Клайв льюис просто христианство краткое содержание. Православное просто христианство

Позже он перешел в Ростов, где начал подвиг юродства. Носил вериги в виде тяжелых железных крестов и на голове большой железный колпак, за что прозван был «Иоанн – Большой колпак». Также он носил на пальцах тесные железные кольца. Питался святой подвижник хлебом и водой один раз в день. Часто бывало так, что блаженный Иоанн выходил на улицу, на народ, полагал на землю колпак и, стоя на нем, подолгу смотрел на солнце и молился. Прохожие смеялись над ним и оскорбляли его, но святой с кротостью и терпением переносил насмешки.

Около 1580 г. посетил блаженного Иринарха, затворника Ростовского (1616 г.; память 13/26 января) и предсказал ему нашествие поляков и их поражение: «Даст тебе Бог поучать людей от востока до запада, наполнять землю учениками, отводить людей от пьянства. За беззаконное же пьянство и разврат Господь Бог нашлет на Русскую землю иноплеменных... Но их Святая Троица Своею силою прогонит».

В Москве он жил на улице, без крыши, полуодетый зимой и летом. Носил длинные волосы. Посты его были суровы и молитва непрестанна. Он был в дружбе с разными подвижниками. Его поведение было вызовом мирскому самодовольству, поступки и порой загадочные слова намекали на скрытую повседневную жизнь. Блаженный Иоанн часто обращался с откровенным или обличительным словом к сильным мира сего, его знали даже и цари, терпя от него то, что не вынесли бы от другого. Даже самому царю Борису Годунову часто говорил слова: «Умная голова, разбирай Божьи дела. Бог долго ждет, да больно бьет».
В Москве ходил босой и почти нагой даже в самые лютые морозы, предсказывал большие беды России, смутное время и нашествие поляков, говоря, что «в Москве будет много видимых и невидимых бесов».

Однажды блаженный Иоанн пришел в Калугу. В течение целого дня он бегал по улицам и кричал: «Железные ворота, железные ворота!» Горожане поняли, что это предупреждение, и снесли все свое имущество в амбары с железными воротами. На другой день вспыхнул пожар. Весь город сгорел, но никто разорен не был.
Перед смертью святой Иоанн указал себе могилу у храма Покрова на Рву, впоследствии названного собором Василия Блаженного. Готовя себя к погребению, он снял вериги и трижды облился водой.

Перед самой смертью († 1589) у блаженного открылся дар исцелений. Так, однажды на пути из храма исцелил не владевшего ногой человека: блаженный как бы нечаянно наступил на ногу, и она стала здорова.
Святой заповедал совершить погребение не ранее третьего дня. Затем он лег на лавку, просил у всех прощение и завещал отнести свое тело к гробу бла¬женного Василия в Покровский храм. С этими словами блаженный Иоанн мирно преставился к Богу 3 июля 1589 (1590) года. Во время его погребения исцелился человек, двадцать лет страдавший глазной болезнью.

О подвигах его знали многие современники. По указу царя Феодора Иоанно¬вича было совершено торжественное погребение блаженного Иоанна. Однако само погребение совершалось не в указанный блаженным день, а раньше. Гос¬подь попустил в наказание за неисполнение завета Своего угодника во время богослу¬жения случиться сильной грозе с молниями, так что в Покровском храме опалились некоторые иконы и даже пострадали несколько клириков и мирян. Во время погребения и позднее многие болящие получали исцеление по молитвам блаженного Иоанна. Блаженный Иоанн являлся и больным, находив¬шимся далеко от Москвы, и они выздоравливали.

Вскоре после блаженной кончины святого Иоанна, Московского чудотворца, были составлены житие и служба. Мощи святого были обретены нетленными 12 июня 1672 года и погребены под спудом в приделе Рождества Пресвятой Бого¬ро¬дицы в Покровском соборе. А 17 января 1916 года этот придел был переименован во имя блаженного Иоанна, Христа ради юродивого, Московского чудотворца. Память святого совершается в день его блаженной кончины.

Тропарь
Иже Христа ради, волею оставив свое отечество - град Вологду/ и вся красная мира сего возненавидев,/ желанием духовным вселился еси во град Ростов/ и, яко в пустыни скитался в нем,/ гладом, и жаждею и безмерною тяготою плоть свою изнуряя,/ и работая Господеви день и нощь,/ в посте и молитве пребывая в притворе церковнем,/ власы же главы своей пеплом и смолою удручая,/ и, ревнуя Василию блаженному,/ пришел еси в царствующий град Москву/ и в целомудрии и терпении течение добре скончав,/ преселился еси к вечным обителем,/ чудес лучи испущая,/ преблаженне Иоанне, отче наш,/ моли Христа Бога спастися душам нашим.

Кондак
Иже Христа ради наложивый на себя мудростию юродство,/ образом буйства зрим от человек,/ умныма же крылома горе возлетая,/ все тело свое веригами обязал,/ яко злато многоценное, соблюдеся в народе,/ очистив ум от страстей,/ веселием духовным прешел еси море мятежнаго сего жития,/ обрете светлость жизни вечныя,/ молим тя, блаженне Иоанне,/ молися прилежно Христу Богу нашему/ сохранитися нам от всякаго навета/ и злых обстояний видимых и невидимых враг, да зовем ти:/ радуйся, многострадально, яко да молитвами твоими направляеми,/ предстоя присно с нами,/ в Троице славимому Богу поем Ему: аллилуйя. Мария Пронина Автор-составитель 01.08.2011

Блаженный Иоанн (Береславский Вениамин Яковлевич) — всемирно известный духовный лидер, величайший помазанник Премудрости и выдающийся мыслитель современности, обладает старческой, пророческой харизмами. Как церковный пастырь он наследует свято-отеческую традицию нестяжательного, подвижнического духоносного и светоцентрического христианства, особое место уделяя пути святости через практику святых. Как пророк – в полете духа открывает человечеству величайшие глубины познания Бога, на высочайших ступенях обожения и Теогамии. В личном и церковном опыте, а также богословски он великолепно раскрывает аспекты духовности в перспективе будущего – уже для человечества третьего тысячелетия. В простонародии его называют блаженным Иоанном или просто отцом Иоанном. Бесстрашный, огненный, ревностный, мессианистический царь - так можно описать этого удивительного человека.

ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ

Блаженный Иоанн (Береславский) родился в Москве в 1946 году. Прошел обучение в Музыкальном колледже и Московской консерватории им. Чайковского, закончил Московский институт иностранных языков им. Мориса Тореза. Работал переводчиком, преподавал нормы английского языка. Получив классическое образование, постепенно обратился в веру и при­мкнул к Истинно-Православной (катакомбной) церкви, которая избежала коммунисти­ческого влияния. Для его духовного роста оказало огромное влияние знакомство со святой молитвенницей – старицей Евфросинией из Почаева, которая открыла ему красоты практического подвижничества и старческого православия Святого Духа. Блажен­ный Иоанн, имея хиротонию от митрополита УАПЦ Иоанна Боднарчука, стал наследником мистических традиций Истинно-Православной церкви, ведущей преемство от патриарха Тихонома и собора соловецких новомучеников во главе с патриархом-мучеником Серафимом Соловецким, проведшим 39 лет в сталинских лагерях ГУЛАГа».

ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКИЙ ПЕРИОД

После падения коммунизма немаловажным фактором в России явилось учреждение отцом Иоанном движения возрождения «Новая Святая Русь», в которое вошли представители мыслящей интеллигенции, священники, философы и мн. другие, кто сердцем и душой болел за Россию. Как участник событий августа 91-го отец Иоанн встречался со многими политическими лидерами с целью предотвращения кровопролития и насилия, убеждая их в необходимости решения конфликта мирным путем. Его активная антикоммунистическая позиция помогла стране отказаться от мнимых идеалов атеистической эпохи, выйти из кризиса и духовного застоя, и обратиться к истинным общечеловеческим ценностям.

Отец Иоанн был первым в России, кто после падения коммунистического режима воссоздал и сформулировал национальную идею о мессианизме русского народа через утверждение идеалов «Новой Святой Руси». В отличие от известных идеологов-маргиналов, под термином «Новая Святая Русь» блаженный Иоанн подразумевает «божественный призыв к страдающему русскому народу о возвращении к извечным аксиомам осмысленного и активного следования истине, нравственности, любви и красоте, о божественном промысле, в соответствии с которым русская нация должна определять свой дальнейший путь».

Блаженный Иоанн впервые проанализировал и описал глубокий кризис современной церкви, в особенности в ходе истории 20-го века, который по его мнению является основной причиной духовной деградации современного общества.

Широта его мировоззрения, масштабность ума и полет мысли не ограничивается рамками отдельной веры, народа или традиции, но многогранно раскрывает духовный путь как гуманистический, нравственный идеал, имеющий общечеловеческую важность. Им впервые после падения коммунизма была дана духовная оценка постсоветского общества и сформулирована концепция мессианизма русского народа. Изложив в своей знаменитой серии книг «Огонь покаянный» главные принципы духовного пути и выхода из кризиса для современного общества, отец Иоанн определил конкретные цели, духовные средства и нравственные обязанности для каждого человека, вытекающие из этих принципов.

ПИСАТЕЛЬ, МЫСЛИТЕЛЬ, ПРОРОК

В настоящее время отец Иоанн является ведущим исследователем мировой философской мысли в области теологии и богословия, а также экспертом по явлениям и откровения Богоматери по всему миру. Он - автор обширных исследований о творчестве выдающихся мыслителей прошлого в традициях Владимира Соловьева. На сегодняшний день многотомное сочинение его трудов представляет собой огромную библиотеку, на изучение которой можно затратить целую жизнь. Его книги переводятся на разные языки, его одинаково читают люди разного возраста, независимо от рода занятий и круга интересов. Большое значение он придает аутентичности перевода на языки мира священных и духовных текстов, используя сравнительный анализ морфологии древних языков. Ему с легкостью доступна высота мудрости учителей суфизма и дзен-буддизма. Венцом его духовных изысканий является великолепный сборник трудов под названием «Теосис. Теогамия. Богосупружество», где раскрывается высшее предназначение человека как образа и подобия Божьего и цель прихода в этот мир как вступление в брак с Богом, соединение в одно с Творцом.

Как непревзойденный писатель, он акцентирует внимание всего человечества на величайшую роль Пресвятой Богородицы в судьбах мира. Как мыслитель - открывает дыхание премудрости, от которого оживают труды авторов прошлого и древних философов. Как поэт, подобно Мандельштаму, он черпает вдохновение от высочайших озарений и мистических тайн Божественной Премудрости. Как пророк, подобно Моисею, он открывает духовную миссию Божьего народа и перспективы будущего человечества. Его поддержкой и советом часто пользуются видные политические деятели, а его бескомпромиссная позиция в прессе как духовного авторитета начала 90-х гг. (наравне с отцом Александром Менем и отцом Глебом Якуниным) сыграла существенную роль в крушении коммунистической идеологии в России.

Заслуженный художник РФ, член-корреспондент РАХ А. А. Тутунов пишет о нем: «огромная библиотека книг о. Иоанна является духовным кладезем для современного общества. В своих книгах он являет синтез многолетних мистических откровений Слова Богоматери по всему миру, отражающий многогранный опыт, накопленный веками…».

Его творчеством интересуются английские библиографы. Как выдающийся мыслитель современности блаженный Иоанн Береславский входит в элиту интеллектуалов мира - так описывает его деятельность Английский каталог «Кто есть кто», отмечая особый вклад блаженного Иоанна для мирового сообщества.

ДВА МИРОВОЗРЕНИЯ

Извечен конфликт мировоззрений старого и нового. Не удивительно, что новизне и самобытности отца Иоанна апонентами его учения вменяется в вину «неследование фундаментальным церковным предписаниям и канонам». Так, отдельные отечественные группы, поддерживающие сторону фундаменталистски настроенных представителей религиозного традиционализма, из-за личностных интересов предают бойкоту отца Иоанна и его труды, не желая признать собственную духовную несостоятельность.

Существовавший во все времена конфликт двух мировоззрений, состоящий в противопоставлении разных идей, как в религиозном, так и в этическом смысле, является борьбой за сохранение самобытности и жизненной индивидуальности против рамок традиций и устоявшихся мертвых схем. С этим связаны многочисленные нападки приверженцев традиционных церковных институтов на деятельность отца Иоанна - как инструмента Божественной воли, открывающего человечеству Божественный мир как высшую реальность бытия.

К восстановлению у современного человека пораженной грехом и компромиссами совести, призывает блаженный Иоанн. Как практику веры, ему присуща глубокая церковность и верность высоким идеалам нравственности. В своей бескомпромиссной позиции он мужественно отстаивает собственную точку зрения, через что формирует абсолютно новый взгляд на различные сферы светской и духовной жизни общества, что выводит его в ряд выдающихся духовных мыслителей современности. Любопытно заметить, что в трудах блаженного Иоанна нет той нарочитой светскости и односторонней поверхностности, которая свойственна многим исследователям религии и публицистам, «извне» наблюдающим над важнейшими религиозными процессами, происходящими в человеческом обществе. Его взгляд всегда внутренне обоснован и убедителен, его выводы и заключения всегда соответствует глубокому знанию предмета и своевременности преподносимой им духовной концепции видения ситуации.

ГЕНИЙ ПРОФЕТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

Блаженный Иоанн (Береславский) – превосходный знаток и исследователь священных текстов иудаистского цикла (таких как Тора, Талмуд, Мишна, Перке Абот), Библии, апокрифических писаний Старого и Нового Завета, древних документов и манускриптов, писаний святых отцов христианства, западных мистиков и восточных исихастов, как это видно из его многочисленных работ. Он стоит у истоков созданной им профетической школы мистического богословия, и практики следования святым, через озаренность в Христианстве и поклонение тайнам Премудрости. Ученики его школы, перенимая образы нестандартного мышления и новаторство блаженного Иоанна, становятся яркими самостоятельными мыслителями, богословами и мистиками, продолжая развивать новую духовную традицию и русскую философско-религиозную школу.

Многочисленные конференции, проводимые отцом Иоанном, открывают людям сокровенные тайны бытия, сферу живого мистического озарения, накопленный веками опыт величайших подвижников христианства, таинственный мир божественных откровений. Приводя различные трактовки в переводах священных текстов, блаженный Иоанн часто прибегает к возможностям сравнительного анализа морфологии древних языков, которыми в совершенстве владеет. При разрешении парадоксов иногда ему доступна высота мудрости учителей суфизма и дзен-буддизма.

Известный российский искусствовед - профессор Е.М. Левашов, в своем исследовании творчества о. Иоанна, в частности, пишет: «автор всемерно обогащает и подтверждает свои суждения непроизвольными отсылками к областям не только религиозных, но и светских наук – фонетики и даже исторической египтологии. Он обладает полнотой многогранной научной и
художественной эрудиции».

Блаженный Иоанн создал новую духовную школу Музыки, воспитал сотни талантливейших и свыше одаренных учеников Премудрости. Открыл человечеству новые переспективы познания Бога и обожения через мистический Брак с Божеством.

В сфере богослужений блаженный Иоанн разработал концепцию совершенно новых подходов к литургии, как мистическим таинствам Самого Христа, раскрывая суть богослужения в многообразии форм и нестандартности подходов, делая ее доступной для простых людей, в то же время раскрывая на новой высоте всю глубину и красоту Божественной литургии – как Мессианистической трапезы Грааля, что в свою очередь находит применение в изображении на новых одеяниях, хоругвях и в новой иконописи. Определенное внимание уделяется внешним формам и богослужебной культуре, опираясь на многовековую культурную традицию в создании форм и символике цвета. Особое место в богослужении занимает мистериозность, в нее входит пластическая молитва: выражение языка сердца на языке пластических движений. Тем самым блаженный Иоанн вернул литургиям их мистериальность и жизненную первозданность.

В вокально-инструментальной сфере им введен целый ряд новых выразительных элементов с использованием богатства мелоса и фонетики древних и современных европейских языков, а также составлена новая уникальная система церковных ладов-гласов.

В творческой художественно мастерской о. Иоанна создаются шедевры живописи и мастерства, разрабатываются новые художественные формы и стили.

Он преподнес новую концепцию образования для детей и учителей, основав институт семьи. Основа этой концепции состоит в особом понимании образования как вдохновенного познания глубин общечеловеческих истин через праведность, святость, духовность вне формализма и начетничества, через привития любви к учебе, к учителю и способность достижения глубокого диалога.

Как международный лидер духовный лидер он объездил пол-мира, провел сотни конференций и встреч. Беседуя с о. Иоанном на одной из встреч, посвященной диалогу христианства и мусульманства, лидер российских мусульман Гейдар Джемаль заинтересовался вопросом пересмотра концепции церковной истории и системой взаимоотношений в семье, сказав, что опыт отца Иоанна может быть неоценим и для мусульманского мира.

Его стремление сплотить прогрессивную русскую творческую и духовную интеллигенцию вылилось в создание Санкт-Петербургской «Независимой Ассоциации Российских Религиозных Писателей и Философов».

ФЕНОМЕН ЕГО КНИГ

Высочайший уровень духовности, высота творческого озарения и глубина пророческого видения, приносят несомненные плоды огромной деятельности блаженного Иоанна. По словам одного из историков отечественной культуры - «…обнаруживающиеся в его трудах печати практической духовности, глубокое преемство образов и взаимосвязей раскрывают в нем восприемника мистического опыта величайших русских святых, непосредственно переданного ему от живых носителей благодати и благословения Соловецких новомучеников».

Недавно вышли из печати первые две книги многотомного исследования из серии «Распечатанная псалтирь», посвященной открытию феномена псалмов как живого жанра духовного творчества. На ее страницах даны многочисленные комментарии к текстам церковнославянских псалмов, сравнительный анализ стихов с применением цитат из Священного Писания, древней и современной полемики толкователей.. Блестяще раскрыто мистическое содержание отдельных псалмов в контексте страстного опыта мучеников ГУЛАГа, богооткровенных эпизодов из жизни средневековых святых и современных боговидцев. Впервые опубликованы на русском языке исследования ведущих мировых экспертов из области Мариологии, таких как аббат Рене Лорентан, Архиепископ Фултон Шин, доктора богословия Викентий Давыдов, Илья Попов. Через весь труд проходит непрерываемая нить живого обращения к величайшим подвижникам-практикам недавнего прошлого, которым и посвящено исследование – блаженной старице Евфросинии Почаевской (духовной матери автора) и Св. Серафиму Умиленному, под впечатлением от горьких песней и псальм которого, написанных в годы преследований, блаженный Иоанн составил несколько циклов поэтических парафраз-переложений псалмов, молитв и духовных стихов. Один из таких циклов был недавно опубликован в виде сборника под названием «Свеча страстного» и приобрел широкую популярность как среди верующих, так и среди поклонников духовной поэзии и художественного перевода. К области работ блаженного Иоанна, посвященных псалмам и их творческой интерпретации, несомненно относятся «Светлая псалтирь» и «Соловецкий псалтирьград» - капитальные труды, в которых собран опыт принципиально нового, стилистически и этимологически выверенного русского перевода псалмов Давида, выполненного автором по просьбе современных пастырей-наставников, филологов и учителей словесности, работающих в сфере преподнесения образов духовного наследия прошлого и живых традиций настоящего широкому кругу современной отечественной аудитории. Потрясает также великое множество новейших книг блаженного Иоанна о религии Грааля, о Премудрости и мн. Др.

ВЗГЛЯД В БУДУЩЕЕ

В его работах четко просматриваются перспективы духовного развития человечества в третьем тысячелетии, определяются черты новой духовности и пророческого видения будущего, объясняется процесс эволюции Христианства от ветхого и нового завета до наших дней. В теологических изысканиях важное значение уделяется личности человека и взаимоотношениям Творца и творения. Так, впервые на страницах его книг преподносится новая концепция высшей цели духовного пути - Тэогамии, как «брака Бога с человеком», и вытекающее отсюда учение о Божественном тэогенезе и антропогенезе. Выражением этих тезисов служит ставшая своеобразным девизом молитва: «Я пришел в этот мир, чтобы вступить в брак с Богом через страждущее человечество». Таким образом, последовательным изложением новой для современного богословия концепции «богосупружества» или «тэогамии» и применением ее в практической жизни людей отчетливо высвечивается характер принципиально новых религиозных отношений между Творцом и Его творением. Тем самым, на рубеже веков созидается основа для новой духовности в третьем тысячелетии. По мнению последователей блаженного Иоанна именно она станет надежной альтернативой искусственно-синкретической религии «нью-эйджа» и во многом превзойдет популярность оккультных учений Востока.

Без сомнения, труды блаженного Иоанна закладывают основу новой духовности будущего для нового мышления и духовного мировоззрения человечества в аспекте третьего тысячелетия.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В последние годы блаженный Иоанн много пу­тешествует по европейским странам, Север­ной Америке и восточно-азиатским странам с миротворческой миссией, где он не устает учить об открытых ему Божественной Премудростью духовных истинах и общечеловеческих. Примечательно его общение не только с другими ветвями христианства, но и с иными религиями, таки­ми как ислам, буддизм и др.. В круг его общения входят шейхи, кардиналы, духовные лидеры, политические деятели. Наряду с открытостью и диалогичностью поражает его спо­собность доступно и ясно преподносить Божественные по­слания и пророческие тексты, с раскрытием глубоких тайн и мистических высот. Многих поражает и вдох­новляет его посвященность в сложнейшие те­ологические, философские и социальные во­просы во всех сферах жизни. Активная миротворческая деятельность отца Иоанна позволила ему стать специальным консультантом Международной Ассоциации Преподавателей за мир во всем мире, имеющей свои представительства в более чем 90 странах.

Возвращаясь к духовным трудам блаженного Иоанна, скажем в заключение, что его книги теперь становятся все более доступны и для англоязычных читателей, у которых вызывает интерес деятельность блаженного Иоанна, которая привела к возникновению в России непревзойденной по своим масштабам новой духовной школы будущего.

Иоанн Береславский. Фото 2015 г.

Блаженный Иоанн Богомил (Береславский Вениамин Яковлевич, 25.09.1946 г.). Образование высшее, Институт иностранных языков им. Мориса Тореза (1970). Знает восемь иностранных языков.

Многие люди, познакомившись с о.Иоанном лично или оценивая по трудам, часто воспринимают его как гениального, всесторонне одаренного человека. Другие – как талантливого духовного лидера, писателя, поэта, музыканта, философа… Такое восприятие личности не отражает полноты величия о.Иоанна, масштабов его деятельности и миссии на земле.

Полно его можно охарактеризовать одним словом – помазанник. Личность сошедшая свыше, уникальнейшая, вселенского масштаба, водимая самой Царицей Небесной. Такая душа посылается в мир раз в тысячелетие.

Миссия о.Иоанна связана со спасением мира в конце 84-й бездуховной, потребительско-технократической цивилизации. Он провозвестник новой богоцивилизации, идущей на смену прежней. Потому о нем крайне полярные суждения. С одной стороны, восторг, восхищение, приятие и благодарность. С другой – шок, ступор, бойкот и чудовищная клевета.

Семья

Иоанн Береславский в 12 лет

Отец Яков Береславский (1907-1974), заместитель министра транспортного строительства. Во времена Ежова репрессирован по доносу соседа, желавшего заполучить дополнительную жилплощадь. Отсидел в Бутырской тюрьме три месяца, прошел через пытки. Чудом освободился во время бериевской амнистии. Участник Великой Отечественной войны, полковник войск связи. В послевоенное время получил звание ‘Заслуженный геолог’. Преподавал в вузе. Автор учебника по строительству автодорог.

Старший брат Леонид Яковлевич Береславский, профессор, доктор философии, действительный член Академии изобретательства, член Международной Академии авторов открытий и изобретений, автор ряда книг по развитию интеллектуальных способностей у детей дошкольного возраста.

Детство и юность – обычные для послевоенной Москвы. Коммунальная квартира. Учеба в школе. Музыкальное училище им. Ипполитова-Иванова. Увлечение книгами, поэзией, философией.

Пробовал писать. Получил одобрение главного редактора одного из центральных журналов, но отказался публиковать свои произведения. Чувствовал, что обретя известность, может потерять нечто более существенное. Продолжал писать ‘в стол’.

Крещение. Мария Орловская

Пережив духовный кризис, обратился в христианство. Крестился в православном храме Ильинской слободы г.Можайска. Крестной матерью стала духоносная старица матушка Мария Орловская (1922-2006), схимонахиня в миру и ученица великого старца Амфилохия Почаевского (в схиме Иосиф, 1894-1971).

Собеседница Божией Матери. Целительница. Веденка: следовала туда, куда Божия Матерь и Дух Святой поведут. Таинница с печатями истинно-православных богородичных святых, оставившая по себе великий след в России. В условиях коммунистического атеистично настроенного режима обращала в веру тех, на кого указывала сама Царица Небесная.

Духовная наставница м.Евфросиния Почаевская

Путь в православии начался с наставничества тайной монахини м.Марии Орловской. Вениамин быстро разочаровался в фарисейском церковном клире, царящей бездуховности и иосифлянщине. Пожелал обрести искомые духовные дары у старца-наставника. Много странничал, пока не встретил великую белую старицу матушку Евфросинию Почаевскую (1917-1993). Та была, как и м.Мария Орловская, ученицей Амфилохия Почаевского.

Старица Евфросиния Почаевская.
Фото 1980 г.

Позже прославленная от Бога мироточивыми мощами, м.Евфросиния, по ее словам, была одной из четверых, кто стяжал дары Духа. Но она единственная из всех учила и наставляла о тайнах и ключах духостяжания.

Впервые Вениамин встретил м.Евфросинию на паперти Успенского собора в Почаеве в день Успения Пресвятой Богородицы в августе 1980 г. Странница огненно благовествовала о подвиге распятого Христа. Присутствующие плакали навзрыд. Никогда прежде не доводилось слушать такую пронзительную проповедь. Ему далось знамение: длань Божия опустилась над главой старицы и глас внутренне произнес: ‘Се дочь Моя возлюбленная. С ней Мое благоволение!’

Получилось, искал отца, а нашел мать. Бросился к ее стопам и попросился в ученичество. Впоследствии м.Евфросиния говорила, что приняла Вениамина в ученики, так как ей свыше был дан знак его избранничества.

В краткие сроки принял у старицы параклитские печати. Возжёгся жаждой духовного служения и помощи людям. На едином дыхании написал целую серию из 12 книг о старческом подвижничестве и практике духостяжания под общим названием ‘Огонь покаянный’.

Главное, что постиг у старицы и сумел передать в книгах молодой подвижник: истинное православие – не в ритуале и догмате, не в традиции и предании, а в глубоком плодоносном покаянии, способном изменить все существо человека, его жизнь в настоящем и будущем.

Явление Божией Матери. Избрание пророком

В ноябре 1984 г. в Свято-Успенском кафедеральном соборе г.Смоленска у иконы ‘Одигитрия’ Вениамину явилась Божия Матерь. Сказала, что избирает вестником Слова о последних временах и спасении человечества. Источник живого Слова, открывшийся в смоленском храме, с тех пор не иссыхает и поныне. Откровение идет непрестанно!!!

Явление самой Царицы о.Иоанну уникальное, но не единичное. Смоленская Божия Матерь – живая икона. К примеру, князь Ефим Васильевич Мещерский (ХVIII в.) заслужил покров и знаки внимания от Смоленской Богоматери. Многие люди, в том числе всемирно известная оперная певица Любовь Казарновская (1956 г.), получали знамения от Богородицы Смоленской.

С момента избранничества о.Иоанн издал 80 книг Слова Божией Матери, Отца Небесного, Христа, Духа Святого, Серафима Умиленного, м.Евфросинии Почаевской и многих других известных и безвестных миру святых, божеств и пантеонов…

Казалось, уникальные откровения самой Царицы должны были быть с благодарностью восприняты церковью, как помощь и водительство свыше. Но в ответ бойкот Богоматери и клевета на пророка.

М.Евфросиния, познакомившись с первыми откровениями Царицы Небесной, всем сердцем приняла их. Сказала, что Богородица открывала ей то же самое. Огненная старица стала первой распространительницей Слова. Говорила о себе: ‘Я из Богородичного центра’.

М.Мария Орловская, посетившая пророка в его московской квартирке на Бутырской улице, внимательно прочитала первую книгу Слова Царицы Небесной, благословила и также подтвердила: ‘И мне Божия Матерь говорила это’.

Пророческий дар о.Иоанна подтверждают и другие духовные лица, заслуживающие несомненного доверия.

Образ полутора тысяч ипостасей Богоматери

Архимандрит Кирилл Павлов (1919-2017), духовник последних патриархов, прочитав ‘Ангельский покров’ (откровения Божией Матери 1985-87 гг.) о.Иоанна сказал, что такую книгу мог написать только истинный пророк. ‘Возглавляемая им церковь истинная. Это новая Белая церковь. Сейчас она гонима, но хранима свыше. За ней будущее’.

92-летний старец-затворник Серафим из-под Одессы, почитаемый верующими провидец, ознакомившись со свитками Слова Божией Матери о.Иоанну, говорил своим чадам: ‘Это истинное откровение истинного пророка’.

Николай (Гурьянов) Залитский (1909-2002) – один из последних духоносных старцев православия. По свидетельству духовных чад, рекомендовал им внимать откровениям Божией Матери и пророку Иоанну как истинным. Некоторым своим духовным ученикам старец советовал после его кончины переходить в Иоаннову Церковь Божией Матери.

Мастер Сео Кён Бо (1914-1996), духовный лидер и учитель дзен-буддизма из Южной Кореи, профессор восточной теологии, на встрече с о.Иоанном в 1994 г. сказал: ‘Вы посланы свыше, чтобы вдохнуть новую жизнь в христианство и навести мосты диалога между христианами и буддистами всего мира’.

Духовный лидер и боговидец суфийского ордена Наджбанди шейх Назим аль-Хаккани (1922-2014) на встрече с о.Иоанном на Северном Кипре (январь 2005) сказал: ‘Мне открыто – ты пророк, подобный Крестителю. Твоя миссия – предуготовить Второе пришествие’.

Блаженный Бхай Манджит Сингх (1952), духовный лидер сикхизма говорил по телефону: ‘Я ждал Вашего звонка 6 лет. Что происходит со мною? Я испытываю вдохновение Святого Духа, как если бы Бог говорил со мной. Вы преподносите то, чему учили наши мистики-сикхи. Святые понимают друг друга без слов!’

Шейх Назим аль-Хаккани
Январь 2005 г.

Бхай Манджит Сингх
Москва, 2004 г.

Мастер Сео Кён Бо
Встреча в 1994 г.

Рукоположение священником в ИПЦ

Для совершения церковных таинств требовалось рукоположение. Жаждал стать священником, исполненным Духа Святого. Знал: для рукоположения в РПЦ требуется давать расписку уполномоченному КГБ по делам религии с согласием на разглашение тайны исповеди. Вениамин стукачество презирал, отвергал и иосифлянско-сергианский дух церковного института, погрязшего в симфонии с красным зверем. Если бы пошел на компромисс и согласился, лишился бы обретенных даров Духа.

Серафим Соловецкий (Поздеев)

Старица Евфросиния благословила ученика рукоположиться в Истинно-Православной (катакомбной) Церкви, действующей подпольно. В 1985 году таинство посвящения совершил схимитрополит Геннадий Секач (1898-1987), которого и сам патриарх Пимен признавал в качестве главы Тихоновской ветви православия. Вениамина Береславского рукоположили в священники два митрополита ИПЦ в присутствии схимитрополита Геннадия с наречением Иоанн в честь Богослова.

Схимитрополит Геннадий потом рассказывал, что из-за боязни провокации и гонений со стороны властей хотел поначалу отказать в прошении приехавшим к нему московским странникам, хоть те и имели необходимые письменные рекомендации. Но когда гости покинули тайный скит, велел епископу Феодосию (Гуменникову) срочно вернуть их, так как получил откровение свыше. В духе ему явился владыка Серафим Поздеев, от которого Геннадий ранее принял иерархическое попечение над церковью. Серафим Соловецкий лично благословил рукоположение! Своим чадам Геннадий сказал: ‘Они не такие как мы. От них произрастет новая ветвь православия’.

Вокруг нового священника ИПЦ, пророка Божией Матери, в короткие сроки собирается община верных. Все они жадно ловят Слово Царицы Небесной. Тайно распространяют откровения в рукописных свитках,так как в то время это грозило тюремным сроком.

К началу 90-х чудодейственно появившийся зеленый росток живой веры превращается в целое древо – новую церковь, которую взращивает сама Богородица. От Нее и название: сначала Богородичный центр (общественно-просветительская организация), затем – Церковь Божией Матери Преображающейся.

Богородичный центр и первые гонения

Старое, отжившее никогда не сдает добровольно свои позиции. В борьбе с новым использует самые коварные и изощренные приемы. Причиной гонений и клеветы со стороны фарисеев на ‘Богородичный центр’ послужили страх и боязнь правды. Поводом к началу кампании стал горячий призыв к глубинному покаянию и очищению от печатей красного дракона (Отк. гл.12). В июне 1993 года в Санкт-Петербурге по благословению о. Иоанна Церковь Божией Матери провела первый всероссийский Покаянный Собор.

Поскольку фарисеям на страшную для них правду ответить было нечем, действовали как всегда, с мстительным коварством. Без всяких на то оснований вбросили в средства массовой информации ложь и приклеили ярлык ‘секта’ Богородичному центру. Расчет был на то, чтобы отпугнуть несведущие души от пророка Божией Матери.

Однако привычный инструментарий инквизиторов впервые дал сбой. Клевета на Церковь Богородицы и помазанника не подействовала. Искатели подлинной духовности своими глазами видели у пророка искреннее человеколюбие, проявление подлинной доброты, антитоталитарные, антидиктаторские и антитиранические взгляды. Число последователей только росло. Апостольские центры открывались в городах России и за ее пределами.

Посвящение в епископы

Духовная сокровищница Иоанновой экклесии через принятие печатей великих стариц и рукоположение от старцев в ИПЦ обогатилась в 1990 г. Уже обретший всероссийскую известность пророк Богоматери о.Иоанн получает епископскую хиротонию от главы УАПЦ Иоанна Боднарчука (1929-1994), преемника печатей и духа православия ветви Андрея Первозванного и соловецких старцев. Митрополит Иоанн Боднарчук, приехав в Москву, лично подписывает грамоты о хиротонии.

Сам митрополит делился потом с ближним окружением, что накануне посвящения был мучим помыслами в правильности своего решения. Потому велел своему келейнику молиться, чтобы получить небесное знамение. Говорил: ‘Мой епископ-боговидец Данила молился Божией Матери и получил подтверждение свыше’.

Летописец Второй Соловецкой

За тридцать с лишним лет служения о.Иоанн написал и издал более 650 книг, которые распространяются массовыми тиражами в России и за рубежом. Многие переведены на иностранные языки и пользуются спросом в зарубежных странах. В настоящее время издается 120-ти томное собрание боготворений о.Иоанна (в каждом томе по 800 – 950 стр.).

М.Евфросиния после успения и обретения мироточивых мощей продолжает покровительствовать о.Иоанну и экклесии Божией Матери. Книги о.Иоанна с ее откровениями и жизнеписанием стали своего рода бестселлерами для верующих. Особый спрос на них у тех, кто ищет постичь практику духовного пути.

О.Иоанн – летописец Второй Соловецкой голгофы. Этот термин введен в современный обиход тоже им. Его величайшая заслуга в том, что он единственный, кто смог увидеть сокровенную тайну сталинских лагерей ХХ в. Этого не смогли сделать ни Варлам Шаламов, ни другие чудом выжившие узники ГУЛАГа.

Пророк Богоматери увидел совокупно миллионкратное страдание и распятие Христа. Именно Второй Соловецкой будет искуплена и прощена Россия. От прославления подвига соловецких отцов зависит ее будущее. Воскресение, последующее за распятием, и есть возвещаемая пророком грядущая богоцивилизация.

Уникальная серия из десяти книг о.Иоанна посвящена Соловецкой Голгофе и Собору Соловецких братьев, возглавляемых Серафимом, патриархом соловецким, последним царем России Михаилом Романовым. Прославление помазанником от земли безвестных мучеников соловецких привело в движение все силы небесные, многократно умножив их благодатное воздействие на мировые и вселенские процессы. Соловецкий Собор стал великим щитом и необоримым покровом для Иоанновой экклесии.

Открытие помазанником тайн Второй Соловецкой смешало и нарушило планы князя мира сего. Раненный зверь взвыл от досады и бессилия. Всю свою злобу и яд он излил на пророка, осмелившегося поведать миру правду о Соловках.

Именно благовестие Соловков явилось причиной последовавших гонений на о.Иоанна и Церковь Божией Матери. В ход шли веками наработанные приемы клеветы, лжи, наведеной магии, очернительства помазанника и его экклесии. Регулярные заказные телепередачи, статьи в газетах, журналах и в интернете. Пророку Царицы Небесной пытались заткнуть уста кляпом. Вокруг него искусственно создавалась атмосфера вакуума и бойкота. Все было направлено на то, чтобы выставить помазанника в самом неприглядном свете. Однако о.Иоанн с честью выстоял в этом духовном бою и победил. Выстояла, окрепла и возмужала Иоаннова экклесия.

Масштаб деятельности помазанника

Когда пытаются оценивать интенсивность работы помазанника, возникает вопрос: в состоянии ли человек трудиться с такой самоотдачей?

Подобный объём писательской деятельности едва ли осилит гений. Что уж говорить о талантливых людях? Однако такой масштаб и свидетельствует о богочеловеческом процессе работы помазанника. Он возможен только в условиях прямой помощи со стороны сил небесных, ведомых Богородицей.

Не надо забывать, у главы экклесии и помазанника, выполняющего миссию спасения мира, есть десятки других дел и забот. Множество апостольских центров во многих странах мира. Ежегодно проводимые Соборы Белой церкви, на которые съезжаются тысячи и тысячи посланцев и гостей со всего мира. Теургии, духовные наставления, молебны… Конференции, встречи с выдающимися духовными лидерами, известными деятелями и простыми людьми. И многое, многое другое.

А сколько людей, страдающих фатальными программами, родовыми проклятиями, наговорами, тяжелыми и неизлечимыми болезнями, немощами исцелил о.Иоанн?!! Обычному человеку такое просто не по силам. Но если происходит, значит, Небо укрепляет и благословляет избранника.

Новая музыкальная школа о.Иоанна

Важнейшей сферой духовной деятельности о.Иоанна является музыка. Сам будучи великолепным музыкантом школы Генриха Нейгауза (обучался у его любимой ученицы, педагога Марии Дешалыт), он основал новую музыкальную школу. Ее новизна в том, что исполнитель не должен копировать авторитетов, механически читая ноты. Исполненный Духа Всеблагого, он стремиться слышать небесные сферы, из которых гениальные композиторы списывали свои произведения. О.Иоанн считает, что Исполнитель должен вложить в прозведение новое дыхание Духа, преодолевая традиционные штампы. Вне катаро-богомильской духовности не может состояться преосененный музыкант.

По мнению о.Иоанна, Моцарт, Бетховен, Гайдн, Чайковский и другие – это музыкальные христы. Как пророк озвучивает Логос Слова, они озвучивали музыкальный Логос Отца и Матери чистой любви. Для того, чтобы исполнять произведения, к примеру Моцарта, надо быть христом и быть не менее гениальным, чем сам композитор.

Именно так исполняет классику о.Иоанн. Музыкальные диски с его исполнением произведений великих композиторов известны во многих странах мира и весьма востребованы. Они благовествуют часто лучше книг, поскольку не требуют рационального словесного перевода и воспринимаются сердцами. Поступает множество откликов о целительном эффекте музыки о.Иоанна. Слушая ее, люди освобождаются от многих тяжелых недугов.

Пророк написал пять книг о музыке и величайших композиторах. В них восстановлен истинный, неискаженный человеческими предрассудками образ боговидцев. По отзывам известных всему миру музыкальных деятелей (профессор Михаил Степаненко, Народный артист Украины, композитор и музыковед; Всеволод Задерацкий, доктор искусствоведения и профессор Московской консерватории; профессор Александр Козаренко, композитор, доктор искусствоведения из Львова; Евгений Левашов, доктор искусствоведения, профессор Московской консерватории и другие) – таких уникальных сокровенных исследований в истории музыки до сего времени не существовало.

Реконструктор аутентичной истории

Читая по белым свиткам библиотеки превышенебесной Софии Доброго промысла, помазанник восстанавливает искаженную историю мира и России. Он возвращает правду о тех или иных умышленно замалчиваемых событиях и героях недавнего и далекого прошлого.

О.Иоанн выпустил цикл книг по истории, которые посвящены стертым из человеческой памяти деспозинам, катарам, богомилам, христоверам, безвестным святым… Восстановлена историческая правда о великих помазанниках, принесших себя в жертву любви ради спасения человечества и солнцами просиявших на небосводе цивилизации. Возвращены аутентичные образы Христа, Будды, Зороастра, Мани, Ганнибала, Мухаммеда и многих других светильников. Восстановлена искаженная мифами весть о бессмертных божествах Гипербореи, Аркадии, Атлантиды и других непорочных цивилизаций, существовавших на земле.

Особая сфера деятельности помазанника – поэзия. Ее образы он черпает из сокровищницы божественного Логоса. Поэтические строки позволяют кратко, ёмко и доступно передать величайшие тайны Премудрости Божией, что невозможно сделать посредством духовных проповедей, книг, статей.

Адалло Алиев (1932-2015), поэт и классик аварской литературы из Дагестана, прочитав поэтические книги пророка, воскликнул: ‘Читаю поэзию блаженного Иоанна и восторгаюсь каждой строчкой. <…> отец Иоанн в свою поэзию вкладывает всю душу. Великая душа!’

Владимир Алейников (1946), поэт, прозаик и эссеист из России: ‘Изумление, именно изумление – самое первое ощущение при чтении стихов отца Иоанна!’

Известная российская поэтесса и писательница Елена Крюкова (1956) из Нижнего Новгорода сказала о помазаннике так: ‘…Блаженно наше время, подарившее нам отца Иоанна. Да будут прощены те, кто гонит его: молиться надо за них. Возлюблены те, кто под водительством его возлюбил Бога и его Пресвятую Матерь новой, огненной и чистой любовью’.

Гениальный писатель, поэт и литературовед Украины Петр Сорока (1956-2018) сказал: ‘Блаженный Иоанн всегда сначала открывает сердце, а затем уста. Понять, что перед нами великий и редкий избранник, можно по любой его книге. Не принципиально и не существенно, какой из сотен его трудов первым попадет вам в руки’.

Отец мелхиседекова священства Белой Церкви

Религиоведы часто пытаются умозрительными мерками разобраться в истоках того или иного духовного движения. Задаются, к примеру, вопросом: Церковь Божией Матери – новое религиозное движение или нет? – Ответить можно лишь: и да, и нет.

Ничто в мире не может находиться в статическом состоянии, только в движении. Одно из имен Богоматери – Преображающаяся. Экклесия Иоаннова – это старческое православие, каким оно было в XVII, и в XII, и в IX, и во II вв. Но это старчество дня настоящего. Обновленное, с умноженными духовными печатями, дарами и опытом. И соборной силой духа, которая исходит от стоящих за Церковью великих светильников!

Истоки нашего православия не от Владимира, насильно крестившего Древнюю Русь, а от Христа, Божией Матери, Иоанна Богослова и Андрея Первозванного! О.Иоанн – продолжатель христовой ветви и апостол-помазанник Богоматери в ипостаси Солнечной Жены (Отк. гл.12).

О.Иоанн – отец нового мелхиседекова священства и Новой Белой церкви.

О явлении Белой церкви в последние времена и ее победе в тяжелейшей борьбе с Чёрной имеется свидетельство крестьянки Евдокии Адриановой. Благодаря ей обретена чудотворная икона ‘Державная’ в селе Коломенское в 1917 г. До сих пор откровения Пресвятой Богородицы Е.Адриановой не доступны общественности, поскольку замалчиваются фарисеями. Эти откровения обличают церковь-блудницу и тех, кто прямо повинен в грехах-преступлениях, которые, по словам апостола, ‘поднялись до небес’. Сама икона неоднократно подвергалась реставрационной порче с тем, чтобы намеренно исказить ее духовный смысл.

О.Иоанн не просто первосвященник Белой Иоанновой экклесии. Он – мелхиседек, священник Отца чистой любви, сошедший свыше. И он привел в мир новое священство, какого никогда не было на земле. Мелхиседеки исполнены Духа Всеблагого, как и сам помазанник. Служение их качественно отлично, совершается по небесному чину с Чашей Грааля и градуляционными жезлами управления миром, врученными самой Богородицей. Никаких жертв, кроме жертвы любви. Никакого ритуала и чина ааронова.

Белая экклесия качественно иная. Нет дистанции: Бог – священник – паства. Теогамический Брачный чертог для девственных невест с возжжёнными свечами в сердцах. Уникальная церковь-корабль. Не статична, но постоянно в движении восхождения, в новизне. Корабль движется по морским просторам, обходя опасные рифы и посещая острова-оазисы с сокрытыми на них сокровищами духовности.

Христианский и катарский период. Пророк исполнения нового завета

В жизни помазанника и становлении Церкви Божией Матери два периода: традиционный и богомило-катарский. Первый (православный и католический) – освоение сокровищницы духовных даров обеих ветвей христианства. За 20 лет о.Иоанн прокомментировал евангелие в проповедях и статьях от начала до конца. Издано несколько десятков томов превосхищенного святодуховского толкования святого писания и псалтыри. Объем проделанной работы не имеет подобных прецедентов в истории Церкви.

Отслужены десятки тысяч неповторяемых литургий, всенощных, богослужебных чинов, молебнов и молитв, списанных помазанником свыше. Крахмальникова Зоя Александровна (1929-2008), известная литературовед, православный публицист, подвергавшаяся репрессиям за веру во времена СССР, критиковала упрекающих о.Иоанна в новизне богородичных богослужений. Свидетельствовала: ‘Я знаю наизусть православную литургию. Я восхищалась тем, что делает о.Иоанн. Он литургию оставил в прежнем порядке, но преобразил ее’.

Второе обращение – план спасения человечества

Второе обращение помазанника и Белой церкви не отвергает христианского пути духостяжания. Наоборот, делает его еще более доступным для людей. Старческое учение о подвижничестве, поклоны, псалтырь, омовение на святых источниках, огненное благовестие, бескомпромиссное свидетельство Духа и другие ключи святости продолжают составлять духовную сокровищницу Иоанновой экклесии. Со вторым обращением эта сокровищница лишь множится из духовных кладовых катаров, богомилов, христоверов, тамплиеров, божеств и пантеонов непорочных цивилизаций, предшествующих нынешней 84-й.

Смысл второго обращения в необходимости миллионкратного подобрения человека. Помазанник развенчал навязанный Элогимом и распространенный на весь мир библейский проект, узаконивающий нелегитимное смешение добра и зла на земле. Такая гремучая смесь разрушает хомосапиенса. Делает его неспособным различать и отвергать зло. Смешанность – главная причина прогрессирования неизлечимых болезней, эпидемий, смертности, развязывания и распространения конфликтов, войн, глобальных катастроф и прочего. В конечном счете, она ведет цивилизацию к гибели, что и происходит ныне. «Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия» (Ис.45:7)

Второе обращение – гениальное открытие помазанника, которое, с одной стороны, разрушает гнусные планы библейского божка и гуманоидов, рассеивает наведенный на человечество гипноз. С другой – служит уникальным ключом для реального спасения человечества, его вхождения в созидаемую Пресвятой Девой богоцивилизацию.

Второе обращение совпало с циклом небесных откровений Божией Матери о.Иоанну на Соловьиной горе. Великолепный евангелион ‘Роза серафитов’ – весть о грядущей богоцивилизации. Опубликована серия книг откровений катаров на Сан-Сальвадор Вердадеро. Катарские бессмертные устремляют человечество в грядущий век преображения, который Царица провозглашает Солнечной 85-й цивилизацией серафитов.

Откровения о.Иоанну непорочных цивилизаций Гипербореи и Атлантиды, открывают человечеству ранее запечатанные врата в Новый Золотой век, в котором уже не будет элогимской похоти и зла, так мучающих сегодня людей.

Помазанник о.Иоанн своей титанической многогранной деятельностью реально исполняет Новый завет и предуготовляет к вечному завету. Благодаря пророку, Солнце любви Добрейшего добрых Ахурамазды снова восходит над землею. Рассеивается мрак 7,5-тысячелетней ночи Ялдаваофа. Земля начинает пробуждаться от глубокого сна и тысячелетнего наведенного гипноза. Утро Сварога!

Клайв Стейплз Льюис
Просто христианство

Клайв Стейплз Льюис
Просто христианство

ПРЕДИСЛОВИЕ

То, о чем говорится в этой книге, послужило материалом для серии радиопередач, а впоследствии было опубликовано в трех отдельных частях под названием «Радиобеседы» (1942), «Христианское поведение» (1943) и «За пределами личности» (1944). В печатном варианте я сделал несколько дополнений к тому, что сказал в микрофон, но в остальном оставил текст без особых изменений. Беседа по радио не должна, помоему, звучать как литературный очерк, прочитанный вслух, она должна быть именно беседой, исполненной искренности. Поэтому в моих беседах я использовал все сокращения и разговорные выражения, какие обычно употребляю в беседе. В печатном варианте я воспроизвел эти сокращения и разговорные обороты. И все те места, где в беседе по радио я подчеркивал значимость того или иного слова тоном голоса, в печатном варианте я выделил курсивом. Сейчас я склонен считать, что это было с моей стороны ошибкой - нежелательным гибридом искусства устной речи с искусством письма. Рассказчик должен использовать оттенки своего голоса для подчеркивания и выделения определенных мест, потому, что сам жанр беседы этого требует, но писатель не должен использовать курсив в тех же целях. Он располагает другими, своими собственными средствами и должен пользоваться этими средствами, для того чтобы выделить ключевые слова.
В этом издании я устранил сокращения и заменил все курсивы, переработав те предложения, в которых эти курсивы встречались, не повредив, надеюсь, тому «знакомому» и простому тону, который был свойствен радиобеседам. Коегде я внес добавления или вычеркнул отдельные места; при этом я исходил из того, что первоначальный вариант, как я выяснил, был превратно понят другими, да и сам я, помоему, стал лучше понимать предмет беседы теперь, чем понимал десять лет назад.
Хочу предупредить читателей, что я не предлагаю никакой помощи тем, кто колеблется между двумя христианскими «деноминациями». Вы не получите от меня совета, кем вы должны стать: приверженцем ли англиканской церкви или методистской, членом пресвитерианской или римской католической церкви. Этот вопрос я опустил умышленно (даже приведенный выше список я дал просто в алфавитном порядке). Я не делаю тайны из моей собственной позиции. Я совершенно обычный рядовой член церкви Англии, не слишком «высокий», не слишком «низкий», и вообще не слишком что бы то ни было. Но в этой книге я не делаю попытки переманить коголибо на мою позицию.
С того самого момента, как я стал христианином, я всегда считал, что лучшая и, возможно, единственная услуга, какую я мог бы оказать моим неверующим ближним, - это объяснить и защитить веру, которая была общей и единой почти для всех христиан на протяжении всех времен. У меня достаточно причин для такой точки зрения.
Прежде всего, вопросы, которые разделяют христиан (на различные деноминации), часто касаются отдельных проблем высокой теологии или даже истории церкви, и эти вопросы следует оставить на рассмотрение специалистов, профессионалов. Я бы захлебнулся в таких глубинах и скорее сам нуждался бы в помощи, чем был бы способен оказать ее другим.
Вовторых, я думаю, мы должны признать, что дискуссии по этим спорным вопросам едва ли способны привлечь в христианскую семью человека со стороны. Обсуждая их письменно и устно, мы скорее отпугиваем его от христианского сообщества, чем привлекаем к себе. Наши расхождения во взглядах следует обсуждать лишь в присутствии тех, кто уже пришел к вере в то, что есть один Бог и что Иисус Христос - Его единственный Сын.
Наконец, у меня создалось впечатление, что гораздо больше талантливых авторов было вовлечено в обсуждение этих спорных вопросов, чем в защиту сущности христианства, или «просто» христианства, как его называет Бакстер. Та область, в которой, как я считал, я мог бы послужить с наибольшим успехом, более всего в подобной службе и нуждалась. Естественно, именно туда я и направился.
Насколько я помню, лишь к этому и сводились мои мотивы и побуждения, и я был бы очень рад, если бы люди не делали далеко идущих выводов из моего молчания по некоторым спорным вопросам.
К примеру, такое молчание вовсе не обязательно означает, что я занимаю выжидательную позицию. Хотя иногда это действительно так. У христиан порой возникают вопросы, ответов на которые, я думаю, у нас нет. Встречаются и такие, на которые я, скорее всего, никогда не получу ответа: даже если я задам их в лучшем мире, то. возможно (насколько я знаю), получу такой ответ, какой уже получил однажды другой, гораздо более великий вопрошатель: «Что тебе до этого? Следуй за Мной!» Однако существуют и другие вопросы, по которым я занимаю совершенно определенную позицию, но и по этим вопросам я храню молчание. Потому что я пишу не с целью изложить нечто, что я мог бы назвать «моей религией», а для того, чтобы разъяснить сущность христианства, которое есть то, что оно есть, пребывало таким задолго до моего рождения и не зависит от того, нравится оно мне или нет.
Некоторые люди делают необоснованные заключения из того факта, что я говорю о Благословенной Деве Марии только то, что связано с Непорочным зачатием и рождением Христа. Но причина этого очевидна. Пели бы я сказал немного больше, это сразу завело бы меня в сферу крайне спорных точек зрения. Между тем ни один другой спорный вопрос, в христианстве не нуждается в таком деликатном подходе, как этот. Римская католическая церковь защищает свои представления по этому вопросу не только с обычным пылом, свойственным всем искренним религиозным верованиям, но (вполне естественно) тем более горячо, что в этом проявляется рыцарская чувствительность, с какой защищает человек честь своей матери или возлюбленной от грозящей ей опасности. Очень трудно разойтись с ними в этих взглядах ровно настолько, чтобы не показаться им невеждой, а то и еретиком. И наоборот, противоположные верования протестантов по этому вопросу вызываются чувствами, которые уходят своими корнями к самим основам монотеизма. Радикальным протестантам кажется, что под угрозу ставится само различие между Творцом и творением (каким бы святым оно ни было); что вновь, таким образом, возрождается многобожие. Однако очень трудно и с ними разойтись во мнениях ровно настолько, чтобы не оказаться в их глазах чемто похуже еретика, а именно язычником. Если существует такая тема, которая способна погубить книгу о сущности христианства, если какаято тема может вылиться в абсолютно бесполезное чтение для тех, кто еще не поверил в то, что Сын Девы есть Бог, то это именно данная тема.
Возникает странная ситуация: из моего молчания по этим вопросам вы даже не можете сделать заключения, считаю я их важными или нет. Дело в том, что самый вопрос об их значимости тоже относится к спорным. Один из пунктов, по которому христиане расходятся во мнениях, это - важны ли их разногласия. Когда два христианина из различных деноминаций начинают спорить, вскоре, как правило, один из них спрашивает, а так ли уж важен данный вопрос; на что другой отвечает: «Важен ли? Ну конечно, он имеет самое существенное значение!»
Все это было сказано только для того, чтобы объяснить, какого рода книгу я попытался написать, а вовсе не для того, чтобы скрыть свои верования или уйти от ответственности за них. Как я уже говорил, я нс держу их в секрете. Выражаясь словами дядюшки Тоби: «Они записаны в молитвеннике».
Опасность заключалась в том, что под видом христианства как такового я мог изложить нечто присущее лишь англиканской церкви или (что еще хуже) мне самому. Чтобы избежать этого, я послал первоначальный вариант того, что стало здесь книгой второй, четырем различным священнослужителям (англиканской церкви, методистской, пресвитерианской и римской католической), прося их критических отзывов. Методист решил, что я недостаточно сказал о вере, а католик - что я зашел слишком далеко в вопросе о сравнительной маловажности теорий, объясняющих искупления. В остальном мы пятеро согласились друг с другом. Другие книги я не стал подвергать подобной проверке, потому что, если бы они и вызвали расхождения во мнениях среди христиан, это были бы расхождения между отдельными индивидуумами и школами, а не между различными деноминациями.
Насколько я могу судить по этим критическим обзорам или по многочисленным письмам, полученным мною, эта книга, какой бы она ни была ошибочной в других отношениях, преуспела, по крайней мере, в одном - дать представление о христианстве общепринятом. Таким образом, эта книга, возможно, окажет определенную помощь в преодолении той точки зрения, что, если мы опустим все спорные вопросы, то нам останется лишь неопределенная и бескровная Святая Христианская Вера. На деле Святая Христианская Вера оказывается не только чемто положительным, но и категорическим, отделенным от всех нехристианских вероисповеданий пропастью, которая не идет ни в какое сравнение даже с самыми серьезными случаями разделения внутри христианства. Если я не помог делу воссоединения прямо, то, надеюсь, ясно показал, почему мы должны объединиться. Правда, я нечасто встречался с проявлениями легендарной теологической нетерпимости со стороны убежденных членов общин, расходящихся во мнениях с моей собственной. Враждебность исходит в основном от людей, принадлежащих к промежуточным группам, в пределах как англиканской церкви, так и других деноминаций, то есть от таких, которые не оченьто считаются с мнением какой бы то ни было общины. И такое положение вещей я нашел утешительным. Потому что именно центры каждой общины, где сосредоточены истинные дети ее, понастоящему близки друг другу - по духу, если не по доктрине. И это свидетельствует, что в центре каждой общины стоит чтото или Ктото, Кто, вопреки всем расхождениям во мнениях, всем различиям в темпераменте, всем воспоминаниям о взаимных преследованиях, говорит одним и тем же голосом.
Это все, что касается моих умолчаний по поводу доктрины. В книге третьей, в которой речь идет о вопросах морали, я также обошел молчанием некоторые моменты, но по иным причинам. Еще с той поры, когда я служил рядовым во время первой мировой войны, я проникся антипатией к людям, которые, сидя в безопасности штабов, издавали призывы и наставления для тех, кто находился на линии фронта. В результате я не склонен много говорить об искушениях, с которыми мне самому не приходилось сталкиваться. Я полагаю, что нет такого человека, который был бы искушаем всеми грехами. Уж так случилось, что тот импульс, который делает из людей игроков, не был заложен в меня при моем сотворении; и, вне сомнений, я расплачиваюсь за это отсутствием во мне и других, полезных импульсов, которые, будучи преувеличены или искажены, толкают человека на путь азартной игры. Поэтому я не чувствую себя достаточно сведущим, чтобы давать советы относительно того, какая азартная игра позволительна, а какаянет: если и вообще существуют позволительные азартные игры, то мне об этом просто неизвестно. Я также обошел молчанием вопрос о противозачаточных средствах. Я не женщина, я даже не женатый человек и не священник. Поэтому я не считаю себя вправе занимать решительную позицию в вопросе, связанном с болью, опасностью и издержками, от которых я сам избавлен; кроме того, я не занимаю пасторской должности, которая обязывала бы меня к этому.
Могут возникнуть и более глубокие возражения - они и были выражены - по поводу моего понимания слова христианин, которым я обозначаю человека, разделяющего общепринятые доктрины христианства. Люди задают мне вопрос: «Кто вы такой, чтобы устанавливать, кто христианин, а кто нет?» Или: «Не могут ли многие люди, не способные поверить в эти доктрины, оказаться гораздо более истинными христианами, более близкими к духу Христа, чем те, кто в эти доктрины верит?» Это возражение в какомто смысле очень верное, очень милосердное, очень духовное, очень чуткое. Но обладая всеми полезными свойствами, оно - бесполезно. Мы просто не можем безнаказанно пользоваться языковыми категориями так, как того хотят от нас наши оппоненты. Я постараюсь разъяснить это на примере употребления другого, гораздо менее важного слова.
Слово «джентльмен» первоначально означало нечто вполне определенное - человека, имевшего свой герб и земельную собственность. Когда вы называли когонибудь джентльменом, вы не говорили ему комплимент, а просто констатировали факт. Если вы говорили про когото, что он не джентльмен, это было не оскорблением, а простой информацией. В те времена сказать, что, к примеру, Джон - лгун и джентльмен, не было бы противоречием; по крайней мере, это не звучало бы более противоречиво, чем если бы сегодня мы сказали, что Джеймс - дурак и магистр наук. Но затем появились люди, которые сказали
- сказали так верно, доброжелательно, с таким глубоким пониманием и чуткостью (и тем не менее слова их не несли полезной информации): «Но ведь для джентльмена важны не герб его и земля, а то, как он себя ведет. Конечно же, истинный джентльмен - тот, кто ведет себя, как подобает джентльмену, не так ли? А значит, Эдвард гораздо более джентльмен, чем Джон». Сказавшие так имели благородные намерения. Намного лучше быть честным, и вежливым, и храбрым, чем обладать собственным гербом. Но это не одно и то же. Хуже того, не каждый захочет с этим согласиться. Ибо слово «джентльмен» в этом новом, облагороженном смысле перестает быть информацией о человеке, и просто превращается в похвалу ему: сказать, что такойто человек не джентльмен, - значит нанести ему оскорбление. Когда слово перестает быть средством описания, а становится лишь средством похвалы, оно не несет больше фактической информации: оно свидетельствует только об отношении говорящего. («Хорошая» еда означает лишь то, что она нравится говорящему.) Слово «джентльмен», будучи «одухотворено» и «очищено» от своего прежнего, четкого и объективного смысла, едва ли означает теперь больше, нежели то, что говорящему нравится тот, о ком идет речь. В результате слово «джентльмен» превратилось в бесполезное слово. У нас и так уже было моножество слов, выражающих одобрение, так что для этой цели мы в нем не нуждались: с другой стороны, если ктото (к примеру, в исторической работе) пожелает использовать это слово в его старом смысле, он не сможет этого сделать, не прибегнув к объяснениям, потому что слово это не годится больше для выражения своего первоначального значения.
Так что, если однажды мы позволим людям возвышать и облагораживать или, по их словам, наделять более глубоким смыслом слово «христианин», это слово тоже вскоре утратит свой смысл. Вопервых, сами христиане не смогут применить его ни к одному человеку. Не нам решать, кто, в самом глубоком значении этого слова, близок или нет к духу Христа. Мы не можем читать в человеческих сердцах. Мы не можем судить, судить нам запрещено. Было бы опасной самонадеянностью с нашей стороны утверждать, что такойто человек является или не является христианином в глубоком смысле этого слова. Но очевидно, что слово, которое мы не можем применять, становится бесполезным. Что касается неверующих, то они, несомненно, с готовностью станут употреблять это слово в его «утонченном» смысле. В их устах оно сделается просто выражением похвалы. Называя когото христианином, они лишь будут иметь в виду, что это хороший человек. Но такое употребление этого слова не обогатит языка, ведь у нас уже есть слово «хороший». Между тем слово «христианин» перестанет быть пригодным для выполнения той действительно полезной цели, которой оно служит сейчас.
Мы должны, таким образом, придерживаться первоначального, ясного значения этого слова. Впервые христианами стали называться «ученики» в Антиохии, то есть те, кто принял учение апостолов (Деян. II, 26). Несомненно, так назывались лишь те, которые извлекли для себя наибольшую пользу из этого учения. Безусловно, это имя распространялось не на тех, кто колебались, принять ли им учение апостолов, а на тех, кто именно в возвышенном, духовном смысле оказался «гораздо ближе к духу Христа». Это не вопрос богословия или морали. Это лишь вопрос употребления слов таким образом, чтобы всем было ясно, о чем идет речь. Если человек, который принял доктрину христианства, ведет жизнь, недостойную ее, правильнее будет назвать его плохим христианином, чем сказать, что он не христианин.
Я надеюсь, что ни одному читателю не придет в голову, будто «сущность» христианства предлагается здесь в качестве какойто альтернативы вероисповеданиям существующих христианских церквей - как если бы ктото мог предпочесть ее учению конгрегационализма, или греческой православной церкви, или чему бы то ни было другому. Скорее «сущность» христианства можно сравнить с залом, из которого двери открываются в несколько комнат. Если мне удастся привести когонибудь в этот зал, моя цель будет достигнута. Но зажженные камины, стулья и пища находятся в комнатах, а не в зале. Этот зал
- место ожидания, место, из которого можно пройти в ту или иную дверь, а не место обитания. Даже наихудшая из комнат (какая бы то ни было) больше подходит для жилья. Некоторые люди, верно, почувствуют, что для них полезнее остаться в этом зале подольше, тогда как другие почти сразу же с уверенностью выберут для себя дверь, в которую им надо постучаться. Я не знаю, от чего происходит такая разница, но я уверен в том, что Бог не задержит никого в зале ожидания дольше, чем того требуют интересы данного человека. Когда вы наконец войдете в вашу комнату, вы увидите, что долгое ожидание принесло вам определенную пользу, которой иначе вы не получили бы. Но вы должны смотреть на этот предварительный этап как на ожидание, а не как на привал. Вы должны продолжать молиться о свете; и конечно, даже пребывая в зале, вы должны начать попытки следовать правилам, общим для всего дома. И кроме того, вы должны спрашивать, какая дверь истинна, невзирая на то, какая из них нравится вам больше по своей обшивке или окраске. Выражаясь проще, вы не должны спрашивать себя: «Нравится ли мне эта служба?», но: «Правильны ли эти доктрины? Здесь ли обитает святость? Сюда ли указывает мне путь моя совесть? Происходит ли мое нежелание постучать в эту дверь от моей гордости, или просто от моего вкуса, или от моей личной неприязни к этому конкретному привратнику?»
Когда вы войдете в вашу комнату, будьте добры к тем, кто вошел в другие двери, и к тем, кто еще ожидает в зале. Если они - ваши враги, то помните, что вам приказано молиться за них. Это одно из правил, общих для всего дома.

Книга 1. ДОБРО И ЗЛО КАК КЛЮЧ К ПОНИМАНИЮ ВСЕЛЕННОЙ

ЗАКОН ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЫ

Каждый слышал, как люди ссорятся между собой. Иногда это выглядит смешно, иногда - просто неприятно; но как бы это ни выглядело, я считаю, что мы можем извлечь для себя коекакие важные уроки, слушая, что ссорящиеся говорят друг другу. Они говорят, например, такие вещи: «Как бы вам понравилось, если бы ктонибудь сделал то же самое вам?», «Это мое место, я его первый занял», «Оставьте его в покое, он не делает вам ничего плохого», «Почему я должен уступать тебе?», «Дай мне кусочек твоего апельсина, я давал тебе от своего», «Давай, давай, ты же обещал». Каждый день люди произносят подобное - как образованные, так и необразованные, как дети, так и взрослые.
Относительно всех этих и подобных им замечаний меня интересует лишь то, что человек, делающий их, не просто заявляет, что ему не нравится поведение другого человека. Он взывает при чтом к какомуто стандарту поведения, о котором, по его мнению, знает другой человек. И тот, другой, очень редко отвечает: «К черту ваши стандарты!» Почти всегда он старается показать, что то, что он сделал, на самом деле не идет вразрез с этим стандартом поведения, а если всетаки идет, то для этого имеются особые извинительные причины. Он делает вид, что в данном конкретном случае у него были эти особые причины, чтобы просить освободить место того, кто занял его первым, или что ему дали кусочек апельсина совсем при других обстоятельствах, или что случилось нечто непредвиденное, освобождающее его от необходимости выполнить обещание. Фактически выглядит так, что обе стороны имели в виду какогото рода Закон или Правило честной игры, или порядочного поведения, или морали, или чегото в этом роде, относительно, чего они оба согласны. И это действительно так. Если бы они не имели в виду этого Закона, они могли бы, конечно, драться, как дерутся животные, но не могли бы ссориться и спорить почеловечески. Ссориться - значит стараться показать, что другой человек не прав. И в этом старании не было бы смысла, если бы между вами и им не существовало какогото рода согласия в том, что такое добро и что такое зло.
Точно так же не имело бы смысла говорить, что футбольный игрок допустил нарушение, если бы не существовало определенного соглашения по поводу правил игры в футбол.
Этот закон раньше называли «естественным», то есть законом природы. Сегодня, когда мы говорим о «законах природы», мы обычно подразумеваем такие вещи, как силы тяготения, или наследственность, или химические законы. Но когда мыслители древности называли законы добра и зла «законами природы» они подразумевали под этим «закон человеческой природы». Их идея состояла в том, что, как все физические тела подчиняются закону тяготения, как все организмы подчиняются биологическим законам, так и существо по имени человек имеет свой закон - с той великой разницей, однако, что физическое тело не может выбирать, подчиняться ли ему закону тяготения или нет, тогда как человек имеет право выбора - подчиняться ли ему закону человеческой природы или нарушать его.
Ту же идею можно выразить подругому. Каждый человек постоянно, каждую секунду находится под действием нескольких различных законов. И среди них имеется только один, который он свободен нарушить. Будучи физическим телом, человек подвластен закону тяготения и не может пойти против него: если вы оставите человека без поддержки в воздухе, у него будет не больше свободы выбора, чем у камня, упасть на землю или не упасть. Будучи организмом, человек должен подчиняться различным биологическим законам, которые он не может нарушить по своей воле, точно так же как их не могут нарушить животные. То есть человек не может не подчиняться тем законам, которые он разделяет с другими телами и организмами. Но тот закон, который присущ только человеческой природе, и который не распространяется на животных, растения или на неорганические тела, - такой закон человек может нарушить по своему выбору. Этот закон назвали «естественным», потому что люди думают, что каждый человек знает его инстинктивно и поэтому никого не надо учить ему.
При этом, конечно, не имелось в виду, что время от времени нам не будут попадаться индивидуумы, которые не знали бы о нем, аналогично тому как время от времени нам встречаются дальтоники или люди, совершенно лишенные музыкального слуха. Но, рассматривая человечество в целом, люди полагали, что человеческая идея о приличном поведении очевидна для каждого, И я считаю, что они были правы. Если бы они были не правы, то все, что мы говорим о войне, например, оказалось бы лишенным смысла. Какой смысл заявлять, что враг не прав, если такая вещь, как добро, не была бы реальностью? Если бы нацисты не знали в глубине своего сердца так же хорошо, как и мы с вами, что им следовало подчиняться голосу добра, если бы они не имели представления о том, что мы называем добром, то, хотя нам и пришлось бы воевать против них, мы смогли бы их винить в содеянном ими зле не более, чем в цвете их волос.
Я знаю, что, по мнению некоторых людей, закон порядочного поведения, знакомый всем нам, не имеет под собой твердого основания, потому что в разные века различные цивилизации придерживались совершенно несхожих взглядов на мораль. Но это неверно. Различия между взглядами на мораль действительно существовали, но они всегда касались лишь частностей.
Если ктонибудь возьмет на себя труд сравнить учения о морали, господствовавшие, скажем, в Древнем Египте, Вавилоне, Индии, Китае, Греции и Риме, то его поразит факт, насколько эти учения были похожи друг на друга и на наше сегодняшнее понятие о нравственности. Некоторые свидетельства этого я обобщил в одной из моих книг под названием «Человек отменяется», но в данный момент я хотел бы лишь попросить читателя подумать о том, к чему бы привело совершенно различное понимание морали. Представьте себе страну, где восхищаются людьми, которые убегают с поля битвы, или где человек гордится тем, что обманул всех, кто проявил к нему неподдельную доброту. Вы с таким же успехом можете представить себе страну, где дважды два будет пять. Люди расходились во взглядах на то, по отношению к кому не следует быть эгоистичным, - только ли к членам своей семьи, или к тем, кто живет вокруг, или вообще ко всем людям. Однако они всегда были согласны в том, что не следует ставить на первое место самого себя. Эгоизм никогда и нигде не считался похвальным качеством.
Разного мнения держались люди и по тому вопросу, сколько жен следует иметь: одну или четырех. Но они всегда были согласны в том, что брать каждую понравившуюся женщину вы не имеете права.
Однако самое замечательное состоит в следующем. Когда бы вам ни встретился человек, утверждающий, что он не верит в реальность добра и зла, уже в следующий момент вы увидите, как этот же человек сам возвращается к отвергнутым им принципам. Он может нарушить обещание, данное вам, но если вы попробуете нарушить обещание, данное ему, то не успеете вы и слово вымолвить, как он станет жаловаться: «Это несправедливо». Представители какойнибудь страны могут утверждать, что договоры не имеют никакого значения, но в следующую минуту они перечеркнут собственное утверждение, заявив, что договор, который они собираются нарушить, несправедлив. Однако если договоры не имеют никакого значения и если не существуют добро и зло, иными словами, если нет никакого закона человеческой природы, то какая же может быть разница между справедливыми и несправедливыми договорами? Я думаю, шила в мешке не утаишь, и, что бы они ни говорили, совершенно ясно, что они знают этот закон человеческой природы так же хорошо, как любой другой человек.
Отсюда следует, что мы вынуждены верить в подлинное существование добра и зла. Временами люди могут ошибаться в определении их, как ошибаются, скажем, при сложении чисел, но понятие о добре и зле не в большей мере зависит от чьегото вкуса и мнения, чем таблица умножения. А теперь, если вы согласны со мной в этом пункте, мы перейдем к следующему. Он состоит в том, что никто из нас понастоящему не следует закону природы. Если среди вас найдутся люди, являющиеся исключением, я приношу им мои извинения. Этим людям я бы посоветовал почитать какуюнибудь другую книгу, потому что все то, о чем я собираюсь говорить здесь, не имеет к ним отношения.
Итак, возвратимся к обычным человеческим существам. Я надеюсь, что вы не поймете превратно то, что я собираюсь сказать. Я здесь не проповедую, и Богу известно то, что я не пытаюсь показаться лучше других. Я просто стараюсь обратить ваше внимание на один факт, а именно на то, что в этом году, или в этом месяце, или, что еще вероятнее, сегодня мы с вами не сумели вести себя так, как хотели бы, чтоб вели себя другие люди. Для этого может быть сколько угодно объяснений и извинений.
Например, вы страшно устали, когда были так несправедливы к детям; та не совсем чистая сделка, о которой вы почти забыли, подвернулась вам в такой момент, когда у вас было особенно туго с деньгами; а то, что вы обещали сделать для такогото старого своего приятеля (обещали и не сделали) - что ж, вы никогда не стали бы связывать себя словом, если бы знали заранее, как ужасно заняты будете в это время! Что же касается вашего поведения с женой (или мужем), сестрой (или братом), то, если бы я знал, как они способны раздражать человека, я бы не удивлялся - да и кто я такой, в конце концов? Я сам такой же. То есть мне самому не удается как следует соблюдать естественный закон, и как только ктонибудь начинает говорить мне, что я его не соблюдаю, в моей голове сразу же возникает целый рой извинений и объяснений. Но в данный момент нас не интересует, насколько обоснованны все эти извинения и объяснения. Дело в том, что они лишь еще одно доказательство того, как глубоко, нравится нам это или нет, верим мы в закон человеческой природы. Если мы не верим в реальную значимость порядочного поведения, почему тогда мы так ревностно оправдываем свое не совсем порядочное поведение? Правда состоит в том, что мы верим в порядочность настолько глубоко - мы испытываем на себе такое сильное давление этого закона или правила, - что не в состоянии вынести того факта, что нарушаем его, и в результате пытаемся списать свою ответственность за нарушение на когото или на чтото другое.
Вы заметили, что мы подыскиваем объяснения только нашему плохому поведению? Только наше плохое поведение мы объясняем тем, что были усталыми, или обеспокоенными, или голодными. Свое хорошее поведение мы не объясняем внешними причинами: мы ставим его исключительно в заслугу себе. Итак, я хочу обратить ваше внимание на два пункта: Первое: человеческие существа во всех частях земного шара разделяют любопытную идею о том, что они должны вести себя определенным образом. Они не могут отделаться от этой идеи. Второе: в действительности, они не ведут себя таким образом. Они знают естественный закон, и они нарушают его.
На этих двух фактах основаны наше понимание самих себя и той Вселенной, в которой мы живем.

НЕКОТОРЫЕ ВОЗРАЖЕНИЯ

Если эти два факта являются основой, то мне следует остановиться, чтобы упрочить ее, прежде чем идти дальше. Некоторые из полученных мною писем свидетельствуют, что есть немало людей, которым трудно понять, что же такое естественный закон, или нравственный закон, или правила порядочного поведения.
В этих письмах я, например, читаю: «Не является ли то, что Вы называете моральным законом, просто нашим стадным инстинктом, и не развился ли он так же, как все наши другие инстинкты?»
Что ж, не отрицаю, мы можем иметь стадный инстинкт; но это совсем не то, что я имею в виду под моральным законом. Мы все знаем, что значит чувствовать в себе побуждения инстинкта - будь то материнская любовь, или половой инстинкт, или чувство голода. Такой инстинкт означает, что вы испытываете сильное желание действовать определенным образом. И конечно, иногда мы испытываем сильное желание помочь другому человеку, и пет сомнений в том, что такое желание возникает в нас благодаря стадному инстинкту. Но почувствовать желание помочь совсем не то же самое, что чувствовать: ты должен помочь, хочешь этого или нет. Предположим, вы слышите крик о помощи от человека, находящегося в опасности. Вы, возможно, почувствуете при этом два желания: одно - помочь ему (в силу своего стадного инстинкта) и другое желание - держаться подальше от опасности (в силу инстинкта самосохранения). Однако в дополнение к этим двум импульсам вы обнаружите в себе третий, который говорит вам, что вы должны следовать тому импульсу, который толкает вас помочь, и должны подавить в себе желание убежать. Это побуждение, которое судит между двумя инстинктами, которое решает, какому инстинкту надо следовать, а какой подавишь, само не может быть ни одним из них. Вы могли бы, с таким же основанием сказать, что нотная страница, которая указывает, по какой клавише вам надо ударить в данный момент, сама
- одна из клавиш. Нравственный закон говорит нам, какую мелодию нам следует играть; наши инстинкты - только клавиши.
Есть еще один способ указать, что нравственный закон - это не просто один из наших инстинктов. Если два инстинкта находятся в противоречии друг с другом и в разуме нашем нет ничего, кроме них, то, вполне очевидно, победил бы тот инстинкт, который сильнее. Однако в те моменты, когда мы особенно остро ощущаем воздействие этого закона, он словно бы подсказывает нам следовать тому из двух импульсов, который, наоборот, слабее. Вы, вероятно, гораздо больше хотите не рисковать собственной безопасностью, чем помочь человеку, который тонет; но нравственный закон тем не менее побуждает вас помочь тонущему. И, не правда ли, он часто говорит нам: попытайся активизировать свой правильный импульс, сделать его сильнее, чем он есть в своем естественном проявлении.
Я хочу этим сказать, что часто мы ощущаем потребность стимулировать свой стадный инстинкт, для чего пробуждаем в себе воображение и чувство жалости - настолько, чтобы у нас хватило духа сделать доброе дело. И конечно же, мы действуем не инстинктивно, когда стимулируем в себе эту потребность совершить добрый поступок. Голос внутри нас, который говорит: «Твой стадный инстинкт спит. Пробуди его», - не может сам принадлежать стадному инстинкту.
На этот вопрос можно взглянуть с третьей стороны. Если бы нравственный закон был одним из наших инстинктов, мы могли бы указать на определенный импульс внутри нас, который всегда был бы в согласии с правилом порядочного поведения. Но мы не находим в себе такого импульса. Среди всех наших импульсов нет ни одного, который нравственный закон никогда не имел бы оснований подавлять, и ни одного, который ему никогда не приходилось бы стимулировать. Было бы ошибкой считать, что некоторые из наших инстинктов - такие, к примеру, как материнская любовь или патриотизм, - правильны, хороши, а другие - такие, как половой или воинственный инстинкт, - плохи. Просто в жизни чаще сталкиваешься с обстоятельствами, когда следует обуздывать половой или воинственный инстинкт, чем с такими, когда приходится сдерживать материнскую любовь или патриотическое чувство. Однако при определенных ситуациях долг женатого человека - возбуждение полового импульса, долг солдата - возбуждение в себе воинственного инстинкта.
С другой стороны, встречаются обстоятельства, когда следует подавлять любовь матери к своим детям и любовь человека к своей стране; в противном случае это привело бы к несправедливости по отношению к детям других родителей и к народам других стран. Строго говоря, нет таких понятий, как хорошие и плохие импульсы. Вернемся снова к примеру с пианино. На клавиатуре нет двух различных видов клавишей - верных и неверных. В зависимости от того, когда какая нота взята, она прозвучит верно или неверно. Нравственный закон не есть некий отдельный инстинкт или какойто набор инстинктов. Это нечто (назовите это добродетелью или правильным поведением), направляющее наши инстинкты, приводящее их в соответствие с окружающей жизнью.
Между прочим, это имеет серьезное практическое значение. Самая опасная вещь, на которую способен человек, - это избрать какойто из присущих ему природных импульсов и следовать ему всегда, любой ценой. Нет у нас ни одного инстинкта, который не превратил бы нас в дьяволов, если бы мы стали следовать ему как некоему абсолютному ориентиру. Вы можете подумать, что инстинкт любви ко всему человечеству всегда безопасен. И ошибетесь. Стоит вам пренебречь справедливостью, как окажется, что вы нарушаете договоры и даете ложные показания в суде «в интересах человечества», а это в конце концов приведет к тому, что вы станете жестоким и вероломным человеком.
Некоторые люди в своих письмах задают мне такой вопрос: «Может быть, то, что Вы называете нравственным законом, на самом деле - общественное соглашение, которое становится нашим достоянием благодаря полученному образованию?» Я думаю, подобный вопрос возникает изза неверного понимания некоторых вещей. Люди, задающие его, исходят из того, что если мы научились чемуто от родителей или учителей, то это «чтото»- непременно человеческое изобретение. Однако это совсем не так. Все мы учим в школе таблицу умножения. Ребенок, который вырос один на заброшенном острове, не будет знать этой таблицы. Но из этого, конечно, не следует, что таблица умножения
- всего лишь человеческое соглашение, нечто изобретенное людьми для себя, что они могли бы изобрести и на иной лад, если бы захотели. Я полностью согласен с тем, что мы учимся правилу порядочного поведения от родителей, учителей, друзей и из книг, точно так же как мы учимся всему другому. Однако только часть этих вещей, которым мы учимся, просто условные соглашения, и они действительно могли бы быть изменены; например нас учат держаться правой стороны дороги, но мы с таким же успехом могли бы пользоваться правилом левостороннего движения. Иное дело - такие правила, как математические. Их изменить нельзя, потому что это реальные, объективно существующие истины.
Вопрос в том, к какой категории правил относится естественный закон. Существуют две причины, говорящие за то, что он принадлежит к той же категории, что и таблица умножения. Первая, как я сказал в первой главе, заключается в том, что, несмотря на различный подход к вопросам морали в разных странах и в разные времена, эти различия несущественны. Они совсем не так велики, как некоторые люди себе представляют. Всегда и везде представления о морали исходили из одного и того же закона. Между тем простые (или условные) соглашения, подобные правилам уличного движения или покрою одежды, могут отличаться друг от друга безгранично.
Вторая причина состоит в следующем. Когда вы думаете об этих различиях в нравственных представлениях разных народов, не приходит ли вам в голову, что мораль одного народа, лучше (или хуже) морали другого народа? Не способствовали ли бы ее улучшению некоторые изменения? Если нет, тогда, конечно, не могло быть никакого, прогресса морали. Ведь прогресс означает не просто изменения, а изменения к лучшему. Если бы ни один из кодексов морали не был вернее или лучше другого, то не было бы смысла предпочитать мораль цивилизованного общества морали дикарей или мораль христиан морали нацистов.
На самом деле мы все, конечно, верим, что одна мораль лучше, правильнее, чем другая. Мы верим, что люди, которые пытались изменять моральные представления своего времени, которые были так называемыми реформаторами, лучше понимали значение нравственных принципов, чем их ближние. Ну что ж, хорошо. Однако в тот самый момент, когда вы заявляете, что один моральный кодекс лучше другого, вы мысленно прилагаете к ним некий стандарт и делаете вывод, что вот этот кодекс более соответствует ему, чем тот.
Однако стандарт, который служит вам мерилом двух какихто вещей, сам должен отличаться от них обеих. В данном случае вы, таким образом, сравниваете эти кодексы морали с некоей истинной моралью, признавая тем самым, что такая вещь, как истинная справедливость, действительно существует, независимо от того, что думают люди, и от того, что идеи одних более соответствуют этой истинной справедливости, чем идеи других. Или давайте посмотрим на это с другой стороны. Если ваши моральные представления могут быть более правильными, а моральные представления нацистов - менее правильными, то тогда должно существовать нечто - какаято истинная моральная норма, - которая может служить мерилом верности или неверности тех или иных взглядов. Причина, почему ваше представление о НьюЙорке может быть вернее или, напротив, неправильнее моего, заключается в том, что НьюЙорк - это реально существующее место и он существует независимо от того, что любой из нас думает о нем. Если бы каждый из нас, говоря «НьюЙорк», подразумевал просто «город, который я себе вообразил», как могли бы представления одного из пас о нем быть вернее, чем представления другого? Тогда не могло бы быть и речи о чьейто правоте или чьемто заблуждении. Точно так же, если бы правило порядочного поведения просто подразумевало «все, что ни одобрит данный народ», не было бы никакого смысла утверждать, что один народ справедливее в своих оценках, чем другой. Не имело бы смысла говорить о том, что мир может улучшаться или ухудшаться в моральном отношении.
Таким образом, я могу сделать заключение, что, хотя различия между понятиями людей о порядочном поведении часто заставляют нас сомневаться, существует ли вообще такая вещь, как истинный закон поведения, тот факт, что мы склонны задумываться об этих различиях, доказывает, что он существует.
Перед тем как я закончу, позвольте мне сказать еще несколько слов. Я встречал людей, которые преувеличивали упомянутые расхождения, потому что не видели разницы между различиями в нравственных представлениях и в понимании определенных фактов или представлении о них. Например, один человек сказал мне: «Триста лет тому назад в Англии убивали ведьм. Было ли это проявлением того, что Вы называете естественным законом, или законом правильного поведения?» Но ведь мы не убиваем ведьм сегодня потому, что мы не верим в их существование. Если бы мы верили - если бы мы действительно думали, что вокруг нас существуют люди, продавшие душу дьяволу и получившие от него взамен сверхъестественную силу, которую они используют для того, чтобы убивать своих соседей, или сводить их с ума, или вызывать плохую погоду, - мы все безусловно согласились бы, что, если ктонибудь вообще заслуживает смертной казни, так это они, эти нечестивые предатели. В данном случае нет различия в моральных принципах: разница заключается только во взгляде на факт.
То обстоятельство, что мы не верим в ведьм, возможно, свидетельствует о большом прогрессе в области человеческого знания: прекращение судов над ведьмами, в существование которых мы перестали верить, нельзя рассматривать как прогресс в области морали. Вы не называли бы человека, который перестал расставлять мышеловки, гуманным, если бы знали: он просто убедился, что в его доме нет мышей.

РЕАЛЬНОСТЬ ЗАКОНА

Теперь я вернусь к тому, что сказал в конце первой главы о двух любопытных особенностях, присущих человечеству. Первая состоит в том, что людям свойственно думать, что они должны соблюдать определенные правила поведения, иначе говоря, правила честной игры, или порядочности, или морали, или естественного закона.
Вторая заключается в том, что на деле люди эти правила не соблюдают. Коекто может спросить, почему я называю такое положение вещей странным. Вам оно может казаться самым естественным положением в мире. Возможно, вы думаете, что я слишком строг к человеческому роду. В конце концов, можете сказать вы, то, что я называю нарушением закона добра и зла, просто свидетельствует о несовершенстве человеческой природы. И собственно говоря, почему я ожидаю от людей совершенства? Такая реакция была бы правильной, если бы я пытался точно подсчитать, насколько мы виновны в том, что сами поступаем не так, как, с нашей точки зрения, должны поступать другие. Но мое намерение состоит совсем не в этом. В данный момент меня вовсе не интересует вопрос вины: я стараюсь найти истину. И с этой точки зрения сама идея о несовершенстве, о том, что мы - не те, чем следовало бы быть, ведет к определенным последствиям.
Какойнибудь предмет, например камень или дерево, есть то, что он есть, и не имеет смысла говорить, что он должен быть другим. Вы, конечно, можете сказать, что камень имеет «неправильную» форму, если вы собирались использовать его для декоративных целей в саду, или что это - «плохое дерево», потому что оно не дает вам достаточно тени. Но под этим вы только подразумевали бы, что этот камень или то дерево не подходят для ваших целей. Вы не станете, разве только шутки ради, винить их за это. Вы знаете, что изза погоды и почвы ваше дерево просто не могло быть другим. Так что «плохое» оно потому, что подчиняется законам природы точно так же, как и «хорошее» дерево.
Вы заметили, что из этого следует? Из этого следует, что то, что мы обычно называем законом природы, например влияние природных условий на формирование дерева, возможно, и нельзя называть законом в строгом смысле этого слова. Ведь говоря, что падающие камни всегда подчиняются закону тяготения, мы, в сущности, подразумеваем, что «камни делают так всегда». Не думаете же вы, в самом деле, что, когда камень выпускают из рук, он вдруг вспоминает, что имеет приказ лететь к земле. Вы просто имеете в виду, что камень действительно падает на землю. Иными словами, вы не можете быть уверены, что за этими фактами скрывается чтото, помимо самих фактов, какойто закон о том, что должно случиться, в отличие от того, что действительно случается.
Законы природы, применительно к камням и деревьям, лишь констатируют то, что в природе фактически происходит. Но когда вы обращаетесь к естественному закону, к закону порядочного поведения, вы сталкиваетесь с чемто совсем иным. Этот закон, безусловно, не означает «того, что человеческие существа действительно делают», потому что, как я говорил раньше, многие из нас не подчиняются этому закону совсем и ни один из нас не подчиняется ему полностью. Закон тяготения говорит вам, что сделает камень, если его уронить; закон же нравственный говорит о том, что человеческие существа должны делать и чего не должны. Иными словами, когда вы имеете дело с людьми, то, помимо простых фактов, подлежащих констатации, сталкиваетесь с чемто еще, с какойто привходящей движущей силой, стоящей над фактами. Перед вами факты (люди ведут себя такто). Но перед вами и нечто еще (им следовало бы вести себя такто). Во всем, что касается остальной Вселенной (помимо человека), нет необходимости ни в чем другом, кроме фактов. Электроны и молекулы ведут себя определенным образом, из чего вытекают определенные результаты, и этим, возможно, все исчерпывается. (Впрочем, я не думаю, что об этом свидетельствуют доводы, которыми мы располагаем на данном этапе). Однако люди ведут себя определенным образом, и этим, безусловно, ничто не исчерпывается, так как вы знаете, что они должны вести себя иначе.
Все это настолько странно, что люди стараются объяснить это так или иначе. Например, мы можем придумать такое объяснение: когда вы заявляете, что человек не должен вести себя так, как он себя ведет, вы подразумеваете то же самое, что в случае с камнем, когда говорите, что у него неправильная форма, а именно, что поведение этого человека причиняет вам неудобство. Однако такое объяснение было бы совершенно неверным. Человек, занявший угловое сиденье в поезде потому, что он пришел туда первым, и человек, который проскользнул на это угловое место, сняв с него ваш портфель, когда вы повернулись к нему спиной, причинили вам одинаковое неудобство. Но второго вы обвиняете, а первого - нет. Я не сержусь - может быть, лишь несколько мгновений, пока не успокоюсь, - когда какойнибудь человек случайно подставит мне ножку. Но прихожу в негодование, когда ктото хочет подставить мне ножку умышленно, даже если это ему не удается. Между тем первый доставил мне неприятное мгновение, а второй - нет.
Иногда поведение, которое я считаю плохим, совсем не вредит мне лично, даже наоборот. Во время войны каждая сторона рада воспользоваться услугами предателя со стороны противника. Но и пользуясь его услугами, даже оплачивая их, обе стороны смотрят на предателя как на подонка. Поэтому вы не можете определить поведение других людей как порядочное, руководствуясь лишь критерием полезности этого поведения для вас лично. Что же касается нашего собственного порядочного поведения, то, я думаю, никто из нас не рассматривает его как поведение, которое приносит нам выгоду. Порядочно себя вести - это довольствоваться тридцатью шиллингами, когда вы могли бы получить три фунта; это честно выполнить свое школьное домашнее задание, когда можно было бы легко обмануть учителя; это оставить девушку в покое, вместо того чтобы воспользоваться ее слабостью; это не бежать из опасного места, заботясь о собственной безопасности; это сдерживать свои обещания, когда проще было бы забыть о них; это говорить правду, даже если в глазах других вы выглядите изза этого дураком.
Некоторые люди говорят, что, хотя порядочное поведение не обязательно приносит выгоду данному человеку в данный момент, оно в конечном счете приносит выгоду человечеству в целом. И что, следовательно, ничего загадочного в этом нет. Люди, в конце концов, обладают здравым смыслом. Они понимают, что могут быть счастливыми или чувствовать себя в подлинной безопасности лишь в таком обществе, где каждый ведет честную игру. Именно поэтому они и стараются вести себя порядочно. Не вызывает, конечно, сомнения, что секрет безопасности и счастья лишь в честном, справедливом и доброжелательном отношении друг к другу со стороны как отдельных людей и групп, так и целых народов. Это одна из наиважнейших в мире истин. И тем не менее мы обнаруживаем в ней слабое место, когда пытаемся объяснить ею свой подход к проблеме добра и зла.
Если мы, спрашивая: «Почему я не должен быть эгоистом?», получаем ответ: «Потому что это хорошо для общества», то за этим может возникнуть новый вопрос: «Почему я должен думать о том, что хорошо для общества, если это не приносит никакой пользы мне лично?» Но на этот вопрос возможен лишь один ответ: «Потому что ты не должен быть эгоистом». Как видите, мы пришли к тому же, с чего начали. Мы лишь констатируем то, что является истиной. Если бы человек спросил вас, ради чего играют в футбол, то ответ «для того, чтобы забивать голы» едва ли был бы удачным. Ибо в забивании голов и состоит сама игра, а не ее причина. Ваш ответ просто значал бы, что «футбол есть футбол», и это, безусловно, верно, но стоит ли говорить об том?
Точно так же, если человек спрашивает, какой смысл вести себя порядочно, бессмысленно отвечать ему: «Для того, чтобы принести пользу обществу». Так как стараться «принести пользу обществу», иными словами, не быть эгоистом, себялюбцем (потому что общество, в конечном итоге, означает «других людей»), это и значит быть порядочным, бескорыстным человеком.
Ведь бескорыстие является составной частью порядочного поведения. Таким образом, вы фактически говорите, что порядочное поведение - это порядочное поведение. С равным успехом вы могли бы остановиться на заявлении: «Люди должны быть бескорыстными».
Именно здесь хочу остановиться и я. Люди должны быть бескорыстными, должны быть справедливыми. Это не значит, что они бескорыстны или что им нравится быть бескорыстными; это значит, что они должны быть такими. Нравственный закон, или естественный закон, не просто констатирует факт человеческого поведения, подобно тому как закон тя&heip;

Клайв Стейплз Льюис

Перевод И. Череватой по изданию: Lewis C.S. Mere Christianity. L., 1943. Перевод подготовлен к печати
в 1991 г. при участии Н.Л. Трауберг.

ПРЕДИСЛОВИЕ

То, о чем говорится в этой книге, послужило материалом для серии радиопередач, а впоследствии было опубликовано в трех отдельных частях под названием "Радиобеседы" (1942), "Христианское поведение" (1943) и "За пределами личности" (1944). В печатном варианте я сделал несколько дополнений к тому, что сказал в микрофон, но в остальном оставил текст без особых изменений. Беседа по радио не должна, по-моему, звучать как литературный очерк, прочитанный вслух, она должна быть именно беседой, исполненной искренности. Поэтому в моих беседах я использовал все сокращения и разговорные выражения, какие обычно употребляю в беседе. В печатном варианте я воспроизвел эти сокращения и разговорные обороты. И все те места, где в беседе по радио я подчеркивал значимость того или иного слова тоном голоса, в печатном варианте я выделил курсивом. Сейчас я склонен считать, что это было с моей стороны ошибкой - нежелательным гибридом искусства устной речи с искусством письма. Рассказчик должен использовать оттенки своего голоса для подчеркивания и выделения определенных мест, потому, что сам жанр беседы этого требует, но писатель не должен использовать курсив в тех же целях. Он располагает другими, своими собственными средствами и должен пользоваться этими средствами, для того чтобы выделить ключевые слова.

В этом издании я устранил сокращения и заменил все курсивы, переработав те предложения, в которых эти курсивы встречались, не повредив, надеюсь, тому "знакомому" и простому тону, который был свойствен радиобеседам. Кое-где я внес добавления или вычеркнул отдельные места; при этом я исходил из того, что первоначальный вариант, как я выяснил, был превратно понят другими, да и сам я, по-моему, стал лучше понимать предмет беседы теперь, чем понимал десять лет назад.

Хочу предупредить читателей, что я не предлагаю никакой помощи тем, кто колеблется между двумя христианскими "деноминациями". Вы не получите от меня совета, кем вы должны стать: приверженцем ли англиканской церкви или методистской, членом пресвитерианской или римской католической церкви. Этот вопрос я опустил умышленно (даже приведенный выше список я дал просто в алфавитном порядке). Я не делаю тайны из моей собственной позиции. Я совершенно обычный рядовой член церкви Англии, не слишком "высокий", не слишком "низкий", и вообще не слишком что бы то ни было. Но в этой книге я не делаю попытки переманить кого-либо на мою позицию.

С того самого момента, как я стал христианином, я всегда считал, что лучшая и, возможно, единственная услуга, какую я мог бы оказать моим неверующим ближним, - это объяснить и защитить веру, которая была общей и единой почти для всех христиан на протяжении всех времен. У меня достаточно причин для такой точки зрения.

Прежде всего, вопросы, которые разделяют христиан (на различные деноминации), часто касаются отдельных проблем высокой теологии или даже истории церкви, и эти вопросы следует оставить на рассмотрение специалистов, профессионалов. Я бы захлебнулся в таких глубинах и скорее сам нуждался бы в помощи, чем был бы способен оказать ее другим.

Во-вторых, я думаю, мы должны признать, что дискуссии по этим спорным вопросам едва ли способны привлечь в христианскую семью человека со стороны. Обсуждая их письменно и устно, мы скорее отпугиваем его от христианского сообщества, чем привлекаем к себе. Наши расхождения во взглядах следует обсуждать лишь в присутствии тех, кто уже пришел к вере в то, что есть один Бог и что Иисус Христос - Его единственный Сын.

Наконец, у меня создалось впечатление, что гораздо больше талантливых авторов было вовлечено в обсуждение этих спорных вопросов, чем в защиту сущности христианства, или "просто" христианства, как его называет Бакстер. Та область, в которой, как я считал, я мог бы послужить с наибольшим успехом, более всего в подобной службе и нуждалась. Естественно, именно туда я и направился.

Насколько я помню, лишь к этому и сводились мои мотивы и побуждения, и я был бы очень рад, если бы люди не делали далеко идущих выводов из моего молчания по некоторым спорным вопросам.

К примеру, такое молчание вовсе не обязательно означает, что я занимаю выжидательную позицию. Хотя иногда это действительно так. У христиан порой возникают вопросы, ответов на которые, я думаю, у нас нет. Встречаются и такие, на которые я, скорее всего, никогда не получу ответа: даже если я задам их в лучшем мире, то, возможно (насколько я знаю), получу такой ответ, какой уже получил однажды другой, гораздо более великий вопрошатель: "Что тебе до этого? Следуй за Мной!" Однако существуют и другие вопросы, по которым я занимаю совершенно определенную позицию, но и по этим вопросам я храню молчание. Потому что я пишу не с целью изложить нечто, что я мог бы назвать "моей религией", а для того, чтобы разъяснить сущность христианства, которое есть то, что оно есть, пребывало таким задолго до моего рождения и не зависит от того, нравится оно мне или нет.

Некоторые люди делают необоснованные заключения из того факта, что я говорю о Благословенной Деве Марии только то, что связано с Непорочным зачатием и рождением Христа. Но причина этого очевидна. Пели бы я сказал немного больше, это сразу завело бы меня в сферу крайне спорных точек зрения. Между тем ни один другой спорный вопрос, в христианстве не нуждается в таком деликатном подходе, как этот. Римская католическая церковь защищает свои представления по этому вопросу не только с обычным пылом, свойственным всем искренним религиозным верованиям, но (вполне естественно) тем более горячо, что в этом проявляется рыцарская чувствительность, с какой защищает человек честь своей матери или возлюбленной от грозящей ей опасности. Очень трудно разойтись с ними в этих взглядах ровно настолько, чтобы не показаться им невеждой, а то и еретиком. И наоборот, противоположные верования протестантов по этому вопросу вызываются чувствами, которые уходят своими корнями к самим основам монотеизма. Радикальным протестантам кажется, что под угрозу ставится само различие между Творцом и творением (каким бы святым оно ни было); что вновь, таким образом, возрождается многобожие. Однако очень трудно и с ними разойтись во мнениях ровно настолько, чтобы не оказаться в их глазах чем-то похуже еретика, а именно язычником. Если существует такая тема, которая способна погубить книгу о сущности христианства, если какая-то тема может вылиться в абсолютно бесполезное чтение для тех, кто еще не поверил в то, что Сын Девы есть Бог, то это именно данная тема.

Возникает странная ситуация: из моего молчания по этим вопросам вы даже не можете сделать заключения, считаю я их важными или нет. Дело в том, что самый вопрос об их значимости тоже относится к спорным. Один из пунктов, по которому христиане расходятся во мнениях, это - важны ли их разногласия. Когда два христианина из различных деноминаций начинают спорить, вскоре, как правило, один из них спрашивает, а так ли уж важен данный вопрос; на что другой отвечает: "Важен ли? Ну конечно, он имеет самое существенное значение!"

Все это было сказано только для того, чтобы объяснить, какого рода книгу я попытался написать, а вовсе не для того, чтобы скрыть свои верования или уйти от ответственности за них. Как я уже говорил, я нс держу их в секрете. Выражаясь словами дядюшки Тоби: "Они записаны в молитвеннике".

Опасность заключалась в том, что под видом христианства как такового я мог изложить нечто присущее лишь англиканской церкви или (что еще хуже) мне самому. Чтобы избежать этого, я послал первоначальный вариант того, что стало здесь книгой второй, четырем различным священнослужителям (англиканской церкви, методистской, пресвитерианской и римской католической), прося их критических отзывов. Методист решил, что я недостаточно сказал о вере, а католик - что я зашел слишком далеко в вопросе о сравнительной маловажности теорий, объясняющих искупления. В остальном мы пятеро согласились друг с другом. Другие книги я не стал подвергать подобной проверке, потому что, если бы они и вызвали расхождения во мнениях среди христиан, это были бы расхождения между отдельными индивидуумами и школами, а не между различными деноминациями.

Насколько я могу судить по этим критическим обзорам или по многочисленным письмам, полученным мною, эта книга, какой бы она ни была ошибочной в других отношениях, преуспела, по крайней мере, в одном - дать представление о христианстве общепринятом. Таким образом, эта книга, возможно, окажет определенную помощь в преодолении той точки зрения, что, если мы опустим все спорные вопросы, то нам останется лишь неопределенная и бескровная Святая Христианская Вера. На деле Святая Христианская Вера оказывается не только чем-то положительным, но и категорическим, отделенным от всех нехристианских вероисповеданий пропастью, которая не идет ни в какое сравнение даже с самыми серьезными случаями разделения внутри христианства. Если я не помог делу воссоединения прямо, то, надеюсь, ясно показал, почему мы должны объединиться. Правда, я нечасто встречался с проявлениями легендарной теологической нетерпимости со стороны убежденных членов общин, расходящихся во мнениях с моей собственной. Враждебность исходит в основном от людей, принадлежащих к промежуточным группам, в пределах как англиканской церкви, так и других деноминаций, то есть от таких, которые не очень-то считаются с мнением какой бы то ни было общины. И такое положение вещей я нашел утешительным. Потому что именно центры каждой общины, где сосредоточены истинные дети ее, по-настоящему близки друг другу - по духу, если не по доктрине. И это свидетельствует, что в центре каждой общины стоит что-то или Кто-то, Кто, вопреки всем расхождениям во мнениях, всем различиям в темпераменте, всем воспоминаниям о взаимных преследованиях, говорит одним и тем же голосом.

Это все, что касается моих умолчаний по поводу доктрины. В книге третьей, в которой речь идет о вопросах морали, я также обошел молчанием некоторые моменты, но по иным причинам. Еще с той поры, когда я служил рядовым во время первой мировой войны, я проникся антипатией к людям, которые, сидя в безопасности штабов, издавали призывы и наставления для тех, кто находился на линии фронта. В результате я не склонен много говорить об искушениях, с которыми мне самому не приходилось сталкиваться. Я полагаю, что нет такого человека, который был бы искушаем всеми грехами. Уж так случилось, что тот импульс, который делает из людей игроков, не был заложен в меня при моем сотворении; и, вне сомнений, я расплачиваюсь за это отсутствием во мне и других, полезных импульсов, которые, будучи преувеличены или искажены, толкают человека на путь азартной игры. Поэтому я не чувствую себя достаточно сведущим, чтобы давать советы относительно того, какая азартная игра позволительна, а какая - нет: если и вообще существуют позволительные азартные игры, то мне об этом просто неизвестно. Я также обошел молчанием вопрос о противозачаточных средствах. Я не женщина, я даже не женатый человек и не священник. Поэтому я не считаю себя вправе занимать решительную позицию в вопросе, связанном с болью, опасностью и издержками, от которых я сам избавлен; кроме того, я не занимаю пасторской должности, которая обязывала бы меня к этому.

Могут возникнуть и более глубокие возражения - они и были выражены - по поводу моего понимания слова христианин, которым я обозначаю человека, разделяющего общепринятые доктрины христианства. Люди задают мне вопрос:

"Кто вы такой, чтобы устанавливать, кто христианин, а кто нет?" Или: "Не могут ли многие люди, не способные поверить в эти доктрины, оказаться гораздо более истинными христианами, более близкими к духу Христа, чем те, кто в эти доктрины верит?" Это возражение в каком-то смысле очень верное, очень милосердное, очень духовное, очень чуткое. Но обладая всеми полезными свойствами, оно - бесполезно. Мы просто не можем безнаказанно пользоваться языковыми категориями так, как того хотят от нас наши оппоненты. Я постараюсь разъяснить это на примере употребления другого, гораздо менее важного слова.

Слово "джентльмен" первоначально означало нечто вполне определенное - человека, имевшего свой герб и земельную собственность. Когда вы называли кого-нибудь джентльменом, вы не говорили ему комплимент, а просто констатировали факт. Если вы говорили про кого-то, что он не джентльмен, это было не оскорблением, а простой информацией. В те времена сказать, что, к примеру, Джон - лгун и джентльмен, не было бы противоречием; по крайней мере, это не звучало бы более противоречиво, чем если бы сегодня мы сказали, что Джеймс - дурак и магистр наук. Но затем появились люди, которые сказали - сказали так верно, доброжелательно, с таким глубоким пониманием и чуткостью (и тем не менее слова их не несли полезной информации): "Но ведь для джентльмена важны не герб его и земля, а то, как он себя ведет. Конечно же, истинный джентльмен - тот, кто ведет себя, как подобает джентльмену, не так ли? А значит, Эдвард гораздо более джентльмен, чем Джон". Сказавшие так имели благородные намерения. Намного лучше быть честным, и вежливым, и храбрым, чем обладать собственным гербом. Но это не одно и то же. Хуже того, не каждый захочет с этим согласиться. Ибо слово "джентльмен" в этом новом, облагороженном смысле перестает быть информацией о человеке, и просто превращается в похвалу ему: сказать, что такой-то человек не джентльмен, - значит нанести ему оскорбление. Когда слово перестает быть средством описания, а становится лишь средством похвалы, оно не несет больше фактической информации: оно свидетельствует только об отношении говорящего. ("Хорошая" еда означает лишь то, что она нравится говорящему.) Слово "джентльмен", будучи "одухотворено" и "очищено" от своего прежнего, четкого и объективного смысла, едва ли означает теперь больше, нежели то, что говорящему нравится тот, о ком идет речь. В результате слово "джентльмен" превратилось в бесполезное слово. У нас и так уже было моножество слов, выражающих одобрение, так что для этой цели мы в нем не нуждались: с другой стороны, если кто-то (к примеру, в исторической работе) пожелает использовать это слово в его старом смысле, он не сможет этого сделать, не прибегнув к объяснениям, потому что слово это не годится больше для выражения своего первоначального значения.

Так что, если однажды мы позволим людям возвышать и облагораживать или, по их словам, наделять более глубоким смыслом слово "христианин", это слово тоже вскоре утратит свой смысл. Во-первых, сами христиане не смогут применить его ни к одному человеку. Не нам решать, кто, в самом глубоком значении этого слова, близок или нет к духу Христа. Мы не можем читать в человеческих сердцах. Мы не можем судить, судить нам запрещено. Было бы опасной самонадеянностью с нашей стороны утверждать, что такой-то человек является или не является христианином в глубоком смысле этого слова. Но очевидно, что слово, которое мы не можем применять, становится бесполезным. Что касается неверующих, то они, несомненно, с готовностью станут употреблять это слово в его "утонченном" смысле. В их устах оно сделается просто выражением похвалы. Называя кого-то христианином, они лишь будут иметь в виду, что это хороший человек. Но такое употребление этого слова не обогатит языка, ведь у нас уже есть слово "хороший". Между тем слово "христианин" перестанет быть пригодным для выполнения той действительно полезной цели, которой оно служит сейчас.

Мы должны, таким образом, придерживаться первоначального, ясного значения этого слова. Впервые христианами стали называться "ученики" в Антиохии, то есть те, кто принял учение апостолов (Деян. II, 26). Несомненно, так назывались лишь те, которые извлекли для себя наибольшую пользу из этого учения. Безусловно, это имя распространялось не на тех, кто колебались, принять ли им учение апостолов, а на тех, кто именно в возвышенном, духовном смысле оказался "гораздо ближе к духу Христа". Это не вопрос богословия или морали. Это лишь вопрос употребления слов таким образом, чтобы всем было ясно, о чем идет речь. Если человек, который принял доктрину христианства, ведет жизнь, недостойную ее, правильнее будет назвать его плохим христианином, чем сказать, что он не христианин.

Я надеюсь, что ни одному читателю не придет в голову, будто "сущность" христианства предлагается здесь в качестве какой-то альтернативы вероисповеданиям существующих христианских церквей - как если бы кто-то мог предпочесть ее учению конгрегационализма, или греческой православной церкви, или чему бы то ни было другому. Скорее "сущность" христианства можно сравнить с залом, из которого двери открываются в несколько комнат. Если мне удастся привести кого-нибудь в этот зал, моя цель будет достигнута. Но зажженные камины, стулья и пища находятся в комнатах, а не в зале. Этот зал - место ожидания, место, из которого можно пройти в ту или иную дверь, а не место обитания. Даже наихудшая из комнат (какая бы то ни было) больше подходит для жилья. Некоторые люди, верно, почувствуют, что для них полезнее остаться в этом зале подольше, тогда как другие почти сразу же с уверенностью выберут для себя дверь, в которую им надо постучаться. Я не знаю, от чего происходит такая разница, но я уверен в том, что Бог не задержит никого в зале ожидания дольше, чем того требуют интересы данного человека. Когда вы наконец войдете в вашу комнату, вы увидите, что долгое ожидание принесло вам определенную пользу, которой иначе вы не получили бы. Но вы должны смотреть на этот предварительный этап как на ожидание, а не как на привал. Вы должны продолжать молиться о свете; и конечно, даже пребывая в зале, вы должны начать попытки следовать правилам, общим для всего дома. И кроме того, вы должны спрашивать, какая дверь истинна, невзирая на то, какая из них нравится вам больше по своей обшивке или окраске. Выражаясь проще, вы не должны спрашивать себя: "Нравится ли мне эта служба?", но: "Правильны ли эти доктрины? Здесь ли обитает святость? Сюда ли указывает мне путь моя совесть? Происходит ли мое нежелание постучать в эту дверь от моей гордости, или просто от моего вкуса, или от моей личной неприязни к этому конкретному привратнику?"