)

Сокращается употребление форм на -у в родительном падеже у существительных мужского рода, колебание в употреблении форм имен существительных в предложном падеже, использование форм именительного падежа множественного числа существительных мужского рода на -ья (листы- листья)

В конце Х1Х века подготавливаются орфографическая реформа, осуществленная частично в 1918 году.

Таким образом, в литературном языке послепушкинской поры наиболее существенные изменения произошли в словарном составе. В грамматическом строе литературного языка этого периода больших изменений не произошло: дальнейшее развитие грамматических вариантных, дублетных форм закрепления за такими формами определенных стилистических функций.

Х1Х век- это век расцвета русской литературы. В 30-40 годы язык художественной литературы оказывает влияние на развитие публицистических стилей. В 60- 70 годы публицистические стили, испытавшие влияние научной прозы, воздействуют на язык художественной литературы. Возрастает роль писателя в процессе дальнейшего развития языка художественной литературы, ее взаимодействия с литературным языком и живой народной речью. Лермонтов, Гоголь и другие писатели Х1Х- ХХ веков развивают пушкинские традиции в отборе языковых средств из литературного языка и живой речи.

При анализе языка и стиля произведений Лермонтова, Гоголя и других писателей этого периода следует разграничивать их роль в истории русского литературного языка и в истории языка художественной литературы.

С середины Х1Х века формируются стили современного русского литературного языка. Важную роль в формировании публицистического стиля сыграли Белинский, Герцен, Чернышевский и Добролюбов. Формирование стилей научной прозы связано с именами Лобачевского, Тимирязева, Сеченова, Менделеева.

В конце Х1Х века в России появляются первые марксистские кружки, формируется терминология марксистского учения о законах развития экономической и общественно- политической жизни. Важную роль в формировании экономической, общественно-политической, философской терминологии, в создании современных научных, научно-популярных, публицистических стилей сыграли труды В.И.Ленина.

Изменения в грамматике

§ 296. В предыдущем разделе (§ 292–294) речь шла, в основном, об изменениях в системе словообразовательных морфем – суффиксов и префиксов, которые во многих языках используются в качестве важнейших словообразовательных средств. Не менее существенные изменения происходили и происходят в системе грамматических средств, прежде всего морфологических, в результате чего в процессе языкового развития коренным образом изменяется грамматический строй разных языков.

Принято считать, что грамматический строй языка представляет собой наиболее устойчивую часть его системы. Тем не менее он претерпевает значительные изменения на протяжении всего исторического развития. По словам Н. Ю. Шведовой, "грамматический строй языка является ист. категорией, он находится в состоянии постоянного движения и развития и подчинен общим законам развития языка".

В лингвистической литературе внимание обращается также на то, что исторические изменения в грамматическом строе "чрезвычайно разнообразны и протекают в разных языках разными путями, порой даже в противоположных направлениях". Очевидно, следует различать два основных направления в изменении грамматического строя языка (языков). Во-первых, в грамматике, так же как и в других областях языковой системы, по мере ее развития возникают, формируются те или иные грамматические средства, определенные грамматические категории или отдельные их граммемы. Во-вторых, в ходе языкового развития утрачиваются многие из существующих грамматических средств, грамматических категорий или граммем. Кроме того, в ряде случаев происходит изменение существующих элементов грамматического строя, замена одних грамматических явлений другими, новыми для данного языка явлениями.

Происходящие в разных языках грамматические изменения касаются как плана выражения тех или иных элементов языковой системы, так и плана их содержания. Эти изменения происходят в разных частях грамматического строя языка – морфологии и синтаксисе – и изучаются в исторической грамматике (в исторической морфологии и историческом синтаксисе).

Изменения в морфологии

§ 297. Формирование разных элементов грамматического строя языка, в том числе и морфологических, обычно начинается на ранних этапах его исторического развития. В области морфологии весьма показательны языковые изменения, связанные с формированием системы частей речи. Формирование частей речи как грамматической категории представляет собой длительный языковой процесс, который во многих языках продолжается до настоящего времени.

Известно, что до определенного периода языкового развития слова не различались по частям речи, одно и то же слово выражало разные грамматические ("частеречные") значения, выполняло разные синтаксические функции.

По утверждению А. А. Леонтьева, "...первое слово (слово-звук), имевшее... нерасчлененное значение и приложимое как к действию, так и к предмету, тоже было “чистой основой”, т.е. было морфологически нерасчлененным".

Сравним также следующие высказывания: "Имя существительное и имя прилагательное в индоевропейских и других языках различаются отнюдь не исконно. Этому различению предшествовал период существования нерасчлененного имени, способного обозначать смешанные значения предмета и качества. И современное деление слов на имена и глаголы также не исконно, ему предшествовало такое состояние языка, когда не было ни имени, ни глагола, а было единое слово, применявшееся для обозначения процесса и деятеля".

"Тюрго очень своеобразно представлял себе первые слова. Он считал, что ими были существительные и глаголы вместе, причем существительные выражались словами, а глаголы – сопровождавшими их жестами: “Несколько слов для обрисования вещей и несколько жестов, соответствовавших глаголам, – вот одни из первых глаголов”".

По предположению ученых, формирование системы частей речи начинается с противопоставления имен и глаголов. При этом первичной частью речи считается имя существительное.

"Имя существительное и глагол были, вероятно, древнейшими частями речи... Можно думать, что факт их расчленения связан в первую очередь не с особенностями значения, а с синтаксической функцией (подлежащее – сказуемое)".

"В языке долгое время не было других слов, кроме названий, данных чувственно воспринимаемым предметам, таких слов, как “дерево”, “плод”, “вода”, “огонь" и другие, произносить которые часто представлялся случай".

"Имена родились раньше глаголов; это доказывает нам то вечное свойство, что речь не имеет смысла, если она не начинается с имени, выраженного или умолчанного".

Примечание . Существует мнение, согласно которому формированию имени и глагола как отдельных частей речи предшествовало появление таких слов, как междометия, местоимения, артикль, частицы. Так, по предположению Дж. Вико, "первыми частями речи были междометия, затем местоимения, потом члены (артикли). Позднее стали образовываться частицы (к последним Вико в большинстве случаев относит предлоги). Затем только появляются имена".

На базе имен существительных в свое время формируются другие именные части речи, прежде всего имена прилагательные. Предполагается, что выделение прилагательных в особую часть речи предшествовало формированию глагола.

"Имя прилагательное в большинстве языков возникло из имени существительного, как показал еще замечательный русский лингвист А. А. Потебня. Представление о качестве выражалось сначала сочетанием двух существительных: не зеленая трава, а зелень-трава".

"По Кондильяку, первые слова – это имена существительные... Потом появились слова, выражающие качества предметов – прилагательные (сюда же Кондильяк относит почему-то и наречия). Затем возникают глаголы".

Примечание . Факт неразличения имен существительных и прилагательных отражается и в некоторых современных языках, например, в языке хауса (распространен в Северной Нигерии, Камеруне, Гане, Бенине, Того и других странах). В бирманском языке слова, соответствующие прилагательным и существительным других языков, объединяются с глаголом.

К относительно раннему периоду языкового развития относится обособление местоимений как самостоятельной части речи. В специальной литературе утверждается, что эта часть речи формируется после обособления имен существительных и на их основе. Предполагается, что личные местоимения возникают после неличных (указательных, притяжательных и др.), при этом вначале появляются местоимения 1-го и 2-го лица, затем – местоимения 3-го лица.

Сравним следующие суждения А. А. Леонтьева: "Личное местоимение третьего лица возникло, по-видимому, позже местоимений первого и второго лица... В большинстве языков его можно вывести или из указательного местоимения, или из существительного. Напротив, происхождение местоимений первого и второго лица, как правило, не может быть установлено; это указывает на их относительную древность.

Личные местоимения вообще тесно связаны с указательными и притяжательными и во многих языках совпадают по форме с последними".

Значительно позже среди имен в качестве особой части речи выделяются имена числительные. По мнению некоторых ученых, например, А. Е. Супруна, в индоевропейских языках эта часть речи выделяется в XVIII–XIX вв.

"В европ. грамматич. традиции Ч. (т.е. числительное. – В. Н. ), первоначально не выделявшееся как самостоят. часть речи, по мере появления подробных грамматич. описаний стало рассматриваться особо среди разносклоняемых имен, а с 18–19 вв. нередко выделяется как часть речи".

В истории русского языка имя числительное как часть речи начинает формироваться в общевосточнославянскую эпоху, т.е. в древнерусском языке, в XIII–XIV вв.

Давнюю историю развития имеют слова, называемые наречиями. Во многих языках мира наречие как часть речи начинает формироваться в глубокой древности. В качестве самостоятельной части речи наречие выделялось уже в античной грамматике.

В истории русского и других славянских языков формирование названной части речи начинается "еще в далекую дописьменную эпоху" и продолжается до настоящего времени. Этот класс слов постоянно пополняется в результате "их образования на базе других частей речи".

§ 298. Складывающаяся система частей речи в разных языках в процессе их исторического развития постоянно пополняется различными грамматическими (морфологическими) категориями, граммемами, новыми грамматическими формами.

В системе имен существительных формируются такие морфологические категории, как род, число, падеж, одушевленность – неодушевленность, определенность – неопределенность.

Одной из древнейших грамматических категорий имени существительного в индоевропейских языках является категория рода. Первоначально существовала двухродовая система, которая позже преобразовалась в трехродовую, т.е. стали различаться мужской, женский и средний род. Наиболее известны две концепции происхождения грамматической категории рода. По одной из них в основу формирования категории рода положено противопоставление предметов по одушевленности – неодушевленности, по другой концепции – противопоставление предметов по их активности – пассивности.

Сравним следующие суждения: "Общеиндоевропейский язык противопоставлял “одушевленный” род, допускавший различие падежа подлежащего (именительного) и падежа дополнения к глаголу (винительного) в единственном и во множественном числе, роду “неодушевленному” (среднему), никогда не допускавшему этого различия. Одушевленный род содержал два подрода: мужской род – для существ мужского пола или воспринимаемых как таковые и женский (имевший форму основы, производной от основы мужского рода) – для существ женского пола или воспринимаемых как таковые (например, земля, деревья и т.д.)".

"Грамматический род в языках мира возникал, вероятнее всего, в связи с активной или пассивной функцией обозначаемого предмета... Так, в праиндоевропейском языке все существительные, видимо, делились на две категории: к “одушевленному роду” принадлежали те, которые могли быть субьектом активного действия; к “неодушевленному" – те, которые были потенциальным объектом такого действия. Очень похожую систему двух родов мы находим в хеттском языке. Затем “одушевленный род” распался на мужской и женский, а “неодушевленный” превратился в средний".

Грамматическая категория числа в разных языках, в том числе и славянских, возникает с появлением форм множественного числа имен существительных. По предположению ученых, формирование этой категории связано с образованием существительных с собирательным значением.

"Категория числа имен существительных в большинстве языков возникла, по всей вероятности, из собирательных по значению слов типа немецкого Gebirge “горы”, русского дурачье, листва и т.д.".

Позже в ряде языков возникают особые формы двойственного числа, как, например, в славянских, балтийских, а в некоторых еще и тройственное, четвертное и др.

Категория падежа, по предположению ученых, относится к числу поздних морфологических явлений. Считается, что в большинстве языков формирование данной категории начинается с противопоставления именительного, винительного и родительного падежей. Основой для образования разных падежных форм могли служить различные грамматические конструкции.

"Падеж , по-видимому, – довольно позднее образование. То, что называется в современных языках падежом, может восходить к очень разным явлениям. Например, многие из так называемых падежных форм в финно- угорских и кавказских языках... – это наречие с пространственным или другим конкретным значением, слившееся с основой имени. Такую же гипотезу применительно к индоевропейским языкам выдвинул в свое время немецкий лингвист Ф. Шнехт (1888–1949). Самые древние надежи, возникновение которых обычно связано с синтаксисом, – это в большинстве языков именительный, винительный и родительный".

По-разному в языках мира формировались и другие грамматические категории имени существительного – категории определенности – неопределенности, одушевленности – неодушевленности. Категория определенности – неопределенности, например, в германских и романских языках возникает относительно рано в результате семантического преобразования указательного местоимения со значением "тот". Данное местоимение утрачивает свое прежнее лексическое значение и превращается в артикль, служащий показателем определенности существительного. Затем появляется также артикль со значением неопределенности.

Характерной особенностью качественных имен прилагательных (так же как и наречий, а в некоторых языках – еще и существительных, глаголов) является способность образовывать формы степеней сравнения. В разных языках (и у разных частей речи) эти формы образовывались в разное время и с помощью разных грамматических средств.

В некоторых индоевропейских языках (славянских, балтийских) в дописьменный период их развития на базе существующих кратких (именных, нечленных) форм прилагательных образовывались полные (местоименные, членные) формы. Они создавались путем присоединения к кратким формам указательного местоимения. Появление полных форм прилагательных в истории славянских языков объясняется утратой краткими формами синтаксической функции определения и способности изменяться по падежам. В балтийских языках (в частности, в литовском) до настоящего времени склоняются как полные, так и краткие формы прилагательных.

В системе глагола в процессе языкового развития формируются такие грамматические категории, как лицо, время, наклонение, вид и др. Установлено, что из трех лиц, которые различаются в большинстве языков, первоначально возникли 1-е и 2-е лицо, форма 3-го лица появилась позже. Предполагается, что личные формы глагола могли возникнуть из конструкций типа "название действия + + притяжательное местоимение" (например, "лов мой"), "название деятеля + личное местоимение" (например, "ловец я", "ты убийца") и др.

Формирование грамматической категории глагольного времени, по предположению ученых, начинается с противопоставления настоящего и прошедшего времен. Будущее время в подавляющем большинстве известных языков выделяется значительно позже. В разных языках оно формируется разными путями. Наиболее простой из них – "употребление форм настоящего времени в функции будущего". На основе первичных форм прошедшего и будущего времен глагола во многих языках развиваются формы так называемых "относительных" времен, таких, как прошедшее результативное (перфект), предпрошедшее (плюсквамперфект), предбудущее (лат. futurum exactum), будущее в прошедшем (лат. futurum praeteriti) и др.

В ряде языков одновременно с появлением грамматической категории глагольного времени формируется категория вида, начинают различаться известные в современных языках видовые формы. В славянских языках, в том числе и в русском, противопоставляются совершенный и несовершенный виды (перфектив и имиерфектив).

К глагольным грамматическим категориям раннего происхождения относится категория наклонения, которая в индоевропейских языках с давних времен была представлена такими граммемами, во многом сохранившимися до настоящего времени, как, например: индикатив (изьявительное наклонение), императив (повелительное), коньюнктив (сослагательное), оптатив (желательное) и некоторые другие.

В рамках глагольной парадигмы в разное время развиваются причастия, деепричастия, полупричастия, которые по своим формальным и семантическим признакам сближаются с другими частями речи или переходят в другие части речи – в прилагательные (причастные формы), в наречия (деепричастия) и т.д.

§ 299. В процессе языкового развития некоторые грамматические явления по гем или иным причинам становятся избыточными и прекращают свое существование. Чаще всего утрачиваются отдельные граммемы существующих грамматических категорий, а иногда исчезают определенные грамматические категории в целом.

Ярким примером грамматических изменений в системе именных частей речи служит преобразование сложившейся трехродовой системы в индоевропейских языках. Во многих языках индоевропейской семьи прежняя трехродовая система изменилась в двухродовую. В одних из таких языков (например, в балтийских, романских, в большинстве новоиндийских) утрачивается средний род, который объединяется с мужским, т.е. сохраняется мужской и женский род; в других (например, в некоторых германских – датском, шведском) мужской и женский род объединяются в общий, т.е. сохраняется общий и средний род. В ряде индоевропейских языков (в английском, некоторых иранских – персидском, таджикском) грамматическая категория рода утрачена полностью. В некоторых индоевропейских языках (в славянских, в немецком, исландском, греческом) древняя трехродовая система целиком сохранилась до настоящего времени.

Во многих индоевропейских языках в процессе их исторического развития были утрачены формы двойственного числа. Не сохранились они как таковые в большинстве славянских языков, в том числе во всех восточнославянских языках. Утрата двойственного числа в древнерусском языке отражается в письменных памятниках начиная с XIII в.; она выражается в том, что вместо прежних форм двойственного числа начинают употребляться соответствующие формы множественного числа. Сначала такая замена происходит в конструкциях, в которых отсутствует числительное два, а позже распространяется на словосочетания с данным числительным. Предполагается, что окончательная утрата двойственного числа в древнерусском языке произошла в XIV–XV вв.

Значительные упрощения претерпела система склонения индоевропейских языков. С течением времени постепенно сокращается количество падежей, причем результаты этого процесса в языках различны. Так, например, в санскрите было семь падежей, в латинском языке пять, в греческом, немецком их количество сократилось до четырех. В одном из древних иранских языков, авестийском, было восемь падежей, а в некоторых современных языках сохранилось всего три (в белуджском) или два (в курдском, талышском, ягнобском). Сокращается также количество типов склонения существительных. Так, в истории русского языка на протяжении относительно небольшого промежутка времени их количество сократилось почти вдвое: из пяти древних типов склонения сохранились три. В ряде индоевропейских языков склонение существительных полностью утрачено. Это произошло, например, в английском, французском, болгарском, персидском, таджикском языках.

Как уже отмечалось, в истории русского языка на определенном этапе его развития утрачивается склонение кратких прилагательных.

В некоторых индоевропейских языках, например в романских, утрачены формы степеней сравнения, употреблявшиеся в латинском языке.

В системе глагола существенным преобразованиям подверглась грамматическая категория времени. В большинстве индоевропейских языков заметно сократилось количество времен. В истории русского и других славянских языков, это сокращение произошло, главным образом, в связи с преобразованием системы прошедших времен. Вместо традиционно различавшихся ранее четырех прошедших времен (перфекта, имперфекта, плюсквамперфекта и аориста) сохранилось одно, формы которого образовались на базе бывшего перфекта в результате отпадения вспомогательного глагола. Разные будущие времена гоже объединились в одном.

Известные упрощения произошли в системе индосвра- пейских наклонений. Так, например, в латинском языке не сохранились формы оптатива (желательного наклонения); они совпали с формами коньюнктива (сослагательного наклонения). Отсутствует данное наклонение также во многих современных индоевропейских языках, например, в современном русском и других славянских языках, в современном литовском литературном языке и др.

В большинстве индоевропейских языков утрачена глагольная форма супина, который в ряде источников рассматривается как отглагольное существительное. В языках, которым была свойственна данная форма, она чаще всего заменялась инфинитивом. В древнерусском языке, например, "уже в XI в. супин стал смешиваться с инфинитивом и вышел из употребления". Так же складывалась судьба супина в народной латыни. К настоящему времени супин полностью утрачен во всех восточнославянских и западнославянских языках, кроме чешского, сохранившего изолированные следы данной формы. Утрачен он и в современных романских языках. Из южнославянских языков данную форму сохранили нижнелужицкий и словенский.

§ 300. Изменение языков проявляется не только в том, что постоянно образуются новые элементы и утрачиваются некоторые из существующих, но и в том, что одни явления по тем или иным причинам заменяются другими, новыми для данных языков явлениями.

Ярким примером подобного рода изменений служит замена употребляющихся в разных языках грамматических морфем другими морфемами с тем же значением. Многие из таких изменений связаны с происходившими фонетическими преобразованиями. По этой причине в истории русского языка, например, окончание дательного падежа единственного числа существительных женского рода было заменено окончанием -е (ср.: вод"к → воде, гор"к → горе), окончание первого лица единственного числа настоящего времени глагола -ж – окончанием -у (ср. бери, → беру, несж → несу) и т.д. Некоторые из подобных изменений происходили в связи с действием закона аналогии, например, окончание родительного падежа множественного числа существительных мужского рода -ь (в словах типа кон-ь, цар-ь и т.п.) под воздействием аналогичных форм женского рода (типа кост-ей, ноч-ей, огн-ей) было заменено окончанием -ей и т.д.

В ходе исторического развития языков нередко заменяются не только отдельные грамматические морфемы, но и характер грамматических средств в целом, способы образования грамматических форм, выражения грамматических значений. Так, в немецком, французском и некоторых других индоевропейских языках флексийные средства выражения грамматического рода имен существительных в свое время были заменены артиклем (ср. немецкие der Mensch – "человек", die Frau – "женщина", das Buck – "книга"). Во многих языках простые (синтетические) формы разных прошедших и будущих времен глагола были заменены сложными (аналитическими) формами, которые образуются с помощью вспомогательных глаголов (ср., например, формы будущего времени от глаголов несовершенного вида в русском языке, формы некоторых прошедших и будущих времен в немецком и других индоевропейских языках). И наоборот, сложные временные формы могут заменяться простыми (ср., например, образование форм прошедшего времени из форм перфекта в истории русского языка).

Существенные изменения рассматриваемого характера происходят в системе частей речи. В процессе исторического развития языков многие слова или словоформы "переходят" из одной части речи в другую, т.е. изменяется их "частеречный" статус. По утверждению лингвистов, этот процесс так или иначе затрагивает все части речи. Особенно широко распространено превращение имен прилагательных в существительные (субстантивация прилагательных) и причастий в прилагательные и существительные (адьективация и субстантивация причастий). Исконно русские причастные формы с суффиксами -ач-(-яч-) и -уч-(-юч-) типа лежачий, сидячий, пахучий, вонючий полностью перешли в разряд имен прилагательных.

Возможны также грамматические изменения более широкого масштаба; они могут затрагивать всю грамматическую систему языка или определенной группы языков. В качестве примера можно привести изменение латинской системы склонения и спряжения в разных романских языках.

"Наиболее устойчивая часть языка – грамматика – тоже, конечно, подвержена изменениям. И эти изменения могут иметь разный характер. Они могут касаться и всей грамматической системы в целом, как, например, в романских языках, где прежняя латинская система словоизменительной морфологии (склонение, спряжение) уступила место аналитическим формам выражения через служебные слова и порядок слов...".

Набор и состав грамматических категорий в каждом языке изменяются исторически. Грамматические категории формируются в процессе граммати-кализации , то есть превращения лексических единиц в грамматические. Само-стоятельная лексическая единица постепенно становится грамматическим пока-зателем – аффиксом или служебным словом. Так, например, определенный ар-тикль во многих языках возник из указательного местоимения: le, la во фран-цузском из латинских ille, illa – ‘тот’, ‘та’; неопределенный артикль часто про-исходит от слова «один» - как французские un, une ; немецкое ein ; английское a прежде значило ‘one’. Впоследствии местоимение стало грамматическим пока-зателем, то есть его употребление стало обязательным : употребление сущест-вительного без артикля уже не допускалось. Таким образом, свободное сочета-ние существительного с указательным или неопределенным местоимением превратилось в существительное с грамматическим показателем. Другой пример грамматикализации: в английском языке прежде свобод-ное сочетание глаголов shall (должен) и will (хотеть) с инфинитивом стало ана-литической формой будущего времени; самостоятельный глагол, утратив свое лексическое значение, стал грамматическим показателем. Аналогичный про-цесс происходит в настоящее время во французском языке с глаголами aller и venir в формах futur proche и passé immédiat, статус которых – устойчивое соче-тание или форма времени – является спорным (вообще же глаголы со значени-ем «идти», как и глаголы со значениями ‘быть’ и ‘иметь’, часто подвергаются грамматикализации в разных языках). Грамматикализация – это постепенно разворачивающийся процесс, занимающий достаточно длительные периоды, активно идущий и в живых современных языках, и мы можем наблюдать его промежуточные стадии. Грамматикализация сопровождается утратой семантической сложности , прагматической значимости, синтаксической свободы соответствую-щих единиц, а часто и фонетической редукцией. Это выражается, в частности, в том, что значения will, aller, venir как вспомогательных глаголов беднее, нежели значения соответствующих полнозначных глаголов (‘хотеть’, ‘идти’, ‘прихо-дить’): вспомогательный глагол уже не называет никакого действия или со-стояния, а только указывает на время действия. Вторая особенность заключает-ся в том, что грамматические значения имеют меньшую коммуникативную зна-чимость в высказывании; грамматические показатели меньше выделяют соот-ветствующие значения, нежели отдельные слова с тем же значением. Так, ука-зательные местоимения по сравнению с определенным артиклем в большей степени акцентируют значение определенности. Числительное «один» больше подчеркивает единичность, нежели форма единственного числа (ср. Он выпил стакан молока – Он выпил один стакан молока). Грамматическая информация, как правило, является попутной, а не основной, на грамматические показатели редко падает логическое ударение. Утрата синтаксической свободы нагляднее всего проявляется в том случае, когда прежде отдельное слово становится аффиксом. Так, формы француз-ского будущего времени futur simple образовались в результате присоединения глагола avoir, который слился с предыдущим словом и стал флексией: je parler–ai , tu parler-as , и в этом качестве показатель не может занимать иное место в предложении, переставляться, не может быть отделен от другой части формы (бывшего инфинитива) другим словом и т.д. Фонетическая редукция граммати-ческого показателя наглядна в примере с французским определенным артик-лем:ille – le, illa – la. Естественно, в истории различных языков происходит и обратный про-цесс – разрушение существующих грамматических категорий или отдельных грамматических значений. Деграмматикализация выражается в утрате регулярности в употреблении грамматических форм с их последующим отмиранием. Часто они вытесняются другими формами, и уход одних значений нередко связан с расширением других; таким образом, перестраивается вся система. Так, утрата звательного падежа в русском языке сопровождалась расширением функций именительно-го, утрата двойственного числа – расширением значения множественногоОтмиранию грамматической категории может способствовать ее чисто формальный характер, отсутствие семантической мотивировки (о чем говори-лось в предыдущем разделе). Не случайно разрушение родовых систем обычно начинается с отмирания семантически немотивированного среднего рода, как это произошло в романских языках. При разрушении грамматической категории отдельные формы могут со-храняться и продолжать свое существование в языке уже не как грамматиче-ские формы, а как самостоятельные лексические единицы – происходит лексикализация. Так, например, междометные глаголы в русском языке (прыг, хвать и тому подобные) исторически являются формой аориста (от прыгать, хватать ), но после утраты аориста стали восприниматься как особая группа глаголов и уже в этом качестве продолжает пополняться.

ЧАСТИ РЕЧИ - классы слов языка, выделяемые на основании общности нх синтаксических, морфологических и семантических свойств. Различаются знаменательные Ч. р. (существительное, глагол, прилагательное, наречие) и служебные (союз, предлог, частицы, артикль и др.). К знаменательным Ч. р. традиционно относят также числительные и местоимения. Иерархия признаков, лежащих в основе выделения Ч. р., по-разиому понимается в разных лингвистич. школах. Традиционно на первый план выдвигались морфологич. признаки, что обусловлено ориентацией европ. яз-знаиия на флективные и агглютинативные языки. Расширение типологич. перспективы привело к осознанию неуинверсального характера морфологич. признаков. При типологич. анализе универсальное определение Ч. р. основывается на синтаксич. характеристиках, тогда как морфологич. параметры выступают в качестве дополнительных, значимых для флективных и агглютинативных языков. В качестве дополнительных выступают и семантич. свойства, существенные прежде всего для идентификации Ч. р. в разных языках. При типологич. анализе к одной Ч. р. относят слова, способные стоять в предложении в одинаковых синтаксич. позициях или выполнять одинаковые синтаксич. функции. Напр., одним из признаков, различающих существительное и глагол в рус. яз., является возможность быть главным членом атрибутивной конструкции с прилагательным («быстрый шаг» при невозможности «быстрый шагать»). При этом важен не только набор синтаксич. функций, но и степень характерности каждой из функций для данной Ч. р. Эти функции распадаются на первичные и вторичные (связанные с определ. морфологич. и синтаксич. ограничениями). Так, в рус. яз. и существительное, и глагол могут выступать как в функции подлежащего («Человек любит», «Курить - здоровью вредить»), так и в функции сказуемого («Иванов - учитель», «дерево горит»), однако для глаголов функция сказуемого первична, а функция подлежащего вторична, для существительного же функция подлежащего первична, а сказуемого - вторична, что и выражается в ряде ограничений, налагаемых на употребление существительного и глагола во вторичных функциях. В типологич. перспективе оказывается сомнительной правильность выделения в качестве отд. Ч. р. местоимений и числительных (для большинства языков), т. к. принципы выделения этих классов отличаются от принципов выделения других Ч. р. Слова этих классов обычно разнородны по своим синтаксич. функциям и примыкают с этой точки зрения к разл. классам слов (см. Местоимение, Числительное). Поэтому их часто рассматривают как подклассы внутри др. Ч. р. (ср. существительные-числительные «три >, «четыре», прилагательные-числительные «первый», «второй»). Хотя синтаксич. признаки выделения Ч. р. типологически универсальны, а морфологич. признаки таковыми не являются, именно морфологич. признаки, имеющие явное (эксплицитное) выражение, могут быть определяющими для языкового сознания носителей флективных и агглютинирующих языков.Для глагола устанавливается общее значение действия или состояния, для прилагательного - каче- ства, для наречия - признака действия или качества. Семантич. признаки лежат в основе типологич. идентификации Ч. р. в разных языках. Так, мы можем говорить, что существительное имеется и в рус, и во Вьетнам, языках потому, что в иих выделяется (по разным синтаксич. признакам) класс слов, содержащий наименования предметов. Состав Ч. р. в разных языках различен. Различия касаются как самого состава, так и объема отд. Ч. р. Так, в рус, франц., лат. языках выделяются существительное, прилагательное, глагол, наречие. В ряде языков Сев. Америки и Африки наречия и прилагательные не различаются. В кит. яз. различаются имя, предикатив (глагол, прилагательное), наречие. В нек-рых языках вычленяются только имя и глагол (напр., в индейском языке йума). Наиболее постоянным в языках является противопоставление имени и глагола. Ломоносов в «Российской грамматике» выделил 8 Ч. р.: имя (собственно имя, прилагательное и числительное), местоимение, глагол, причастие, наречие, предлог, союз, междометие. Смот-рицкий и Ломоносов пользовались термином «части слова»; в 19 в. его сменил термин «части речи».Проблема, касающаяся сущности Ч. р. и принципов их выделения в разл. языках мира,-одна из наиболее дискуссионных проблем общего яз-знания. На протяжении 19 в. к этой проблеме обращались А. X. Востоков, Г. П. Павский, К. С. Аксаков, Ф. И. Буслаев и др. В кон. 19 в. А. А. Потебня и Ф.Ф. Фортунатов выдвинули разные принципы классификации Ч. р. Потебня на первое Mecto поставил семантику Ч. р., указав также и на их синтаксич. роль. Фортунатов построил классификацию Ч. р. на последовательном проведении морфологич. припципа, назвав классы слов (Ч. р.) формальными классами. Дальнейшие классификации Ч. р. в рус. яз-знании строились на совмещении принципов, предложенных Потебней и Фортунато- вым. По мнению Щербы, к-рый первостепенное значение придавал семантич. признаку, основанием для классификации Ч. р. являются общие для всех языков мира категории: предметность, действие, качество. Многоступенчатую классификацию Ч. р. для рус. яз. предложил В. В. Виноградов, относя к Ч. р. ие все слова, а лишь те, к-рые являются членами предложения. Наряду с системой Ч. р. Виноградов выделил систему частиц речи (частицы, частицы-связки, предлоги и союзы) и образующие особые структур-но-семантич. разряды слов модальные слова и междометия. с точки зрения языковых универсалий Ч. р. определяются как функционально-семантич. классы слов. Др. лингвисты считают, что Ч. р.- это логич. разряды слов и поэтому решающее значение при выделении Ч. р. имеют их морфологич. признаки. Ч. р. рассматриваются как лекси-ко-грамматич. разряды слов, к-рые отличаются друг от друга не только рядом грамматич. черт (морфологически - изменяемостью и неизменяемостью, способом изменения, парадигматикой; синтаксически - способами связи с др. словами н сиитаксич. функцией), но и лексически. Эта точка зрения является наиболее принятой в совр. сов. яз-знании. Существуют разл. точки зрения по поводу того, являются ли категориальные значения Ч. р. изначальными или оии возникли под влиянием синтаксиса. В сов. лингвистике высказывалось мнение, что Ч. р.- это морфологизиров. члены предложения (Мещанинов, Дегтярев). Функционально-семантич. разряды слов не обладают мобильностью. В этом смысле каждый язык имеет «секторную» структуру, т. е. каждый элемент языка имеет собств. строго очерченную и строго определ. сферу действия, несмотря иа случаи тождественности по форме с к.-л. др. элементом языка, выступающим в др. функции.

Развитие грамматического строя английского языка

2. Система слабых глаголов

3. Претерито-презентные глаголы

4. Неправильные и супплетивные глаголы

5. Становление аналитических форм глагола

6. Развитие синтаксического строя английского языка

Список использованных источников

1. Эволюция сильных глаголов в английском языке

Система древнеанглийского глагола имела:

Функцию будущего времени выполняло настоящее время с определенными наречиями будущего времени. В конце древнего периода стала появляться особая форма будущего времени и другие сложные (аналитические) формы времени.

5) три неличных (именных формы): инфинитив, причастие I, причастие II;

6) древнеанглийские глаголы имели 4 основные формы – инфинитив; ед.ч. пр. вр.; мн.ч. пр. вр.; причастие II.

Кроме того, глаголы делились на две группы (по признаку образования форм прошедшего времени и причастия II) – сильные с чередованием корневого гласного и слабые (с суффиксацией), т.е. с прибавлением к основе глагола дентального суффикса -d, -t. Помимо этих двух групп, существовала небольшая группа т. наз. претерито-презентных глаголов (с чертами как сильных, так и слабых глаголов) и несколько неправильных глаголов (anomalous verbs). Сильные глаголы более древние, чем глаголы с суффиксацией. В др.-англ. таких глаголов было около 300, это были слова коренного происхождения, восходящие к общеиндоевропейскому языку-основе. Этим объясняется их высокая частотность. Например:

OE etan Lat edo рус. есть

OE sittan Lat sedeo рус. сидеть

OE beran Lat fero рус. брать

Примеры глаголов, восходящих к общегерманскому языку-основе:

OE drīfan двн. trivan ди. drifa

OE helpan двн. helfan ди. hjalpa

OE rīdan двн. ritan ди. riþa

По своему морфологическому характеру сильные глаголы представляют собой систему, плохо приспособленную к количественному росту, т.к. всякий глагол обязательно должен по составу своего корня входить в один из семи классов, на которые делились в древности все эти глаголы. Дальнейшая история сильных глаголов, представляющая собой распадение этой системы и замену ее системой глаголов с суффиксацией, подтверждает архаичный характер этой системы.

Итак, сильные глаголы образовывали свои основные формы с помощью чередования гласного корня, которое получило название аблаут (gradation). Аблаут распространен во всех индоевропейских языках, но только в германских языках он используется как регулярное морфологическое средство, с помощью которого образуются основные формы глагола.

Чередование по аблауту имело три ступени. В индоевропейских языках (кроме германских) представлен качественный и количественный аблаут. И-е аблаут – чередование гласных е – о – нуль гласного (везу – воз, беру – сбор, брал, гоню – гнал). В языках, где существует чередование гласных по количеству, возможно чередование долгого и краткого гласного: Lat. legō – lēgi (e – e:), fodiō – fōdi (o – o:). В германских языках аблаут имел следующий вид i/е – а - нуль гласного: rīdan – rād – ridon – riden. Это чередование лежит в основе первых пяти классов сильных глаголов.

Следует отметить, что первые пять классов различаются не формой аблаута, а типом осложнителя, т.е. добавочного гласного, или согласного, следующего за гласным аблаута. Гласный осложнителя, комбинируясь с гласным аблаута, создает долгий гласный или дифтонг. Однако, в древнеанглийских глаголах ни гласный аблаута, ни осложнитель не встречаются в чистом виде, т.к. они затемнены более поздними фонетическими изменениями. Классы глаголов и типичные для них чередования выделяются на основании сравнения с другими языками, особенно с готским.

Хотя для образования форм сильных глаголов использовались три ступени аблаута, основных форм у др.-англ. глагола (как и у готского) было четыре – инфинитив, прош. время ед. ч., прош. время мн. ч., причастие II. Соотношение основных форм глагола и ступеней аблаута следующее: 1-я ступень аблаута соответствует 1-й основной форме глагола – инфинитиву, 2-я ступень – 2-й основной форме – форме прош. времени ед. ч., 3-я ступень – 3-й и 4-й основным формам глагола – форме прош. времени мн. ч. и форме причастия II. Таким образом, суть чередования гласных состоит в том, что в основе инфинитива, причастия I, наст. времени и повелительного наклонения глаголы с 1 по 5 классы имеют гласный е или i (в зависимости от следующего за ним звука). В основе ед. ч. прош. времени лежит гласный а. В основах мн. ч. прош. времени и причастия II гласный отсутствовал или чередование было равно нулю. В основе мн. ч. прош. времени в 4 и 5 классах появлялся долгий гласный переднего ряда нижнего подъема.

Кроме аблаута, в первых пяти классах сильных глаголов регулярно происходит общегерманское преломление (напр., в формах coren, holpen, boren) и озвончение по закону Вернера (ceosan - curon -coren).

Cильные глаголы шестого класса в древнегерманских языках, в том числе и в древнеанглийском, образовывались на основе индоевропейского количественного аблаута о – ō. Однако в германских языках это чередование отразилось как качественно-количественное а – ō: faran – fōr – fōron – faren (to travel).

Седьмой класс образовывался не по аблауту, а с помощью редупликации, т.е. путем удвоения первого согласного корня, с помощью которого создаются формы прош. времени глаголов седьмого класса. Однако, в древнеанглийском редупликация представлена в остаточном виде и с трудом прослеживается.

Сильные глаголы седьмого класса не имеют основного типа, а представлены равноправно различными вариантами (напр.: hātan – heht – hehton – hāten; rædan – reord – reordon – ræden; lætan - - læten, lēt).

В среднеанглийский период многие сильные глаголы переходят в слабые. Сильные глаголы сохраняют шесть классов по способу формообразования, однако, их основные формы подвергаются значительным фонетическим и орфографическим изменениям. Седьмой класс в ср.-англ. языке окончательно распадается: большинство глаголов переходит в слабые, оставшиеся глаголы в результате существенных фонетических изменений теряют свой основной принцип формообразования и потому не образуют единой группы.

В течение ранненовоанглийского периода происходит существенная перестройка морфологической структуры сильного глагола: вместо четырех основных форм сильные глаголы сохраняют лишь три. Это изменение коснулось всех сильных глаголов, но происходило по-разному следующими путями:

а) выравнивание огласовки прошедшего времени по гласному ед. числа

ME risen – rōs – risen - risen

MnE rise – rose – risen

b) выравнивание огласовки прошедшего времени по гласному мн. числа

ME binden – bōnd – bounden – bounden

MnE bind – bound – bound

c) выравнивание огласовки прошедшего времени по гласному причастия II:

ME stēlen – stal – stēlen – stolen

MnE steal – stole – stolen

d) выравнивание по индивидуальным типам:

ME spēken – spak – spēken – spēken

MnE speak – spore – spoken

Переход сильных глаголов от четырехосновной к трехосновной системе можно представить в виде следующей схемы:

ME writen – wrot – writen – writen

MnE write – wrote – written

ME finden – fand – founden – founden

MnE find – found – found

В связи с этим создается предпосылка для перестройки принципа деления глаголов на морфологические типы. На смену бывшему противопоставлению сильных и слабых глаголов приходит противопоставление по принципу формообразования: глаголы, образующие свои формы по определенной модели, по определенному стандарту и глаголы, основные формы которых не поддаются стандартному формообразованию. Таким образом, к началу современного периода (18 в.) начинают делить глаголы на правильные Standard Verbs) и неправильные (Non-Standard Verbs). В современном английском языке группа неправильных глаголов включает в себя все бывшие сильные глаголы и все слабые глаголы, у которых формы прошедшего времени и причастия второго образуются нестандартным путем (sleep – slepte; tell – told, etc.).