Договор олега с византией 907. Договоры Руси с Византией: общая характеристика. Образование государства Византия

3. Русско-византийские переговоры и условия мирного договора 907 г.

Согласно "Повести временных лет", переговоры руссов с греками начались с того, что последние выслали к Олегу своих парламентеров и те заявили: "Не погубляй града, имемъ ся по дань, яко же хощеши" 1 . Олег остановил своих воинов.

Возможно, что греки говорили какие-то другие слова, что автор этого древнего летописного отрывка использовал какой-то образный стереотип. Но мы хотим обратить внимание на два момента, которые во всех вариантах, при всей эмоциональной окраске истории были классическими в подобного рода ситуациях. Во-первых, на сам момент переговоров и факт посылки к руссам греческих представителей, а во-вторых, на согласие греков выплачивать дань - именно выплачивать, а не выплатить единовременно. Греки остановили военные действия и перевели конфликт из сферы военной в сферу политическую. Здесь уже четко прослеживается идея дани как непременного условия дальнейших мирных отношений. Тут же, по горячим следам событий, Олег потребовал выплатить ему "дань" по 12 гривен на человека на 2 тыс. кораблей, "а в корабли по 40 мужь". Греки, как сказано в летописи, согласились на это и просили начать мирные переговоры: "И яшася греци по се, и почаша греци мира просити, дабы не воевал Грецкые земли" 2 .

Так закончился начальный этап переговоров между греками и руссами. Первые обещали удовлетворить требования Олега о выплате дани. Русский князь запросил огромную сумму единовременной контрибуции, что и явилось основной темой для развернутых переговоров о мирном договоре. Во всяком случае, это все, что русские летописи могут нам сказать по данному поводу 3 .

Как оценивалась в историографии эта ситуация? В. Н. Татищев, а позднее М. М. Щербатов и Г. Эверс заметили, что до заключения договора 907 г. под стенами Константинополя состоялись предварительные переговоры, результатом которых было прекращение военных действий, отход руссов от города и начало переговоров о мире 4 . Но в дальнейшем эта мысль затерялась. В последующих трудах история и похода, и договора была изрядно скомпрометирована. В ряде исследований советских историков эта немаловажная деталь событий вообще исчезла. В большинстве обобщающих работ данному сюжету вовсе не уделялось внимания, в некоторых из них он толкуется нечетко. Так, Г. Г. Литаврин полагает, что "под стенами Константинополя было достигнуто соглашение, важнейшие статьи которого сообщает русская летопись" 5 .

Если говорить точно, то под стенами византийской столицы было достигнуто лишь соглашение, прекращавшее военные действия, а дальнейшие переговоры относительно договора были проведены в самом городе и отделялись по времени от предварительного соглашения. Причем, рассказывая о появлении греческих парламентеров в стане Олега, летописец не выдумал ничего сверхъестественного: он просто отразил весьма стереотипное положение, когда военные действия приостанавливались и заключалось перемирие. Вслед за первым этапом переговоров, в результате которых греки пообещали выплатить Олегу дань, какую он захочет, летопись сообщает о том, что начался второй этап переговоров: "Олегъ же, мало отступивъ от града, нача миръ творити со царьма грецкима, со Леономъ и Александромъ" 6 . В Константинополь отправилось Олегово посольство в составе пяти человек - Карла, Фарлофа, Вельмуда, Рулава и Стемида.

Историки давно обратили внимание и на второй этап переговоров, начавшийся после отхода русских дружин от Константинополя и связанный с посольством Олега, присланным в столицу империи 7 . Предшествующей историографией этот факт рассматривался изолированно, между тем он имел прямую связь с международной практикой. После военных столкновений Византии с персами, арабами, болгарами вслед за перемириями, как правило, проводились переговоры по поводу заключения мирного договора. В этой связи посылку руссами своих послов в Константинополь в 907 г., для того чтобы "миръ творити" с греками, следует также рассматривать не как событие экстраординарное, поверить в которое трудно, а как заурядный факт, дипломатический стереотип и обычное средство политического завершения военной кампании, которое было хорошо известно "варварским" государствам, в том числе и древней Руси начала X в.

Автор "Повести временных лет" точно определил хронологию этих переговоров: он пишет, что русские послы начали переговоры в Константинополе с императорами Леоном и Александром, т. е. со Львом VI и его братом Александром. Третий император, сын Льва VI Константин, будущий Константин Багрянородный, был коронован на царство лишь 9 июня 911 г., т. е. уже после похода 907 г., после заключения договора 907 г., но до подписания договора 911 г. 8 .

Основным положением договора 907 г. явилось восстановление мирных и добрососедских отношений между двумя государствами. Об этом говорят и фраза о том, что греки по прекращении военных действий начали "мира просити", и последующие слова: "Олегъ же, мало отступивъ от града, нача миръ творити со царьма грецкима", а также заключительный текст, свидетельствующий о том, что "царь... Леонъ со Олександромъ миръ сотвориста со Олгом" 9 . Наконец, о клятвенном утверждении "мира", т. е. договора, восстанавливавшего мирные отношения между странами, идет речь в последних словах, посвященных соглашению 907 г.: "...и утвердиша миръ". Договор, таким образом, восстанавливал традиционные отношения "мира и любви" между Византией и Русью, известные еще со времен 60-х годов IX в. Все остальные условия договора 907 г. основывались на этом принципиальном положении - договоренности о мирных отношениях между двумя государствами. А затем встал вопрос о дани - главной причине многих войн "варваров" с Византией и постоянном объекте их мирных переговоров и договоров с империей.

Последующий текст летописи позволяет не только познакомиться с конкретными условиями договора 907 г., но и представить атмосферу самих переговоров. Отправляя послов в Константинополь, Олег дал им наказ ("посла к нима въ град... глаголя"). Согласно предварительному соглашению, послы прежде всего должны были потребовать выполнения обещанного - уплаты дани. "Имите ми ся по дань" (т. е. "платите мне дань") - наказал им Олег. Греки согласились с этим требованием ("Чего хощеши, дамы ти"). И тут совершенно неожиданно в летописи идет текст о новой "заповеди" Олега: "И заповеда Олегъ дати воем на 2000 корабль по 12 гривен на ключь и потом даяти уклады на рускыа грады" 10 .

Этот текст поставил некоторых историков в тупик. Первый из них - В. Н. Татищев. Он справедливо усмотрел в нем явное противоречие и опустил требование русских уплатить 12 гривен на человека. М. В. Ломоносов зафиксировал внимание как раз на том, что опустил В. Н. Татищев. И. Н. Болтин, заметив, что "такого количества серебра, уповаю, во всей Греции в наличности не могло бы сыскаться", поддержал вторую цифру. Н. М. Карамзин полагал, что требования об уплате дани на человека и на ключ не расходятся, так как уплата "на ключъ" и означала уплату на человека, потому что каждый славянин носил на поясе ключ. С. М. Соловьев усмотрел в этом отрывке повторное изложение одного и того же события, которое объяснил сшивкой воедино двух разных известий на одну и ту же тему. М. А. Оболенский писал об ошибке переписчика. М. П. Погодин заявил, что по бытовавшим тогда канонам 300 пудов серебра (из расчета 12 гривен на ключ, т. е. на уключину) - это нормальная сумма единовременной дани; не больше запрашивали франки, а позднее и руссы времен Ярослава. Вслед за Н. М. Карамзиным А. В. Лонгинов полагал, что 12 гривен были затребованы не на ключ, а на человека, и в подтверждение этого тезиса привел ряд фактов из древнерусской истории, когда Игорь, Святослав, Владимир Ярославич требовали дани на каждого воина. В. И. Сергеевич увидел здесь "две редакции" одного и того же текста. Необъяснимым представляется этот "повтор" для Д. М. Мейчика 11 .

Данный сюжет нашел отражение в работах Д. С. Лихачева и Б. А. Романова, осуществивших в 1950 г. издание "Повести временных лет". Б. А. Романов хотя и признал цифру кораблей легендарной, но на основании ряда расчетов показал, что 12 гривен на ключ, т. е. на уключину, вполне могли быть уплачены византийцами 12 . Д. С. Лихачев в комментарии к источнику отмечает, что в сумме 960 тыс. гривен "сказалось, конечно, эпическое преувеличение, свойственное фольклору" 13 . Вызывает недоумение, что переводчик и комментатор за основу своих рассуждений взяли разные суммы дани, о которых говорилось в летописи, не объяснив эту разницу. Как ни странно, первым, кто попытался объяснить появление разных известий о сумме дани, исходя из практики самих переговоров, а не из редакторской "виртуозности" летописца, осуществившего "сшивки", "повторы", был A. Л. Шлецер. Хотя именно он отрицал и сам поход, и договор, с ним связанный, ему принадлежит совершенно реальное, близкое к событиям дня наблюдение: "Олег потребовал сперва страшную сумму по 12 гривен на человека, но после, как обыкновенно случается, начал торговаться и согласился на 40-ю часть" 14 . Таким образом, "сказка" неожиданно приобретает под пером А. Л. Шлецера совершенно реальные черты.

Мысль об изменении в ходе переговоров суммы единовременной контрибуции с греков прозвучала и в одной из последних работ о внешней политике древней Руси - книге B. Т. Пашуто. Он отметил, что, согласно договору, Олег будто бы получил 12 гривен "на ключъ", который В. Т. Пашуто переводит как корабельный руль, хотя "первоначально он требовал эту сумму на каждого воина" 15 .

Обратим внимание еще на одно любопытное обстоятельство, которое было замечено И. Н. Болтиным, а затем подчеркнуто М. С. Грушевским и недавно - Г. Г. Литавриным и О. М. Раповым: речь идет о появлении в ходе переговоров условия о единовременной контрибуции русскому войску и о ежегодной дани, которую должна была выплачивать Руси Византия 16 .

В летописном тексте наряду с условием об уплате денег "на ключъ", которое как бы корректирует первое требование Олега ("по 12 гривень на человекъ"), в той его части, где речь идет о ходе переговоров руссов с греками, упоминается новое условие: "...даяти уклады на рускыа грады". Среди этих городов - Киев, Чернигов, Переяславль 17 , Полоцк, Ростов, Любеч и "прочаа городы", где сидели русские князья - вассалы и данники киевского князя. В этом тексте можно усмотреть определенную дифференциацию дани. Сумма, которую греки должны были выплатить руссам "на ключъ", по-видимому, являлась единовременной денежной контрибуцией победителю. Свидетельством в пользу этой версии служит и параллельный текст в "Новгородской первой летописи", где говорится: "И заповеда Олегъ дань даяти... сам же взя злато и поволокы, и возложи дань, юже дають и доселе княземъ рускымъ". Олег, судя по этому тексту, запросил единовременную контрибуцию в свою пользу и в пользу своих воинов. Вполне соответствует этому факту "Новгородской первой летописи" и заключительный текст "Повести временных лет": "И приде Олег к Киеву, неся злато, и поволоки, и овощи, и вина, и всякое узорочье" 18 . Русская рать вернулась на родину, отягощенная несметными богатствами, награбленными в пригородах Константинополя и взятыми в виде единовременной контрибуции. Соответствует подобное требование победителей в 907 г. и практике руссов 860 г. Тогда, по свидетельству патриарха Фотия, руссы также ушли неотомщенными и со времени нападения на Константинополь получили "несметные богатства" 19 .

Практика выплаты контрибуции победителям была хорошо известна в Византии и стала для империи столь же привычным делом, как и сами "варварские" нападения на ее протяженные границы. В VI в. Византия неоднократно откупалась с помощью контрибуции от вторжений славян. Факты уплаты византийцами единовременной контрибуции тканями, мехами, золотом встречаются в договорах Византии с Болгарией в VII - X вв. Получение контрибуции являлось, например, составной частью договоров с Византией болгарских ханов Тервеля (в 705 - 706 и в 716 гг.), Крума (811 - 813 гг.), которые были заключены после нападения болгарских войск на Византию 20 . Позднее в это же русло вступила Русь 60-х годов IX и начала X в. Да и в последующей истории русско-византийских отношений греки не раз платили единовременную денежную контрибуцию руссам, выполняя тем самым одно из основных условий прекращения ими военных действий. Так, во время второго похода Игоря на Византию греческие послы явились в русский лагерь и, пообещав Игорю уплатить все византийские долги по дани, установленной еще Олегом, тут же предложили руссам единовременную контрибуцию. Далее летопись отмечает, что Игорь взял у греков золото, паволоки "на вся воя" и повернул назад. Через 25 лет, во время переговоров со Святославом, который, опустошив Фракию, вел свое войско на византийскую столицу, греки снова воспользовались знакомой формулой: "Возми дань на насъ и на дружину свою". И еще раз греки пытались откупиться единовременной данью от русского наступления - император Иоанн Цимисхий передал через своих послов Святославу: "Не ходи къ граду, возми дань, еже хощеши". Святослав приостановил наступление на Константинополь, взял дань на живых воинов и на убитых, заявив грекам: "Род его возьметь" 21 , и вернулся с "дары многы" в Переяславец на Дунае. Вот эту-то единовременную контрибуцию и требовал Олег с греков в 907 г. в полном согласии с тогдашней практикой войны и мира "варварских" государств с Византийской империей.

Иное дело - "уклады". Это регулярная ежегодная дань, которую Византия, как правило, выплачивала либо своим союзникам, либо тем победителям, которые "за мир и дружбу", т. е. за соблюдение мирных отношений, вырывали у империи это обременительное для нее обязательство.

В дореволюционной и советской историографии (за исключением, пожалуй, А. Л. Шлецера и В. И. Ламанского 22), а также в работах зарубежных историков не высказывалось сомнений по поводу факта уплаты Византией дани Руси. Правда, в последнее время появилась еще одна точка зрения на "уклады". В. Т. Пашуто высказал мнение, что "уклады" - это и есть то самое шестимесячное довольствие в виде хлеба, вина, мяса, рыбы, фруктов, которое получали в Византии по договору 907 г. приезжавшие туда для торговли русские купцы 23 .

Вопрос об "укладах", на наш взгляд, также следует решать не изолированно, лишь в плане русско-византийских отношений, а на основе традиционных дипломатических сношений Византии со всем окружавшим ее "варварским" миром, и в первую очередь с государствами, сопредельными с Русью.

Как было сказано выше, Византия на протяжении долгих столетий ежегодно выплачивала значительные денежные суммы различным государствам. В одном случае это была дань побежденного победителю (Персии - VI в.), в другом - плата за соблюдение мирных отношений и союзную помощь, также вырванная военной силой (Аварскому каганату - VI - VII вв., Руси - IX - X вв.), но при всех обстоятельствах мирные отношения (к которым и Византия, и окружавшие ее государства приходили разными путями) подкреплялись ежегодными денежными взносами-данями, которые империя выплачивала своим соседям. Во второй половине 1-го тысячелетия эта практика была настолько широко распространена и общепринята при заключении мирных соглашений, следовавших за военными конфликтами, что не приходится сомневаться в доскональном знакомстве с нею и на Руси, тем более что сама Русь выплачивала за мир и союзную помощь ежегодную дань варягам и согласилась на ежегодную выплату ее уграм.

Таким образом, выплата Византией ежегодной дани Руси имеет прочную и древнюю историческую аналогию. Да и сам этот факт стал традицией в византино-русских отношениях. В 944 г., во время второго похода Игоря против Византии, послы греков пытались остановить русское войско на Дунае и избавить Константинополь от новых военных испытаний. Они передали русскому князю слова императора Романа I Лакапина: "Не ходи, но возьми дань, юже ималъ Олег, придамь и еще к той дани". Святослав, по свидетельству "Повести временных лет", также получал дань до начала своего похода на Византию: "Седе княжа ту въ Переяславци, емля дань на грьцех". Во время переговоров летом 970 г. со Святославом греки заявили русскому князю: "Возми дань на насъ, и на дружину свою". И здесь мы вновь видим раздельное понимание летописцем дани и единовременной контрибуции. В этом же направлении ведет нас летописная речь Святослава к дружине, произнесенная им в трудный для русских час в осажденном Доростоле. Святослав уговаривал дружину заключить мир с Цимисхием и взять с греков дань: "Аще ли почнеть не управляти дани, да изнова из Руси, совкупивши вои множайша, поидемъ Царюгороду" 24 . В данном случае нас интересует не столько достоверность самого факта Святославовой речи (мы вполне допускаем, что русский князь мог этого и не говорить), сколько логика умозаключений летописца, привыкшего к тому, что Византия в течение долгих лет платила дань Руси и ее неуплата могла послужить причиной новой русско-византийской войны. Пункт договора Олега об "укладах", взятых на русские города, как раз и говорит об этой регулярной дани.

Таким образом, по договору 907 г. древнерусское государство установило с Византией отношения, которые уже стали нормой для окружавших империю государств. Разрыв этих отношений приводил к межгосударственным осложнениям и к войне. Так было с Болгарией в начале X в. или в 60-х годах при Никифоре Фоке. Византия могла прекратить регулярную уплату руссам дани после убийства Аскольда и Дира и захвата Киева Олегом и определенно перестала платить ее на каком-то этапе правления князя Игоря, что и вызвало, по мнению В. Н. Татищева, поход руссов на Константинополь в 941 г. 25 Вместе с тем Византия поддерживала "даннические отношения", когда нуждалась в словной помощи со стороны своего соседа или вассала. Кстати, периодичность такой дани подчеркивается и словом "даяти". Если бы речь шла об "укладе" как единовременной контрибуции, то, конечно, летописец должен был бы употребить слово "дать". Слова "даяти уклады", т. е. давать уклады, ясно указывают на долговременность действия этого пункта договора 26 .

Регулярная плата Византией дани древнерусскому государству 27 ради обеспечения от нападений с севера - а возможно, и ради оплаты союзнических услуг - отныне становится нормой политических взаимоотношений двух стран. И это нашло четкое отражение в заключительной части договора 907 г., где говорится, что "царь же Леонъ со Олександромъ миръ сотвориста со Олгом, имшеся по дань" 28 .

Закономерным развитием этих переговоров и положения договора 907 г. об обязательстве империи выплачивать "уклады" Руси явилось согласие Византии возобновить выплату дани, положенной Руси, при Игоре, в 944 г. Последующие переговоры о выплате греками дани Игорю, Святославу неизменно возвращают нас к переговорам, помеченным 907 г., и к самому условию договора 907 г. о дани. Вот неизбежный вывод, вытекающий из анализа источников.

Итак, в ходе переговоров 907 г. выделяются три условия договора: восстановление "мира и дружбы" между Русью и Византией, выплата Византией единовременной контрибуции в виде денег, золотых вещей, тканей и т. п., а также периодической дани Руси. Но это далеко не все. В разделе, который идет после слов: "И заповеда Олег...", говорится и об иных условиях русско-византийского договора, выраженных в требованиях русской стороны 29 . После требования выплаты контрибуции и "укладов" следует фраза: "Да приходячи Русь слюбное емлют, елико хотячи" 30 .

По поводу этого пункта договора в историографии нет разногласий. Историки отмечали, что "слюбное", или "слебное", - это содержание русских послов в соответствии с посольскими традициями, утвердившимися в империи. Но все писавшие по этому поводу говорили лишь о том, что "слюбное" - это корм. Между тем послы иностранных держав, пересекавшие византийскую границу, брались империей на полное бесплатное содержание. Послам предоставлялись транспорт, продовольствие, кров; они обеспечивались провожатыми как на пути в Константинополь, так и обратно, до границ империи.

В связи с этим мы не исключаем, что под "слюбным" имелось в виду посольское содержание в широком смысле слова. Более того, греческая сторона обязывалась предоставлять послам "мовь, елико хотят", т. е. возможность пользоваться банями. А когда они соберутся в обратную дорогу, которая, как известно, шла морем, то получат и "брашно", и "якори", и "ужища", и "парусы"- опять же "елико имъ надобе" 31 . Этот текст, правда, помещен в договоре после слов о предоставлении месячного содержания русским гостям, т. е. купцам, ведущим за рубежом торговлю. Однако слова: "...и да творят им мовь, елико хотят. Поидучи же домовь в Русь, да емлют у царя вашего на путь брашно..." - согласно контексту могут быть отнесены как к гостям, так и к послам. Обратим внимание на слова "елико хотячи" ("сколько хотят"). Они указывают на то, что время пребывания русских послов в Константинополе и их содержание за счет империи практически не ограничивались.

Как отмечалось, традиция обмена посольскими миссиями между Византией и Русью, имевшая длительную историю, нашла отражение и в одной из статей русско-византийского договора 911 г., где говорится: "Да егда ходим в Грекы или с куплею, или въ солбу ко цареви вашему" 32 . Эта запись свидетельствует о прочной и длительной традиции как посольских обменов, так и русско-византийской торговли. Мы рискнули предположить, что первое соглашение о выработке статуса русских миссий в Византии, уравнении их в правах с посольствами других дружественных империи стран восходит еще к 60-м годам IX в. Теперь же, в 907 г., это соглашение из гипотетического становится историческим фактом.

Данный пункт русско-византийского договора 907 г., как и предшествующие условия - о восстановлении "мира и дружбы", о контрибуции и о дани - "укладах", носит чисто политический характер и указывает на то, что дипломатические отношения между Византией и Русью прочно входят в русло международных традиций, в русло внешнеполитических связей Византийской империи с другими признанными ею государствами.

Следующий сюжет договора касается торговых отношений Руси и Византии, а точнее, статуса русских купцов в империи: "А иже придутъ гости да емлют месячину на 6 месяць, хлебъ, вино, мясо, и рыбы, и овощь" 33 , а далее говорится о предоставлении руссам возможности пользоваться баней, снаряжением на обратную дорогу. В этом условии отражены, несомненно, требования русского купечества о предоставлении ему в Византии определенного статуса. Месячина - это месячное содержание русских гостей, состоявшее, как указано в тексте, из хлеба, вина, мяса, рыбы, овощей 34 .

Весь этот текст является, по-видимому, своеобразным проектом договора, или, говоря языком XV - XVII вв., посольским "наказом", где формулировались требования русской стороны на предстоящих переговорах. В пользу подобного предположения говорит, во-первых, общая "шапка" к тексту: условия договора и о дани, и об "укладах", и о "слюбном", и о гостевой месячине определяются "наказом" Олега ("заповеда Олегъ"). Во-вторых, на предварительный характер русских предложений указывает следующая за ними фраза, констатирующая, что греки согласились на это ("и яшася греци"), а затем императоры и византийские высшие чиновники, принимавшие участие в переговорах, предъявили руссам свои встречные условия договора.

На это первыми обратили внимание Н. М. Карамзин и С. М. Соловьев, который писал: "Император и вельможи его приняли условие только со следующими изменениями..." А далее С. М. Соловьев приводит факты об ограничениях, налагаемых на русских гостей, прибывавших в Константинополь 35 .

Краткая запись летописца о том, что греки согласились на те требования, которые Олег наказал отстаивать послам, и что византийская сторона выдвинула свои требования, вводит нас в обстановку самих переговоров. Составитель летописи изложил их в определенной последовательности: сначала Олег "заповеда", потом греки "яшася", т. е. согласились, а потом сами они "реста", т. е. сказали. По существу, эти лаконичные слова отражают типичную картину переговоров по серьезной, основополагающей проблеме. Русские войска стояли неподалеку от Константинополя, поэтому византийцы сразу же пошли на уплату контрибуции, но снизили ее сумму, согласившись на уплату ежегодной дани; признали они и определенный статус русских послов и купечества в Византийской империи.

При анализе условий договора 907 г., как они изложены русской и греческой сторонами, нельзя не обратить внимание на то, что "русские" пункты договора в основном содержат требования общеполитического порядка: о мире, контрибуции, дани, посольском и торговом статусе для русских в Византии. "Греческие" же условия касаются главным образом порядка пребывания русских купцов на территории империи, который ставил их под контроль императорской администрации. Оговоренными условиями греки как бы вводят русскую торговую стихию в Византии в русло строгой законности, традиционных устоев, и дело здесь не только в том, что греческие власти боялись конфликтов, которые могли вызвать руссы в империи, как полагал М. А. Шангин 36 . "Аще приидуть Русь бес купли, да не взимают месячины", - говорит первый пункт "греческих" условий, посвященных проблемам русско-византийской торговли. Таким образом, одно из ограничений для руссов в Византии состояло в том, что получали купеческую месячину только те из них, кто прибывал в империю для "купли", торговых операций. Как это устанавливалось? В данной связи мы хотим обратить внимание на следующий текст в договоре, идущий от греков: "И да испишут имена их, и тогда возмуть месячное свое, - первое от города Киева, и паки ис Чернигова, и ис Переаславля, и прочии гради" 37 .

Относительно параллельного места в русско-византийском договоре 944 г. В. О. Ключевский писал: "Это была предосторожность, чтобы под видом агентов киевского князя не прокрались в Царьград русские пираты". Позднее Д. В. Айналов, анализируя условия договора 907 г., также заметил, что "перепись совершалась из предосторожности". Но существовало и другое мнение. А. В. Лонгинов связал требование о переписи с получением месячного корма русскими торговцами 38 .

Мы полагаем, что при анализе данной части летописного текста следует учитывать оба этих момента. Византийский автор XI в. Кекавмен в своем "Стратегиконе" неоднократно говорит о случаях захвата в IX - X вв. крупных городов на Балканах, в Италии болгарами, франками, турецкими пиратами при помощи военной хитрости 39 . Понятно, что и греки впускали руссов в город лишь невооруженными и небольшими партиями. Однако условие о переписи византийскими властями русских караванов связано не с этой предосторожностью (трудно себе представить, каким образом перепись могла гарантировать город от нападения), а с общим порядком определения цели и состава торговой миссии, выяснения потребного количества корма, жилья и т. д. Кстати, о том же свидетельствует и устанавливаемый по этому договору порядок выдачи русским гостям месячины. Сначала ее получали представители Киева, затем Чернигова и Переяславля, а далее шли уже "прочие гради". Определить такой порядок можно было лишь при помощи переписи, о которой говорится в предложениях греческой стороны. Позднее эта практика стала обычной для средневековых государств.

С условием "конституирования" русских купеческих караванов по прибытии их в Византию связано и условие их прохода в город через одни ворота, без оружия, партиями по 50 человек и непременно в сопровождении "царева мужа": "И да входят в град одними вороты со царевымъ мужемъ, без оружьа, мужь 50". Кто же такой "царев муж"? Да не кто иной, как чиновник, приставленный для сопровождения иностранных миссий и торговых караванов. О существовании института такого рода чиновников сообщается в "Книге эпарха" - византийском источнике X в. Так, в главе "О легатарии" говорится, что этому видному государственному чиновнику, заместителю и первому помощнику эпарха Константинополя, вменяется в обязанность докладывать эпарху о всех, кто прибывает в столицу империи "из какой бы то ни было местности и с какими бы то ни было товарами", устанавливать сроки продажи товаров и т. д. 40 Естественно, что сам легатарий не мог осуществить всю эту многообразную работу и в своей деятельности должен был опираться на непосредственных исполнителей. Именно поэтому мы и утверждаем, что речь в данной главе "Книги эпарха" идет не столько о самом легатарии, сколько о ведомстве, им возглавляемом.

Спустя четыре года, когда был заключен русско-византийский договор 911 г., специальные императорские "мужи" сопровождали русских послов в их знакомстве с достопримечательностями Константинополя ("Царь... пристави к ним мужи"). "Царев муж", упоминаемый в договоре 907 г., должен был ввести русский караван в город и проследить, чтобы русские купцы входили в город без оружия. Он осуществлял и охрану прибывших к Константинополю русских посольских и купеческих караванов. Косвенно об этом говорит упоминание в договоре 944 г. о том, что вошедших в город руссов "мужь царства нашего да хранить" 41 . Возможно, в ведомство "царева мужа", чиновника легатария, входили и другие обязанности, связанные с размещением русских торговцев в пригороде Константинополя - у монастыря св. Маманта.

Уже при выработке договора 907 г. ярко проявились мотивы озабоченности греков по поводу поведения русских миссий на территории Византии. "Да запретить князь словомъ своим приходящимъ Руси зде, да не творять пакости в селех в стране нашей", - говорится в тексте, идущем от греческой стороны. По нашему мнению, предостережения греков против возможных "пакостей" касались не только купеческих караванов, но и посольств, так как в тексте речь идет об указании "приходящимъ Руси", т. е. всем, приходящим из Руси.

В "Троицкой летописи" вместо слов: "Да запретить князь словомъ своим..." - стоит фраза: "Да запретить князь послом своим..." 42 Видимо, составитель "Троицкой летописи" посчитал, что "пакости", творимые руссами на территории империи, совершали не гости, а послы. Думается, что летописец недалек от истины и ограничение подобного рода в равной мере могло относиться как к гостям, так и к послам, которые отнюдь не заботились о благопристойном поведении своей свиты на чужой территории. Любопытно, что идентичный текст договора 944 г. в аналогичном случае имеет в виду послов и остальную Русь, а не княжеское слово, и, пожалуй, это лучше всего свидетельствует об ошибке здесь автора "Повести временных лет". Вот как читается эта фраза в русско-византийском договоре 944 г.: "Да запретить князь сломь своимъ и приходящимъ Руси сде, да не творять бещинья в селехъ, ни въ стране нашей" 43 .

Не случайно в этой части говорится лишь о порядке, устанавливаемом для русских посланцев в "селех". Путь к Константинополю русские посольские миссии и торговые караваны проделывали порой по суше от болгарской границы. Они проходили через населенные пункты мимо богатых, расположенных на старинном торговом пути поселений и известных монастырей. Немало, видимо, самоуправств и насилий допускали хорошо вооруженные и многочисленные русские караваны на пути к византийской столице. Отражением этого и явилось упомянутое условие договора 907 г. В дальнейшем та же мысль нашла развитие и в порядке размещения русских близ монастыря св. Маманта и их прохода в город. Одновременно условие о статусе русского купечества в Византии совершенно очевидно проникнуто и мотивом озабоченности русской стороны по поводу порядка появления русских купцов в империи. Здесь говорится, что руссы, приехавшие "бес купли", не имеют права на месячину. Из договора 944 г. известно, что торговцы до нового порядка, установленного договором 944 г. (предъявление послами и купцами грамот), должны были иметь при себе серебряные печати в качестве знака, удостоверяющего их личность и род деятельности. В этом факте мы усматриваем отражение не только заинтересованности Византии в определенном порядке предоставления ряда прав и льгот купцам, пришедшим из Руси, но и стремления складывающегося древнерусского государства поставить русскую торговлю с Византией под свой контроль. И договор 907 г. указывает на первые шаги в этом направлении, которые имеют аналогию в отношениях Византии с другими странами. Так, по болгаро-византийскому договору 716 г. купцы обеих сторон должны были по прибытии на территорию страны партнера предъявлять грамоты 44 . Этот уровень отношений для Руси был достигнут к 944 г.

Таким образом, в тексте договора 907 г., идущего от греческой стороны, поднимаются вопросы поведения русских посольских и торговых миссий на территории Византии, регламентируется порядок их продвижения по стране, определяются условия их пребывания под Константинополем и в самой столице. В нем заложены мысли, которые в дальнейшем были развиты и конкретизированы в русско-византийском договоре 911 г. Пока же они были выражены в общей форме, что соответствовало всему стилю договора 907 г., который решал узловые вопросы политических и торговых отношений между двумя странами. Главным, определяющим основы взаимных торговых соглашений Византии и Руси следует считать и положение об освобождении русских торговцев от "мыта" - пошлины с продаваемых товаров: "И да творят куплю, яко же имъ надобе, не платяче мыта ни в чем же" 45 .

Это условие, видимо, явилось отражением военного давления Руси и лежит в русле тех же льгот, вырванных у Византии Олегом, что и контрибуция, и уплата империей ежегодной дани древнерусскому государству.

В. И. Сергеевич полагал, что в летописи нигде не сказано о принятии Олегом этих греческих условий 46 . Однако в летописном тексте отразились не только порядок выработки в русском лагере предварительных условий договора и сам ход переговоров - своеобразная дипломатическая дискуссия, но и условия согласованного договора. Несмотря на очевидную многослойность летописного текста, вероятно говорившего и о следах окончательного договора, мы четко прослеживаем основные черты договора как единого целого.

В Древней Руси закон был представлен нормами обычного права. Письменных сборников, содержащих их, не существовало. Закон был устным сводом правовых норм. Договора международные и между князьями были устными. Первыми письменными документами международного права, дошедшими до наших дней, были договоры Руси с Византией.

Русь и Византия

До конца первого тысячелетия Право на Руси было устным, письменных норм права не существовало. Первые письменные договора появились именно из-за непростых отношений с Византией, преемницы римского права, где были разработанные принципы и нормы, ставшие основой правовых отношений в любом цивилизованном государстве.

Между Русью и Византией всегда существовал взаимный интерес. Договоры Руси с Византией были заключены, несмотря на то, что основные их точки соприкосновения - это военные столкновения, но именно они породили и вызвали заинтересованность друг в друге, взаимоуважение. Это мы видим из договоров, которые составлялись после очередного военного столкновения. Прочитав их, нельзя заметить, где побеждённый, а где победитель. Именно во времена военных столкновений были подписаны договоры Руси с Византией, благодаря им в дальнейшем строились отношения, при которых развивались торговые, культурные связи.

Точки взаимодействия интересов двух государств проходили в основном по побережью Чёрного моря и Крыма, где у Византии были подвластные территории. Руси необходимы были выходы к для дальнейшего развития торговли. Частые походы русских дружин на юг были связаны с расширением торговых путей. Именно торговым отношениям было посвящен ряд пунктов, вошедших в договоры Руси с Византией.

Образование государства Византия

В конце IV века Великая Римская империя постепенно приходила в упадок. С запада её осаждали многочисленные племена варваров, которые своими набегами разрушали великую цивилизацию. Но прозорливый римский император Константин ещё в IV веке перенёс столицу государства в восточную часть империи, в основанный им город Константинополь, который находился на берегу Босфорского залива на месте древнегреческого города Византия. Этот шаг, по сути, разделил империю на две части.

Римом управляли свои правители, но Константинополь оставался главным городом империи. К концу V века практически вся территория Западной части Европы была захвачена германскими варварами. Не устояла перед ними и западная часть Римской империи. Племена германских варваров захватили и разграбили Рим. Государству и античной цивилизации пришёл конец.

Во времена разграбления Рима варварами Византия была очень мощной империей, которая также подвергалась нападению завоевателей, в том числе и дружин русских князей. После каждого похода составлялся письменный договор Руси с Византией. Византия к концу первого тысячелетия была мощной империей, способной отбить часть земель западной Римской империи и удерживать их более двух столетий. Процветающее государство способствовало строительству новых городов, с прекрасными дворцами и храмами. Ему суждено было простоять более десяти сотен лет, приумножая и сохраняя наследие великой Римской империи.

Византия - наследница Рима

Древнее государство Византия, по своей сути, - культурная наследница и цивилизационная преемница Великой римской империи - второй Рим. Большая часть её населения - это греки, которые и привели империю к христианству. Она продолжала развиваться и процветать. Византия внесла в мировое развитие человечества неоценимый вклад. Это было просвещенное христианское государство. Здесь жили и работали учёные, музыканты, поэты, философы и юристы.

Византией было сохранено римское право. Оно не только сохранилось, а продолжало развиваться и касалось также и отношений с другими странами, свидетельствами этого являются договоры Руси с Византией. Одним из самых главных достижений империи стала систематизация и упорядочение (кодификация) римского права. То есть все текстовые документы по праву были пересмотрены, систематизированы по главам, частям, параграфам, статьям. В этом состоянии право существует и сегодня во всех цивилизованных странах.

Походы руссов против Византии

Византия процветала. Западные города римской империи были разрушены варварами. Города, входящие в состав Византии, продолжали своё мирное развитие. Большое внимание уделялось торговле. Через Византию проходил знаменитый путь из варяг в греки. Неудивительно, что государство постоянно подвергалось нападению со стороны варваров, пытавшихся завладеть богатствами империи.

Не составила исключение и Древняя Русь, походы которой против Византии носили, прежде всего, не цель присоединения новых земель, а её интересовали именно торговые связи и получение богатой дани. На то время Византия была центром христианства, а Русь - языческая страна варваров. Хотя русские дружины шли походом за данью, Византия всячески старалась наладить свои отношения с северной страной. После походов, удачных или неудачных, подписывался очередной договор между Русью и Византией.

Договоры

Византия представляла собой интерес для Руси. И, прежде всего, как высокоразвитое государственное формирование. В то же время Русь была выгодна для Византии. В византийской армии служило много славян и северных скандинавов. Это были отличные воины: смелые и выносливые. Византия оказала большое влияние на страны восточной Европы, в том числе, и Россию. Об отношениях двух стран можно было судить по договорам, заключённых между ними. Пункты договоров касались жизненно важных вопросов, помогающих строить непростые отношения.

До нашего времени дошли 5 первых договоров Руси и Византии. Они представляют собой перевод с греческого на старославянский язык и содержатся в древнейшей рукописи «Повесть временных лет». Это самые первые договоры Руси. Византией оказывалось большое позитивное влияние на процесс становления государства и принципов права северного соседа. Договоры принято считать основополагающими предпосылками ранних письменных источников Русского права.

Договор 907 года

Первый письменный договор Руси с Византией был подписан 907 году. Но не все учёные считают так же. Некоторые исследователи склонны к предположению о возникновении его как подготовительного документа. Так это или нет, подтвердить или опровергнуть одно из мнений не представляется возможным.

Договор 911 года

Чем было вызвано заключение договора Руси с Византией? Прежде всего, он нужен был для установления добрососедских отношений, решения вопроса торговли, судоходства, тех вопросов, что так часто возникают при общении людей, населяющих две страны. Договор показывает, что князем были посланы послы, которым было поручено, прежде всего, уверить царей греческих Льва, Александра и Константина в искренней дружбе и добрососедстве. Далее по пунктам подробно были рассмотрены насущные вопросы, касающиеся отношений между двумя странами и людьми, участвующими в определённых событиях на территории России или Византии.

Договор 945 года

Князь Игорь заключил договор Руси с Византией после своего сокрушительного поражения в результате похода 945 года. Этот договор практически копировал все пункты договора 911 года. Кроме того, в него были внесены новые пункты и поправки к ранее существующим. Так, например, в договоре 911 года был внесён пункт об оказании русским купцам льгот при посещении Византии. В договоре 945 года внесена поправка, что это будет проведено при наличии у них специальных княжеских грамот. Перечень льгот был значительно сокращён.

Со времени подписания договора, Руси предписывалось не предъявлять своих прав на владения Византии в Крыму. Кроме того, не разрешалось Руси оставлять засады в устье реки Днепр и предписывалось помогать Византии во время ведения военных действий.

Русско-византийская война 970-971 годов

Суть возникновения военного конфликта заключалась в следующем, во время правления князя Святослава, в 969 году произошёл болгаро-византийский конфликт. К русскому князю были отправлены послы Византии с немалыми дарами, чтобы уговорить правителя наказать болгарского царя Петра. Князь Святослав со своей дружиной выдвинулся в сторону Болгарии, которую покорил и стал править ею.

Но затем русский князь вместе с болгарами пошёл против Византии. Война длилась до 21 июня 971 года, когда состоялось последнее сражение, которое закончилось безрезультатно. В Константинополе было неспокойно, была совершена попытка переворота. Войско русичей было измотано и потеряло много убитыми. Как всегда, часть верхушки болгар перешла на сторону греков.

Договор 971 года

Святослав обратился к императору Иоанну Цимисхию с предложением о заключении мира, в котором выдвинул выгодные для русичей условия, в том числе и восстановление прежних отношений с Византией. Император без колебаний на всё согласился. Договор оставил в силе все условия предыдущего документа, а князь Святослав дал обещание никогда против Византии не воевать, не подстрекать другие государства к войне против неё и стать союзником великой империи.

Договор 1046 года

Спустя 10 лет, в 981 году, русский князь Владимир взял Херсонес, женился на дочери императора - царевне Анне и произошло крещение Руси. Русь стала надёжной союзницей Византии. При императоре несёт службу русский военный корпус, на Афоне появляется русский монастырь. Но в 1043 году между двумя государствами снова воцаряется напряжённость, приведшая к новому походу русских дружин на морских ладьях в Царьград. Налетевший ураган и так называемый византийцев привели к гибели морской дружины.

По некоторым данным, в 1044 году русичи взяли Херсонес, в 1046 году Ярославич женился на дочери императора Константина Мономаха и был заключён мирный договор между Русью и Византией.

8. Существовал ли договор 907 г. Руси с греками?

В исторической литературе, начиная хотя бы с Шахматова и кончая Д. С. Лихачевым, установился взгляд, что договор Олега в 907 году с греками воссоздан летописцем на основании следовавшего за ним договора 911 года и что он представляет собой как бы выдержку из последнего. На самом деле никакого писанного договора 907 года не существовало.

По Шахматову и Лихачеву, «договор 907 года представляет собой простую выборку статей из Договора 911 г. А. А. Шахматов считает, что договора 907 г. не существовало вовсе» (Лихачев, 1950).

С этим положением согласиться совершенно нельзя. Во-первых, мы должны представить себе летописца в роли подделывателя или фальсификатора, чему у нас нет решительно никаких оснований. Летописец мог ошибиться, мог поверить и внести в летопись ненадежное сообщение, мог тенденциозно передать событие, но не изготовлять фальшивку.

Во-вторых, какой смысл летописцу делать из текста договора 911 года два договора: 907 и 911 годов? Славы от этого не прибудет, а всякое действие должно иметь какой-то объяснимый повод.

В-третьих, и что самое главное, как это мы увидим ниже, в договоре 911 года не могли быть пункты, содержание которых могло относиться только к 907 году, но уж никак не к 911-му.

В-четвертых, по содержанию своему оба договора строго разграничены, соответствуя двум разным состояниям между Русью и Византией: в 907 году - войны, в 911 году - мира.

Летописец ничего не подделывал, он был только неверно понят комментаторами (характерная черта работы историков затуманивать совершенно ясное, затем топтаться на месте и, наконец, возвращаться к разбитому корыту - таков прогресс наших комментаторов).

На деле было следующее: когда в 907 году Олег принудил греков сдаться, естественно, был заключен какой-то мирный договор (письменный или устный, мы увидим ниже). Олег выставил свои условия, и они были приняты греками, с другой стороны, греки внесли некоторые дополнения, и они были приняты Олегом.

Договор этот был очень краток и всех сторон взаимоотношений Руси с Византией не исчерпывал - это был договор на поле сражения, главной целью которого было прекратить состояние войны. Как явствует из содержания договора, обсуждены были условия прекращения войны и возвращения к мирным, нормальным отношениям, детали же этих мирных отношений были отложены.

Греки стремились как можно скорее избавиться от руссов, что и видно из летописи: «И заповеда Олег дань даяти на две тысячи кораблев по 12 гривне на человек, а в корабли по 40 мужь. И яшася Грьци тако. И по семь ночаша Грьци мира просити, дабы не воевал по пристанищем. И Олег отступив мало от града, нача мир творити со царема грьчьскима с Леоном и со Александром; посла к ним в град Карла, Фарлофа, Вельму(д) ра, Рулава и Стемида»…

Из этого совершенно ясно, что греки прежде всего упросили Олега не стоять под городом, что означало, конечно, грабеж его пригородов. Олег согласился и «отступив мало». Затем в город для переговоров и заключения договора было послано 5 послов руссами. Когда же соглашение было достигнуто, то обе стороны, именно оба царя - Леон и Александр - с одной стороны, а с другой - Олег и его воеводы - торжественно принесли присягу в ненарушении договора. Естественно, что при этой церемонии условия договора были зачитаны обеим сторонам и что обе стороны получили по оригиналу договора.

Хотя об этом летописец прямо и не говорит, но вся предыдущая практика договоров греков с другими народами (о чем нам доподлинно известно) и последующая с руссами была именно такова. Наконец, самое содержание договора не укладывалось и не сводилось к устной форме. Кроме того, летописец, хоть и не приводит оригинала договора слово в слово, а рассказывает, - рассказывает его не своими словами, а передает в выражениях и терминах, характерных для официальной фразеологии (например, говорит о «мите», что означало «пошлину»). Он договора in extenso не приводит, но несомненно цитирует его в его основных пунктах (см. ниже).

В 911 году, т. е. по крайней мере через 4 года, в Царьград явилось большое посольство из Руси для заключения уже договора мирного времени. Этот огромный срок говорит ясно, что договор 911 года ничего общего с войной не имел, - не могли же Русь и Византия жить 4 года без заключения мира тогда, как к этому не было решительно никаких побудительных причин.

В состав указанного посольства вошли прежде всего все 5 членов, заключавшие в 907 году договор, - это обеспечивало полную преемственность в переговорах. Кроме того, оно было расширено еще 10 членами, очевидно являвшимися советниками по разным вопросам, а может быть, просто для представительства.

В результате переговоров явился текст договора, передаваемый летописью довольно подробно и касающийся исключительно мирных отношений. В нем нет ни слова о прекращении войны и заключении мира.

В нем нет, во-первых, пункта о контрибуции, взятой Олегом за мир, и составлявшем пункт 1-й договора 907 г. Пунктом 2-м договора 907 года был пункт о постоянной ежегодной дани. И о нем в договоре 911 г. нет ни слова, ибо договор 911 г. не был пересмотром договора 907 года, как думают закомментарившиеся авторы, а совершенно новым договором, уточнявшим и развивавшим мирные отношения. Военный договор оставался в силе, уточнялись только гражданские мирные отношения.

Третий пункт договора 907 года касался условий пребывания в Царьграде русских послов, взимающих дань, и купцов, производящих торговлю. И с этим пунктом греки в 907 году согласились, но выставили ограничения: руссы должны всегда входить в город через одни ворота, без оружия, жить только «у святого Мамы» и т. д., что и было принято руссами.

Оказывается, что и этот пункт в 911 году пересмотру не подвергался, ибо он удовлетворял обе стороны. Больше пунктов в договоре 907 года и не было, ибо его подписанием война прекращалась и вместе с тем устанавливался для обеих сторон «modus vivendi». Отсюда видно, что договор 911 года был только продолжением, развитием первого в области мирных гражданских отношений.

Кажется все яснее ясного, но Шахматов, Лихачев, Юшков и даже Зимин, 1952, никак этого не могут понять. Они предполагают, что летописец извлек из договора 911 года пункт о контрибуции и включил его номером первым в договор 907 года. Но ведь этот пункт в договоре 911 года бессмысленен : контрибуция была взята в 907 году единовременно, как плата за мир, и упоминать о ней в договоре 911 года имело столько же смысла, как о растаявшем 4 года назад снеге! Мы буквально становимся в тупик перед такой способностью мыслить у гуманитаристов.

Д. С. Лихачев, как аргумент в свою пользу, пишет следующее: «Между договором 907 года и 911(912) года не произошло никаких событий, которые должны были повлечь за собой перезаключение мирного договора (годы 908, 909, 910, 911 в летописи “пустые”)».

Вот именно эти «пустые» годы, г. Лихачев, и показывают, что мирные отношения Руси с греками продолжали развиваться, и за 4, вернее, вероятно, за 5 лет их, всплыл ряд новых практических вопросов, которые надо было решить, придать им юридическую форму и силу (и о бежавших рабах, и о выброшенных на берег судах, и о завещаниях умерших в Царьграде руссов и т. д.).

В 911 году никакого перезаключения договора не было, его выдумали наши историки, было только дополнение и углубление статей мирных отношений. Не было изменено ни одного слова, все являлось новым. Вообразив перезаключение договора, наши историки все нелепицы, истекавшие из этого предположения, свалили на голову бедного летописца, обвиняя его в фальсификации исторических документов. Ну, на кой черт ему, прости Господи, делать из одного договора два?!

Для подобной нелепой фантастики у историков находилось и находится время, а вот подумать над самим договором, - то времени не оказалось. Откуда взялась такая огромная сумма контрибуции? В чем ошибка? Что представляло собой «месячное», «слебное»? Как и чем взимались «уклады»? Когда была прекращена дань? Вот невыясненные вопросы, которые всплывают сами собой.

Пропустили, наконец, замечательные подробности договоров, вовсе их не обсудив. Несмотря на то, что договор 907 года был необыкновенно краток, руссы все же нашли необходимым упомянуть в третьем пункте, что во время пребывания их в Царьграде они должны быть обеспечены банями, иметь «мовь, елико хотять».

Казалось бы, живучи на берегу моря, и притом летом в Царьграде, можно было бы помыться и в море. Так нет! Руссы требуют бань, с пользованием которыми они в прошлом имели, очевидно, затруднения. Значит, они не были грязными дикарями, пренебрегавшими чистотой тела, - это факт огромного культурного значения. Очевидно, руссы настолько болезненно чувствовали недостаток бань, что включили пункт о банях в условия мира!

Этот факт интересен и с другой стороны - любовь к баням, отразившаяся даже в летописи в рассказе о путешествии апостола Андрея по Руси, была и есть до сих пор характерной чертой северных славян. Как англичанин немыслим без крикета или гольфа, так и северный крестьянин немыслим без бани. Каждый двор в деревне имеет свою баню. На юге России в селах вообще бань нет, даже общественных. Значит, Русь, ездившая в Царьград, была главным образом с севера, об этом же говорит и Константин Багрянородный. Интересно было бы знать, как обстоит и обстояло дело с банями в Скандинавии.

Вернемся, однако, к договорам. В 941 году Игорь совершил неудачный поход на греков, но в 944 году он вновь пошел на Царьград с явным намерением взять реванш; он даже нанял печенегов. Греческий царь, узнавший заблаговременно о походе, послал Игорю навстречу на Дунай послов, говоря: «Не ходи, но возьми дань, иже имал Олег, придамь и еще к той дани». Печенегам греки послали также «паволокы и злато много».

Здесь уместно будет напомнить, что некоторые авторы считают оба договора 907 и 911 годов апокрифическими и готовы вообще усумниться, был ли Олег в Царьграде. Один из них, М. Таубе, пишет в 1947 году в книге «Rome et la Russe», р. 18: «Il est incontestable qu’on ne sait presque rien de positif sur le fameux “Вещий Олег” et son exp?dition contre Constantinople, inconnue des sources bysantines»… и перед этим: «…de m?me encore, l’h?ro?que grand prince Oleg, le vainqueur de Bysance (879–912), est en train aujourd’hui de perdre beaucoup de son historicit?, …en m?me temps que son po?tique bouclier, suspendu, disait-on, aux murs de Constantinople». - «Неоспоримо то, что неизвестно почти ничего конкретного о знаменитом “вещем Олеге” и его экспедиции против Константинополя, неведомой византийским источникам…» и перед этим: «…кроме того, героический образ великого князя Олега, победителя Византии (879–912), в настоящее время в значительной степени утрачивает свою историчность, …тогда как, согласно поэтической традиции, его щит был повешен на стенах Константинополя» (франц .).

М. Таубе, занимающий в этом вопросе, по-видимому, позицию между двух стульев, и прочие скептики должны не забывать, что в летописи под 944 годом ясно сказано о дани Олегу, а в тексте договора 945 года есть совершенно ясная ссылка на существование предшествующих договоров, следовательно, необходимо простирать свой скептицизм и на 944 и 945 годы. Иначе говоря, надо быть последовательным, т. е. если отрицать договоры 907 и 911 годов, то и договоры и переговоры 944 и 945 годов, но на это у г.г. норманистов не хватает смелости.

Однако вернемся к изложению событий 944 года. Греческий император, послы которого захватили Игоря на Дунае, еще до начала военных действий предложил мир. На совещании с дружиною было решено принять предложение греков. Игорь взял «злато и паволоки, и на вся вои, и взратися вспять». Следовательно, и здесь была взята единовременная контрибуция, а в основу договора был взят договор Олега 907 года. Это случилось в 944 году, но на другой год было отправлено в Царьград очень большое посольство руссов для заключения обстоятельного договора, причем некоторые статьи договора 907 года подверглись изменению, например руссы могли покупать в Царьграде не на неограниченную сумму, а на значительную, но все же ограниченную и т. д.

В первом пункте договора было уже не установление мира de facto, но главным образом de jure, было много слов, торжественная декларация дружбы, но о собственно условиях мира не было уже сказано ни слова: дело было прошлое.

Весь основной текст договора 945 года, сравнительно очень пространный и часто опирающийся на предыдущие («яко же уставлено есть преже»), носит целиком гражданский характер. Десятки лет (по крайней мере!) развивающихся сношений вызвали к жизни новые вопросы, и они были урегулированы. Все было записано в 2-х экземплярах, подписано, приложены печати и т. д.).

Подведем итоги: оба договора руссов с греками 907 (911) и 944 (945) годов являются полной аналогией. Именно на поле битвы заключался обычно военный договор, мирные же отношения более детального характера регулировались позже путем посылки особых делегаций.

Эти мирные, гражданские договоры совершенно не касались военных и вовсе не были перезаключениями их, ибо ни один пункт военных договоров не обсуждался и не изменялся, они были дополнениями, касающимися исключительно мирных отношений.

Что договор 907 года существовал и на бумаге, говорит выражение в договоре 911 года, где последний ссылается на первый: «Равно другого совещания бывшего при тех же царях Льва и Александра».

Шахматов считает, что слова «при тех же» были вставкой летописца. Это чрезвычайно характерно для его метода исследования: сначала вбить себе в голову нелепую мысль, а затем, встречая в первоисточнике несоответствия с ней, исправлять не себя, а обвинять летописца в фальсификации, вставках, пропусках и т. д.

Вообще, ознакомившись с литературным наследством Шахматова, этого великого путаника, можно заметить, что «король-то ведь голый»: его «блестящие» теории - только голые предположения, которые он то высказывал, то отвергал их, то снова возвращался к ним. Дело доходило до того, что он протестовал против того, что в некоторых вещах ему поверили!

По нашему глубокому убеждению, история - это наука, а не гадание или лотерея догадок: выиграет - не выиграет. Если исследователь нашел какую-то «блестящую» идею, то лучше ее держать при себе, пока доказательность ее не станет очевидной. В трактовке же истории Шахматовым она превращается в астрологию прошлого: если исследователя ловят на явной лжи, он всегда может законно оправдаться, что, мол, не заметил, что Сатурн был под знаком Водолея и т. д.

Если бы летописец из договора 911 года сделал по догадке два (907 и 911), то естественно было бы ожидать упоминания о Константине и в договоре 907 года, но этого нет. Значит, если летописец разделил договор 911 года на два, то сделал он это очень тонко, иначе говоря, это было злонамеренной фальсификацией. Но как раз для этого допущения у нас нет решительно никаких оснований.

Перейдем к интересной детали договоров - все они начинаются словами: «Равно другого совещания» и т. д. Понимали это по-разному: 1) копия договора, т. е. список с него, 2) Срезневский полагал, что «другого» - это неверно написанное или прочтенное слово, на самом же деле правильно будет - «копия мирного договора», 3) копия другого, т. е. второго соглашения и т. д. Все они неверны.

Разгадка заключается в том, что и договор Святослава 972 года тоже начинается с этих же сакраментальных слов, а договор был только один, следовательно, третье объяснение сразу отпадает. Догадка Срезневского уже неприемлема потому, что она исходит из «поправки» текста, 99 % таких «поправок» - ошибки комментаторов. Остается предположение, что речь идет о копии, но это не так. Дело в том, что подобные договоры-грамоты были не копиями, а равноценными оригиналами на двух различных языках, именно на языках двух договаривающихся сторон.

Греки получали договор на греческом, а руссы - на русском языке, и в дальнейшем ссылались на них, как на оригинал. «Равно другого», т. е. «равное другого экземпляра» и передает совершенно точно с юридической точки зрения суть документа, это не «копии», и не оригинал и копия, а два оригинала на разных языках, равные по значению один другому.

Хотя по всему видно, что первый оригинал писался по-гречески, а второй затем переводился на русский, - в толковании текста руссы исходили из своего оригинала, а не из греческого, поэтому русская версия копией не была, хотя и была переводом.

Таким образом, в 911 году руссы не только отлично разбирались в тонкостях юридической терминологии, но и обладали ею на собственном языке. К сожалению, историки по крайней мере до 1950 года этого не поняли.

Обратимся теперь к другой не обсужденной историками подробности: Леон (Лев), император Византии, умер будто бы 11 мая 911 года, соимператор Александр царствовал с 911 по 913 год, будучи опекуном малолетнего сына Льва - Константина Багрянородного (род. в 905 г.).

Договор 907 года составлен от имени Льва и Александра, договор 911 года составлен при «тех же царех», но в самом договоре при перечислении главных представителей обеих сторон упомянут и Константин.

Константин начал царствовать «де-юре» (будучи еще 6-летним мальчиком) с 11 июня 911 года - значит, договор 911 года заключен позже этого срока. И действительно, договор датирован: «Месяца сентября 2, индикта 15, в лето от создания мира 6420», т. е. на другой день нового 912 года, если считать «от Сотворения мира» (при этом исчислении год начинался с 1 сентября).

Все, казалось бы, ясно и точно, однако есть и противоречащие этому факты - после изложения текста договора идет: «Царь же Леон почти послы русскые дарми…» Значит, царь Леон еще был жив, если после заключения договора устроил послам руссов прием, во время которого им были показаны достопримечательности Царьграда.

Имеется и другая несообразность: царь Леон умер 11 мая 911 года, и в то же время есть сведения, что он короновал своего сына Константина 9 июня того же 911 года, т. е. почти через месяц после своей смерти.

Совершенно очевидно, что эти несообразности произошли оттого, что одни даты даны «от Сотворения мира», другие «от Рождества Христова», таким образом, даты расходятся в один год. По-видимому Леон умер не 11 мая 911 года, а 11 мая 912 года от Р. X.

Русская летопись отметила под 6421 (913) годом: «поча царьствовати Константин, сын Леонов». 913 год также указан, как последний год опекунства Александра над малолетним Константином.

По-видимому, последовательность событий была следующей: 9 июня 911 года «от Сотворения мира» Константин был коронован отцом, 2 сентября того же года от Р. X., но 912 «от Сотворения мира» был заключен договор греков с руссами. 11 мая 912 года «от Сотворения мира» Леон умер, а через несколько месяцев, т. е. уже в 913 году «от Сотворения мира», Константин воцарился.

Мы не настаиваем на точности этой схемы, но уточнение событий русскими историками обязательно, ибо без точной хронологии не может быть настоящей истории.

Подведем итоги:

1. Договор 907 года существовал не только в действии, но и на бумаге, как самостоятельный документ: а) такой важный государственный акт между двумя державами не мог не быть закрепленным в письменном виде, ибо он состоял не только из временных пунктов, но и заключал пункты, действующие и в будущем, б) летописец цитирует его почти полностью, опустив только для краткости несколько начальных и вступительных фраз.

2. Договор 907 года был главным образом договором военным, на поле сражения, заключая в себе в первую очередь условия прекращения войны. Что же касается гражданских отношений, то установлены были только общие принципы, детали же выработаны не были.

3. Договор 907 года являлся вполне законченным, самостоятельным договором и не мог быть частью договора 911 года уже потому, что посвящен был главным образом текущему моменту и для 911 года оказывался бы анахронизмом.

4. Нет решительно никаких разумных оснований думать, что летописец, «воссоздал» договор 907 года или допустил намеренные, вернее злонамеренные, вставки и пропуски. Этот упрек должен быть решительно снят с летописца.

5. Договор 911 года является совершенно отдельным самостоятельным документом, касающимся только мирных, деловых отношений и совершенно не затрагивающим вопросов заключения мира, - таковой договор был заключен 4 года тому назад.

6. Договор 911 года вовсе не был перезаключением договора 907 года, - он совершенно не касался предметов (даже мирного характера!), обсужденных в 907 году. Он был следствием заключения первого: те подробности, которые неуместно было обсуждать на поле сражения, были отложены и составили его единственный предмет.

7. Промежуток в 4 года между обоими договорами показывает, что ничего особенно спешного, настоятельно необходимого он не заключал, его содержание в значительной мере определилось этим 4-летним опытом мирных соседских отношений.

8. Договор 944 года был только Договором на поле сражения, в основном он был исчерпан тем, что Игорь взял контрибуцию, а все дальнейшее было отложено на следующий год.

9. Договор 945 года подтвердил торжественно состояние мира между Русью и Византией, а главное - регламентировал очень подробно (почти 5 печатных страниц!) мирные деловые отношения. Этот договор действительно в некоторых частях пересмотрел и изменил некоторые пункты предыдущих мирных договоров.

10. Из договоров Руси с греками в 907, 911, 945 и 971 г. видно, что юридическая сторона дела была на должной высоте и что руссы обладали даже специальной терминологией в этой области.

Год смерти императора Леона с точностью не установлен, по-видимому, это случилось не в мае 911 года, как говорят некоторые источники, а в мае 912 года.

Коснувшись договоров Руси с Византией, уместно будет упомянуть, что есть достаточные основания думать, что на деле договоры были гораздо более многочисленными. Беда в том, что они до нас не дошли, может быть, даже потому, что многие из них были более частного характера и не имели общегосударственного значения. Рассмотрим некоторые, далеко не исчерпывающие вопроса факты, говорящие в пользу нашей мысли.

Прежде всего, греческий историк Лев Диакон, рассказывая историю похода Игоря в 941 году, говорит, что «Игорь грубо порвал тот договор, которому присягал, и напал на Царьград». Значит, между греками и Игорем существовал особый договор еще до похода в 941 году, договор, заключенный лично с Игорем, которому он присягал. Содержание этого договора нам совершенно неизвестно, однако из других аналогичных случаев (в предыдущем и дальнейшем) можно заключить, что в него входил пункт о военной помощи Руси или о разрешении пользоваться наемной военной силой.

Во всяком случае, в 934 году, во время похода греческого флота в Ломбардию, в нем принимал участие и русский отряд, состоявший из 7 судов и 415 воинов. В дальнейшем, именно в 948 году, вспомогательные русские войска участвовали в осаде Эдессы, в 949 году они принимали участие в завоевании Крита (7 кораблей, в которых находилось 584 воина и 42 служителя, всего 626 человек). Последняя группа до похода на Крит исполняла сторожевую службу на Адриатическом море между Диррахием и Далмацией. Именно об этих моряках, вероятно, и шла речь во время переговоров Ольги с Константином в Царьграде, о чем мы узнаем мимоходом из русской летописи.

О существовании временных или даже постоянных договоров говорит также то обстоятельство, что в 934 году руссы явились на помощь греческой колонии Херсонес в Крыму, осажденной хазарами. Совершенно очевидно, что это было результатом договоренности между руссами и греками, как государствами.

Далее, идя вглубь, мы встречаем руссов опять-таки в качестве союзников Византии. Последняя в 931 году затеяла войну против хазарского кагана Аарона (очевидно, из-за захвата им греческих колоний в Крыму). Византия выступила в союзе с аланами и руссами. Нападение аланов на хазар кончилось неудачей, но руссы в 932 году заняли с моря Керчь (Сам Карчь) и временно захватили все хазарское побережье от Керчи до Херсонеса, принадлежавшего грекам.

Далее, во время войны Византии с болгарским царем Симеоном в 921 году, между Византией и Русью велись переговоры о поддержке Византии руссами; об этих переговорах упоминает патриарх Николай в своих письмах.

Договор Олега с Византией в 911 году общеизвестен, равно как и договор 907 года.

Кроме того, в 902 году в неудачном походе Гимерия против критских арабов принимали участие 700 руссов из числа 12 000 воинов. Они получали большое жалованье и особое довольствие. Этот довольно крупный отряд, очевидно, был получен по договору с Олегом, ибо трудно предположить, что это могло случиться в результате частных переговоров с отдельными руссами. Очевидно, выгодные условия службы были продиктованы договором, а заинтересованность греков в русской военной силе видна из того, что они вставляли об этом особый пункт в государственные договоры с Русью.

Есть основания думать, что если покопаться, то можно найти и другие следы и более ранних, и более поздних договоров Руси и Византии; к сожалению, никто из историков этим вопросом не занимался специально, а между тем он имеет немаловажное значение. Принимая все эти сведения во внимание, легко убедиться, что по крайней мере с 839 года (вернее, с 838-го, ибо послы руссов были в Ингельгейме уже в январе 839 г.) Русь и Византия были в весьма оживленных политических сношениях. Почти каждые 10 лет оба государства подписывали крупные и частные договоры.

Дело в том, что смена правителей, в особенности в Византии, не всегда совершалась естественным путем, т. е. от отца к сыну, но нередко бывала результатом дворцовых переворотов.

В этом случае очень часто и внутренняя, и внешняя политика изменялись самым коренным образом, а отсюда желание другой договаривающейся стороны подтвердить или перезаключить договор с новым представителем договаривавшейся стороны.

Очевидно, о подобном договоре и упоминает Лев Диакон, как нарушенный Игорем; надо полагать, он подтвердил при своем вступлении прежний договор Византии с Русью при Олеге, но затем в силу каких-то причин его нарушил.

Конечно, подобные заключения или перезаключения договоров сопровождались посылкой особых делегаций и т. д.

Конечно, на все упоминания в истории о руссах норманисты возразят, что речь идет всегда о скандинавах, но на это мы можем выставить контрвозражения:

1. Все договоры заключались Византией не с кучками скандинавских проходимцев за тридевять земель, которые сегодня здесь, а завтра неизвестно где, - а с Русью, соседним государством, которое на деле не раз показывало, что оно исполняет обязанности, налагаемые договорами.

2. Мы знаем, что в конце XI века в составе императорских гвардий в Царьграде были группы иностранцев: «варанги» (варяги), «россы» (руссы) и «кулпинги» («кольбяги» русских летописей). Значит, «варягов» и «руссов» отличали достаточно хорошо, и это различие, естественно, не было делом текущего момента: два народа разных корней не могли смешиваться и раньше.

3. Представление о том, что путь «из варягов в греки» был большой дорогой, по которой туда и сюда катились волны скандинавов, является совершенно ложным. Все исследователи согласны с тем, что этот путь был открыт сравнительно очень поздно. Наконец, история не сохранила нам ни одного случая, когда бы скандинавы прорвались через Русь, как самостоятельная сила (исключая, конечно, готов, которые переселились целым племенем несколько веков до эпохи Рюрика).

Малая шайка была беспомощна на необозримых и диких пространствах Руси; для большой же группы необходимо было, прежде всего, вступать в войну с Русью и иметь совершенно ясную, твердую и выгодную цель для пересечения пространства в несколько тысяч километров. Тот, кто упускает это из виду, подходит совершенно нереалистически к оценке исторических фактов.

Что путешествия в древности были чрезвычайно трудны, длительны и редки, показывает поездка митрополита Исидора из Москвы на Феррарский собор в Италию. Исидор выехал из Москвы 8 августа 1437 года, а прибыл в Феррару 18 августа 1438 года, т. е. ехал немногим более одного года! Ехал он опять-таки не по пути «из варяг в греки» через его родной Константинополь в Венецию или Неаполь, а сначала через Тверь, Новгород, Псков, Юрьев, Ригу к Балтийскому морю, затем морем до Любека, от Любека сухим путем через Германию; Лейпциг, Аугсбург и Тироль в Италию.

Этот объездной маршрут показывает, что даже в середине XV века путешествовать было нелегко, это не то, что в нынешние времена: купил билет и поехал.

Регулярных сношений не было, ездили оказиями, ибо по дорогам разбойничали не только разбойники, но и все малые, средние и большие феодалы, непременно требовавшие оплаты за пропуск через их земли, - это был тот же грабеж, но, так сказать, в более деликатной и завуалированной форме.

В этих условиях становится понятным, почему Исидор ехал из Москвы в Феррару более года. Если в XV столетии ездили из Москвы в Италию не морским путем, то что говорить о временах за 500 лет перед этим!

Было бы ошибкой думать, что военная сила могла путешествовать быстрее, чем мирный путешественник или торговец: без насилия против местного населения воинам обойтись было нельзя, а это вызывало отпор населения.

Константин Багрянородный оставил нам описание пути из Киева в Царьград, - и здесь путешествие совершалось одной большой компанией, могущей отразить нападение разбойников или даже небольшого войска, однако значительная часть пути пролегала по своим землям, далее через малонаселенные степи с бродячими кочевниками и, наконец, по морю. Варягам было в 100 раз хуже, ибо сотни километров они должны были пересекать по чужой стране. Леса, болота, полное бездорожье, безлюдье, отсутствие пищи, незнание местности стояли на пути путешественника посуху.

В местах же населенных их встречало не слишком-то миролюбивое население: лесные пожары, завалы дорог срубленными деревьями, устройство «пробок» из бревен на реке, отравление колодцев, засеки, стрельба из-за угла и т. д. использовались населением против вооруженных пришельцев-грабителей. Положение даже нескольких сотен хорошо вооруженных и опытных воинов в необъятной, дикой стране было совершенно безнадежно: они долженствовали быть легко перебиты.

Когда несколько тысяч варягов, приглашенных Владимиром и обманутых им, запротестовали, то не добились ровно ничего, - основная масса их была сплавлена в Царьград неоплаченной: даже тысячи варягов были беспомощны.

Представление, что по Руси IX века скандинавы разъезжали беспрепятственно вдоль и поперек, относится к области норманистской мюнхгаузеновщины, в которую, увы, свято веруют еще до сих пор многие историки.

10. 2. Мирный договор между фараоном Рам-Зесом (турками-греками) и готами (Русскими) якобы в XIII веке до н.э. Бругш пишет: «Когда мир с народом хита была заключен, Египет не умалил границ народа хита, удерживая над ними лишь верховное господство» , с.485. Более того, между ними