Пленение генерала паулюса. Спецрасследование «АиФ». Как прожил свои последние годы фельдмаршал Фридрих Паулюс? Последние годы жизни

Совсем недавно мы отметили 75-летний юбилей одного из важнейших сражений Великой Отечественной войны - Сталинградской битвы, происходившей с 17 июля 1942 по 2 февраля 1943 года. В этом сражении приняли участие миллионы человек с обеих сторон. Память о подвиге советских солдат под Сталинградом в нашей стране бережно хранится. Большую работу по сохранению и пропаганде героической памяти проводит .

Именно при его активном участии была открыта мультимедийная выставка #МЫСТАЛИНГРАД, которая начала свою работу в Музее военной формы одежды РВИО , а позже переехала в Музей Победы на Поклонной горе в Москве. В рамках стартовавшей в феврале 2018 года всероссийской акции «Урок мужества» педагоги использовали материалы, подготовленные научным отделом РВИО, а в ряде учебных учреждений страны (в Москве, Санкт-Петербурге, Волгограде, Ханты-Мансийске, Ставрополе, Тамбове и других городах) эти уроки провели сотрудники РВИО. Кроме того, Российское военно-историческое общество организовало и провело ряд других мероприятий по сталинградской тематике.

Выставка #МЫСТАЛИНГРАД

Сегодня мы расскажем об одной странице истории, неразрывно связанной со Сталинградской битвой. Это дальнейшая судьба фельдмаршала Фридриха Паулюса, командующего 6-й армией, которая потерпела полный крах у стен Сталинграда.

Генерал Паулюс получил звание фельдмаршала незадолго до захвата в плен советскими солдатами. Гитлер, присваивая ему это звание, надеялся, что капитуляции не будет, а фельдмаршалы, по его мнению, в плен не сдаются. Он очень рассчитывал, что Паулюс в таком случае покончит жизнь самоубийством. Этого не произошло, и вы все, наверное, знаете, что утром 31 января 1943 года советское командование получило просьбу фельдмаршала о сдаче в плен. Перед пленением последним местом дислокации его штаба было здание сталинградского Центрального универмага.

Пленение генерал-фельдмаршала Ф. Паулюса

Для командования Красной Армии Паулюс стал очень важным пленником, предполагалось, что он примет участие в большой военно-политической игре. На момент пленения фельдмаршал был очень болен. Первоначально его отправили в госпиталь, а в дальнейшем он оказался в генеральском лагере в Спасо-Евфимиевом монастыре в Суздале.

Долгое время Паулюс придерживался национал-социалистических взглядов. Созданный просоветский «Союз немецких офицеров» он посчитал государственной изменой. Его отношение к нацистским идеям претерпело изменение после покушения на Гитлера. С заговорщиками жестоко расправились, а среди них были и друзья фельдмаршала. Письмо, пришедшее от жены, стало последней каплей, которая изменила его взгляды. 8 августа 1944 года по радио прозвучало обращение Паулюса к немецкому народу. В нем он призывал спасти страну и отречься от Гитлера. Он собственноручно подписывал антивоенные листовки. Через несколько дней Паулюс вступил в «Союз немецких офицеров», а позднее и в Национальный комитет «Свободная Германия».

Нацисты на его действия ответили сразу: сын Паулюса, который в чине капитана воевал под Сталинградом, был посажен в тюрьму, а жена с дочерью находились под домашним арестом.

С окончанием войны его положение не изменилось. Как и многие «сталинградские» генералы, он продолжал оставаться в плену. В 1946 году Паулюс выехал в Германию, где принял участие в Нюрнбергском процессе. Он выступил в качестве свидетеля. После этого он еще несколько лет прожил в СССР, в подмосковном Ильинском (по некоторым данным, в Загорянском). «Личный пленник» занимался самообразованием, читал партийную литературу, готовился к выступлениям перед советскими генералами. Фельдмаршал имел своего врача, повара и адъютанта. Родственники из Германии постоянно присылали ему письма и посылки.

Ф. Паулюс на Нюрнбергском процессе

После смерти Сталина Паулюсу было разрешено уехать в Берлин. При встрече с руководителем ГДР В. Ульбрихтом он заверил власть, что будет жить только в Восточной Германии. Местом его жительства стал город Дрезден. За Паулюсом была закреплена машина, адъютант и право носить личное оружие. В 1954 году был создан Военно-исторический центр, и Паулюс его возглавил. В это время началась его преподавательская деятельность: в Высшей школе казарменной народной полиции (будущая армия ГДР) он читал лекции о военном искусстве и выступал с докладами о Сталинградской битве.

1 февраля 1957 года Фридрих Паулюс умер. Это случилось накануне 14-й годовщины разгрома его армии под Сталинградом. Прах фельдмаршала погребен в Баден-Бадене возле могилы его жены.

Фри́дрих Вильгельм Эрнст Па́улюс (нем. Friedrich Wilhelm Ernst Paulus ; 23 сентября , Гуксгаген , Гессен-Нассау - 1 февраля , Дрезден) - немецкий военачальник (с 1943 года - генерал-фельдмаршал) и командующий 6-й армией, окружённой и капитулировавшей под Сталинградом . Один из авторов плана Барбаросса .

В отдельных источниках встречается написание его фамилии с добавлением предиката фон , что неверно, поскольку Паулюс не являлся по своему происхождению аристократом и никогда не использовал такую приставку к своей фамилии .

Биография

Детство и юность

Период между войнами

Для Паулюса и его соратников, которые были ещё весной переведены в генеральский лагерь в Спасо-Евфимьевом монастыре в Суздале , это было предательством. Семнадцать генералов во главе с фельдмаршалом подписывают коллективное заявление: «То, что делают офицеры и генералы, ставшие членами „Союза“, является государственной изменой. Мы их больше не считаем нашими товарищами, и мы решительно отказываемся от них». Но через месяц Паулюс неожиданно отзывает свою подпись из генеральского «протеста». Вскоре его переводят в селение Чернцы в 28 км от Иванова . Высшие чины НКВД опасались, что из Суздаля фельдмаршала могут похитить, поэтому отправили его в глушь лесов. Помимо него в бывший санаторий имени Войкова прибыло 22 немецких, 6 румынских и 3 итальянских генерала.

В бывшем санатории у Паулюса стало прогрессировать заболевание кишечника, по поводу которого он был неоднократно оперирован. Однако, несмотря ни на что, он отказывался от индивидуального диетического питания, а только попросил доставить ему травы майоран и эстрагон , которые он всегда возил с собой, но чемодан с ними потерял в боях. Ко всему прочему он, как и все пленники «санатория», получал мясо, масло, все необходимые продукты, посылки от родных из Германии, пиво по праздникам. Пленники занимались творчеством. Для этого им были предоставлены все возможности: дерева вокруг было предостаточно, так что многие занимались резьбой по дереву (даже вырезали для фельдмаршала жезл из липы), холсты и краски были в любом количестве, сам Паулюс тоже занимался этим, писали мемуары.

Тем не менее, он по-прежнему не признавал «Союз немецких офицеров», не соглашался на сотрудничество с советскими органами, не выступал против А. Гитлера. Летом 1944 года фельдмаршала переводят на спецобъект в Озёрах. Почти каждый день из УПВИ пишутся на имя Л. П. Берии отчёты о ходе обработки Сатрапа (такая кличка была присвоена ему в НКВД). Паулюсу вручают обращение 16 генералов. Интеллигентный, нерешительный Паулюс колебался. Как бывший штабист он, видимо, привык просчитывать все «за» и «против». Но целый ряд событий «помогает» ему в этом: открытие Второго фронта, поражение на Курской дуге и в Африке, потеря союзников, тотальная мобилизация в Германии, вступление в «Союз» 16 новых генералов и лучшего друга, полковника В. Адама , а также смерть в Италии в апреле 1944 года его сына Фридриха. И, наконец, покушение на А. Гитлера офицеров, которых он хорошо знал. Его потрясла казнь заговорщиков, среди которых был и его друг генерал-фельдмаршал Э. фон Вицлебен . Свою роль сыграло, видимо, и письмо его жены, доставленное из Берлина советской разведкой. 8 августа Паулюс совершил наконец то, чего от него добивались полтора года, - подписал обращение «К военнопленным немецким солдатам и офицерам и к немецкому народу», в котором говорилось буквально следующее: «Считаю своим долгом заявить, что Германия должна устранить Адольфа Гитлера и установить новое государственное руководство, которое закончит войну и создаст условия, обеспечивающие нашему народу дальнейшее существование и восстановление мирных и дружественных отношений с нынешним противником». Через четыре дня он вступил в «Союз немецких офицеров». Потом - в Национальный комитет «Свободная Германия». С этого момента он становится одним из самых активных пропагандистов в борьбе с нацизмом. Регулярно выступает по радио, ставит свои подписи на листовках, призывая солдат Вермахта переходить на сторону русских. Отныне для Паулюса обратного пути не было.

Это сказалось и на членах его семьи. Гестапо арестовало его сына, капитана вермахта. Отправляют в ссылку его жену, отказавшуюся отречься от пленного мужа, дочь, невестку, внука. До февраля 1945 года они содержались под домашним арестом в горном курортном местечке Ширлихмюлле в Верхней Силезии , вместе с семьями некоторых других пленных генералов, в частности фон Зейдлица и фон Ленски. Сын находился под арестом в крепости Кюстрина . Дочь и сноха Паулюса написали прошения об освобождении, в связи с имеющимися малолетними детьми, однако это сыграло противоположную ожиданиям роль - напомнив о себе Главному управлению РСХА, они при подходе Красной Армии к Силезии были переведены сначала в Бухенвальд , а чуть позднее в Дахау . В апреле 1945 года они были освобождены из концлагеря в Дахау. Но фельдмаршал так и не увиделся со своей женой. 10 ноября 1949 года она скончалась в Баден-Бадене , в американской зоне оккупации. Паулюс узнал об этом только через месяц.

Фридрих Паулюс выступал в качестве свидетеля на Нюрнбергском процессе .

Послевоенное время

После войны «сталинградских» генералов всё ещё держали в плену. Многие из них затем были осуждены в СССР, но все 23, кроме одного умершего, позднее вернулись домой (из солдат - около 6 тысяч). Однако Паулюс на родине побывал уже в феврале 1946 года как участник Нюрнбергского процесса . Его появление там и выступление на суде в качестве свидетеля стало неожиданностью даже для самых близких к Паулюсу офицеров. Не говоря уже о сидевших на скамье подсудимых В. Кейтеле , А. Йодле и Г. Геринге , которого пришлось успокаивать. Некоторые из пленных генералов обвинили своего коллегу в низости и предательстве.

После Нюрнберга фельдмаршал полтора месяца находился в Тюрингии , где встречался и со своими родственниками. В конце марта его снова привозят в Москву, и вскоре «личного пленника» Сталина (он не разрешил отдать Паулюса под суд) поселяют на даче в подмосковном Ильинском. Там он изучал труды классиков марксизма-ленинизма, читал партийную литературу, готовился к выступлениям перед советскими генералами. У него были свой врач, повар и адъютант. Паулюсу регулярно доставляли письма и посылки от родных. Когда он заболел, возили на лечение в Ялту . Но все его просьбы о возвращении домой, о посещении могилы жены наталкивались на стену вежливого отказа.

Однажды утром в 1951 году Паулюса нашли без сознания, но успели спасти. Потом он впал в сильную депрессию , ни с кем не разговаривал, отказался покидать постель и принимать пищу. Видимо, опасаясь, что знаменитый пленник может умереть в его «золотой» клетке, Сталин решает освободить фельдмаршала, не назвав при этом конкретной даты его репатриации.

Только после смерти Сталина, 24 октября 1953 года , Паулюс в сопровождении ординарца Э. Шульте и личного повара Л. Георга уехал в Берлин. За месяц до этого он встречался с руководителем ГДР В. Ульбрихтом и заверил того, что будет жить исключительно в Восточной Германии . В день отъезда «Правда» опубликовала заявление Паулюса, где говорилось, исходя из ужасного опыта войны против СССР, о необходимости мирного сосуществования государств с различным строем, о будущей единой Германии. И ещё о его признании, что он в слепом подчинении прибыл в Советский Союз как враг, но покидает эту страну как друг.

Жизнь в ГДР

В ГДР Паулюсу были предоставлены охраняемая вилла в элитном районе Дрездена , машина, адъютант и право иметь личное оружие. В качестве начальника создаваемого военно-исторического центра он начинает в 1954 году преподавательскую деятельность. Читает лекции о военном искусстве в высшей школе казарменной народной полиции (предтеча армии ГДР), выступает с докладами о Сталинградской битве .

Все годы после освобождения Паулюс не прекращал доказывать свою лояльность к социалистическому строю. Руководители ГДР хвалили его патриотизм и не возражали, если свои письма к ним он подписывал как «генерал-фельдмаршал бывшей германской армии». Паулюс выступал с осуждением «западногерманского милитаризма», критиковал политику Бонна , не хотевшего нейтралитета Германии . На встречах бывших участников Второй мировой войны в Восточном Берлине в 1955 году он напоминал ветеранам об их ответственности за демократическую Германию.

На скромной траурной церемонии в Дрездене присутствовали несколько высоких партийных функционеров и генералов ГДР. Через пять дней урна с прахом Паулюса была погребена возле могилы его жены в Баден-Бадене .

Киновоплощения

• Владимир Гайдаров «Клятва» (1946), «Сталинградская битва » (СССР, 1949).
• Эрнст Вильгельм Борхерт «Собаки, вы хотите жить вечно? » (ФРГ, 1959)
• Зигмунт Мациевский «Ноябрьский эпилог» / Epilog norymberski (Польша, 1971)
• Зигфрид Фосс «Сталинград » (СССР, 1989).
• Пол Главион «Война и воспоминание» (сериал) / "War and Remembrance" (США, 1988)
• Маттиас Хабих «Враг у ворот » / "Enemy at the Gates" (США, 2001)
• Кристиан Веверка "Die Geschichte Mitteldeutschlands" (сериал). ФРГ, 2011.

Напишите отзыв о статье "Паулюс, Фридрих"

Примечания

Литература

• Штейдле Л. От Волги до Веймара: Мемуары немецкого полковника, командира полка 6-й армии Паулюса = Entscheidung an der Wolga / Луитпольд Штейдле ; Пер. с нем. Н. М. Гнединой и М. П. Соколова; Под ред. З. С. Шейниса; Предисл. Н. Н. Берникова. - М .: Прогресс , 1973. - 424 с. - 50 000 экз. (в пер.)
• Полторак А. И. Нюрнбергский эпилог. - М .: Воениздат, 1969.
• Пикуль В. С. Барбаросса (Площадь павших борцов). - М .: Голос, 1996. - 624 с.
• Митчем С., Мюллер Дж. Командиры Третьего рейха. - Смоленск: Русич, 1995. - 480 с. - (Тирания). - 10 000 экз. - ISBN 5-88590-287-9 .
• Гордиенко А. Н. Командиры Второй мировой войны. - Минск: Литература, 1997. - Т. 2. - 638 с. - (Энциклопедия военного искусства). - ISBN 985-437-627-3 .
• Correlli Barnett . . - New York, NY: Grove Press, 1989. - 528 p. - ISBN 0-802-13994-9 .
• Чукарев А. Г., Слепцов Е. Я. Опередивший время. - М .: НЭИ «Академическая мысль», 2008.

Отрывок, характеризующий Паулюс, Фридрих

Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d"?uvr"ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s"wird was gescheites d"raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.
Видно, Пфуль, уже всегда готовый на ироническое раздражение, нынче был особенно возбужден тем, что осмелились без него осматривать его лагерь и судить о нем. Князь Андрей по одному короткому этому свиданию с Пфулем благодаря своим аустерлицким воспоминаниям составил себе ясную характеристику этого человека. Пфуль был один из тех безнадежно, неизменно, до мученичества самоуверенных людей, которыми только бывают немцы, и именно потому, что только немцы бывают самоуверенными на основании отвлеченной идеи – науки, то есть мнимого знания совершенной истины. Француз бывает самоуверен потому, что он почитает себя лично, как умом, так и телом, непреодолимо обворожительным как для мужчин, так и для женщин. Англичанин самоуверен на том основании, что он есть гражданин благоустроеннейшего в мире государства, и потому, как англичанин, знает всегда, что ему делать нужно, и знает, что все, что он делает как англичанин, несомненно хорошо. Итальянец самоуверен потому, что он взволнован и забывает легко и себя и других. Русский самоуверен именно потому, что он ничего не знает и знать не хочет, потому что не верит, чтобы можно было вполне знать что нибудь. Немец самоуверен хуже всех, и тверже всех, и противнее всех, потому что он воображает, что знает истину, науку, которую он сам выдумал, но которая для него есть абсолютная истина. Таков, очевидно, был Пфуль. У него была наука – теория облического движения, выведенная им из истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей военной истории, казалось ему бессмыслицей, варварством, безобразным столкновением, в котором с обеих сторон было сделано столько ошибок, что войны эти не могли быть названы войнами: они не подходили под теорию и не могли служить предметом науки.
В 1806 м году Пфуль был одним из составителей плана войны, кончившейся Иеной и Ауерштетом; но в исходе этой войны он не видел ни малейшего доказательства неправильности своей теории. Напротив, сделанные отступления от его теории, по его понятиям, были единственной причиной всей неудачи, и он с свойственной ему радостной иронией говорил: «Ich sagte ja, daji die ganze Geschichte zum Teufel gehen wird». [Ведь я же говорил, что все дело пойдет к черту (нем.) ] Пфуль был один из тех теоретиков, которые так любят свою теорию, что забывают цель теории – приложение ее к практике; он в любви к теории ненавидел всякую практику и знать ее не хотел. Он даже радовался неуспеху, потому что неуспех, происходивший от отступления в практике от теории, доказывал ему только справедливость его теории.
Он сказал несколько слов с князем Андреем и Чернышевым о настоящей войне с выражением человека, который знает вперед, что все будет скверно и что даже не недоволен этим. Торчавшие на затылке непричесанные кисточки волос и торопливо прилизанные височки особенно красноречиво подтверждали это.
Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.

Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d"autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена:
– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
Прения продолжались долго, и чем дольше они продолжались, тем больше разгорались споры, доходившие до криков и личностей, и тем менее было возможно вывести какое нибудь общее заключение из всего сказанного. Князь Андрей, слушая этот разноязычный говор и эти предположения, планы и опровержения и крики, только удивлялся тому, что они все говорили. Те, давно и часто приходившие ему во время его военной деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки и поэтому не может быть никакого так называемого военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена? Никто не мог и не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда. Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: „Мы отрезаны! – и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: «Ура! – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч, как под Шепграбеном, а иногда пятьдесят тысяч бегут перед восемью, как под Аустерлицем. Какая же может быть наука в таком деле, в котором, как во всяком практическом деле, ничто не может быть определено и все зависит от бесчисленных условий, значение которых определяется в одну минуту, про которую никто не знает, когда она наступит. Армфельд говорит, что наша армия отрезана, а Паулучи говорит, что мы поставили французскую армию между двух огней; Мишо говорит, что негодность Дрисского лагеря состоит в том, что река позади, а Пфуль говорит, что в этом его сила. Толь предлагает один план, Армфельд предлагает другой; и все хороши, и все дурны, и выгоды всякого положения могут быть очевидны только в тот момент, когда совершится событие. И отчего все говорят: гений военный? Разве гений тот человек, который вовремя успеет велеть подвезти сухари и идти тому направо, тому налево? Оттого только, что военные люди облечены блеском и властью и массы подлецов льстят власти, придавая ей несвойственные качества гения, их называют гениями. Напротив, лучшие генералы, которых я знал, – глупые или рассеянные люди. Лучший Багратион, – сам Наполеон признал это. А сам Бонапарте! Я помню самодовольное и ограниченное его лицо на Аустерлицком поле. Не только гения и каких нибудь качеств особенных не нужно хорошему полководцу, но, напротив, ему нужно отсутствие самых лучших высших, человеческих качеств – любви, поэзии, нежности, философского пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, что он делает, очень важно (иначе у него недостанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. Избави бог, коли он человек, полюбит кого нибудь, пожалеет, подумает о том, что справедливо и что нет. Понятно, что исстари еще для них подделали теорию гениев, потому что они – власть. Заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!“

Биография

Детство и юность

Первая мировая война

В начале войны полк Паулюса находился во Франции. Позже служил штабным офицером в частях горной пехоты (егерей) во Франции, Сербии и Македонии. Войну закончил капитаном .

Период между войнами

Вскоре Паулюс был представлен командующему фронтом генерал-полковнику К. К. Рокоссовскому , который предложил ему издать приказ о капитуляции остатков 6-й армии, чтобы прекратить бессмысленную смерть её солдат и офицеров. Генерал-фельдмаршал отказался пойти на это, поскольку он теперь пленный, а его генералы отныне сами отвечают за свои войска. 2 февраля 1943 года последние очаги сопротивления немецких войск в Сталинграде были подавлены.

Вынужденное реагировать на советское официальное сообщение о взятии в плен около 91 тысячи солдат и офицеров, нацистское правительство скрепя сердце сообщило немецкому народу о том, что 6-я армия полностью погибла. В течение трёх дней все немецкие радиостанции передавали похоронную музыку, в тысячах домов Третьего рейха воцарился траур. Рестораны, театры, кинотеатры, все увеселительные заведения были закрыты, и население рейха переживало поражение под Сталинградом.

В феврале Ф. Паулюса и его генералов привезли в Красногорский оперативный пересыльный лагерь № 27 НКВД в Московской области, где им предстояло провести несколько месяцев. Пленные офицеры по-прежнему воспринимали Ф. Паулюса как своего командующего. Если первые дни после капитуляции фельдмаршал выглядел подавленным и больше молчал, то здесь он вскоре заявил: «Я являюсь и останусь национал-социалистом. От меня никто не может ожидать, что я изменю свои взгляды, даже если мне будет грозить опасность провести в плену остаток моей жизни». Ф. Паулюс ещё верил в мощь Германии и что «она будет с успехом сражаться». И втайне надеялся, что его либо освободят, либо обменяют на какого-нибудь советского полководца (о предложении А. Гитлера обменять Ф. Паулюса на сына И. В. Сталина , Якова Джугашвили , фельдмаршал узнал лишь после войны).

В июле 1943 года в красногорском лагере был создан Национальный комитет «Свободная Германия». В его состав вошли 38 немцев, 13 из которых были эмигранты (Вальтер Ульбрихт , Вильгельм Пик и др.). Вскоре Главное политуправление Красной Армии и Управление по делам военнопленных и интернированных (УПВИ) НКВД рапортовали о своём новом успехе: в сентябре того же года проходит учредительный съезд новой антифашистской организации «Союз немецких офицеров». В нем приняли участие более ста человек, избравших президентом СНО генерала В. фон Зейдлица .

Для Паулюса и его соратников, которые были ещё весной переведены в генеральский лагерь в Спасо-Евфимиевом монастыре под Суздалем, это было предательством. Семнадцать генералов во главе с фельдмаршалом подписывают коллективное заявление: «То, что делают офицеры и генералы, ставшие членами „Союза“, является государственной изменой. Мы их больше не считаем нашими товарищами, и мы решительно отказываемся от них». Но через месяц Паулюс неожиданно отзывает свою подпись из генеральского «протеста». Вскоре его переводят в селение Чернцы в 28 км от Иванова . Высшие чины НКВД опасались, что из Суздаля фельдмаршала могут похитить, поэтому отправили его в глушь лесов. Помимо него в бывший санаторий имени Войкова прибыло 22 немецких, 6 румынских и 3 итальянских генерала.

В бывшем санатории у Паулюса стало прогрессировать заболевание кишечника, по поводу которого он был неоднократно оперирован. Однако, несмотря ни на что, он отказывался от индивидуального диетического питания, а только попросил доставить ему травы майоран и эстрагон, которые он всегда возил с собой, но чемодан с ними потерял в боях. Ко всему прочему он, как и все пленники «санатория», получал мясо, масло, все необходимые продукты, посылки от родных из Германии, пиво по праздникам. Пленники занимались творчеством. Для этого им были предоставлены все возможности: дерева вокруг было предостаточно, так что многие занимались резьбой по дереву (даже вырезали для фельдмаршала жезл из липы), холсты и краски были в любом количестве, сам Паулюс занимался этим, писали мемуары.

Тем не менее, он по-прежнему не признавал «Союз немецких офицеров», не соглашался на сотрудничество с советскими органами, не выступал против А. Гитлера. Летом 1944 года фельдмаршала переводят на спецобъект в Озерах. Почти каждый день из УПВИ пишутся на имя Л. П. Берии отчёты о ходе обработки Сатрапа (такая кличка была присвоена ему в НКВД). Паулюсу вручают обращение 16 генералов. Интеллигентный, нерешительный Паулюс колебался. Как бывший штабист он, видимо, привык просчитывать все «за» и «против». Но целый ряд событий «помогает» ему в этом: открытие Второго фронта, поражение на Курской дуге и в Африке, потеря союзников, тотальная мобилизация в Германии, вступление в «Союз» 16 новых генералов и лучшего друга, полковника В. Адама , а также смерть в Италии в апреле 1944 года его сына Фридриха. И, наконец, покушение на А. Гитлера офицеров, которых он хорошо знал. Его потрясла казнь заговорщиков, среди которых был и его друг генерал-фельдмаршал Э. фон Вицлебен . Свою роль сыграло, видимо, и письмо его жены, доставленное из Берлина советской разведкой.

8 августа Паулюс совершил наконец то, чего от него добивались полтора года, - подписал обращение «К военнопленным немецким солдатам и офицерам и к немецкому народу», в котором говорилось буквально следующее: «Считаю своим долгом заявить, что Германия должна устранить Адольфа Гитлера и установить новое государственное руководство, которое закончит войну и создаст условия, обеспечивающие нашему народу дальнейшее существование и восстановление мирных и дружественных отношений с нынешним противником». Через четыре дня он вступил в «Союз немецких офицеров». Потом - в Национальный комитет «Свободная Германия». С этого момента он становится одним из самых активных пропагандистов в борьбе с нацизмом. Регулярно выступает по радио, ставит свои подписи на листовках, призывая солдат Вермахта переходить на сторону русских. Отныне для Паулюса обратного пути не было.

Это сказалось и на членах его семьи. Гестапо арестовало его сына, капитана вермахта. Отправляют в ссылку его жену, отказавшуюся отречься от пленного мужа, дочь, невестку, внука. До февраля 1945 года они содержались под домашним арестом в горном курортном местечке Ширлихмюлле в Верхней Силезии, вместе с семьями некоторых других пленных генералов, в частности фон Зейдлица и фон Ленски. Сын находился под арестом в крепости Кюстрина . Дочь и сноха Паулюса написали прошения об освобождении, в связи с имеющимися малолетними детьми, однако это сыграло противоположную ожиданиям роль - напомнив о себе Главному Управлению РСХА, они при подходе Красной Армии к Силезии были переведены сначала в Тюрингию, в Бухенвальд , а чуть позднее в Баварию, в Дахау . В апреле 1945 года они были освобождены из концлагеря в Дахау. Но фельдмаршал так и не увиделся со своей женой. 10 ноября 1949 года она скончалась в Баден-Бадене , в американской зоне оккупации. Паулюс узнал об этом только через месяц.

Фридрих Паулюс выступал в качестве свидетеля на Нюрнбергском процессе .

Послевоенное время

После войны «сталинградских» генералов всё ещё держали в плену. Многие из них затем были осуждены в СССР, но все 23, кроме одного умершего, позднее вернулись домой (из солдат - около 6 тысяч). Правда, Ф. Паулюс на родине побывал уже в феврале 1946 года как участник Нюрнбергского процесса. Его появление там и выступление на суде в качестве свидетеля стало неожиданностью даже для самых близких к Ф. Паулюсу офицеров. Не говоря уже о сидевших на скамье подсудимых В. Кейтеле, А. Йодле и Г. Геринге, которого пришлось успокаивать. Кое-кто из пленных генералов обвинил своего коллегу в низости и коллаборационизме.

После Нюрнберга фельдмаршал полтора месяца находился в Тюрингии, где встречался и со своими родственниками. В конце марта его снова привозят в Москву, и вскоре «личного пленника» И. В. Сталина (он не разрешил отдать Ф. Паулюса под суд) поселяют на даче в Томилино. Там он вполне серьёзно изучал труды классиков марксизма-ленинизма, читал партийную литературу, готовился к выступлениям перед советскими генералами. У него были свой врач, повар и адъютант. Ф. Паулюсу регулярно доставляли письма и посылки от родных. Когда он заболел, возили на лечение в Ялту. Но все его просьбы о возвращении домой, о посещении могилы жены наталкивались на стену вежливого отказа.

Однажды утром в 1951 году Ф. Паулюса нашли без сознания, но успели спасти. Он же потом впал в сильную депрессию, ни с кем не разговаривал, отказался покидать постель и принимать пищу. Видимо, опасаясь, что знаменитый пленник может умереть в его «золотой» клетке, И. В. Сталин решает освободить фельдмаршала, не назвав при этом конкретной даты его репатриации.

В итоге 24 октября 1953 года Ф. Паулюс в сопровождении ординарца Э. Шульте и личного повара Л. Георга уехал в Берлин. За месяц до этого он встречался с руководителем ГДР В. Ульбрихтом и заверил того, что будет жить исключительно в Восточной Германии. В день отъезда «Правда» опубликовала заявление Ф. Паулюса, где говорилось, исходя из ужасного опыта войны против СССР, о необходимости мирного сосуществования государств с различным строем, о будущей единой Германии. И ещё о его признании, что он в слепом подчинении прибыл в Советский Союз как враг, но покидает эту страну как друг.

В ГДР Паулюсу были предоставлены охраняемая вилла в элитном районе Дрездена, машина, адъютант и право иметь личное оружие. В качестве начальника создаваемого военно-исторического центра он начинает в 1954 году преподавательскую деятельность. Читает лекции о военном искусстве в высшей школе казарменной народной полиции (предтеча армии ГДР), выступает с докладами о Сталинградской битве.

Все годы после освобождения Паулюс не прекращал доказывать свою лояльность к социалистическому строю. Руководители ГДР хвалили его патриотизм и не возражали, если свои письма к ним он подписывал как «генерал-фельдмаршал бывшей германской армии». Паулюс выступал с осуждением «западногерманского милитаризма», критиковал политику Бонна, не хотевшего нейтралитета Германии. На встречах бывших участников Второй мировой войны в Восточном Берлине в 1955 году он напоминал ветеранам об их высокой ответственности за демократическую Германию.

Скончался Ф. Паулюс 1 февраля 1957 года, как раз накануне 14-й годовщины гибели его армии под Сталинградом. Главной причиной смерти, по одним данным, являлся латеральный склероз головного мозга - заболевание, при котором сохраняется ясность мышления, но наступает паралич мышц, а по другим - злокачественная опухоль.

На скромной траурной церемонии в Дрездене присутствовали несколько высоких партийных функционеров и генералов ГДР. Через пять дней урна с прахом Паулюса была погребена возле могилы его жены в Баден-Бадене.

В 1960 году во Франкфурте-на-Майне появились воспоминания Паулюса под названием «Я стою здесь по приказу» . В них он утверждал, что был солдатом и подчинялся приказам, считая, что тем самым он служит своему народу. Выпустивший их сын Паулюса, Александер, застрелился в 1970 году, так и не одобрив переход отца к коммунистам. Его жизнь спас отец, отправив на самолёте из «котла» на «большую землю» за несколько дней до пленения 6-й армии. (Это легенда. На самом деле капитан Эрнст Александер Паулюс с сентября 1942 года находился в Берлине, по причине тяжёлого ранения, после чего был комиссован. См. «Фельдмаршал Паулюс: от Гитлера к Сталину», Владимир Марковчин).

Цитаты

Примечания

Литература

• Полторак А. И. Нюрнбергский эпилог. - М .: Воениздат, 1969.
• Пикуль В. С. Площадь павших борцов. - М .: Голос, 1996. - 624 с.
• Митчем С.,

Фридрих Вильгельм Паулюс

Командующий 6-й немецкой армией фельдмаршал Фридрих Паулюс (слева)
плененный советскими войсками на пути в штаб 64-й армии. Сталинград. 31 января 1943 г.

Паулюс (Paulus) Фридрих (23. 9. 1890, Брейтенау, Гессен, -1. 2. 1957, Дрезден), ген.-фельдмаршал (1943) нем.-фаш. армии. Воен. службу начал в кайзеровском флоте в 1909; в армии с 1910. Окончил кадетский корпус (1911). Участник 1-й мировой войны. Затем служил в рейхсвере, гл. обр. на штабных должностях. С приходом к власти в Германии фашистов принял их идеи и продолжал службу в вермахте. В 1935-39 занимал пост нач-ка штаба танк, войск. С началом 2-й мировой войны в должности нач-ка штаба 4-й армии участвовал в агрессии против Польши, а во время действий против Франции в 1940 был нач-ком штаба 10-й армии (переим. затем в 6-ю). С сент. 1940 но янв. 1942 П.- первый обер-квартлрмейстер (нач-к операт. управления) генштаба сухонут. войск, один из главных участников разработки плана вероломного нападения Германии на Сов. Союз. С января 1942 командовал 6-й армией на сов.-герм, фронте, осуществлял общее руководство нем. группировкой войск, окружённой в ходе Сталингр. битвы. 31 янв. 1943 П. вместе со своей армией сдался в плен сов. войскам. Находясь в плену, П. в 1944 вступил в антифаш. Союз нем. офицеров, а затем вошёл в Нац. комитет «Свободная Германия». В 1946 П. выступал свидетелем обвинения на Нюрнбергском процессе над гл. нацистскими воен. преступниками. С 1953 жил в Дрездене (ГДР). Публично осуждал занадногерм. пр-во за проводившийся им курс на ремилитаризацию Германии и реваншизм.

Использованы материалы Советской военной энциклопедии в 8-ми томах, т. 6: Объекты военные – Радиокомпас. 672 с., 1978.

Другие биографические материалы:

На Нюрнбергском процессе выступал в качестве свидетеля (Энциклопедии Третьего рейха )

Был одним из ответственных составителей так называемого плана Барбаросса (Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 10. НАХИМСОН - ПЕРГАМ. 1967 ).

В студеном январе 1943 года 6-я армия вермахта, некогда бравшая Париж, а в 1941 году победно входившая в Киев, могла почувствовать себя Золушкой, не успевшей вернуться с бала до полуночи - от былого величия и блеска не осталось ничего, карета превратилась в тыкву, и никакая хрустальная туфелька уже не могла спасти положение.

Обреченные на гибель

Впрочем, в армии Паулюса уже практически не осталось людей, способных на красивые образные сравнения. После контрудара Красной армии в ноябре 1942 года гитлеровцы оказались изолированы в «котле». Попытка фельдмаршала Манштейна деблокировать армию Паулюса в ходе операции «Зимняя гроза» в декабре 1942 года потерпела неудачу.

«Воздушный мост», по которому велось снабжение 6-й армии, не обеспечивал и половины потребностей немецкой группировки в районе Сталинграда. Кроме того, под ударами советских войск, один за другим, терялись аэродромы, которые могли принимать транспортные самолеты.

К новогодним праздникам войска 2-й гвардейской и 51-й советских армий вышли на рубеж Тормосин, Жуковская, Коммисаровский, продвинувшись на 100–150 км, и завершили разгром 4-й румынской армии.

В итоге фронт отодвинулся от попавшей в окружение армии Паулюса почти на 200 километров.

Окруженные отдавали себе отчет, что это конец. Немецкая группировка насчитывала 250 тысяч солдат, 4130 орудий и миномётов, 300 танков, 100 самолётов, однако грозной силы она из себя уже не представляла.

Нормы выдачи продовольствия в 6-й армии постоянно сокращались. Согласно показаниям немецких военнопленных, в последний период существования Сталинградского котла нормы выдачи хлеба в разных подразделениях колебались от 25 до 100 граммов в день.

Голодные, обмороженные, больные люди находились в состоянии, близком к полному отчаянию.

Операция «Кольцо»

В конце декабря 1942 года советское командование завершило разработку операции «Кольцо» - плана окончательно разгрома армии Паулюса. Ликвидировать сталинградскую группировку было поручено Донскому фронту, который насчитывал 212 тысяч человек, 6860 орудий и миномётов, 257 танков и 300 самолётов.

План операции «Кольцо» предусматривал нанесение удара сначала с западного направления, а затем - с южного, в последующем рассечь оставшиеся войска надвое и уничтожить их по частям.

8 января 1943 года парламентер передал немцам предложение о капитуляции, подписанное генерал-полковником Рокоссовским и маршалом артиллерии Вороновым. Армии Паулюса предлагали «почетную сдачу, обеспечение нормального питания, оказание помощи раненым, сохранение оружия офицерскому составу, репатриацию после войны в Германию или любую другую страну».

Паулюс, зная, какой последует ответ, все же запросил Берлин. Гитлер, разумеется, потребовал до конца оборонять Сталинград.

10 января 1943 года операция «Кольцо» началась. Немецкие войска оказывали яростное сопротивление, но территория, контролируемая гитлеровцами, продолжала неуклонно сокращаться.

14 января 1943 года наступающие части захватили аэродром Питомник - основную посадочную площадку, которая еще принимала грузы для окруженных. Еще через неделю был захвачен Гумрак, последняя площадка, принимавшая транспортники.

«Где ваши полки, генерал?»

Теперь немецкая авиация пыталась помочь окруженным тем, что сбрасывала грузы на парашютах. Часть грузов попадала на советские позиции, и гитлеровцы готовы были идти в атаку от отчаяния, лишь для того, чтобы отбить немного еды.

Дисциплина в немецких частях более не существовала. Наплевав на приказы, солдаты Паулюса стали сдаваться в плен целыми подразделениями.

25 января 1943 года части 21-й армии вошли в Сталинград с запада. 26 января они соединились с войсками 62-й армии, многие месяцы державшей оборону в Сталинграле, в районе Мамаева кургана.

Армия Паулюса перестала существовать как единое целое, будучи расчленена на северную и южную группировки.

После этого сдача в плен приняла массовый характер.

Немецкий генерал Мориц фон Дреббер, сдаваясь в плен, услышал от советского офицера, принимавшего капитуляцию, вопрос: «Где ваши полки, генерал?»

Дреббер указал на стоящую рядом горстку больных и измученных немцев, и ответил: «Разве вам нужно объяснять, где мои полки?»

«Не имею желания стреляться ради этого богемскго ефрейтора»

Командование 6-й армии, оказавшееся в составе южной группировки, перебазировалось в подвал здания сталинградского универмага. Этот район обороняла 71-я пехотная дивизия генерала Росске.

В последних числах января советская разведка знала и о месте нахождения штаба Паулюса, и о его состоянии. Командующий был на грани нервного срыва, и к тому же измучен дизентерией. Управление войсками фактически перешло в руки начальника штаба генерала Артура Шмидта, чьими стараниями агония 6-й армии затягивалась.

По инициативе Шмидта 29 января в Берлин была послана радиограмма по случаю десятилетия прихода Гитлера к власти:

«6-я армия поздравляет своего фюрера со славной годовщиной! Флаг со свастикой по-прежнему реет над Сталинградом. Пусть наша борьба послужит назиданием настоящему и будущим поколениям. Даже в безвыходной ситуации солдат рейха не сдается! Хайль, мой фюрер! Паулюс».

На следующий день Паулюс был произведен в фельдмаршалы, а его войскам Гитлер предписывал «обороняться «до последнего солдата и последнего патрона».

Присвоение звание фельдмаршала оживило Паулюса, но совсем не так, как на это рассчитывал Гитлер. Командующий процедил: «Не имею ни малейшего желания стреляться ради этого богемного ефрейтора».

«Мы - представители Красной армии. Встать! Сдать оружие!»

К утру 31 января советские войска завладели центром Сталинграда, подойдя вплотную к зданию, в котором укрывался Паулюс.

Офицер штаба 38-й стрелковой бригады старший лейтенант Федор Ильченко через переводчика передал в рупор: «Предлагаем прекратить огонь! Предлагаем начать переговоры о капитуляции окруженной немецкой армии!»

Ильченко первым встретился с генералом Шмидтом, который заявил, что Паулюс будет вести переговоры только со старшими офицерами, равными ему по званию.

Миссию поручили начальнику штаба 64-й армии генералу Ивану Ласкину. Вот что он вспоминал о своем визите в подвал Паулюса: «Оказавшись в подвале, набитом гитлеровцами, мы совершенно не знали - в какую сторону нам идти. Двигались молча. Боялись, что услышав русскую речь, немцы с перепугу начнут палить.

Шли в темноте, держась за стену, надеясь, что в конце концов наткнемся на какую-нибудь дверь. Наконец ухватились за ручку и вошли в освещенную комнату. Сразу заметили на мундирах находившихся здесь военных генеральские и полковничьи погоны. Я подошел к столу в центре комнаты и громко через переводчика сказал всем присутствующим: „Мы - представители Красной армии.

Встать! Сдать оружие!. Одни встали, другие замешкались. Я еще раз резко повторил команду. Никто из них сопротивления не оказал. Один за другим немцы стали называть свои имена. В помещении находились начальник штаба генерал Шмидт, командующий южной группой войск генерал Росске и другие высшие военные чины…

Генерал Росске заявил, что командующий Паулюс передал ему полномочия по ведению переговоров. Я потребовал немедленной встречи с Паулюсом. «Это невозможно», - заявил Шмидт. - «Командующий возведен Гитлером в чин фельдмаршала, но в данное время армией не командует». К тому же он нездоров» .

Молнией мелькнула мысль: «Может быть, здесь идет какая-то игра, а Паулюса успели переправить в другое место?» Однако постепенно в ходе допроса немецких генералов выяснилось, что Паулюс находится поблизости, в подвале.

Я потребовал, чтобы начальник штаба Шмидт отправился к нему и передал наши условия капитуляции немецких войск. По моему приказу следом за Шмидтом последовал комбат Латышев с тем, чтобы установить наш пост у кабинета Паулюса. Никого туда не впускать и не выпускать. У двери встал рядовой Петр Алтухов».

Агония северной группировки

Особых препирательств со стороны немцев не было. Был согласован приказ Паулюса, предписывавший войскам сложить оружие. После этого вошли в кабинет самого Паулюса, который на ломаном русском произнес: «Фельдмаршал Паулюс сдается Красной армии в плен».

Около полудня Паулюса и Шмидта вывезли в штаб 64-й армии. Сдавшийся в плен фельдмаршал, однако, отказывался отдать приказ северной группировке также сложить оружие, объясняя это тем, что не имеет возможности как-то влиять на изолированные от него части.

Агония северной группировки, костяк которой составлял 11-й корпус генерала Штрекера, продлилась еще два дня.

Советская артиллерия и танки сносили последние укрепленные точки гитлеровцев. В четыре утра 2 февраля генерал фон Ленски, командовавший дивизией, сообщил Штрекеру, что он начал переговоры о сдаче в плен, не дожидаясь его одобрения.

В иной ситуации, командир корпуса, возможно, объявил бы подчиненного мятежником, но тут он просто махнул рукой. Вопрос окончательного разгрома остатков группировки был делом нескольких часов, и Штрекер решил не продолжать сопротивления.

Гитлер в бешенстве

Сталинградская битва завершилась. Вплоть до 22 февраля советские войска продолжали «зачистку» сталинградских руин и принимали в плен гитлеровских солдата и офицеров.

Всего в период с 10 января по 22 февраля 1943 года в городской черте Сталинграда были взяты в плен 91 545 человек. Все, кто не вошел в это число, и не успел эвакуироваться до прекращения работы «воздушного моста», были уничтожены или умерли сами - от ран, голода и болезней.

3 февраля 1943 года берлинское радио передало официальное сообщение: «Сражение за Сталинград закончилось. Верная своему долгу сражаться до последнего вздоха, 6-я армия под образцовым руководством фельдмаршала Паулюса была побеждена в неблагоприятно сложившихся условиях превосходящими силами противника».

Гитлер был вне себя от ярости из-за поступка Паулюса: «Самым неприятным для меня лично является то, что я произвел его в фельдмаршалы. Я полагал, что он получил полное удовлетворение… И такой человек в последнюю минуту осквернил героические дела стольких людей! Он мог бы освободить себя от всех душевных страданий и уйти в вечность, став национальным героем, но он предпочитает отправиться в Москву».

Время расплаты

В первый и последний раз в Третьем Рейхе был объявлен траур. Сделано это было для того, чтобы придать величественности предполагаемому «подвигу» 6-й армии, но вызвало совершенно обратный эффект. Рядовые немцы осознали, что элита немецкого вермахта, непобедимость которой прославляли нацистские вожди, полностью уничтожена на берегах Волги.

Германия стала понимать: наступает время платить по счетам, и эта расплата за все содеянное будет по-настоящему страшной.

После плена

Как потом вспоминали пленные немецкие генералы, они были уверены, что их расстреляют. Если не сегодня, то завтра. Но советское командование проявило гуманизм, которого те не ожидали.

Фридрих Вильгельм Эрнст Паулюс был личным пленником Сталина. В конце войны вступил в антифашистскую организацию Союз немецких офицеров. Был ключевым свидетелем на Нюрнбергском процессе. Ему разрешили даже вернуться в Германию, но восточную.

Фельдмаршал поселился в дрезденском пригороде Оберлошвиц. Ему предоставили виллу, обслугу и охрану, автомобиль. Паулюсу даже разрешили ношение оружия. Согласно архивам спецслужб ГДР, Фридрих Паулюс вёл замкнутый образ жизни. Его любимым развлечением было разбирать и чистить служебный пистолет.

На месте фельдмаршалу не сиделось: он работал начальником Военно-исторического центра Дрездена, а также читал лекции в Выс­шей школе народной полиции ГДР.

Отрабатывая благостное к себе отношение, в интервью он критиковал Западную Германию, хвалил социалистический строй и любил повторять, что «Россию не победить никому».

С ноября 1956 года Паулюс не выходил из дома, врачи ему поставили диагноз «склероз голов­ного мозга», у фельдмаршала парализовало левую половину тела. 1 февраля 1957 года он скончался.