Завоевание константинополя турками османами. Взятие константинополя турками, падение византийской империи. Последние дни существования империи

6 апреля 1453 года началась осада Константинополя, которая завершилась падением города и Византийской империи. То была историческая драма: героизм эллинов, предательство союзников и возвращение на трон потомка свергнутой династии Комнинов.

1 АГОНИЯ ВИЗАНТИИ

Уже во времена рождения османского султана Мехмеда II, завоевателя Константинополя, вся территория Византии ограничивалась лишь Константинополем и его окрестностями. Страна находилась в агонии, точнее, как правильно выразилась историк Наталья Басовская, она всегда была в агонии. Вся история Византии, за исключением первых веков после образования государства – это непрекращающийся ряд династических междоусобиц, которые усугублялись нападками внешних врагов, пытавшихся захватить «Золотой мост» между Европой и Азией. Но хуже всего стало после 1204 года, когда отправившиеся в очередной раз на Святую землю крестоносцы решили остановиться на Константинополе. После того разгрома город смог подняться и даже объединить вокруг себя некоторые земли, но жители на ошибках своих учиться не стали. В стране вновь разгорелась борьба за власть. К началу XV века большая часть знати втайне придерживалась турецкой ориентации. У народа на тот момент были свои увлечения – паламизм, практика созерцательного и отстраненного отношения к миру. Сторонники этого учения жили молитвами и были максимально отстранены от происходящего. Поистине трагической смотрится на этом фоне Флорентийская уния, объявившая первенство римского понтифика над всеми православными патриархами. Ее принятие означало полную зависимость православной церкви от католической, а отказ привел к падению Византийской империи, последнего столба мира ромеев.

2 ПОСЛЕДНИЙ ИЗ РОДА КОМНИНОВ

Мехмед II завоеватель стал не только покорителем Константинополя, но и его покровителем. Он сохранил христианские храмы, перестроив их под мечети, наладил связи с представителями духовенства. В какой-то степени можно сказать, что он любил Константинополь, город при нем начал переживать свой новый, на этот раз мусульманский расцвет. Кроме того, сам Мехмед II позиционировал себя не столько как захватчик, а как приемник византийских императоров. Даже именовал он себя «Kaiser-i-Rum» – правитель ромеев. Якобы он был последний из рода когда-то свергнутой императорской династии Комнинов. Его предок, по легенде, эмигрировал в Анатолию, где принял ислам и женился на княжне сельджукской. Вероятнее всего это было лишь легендой, оправдывавшей завоевание, но не без оснований – Мехмед II родился на европейской стороне, в Андрианополе.

Вообще-то, у Мехмеда была весьма сомнительная родословная. Он был четвертым сыном из гарема, от наложницы Хюма Хатун. У него были нулевые шансы на власть. Тем не менее, султаном ему стать удалось, оставалась теперь только узаконить свое происхождение. Завоевание Константинополя навсегда закрепило за ним статус великого легитимного правителя.

3 ДЕРЗОСТЬ КОНСТАНТИНА

В ухудшении отношений между византийцами и турками был виноват сам Константин XI – император Константинополя. Пользуясь трудностями, с которыми пришлось столкнуться султану в 1451 году – мятежами правителей непокоренных эмиратов и волнениями в войсках собственных янычар - Константин решил показать свой паритет перед Мехмедом. Он направил к нему послов с жалобой на то, что суммы, обещанные на содержание принца Орхана, заложника при константинопольском дворе до сих пор не уплачены. Принц Орхан был последним живым претендентом на трон вместо Мехмеда. Послам нужно было осторожно напомнить об этом султану. Когда посольство добралось до султана - вероятно, это было в Бурсе, - принявший его Халиль-паша был смущен и разгневан. Он уже достаточно хорошо изучил своего господина, чтобы представить, какова будет его реакция на подобную дерзость. Однако сам Мехмед ограничился тем, что холодно пообещал им рассмотреть этот вопрос по возвращении в Адрианополь. Его не задели оскорбительные и пустые требования византийцев. Теперь у него был предлог нарушить клятвенное обещание не вторгаться на византийскую территорию.

4 УБОЙНЫЕ ПУШКИ МЕХМЕДА

Судьбу Константинополя определила не ярость османских солдат, наплывы которых город отбивал целых два месяца, несмотря на явный перевес в численности. У Мехмеда был другой козырь в рукаве. Еще за три месяца до осады он получил грозное оружие от германского инженера Урбана, которое «пробивало любые стены». Известно, что длина пушки составляла около 27 футов, толщина стенки ствола - 8 дюймов, диаметр жерла - 2,5 фута. Пушка могла стрелять ядрами весом около тринадцати центнеров на расстояние примерно в полторы мили. К стенам Константинополя пушку тянули 30 пар быков, еще 200 человек поддерживали ее в устойчивом положении.

5 апреля, накануне сражения, Мехмед разбил свой шатер прямо перед стенами Константинополя. В соответствии с исламским законом он направил императору послание, в котором обещал сохранить всем его подданным жизнь, если город будет немедленно сдан. В случае отказа, пощады жителям можно было больше не ждать. Мехмед не получил никакого ответа. Рано утром в пятницу, 6 апреля, пушка Урбана выстрелила.

5 РОКОВЫЕ ЗНАМЕНИЯ

23 мая византийцам удалось последний раз испытать вкус победы: они захватили в плен турок, рывших подкопы. Но именно 23 мая и рухнули последние надежды жителей. К вечеру этого дня они увидели, как со стороны Мраморного моря к городу быстро приближается судно, преследуемое турецкими кораблями. Ему удалось уйти от погони; под покровом темноты цепь, перекрывавшую вход в Золотой рог, открыли, пропустив судно внутрь залива. Сначала думали, что это корабль спасительного флота западных союзников. Но то была бригантина, которая двадцать дней назад отправилась на поиски обещанного городу флота венецианцев. Она обошла все острова Эгейского моря, но так и не нашла ни одного венецианского корабля; более того, их никто там даже не видел. Когда моряки сообщили императору свои печальные вести, он поблагодарил их и заплакал. Отныне городу оставалось уповать только на своих божественных покровителей. Силы были слишком не равны – семь тысяч защитников против ста тысячного войска султана.

Но даже в вере последние византийцы не смогли найти утешение. Вспомнилось предсказание гибели империи. Первым христианским императором был Константин, сын Елены; таковым же будет и последний. Было и другое: Константинополь никогда не падет, пока на небе светит луна. Но 24 мая, в ночь полнолуния произошло полное лунное затмение. Обратились к последней защитнице – иконе Богоматери. Ее водрузили на носилки и понесли по улицам города. Однако во время этого шествия, икона упала с носилок. Когда же процессия вновь возобновилась, над городом разразилась гроза с градом. А следующей ночью, по свидетельствам источников, Святую Софию озарило какое-то странное сияние неизвестного происхождения. Его заметили в обоих лагерях. На следующий день начался генеральный штурм города.

6 ДРЕВНЕЕ ПРОРОЧЕСТВО

На город посыпались пушечные ядра. Турецкий флот блокировал Константинополь с моря. Но оставалась еще внутренняя гавань Золотой Рог, вход в которую был перегорожен, и где находился византийский флот. Турки не могли туда войти, и византийским судам даже удалось выиграть сражение с громадным турецким флотом. Тогда Мехмед приказал волоком перетащить суда по суше и спустить их на воду в Золотой Рог. Когда их перетаскивали, султан повелел поднять на них все паруса, гребцам махать веслами, а музыкантам играть устрашающие мелодии. Так сбылось еще одно древнее пророчество, что город падет, если морские суда пойдут по суше.

7 ТРИ ДНЯ СВОБОДЫ

Приемник Рима Константинополь пал 29 мая 1453 года. Тогда Мехмед II отдал свое страшное указание, которое обычно забывают в рассказах об истории Стамбула. Он разрешил своему многочисленному войску три дня безнаказанно грабить город. Дикие толпы хлынули в разбитый Константинополь в поисках добычи и наслаждений. Поначалу они не могли поверить, что сопротивление уже прекратилось, и убивали всех, кто попадался им на улицах, не разбирая мужчин, женщин и детей. Реки крови стекали с крутых холмов Петры и окрашивали воды Золотого Рога. Воины хватали все что блестит, обдирая ризы с икон и драгоценные переплеты с книг и уничтожая сами иконы и книги, а также выламывая из стен куски мозаик и мрамора. Так разграбили церковь Спаса в Хоре, в результате чего погибла уже упомянутая, самая почитаемая икона Византии – Божия Матерь Одигитрия, которая, по преданию, была написана самим апостолом Лукой.

Часть жителей застигли во время молебна в соборе Святой Софии. Самые старые и немощные прихожане были убиты на месте, остальные захвачены в плен. Греческий историк Дука, современник событий так рассказывает о происходящем в своем сочинении: «Кто расскажет о плаче и криках детей, о вопле и слезах матерей, о рыданиях отцов, кто расскажет? Тогда рабыню вязали с госпожой, господина с невольником, архимандрита с привратником, нежных юношей с девами. Если кто оказывал сопротивление, того убивали без пощады; каждый, отведя своего пленника в безопасное место, возвращался за добычей во второй и третий раз».

Когда 21 июля султан и его двор покидали Константинополь, город был наполовину разрушен и черен от пожаров. Церкви разграблены, дома опустошены. Проезжая по улицам, Султан прослезился: «Какой город мы отдали грабежам и разрушению», - прошептал он.

Алиса Муранова

Константинополь пал под ударами турецких полчищ… В Стамбульском музее «Панорама 1453» на конец великого города можно посмотреть глазами победителей.

29 мая 1453 года стал последним днем существования Византийской империи - после непрерывного трехдневного штурма столица империи Константинополь была захвачена армией турецкого султана Мехмеда II «Завоевателя».

Впрочем, империей Византию XV века можно было считать лишь условно, поскольку от некогда величайшей Восточной римской империи остался лишь клочок земли - власть императора распространялась лишь на город Константинополь с предместьями и на часть территории Греции с островами. Собственно, весь предыдущий XIV век был для Византии периодом политических неудач, внутренних раздоров и гражданских войн. Так византийский император Иоанн V Палеолог, правивший с 1341 - 1391 годы, свергался с престола трижды: своим свекром, сыном и затем внуком. Затем прокатилась эпидемия «чёрной смерти», которая унесла жизни не менее трети населения Византии. В итоге население Константинополя, которое в XII веке насчитывало до 1 млн. человек сократилось в 20 раз – к моменту падения в городе было примерно 50 тыс. человек. Сам город окружённый стеной в 14 миль, превратился в несколько отдельных поселений, разделённых огородами, садами, брошенными парками, руинами зданий. Наиболее многолюдные селения располагались по берегам Золотого Рога, где жили выходцы с Запада – венецианцы, генуэзцы, флорентийцы, каталонцы и евреи. Но, причалы и базары были ещё полны торговцами из итальянских городов, славянских и мусульманских земель. Ежегодно в город прибывали паломники, в основном из Руси.

План штурма Константинополя из музея «Панорама 1453»

Турки под стенами Константинополя тоже появились не сразу. Еще в XIV веке османы, пользуясь неурядицами Византии и балканских стран, переправились в Европу и вышли к Дунаю. в 1357 году турки овладели Галлиполи, а затем Адрианополем, который стал центром турецких владений на Балканском полуострове.

Падение Константинополя стало следствием разобщенности христианского мира. Для многих византийских политиков еще за столетие ло падения столицы было очевидно, что без помощи Запада империи не выжить. Император Иоанн VIII Палеолог, правивший в 1425-1448 годах, считал, что Константинополь можно спасти только с помощью Запада, поэтому способствовал скорейшему заключению 6 июля 1439 года Флорентийской унии, воссоединившей Православные церкви воссоединились с Латинской. Правда, уния оказалась непрочной, уже через несколько лет многие присутствовавшие на Соборе православные иерархи стали открыто отрицать своё согласие с унией или говорить о том, что решения Собора были вызваны подкупом и угрозами со стороны католиков. В результате, уния была отвергнута большинством восточных церквей. Тем не менее, в 1444 году римский папа смог организовать крестовый поход против турок, но под Варной западное войско, состоявшее, в основном из поляков и венгров, было разбито. Тем не менее, угроза солидарного ответа Запала не на шутку перепугала султана Мурада II, который дал клятву никогда н нарушать границ Византии.

Но в 1451 году трон султана перешел к его молодому сыну Мехмеду II, который, как и всякий не блещущий умом и талантами молодой человек, решил проявить сеья на ниве войны. И зимой 1451-1452 гг. Мехмед повелел начать строительство крепости Богаз-Кесен в самом узком месте пролива Босфор, отрезая тем самым Константинополь от Чёрного моря. Византийцы были в замешательстве – это был первый шаг к осаде. Было отправлено посольство с напоминанием о клятве султана, но посольство оставили без ответа. Константин еще раз направил посланцев с подарками, но на этот раз дипломатов обезглавили. Кроме того, турки захватили три венецианских корабля – два корабля были арестованы. А экипаж третьего казнен, причем, капитана посадили на кол – это развеяло все иллюзии на счёт намерений Мехмеда. Фактически это было объявление войны.

Тут-то и выяснилось, что помощь Запада это не более, чем иллюзия. Сами венецианцы, увязшие в войне в Ломбардии, воевать не хотели, да и с турками отношения портить не хотелось – венецианцы вели выгодную торговлю и в османских портах. В итоге Венеция сохранила нейтралитет о время этой войны, позволив и туркам, и византийцам вербовать солдат и матросов в своих владениях. Поддержку Византии оказали только некоторые капитаны из венецианских колоний.

Генуя тоже не хотела рисковать. Генуэзцы обратились с призывом к христианскому миру направить помощь Константинополю, но сами такую поддержку не оказали. Лишь несколько знатных генуэзцев прибыло сражаться за христианскую веру. К примеру, доброволец из Генуи Джованни Джустиниани Лонго привёл с собой 700 солдат. Джустиниани был известен, как опытный военный, поэтому был назначен императором командующим обороной сухопутных стен.

Не получилось и коалиции европейских государств. Франция и Англия находились в состоянии войны, Испания воевала с маврами, немецкие княжества вели постоянные междоусобные войны, а Венгрия и Польша, еще не пришедшие в сеья после поражения в битве при Варне, заявили о своем участии только в случае создания мощной коалиции государств. Лишь итальянцы отправили помощь – 200 нанятых в Неаполе лучников.

И император Константин XI Палеолог остался один на один со стотысячной армией Мехмеда, которая была вооружена по последнему слову техники. В частности, большое преимущество давала осадная артиллерия, которой заведовал венгерский оружейный мастер Леонард Урбан. Он выковал огромное артиллерийское орудие, получившее имя «Базилика» - эта пушка стреляла ядрами весом свыше 500 кг.

В конце января 1453 года турецкие войска в Европе получили приказ атаковать византийские города на побережье Черного и Мраморного морей. Многие города были сожжены и разрушены дотла. Султан учел и тот факт, что ряд предыдущих попыток взять Константинополь провалилось из-за того, что византийцы имели возможность морем подвозить подкрепления и припасы в осажденный город. Султан приказал стянуть к Константинополю весь турецкий флот, чтобы блокировать город с моря.

В течение марта огромная армия султана стал постепенно двигаться к Босфору. 5 апреля под стены Константинополя прибыл и сам султан Мехмед II. Моральный дух у армии был высокий, все верили в успех и надеялись на богатую добычу.

Люди в Константинополе были подавлены. Часть населения покинули город до осады (в ночь на 26 февраля семь венецианских кораблей увезли из города 700 богатых итальянцев), другие же, вспоминая древнее пророчество о том, что первым христианским императором был Константин, сын Елены; таковым же будет и последний) готовились умереть на стенах города. Всю зиму мужчины и женщины, поощряемые императором, трудились, расчищая рвы и укрепляя стены.

22 апреля турки пешим волоком доставили свои суда (70 трирем) в бухту Золотой Рог, блокировав город со стороны моря.

С 13 мая турки начали первые попытки штурма городских стен – т в одним месте, то в другом, словно пытаясь понять, в каким именно месте у нападающих есть наибольшие шансы.

Вечером в понедельник 28 мая султан дал команду на решающий штурм. Тысячи людей двинулись по направлению к стенам: одни - чтобы засыпать рвы, другие - чтобы подкатить поближе пушки и стенобитные орудия. Вскоре после захода солнца небо покрылось тучами и начался проливной дождь; однако турки продолжали свое дело, и защитники города ничем не могли им помешать. Примерно в половине второго ночи султан отдал приказ начать штурм.

И турецкие войска ринулись на приступ по всей линии стен. В ответ на всех церквях, расположенных поблизости от стен, ударили в колокола; церковь за церковью подхватывала этот тревожный набат, пока не зазвонили на всех колокольнях города. В трех милях от городских стен, в соборе Св. Софии, собравшиеся на молитву поняли, что битва началась.

В музее «Панорама 1453» представлена панорамная картина штурма города. Сам музей построен близ того места Феодосиевых Стен, где османские войска сумели ворваться в Константинополь.

Султан тщательно обдумал план действий. Он решил измотать защитников, прежде чем ввести в сражение свои лучшие войска. Сначала он двинул вперед нерегулярные войска - башибузуков. Их было много тысяч - искателей приключений из разных стран и различной национальности; это были ненадежные войска, отлично осуществляющие первый бросок, но быстро теряющие мужество, если они не добивались немедленного успеха. Зная их слабости, Мехмед поставил позади башибузуков шеренгу военной полиции, вооруженной плетьми и дубинками, которая должна была подгонять башибузуков, избивая тех, кто проявит признаки нерешительности. За военной полицией стояла янычарская гвардия султана. Если какой-нибудь струсивший башибузук и прорвался бы сквозь полицию, янычары должны были прикончить его своими ятаганами.

После почти двух часов непрерывного сражения Мехмед приказал башибузукам отступить: хотя их удалось сдержать и отбросить, они выполнили свою задачу, измотав силы противника.

Тут же началась вторая атака. Войска анатолийских турок в доспехах лавиной бросились на приступ.

Примерно за час до рассвета, когда и эта вторая атака начала захлебываться, ядро из пушки Урбана попало прямо в стену, и в образовавшийся пролом тут же ринулись сотни три анатолийцев. Однако христиане во главе с императором окружили их плотным кольцом и перебили, сбросив тела в ров.

Третьей волной на приступ пошли янычары. Волна за волной они бросались на стены, стараясь продраться хотя бы на одном участке.

Однако защитников подвела случайность. В самом углу влахернской стены находилась наполовину закрытая башней небольшая потайная дверца для вылазок - Керкопорта. Уже многие годы ее не открывали, но старики помнили о ее существовании. Перед началом осады эту дверь вновь открыли, чтобы выходить во вражеский фланг. Однако сейчас кто-то, возвращаясь после очередной вылазки, забыл закрыть за собой эту дверцу. Несколько турок, заметив, что дверца не заперта, проникли через нее в расположенный за дверцей небольшой двор и стали карабкаться по лестнице, ведущей на верхнюю часть стены. Генуэзцы, которые находились в этот момент с внешней стороны ворот, увидев, что произошло, кинулись назад, чтобы снова закрыть проход и не дать возможности другим туркам последовать за прорвавшимся авангардом. В наступившем переполохе около 50 турок оказалось внутри стены, где их вполне можно было окружить и уничтожить, если бы в этот момент не случилось еще большего несчастья. Перед самым заходом солнца пуля, выпущенная из пищали с близкого расстояния, попала в Джустиниани и пробила его латы на груди. Истекая кровью и, очевидно, испытывая сильную боль, он попросил своих людей вынести его из сражения. Один из них бросился к императору, который бился неподалеку, чтобы взять у него ключ от небольших ворот во внутренней стене. Константин поспешил к раненому, заклиная его не покидать своего поста. Однако нервы Джустиниани уже сдали; он настаивал на том, чтобы его унесли. Ворота открыли, и телохранители Джустиниани доставили его, пронеся по улицам до порта, на стоявший там генуэзский корабль. Его солдаты заметили отсутствие командира. Некоторые, возможно, подумали, что он отошел назад, чтобы защищать внутреннюю стену, но большинство решило, что битва проиграна. Кто-то в ужасе закричал, что турки прорвались через стену. И прежде чем ворота успели закрыть, генуэзцы стремительно бросились к ним. Император и его греки остались на поле боя одни.

Происшедшая паника не укрылась от глаз находившегося по ту сторону рва султана. С криком «Город наш!» он послал в бой новый отряд янычар. Греки упорно сопротивлялись. Однако численное превосходство противника заставило их отойти к внутренней стене. Перед ней находился еще один ров, который в нескольких местах оказался углубленным, так как там брали землю для укрепления заграждений. Многие греки, отступая, попали в эти ямы, из которых не так-то легко было выбраться, поскольку позади них высоко вздымалась внутренняя стена. Турки, уже вскарабкавшиеся на заграждения, стреляли по ним сверху, пока не перебили всех. Вскоре многие янычары достигли внутренней стены и беспрепятственно взобрались на нее. Вдруг кто-то поднял вверх глаза и увидел турецкий флаг, развевающийся на башне. Раздался громкий вопль: «Город взят!»

В то время как император умолял Джустиниани остаться, ему уже было известно, что турки проникли через ворота.

Он немедленно бросился туда, но оказалось, что было слишком поздно. Паника охватила уже и часть находившихся там генуэзцев. В начавшемся смятении было невозможно вновь закрыть ворота. Турки валом повалили через них, и Константин тщетно пытался собрать вокруг себя греков, которых уже слишком мало оставалось в живых. Они спешились и вчетвером в течение нескольких минут защищали ворота. Однако сопротивление защитников было уже сломлено. Ворота оказались забиты солдатами-христианами, пытавшимися спастись, в то время как наседавших на них янычар становилось все больше и больше. Сам Константин, поняв теперь, что империя погибла, не имел никакого желания ее пережить. Он погиб как настоящий солдат, до последней минуты защищая ворота.

Какое-то время в отдельных местах еще шел бой – на участке сухопутных стен к югу от Ликоса христиане успешно отразили все атаки турок. Однако теперь турецкие отряды, один за другим прорываясь через проломы в заграждениях, разбегались в обе стороны, чтобы открыть оставшиеся ворота. Солдаты на стенах оказались в окружении. Многие из них спаслись – турки, боявшиеся, что город разграбят без них, часто бежали со стен, жаждая присоединиться к грабежам.

Особенное нетерпение проявляли матросы, опасавшиеся, как бы их не опередили солдаты. Надеясь, что цепь помешает кораблям христиан вырваться из залива и они еще успеют захватить их, когда освободятся, матросы побросали свои суда и бросились на берег. Их алчность спасла жизнь многих христиан.

Султан Мехмед дал солдатам три дня полного разграбления города, и они покрыли улицы 1000-летнего города реками крови, вырезая всех подряд: стариков, женщин, детей. Были перебиты даже священники и несколько тысяч женщин, собравшиеся в Соборе Св. Софии, опьяненные кровью янычары в бешенстве разрубили тела на части.

Потоки крови стекали по крутым улицам Константинополя с холмов Петры в Золотой Рог. Первым делом янычары разграбили церкви, сжигая иконы и книги, унося все, что только можно было содрать. В храме Хоры они уничтожили икону Богоматери Одигитрии - самое священное Ее изображение во всей Византии, исполненное, по преданию, самим святым Лукой. Ее перенесли сюда из церкви Богородицы близ дворца в самом начале осады, чтобы эта святыня, находясь как можно ближе к стенам, вдохновляла их защитников. Турки вытащили икону из оклада и раскололи на четыре части.

Обитателей домов забирали вместе с их имуществом. Каждого, кто падал от изнеможения, тут же убивали; так же поступали и со многими младенцами, за которых ничего нельзя было выручить; к концу второго дня в городе уже не осталось почти ничего, что еще можно было бы разграбить; поэтому никто не возражал, когда султан приказал прекратить грабеж погибшего города.

Сам султан вступил в город лишь тогда, когда армия уже насытилась грабежом. С эскортом из отборных отрядов янычарской гвардии, сопровождаемый своими везирами, он медленно проехал по мертвым улицам Константинополя до собора Св. Софии, который он тут же приказал переделать в мечеть. Приказание было моментально исполнено – турки даже не стали сдирать драгоценные фрески. А просто замазали их слоем штукатурки, что бы потом повесить на изуродованную стену лозунг с изречением из Корана.

Также он приказал найти тело императора – его труп нашли в огромной горе трупов по маленьким золотым двухглавым орлам на доспехах. Мехмед повелел отрезать Константину голову и выставить ее для всеобщего обозрения на ипподроме, затем забальзамировать ее и послать для обозрения ко дворам самых могущественных владык мусульманского мира.

Судьба плененных горожан оказалась весьма различной. Все чиновники империи и практически все венецианцы, попавшие в плен, были по приказу султана казнены. Для греков же султан издал указ, по которому они могли вернуться в свои дома; их жизнь и имущество отныне объявляются неприкосновенными. Правда, султан оказался любителем детей – самых красивых девочек и мальчиков он забрал в свой гарем, презрев свои собственные законы - Мехмед послал по четыре сотни греческих детей в дар каждому из трех наиболее могущественных мусульманских правителей того времени - султану Египта, бею Туниса и эмиру Гренады. Тех же родителей, кто сопротивлялся столь позорной участи, он приказывал сажать на кол. Также плена удалось избежать многим солдатам – им были предложены свобода и офицерские должности в султанской армии при условии обращения в мусульманство. Большая же часть горожан была продана в рабство.

Весть о том, что великий город оказался в руках неверных вызвала потрясение на Западе - этого никто всерьез не ожидал. Люди знали, что город в опасности, но, погруженные в свои местные заботы, они не понимали, насколько острой была эта опасность. «Никогда не было и никогда не будет более страшного события», - писал один монах-летописец.

Тем не менее, ни одно из христианских государств не захотело вступить в войну с турками и отвоевать Константинополь. Только папство и небольшое число ученых и романтиков в различных странах Запада было готово организовать новый крестовый поход, что бы отбить город от неверных; что же касается их правительств, то те ни на минуту не упускали из виду своих коммерческих интересов.

21 июня султан и его двор покинули покоренный город, направившись в Адрианополь. Позади них оставался наполовину разрушенный, опустошенный и покинутый Константинополь; он весь почернел как будто от огня, и в нем царила необычная тишина. Все вокруг, где побывали солдаты, было опустошено и разорено; церкви стояли оскверненными и разграбленными, дома - необитаемыми, лавки и склады - разбитыми и растасканными.

Однако вскоре он решил вернуться: султан сообразил, что раз он завоевал трон византийских императоров, то теперь он должен жить в их столице. В центральной, возвышенной части города, недалеко от того места, где сейчас расположен университет, он соорудил для себя небольшой дворец и занялся планами строительства большого дворца на месте древнего Акрополя. Тогда же он выработал основные контуры своей политики по отношению к греческим подданным. Они должны были образовать миллет - самоуправляемую общину внутри его империи под властью своего религиозного главы - патриарха, ответственного за их поведение перед султаном. Также султан велел завозить в Стамбул греческие семьи из других покоренных городов – например, 5 000 семей переселили сюда из Трапезунда. Среди переселенцев были не только представители аристократии, но также лавочники и ремесленники, в том числе каменщики, создавшие на месте погибшего города новую столицу нового государства.

Фотографии стен и музея взяты с сайтов periskop.livejournal.com иervix.livejournal.com

29 мая 1453 года столица Византийской империи пала под ударами турков. Вторник 29 мая является одной из важнейших дат мировой истории. В этот день прекратила своё существование Византийская империя, созданная ещё в 395 году вследствие окончательного раздела Римской империи после смерти императора Феодосия I на западную и восточную части. С её гибелью завершился огромный период человеческой истории. В жизни многих народов Европы, Азии и Северной Африки наступил коренной перелом, обусловленный установлением турецкого владычества и созданием Османской империи.

Понятно, что падение Константинополя не является чёткой гранью между двумя эпохами. Турки ещё за столетие до падения великой столицы утвердились в Европе. Да и Византийская империя к моменту падения уже была обломком былого величия – власть императора распространялась только на Константинополь с предместьями и часть территории Греции с островами. Византию 13-15 веков назвать империей можно лишь условно. В то же время Константинополь был символом древней империи, считался «Вторым Римом».

Предыстория падения

В XIII веке одно из тюркских племён - кайы - во главе с Эртогрул-беем, выдавленное с кочевий в туркменских степях, откочевало в западном направлении и остановилось в Малой Азии. Племя оказало содействие султану крупнейшего из турецких государств (было основано турками-сельджуками) - Румского (Конийского) султаната - Алаэддину Кей-Кубаду в его борьбе с Византийской империей. За это султан отдал Эртогрулу в ленное владение земли в области Вифиния. Сын вождя Эртогрула - Осман I (1281-1326) несмотря постоянно на растущее могущество, признавал свою зависимость от Коньи. Только в 1299 году он принял титул султан и вскоре подчинил себе всю западную часть Малой Азии, одержав ряд побед над византийцами. По имени султана Османа его подданные стали называться османскими турками, или османами (оттоманами). Кроме войн с византийцами, османы вели борьбу за подчинение других мусульманских владений - к 1487 году турки-османы утвердили свою власть над всеми мусульманскими владениями Малоазиатского полуострова.

Большую роль в укреплении власти Османа и его преемников сыграло мусульманское духовенство, в том числе местными орденами дервишей. Духовные лица не только сыграли значительную роль в создании новой великой державы, но обосновывали политику экспансии, как «борьбу за веру». В 1326 году турками-османами был захвачен крупнейший торговый город Бурсу, важнейший пункт транзитной караванной торговли между Западом и Востоком. Затем пали Никея и Никомидия. Захваченные у византийцев земли султаны раздавали знати и отличившимся воинам в качестве тимаров – условных владений, получаемых за несение службы (поместий). Постепенно система тимаров стала основой социально-экономического и военно-административного устройства державы османов. При султане Орхане I (правил с 1326 по 1359 годы) и его сыне Мураде I (правил с 1359 по 1389 годы) были проведены важные военные реформы: иррегулярная конница была реорганизована - созданы созываемое из турков-земледельцев конное и пехотное войска. Воины конного и пехотного войск в мирное время были земледельцами, получая льготы, во время войны были обязаны прийти в армию. Кроме того, армию дополнили ополчением из крестьян христианской веры и корпусом янычар. В янычары первоначально брали пленных юношей-христиан, которых принуждали принять ислам, а с первой половины 15 столетия – из сыновей христианских подданных османского султана (в виде специального налога). Сипахи (своего рода дворяне османской державы, получавшие доход от тимаров) и янычары стали ядром армии османских султанов. Кроме того, в армии были созданы подразделения пушкарей, оружейников и др. частей. В результате на границах Византии возникла мощная держава, которая претендовала на господство в регионе.

Надо сказать, что Византийская империя и балканские государства сами ускорили своё падение. В этот период между Византией, Генуей, Венецией и балканскими государствами шла острая борьба. Часто борющиеся стороны стремились заручиться военной поддержкой османов. Естественно это резко облегчило экспансию османской державы. Османы получали информацию о путях, возможных переправах, укреплениях, сильных и слабых сторонах войск врага, внутренней ситуации и т. д. Христиане сами помогли переправиться через проливы в Европу.

Больших успехов турки-османы достигли при султане Мураде II (правил в 1421-1444 и 1446-1451 годах). При нём турки оправились после тяжёлого поражения, нанесённого Тамерланом в Ангорской битве 1402 года. Во многом именно это поражение и отсрочило гибель Константинополя на полстолетия. Султан подавил все восстания мусульманских владык. В июне 1422 года Мурад осадил Константинополь, но взять не смог. Сказалось отсутствие флота и мощной артиллерии. В 1430 году был захвачен крупный город Фессалоники в северной Греции, он принадлежал венецианцам. Мурад II одержал ряд важных побед на Балканском полуострове, заметно расширив владения своей державы. Так в октябре 1448 года состоялась сражение на Косовом поле. В этой битве османское войско противостояло объединёнными силами Венгрии и Валахии под командованием венгерского генерала Яноша Хуньяди. Ожесточённая трёхдневная битва завершилась полной победой османов, и решило судьбу балканских народов - на несколько веков они оказались под владычеством турок. После этого сражения крестоносцы потерпели окончательное поражение и больше не предпринимали серьёзных попыток отбить Балканский полуостров у Османской империи. Судьба Константинополя была решена, турки получили возможность решить задачу захвата древнего города. Сама Византия уже не представляла большой угрозы для турков, но коалиция христианских стран, опираясь на Константинополь, могла принести значительный вред. Город находился практически в середине османских владений, между Европой и Азией. Задачу по захвату Константинополя решил султан Мехмед II.

Византия. Византийская держава к 15 столетию утратила большую часть своих владений. Весь XIV век был периодом политических неудач. Несколько десятилетий казалось, что Сербия сможет захватить Константинополь. Различные внутренние раздоры были постоянным источником гражданских войн. Так византийский император Иоанн V Палеолог (правивший с 1341 - 1391 годы) свергался с престола трижды: своим свекром, сыном и затем внуком. В 1347 году прокатилась эпидемия «чёрной смерти», которая унесла жизни не менее трети населения Византии. Турки переправились в Европу, и пользуясь неурядицами Византии и балканских стран, к концу столетия вышли к Дунаю. В результате Константинополь оказался окружён почти со всех сторон. В 1357 году турки овладевают Галлиполи, в 1361 году - Адрианополем, который стал центром турецких владений на Балканском полуострове. В 1368 году султану Мураду I подчинилась Нисса (загородное местопребывание византийских императоров), и османы оказались уже под стенами Константинополя.

Кроме того, существовала проблема борьбы сторонников и противников унии с католической церковью. Для многих византийских политиков было очевидно, что без помощи Запада, империи не выжить. Ещё в 1274 году на Лионском соборе византийский император Михаил VIII пообещал папе добиваться примирения церквей из политико-экономических соображений. Правда, его сын император Андроник II созвал собор восточной церкви, который отверг решения Лионского собора. Затем Иоанн Палеолог поехал в Рим, где торжественно принял веру по латинскому обряду, но помощи от Запада не получил. Сторонниками унии с Римом были в основном политики, либо принадлежали интеллектуальной элите. Открытыми врагами унии было низшее духовенство. Иоанн VIII Палеолог (византийский император в 1425-1448 годах) считал, что Константинополь можно спасти только с помощью Запада, поэтому постарался как можно быстрее заключить унию с римской церковью. В 1437 году вместе с патриархом и делегацией православных архиереев византийский император отправляется в Италию и провел там более двух лет безвыездно, сначала в Ферраре, а затем на Вселенском соборе во Флоренции. На этих заседаниях часто обе стороны заходили в тупик и готовы были остановить переговоры. Но, Иоанн запретил своим епископам покидать собор до принятия компромиссного решения. В конце концов, православная делегация была вынуждена уступить католикам почти по всем основным вопросам. 6 июля 1439 года была принята Флорентийская уния, и восточные церкви воссоединились с Латинской. Правда, уния оказалась непрочной, уже через несколько лет многие присутствовавшие на Соборе православные иерархи стали открыто отрицать своё согласие с унией или говорить о том, что решения Собора были вызваны подкупом и угрозами со стороны католиков. В результате, уния была отвергнута большинством восточных церквей. Большинство духовенства и народа не приняло эту унию. В 1444 году римский папа смог организовать крестовый поход против турок (основной силой были венгры), но под Варной крестоносцы потерпели сокрушительное поражение.

Споры об унии происходили на фоне экономического упадка страны. Константинополь конца 14 столетия был печальным городом, городом упадка и разрушения. Потеря Анатолии лишила столицу империи почти всех сельскохозяйственных земель. Население Константинополя, которое в XII веке насчитывало до 1 млн. человек (вместе с предместьями), упало до 100 тыс. и продолжало сокращаться - к моменту падения в городе было примерно 50 тыс. человек. Предместье на азиатском берегу Босфора было захвачено турками. Предместье Пера (Галата) на другом берегу Золотого рога, была колонией Генуи. Сам город окружённый стеной в 14 миль, потерял ряд кварталов. Фактически город превратился в несколько отдельных поселений, разделённых огородами, садами, брошенными парками, руинами зданий. Многие имели свои стены, заборы. Наиболее многолюдные селения располагались по берегам Золотого Рога. Наиболее богатый квартал, примыкавший к заливу, принадлежал венецианцам. Рядом располагались улицы, где жили выходцы с Запада – флорентийцы, анконцы, рагузяне, каталонцы и евреи. Но, причалы и базары были ещё полны торговцами из итальянских городов, славянских и мусульманских земель. Ежегодно в город прибывали паломники, в основном из Руси.

Последние годы до падения Константинополя, подготовка к войне

Последним императором Византии стал Константин XI Палеолог (правивший в 1449-1453 годах). До того как стать императором он деспотом Мореи – греческой провинции Византии. Константин обладал здравым умом, был хорошим воином и администратором. Обладал даром вызывать любовь и уважение своих подданных, его встретили в столице с большой радостью. Недолгие годы своего правления он занимался тем, что готовил Константинополь к осаде, искал помощи и союза на Западе и пытался успокоить смуту, вызванную унией с Римской церковью. Своим первым министром и главнокомандующим флотом он назначил Луку Нотараса.

Султан Мехмед II получил трон в 1451 году. Это был целеустремлённый, энергичный, умный человек. Хотя первоначально считалось, что это не блещущий талантами молодой человек - такое впечатление сложилось по первой попытке правления в 1444-1446 гг., когда его отцу Мураду II (он передал трон сыну, чтобы отдалиться от государственных дел) пришлось вернуться на трон для решения появившихся проблем. Это успокоило европейских правителей, у всех своих проблем хватало. Уже зимой 1451-1452 гг. султан Мехмед повелел начать строительство крепости в самом узком месте пролива Босфор, отрезая тем самым Константинополь от Чёрного моря. Византийцы были в замешательстве – это был первый шаг к осаде. Было отправлено посольство с напоминанием о клятве султана, который обещал сохранить территориальную целостность Византии. Посольство оставили без ответа. Константин направил посланцев с подарками и попросил не трогать греческих деревень, расположенных на Босфоре. Султан проигнорировал и эту миссию. В июне было направлено третье посольство – на этот раз греков арестовали, а затем обезглавили. Фактически это было объявление войны.

К концу августа 1452 года крепость Богаз-Кесен («перерезающая пролив», или «перерезающая горло») была построена. В крепости установили мощные орудия и объявили о запрете проходить Босфор без досмотра. Два венецианских корабля были отогнаны и третий утоплен. Экипаж обезглавили, а капитана посадили на кол – это развеяло все иллюзии на счёт намерений Мехмеда. Действия османов вызвали беспокойство не только в Константинополе. Венецианцам в византийской столице принадлежал целый квартал, они имели значительные привилегии и выгоды от торговли. Было ясно, что после падения Константинополя турки не остановятся, под ударом оказывались владения Венеции в Греции и Эгейском море. Проблема была в том, что венецианцы увязли в дорогостоящей войне в Ломбардии. С Генуей союз был невозможен, с Римом отношения были натянутые. Да и с турками отношения портить не хотелось – венецианцы вели выгодную торговлю и в османских портах. Венеция позволила Константину вербовать солдат и матросов на Крите. В целом Венеция сохранила нейтралитет о время этой войны.

Генуя оказалась в примерно такой же ситуации. Обеспокоенность вызвала судьба Перы и черноморских колоний. Генуэзцы, как и венецианцы, проявили гибкость. Правительство обратилось с призывом к христианскому миру направить помощь Константинополю, но сами такую поддержку не оказали. Частные граждане получили право действовать по своему усмотрению. Администрации Перы и острова Хиос получили указание придерживаться в отношении турок такой политики, какую они сочтут наиболее подходящей в сложившейся ситуации.

Рагузане – жители города Рагуз (Дубровник), также как и венецианцы, недавно получили от византийского императора подтверждение своих привилегий в Константинополе. Но и Дубровницкая республика не хотела подвергать риску свою торговлю в османских портах. Кроме того, у города-государства флот был небольшим и рисковать им не хотели, если нет широкой коалиции христианских государств.

Римский папа Николай V (глава католической церкви с 1447 по 1455 год), получив письмо Константина с согласием принять унию, тщетно обращался за помощью к различным государям. Должного отклика на эти призывы не было. Только в октябре 1452 года папский легат к императору Исидор привёл с собой 200 нанятых в Неаполе лучников. Проблема унии с Римом опять вызвала в Константинополе споры и волнения. 12 декабря 1452 года в храме св. Софии отслужили торжественную литургию в присутствии императора и всего двора. В ней были упомянуты имена папы римского, патриарха и официально провозглашены положения Флорентийской унии. Большинство горожан приняло это известие с угрюмой пассивностью. Многие надеялись, что если город устоит, можно будет отвергнуть унию. Но уплатив эту цену за помощь, византийская элита просчиталась – суда с солдатами западных государств не прибыли на помощь гибнущей империи.

В конце января 1453 года вопрос о войне был окончательно решён. Турецкие войска в Европе получили приказ атаковать византийские города во Фракии. Города на Чёрном море сдались без боя и избежали погрома. Некоторые города на побережье Мраморного моря пытались защищаться, и были разрушены. Часть армии вторглась на Пелопоннес и напала на братьев императора Константина, чтобы они не смогли прийти на помощь столице. Султан учёл тот факт, что ряд предыдущих попыток взять Константинополь (его предшественниками) провалился из-за отсутствия флота. Византийцы имели возможность морем подвозить подкрепления и припасы. В марте в Галлиполи стягивают все имеющиеся в распоряжении турок суда. Часть судов были новыми, построенными в течение нескольких последних месяцев. В турецком флоте было 6 трирем (двухмачтовые парусно-гребные судна, одно весло держали три гребца), 10 бирем (одномачтовое судно, где на одном весле было два гребца), 15 галер, около 75 фуст (легкие, быстроходные суда), 20 парандарий (тяжёлые транспортные баржи) и масса мелких парусных лодок, шлюпок. Во главе турецкого флота был Сулейман Балтоглу. Гребцами и матросами были пленные, преступники, рабы и частью добровольцы. В конце марта турецкий флот прошёл через Дарданеллы в Мраморное море, вызвав ужас у греков и итальянцев. Это был ещё один удар по византийской элите, там не ожидали, что турки подготовят столь значительные морские силы и смогут блокировать город с моря.

Одновременно во Фракии готовили армию. Всю зиму оружейники не покладая рук делали различного рода , инженеры создавали стенобитные и камнемётные машины. Был собран мощный ударный кулак из примерно 100 тыс. человек. Из них 80 тыс. были регулярным войском – кавалерией и пехотой, янычарами (12 тыс.). Примерно 20-25 тыс. насчитывали иррегулярные войска – ополченцы, башибузуки (иррегулярная кавалерия, «безбашенные» не получали жалованья и «награждали» себя мародёрством), тыловые подразделения. Большое внимание султан уделил и артиллерии – венгерский мастер Урбан отлил несколько мощных пушек, способных топить корабли (с помощью одной из них потопили венецианское судно) и разрушать мощные укрепления. Самое большое из них тащили 60 быков, и к ней была приставлена команда в несколько сотен человек. Орудие стреляло ядрами весом примерно 1200 фунтов (около 500 кг). В течение марта огромная армия султана стал постепенно двигаться к Босфору. 5 апреля под стены Константинополя прибыл и сам Мехмед II. Моральный дух у армии был высокий, все верили в успех и надеялись на богатую добычу.

Люди в Константинополе были подавлены. Огромный турецкий флот в Мраморном море и сильная вражеская артиллерия, только усиливали беспокойство. Люди вспоминали предсказания о падении империи и пришествии антихриста. Но нельзя сказать, что угроза лишила всех людей воли к сопротивлению. Всю зиму мужчины и женщины, поощряемые императором, трудились, расчищая рвы и укрепляя стены. Был создан фонд для непредвиденных расходов – в него сделали вложения император, церкви, монастыри и частные лица. Надо отметить, что проблемой было не наличие денег, а отсутствие нужного количества людей, оружия (особенного огнестрельного), проблема продовольствия. Всё оружие собрали в одном месте, чтобы при необходимости распределить по наиболее угрожаемым участкам.

Надежды на внешнюю помощь не было. Поддержку Византии оказали только некоторые частные лица. Так, венецианская колония в Константинополе предложила свою помощь императору. Два капитана венецианских судов возвращавшихся из Чёрного моря – Габриэле Тревизано и Альвизо Диедо, дали клятву участвовать в борьбе. Всего флот, оборонявший Константинополь, состоял из 26 кораблей: 10 из них принадлежали собственно византийцам, 5 - венецианцам, 5 - генуэзцам, 3 - критянам, 1 прибыл из Каталонии, 1 из Анконы и 1 из Прованса. Несколько знатных генуэзцев прибыло сражаться за христианскую веру. К примеру, доброволец из Генуи Джованни Джустиниани Лонго привёл с собой 700 солдат. Джустиниани был известен, как опытный военный, поэтому был назначен императором командующим обороной сухопутных стен. В целом у византийского императора, не включая союзников, было около 5-7 тысяч воинов. Надо отметить, что часть населения города покинула Константинополь до начала осады. Часть генуэзцев – колония Пера и венецианцев сохранили нейтралитет. В ночь на 26 февраля семь кораблей – 1 из Венеции и 6 с Крита ушли из Золотого Рога, увозя 700 итальянцев.

Продолжение следует…

«Гибель империи. Византийский урок» - публицистический фильм наместника московского Сретенского монастыря архимандрита Тихона (Шевкунова). Премьера состоялась на государственном канале «Россия» 30 января 2008 года. Ведущий - архимандрит Тихон (Шевкунов) - от первого лица даёт свою версию краха Византийской империи.

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter

Разгром крестоносцев при Варне явился непоправимым ударом для всей антитурецкой коалиции европейских народов. На поле битвы пали не только вожди крестоносного ополчения — король Владислав Ягеллон и кардинал Джулиано Чезарини, сложили свои головы почти все воины их армии. Надежды европейских народов сдержать стремительный натиск турок и противопоставить турецкой армии сплоченный союз монархов Европы и папства были похоронены навсегда. После Варненской битвы антитурецкая коалиция фактически распалась, в стане противников султана царило полное замешательство.

Варненская катастрофа поставила в безвыходное положение прежде всего Византию, против которой готовился главный удар турок. Престарелый Иоанн VIII, удрученный провалом Флорентийской унии и внутренними неурядицами, простившись с последней надеждой на помощь крестоносцев, вновь вынужден был искать милостей у султана, стремясь задобрить его щедрыми подарками. Тяжелые последствия Варненское поражение имело и для греков Морей. Морейский деспот Константин, стремившийся объединить всю Грецию для борьбы против турок, не имел больше времени для того, чтобы развить и закрепить свои успехи. Смелые попытки Константина возродить греческое царство в Морее и выступить в качестве наследника агонизирующей империи незамедлили вызвать подозрения, а затем и месть освободившегося от западной опасности турецкого султана.

Поход 1446 г. Мурада II в Грецию завершился полным разгромом непокорного деспота. Пройдя Центральную Грецию, турецкие войска атаковали и захватили длинную стену на Истме, а затем вторглись в Морею. Разрушительный поток турецких завоевателей обрушился на цветущие города Морей, которые были преданы беспощадному разграблению. Дорогой ценой заплатили за сопротивление султану жители Пелопоннеса: покидая опустошенный край, турки увели с собой около 60 тыс. пленников. С большим трудом Морея сохранила временную независимость, уплатив высокую дань победителю.

Намереваясь громить своих противников поодиночке, Мурад II заключил мир с побежденным деспотом Морей Константином и двинулся против одного из самых опасных своих врагов — Яноша Хуньяди. В октябре 1448 г. венгерские и турецкие войска сошлись снова на том же Косовом поле, где произошло знаменитое сражение 1389 г. Как и тогда, кровопролитная битва окончилась полной победой турок и подчинением Яноша Хуньяди власти турецкого султана. Эта победа повлекла за собой и капитуляцию Сербии. Непримиримый враг турок — вождь албанцев Скандербег, оставшись в изоляции, заперся в своих горных твердынях и продолжал в одиночку вести мужественную и неравную борьбу против османских войск, которые во главе с султаном несколько лет подряд тщетно пытались покорить Албанию.

31 октября 1448 г. в Константинополе скончался Иоанн VIII, подавленный успехами врагов и отчаявшийся спасти свое государство.

Его преемником стал деспот Морей Константин, поддержанный своим бывшим врагом, а ныне временным союзником Мурадом II. Коронация императора состоялась 6 января 1449 г. в Морее. Спустя два месяца новый василевс торжественно прибыл в Константинополь. Морея была поделена между братьями императора Димитрием и Фомой, постоянно враждовавшими между собой и искавшими в борьбе за власть помощи то турок, то итальянцев.

Последний византийский император Константин XI Палеолог Драгаш (1449—1453) был, по описанию современников, человеком незаурядной энергии и большой личной храбрости. Скорее воин, чем политик, он сосредоточил все свои усилия на подготовке к решительной схватке с турками, которая приближалась неотвратимо. Роковые события были ускорены смертью султана Мурада II (февраль 1451 г.). На смену одряхлевшему турецкому правителю пришел молодой, исполненный энергии и охваченный страстью к завоеваниям его сын — султан Мехмед II (1451—1481).

Мехмед II Фатих («Завоеватель») был одним из самых выдающихся правителей государства османов. Он сочетал непреклонную волю и проницательный ум с коварством, жестокостью и необузданным властолюбием. Для достижения своих целей он готов был применить любые средства. Сын одной из наложниц султана, он боялся за свою власть и после смерти отца прежде всего устранил возможных претендентов на престол. Он приказал убить своего девятимесячного брата Амурата и несколько других родственников. О жестокости нового султана складывали легенды. Современники рассказывали, что Мехмед II, желая разыскать похитителя дыни из своего сада, приказал распороть животы у 14 рабов. В другой раз он отрубил голову рабу, чтобы показать конвульсии шейных мускулов знаменитому итальянскому художнику Джентили Беллини, писавшему портрет султана.

Подобно Гарун-ар-Рашиду, переодетый, он часто бродил по трущобам города, и горе было тому встречному, который узнавал султана, — его ожидала неминуемая смерть.

Вместе с тем новый правитель османов был достаточно образован, владел несколькими языками, в том числе, по-видимому, и греческим, изучал математику, увлекался астрономией и особенно философией, неплохо знал труды греческих философов и под руководством византийских ученых занимался их комментированием. Однако главной чертой характера нового властелина была страсть к завоеваниям. Придя к власти, Мехмед II поставил своей ближайшей целью уничтожение империи ромеев. Давнишняя мечта османских правителей полностью овладела гордой душой молодого султана. Мехмед II стремился не только воссоединить европейские и азиатские владения турок, которые разделял последний оплот византийцев — Константинополь, он хотел полностью ликвидировать остатки некогда великой империи, а великолепный город греков сделать столицей своего государства.

Для захвата Константинополя Мехмеду II, однако, необходимо было сперва упрочить свой тыл. С этой целью он, как «волк, прикрывшись шкурой ягненка», заключил мирные соглашения со своими соседями на Западе. Обезопасив себя с этой стороны, султан двинул войска на Восток, где державе османов угрожал один из феодальных князьков Малой Азии — эмир Карамана. Война с караманским эмиром заняла часть 1451 и начало 1452 г. Опираясь на свое военное превосходство, Мехмед II нанес поражение правителю Карамана, а затем заключил с ним выгодный мирный договор, развязав себе руки для войны с Византией.

В этот подготовительный период к решительной схватке Мехмед II, чтобы усыпить бдительность греков, любезно принимал византийских послов и даже возобновил с Константином XI выгодное для империи соглашение.

Сигналом к открытому разрыву Мехмеда II с византийцами послужило строительство турками крепости на европейском берегу Босфора, в непосредственной близости от Константинополя. Эта крепость (Румели-Хиссар) была воздвигнута в необычайно короткий срок: в марте 1452 г. турки приступили к ее сооружению, а уже в августе того же года строительство неприступной крепости, снабженной артиллерией и сильным гарнизоном, было окончено. Несколько раньше на азиатском берегу Босфора турки возвели другую крепость (Анатоли-Хиссар). Таким образом, теперь они прочно обосновались на обоих берегах Босфора. Свободные сношения Константинополя с Черным морем были прерваны, подвоз хлеба в город из Причерноморских областей мог быть прекращен в любой момент по воле султана. Вскоре турки стали собирать со всех кораблей, проходивших через проливы, высокую пошлину и подвергать их тщательному осмотру. Решительный шаг к установлению блокады Константинополя был сделан
Византийцам было ясно, что борьба вступила в заключительную фазу. Грозная опасность заставила императора Константина начать срочную подготовку к обороне столицы — чинить стены, обвалившиеся во многих местах, вооружать защитников города, запасать продовольствие. Бегство знатных константинопольцев на Запад приняло самые широкие масштабы.

Византийское правительство не прекращало с надеждой отчаяния взывать о помощи к Западу. Но папский престол по-прежнему непременным условием поддержки ставил восстановление и действительное претворение в жизнь церковной унии. Вопреки сопротивлению православной партии в Константинополе, во главе которой стоял непримиримый фанатик монах Геннадий (Георгий Схоларий), Константин XI завязал новые переговоры с римским престолом.

В ноябре 1452 г. в Константинополь явился для осуществления унии легат папы Николая V (1447—1455), грек-ренегат, перешедший в католичество, кардинал Исидор — активный проводник папской политики. Помощь, прибывшая из Италии вместе с легатом папы, была ничтожна, тем не менее византийское правительство встретило Исидора с большим почетом. Новое соглашение об унии было подписано. 12 декабря 1452 г. в храме св. Софии кардинал Исидор в знак заключения унии торжественно отслужил мессу по католическому обряду.

Православная партия подняла народ Константинополя на открытое выступление против униатов. Толпы народа, возбуждаемые фанатичными монахами, двинулись к монастырю Пантократора, где принял схиму глава православной партии Геннадий. Схоларий не вышел к народу, но прибил к дверям кельи своего рода манифест наиболее непримиримых ортодоксов, в котором предсказывал скорую гибель Константинополя как наказание за принятие унии с католической церковью. Ответ Геннадия подлил масла в огонь народного возмущения, и толпа с криками: «Не нужно нам ни помощи латинян, ни единения с ними!» — рассыпалась по городу, угрожая расправой униатам и католикам. Хотя народное волнение мало-помалу улеглось, атмосфера недоверия и вражды между ортодоксами и латинофилами еще больше сгустилась в Константинополе накануне осады его турецкими войсками.

Раскол внутри господствующего класса Византии пагубно сказался на судьбах империи. После заключения унии подняли голову туркофилы, стремившиеся использовать религиозные распри среди населения столицы. Главой туркофилов в столице был главнокомандующий византийского флота, мегадука Лука Нотара, который, по словам современников, будучи врагом унии, бросил крылатую фразу: «Лучше увидеть в городе царствующей турецкую чалму, чем латинскую тиару».
И эта фраза мегадуки стала пророческой. Жертва, принесенная византийским правительством, — заключение унии, и на этот раз оказалась напрасной. На Западе не было сил, которые действительно хотели бы и могли оказать Византии необходимую военную помощь. Альфонс V — король Арагона и Неаполя, который был наиболее могущественным государем среди правителей стран Средиземноморья, продолжал политику своих предшественников — норманнов, немцев и французов, владевших Южной Италией и Сицилией. Он стремился к восстановлению Латинской империи в Константинополе и мечтал о короне императора. По существу на Западе строились планы захвата ослабевшей Византии и шел спор о том, кто будет ее наследником.

Жизненно заинтересованы в спасении Византии были лишь итальянские города-республики — Генуя и Венеция, имевшие важные торговые фактории в империи, однако постоянная вражда мешала их согласованным действиям против турок. Большую энергию проявляли генуэзцы, которые пользовались покровительством последних Палеологов. Еще до начала осады Константинополя в столицу Византии, к великой рад ости ее населения, прибыл на двух галерах военный отряд из 700 генуэзцев под командованием храброго кондотьера Джованни Джустиниани, по прозвищу Лонг («Длинный»). Этим на первых порах и исчерпывалась реальная помощь Запада. Венецианская синьория, не желая спасать своего конкурента — генуэзцев, медлила с посылкой войск, и лишь позднее из Венеции прибыли два военных корабля под командованием Моросини.

Между тем братья последнего византийского императора, морейские деспоты Димитрий и Фома, даже перед лицом смертельной опасности не прекратили своих междоусобных распрей и опоздали с посылкой помощи Константину IX. Турки сознательно разжигали вражду деспотов Морей и достигли в этом полного успеха. Таким образом, Константинополь фактически остался один на один с врагом, силы которого во много раз превосходили силы защитников города.

Тучи над столицей империи быстро сгущались. Зима 1452/53 г. прошла в военных приготовлениях с обеих сторон. По рассказам современников, мысль о завоевании Константинополя не давала покоя султану. Даже по ночам он призывал к себе опытных людей, знакомых с расположением укреплений Константинополя, чертил с ними карты города, тщательно обдумывая план будущей осады. Первостепенное значение он придавал созданию мощной артиллерии и собственного турецкого флота. По приказу султана близ Адрианополя была создана огромная мастерская, где срочно отливали пушки. Не жалея средств на подготовку артиллерии, Мехмед II переманил к себе от византийцев талантливого литейного мастера венгра Урбана, недовольного тем, что Константин XI не сумел должным образом оплатить его труд. Урбану удалось отлить для турок пушку невиданных размеров, для перевозки которой к стенам Константинополя потребовалось 60 волов и многочисленная прислуга.

В начале марта 1453 г. Мехмед II разослал приказ по всему своему государству о наборе войск, и к середине месяца под знаменами султана собралась многочисленная армия, насчитывавшая около 150—200 тыс. воинов. Готовясь к нападению на Константинополь, Мехмед II захватил последние города, еще остававшиеся под властью Константина XI,— Месемврию, Анхиал, Визу.

В начале апреля 1453 г. передовые полки султана, опустошив пригороды Константинополя, подошли к стенам древней столицы империи. Вскоре вся армия турок обложила город с суши, а султан распустил свое зеленое знамя у его стен. В Мраморное море вошла турецкая эскадра из 30 военных и 330 грузовых судов, а через две недели прибыли турецкие корабли из Черноморья (56 военных и около 20 вспомогательных судов). Под стенами Константинополя султан устроил смотр своего флота, который в общей сложности насчитывал более четырехсот кораблей. Железное кольцо турецкой осады охватило Константинополь и с суши, и с моря.

Неравенство сил воюющих сторон было разительным. Огромной турецкой армии и внушительному флоту византийское правительство могло противопоставить лишь горстку защитников города да небольшое число латинских наемников. Георгий Сфрандзи, друг и секретарь Константина XI, рассказывает, что по поручению императора он перед началом осады города проверял списки всех жителей Константинополя, способных носить оружие. Результаты переписи были удручающими: всего оказалось 4973 человека, готовых к защите столицы, помимо иностранных наемников, которых насчитывалось около 2 тыс. человек. Чтобы не усиливать панику среди мирного населения огромного города, правительство проводило эту перепись в глубокой тайне.

Кроме того, в распоряжении Константина XI был небольшой флот из гэнуэзских и венецианских кораблей, нескольких судов с острова Крита, торговых кораблей из Испании и Франции и небольшого числа византийских военных трирем. Всего флот защитников Константинополя, запертый в Золотом Роге, насчитывал не более 25 судов. Правда, военные корабли итальянцев и византийцев обладали техническими преимуществами перед турецкими, и прежде всего — знаменитым «греческим огнем», — грозным оружием в морских сражениях. Кроме того, византийские и итальянские моряки были опытнее турецких в искусстве ведения морского боя и сохраняли славу лучших мореходов того времени. Зато турки имели огромное техническое превосходство над византийцами на суше: созданная Мехмедом II артиллерия не имела себе равных в Европе. По словам византийского историка XV в. Критовула, «пушки решили все». Устаревшие небольшие орудия, которыми располагали осажденные, не шли ни в какое сравнение с мощной артиллерией турок. Все надежды византийцы возлагали на укрепления Константинополя, которые не раз спасали их от внешних врагов. Однако и эти укрепления надо было защищать при огромном превосходстве турок в численности войск: по словам Дуки, на одного защитника города приходилось до 20 осаждающих. Поэтому, если для Мехмеда II было затруднительным разместить свою армию на узком пространстве между Мраморным морем и Золотым Рогом, то для осажденных было проблемой, как растянуть горсточку защитников города по всей линии укреплений.

Ставка Мехмеда II и центр турецкого лагеря были расположены против ворот св. Романа Константинополя, здесь же была сконцентрирована значительная часть артиллерии, в том числе пушка Урбана. Другие 14 батарей были расставлены вдоль всей линии сухопутных стен осажденного города. Левое крыло турецкой армии раскинулось от ставки султана до Золотого Рога, правое — простиралось на юг до Мраморного моря. На правом крыле были размещены контингенты турецких войск, состоявшие из восточных племен и прибывшие из азиатских владений турок. На левом крыле стояли войска европейских вассалов султана, согнанные из Сербии, Болгарии и Греции. Ставку Мехмеда II охраняла отборная 15-тысячная гвардия янычар, в тылу же ее расположилась конница, которая должна была прикрыть ставку в случае, если бы с Запада прибыла помощь осажденным. Одна турецкая эскадра бросила якорь против Акрополя, другая блокировала Галату, чтобы обеспечить нейтралитет генуэзцев.

Византийское правительство больше всего рассчитывало на итальянских наемников, поэтому отряд Джустиниани был поставлен в центре обороны, у ворот св. Романа, как раз напротив ставки Мехмеда II. Именно сюда турки направляли основной удар. Константин XI, как оказалось, опрометчиво доверил и общее руководство обороной города тому же Джустиниани. На участке стен между воротами св. Романа и Полиандровыми стойко сражался отряд трех братьев-греков Павла, Антония и Троила, а далее к Золотому Рогу - смешанные отряды византийцев и латинских наемников под командованием Феодора Каристийского, Иоанна Немецкого, Иеронима и Леонарда Генуэзского. На левом крыле стоял отряд Феофила Палеолога и Мануила Генуэзского. Оборона побережья Золотого Рога была поручена, как и командование всем флотом, мегадуке Луке Нотаре, а берег Мраморного моря, откуда не ожидалось нападения турок, из-за нехватки византийских войск был оставлен без защитников. 7 апреля турки открыли огонь по городу. Началась осада, которая длилась около двух месяцев. Сначала турки начали штурмовать стены, охранявшие город с суши, выбирая наиболее слабые места обороны. Однако, несмотря на огромное превосходство, турецкие войска длительное время терпели неудачи. Непрерывный обстрел города, при несовершенстве техники стрельбы и неопытности турецких артиллеристов, первоначально не принес желаемых результатов. Несмотря на частичное разрушение отдельных укреплений, осажденные успешно отбивали атаки турок.

Очевидец событий Георгий Сфрандзи писал: «Было удивительно, что, не имея военного опыта, они (византийцы) одерживали победы, ибо, встречаясь с неприятелем, они мужественно и благородно делали то, что свыше сил человеческих». Турки неоднократно пытались засыпать ров, защищавший сухопутные укрепления города, но осажденные по ночам с поразительной быстротой его очищали. Защитники Константинополя предотвратили замысел турок проникнуть в город через подкоп: они провели встречный подкоп и взорвали позиции турок вместе с турецкими воинами. Оборонявшимся удалось сжечь и огромную осадную машину, которую турки с величайшим трудом и большими потерями придвинули к городским стенам. В первые недели осады защитники Константинополя часто делали вылазки из города и вступали в рукопашные бои с турками.

Особенно огорчали султана его неудачи на море. Все попытки турецких кораблей прорваться в Золотой Рог, вход в который был прегражден тяжелой железной цепью, не имели успеха. 20 апреля произошло первое крупное морское сражение, окончившееся полной победой византийцев и их союзников. В этот день с острова Хиоса прибыли четыре гэнуэзских и один византийский корабль, которые везли войска и продовольствие в осажденный город. Перед входом в Золотой Рог эта маленькая эскадра приняла неравный бой с турецким флотом, насчитывающим около 150 судов. Ни обстрел из орудий, ни тучи турецких стрел, которых было столь много, что «нельзя было погружать весел в воду», не заставили отступить моряков, спешивших на помощь Константинополю. Попытки турецких кораблей взять быстроходные суда противника на абордаж также окончились неудачей.

Благодаря военному опыту и искусству византийских и гэнуэзских моряков, большей маневренности и лучшему вооружению их кораблей и в особенности благодаря «греческому огню», который извергался на суда турок, эскадра императора одержала невиданную победу. Сражение происходило вблизи города, и осажденные со страхом и надеждой следили за его ходом. С не меньшим волнением наблюдал за происходившим сам Мехмед II, который в окружении своих военачальников подъехал к берегу. Разгневанный неудачей своего флота, султан впал в такую ярость, что в самый критический момент сражения пришпорил своего коня, бросился на нем в море и поплыл к кораблям: битва в это время происходила в нескольких десятках метров от берега. Подбадриваемые султаном турецкие моряки снова кинулись в атаку, но вновь были отбиты. Турки несли огромные потери, подожженные «греческим огнем» корабли султана пылали на глазах у ликовавших Константинопольцев. По сведениям, быть может, несколько преувеличенным, турки потеряли в этой морской битве десятки судов и около 12 тыс. моряков. Ночь прекратила сражение, осажденные быстро сняли цепь, закрывавшую вход в Золотой Рог, и маленькая эскадра благополучно вошла в гавань. Гнев султана был столь велик, что он собственноручно избил золотым жезлом начальника турецкого флота, болгарина-ренегата Палда-оглу, отрешил его от должности, а все имущество неудачливого флотоводца отдал янычарам.
Блистательная победа в морском сражении вселила новые надежды в души защитников города, но не изменила хода событий. Потерпев неудачу, Мехмед II решил как можно скорее ввести свои суда в Золотой Рог и подвергнуть город плотной осаде не только с суши, но и с моря. Для осуществления этой трудной задачи было решено перетащить турецкие корабли волоком по суше из Босфора в Золотой Рог. Расстояние, которое предстояло преодолеть, равнялось нескольким километрам. По приказу султана в ночь на 22 апреля турки соорудили деревянный настил от залива св. Устье до берегов Золотого Рога. Настил пролегал непосредственно у северных стен Галаты, но генуэзцы ни в чем не мешали приготовлениям турок. На этот настил, густо смазанный бычьим салом, были постав лены турецкие биремы и триремы с распущенными парусами. Под громкие звуки труб и пение воинственных песен турки за одну ночь перетащили свои корабли по суше в Золотой Рог.

Велики были удивление и ужас жителей Константинополя и его защитников, когда на другой день они увидели в гавани Золотого Рога 80 турецких судов. Турки построили от северного берега в глубь залива плавучий помост, на котором установили артиллерию, и начали обстрел как кораблей греков и итальянцев, находившихся в гавани Золотого Рога, так и северной стены города. Это было тяжелым ударом для осажденных. Пришлось снять часть войск с западной стены и перебросить их на северную. Попытка византийцев сжечь турецкие корабли провалилась из-за предательства генуэзцев Галаты, которые предупредили султана о готовившемся ночном нападении. Смельчаки, тайно подплывшие к турецким кораблям, были схвачены и казнены турками. В ответ на это Константин XI предал смертной казни 260 пленных турецких воинов и приказал выставить головы казненных на стенах города. Борьба с обеих сторон становилась все ожесточеннее.

Вскоре в ходе осады произошел явный перелом в пользу турок. Благодаря советам венгерских послов турки добились большего эффекта от действий своей артиллерии и во многих местах разрушили стены Константинополя. Резко возросли военные трудности обороны, к которым прибавился усиливавшийся недостаток продовольствия в осажденном городе.

Положение в Константинополе быстро ухудшалось не только в связи с успехами турок, но и из-за отсутствия единства в лагере его защитников. Константин XI, хотя и проявлял личное мужество во время осады, все свои надежды на ее благополучный исход возлагал на итальянцев. Политика правительства, ориентировавшегося на иностранцев, вызвала недовольство среди народных масс и волнения в городе. Кроме того, часть представителей высшей византийской аристократии встала на путь измены. О пораженческих настроениях придворной знати неоднократно говорит Нестор Искандер. Он прямо утверждает, что некоторые приближенные Константина XI, а также «патриарх» (видимо, Исидор Русский), вместе с командиром наемного отряда генуэзцев настойчиво советовали императору сдать город. Высшие чиновники государства, Мануил Иагарис и Неофит Родосский, утаили деньги, отпущенные правительством на укрепление стен Константинополя. Мегадука Лука Нотара припрятал во время осады огромные сокровища, которые потом передал султану, желая такой ценой купить жизнь себе и своим родным.

Весьма мало патриотизма проявило и высшее византийское духовенство: оно было крайне раздражено конфискацией церковного имущества на нужды обороны и открыто выражало свое недовольство императору. Некоторые духовные лица не остановились перед тем, чтобы в критический момент общей опасности возбуждать народ против правительства. Смуты и волнения начались и среди итальянцев, находившихся в Константинополе. Исконные соперники — венецианцы и генуэзцы — нередко на улицах и стенах города завязывали вооруженные кровавые стычки. Все это ослабляло лагерь защитников города.

Но особенно большой вред византийцам, нанесло вероломство генуэзцев Галаты. В течение всей осады они одновременно помогали и туркам, и грекам. «Выходя из-за стен Галаты, они безбоязненна отправлялись в лагерь турок и в изобилии снабжали тирана (Мехмеда II) всем необходимым: и маслом для орудий, и всем иным, что требовали турки. Тайно же помогали ромеям». С горечью и иронией пишет о предательстве генуэзцев Галаты историк Сфрандзи: «Завел он (султан) дружбу с жителями Галаты, а те радовались этому — не знают они, несчастные, басни о крестьянском мальчике, который, варя улиток, говорил: "О, глупые твари! Съем вас всех по очереди!"». Генуэзцы притворно выражали дружбу султану, втайне надеясь, что он, как и его предки, не сможет взять столь хорошо укрепленный город, как Константинополь. Султан же, па словам Дуки, в свою очередь думал: «Дозволю я, чтобы змея спала, до тех пор пока поражу дракона, и тогда — один легкий удар по голове, и у нее потемнеет в глазах. Так и случилось».

Раздраженный затяжной осадой, султан в последних числах мая стал готовиться к решительному штурму города. Уже 26 мая, согласно рассказу Нестора Искандера, турки, «прикативше пушкы и пищали, и туры, и десница, и грады древяные, и ины козни стенобитные..., такоже и по морю придвинувше корабли и катаргы многыа, и начаху бити град отвсюду». Но тщетно турки пытались овладеть городом («...нужахутся силою взойти на стену, и не даша им грекы, но сечаахуся с ними крепко»). В эти роковые для Византии дни защитники города и большинство его населения проявили огромное мужество. «Градцкые же люди, — пишет Нестор Искандер,— вшед на стенах от мала и до велика, но и жены мнози и противляхуся им в бьяхуся крепце».

Генеральный штурм города был назначен султаном на 29 мая. Последние два дня перед штурмом обе стороны провели в приготовлениях: одна — к нападению, другая — к последней защите. Мехмед II, чтобы воодушевить своих воинов, обещал им в случае победы отдать на три дня великий город на поток и разграбление. Муллы и дервиши сулили тем, кто падет в бою, все радости мусульманского рая и вечную славу. Они разжигали религиозный фанатизм и призывали к истреблению «неверных».

В ночь накануне штурма бесчисленные огни зажглись в лагере турок и на их кораблях, расположенных на всем протяжении от Галаты до Скутари. Жители Константинополя с удивлением смотрели со стен на это зрелище, полагая сперва, что в стане противника вспыхнул пожар. Но вскоре по воинственным кликам и музыке, несшимся из неприятельского лагеря, они поняли, что турки готовятся к последней атаке. В это время султан объезжал свои войска, обещая победителям двойное жалование до конца жизни и несметную добычу. Воины приветствовали своего владыку восторженными криками.

В то время как турецкий лагерь столь шумно готовился к утреннему сражению, в осажденном городе в последнюю ночь перед приступом царило гробовое молчание. Но город не спал, он тоже готовился к смертельной схватке. Император Константин XI со своими приближенными медленно объезжал укрепления своей обреченной на гибель столицы, проверяя посты и вселяя надежду в души последних защитников Византии. Константинопольцы знали, что многим из них суждено завтра встретить смерть, они прощались друг с другом и со своими близкими.

Ранним утром 29 мая 1453 г., когда начали тускнеть звезды и забрезжил рассвет, лавина турецких войск двинулась на город. Первый натиск турок был отбит, но за отрядами новобранцев, посланных султаном на приступ первыми, под звуки труб и тимпанов двинулась основная армия турок. Два часа продолжалась кровопролитная схватка. Сперва перевес был на стороне осажденных — турецкие триремы с лестницами были отброшены от стен города со стороны моря. «Великое множество агарян, — пишет Сфрандзи, — было перебито из города камнеметными машинами, и на сухопутном участке наши приняли врага также смело. Можно было видеть страшное зрелище — темное облако скрывало солнце и небо. Это наши сжигали неприятелей, бросая на них со стен греческий огонь». Повсюду раздавался непрерывный грохот орудий, крики и стоны умирающих. Турки ожесточенно рвались на стены города. Был момент, когда, казалось, военное счастье склонил ось на сторону византийцев: командиры греческих отрядов Феофил Палеолог и Димитрий Кантакузин не только отбили нападение турок, но совершили удачную вылазку и в одном месте оттеснили турецких воинов от стен Константинополя. Окрыленные этим успехом, осажденные уже мечтали о спасении.

Турецкие войска, действительно, несли огромные потери, и воины были готовы повернуть назад, «но чауши и дворцовые равдухи (полицейские чины в турецкой армии) стали бить их железными палками и плетьями, чтобы те не показывали спины врагу. Кто опишет крики, вопли и горестные стоны избитых!». Дука сообщает, что сам султан, «стоя позади войска с железной палкой, гнал своих воинов к стенам, где льстя милостивными словами, где — угрожая». По словам Халкокондила, в турецком лагере наказанием оробевшему воину была немедленная смерть. Однако силы были слишком неравны, и, в то время как горстка защитников таяла на глазах, к стенам Константинополя, подобно волнам прилива, прибывали все новые и новые отряды турок.

Сведения источников о том, как турки ворвались в Константинополь, противоречивы. Сфрандзи возлагает значительную долю вины на командующего сухопутным участком обороны города генуэзца Джованни Джустиниани. Тот после ранения покинул важнейший пункт защиты столицы близ ворот св. Романа, куда были брошены главные силы турок. Несмотря на просьбы самого императора, Джустиниани ушел с укреплений, сел на корабль и переехал в Галату. Уход военачальника вызвал замешательство, а затем и бегство византийских войск в момент, когда султан бросил в бой свою отборную гвардию янычар. Один из них, по имени Хасан, человек огромного роста и необычайной силы, первым взобрался на стену византийской столицы. За ним последовали его товарищи, им удалось захватить башню и водрузить на ней турецкое знамя.

Несколько иначе описывает эти трагические события латинофильски настроенный историк Дука. Стремясь оправдать Джустиниани Лонга, он доказывает, что атаку турок отбили у ворот св. Романа уже после его ухода. Турки же проникли в город якобы через случайно обнаруженные ими потайные ворота (Керкопорта), захватили на этом участке городские стены и с тыла напали на осажденных.

Так или иначе, турки ворвались в осажденный город. Вид турецкого знамени, развевавшегося на башне ворот св. Романа, вызвал панику среди итальянских наемников. Однако и тогда сопротивление византийцев не прекратилось. Жестокие бои происходи ли в кварталах, прилегавших к гавани. «Народи-ж, — пишет Нестор Искандер, — по улицам и по двором не покоряхуся турком, но бьяхуся с ними..., а инш людш и жены и дети метаху на них сверху полат керамиды (черепицу) и плиты и паки зажигаху кровли палатные дровяные и метаху на них со огни, и пакость им деяху велiю».

Константин XI с кучкой храбрецов бросился в самую гущу сражения и бился с мужеством отчаяния. Император искал смерти в бою, не желая попасть в плен к султану. Он погиб под ударами турецких ятаганов. Мехмед II, желая собственными глазами убедиться в смерти врага, приказал своим солдатам разыскать его труп. Его долго искали среди груды мертвых тел и обнаружили по пурпурным сапожкам с золотыми орлами, которые носили только византийские императоры. Султан повелел отрубить голову Константина XI и выставить ее на высокой колонне в центре завоеванного города. Пленные константинопольцы с ужасом смотрели на это зрелище.
Ворвавшись в город, турки перебили остатки византийских войск, а затем стали истреблять всех, кто встречался на их пути, не щадя ни стариков, ни женщин, ни детей. «В некоторых местах, — пишет Сфрандзи, — вследствие множества трупов совершенно не было видно земли». По городу, продолжает этот очевидец событий, сам захваченный в плен турками, неслись стенания и крики множества убиваемых и обращаемых в рабство людей. «В жилищах плач и сетования, на перекрестках вопли, в храмах слезы, везде стоны мужчин и стенания женщин: турки хватают, тащат, обращают в рабство, разлучают и насильничают».

Трагические сцены разыгрывались и на берегу Золотого Рога. Узнав о взятии города турками, итальянский и греческий флот поднял паруса и готовился к бегству. На набережной собрались огромные толпы народа, которые, толкаясь и давя друг друга, стремились попасть на корабли. Женщины и дети с воплями и слезами умоляли моряков взять их с собой. Но было поздно, моряки лихорадочно спешили покинуть гавань. Три дня и три ночи длился грабеж великого города. Повсюду, на улицах и в домах, царили разбой и насилие. Особенно много жителей Константинополя было захвачено в плен в храме св. Софии, куда они сбежались, надеясь на чудесное спасение в стенах почитаемой святыни. Но чуда не произошло, и турки, перерезав кучку защитников храма, ворвались в св. Софию.

«Кто расскажет о плаче и криках детей, — пишет Дука, — о вопле и слезах матерей, о рыданиях отцов, кто расскажет? Тогда рабыню вязали с госпожой, господина с невольником, архимандрита с привратником, нежных юношей с девами..., а если они силой отталкивали от себя, то их избивали... Если кто оказывал сопротивление, того убивали без пощады; каждый, отведя своего пленника в безопасное место, возвращался за добычей во второй и третий раз». По словам Дуки, турки «стариков, находившихся в доме и не способных выйти из жилища вследствие болезни или старости, безжалостно убивали. Младенцев, недавно рожденных, бросали на улицы». Константинопольские дворцы и храмы были разграблены и частично сожжены, прекрасные памятники искусства уничтожены. Ценнейшие рукописи погибли в пламени или были затоптаны в грязь.

Большинство жителей древнего города было перебито или захвачено в плен. По словам очевидцев, турки гнали из Константинополя десятки тысяч пленников и продавали их на рынках рабов. Только через три дня Мехмед II приказал прекратить грабеж покоренного города и торжественно вступил в Константинополь под восторженные клики своих воинов. По легенде, в знак победы над «неверными» султан въехал на белом коне в храм св. Софии, удивлялся необычайной красоте этого великолепного здания и повелел превратить его в мечеть. Так 29 мая 1453 г. под ударами турецких войск пал некогда знаменитый и богатейший город, центр культуры и искусства — Константинополь, а с его падением фактически прекратила свое существование и Византийская империя.

Поэты разных народов долго оплакивали гибель великого города. Армянский поэт Абраам Анкирский горестно писал о падении Константинополя в таких стихах:

«Турки взяли Византию.

Мы горько оплакиваем,

Со стоном пролпваем слезы

И вздыхаем скорбно,

Жалея город великий.

Братья-единоверцы,

Отцы и возлюбленные мои!

Сочините скорбный плач

О том, что произошло:

Константинополь славный,

Бывший троном для царей,

Как теперь ты мог быть сокрушен

И попран неверными?!»

После разгрома Византии Турция превратилась в одну из могущественных держав средневекового мира, а захваченный Мехмед ом II Константинополь стал столицей Османской империи — Стамбулом.

Для греческого населения турецкое завоевание означало установление нового гнета: греки стали политически бесправными, их религия — гонимой. Произвол завоевателей был чудовищным даже для видавшей виды империи ромеев.

Византийцы были ограблены, их жилища разрушены, мужчины, женщины, дети оказались в плену у османов. В недавно найденном архиве адрианопольского купца Николая Исидора обнаружено несколько относящихся к 1453 г. писем, где говорится о судьбе греков, попавших в турецкий плен. Духовенство Галлиполи просило Николая Исидора выкупить некоего Иоанна Магистра: жестокий мусульманин, которому достался Иоанн, требовал за него две с половиной тысячи аспров (и непременно деньги вперед). Другое письмо написано человеком по имени Димитрий, семья которого попала в руки какого-то евнуха. У Димитрия не было средств, чтобы выкупить своих родственников; он лишь мог посылать подарки евнуху, чтобы как-то умилостивить его и улучшить положение родных.

Даже туркофилы не чувствовали себя уверенными под властью Мехмеда. Их вождь мегадука Лука Нотара был сперва обласкан турецким султаном: победитель посетил дом Нотары, беседовал с больной женой мегадуки, наградил его деньгами и обещал передать ему управление разграбленным и сожженным Стамбулом. Согласие, впрочем, длилось недолго: Мехмед потребовал, чтобы Нотара прислал ему своего младшего сына, — мегадука ответил, что предпочтет погибнуть на плахе, нежели выдать мальчика на поругание. Расправа не замедлила: Нотара был казнен вместе со старшим сыном и зятем, три головы доставлены султану, тела брошены без погребения.

Множество греков эмигрировало — в Дубровник, на Крит, в Италию, Россию. Многие из них сыграли большую культурную роль — они распространяли эллинскую образованность и византийские художественные традиции. Греческих ткачей приглашал для французских мануфактур Людовик XI. Но далеко не всем эмигрантам удавалось устроиться на чужбине: многие нуждались, жили подаянием, зарабатывали на хлеб перепиской греческих книг. Иные возвращались на родину, где жизнь была опаснее, но легче было прокормить семью.

Те же письма из архива Николая Исидора свидетельствуют, что греческое купечество сумело наладить отношения с победителями: строились дома, учреждались торговые компании, шла торговля солью. Николай Исидор велел приказчику привезти ему из-под Месемврии горшок черной икры. Функционировали греческие школы и греческие церкви. Победители позаботились об избрании нового патриарха: им оказался Георгий Схоларий (Геннадий), который бежал из осажденного Константинополя, попал к туркам в плен, был продан на рабском рынке в Адрианополе и, по-видимому, учительствовал в школе, находившейся под покровительством Николая Исидора. Мехмед пригласил его в Стамбул, окружил почестями, и 6 января 1454 г. Геннадий занял патриарший престол. Св. София стала мечетью — Геннадию для службы отвели другую церковь: сперва св. Апостолов, потом — Паммакаристу. Согласие Геннадия стать патриархом означало, что глава восточной церкви признавал новый порядок вещей, православное духовенство избрало путь сотрудничества с завоевателями. Византийская церковь, которая после латинского завоевания 1204 г. была одним из очагов сопротивления, теперь довольно быстро смирилась с мусульманской чалмой на берегах Боспора. Эта позиция греческой церкви, руководимой к тому же одним из наиболее активных антиуниатов, обрекала соглашение с папством на неминуемый крах: Флорентийская уния не соблюдалась, хотя официально греческое духовенство отвергло ее лишь на Константинопольском соборе 1484 г.

После падения Константинополя турецкие войска приступили к завоеванию последних частей Византийской империи. Западные державы по-прежнему не могли сконцентрировать свои усилия против мусульман. Итальянские торговые республики (Генуя, Венеция) предпочитали ценой территориальных потерь удерживать в своих руках монополию на торговлю Леванта. Героическое сопротивление Албании, Сербии и Венгрии, несмотря на ряд успехов, не могло остановить натиск Османской империи. Используя военное превосходство турок, умело играя на противоречиях местной знати, Мехмед постепенно распространял свою власть на прежние владения Византии и латинских государств в бассейне Эгейского моря.

Сразу же после разгрома Константинополя прекратили сопротивление Силимврия и Эпиват — последние византийские крепости во Фракии. В 1455 г., воспользовавшись смертью правителя Лесбоса Дориво I Гаттелузи, Мехмед добился увеличения дави, а 31 октября 1455 г. его войска заняли Новую Фокею, принадлежавшую Гаттелузи: богатые генуэзские купцы, владевшие квасцовыми рудниками, были захвачены в плен и увезены на турецких кораблях, население обложено поголовной податью, а сто красивейших юношей и девушек преподнесены в дар султану.

Затем наступила очередь Эноса — крупного торгового центра близ устья Марицы. Он принадлежал другой ветви рода Гаттелузи. После смерти правителя Эноса Паламеда в 1455 г. в городе разгорелась ожесточенная борьба между двумя группировками знати, одна из которых решила искать справедливости при дворе султана. Одновременно на нового правителя, Дорино II, были поданы жалобы турецких должностных лиц: его обвиняли, в частности, в продаже соли «неверным» к невыгоде для мусульман.

Несмотря на необычные холода, Мехмед немедленно двинул войска и флот к Эносу. Дорино II находился во дворне своего отца на острове Самофракии и даже не пытался вмешаться в ход событий. Жители Эноса сдали город без сопротивления. Турецкий флот занял принадлежавшие Дорино острова — Имврос (где наместником султана стал известный историк Критовул) и Самофракию. Дорино пытался сохранить хотя бы островные владения, он послал к султану красавицу-дочь и богатые дары, — но все напрасно. Острова были присоединены к Османской империи, а сам Дорино выслан в глубь Македонии, в Зихну, откуда ему, впрочем, удалось бежать в Митилену на Лесбосе, не дожидаясь расправы султана.

В истории покорения Эноса отчетливо выразилась трагическая ситуация, сложившаяся в середине XV в. в бассейне Эгейского моря: на одной стороне стоял жестокий и энергичный деспот, располагавший огромными материальными ресурсами и преданным войском, на другой — разрозненные, маленькие (хотя и богатые) государства, ослабленные взаимным соперничеством и внутренней рознью.

Впрочем, на первых порах турецкий флот был слишком слаб, чтобы энергично наступать на островные государства. Мехмед должен был обращаться к дипломатической игре: он, например, признал Гильельмо II, правителя Наксоса, герцогом Архипелага и заключил с ним соглашение, по которому Наксос обязывался уплачивать ежегодную дань. Тем самым одно из наиболее сильных государств Эгейского моря получило гарантии и потому равнодушно взирало на судьбы своих соседей. Но соглашение было лишь отсрочкой, и Наксосу тоже пришлось признать турецкую власть — в 1566 г.

Госпитальеры, владевшие Родосом, вели себя иначе — они отказались платить дань туркам. Османская эскадра, посланная против Родоса в 1455 г., действовала без особого успеха. Позднее, в 1480 г., Мехмед решительнее атаковал владения Ордена: турки высадились на острове, осадили крепость, построили сложные механизмы, обстреливали стены из пушек. 28 июля начался генеральный штурм. 40-тысячное войско, неся с собой мешки для добычи и веревки для пленных, ринулось на крепостные валы, опрокинуло госпитальеров и водрузило турецкое знамя. Но в этот момент османский командующий адмирал Месих-паша приказал объявить, что грабеж воспрещается и что колоссальная казна Ордена должна принадлежать султану. Эффект был неожиданным: натиск турецких войск ослаб, осажденные собрались с силами и отбили приступ. Турки потеряли 9 тысяч убитыми и 14 тысяч ранеными и должны были снять осаду. Только в 1522 г. они овладели Родосом.

Под постоянной угрозой турецкой оккупации жил в эти годы и Хиос, принадлежавший привилегированной генуэзской компании, так называемой Маоне. После падения Каффы, захваченной турками в 1475 г., Хиос оставался последним оплотом генуэзцев на Востоке, и Генуя старалась удержать его. Мехмед так и не решился на прямое нападение, он пытался организовать переворот на острове. Султан требовал уплаты дани и посылки в Галлиполи хиосских мастеров для строительства кораблей. Постоянные военные тревоги, сокращение торговли на Леванте тяжело сказывались на положении Маоны: доходы ее резко сократились, в казне был постоянный дефицит, хиосская монета уже не могла конкурировать с венецианской. В 1566 г. Хиос был занят турками.

Значительно раньше завершились турецкие операции против Лесбоса. Вмешавшись в междоусобицу семьи Гаттелузи, Мехмед в 1462 г. послал эскадру к острову. Турки грабили страну, обращая жителей в рабство. Кто мог бежать, искал спасения за стенами Митилены, но после 27-дневной бомбардировки города правитель Лесбоса Никколо Гаттелузи сдался и, припав к ногам Мехмеда, уверял султана, что всю жизнь был его верным слугой. Однако ни покорность, ни даже принятие ислама не спасли Никколо: он был увезен в Стамбул, а затем брошен в тюрьму и задушен. Лесбос стал турецким, и, придавая победе большое значение, Мехмед торжественно отпраздновал покорение острова.

Через несколько лет, в 1470 г., пала венецианская колония Негропонт. По приказу султана был сооружен понтонный мост, соединивший Эвбею с материком, и по этому мосту турецкие войска переправились на остров. Венецианский флот не решился вмешаться. Только один корабль прорвался в гавань осажденного Негропонта, но это было лишь героическим самоубийством. С помощью предателей, указавших слабые места в обороне крепости, турки сумели вступить в город, который защищали не только воины, но и женщины. Негропонт был разграблен, жители перебиты или обращены в рабство. В 1479 г. Венеция признала потерю Негропонта и ряда других островных владений и крепостей на побережье.

Если овладение островами Эгейского моря затянулось до середины XVI столетия, то последние остатки Византийской империи на материке — Морея и Трапезунд — перешли под власть турок значительно скорее.

Известие о падении Константинополя вызвало в Морее панику, и оба деспота — Фома и Димитрий Палеологи — даже собирались бежать на Запад, но затем отказались от своего плана и остались в Мистре. Впрочем, о независимости от султана уже не приходилось мечтать: политическая ситуация в Морее открывала для Мехмеда постоянные возможности для вмешательства.
Уже в 1453 г. страна была охвачена феодальным мятежом, который возглавил Мануил Кантакузин, один из потомков василевса Иоанна VI Кантакузина. Его поддержали морейская знать и албанцы, жившие на Пелопоннесе и составлявшие наиболее боеспособный элемент греческой армии. Кантакузин вел переговоры с венецианцами и генуэзцами, но те ограничились долгими дебатами в правительстве и щедрыми посулами грекам. Опасаясь султана, обе республики отказались от вмешательства в дела на Пелопоннесе.

Палеологи были бессильны справиться с мятежом и обратились за помощью к туркам. В октябре 1454 г. войска наместника Фессалии Турахан-бега нанесли поражение албанцам и заставили мятежников признать суверенитет деспотов, но и Палеологам пришлось расплачиваться за победу: они должны были вносить султану колоссальную ежегодную подать — 12 тысяч золотых монет.

Эта дорогой ценой купленная победа деспотов оказалась, по существу, иллюзорной: феодальная знать Пелопоннеса обратилась через голову правителей Мистры к Мехмеду, и 26 декабря 1454 г. в Стамбуле был подписан составленный на греческом языке указ султана, который даровал высшей морейской аристократии (перечисленной поименно) различные привилегии, сохранять которые Мехмед клялся и кораном, и своей саблей, — зато феодалы Морей вместо зависимости от деспотов признавали зависимость от Стамбула. Отпадение виднейших феодальных фамилий Пелопоннеса ослабляла и экономическую, и военную мощь Морей. Оно не отдаляло, а скорее приближало завоевание Пелопоннеса турками.

И действительно, уже в конце 1457 г. султан стал готовиться к экспедиции против Морей. Когда он двинулся в путь, ему навстречу поспешили послы Палеологов, везя с собой золото для уплаты дани. Мехмед взял деньги, но не остановил похода: 15 мая 1458 г. турецкие войска вступили на Пелопоннес. Почти нигде они не встретили сопротивления — только защитники Коринфа, руководимые Матфеем Асаном, героически сопротивлялись туркам. Город страдал от нехватки продовольствия, стены крепости непрерывно обстреливала артиллерия (ядрами служил мрамор античных построек), но Асан не сдавался, пока не был вынужден уступить настояниям епископа Коринфа. 6 августа, после нескольких месяцев осады, Мехмеду были: вручены ключи от города.

Сдача Коринфа положила конец сопротивлению. Деспоты приняли требования султана и согласились уступить туркам крупнейшие города Пелопоннеса: Коринф, Патры, Калавриту, Востицу. В их руках оставалась лишь ничтожная часть Морейского государства, за которую они должны были платить ежегодно 3 тысячи золотых монет. К тому же деспот Димитрий обязался отправить в гарем Мехмеда свою дочь Елену, славившуюся красотой.

Мир с турками продержался недолго. На этот раз инициатива разрыва принадлежала греческой стороне. В 1459 г. восстал деспот Фома, поддержанный частью пелопоннесской знати. Напротив, деспот Димитрий твердо придерживался протурецкой ориентации, и антитурецкое восстание перешло в гражданскую войну между греками. Фома занял очищенную турками Калавриту и овладел крепостями, принадлежавшими Димитрию. Даже в то время, когда турецкая армия вторглась на Пелопоннес, братья Палеологи не нашли путей к примирению и продолжали грабить владения друг друга. Папа призывал западноевропейские державы оказать помощь Фоме, но дальше призывов и обещаний дело не продвигалось.

Между тем Мехмед с большим войском снова вступил в пределы Морей. В начале 1460 г. он был уже в Коринфе и потребовал к себе Димитрия. Антитурецкие настроения настолько усилились к этому времени, что даже покорный султану Димитрий не решился появиться в ставке Мехмеда и ограничился посольством и подарками. Тогда Мехмед послал войска к Мистре и без сопротивления занял столицу Морей. Димитрий сдался туркам. После падения Мистры греческие крепости стали сдаваться одна за другой, и в июне 1460 г. отчаявшийся Фома Палеолог покинул Пелопоннес и бежал на Корфу. Торжествуя победу, Мехмед посетил венецианские владения на Пелопоннесе, где его подобострастно встречали подданные Республики св. Марка. Только кое-где еще продолжалось сопротивление, особенно упорное в крепости Сальменик, расположенной недалеко от Патр. Хотя город был взят, комендант крепости Константин Палеолог Граитца держался в акрополе до июля 1461 г., тщетно умоляя итальянских правителей о помощи. Его мужество произвело впечатление на турок: когда Сальменик в конце концов сдался, его защитники (вопреки турецким обычаям) получили свободу. Османский визирь говорил, что Граитца — единственный настоящий мужчина, которого он встретил в Морее.

Морейское государство перестало существовать. Только неприступная крепость Монемвасия не была взята турками. Фома подарил ее римскому папе, который пытался удержать город с помощью каталонских корсаров, но в 1462 г. там утвердились венецианцы.

Одновременно с Мореей в руки турок перешел и Трапезунд. Трапезундская империя еще и в XV в. производила на путешественников впечатление богатой страны. Все проезжавшие через Трапезунд европейцы единодушно восхищались ее виноградниками, покрывавшими холмы, где на каждом дереве вились виноградные лозы. Но источником богатств Трапезунда было не столько виноделие, сколько торговля с Причерноморьем, Кавказом и Месопотамией. Через порты Трапезундской империи уходили корабли в Каффу, а старинные торговые дороги связывали страну с Грузией, Арменией и странами по Евфрату.

Венецианцы и генуэзцы пытались укрепиться в Трапезунде, но, хотя им удалось построить свои замки вблизи столицы, их положение здесь было гораздо менее прочным, нежели в Галате и Пере. Многочисленная армянская колония имела здесь своего — монофиситского — епископа.

Феодальное землевладение в Трапезундской империи продолжало в XIV—XV вв. укрепляться. От императора держали свои лены крупные светские сеньоры. Одни из наиболее влиятельных, Мелиссины. располагали плодородной областью Иней с ее виноградниками и развитым железоделательным производством; рядом с Инеем лежала область Воона, сеньор которой Арсамир мог выставить в начале XV в. 10 тысяч всадников; горные пути в Армению контролировали Каваситы, взимавшие пошлины со всех путников и даже с послов Тимура.

До середины XV в. Трапезунд практически не подвергался турецкой опасности, если не считать неудачного набега 1442 г. Положение изменилось, как только к власти пришел Мехмед. В 1456 г. турецкая армия вторглась в греческие владения, и императору Иоанну IV Комнину удалось удержать трон лишь после того, как он обязался платить туркам дань в 3 тысячи золотых монет. Однако энергичный авантюрист Иоанн IV, который проложил себе путь к престолу убийством собственного отца, не думал складывать оружие. Он пытался создать против Мехмеда коалицию, куда должны были войти и грузинские князья-христиане, и мусульманин Узун Хасан, хан «белобаранной» орды, тюркского племени, занимавшего район Диарбекира в Месопотамии. Чтобы скрепить союз, Иоанн IV выдал за Узун Хасана свою дочь Феодору, слава о красоте которой гремела по всему Востоку. Но в 1458 г. Иоанн IV, вдохновитель коалиции, умер, оставив четырехлетнего наследника Алексея, вместо которого стал править регент Давид, брат Иоанна.

Попытка добиться союза с западными державами не удалась. Именно в это время при папском дворе действовал францисканец Людовико, авантюрист, выдававший себя за путешественника и уверявший, будто государи Эфиопии и Индии только и ждут, чтобы ударить с тыла на гонителя христиан Мехмеда. Предъявленные Людовико письма с восторгом читались в Риме и в Венеции, на францисканца сыпались награды и титулы — пока не выяснилось, что он обманщик. Сам Людовико скрылся, избежав кары, но его авантюра еще более подорвала шансы и без того непопулярной на Западе идеи вмешательства в восточные дела. Как бы то ни было, реальной помощи Трапезунду ни Рим, ни другие государства Европы не оказали.

Тем временем регент Давид, уповая на поддержку Узун Хасана, потребовал от Мехмеда снижения дани. Это было фактическим объявлением войны. Турецкие войска в 1461 г. двинулись к Черному морю. Целей похода никто не знал. По словам Мехмеда, он вырвал бы и бросил в огонь тот волос в собственной бороде, который догадывался о его тайне. Прежде всего турки без боя овладели Синопом, находившимся в союзе с Трапезундом. Затем турецкие войска направились к Эрзеруму, минуя трапезундскую территорию, — по-видимому, Мехмед собирался нанести удар союзнику Комнинов Узун Хасану, Хан «белых баранов» не решился на войну и запросил мира, султан великодушно согласился, предпочитая бить врагов поодиночке. Трапезунд был предоставлен своей судьбе.

После недолгих переговоров турецкого визиря с протовестиарием Георгием Амирутци (впоследствии его обвиняли в предательстве) город был сдан 15 августа 1461 г. Давида Комнина, его родню и высших вельмож отослали на корабле в Стамбул, жителей Трапезунда выселили или отдали в рабство победителям. Через некоторое время турки овладели последним остатком империи — горной областью, принадлежавшей Каваситам. Добровольная капитуляция Давида Комнина не спасла ему жизни: как многие знатные пленники Мехмеда, он был вскоре брошен в темницу и в ноябре 1463 г. казнен.

Разрозненные, оставленные без активной поддержки с Запада, парализованные страхом перед могуществом турецкого султана, последние греческие и латинские государства одно за другим переставали существовать. Лишь несколько островов, когда-то входивших в состав Византийской империи, сумели сохранить жалкую полунезависимость до середины XVI столетия.

Падение, осада и захват Константинополя

1451 год — скончался победитель при Варне, султан Мурад II. Новым султаном стал 19-ти летний Мехмед II. Едва придя к власти, Мехмед поклялся, во что бы то ни стало завоюет Константинополь. А сделать это было вовсе непросто, ведь Константинополь был одной из самых мощных крепостей в мире. Потому Мехмед, едва взойдя на престол, начал тщательную и хорошо продуманную подготовку к атаке на Константинополь.

Мехмед высадил значительную армию на европейском берегу Босфора, в той его части, которая еще принадлежала империи. Он стал уничтожать греческие деревни, захватывать немногие оставшиеся у греков города, а потом велел возводить в самом узком месте Босфора крепость, оснащенную мощными пушками. Выход в Черное море был заперт. Подвоз хлеба в Константинополь теперь возможно было остановить в любое время. Не случайно этой крепости было дано неофициальное название Богаз-кесен, что в переводе с турецкого означает «перерезающая горло».

Мехмед II в скором времени после постройки крепости подступил к стенам Константинополя в первый раз, но, проведя возле стен около трех дней, отступил. Скорей всего, это была рекогносцировка, с личной оценкой сильных и слабых мест крепости. 1452 год, осень — турки также вторглись в Пелопоннес и напали на братьев императора Константина, дабы они не смогли прийти на помощь столице. А зимой 1452–1453 годов были начаты приготовления к штурму самого города. В начале марта турки раскинули лагерь у стен Константинополя, а в апреле начали вестись земляные работы по осаде Константинополя.

Под стены города султан прибыл 5 апреля 1453 г. Город был уже осажден и с моря, и с суши. Жители Константинополя тоже давно готовились к осаде. Чинили стены, вычищали крепостные рвы. На нужды обороны поступали пожертвования монастырей, церквей и частных лиц. Гарнизон, однако, был ничтожно мал: меньше 5000 подданных империи и около 2000 западных воинов, прежде всего генуэзцев. У осажденных было также около 25 кораблей. Турецкая же армия состояла из 80 000 регулярных бойцов, не считая ополчения, которого было около 20 000. С султаном пришли больше 100 кораблей.

Город Константинополь находится на полуострове, который образуется Мраморным морем и заливом Золотой Рог. Городские кварталы, выходившие на берег моря и берег залива, были прикрыты городскими стенами. Особенная система укреплений из стен и башен прикрывала город с суши. Уязвимым местом был Золотой Рог. Византийцы там разработали своеобразную оборонительную систему.

Через вход в залив была протянута большая цепь. Известно, что один конец ее закреплялся на башне Евгения на северо-восточной оконечности полуострова, а другой – на одной из башен квартала Пера на северном берегу Золотого Рога. На воде цепь поддерживалась деревянными плотами. Турецкий флот не мог войти в Золотой Рог и высадить десант под северные стены города.

Византийский же флот, защищенный цепью, мог спокойно делать ремонт в Золотом Роге. На западе, от Золотого Рога до Мраморного моря, город ограждал двойной ряд стен. И хотя стены города к тому времени очень обветшали и осыпались, но эти оборонительные укрепления еще представляли из себя довольно внушительную силу. Но сильная убыль населения города давала о себе знать. Так как сама столица занимала весьма большую площадь, имеющихся солдат для отражения штурма явно было не достаточно.

Прибыв под стены города, Мехмед прислал парламентеров с предложением сдаться. Однако император Константин XI, которому приближенные не раз предлагали покинуть обреченный город, был готов оставаться до конца во главе своего небольшого воинства. И хотя жители и защитники по-разному относились к перспективам начавшейся осады, а некоторые вообще предпочитали власть турок тесному союзу с Западом, оборонять Город готовы были почти все.

6 апреля были начаты боевые действия. Султан всячески пытался достичь решающего преобладания на море, но основной целью полагал штурм сухопутных укреплений. Потому в течении нескольких недель продолжалась мощная артиллерийская подготовка. Большая пушка венгерского пушечного мастера Урбана стреляла 7 раз в день, в целом пушки разного калибра выпускали по городу до сотни ядер в день.

12 апреля турки на кораблях атаковали цепь, перекрывавшую вход в Золотой Рог. Атака вылилась в морской бой с судами, которые прикрывали цепь снаружи. Турки подплыли к ним и пытались поджечь или взять на абордаж. Более высокие корабли греков, венецианцев и генуэзцев-волонтеров сумели отбить атаку и даже перешли в контратаку, пытаясь, в свою очередь, окружить турецкие корабли. Турки вынуждены были отойти в Босфор.

Уже 18 апреля турками был предпринят первый, пробный, штурм одной из стен, но их нападение было с легкостью отбито. Очевидно, это была только подготовка. Но 20 апреля турок постигла серьезная неудача уже на море. К городу приблизились 4 корабля с оружием и продовольствием, которых в Константинополе весьма не хватало. Их встретило множество турецких кораблей. Десятки османских кораблей окружили три генуэзских и один императорский корабль, пытаясь их поджечь и взять на абордаж. Но великолепная выучка и дисциплина европейских моряков взяли верх над противником, имевшим огромное численное преимущество. После многочасовой битвы 4 победоносных корабля вырвались из окружения и вошли в залив Золотой Рог. Султан был в бешенстве.

Тогда по его приказу на неровной, возвышенной местности была построена дорога, по которой по деревянным полозьям на особых, тут же построенных деревянных повозках турки переволокли множество судов в Золотой Рог. В такой способ смогли перетащить около 70 кораблей. В ответ осажденными была предпринята ночная атака силами венецианских и генуэзских кораблей. У них была задача сжечь турецкие корабли в Золотом Роге, но атака была отбита турками и огнем бомбард.

Теперь все преимущества были на стороне осаждавших. В первой половине мая турки произвели несколько штурмов в различных местах, вероятно, проверяя готовность осажденных и определяя слабые места в обороне. 16 мая турки стали вести подкоп под стены возле Влахернского квартала, но защитники Константинополя смогли обнаружить подкоп и начали вести контр-подкопы. 23 мая византийцы смогли подвести под туннель мину и взорвать его. После такой неудачи турки прекратили дальнейшие попытки делать подкопы.

Спустя 2 дня после неудачи с подкопом султан Мехмед собрал совет, на котором, вопреки мнению достаточно многочисленных скептиков, приняли решение о генеральном штурме Константинополя 26 и 27 мая город был подвергнут сильной бомбардировке. Турецкие артиллеристы соорудили специальные платформы ближе к стене и вытащили на них тяжелые орудия, чтобы стрелять по стенам в упор.

1453 год, 28 мая — был объявлен день отдыха в турецком лагере, чтобы воины набрались сил перед решающим боем. Пока войско отдыхало, султан и его командующие провели последний совет перед штурмом. На нем окончательно определили роль и место каждого атакующего отряда, наметили основные и отвлекающие цели.

В ночь с 28 на 29 мая, турецкие войска по всей линии пошли на штурм. В столице поднялась тревога и все, кто был способен носить оружие, заняли свои места на стенах и у брешей. Сам император Константин принимал личное участие в боях и отражал натиск врага. Штурм был затяжным и исключительно кровавым, но Мехмед II, имея столь значительное войско, не обращал внимания на потери.

В первой волне он отправил ополченцев-башибузуков, целью которых было измотать осажденных и своей кровью проложить путь регулярным войскам. Потери башибузуков были очень велики, но их атаки были довольно легко отбиты. Но было понятным, что это только прелюдия настоящего штурма.

Сразу после отзыва ополченцев началась вторая волна атаки, в которую пошли регулярные турецкие войска Исхак-паши. В особенности опасное положение создалось в самом уязвимом месте сухопутной стены, у ворот святого Романа. Но защитники столицы нашли в себе новые силы, и турки снова встретили жестокий отпор. Но когда штурм, казалось, уже захлебнулся, ядро, выпущенное из огромной пушки венгра Урбана, разбило заграждение, воздвигнутое в бреши стены. В пролом бросилось несколько сот турок с победными криками. Но отряды под командованием императора окружили их и большую часть их перебили. На других участках успехи нападавших были небольшими. Турки снова отошли.

И только теперь, когда осажденные были крайне утомлены непрерывным четырехчасовым боем, на штурм была брошена элита султанской армии – отборные отряды янычар. В скором времени турки обнаружили потайную дверь, предназначенную для скрытных вылазок. Как ни странно, она не была запертой, и больше 50 турок ворвалось в город. Возможно, осажденные смогли бы справиться и с этим отрядом. Но как раз в этот момент был смертельно ранен один из главных предводителей обороны, генуэзец Джустиниани. Несмотря на просьбу Константина оставаться на посту, Джустиниани отдал приказ, чтобы его унесли. Когда генуэзцы увидели, что их командира уносят в ворота внутренней стены, они в панике ринулись за ним. Греки остались одни, они отбили еще несколько атак янычар, но, в конце концов, были сброшены с внешних укреплений и перебиты.

Император Константин собрал вокруг себя имеющихся воинов и со сравнительно небольшим отрядом бросился в отчаянную контратаку. В завязавшейся рукопашной схватке императора убили. Турки не узнав его, оставили лежать на улице, как простого воина.

Смерть Константина XI словно обозначила последний этап сражения – агонию тысячелетней столицы великой империи. Вначале, ворвавшиеся турки устремлялись к воротам, чтобы со всех сторон в город вливались новые турецкие части. Во многих местах осажденные оказались в окружении на стенах, которые они обороняли. Некоторые попытались прорваться к кораблям и бежать. Некоторые стойко сопротивлялись и были перебиты.

Скоро среди осажденных началась паника. Только немногие защитники города, в основном итальянцы, смогли прорваться к кораблям и уплыть, чему турки особо и не препятствовали. С остальными защитниками, которым некуда было бежать, расправа была жестокой. К вечеру 29 мая последние очаги сопротивления были подавлены. Константинополь пал.

Падение Константинополя — эпохальное событие в истории Европы. Некоторые современные историки даже считают, что именно оно завершило историю средневековья (большинство, впрочем, считают таковым открытие Америки Колумбом). Последствия его были велики. Оказалась надолго разорванной связь между Западом и Востоком, что, собственно и привело к эпохе Великих географических открытий. С падением Константинополя, уничтожена была наследница великого Рима – Византийская империя. Резко возрос турецкий натиск на Европу и в следующие 100 с лишним лет османы одерживали победу за победой.

Падение Константинополя в 1453 году - захват столицы Византийской империи Константинополя турками-османами под предводительством султана Мехмеда II во вторник , 29 мая года. Это означало уничтожение Восточной Римской империи , последний византийский император Константин XI Драгаш пал в битве. Победа обеспечила туркам господство в бассейне Восточного Средиземноморья . Город оставался столицей Османской империи вплоть до её распада в 1922 году .

Положение остальных государств

Наиболее вероятными союзниками Константина были венецианцы . Их флот вышел в море лишь после 17 апреля и получил инструкцию ждать подкреплений у острова Тенедос до 20 мая, а затем прорываться через Дарданеллы на Константинополь. Генуя сохраняла нейтралитет. Венгры ещё не оправились после недавнего поражения . Валахия и сербские государства находились в вассальной зависимости от султана, а сербы даже выделили вспомогательные войска в султанскую армию. Что же касается слабой Трапезундской империи , то она давно уже являлась покорным османским вассалом и никакой помощи от нее ждать не приходилось.

Положение ромеев

Система защиты Константинополя

Город Константинополь располагался на полуострове, который образуется Мраморным морем и заливом Золотой Рог . Городские кварталы, выходившие на берег моря и берег залива, были защищены городскими стенами. Особая система укреплений из стен и башен прикрывала город с суши - с запада. За крепостные стены на берегу Мраморного моря греки были относительно спокойны - морское течение здесь было быстрым и не позволяло туркам высаживать десант под стены. Уязвимым местом считался Золотой Рог. Византийцы здесь разработали своеобразную оборонительную систему.

Через вход в залив была протянута большая цепь. Известно, что один конец её крепился на башне св. Евгения на северо-восточной оконечности полуострова, а другой - на одной из башен квартала Пера на северном берегу Золотого Рога (квартал был генуэзской колонией). На воде цепь поддерживали деревянные плоты. Турецкий флот не мог войти в Золотой Рог и высадить десант под северные стены города. Византийский флот , прикрытый цепью, мог укрываться и спокойно делать ремонт в Золотом Роге.

С запада от Мраморного моря до граничащего с Золотым Рогом квартала Влахерны тянулись стены и ров. Ров был шириной около 20 метров, глубокий и мог быть заполнен водой. По внутренней стороне рва был зубчатый бруствер. Между бруствером и стеной был проход шириной от 12 до 15 метров, называемый Периволос. Первая стена была высотой в 8 метров и имела защитные башни на расстоянии от 45 до 90 метров одна от другой. За этой стеной имелся ещё один внутренний проход на всем её протяжении шириной в 12-15 метров, называемый Паратихион. За ним возвышалась вторая стена высотой в 12 метров с башнями квадратной или восьмиугольной формы, которые располагались так, чтобы прикрыть промежутки между башнями первой стены.

Рельеф местности в середине системы укреплений понижался: здесь в город по трубе втекала речка Ликос. Участок укреплений над речкой всегда считался особо уязвимым из-за понижения рельефа на 30 метров, он назывался Месотихион. В северной части крепостные стены смыкались с укреплениями квартала Влахерны, выступавшими из общего ряда; укрепления были представлены рвом, ординарной стеной и фортификационными укреплениями императорского дворца, построенного вплотную у крепостной стены ещё императором Мануилом I .

Во всей системе укреплений было также несколько ворот и потайных калиток, которые могли быть использованы для внезапных вылазок. Одна из них, по недосмотру оставленная открытой после вылазки греков, сыграла роковую роль в судьбе великого города.

Военные силы греков

Хотя стены города к тому времени очень обветшали и осыпались, его старинные оборонительные укрепления ещё представляли собой внушительную силу. Однако сильная убыль населения столицы давала о себе знать очень пагубным образом. Так как сам город занимал очень большую площадь, солдат для его обороны явно не хватало. Всего годных ромейских солдат, не считая союзников, было около 7 тысяч. А по сообщению Георгия Сфрандзи, в городе по переписи, произведенному по приказу Константина, оказалось лишь 4773 человек, способных носить оружие, не считая иностранных добровольцев. Узнав об этом, император приказал эти сведения держать в тайне, чтобы моральных дух обороняющихся не упал еще больше . Союзники были ещё малочисленнее, например, прибывший волонтёр из Генуи Джованни Джустиниани Лонго предоставил около 700 человек. Небольшой отряд выставила колония каталонцев. Шехзаде Орхан привёл с собой 600 воинов.

Вдобавок к малочисленности гарнизона города его мощь существенно ослабляли разногласия между греками и западными католиками, а также между католиками из разных стран. Эти разногласия продолжались до самого падения города и императору приходилось тратить много сил для их сглаживания .

Греческий флот, оборонявший Константинополь, состоял из 26 кораблей. 10 из них принадлежали собственно ромеям, 5 - венецианцам , 5 - генуэзцам , 3 - критянам , 1 прибыл из города Анконы , 1 из Каталонии и 1 из Прованса . Все это были высокобортные безвесельные парусники. В городе было несколько пушек и значительный запас копий и стрел, но огневого оружия грекам явно не хватало.

Основные силы ромеев под командованием самого Константина сосредоточились у самого уязвимого места, на Месотихионе, где речка Ликос по трубе под крепостными стенами проходила в город. Джустиниани Лонго расположил свои отряды справа от войск императора, но затем присоединился к нему. Место Джустиниани занял другой отряд генуэзских солдат во главе с братьями Боккиарди. Отряд венецианской общины под началом некоего Минотто защищал Влахернский квартал. Южнее Месотихиона находился ещё один отряд генуэзских волонтеров под командованием Каттанео, греческий отряд под командованием родственника императора Феофила Палеолога, отряд венецианца Контарини и греческий отряд Димитрия Кантакузина.

6 апреля - 18 мая

Первая половина апреля прошла в незначительных схватках. 9 апреля турецкий флот подошёл к цепи, перекрывавшей Золотой Рог , но был отбит и вернулся в Босфор. 11 апреля турки сконцентрировали тяжёлую артиллерию напротив стены над руслом речки Ликоса и начали первую в истории осадного дела настоящую бомбардировку, которая длилась 6 недель. Она не обошлась без проблем, так как тяжелые орудия постоянно сползали со специальных платформ в весеннюю грязь. Затем турки подвезли две огромные бомбарды, одна из которых, названная Базиликой , была построена известным венгерским инженером Урбаном и производила огромные разрушения в стенах Константинополя. Бомбарда, построенная Урбаном, имела ствол длиной 8 - 12 метров, калибр 73 - 90 сантиметров и метала 500−килограммовые ядра .

Однако в апрельской грязи пушка Урбана смогла производить не больше семи выстрелов в день. Одну из бомбард установили против императорского дворца, другую - против ворот Романа. Кроме того, султан Мехмед имел много других пушек поменьше (Халкондил Лаоник, «История»; 8).

В городе о решении турок начать решительный штурм узнали сразу же, так как находившиеся в турецком войске христиане сообщили об этом осажденным через записки, привязанные к стрелам и перекинутые через городские стены. Но эти сведения уже не могли помочь осажденному городу.

Атакующие турецкие войска несли огромные потери и многие воины были готовы повернуть назад, чтобы спастись от губительного обстрела со стен. «Но чауши и дворцовые равдухи (военные полицейские чины в турецкой армии) стали бить их железными палками и плетьями, чтобы те не показывали спины врагу. Кто опишет крики, вопли и горестные стоны избитых!» . Историк Дука пишет, что сам султан, лично «стоя позади войска с железной палкой, гнал своих воинов к стенам, где льстя милостивными словами, где - угрожая». Халкокондил указывает, что в турецком лагере наказанием оробевшему воину была немедленная смерть.

После двухчасового боя турецкие командиры дали команду башибузукам отступить. Ромеи стали восстанавливать временные заграждения в брешах. В это время турецкие артиллеристы открыли огонь по стенам, а на штурм была послана вторая волна осаждавших - регулярные турецкие войска Исхак-паши. Анатолийцы атаковали стены от побережья Мраморного моря до Ликоса включительно. В это время артиллерия вела плотный огонь по стенам. Источники сообщают, что и атака, и обстрел из пушек велись одновременно.

Третья атака на город велась янычарами, которых сам султан Мехмед довёл до крепостного рва. Янычары наступали двумя колоннами. Одна штурмовала Влахернский квартал, вторая шла на пролом в районе Ликоса.

В то же время в районе Ликоса свинцовой пулей или осколком ядра был ранен Джустиниани Лонго , его стали выносить с поля боя, и многие генуэзцы из-за его отсутствия поддались панике и стали беспорядочно отступать. Этим они оставили против пролома венецианцев и греков во главе с самим императором Константином. Турки заметили смятение среди осаждённых, и один отряд числом в 30 человек во главе с неким великаном Хасаном смог ворваться в проход. Половина из них и сам Хасан были сразу же убиты, но остальные закрепились.

Немного иначе описывает эти трагические события латинофильски настроенный историк Дука. Стремясь оправдать Джустиниани Лонга, он пишет, что атаку турок отбили у ворот св. Романа уже после его ухода. Но в том месте, где стены Влахернского квартала соединялись с основными городскими укреплениями, янычары обнаружили тайную калитку Керкопорту. Через неё ромеи делали вылазки, но случилось так, что она по недосмотру была оставлена открытой. Обнаружив это, турки через неё проникли в город и с тыла напали на осажденных.

Так или иначе, турки прорвались через стены великого города. Это привело к немедленному крушению обороны Константинополя, поскольку ввиду крайней малочисленности его защитники не имели никаких резервов, чтобы ликвидировать прорыв. На помощь к прорвавшимся подходили всё новые и новые толпы атакующих янычар и греки теперь уже не имели сил справиться с захлестнувшим их потоком врагов. В отчаянной попытке отбить натиск турок император Константин с группой наиболее преданных сподвижников лично бросился в контратаку и был убит в рукопашной схватке. По преданию, последние сохранившиеся в истории слова императора были: «Город пал, а я ещё жив» , после чего, сорвав с себя знаки императорского достоинства, Константин бросился в бой как простой воин и пал в бою. Вместе с ним погиб и его соратник Феофил Палеолог.

Турки не узнали императора и оставили его лежать на улице как простого воина среди прочих убитых (Дука, «Византийская история», 39).

Поднявшись наконец на стену, передовые турецкие отряды рассеяли защитников и стали открывать ворота. Также они продолжали теснить ромеев, чтобы те не смогли этому помешать (Сфрандизи, «Большая Хроника» 3;5). Когда осажденные увидели это, по всему городу, даже на участке гавани, раздался страшный крик «Укрепление взято; вверху на башнях уже подняты неприятельские знаки и знамена!» По всему городу началась паника, воины, стоявшие на стенах, везде прекратили сопротивление и обратились в бегство . Венецианцы и генуэзцы (те, что держали нейтралитет) стали прорываться к заливу, чтобы сесть на суда и бежать из города. Греки разбегались и прятались. Некоторые византийские отряды, каталонцы и особенно турки шехзаде Орхана продолжали вести бой на улицах, многие из них дрались насмерть, понимая, что в случае сдачи султан Мехмед просто бы замучил их в плену.

Братья Боккиарди оборонялись на стенах возле Керкопорты, но начавшая паника вынудила сделать прорыв к морю. Паоло был убит, но двое других - Антонио и Троило успели пробиться. Командующий венецианцами Минотто был окружён в Влахернском дворце и взят в плен (на следующий день по приказу султана он будет казнён).

После того, как турки ворвались в город, множество константинопольских мужчин и женщин собралось у колонны Константина Великого . Они надеялись на божественное спасение, так как, согласно одному из пророчеств, как только турки дойдут до этой колонны, с неба снизойдёт ангел и передаст царство и меч некоему неизвестному человеку, стоящему у этой колонны, который, возглавив войско, одержит победу.

К югу от Ликоса защищались отряды Филиппо Контарини и грек Димитрий Кантакузин. При окружении турками они были частью перебиты, частью взяты в плен, включая и командиров. Ответственный за оборону в районе Акрополя, кардинал Исидор, бежал с поста, изменив свою внешность. Габриель Тревизано также слишком поздно оценил ситуацию, не смог вовремя спуститься со стен и был захвачен турками. Альвизо Диедо с несколькими генуэзскими кораблями сумел уйти.

Итальянцы, венецианцы и греки смогли прорваться к судам, отомкнули цепь, закрывавшую вход в Золотой Рог, и в большинстве своём смогли уйти в открытое море. Известно, что семи генуэзским кораблям, пяти кораблям императора и большинству венецианских судов удалось уйти в безопасную часть Мраморного моря. Турки им особо не препятствовали, опасаясь длительной войны с Венецией, Генуей и возможными союзниками этих государств. Бой в самом городе продолжался целый день, пленных у турок было очень мало, около 500 ромейских солдат и наёмников, остальные защитники города либо бежали, либо были убиты.

Моряки из Крита, доблестно оборонявшие башни Василия, Льва и Алексея и отказавшиеся сдаться, смогли уйти беспрепятственно. Восхищенный их храбростью, Мехмед II разрешил им уйти, взяв с собой все снаряжение и свой корабль .

Последствия

Сфрандзи пишет, что уже после того, как закончился штурм и город был взят, тело императора Константина сумели найти и опознать лишь по царским сапогам с орлами, которые тот носил. Султан Мехмед, узнав об этом, приказал выставить голову Константина на ипподроме. Вместе с тем по приказу его находившиеся в городе христиане похоронили царское тело с императорскими почестями (Сфрандизи, «Большая Хроника» 3;9). По другим источникам (Дука), голова Константина была водружена на колонну на форуме Августа.

Вскоре султан узнал от пленных греков, что венгр Урбан предлагал свои услуги и Константину, но византийская знать не желала делиться средствами, а у Константина не было средств. Урбан объяснил, что решил таким образом помочь Мехмеду завоевать Константинополь. Узнав о таком страшном предательстве, султан приказал казнить и Урбана, и всю византийскую знать. По другой версии, Урбан погиб во время осады при разрыве одной из своих бомбард.

Константин был последним из императоров ромеев. Со смертью Константина XI Византийская империя прекратила своё существование. Её земли вошли в состав Османского государства. Грекам султан даровал права самоуправляющейся общины внутри империи, во главе общины должен был стоять Патриарх Константинопольский , ответственный перед султаном.

Сам султан, считая себя преемником византийского императора, принял титул Кайзер-и Рум (Цезарь Рима). Данный титул носили турецкие султаны до окончания Первой мировой войны .

Многие историки считают падение Константинополя ключевым моментом в европейской истории, отделяющим Средневековье от эпохи Возрождения , объясняя это крушением старого религиозного порядка, а также применением в ходе сражения новых военных технологий, таких, как порох и артиллерия. Многие университеты Западной Европы пополнились греческими учёными, бежавшими из Византии, что сыграло немалую роль в последующей рецепции римского права .

Падение Константинополя также перекрыло главный торговый путь из Европы в Азию, что заставило европейцев искать новый морской путь и, возможно, привело к открытию Америки и началу эпохи великих географических открытий .

Но большинство европейцев считало, что гибель Византии стала началом конца света , так как только Византия была преемницей Римской империи. С гибелью Византии могли начаться ужасные события в Европе: эпидемии чумы, пожары, землетрясения, засухи, наводнения и, конечно, нападения чужеземцев с Востока. Только к концу XVII века натиск Турции на Европу ослаб, а ближе к концу XVIII века Турция стала терять свои земли.

Когда город пал, венецианцы пострадали больше всех. За исключением двух небольших групп на южных стенах, большая часть венецианских сил сосредоточилась вокруг Влахернского дворца императора. Северный участок крепостных стен изгибался к Золотому Рогу. Именно в этом месте турки впервые проломили стену и вторглись в город. Многие венецианцы пали в бою, а тех кого взяли в плен, победители обезглавили.

Произошло не просто падение православной и торговой столицы, с падением Константинополя Византия более не существовала как политическая сила. Исчез важный рынок. Султан-победитель отныне мог замышлять новые завоевания, надеяться оставалось только на его добрую волю.

Многие современники обвиняли Венецию в падении Константинополя (Венеция как торговый, морской город, имела один из самых мощных флотов). Однако следует иметь в виду, что остальные христианские державы и пальцем не пошевелили, чтобы спасти гибнущую империю. Без помощи остальных государств, если бы даже венецианский флот прибыл вовремя, это позволило бы Константинополю продержаться ещё пару недель, но это только бы продлило агонию. Тем не менее с исторического аспекта Венецию трудно считать невиновной. Византийская империя умирала вот уже два века, она так и не оправилась после Четвертого крестового похода католической армии, устроенного Венецией. Тогда Венеция получила самую большую выгоду от грабежа. Но при защите Константинополя Венеция понесла огромные убытки. Венецианская армия до последнего героически сражалась на разрушенных стенах, при этом погибло как минимум 68 патрициев

• Византийские историки Дука, Сфрандизи, Лаоник Халкондил о взятии Константинополя турками. // ВВ. Т. 7. 1953.
• Дука. Византийская история. / В кн.: Византийские историки Дука, Сфрандизи, Лаоник Халкондил о взятии Константинополя турками. // ВВ. Т. 7. 1953.
• Сфрандизи Георгий. Большая Хроника. / В кн.: Византийские историки Дука, Сфрандизи, Лаоник Халкондил о взятии Константинополя турками. // ВВ. Т. 7. 1953.
• Халкондил Лаоник. История. / В кн.: Византийские историки Дука, Сфрандизи, Лаоник Халкондил о взятии Константинополя турками. // ВВ. Т. 7. 1953.
• Рансимен С. Падение Константинополя в 1453 году. - М.: Наука, 1983.
• Норвич Д. История венецианской республики. - С. 422-433
• Голубев А. Падение Константинополя. Журнал "Дилетант", март 2016.
• Константинополь // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.