Какой полис описывает плутарх. Смотреть что такое "Плутарх" в других словарях. Бюст Плутарха в его родном городе, Херонее

В молодости в Афинах Плутарх изучал философию (главным образом у платоника Аммония), математику , риторику . В дальнейшем значительное влияние на философские взгляды Плутарха оказали перипатетики и стоики . Сам он считал себя платоником, но на самом деле был скорее эклектиком , причём в философии его интересовало главным образом её практическое приложение. Ещё в молодости Плутарх вместе с братом Ламприем и учителем Аммонием посетил Дельфы , где ещё сохранялся пришедший в упадок культ Аполлона . Это путешествие оказало серьёзное влияние на жизнь и литературную деятельность Плутарха.

Вскоре после возвращения из Афин в Херонею Плутарх получил от городской общины поручение к римскому проконсулу провинции Ахайя и успешно выполнил его. В дальнейшем он верно служил своему городу, занимая общественные должности. Обучая собственных сыновей, Плутарх собирал в своём доме молодёжь и создал своего рода частную академию, в которой играл роль наставника и лектора. Плутарх был хорошо известен современникам и как общественный деятель, и как философ. Он многократно бывал в Риме и других местах Италии , имел учеников, занятия с которыми вёл на греческом языке (латынь он начал изучать лишь «на склоне лет»). В Риме Плутарх встретился с неопифагорейцами , а также завязал дружбу со многими выдающимися людьми. Среди них были Арулен Рустик, Луций Местрий Флор (соратник императора Веспасиана), Квинт Сосий Сенецион (личный друг императора Траяна). Римские друзья оказали Плутарху ценнейшие услуги. Став чисто формально членом рода Местриев (в соответствии с римской юридической практикой), Плутарх получил римское гражданство и новое имя - Местрий Плутарх. Благодаря Сенекиону он стал самым влиятельным человеком своей провинции: император Траян запретил наместнику Ахайи проводить какие-либо мероприятия без предварительного согласования с Плутархом. Впоследствии это распоряжение Траяна было подтверждено его преемником Адрианом .

На пятидесятом году жизни Плутарх стал жрецом Храма Аполлона в Дельфах. Пытаясь вернуть святилищу и оракулу былое значение, он заслужил глубокое уважение амфиктионов , которые воздвигли ему статую.

Сочинения

Плутарх не был оригинальным писателем. В основном он собирал и обрабатывал то, что другие написали до него. Однако, традиция Плутарха повлияла в течение многих веков на европейскую мысль и литературу.

К «Этике» относятся примерно 80 сочинений. Самыми ранними из них являются те, которые носят риторический характер, как например похвалы Афинам , рассуждения о Фортуне (греч. Тихе) и её роли в жизни Александра Македонского или в истории Рима . Большую группу составляют также популярно-философские трактаты; из них, возможно, самым характерным для Плутарха является небольшое сочинение «О состоянии духа». Не вдаваясь глубоко в теоретические рассуждения, Плутарх часто приводит множество ценных сведений по истории философии. Таковы сочинения «Платоновские вопросы» и «О сотворении души в „Тимее“», а также полемические произведения, направленные против эпикурейцев и стоиков.

В воспитательных целях задуманы другие сочинения, содержащие советы, как надо поступать, чтобы быть счастливым и преодолеть недостатки (например, «О чрезмерном любопытстве», «О болтливости», «Об излишней робости»). По этим же причинам Плутарх занимался вопросами любви и брака. К сочинениям на темы семейной жизни относится и консоляция (то есть утешительное сочинение после тяжкой утраты), обращенная к жене Плутарха Тимоксене, потерявшей единственную дочь. Во многих сочинениях находят отражение педагогические интересы Плутарха («Как нужно молодому человеку слушать поэтов», «Как пользоваться лекциями» и т. д.). Тематически приближаются к ним политические сочинения Плутарха, особенно те из них, что содержат рекомендации для правителей и государственных деятелей.

Наряду с наиболее популярными работами в диалогической форме, в Этику входили и другие - приближенные по своему характеру к научному докладу. Так, например, сочинение «О лике на лунном диске» представляет различные теории относительно этого небесного тела; в конце Плутарх обращается к теории, принятой в Академии Платона (Ксенократ из Халкидона), усматривая в Луне родину демонов.

Плутарх писал и о человеческой душе, интересовался психологией, психологией животных («О сообразительности животных», «О мясоедении»).

Вопросам религии Плутарх посвятил многочисленные произведения, среди них так называемые «пифийские » диалоги, касающиеся оракула Аполлона в Дельфах . Наиболее интересным в этой группе представляется произведение «Об Исиде и Осирисе», в котором Плутарх, сам посвященный в мистерии Диониса , изложил самые разнообразные синкретические и аллегорические интерпретации мистерий Осириса и древнеегипетской мифологии .

Об интересе Плутарха к древностям свидетельствуют два сочинения: «Греческие вопросы» (Aitia Hellenika; лат. Quaestiones Graecae) и «Римские вопросы» (Aitia Romaika; лат. Quaestiones Romanae), в которых раскрывается значение и происхождение различных обычаев греко-римского мира (много места отведено вопросам культа). Пристрастие Плутарха к анекдотам, проявившееся и в его биографиях, отражено в сборнике лакедемонских присловий (другой сборник известных изречений, «Апофегмы царей и полководцев», скорее всего не является подлинным). Самые разные темы раскрывают в форме диалога такие произведения как «Пир семи мудрецов» или «Застольные беседы» (в 9 книгах).

В «Этику» Плутарха включены и неаутентичные произведения (неизвестных авторов, приписанные Плутарху ещё в древности и получившие под его именем широкую известность). К важнейшим из них принадлежат трактаты «О музыке» (один из главных источников наших знаний об античной музыке вообще) и «О воспитании детей» (произведение, переведенное ещё в эпоху Возрождения на многие языки и до начала XIX в. считавшееся аутентичным).

Ряд трудов, ранее приписывавшихся Плутарху, написан неизвестными авторами, в отношении которых учёные ныне употребляют (условное) имя Псевдо-Плутарх . Среди таковых - живший предположительно во II веке н. э. неизвестный автор сочинений «Малые сравнительные жизнеописания» (другое название - «Собрание параллельных греческих и римских историй», сокращенно МСЖ) и «О реках», содержащих множество сведений по античной мифологии и истории, которые, как общепризнанно в науке, полностью им выдуманы. Помимо этих двух, под именем Плутарха сохранилось множество других ему не принадлежащих сочинений, например, трактат «О музыке».

Сравнительные жизнеописания

Своей литературной славой Плутарх обязан не эклектическим философским рассуждениям, и не сочинениям по вопросам этики, а жизнеописаниям (которые, впрочем, имеют к этике самое прямое отношение). Свои цели Плутарх очерчивает во вступлении к жизнеописанию Эмилия Павла (Aemilius Paulus): общение с великими людьми древности несёт в себе воспитательные функции, а если не все герои жизнеописаний привлекательны, то отрицательный пример тоже имеет ценность, он может воздействовать устрашающе и обратить на путь праведной жизни. В своих биографиях Плутарх следует учению перипатетиков , которые в области этики решающее значение приписывали действиям человека, утверждая, что каждое действие порождает добродетель. Плутарх следует схеме перипатетических биографий, описывая поочередно рождение, юность, характер, деятельность, смерть героя. Нигде Плутарх не является историком, критически исследующим факты. Доступный ему огромный исторический материал используется очень свободно («пишем биографию, а не историю»). Прежде всего Плутарху нужен психологический портрет человека; чтобы зримо его представить, он охотно привлекает сведения из частной жизни изображаемых лиц, анекдоты и остроумные изречения. В текст включены многочисленные моральные рассуждения, разнообразные цитаты поэтов. Так родились красочные, эмоциональные повествования, успех которым обеспечили авторский талант рассказчика, его тяга ко всему человеческому и возвышающий душу нравственный оптимизм. Биографии Плутарха имеют для нас и чисто историческую ценность, ибо он располагал множеством ценнейших источников, которые впоследствии были утрачены.

Писать биографии Плутарх начал ещё в юности. Вначале он обратил своё внимание на знаменитых людей Беотии : Гесиода , Пиндара , Эпаминонда . Впоследствии он стал писать и о представителях других областей Греции: спартанском царе Леониде , Аристомене , Арате Сикионском . Есть даже биография персидского царя Артаксеркса II . Во время пребывания в Риме Плутарх писал биографии римских императоров, предназначенные для греков. И лишь в поздний период он написал своё важнейшее произведение «Сравнительные жизнеописания» (др.-греч. Βίοι Παράλληλοι ; лат. Vitae parallelae ). Это были биографии выдающихся исторических лиц Греции и Рима, сопоставленные попарно. В настоящее время известны 22 пары и четыре единичных жизнеописания более раннего периода (Арата Сикионского , Артаксеркса II , Гальбы и Отона). Среди пар некоторые составлены удачно: мифические основатели Афин и Рима - Тесей и Ромул ; первые законодатели - Ликург Спартанский и Нума Помпилий ; величайшие полководцы - Александр Великий и Гай Юлий Цезарь ; величайшие ораторы - Цицерон и Демосфен . Другие сопоставлены более произвольно: «дети счастья» - Тимолеонт и Эмилий Павел , или пара, иллюстрирующая превратности человеческих судеб - Алкивиад и Кориолан . После каждой пары Плутарх предполагал, видимо, дать сравнительную характеристику (synkrisis), краткое указание общих черт и главных различий героев. Однако у нескольких пар (в частности, у Александра и Цезаря) сопоставление отсутствует, то есть не сохранилось (или, что менее вероятно, не было написано). В тексте жизнеописаний встречаются перекрёстные ссылки, из которых мы узнаём, что первоначально их было больше, чем в дошедшем до нас корпусе текстов. Утрачены жизнеописания Леонида , Эпаминонда , Сципиона Африканского).

Недостаток исторической критики и глубины политической мысли не мешали, и до сих пор не мешают биографиям Плутарха находить многочисленных читателей, интересующихся их разнообразным и поучительным содержанием и высоко ценящих тёплое гуманное чувство автора.

Другие произведения

В стандартное издание входит 78 трактатов, некоторые из которых (как считает современная наука) Плутарху не принадлежат.

Переводы Плутарха

Издания этических сочинений см. в статье Моралии (Плутарх)

Из переводчиков Плутарха на новые европейские языки особой славой пользовался французский автор Амио .

Русские переводы

На русский язык Плутарха стали переводить ещё с XVIII века: См. переводы Степана Писарева , «Наставления Плутарха о детоводстве» (СПб., 1771) и «Слово о непреступающем любопытстве» (СПб., 1786); Ив. Алексеева, «Нравственные и философические сочинения Плутарха» (СПб., 1789); E. Сферина, «О суеверии» (СПб., 1807); С. Дистуниса и др. «Плутарховы сравнительные жизнеописания» (СПб., 1810, 1814-16, 1817-21); «Жизнеописания Плутарха» под ред. В. Герье (М., 1862); биографии Плутарха в дешёвом издании А. Суворина (пер. В. Алексеева, т. I-VII) и под заглавием «Жизнь и дела знаменитых людей древности» (М., 1889, I-II); «Беседа о лице, видимом на диске луны» («Филол. обозрение» т. VI, кн. 2).

переизд.: Сравнительные жизнеописания. / Пер. В. А. Алексеева. М.: Альфа-кн. 2008. 1263 стр.

Лучшее русское издание «Сравнительных жизнеописаний», где большая часть перевода выполнена С. П. Маркишем :

Плутарх . Сравнительные жизнеописания. В 2 т. / Изд. подг. С. С. Аверинцев, М. Л. Гаспаров, С. П. Маркиш. Отв. ред. С. С. Аверинцев. (Серия «Литературные памятники»). 1-е изд. В 3 т. - М.-Л.: Издательство АН СССР, 1961-1964. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Наука, 1994. - Т. 1. 704 с. - Т. 2. 672 с.
Плутарх / Пер. Г. А. Иванова. По материалам сборника «Философия природы в античности и в средние века». М.: Прогресс-Традиция, 2000.

Исследования

О сравнительных достоинствах рукописей Плутарха см. критические аппараты к изданиям Reiske (Лпц., 1774-82), Sintenis («Vitae», 2 изд., Лпц., 1858-64); Wyttenbach («Moralia», Лпц., 1796-1834), Bernardakes («Moralia», Лпц. 1888-95), также Treu, «Zur Gesch. d. Überlieferung von Plut. Moralia» (Бресл., 1877-84). Словарь плутарховского языка - при назв. издании Wyttenbach’a. О жизни Плутарха скудные сведения даёт Свида.

Из других соч. ср. Wesiermann, «De Plut. vita et scriptis» (Лпц., 1855); Volkmann «Leben, Schriften und Philosophie des Plutarch» (Б., 1869); Muhl, «Plutarchische Studien» (Аугсбург, 1885) и др.

Елпидинский Я. С. Религиозно-нравственное мировоззрение Плутарха Херонейского. - СПб., 1893. 462 стр.
Аверинцев С. С. Плутарх и античная биография: К вопросу о месте классика жанра в истории жанра. - М., 1973.
- переизд. в кн.: Аверинцев С. С. Образ античности. Сб. - СПб.: Азбука-классика. 2004. 480 стр. 3000 экз.

Память

Напишите отзыв о статье "Плутарх"

Ссылки

на древнегреческом
в библиотеке Максима Мошкова
на ancientrome.ru
о «Сравнительных жизнеописаниях»

Сочинения Плутарха

Сочинения

Сравнительные жизнеописания

1 Непарные жизнеописания 2 Несохранившиеся жизнеописания

Отрывок, характеризующий Плутарх

– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.

Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?

древнегреческий историк, писатель, биограф и моралист, автор более 250 произведений, большая часть которых утрачена, главное произведение - "Сравнительные жизнеописания"

Древнегреческий философ Плутарх, биография Плутарха, сочинения Плутарха, цитаты и афоризмы Плутарха, семья Плутарха, образование Плутарха, путешествия Плутарха, общественная деятельность Плутарха, писательская деятельность Плутарха, Плутарх и античная литература, самые знаменитые произведения Плутарха, сравнительные жизнеописания Плутарха, моралии Плутарха, произведения Плутарха, книги Плутарха, Аристотель и Плутарх

Развернуть содержание

Свернуть содержание

Плутарх - это, определение

Плутарх - это древнегреческий писатель, моралист, философ. До наших дней сохранилось не более трети произведений, большая часть которых объединена под общим названием «Моралий». К другой группе относятся «Сравнительные жизнеописания», включающие в себя 23 биографий знаменитых Древней и Рима, подобранных по сходству их исторической миссии и близости характера.

Плутарх - это один из самых знаменитых античных философов Греции, выдающийся биограф - автор жизнеописаний наиболее известных людей своего времени и древнего мира, историк, общественный деятель, моралист, политик, эссеист, известный писатель, автор более 200 произведений, в том числе «Сравнительных жизнеописаний», трактатов «Наставления о государственных делах», «О сребролюбии», «О любопытстве», автор мудрых изречений. Труды Плутарха по большей части не сохранились.

Плутарх - это автор «Сравнительных жизнеописаний» - это биографии великих деятелей греко-римского мира, объединенные в . Они имеют огромное значение для познания античной истории Греции и Рима, т. к. многие произведения писателей, из которых он почерпнул сведения, не дошли до нас.

Плутарх - это выдающийся древнегреческий мыслитель, трактаты которого освещают морально-этические вопросы - «Наставления о государственных делах», «О подавлении гнева», «О сребролюбии», «О любопытстве» и другие, а также некоторые из «Сравнительных жизнеописаний»: «Агесилай и Помпей», «Александр и Цезарь», «Демосфен и Цицерон».

Плутарх - это знаменитый античный философ, историк и политик из Херонеи, чьи сочинения составляют трактаты, в которых находит свое развитие традиция платонизма и полемические сочинения, направленные на опровержения положений философии стоиков.

Плутарх - это общественный деятель, писатель, историк и - одна из наиболее известных и популярных фигур античного мира.

Плутарх - это античный философ, который родился в 40-е годы 1 века в Беотии, в небольшом городке Херонея, где в 338 году до н. э. происходила битва между отрядами Филиппа Македонского и греческими войсками.

Плутарх - это древнегреческий писатель и историк. Главное сочинение - "Сравнительные жизнеописания" выдающихся греков и римлян (50 биографий). Остальные дошедшие до нас многочисленные сочинения объединяются под условным названием "Моралии".

Плутарх - это древнегреческий историк, писатель, автор историко-биографических и морально-философских сочинений.

Плутарх - это автор 250 сочинений, но сохранилось менее половины его трудов, около трети произведений. Большая часть сохраненных сочинений разделена на 2 группы: "Моралий" и вторая группа произведений, которые создал Плутарх - "Сравнительные жизнеописания".

Биография Плутарха

ок. 46-ок. 127 н.э. Дата рождения Плутарха

Точные даты неизвестны. Ориентировочно ок. 46 - ок. 127 н.э. Родился в 40-е годы 1 века в Беотии, в небольшом городке Херонея, где в 338 году до н. э. происходила битва между отрядами Филиппа Македонского и греческими войсками. Во времена Плутарха его родина была частью римской провинции Ахайя.

Известное о Плутархе

Образование Плутарха

Плутарх учился в Афинах, был жрецом Аполлона Пифийского в Дельфах, путешествовал в Египет, жил в Риме. Получил традиционное грамматическое и риторическое образование, которое он продолжил в Афинах, став слушателем в школе философа Аммония.

Кроме Аммония, у Плутарха были и другие учителя. Образование свое он дополнял чтением книг. Благодаря своей необыкновенно хорошей памяти он приобрел этим способом громадную ученость. Плутарх внимательно прочел сочинения греческих поэтов, ораторов, историков и философов и таким образом изучил историю и отечественную литературу. Он знал также изящные искусства и теорию музыки, естественные науки и медицину.

Путешествия Плутарха

Известно о многих путешествиях Плутарха. Он побывал в Александрии, центре тогдашней образованности, получал образование и в Афинах, бывал в Спарте, где изучал документальные источники по истории этой страны, посетил Платеи и Фермопилы, где и течение нескольких столетий праздновалась победа греков над персами, и Сарды, славившиеся богатой архитектурой храмов.

Был в Элевсине, знаменитом афинском пригороде, где совершались популярные во всем греческом мире мистерии. Побывал в Коринфе у Фермопил, в Риме и других исторических местах Италии. При посещении Александрии он знакомился с географией, обычаями и мифологией Египта. Путешествуя по Малой , беседовал со старожилами, знакомился с бытом, традициями народов, их преданиями о далеком прошлом.

Эти путешествия для творчества Плутарха как историка имели особое значение. Он увидел своими глазами знаменитые места, связанные с крупнейшими историческими событиями и людьми, жизнеописания которых он оставил потомкам. Высокая образованность, широта знаний помогали ему завоевывать уважение, находить поклонников и покровителей.

Изречения и высказывания Плутарха

О ценностях

Знатное происхождение есть благо, но это - благо предков.

Богатство почетно, но это - дело счастья.

Слава желательна, но непостоянна.

Красота прекрасна, но преходяща.

Здоровье ценно, но легкоразрушимо.

Сила завидна, но она разрушается старостью и болезнями.

Образование - единственное, что божественно и бессмертно в нас; и две вещи лучшие в человеческой природе: разум и речь.

Из самых диких жеребят выходят наилучшие лошади, только бы их как следует воспитать и выездить.

Когда ты бранишь других, чтобы ты сам был далек от того, за что другим выговариваешь.

О самовоспитании

Бог - это надежда для храброго, а не оправдание для трусливого.

Всякое заблуждение пагубно, но там, где к нему примешивается страсть, оно пагубно вдвойне.

Злорадство - наслаждение чужим горем.

Желание мешает нам пользоваться тем, что мы имеем.

Животное от животного не отличается так сильно, как человек от человека.

Когда Солона спросили, какое государство самое благоустроенное, он ответил: «То, в котором не обиженные преследуют судом и наказывают обидчиков не менее, чем обиженные».

О людях

Из золотой чаши пить отраву и от друга коварного совет принять - одно и то же.

Истина дела, раз оно правильно изложено, несокрушима.

Как вороны налетают, чтобы, обсев, выклевать очи мертвых, так и льстец богатство неразумных растаскивает.

Клеветы и злоречия надо остерегаться, как ядовитого червя на розе, - они скрыты тонкими и лощеными оборотами.

Есть различия в замечаниях, касающихся телесных недостатков.

Горбоносый или курносый только усмехнется, если подшутить над его носом...

А вот намек на дурной запах из носа или рта крайне тягостен.

Лысые снисходительно относятся к подшучиванию над их недостатком, а имеющие глазное увечье - неприязненно...

И вообще различно отношение людей к своим внешним недостаткам: одного тяготит одно, другого другое...

Поэтому кто хочет, чтобы его поведение в обществе было приятно окружающим, должен учитывать их характер и нравы в своих шутках.

Надо учитывать и состав присутствующих: то, что вызовет у вышучиваемого смех в обществе друзей и сверстников, будет неприятно услышать в присутствии жены, или отца, или учителя...

Лесть подобна тонкому щиту, краской расцвеченному: смотреть на него приятно, нужды же в нем нет никакой.

Ловля с помощью отравы позволяет легко и быстро добыть рыбу, но портит ее, делая несъедобной; так и жены, которые ворожбою или приворотными зельями стараются удержать при себе мужей, чувственными наслаждениями пленяют их, но живут потом с умалишенными и безумными.

Почести меняют нравы, но редко в лучшую сторону.

Предатели предают прежде всего себя самих.

Речь политического деятеля не должна быть ни юношески пылкой, ни театральной, как речи парадных ораторов, плетущих гирлянды из изящных и увесистых слов...

Смелость - начало победы.

Совершать дурные поступки - низко, делать добро, когда это не сопряжено с опасностью, - вещь обычная. Хороший человек - тот, кто делает большие и благородные дела, даже если он при этом рискует всем.

Те, что жадны на похвалу, бедны заслугами.

У наказываемого не остается повода упорствовать против исправления, если он сознает, что наказан не в порыве гнева, а на основании беспристрастного изобличения.

Характер есть не что иное, как долговременный навык.

Человек здравомыслящий должен остерегаться вражды и озлобления.

Немного пороков достаточно, чтобы омрачить многие добродетели.

Непрестанно учась, к старости я прихожу.

Ни одно произнесенное слово не принесло столько пользы, сколько множество не сказанных.

Никакое тело не может быть столь крепким, чтобы вино не могло повредить его.

Мне не нужно друга, который, во всем со мной соглашаясь, меняет со мною взгляды, кивая головой, ибо тень то же делает лучше.

Мужество и стойкость потребны людям не только против оружия врагов, но и равным образом против всяких ударов.

Победившие спят слаще побежденных.

О жизни

Кто рассчитывает обеспечить себе здоровье, пребывая в лени, тот поступает так же глупо, как и человек, думающий молчанием усовершенствовать свой голос.

Малые погрешности кажутся большими, если обнаруживаются в поведении тех, кому доверена власть.

Медицина заставляет нас умирать продолжительнее и мучительнее.

Надежда есть и у тех, у кого больше ничего нет.

Нас делает счастливыми именно излишнее, а не то что всем необходимо.

Научись слушать, и ты сможешь извлечь пользу даже из тех, кто говорит плохо.

Не должно никогда ничего уничтожать, не будучи уверенным в возможности заменить уничтожаемое столь же выгодно.

Потребность любить создает привязанности вымышленные.

Почему на Кноссе обычай, чтобы должник выкрадывал свой у ? Может быть, так делали для того, чтобы можно было обвинить в грабеже и тем строже наказать неоплатного должника?

Сострадание - есть горе о чужом несчастье, зависть - есть горе о чужом счастье.

Учёность - единственное, что в нас божественно и бессмертно; величайшие преимущества, которыми одарена человеческая природа, это разум и речь.

У эллинов говорят умные, а дела делают дураки.

Ученик - это не сосуд, который надо наполнить, а факел, который надо зажечь.

Ученики - будут строить "завтра"

Человек может быть только тем, кто он есть.

Хотя мальчишки побивают лягушек камнями ради забавы, но лягушки умирают по-настоящему.

Я удивляюсь тому, кто допустил на своем столе искаженные формы мёртвых тел и потребовал для своего ежедневного питания то, что ещё так недавно представляло собою существа, одаренные движением, пониманием и голосом.

Знатное происхождение есть благо, но это - благо предков. Богатство почетно, но это - дело счастья. … Сила завидна, но она разрушается старостью и болезнями. Образование - единственное, что божественно и бессмертно в нас.

Беседа должна быть столь же общим достоянием пирующих, как и вино.

Болтун хочет заставить себя любить - и вызывает ненависть, хочет оказать услугу - и становится навязчивым, хочет вызвать удивление - и делается смешным; он оскорбляет своих друзей, служит своим врагам.

Высшая мудрость - философствуя, не оказаться философствующим и шуткой достигать серьезной цели.

Говорят, что природа для того каждому дала два уха и один язык, чтобы говорить меньше, чем слушать.

Два основных достояния человеческой природы - это ум и рассуждения.

Злоречивый язык выдает безрассудного.

Когда из мира уходит солнце, все омрачается; так же и беседа, лишенная дерзости, вся не на пользу.

Если похвально благотворить друзьям, то нет постыдного в том, чтобы принимать помощь от друзей.

Есть три способа отвечать на вопросы: сказать необходимое, отвечать с приветливостью и наговорить лишнего.

Мы часто задаем вопрос не в ответе нуждаясь, а стремясь услышать голос и снискать расположение другого человека, желая втянуть его в беседу...

Опережать с ответами других, стремясь захватить чужой слух и занять чужие мысли, - все равно что лезть целоваться к человеку, жаждущему поцелуя другого, или устремленный на другого взор стараться привлечь к себе.

Сила речи состоит в умении выразить многое в немногих словах.

Подчас не без пользы бывает заткнуть обидчику рот остроумной отповедью: такая отповедь должна быть краткой и не обнаруживать ни раздражения, ни ярости, но пусть она умеет со спокойной улыбкой немного укусить, возвращая удар; как стрелы отлетают от твердого предмета обратно к тому, кто их послал, так и оскорбление словно бы летит от умного и владеющего собой оратора назад и попадет в оскорбителя.

О семье

Поначалу особенно следует молодоженам остерегаться разногласий и стычек, глядя на то, как недавно склеенные горшки легко рассыпаются от малейшего толчка; зато со временем, когда места скреплений станут прочными, ни огонь, ни их не берут.

Порядочная женщина даже разговоры не должна выставлять напоказ, и подавать голос при посторонних должно быть ей так же стыдно, как раздеваться при них, ибо голос выдает и нрав говорящей, и свойства ее души, и настроение.

Справедливый муж повелевает женою не как хозяин собственностью, но как душа телом: считаясь с ее чувствами и неизменно благожелательно.

Супружеский союз, если он основан на взаимной любви, образует единое сросшееся целое; если он заключен ради приданого или продолжения рода, то состоит из сопряженных частей; если же только затем, чтобы вместе спать, то состоит из частей обособленных, и такой брак правильно считать не совместной жизнью, а проживанием под одной крышей.

Всякое дело у разумных супругов решается с обоюдного согласия, но так, чтобы главенство мужа было очевидным и последнее слово оставалось за ним.

Жена невыносима такая, что хмурится, когда муж не прочь с ней поиграть и полюбезничать, а когда он занят серьезным делом, резвится и хохочет: первое означает, что муж ей противен, второе - что она к нему равнодушна.

Жениться следует не глазами и не пальцами, как это делают некоторые, подсчитывая, сколько за невестой приданого, вместо того чтобы выяснить, какова она будет в совместной жизни.

Жены, которые предпочитают помыкать глупым мужем, нежели слушаться умного, напоминают таких, кто в пути предпочитает вести за собою слепца, чем идти за человеком зрячим и знающим дорогу.

Заводить собственных друзей жена не должна; хватит с нее и друзей мужа.

Целомудренная супруга должна показываться на людях не иначе как с мужем, а когда он в отъезде, оставаться невидимой, сидя дома.

Украшает женщину то, что делает ее более красивой, но делают ее таковою не золото , изумруды и пурпур, а скромность, благопристойность и стыдливость.

Умная жена, пока разгневанный муж кричит и бранится, хранит молчание, и лишь когда он умолкает, заводит с ним разговор, чтобы смягчить его и успокоить.

Не прав был Геродот, сказав, что вместе с одеждой женщина совлекает с себя стыд; напротив, женщина целомудренная, снимая одежду, облекается в стыд, и чем больше стыдливости между супругами, тем большую любовь это означает.

Суровость делает отталкивающим целомудрие жены, равно как и неопрятность - ее простоту.

Разговаривать жена должна только с мужем, а с другими людьми - через мужа, и пусть этим не огорчается.

Сластолюбивый муж делает жену распутной и похотливой; супруга порядочного и добродетельного человека становится скромной и целомудренной.

Избегать столкновений мужу с женой и жене с мужем следует везде и всегда, но больше всего на супружеском ложе...

Ссорам, перебранкам и взаимному оскорблению, если они начались на ложе, нелегко положить конец в другое время и в другом месте.

Злобе и вспыльчивости не место в супружеской жизни.

Замужней женщине к лицу строгость, но пусть эта резкость будет полезной и сладкой, как у вина, а не горькой, как у алоэ, и неприятной, словно лекарство.

Не на приданое, не на знатность, не на красоту свою следует полагаться жене, а на то, чем по-настоящему можно привязать к себе мужа: на любезность, добронравие и уступчивость, - и качества эти проявлять каждодневно не через силу, как бы нехотя, но с готовностью, радостно и охотно.

Кто держится с женой слишком сурово, не удостаивая шуток и смеха, тот принуждает ее искать удовольствий на стороне..

Любовь всегда многообразна как во многих отношениях, так и в том, что затрагивающие ее шутки одних тяготят и вызывают у них негодование, а другим приятны. Тут надо сообразовываться с обстоятельствами момента. Подобно тому как дуновение может погасить возникающий огонь вследствие его слабости, а когда он разгорится, придает ему питание и силу, так и любовь, пока она еще тайно возрастает, возмущается и негодует против раскрытия, а разгоревшаяся ярким пламенем находит в подшучиваниях пищу и отвечает на них с улыбкой.

Подобно огню, который в тростнике, соломе или заячьем волосе легко вспыхивает, но быстро угасает, если не найдет себе другой пищи, любовь ярко воспламеняется цветущей молодостью и телесной привлекательностью, но скоро угаснет, если ее не будут питать духовные достоинства и добрый нрав юных супругов.

Семья Плутарха

Биография Плутарха весьма скудна и может быть изучаемая преимущественно на основании сочинений самого же Плутарха, в которых он нередко делится с читателем воспоминаниями из своей жизни.

Плутарх был сыном Аристобула, который сам был биографом и философом. Отец Плутарха был несомненно зажиточный человек, но он не был аристократом. Не будучи аристократом, Плутарх не возводил свой род к слишком большой старине и не приводил никаких знаменитых героев из своих предков.

Известно только, что его прадед был свидетелем жестокостей солдат Антония в борьбе этого вождя с Октавианом. Но в какой должности был этот прадед – неизвестно. По-видимому, весь род Плутарха всегда принадлежал к классу образованных людей, любителей литературы, мифологии и разного рода преданий и легенд как вообще из истории Греции и Рима, так, в частности, из истории родного города Плутарха – Херонеи.

Этот городок, Херонея, всегда был довольно захолустным и малопопулярным местом. Но была одна историческая дата, благодаря которой этот городок прославился навсегда. Дело в том, что в 338 г. до н.э. при Херонее произошло то знаменитое сражение греков с македонянами, в результате которого греки потерпели окончательное поражение, и Греция навсегда осталась в подчинения македонским и последовавшим за ними властителям. В честь павших воинов греки установили на месте сражения пятиметровую статую льва из мрамора.

Греческая область Беотия, где находилась Херонея, никогда не славилась своей культурой или высокими нравами. Населявшие ее эолийцы всегда отличались большой свободой в нравственном отношении, склонностью к несдержанной и чувственной жизни, а также грубостью и жестокостью. Надо полагать, что культурная обстановка детства Плутарха и строгость нравов в его семье была причиной того, что Плутарх оказался человеком довольно далеким от этих отрицательных сторон окружавшей его общественности и даже прямым моралистом, который активно боролся с такими чертами.

Обеспеченность и образованность семьи дали Плутарху возможность рано приступить к школьным занятиям и ещё в юном возрасте стать высокообразованным человеком. Он получил традиционное грамматическое и риторическое образование, которое он продолжил в Афинах, став слушателем в школе философа Аммония.

Плутарх основательно изучал математику, философию, изящные искусства, риторику, теорию музыки, естественные науки и медицину. Он был любимым учеником Аммония, влияние которого сказалось на выборе Плутархом философского направления.Вернувшись в родной город,Плутарх с юношеских лет принимал участие в его , занимая различные магистратуры, в том числе видную должность архонта-эпонима.

Плутарха неоднократно направляли с политическими поручениями в Рим, где он завязал дружеские отношения со многими государственными деятелями. Близость к влиятельным кругам империи и растущая литературная известность принесли Плутарху новые почетные должности: при Траяне он стал проконсулом, при Адриане - прокуратором провинции Ахайя. Родной город Плутарха - Херонея, в греческой области Беотии.

Все представители семьи Плутарха обязательно образованы и культурны, обязательно высоки духом и отличаются безупречным поведением. Его дед Ламприй был просвещенным человеком, веселым и остроумным собеседником. Отец Аристобул хорошо знал историю, был знаком с философией, а два брата, Ламприй и Тимон, слыли людьми образованными, устроителями пиров и дискуссий на различные историко-философские и политические темы. Среда, в которой рос Плутарх, оказала большое влияние на формирование его мировоззрения, а семейные предания о знаменитых событиях и личностях вызывали интерес к истории.

Жена Плутарха, Тимоксена, в первые была упомянута в трудах Руалда 1624г. под названием "Жизнь Плутарха". О ней известно лишь из писем, адресованных ей Плутархом. О своей супруге Плутарх нередко говорит в своих сочинениях, и всегда говорит в самом высоком тоне. Она была не только любящей женой, но ей претили разные женские слабости вроде нарядов. Её любили за простоту нрава, за естественность поведения, за её умеренность и внимательность.

У Плутарха было четыре сына и одна дочь, которая, как и один из сыновей, умерла в младенческом возрасте. Плутарх настолько любил свою семью, что посвящал её членам даже свои сочинения, а по случаю смерти дочери нежное и возвышенное утешительное послание к собственной жене. По крайней мере, двое из сыновей Плутарха достигли совершеннолетия и в дальнейшем вместе с отцом организовали небольшую академию, где обучались и другие ученики Плутарха.

Общественная деятельность Плутарха

Вернувшись в родной город, он с юношеских лет принимал участие в его управлении, занимая различные магистратуры, в том числе видную должность архонта-эпонима. Плутарха неоднократно направляли с политическими поручениями в Рим, где он завязал дружеские отношения со многими государственными деятелями. Близость к влиятельным кругам империи и растущая литературная известность принесли Плутарху новые почетные должности: при императоре Траяне он стал проконсулом, при Адриане - прокуратором провинции Ахайя.

В родной Херонее П. основал философскую школу, посвятив себя педагогической деятельности; избирался архонтом, был включен на склоне лет в коллегию дельфийских жрецов.

Общественная деятельность Плутарха снискала ему большое уважение в Греции. Около 95 года сограждане избрали его членом коллегии жрецов святилища Аполлона Дельфийского. В его честь в Дельфах была воздвигнута статуя, от которой при раскопках в 1877 году был найден постамент со стихотворным посвящением.

Время жизни Плутарха относится к эпохе «эллинского возрождения» начала 2 века. В этот образованные круги Империи были охвачены стремлением подражать древним эллинам как в обычаях повседневной жизни, так и в литературном творчестве. Политика императора Адриана, оказывавшего помощь пришедшим в упадок греческим городам, не могла не вызвать у соотечественников Плутарха надежду на возможное возрождение традиций независимых полисов Эллады.

Литературная деятельность Плутарха носила прежде всего просветительский и воспитательный характер. Его произведения обращены к широкому кругу читателей и имеют ярко выраженную морально-этическую направленность, связанную с традициями жанра поучения - диатрибы. Мировоззрение Плутарха гармонично и ясно: он верил в высший разум, управляющий мирозданием, и похож на мудрого учителя, не устающего напоминать своим слушателям о вечных общечеловеческих ценностях.

Известные люди Плутарх

Писательская деятельность Плутарха

В произведениях Плутарха отразились лучшие стороны гармоничного эллинского миропонимания: добродушная искренность, нравственная теплота, спокойная умеренность в суждениях и так недостающий нашим современникам оптимистический взгляд на события и недостатки людей.

Даже если исключить подложные и сомнительные сочинения Плутарха, всё же список вполне достоверных и притом дошедших до нас сочинений является, по сравнению с другими писателями, огромным. До нас дошли сочинения историко-философского характера: 2 сочинения о Платоне, 6 - против стоиков и эпикурейцев.

Кроме того, имеются сочинения, посвящённые проблемам космологии и астрономии, психологии, этики, политики, семейной жизни, педагогики, антикварной истории. Плутарх написал несколько трактатов религиозного и религиозно-мифического содержания. Особенно нужно выделить его сочинения моралистического содержания, где он анализирует такие, например, человеческие страсти, как сребролюбие, гневливость, любопытство.

К весьма сложным по своей тематике можно отнести застольные и пиршественные беседы, составляющие, можно сказать, особый литературный жанр, а также собрания изречений. Все эти сочинения представляют собой один общий раздел, обыкновенно носящий малопонятное название Moralia. В этом разделе моральные сочинения, правда, представлены очень широко, и без этой морали у Плутарха не обходится почти ни один трактат.

Особый раздел сочинений Плутарха,и тоже огромный,тоже весьма популярный во все века, и, может быть, даже более популярный, чем Moralia,- это “Сравнительные жизнеописания”. Здесь можно найти и строго исторические данные, и моралистику, и увлечение искусством портрета, и философию, и беллетристику.

Плутарх и античная литература

Античное мировоззрение и античная художественная практика опираются на интуиции живого, одушевлённого и разумного космоса, всегда видимого и слышимого, всегда чувственно воспринимаемого, вполне материального космоса с неподвижной землёй посредине и с небом как областью вечного и правильного движения небесного свода. Всё это, безусловно, предопределено самим характером социально-исторического древнего мира.

В то время как последующие культуры сначала исходили из личности, абсолютной или относительной, а также из общества и уже потом приходили к природе и космосу, античная мысль наоборот, исходила из наглядной данности чувственно-материального космоса и уже потом делала из этого выводы для теории личности и общества.

Это навсегда определило собой подчёркнуто материальную, то есть архитектурно-скульптурную образность античных художественных построений, что мы, безусловно, находим у Плутарха. Итак, чувственно-материальная космология - вот исходный пункт мировоззрения и творчества Плутарха.

Плутарх и классический период античной литературы

Поскольку античная литература просуществовала больше тысячелетия, она прошла много разных периодов своего развития. Космология периода классики, а именно высокой классики, - это учение о мироздании в платоновском “Тимее”. Здесь дана ясная и отчётливая картина живого и материально-чувственного космоса со всеми подробностями материальной сферики космоса. Поэтому Плутарх в первую очередь платоник.

Плутарх находил в классическом платонизме в первую очередь учение о божестве, но не в виде наивного вероучения, а в виде продуманного требования бытия, и притом единого бытия, которое является пределом и возможностью для всякого частичного бытия и для всякой множественности. Плутарх глубоко убеждён в том, что если имеется бытиё частичное, изменчивое и незавершённое, то это значит, что имеется бытиё единое и цельное, неизменное и всесовершенное.

“Ведь божественное не есть множественность, как каждый из нас, представляющий разнообразную совокупность из тысячи различных частиц, находящихся в изменении и искусственно смешанных. Но необходимо, чтобы сущное было одним, так как существует только единое. Разнообразие же по причине отличия от сущего оборачивается небытиём” (“ Об “E” в Дельфах”, 20). “Вечно неизменному и чистому присуще быть единым и несмешанным” (там же).

“Насколько возможно найти соответствие между переменчивым ощущением и умопостигаемой и неизменной идеей, настолько это отражение даёт так или иначе какое-то призрачное представление о божественной милости и счастье” (там же, 21). Таким отражением божественного совершенства является прежде всего космос. Об этом говорится уже и в цитируемом здесь трактате (21): “Всё, что присуще так или иначе космосу, божество объединяет в своей сущности и удерживает слабую телесную субстанцию от уничтожения”.

По космологической проблеме Плутарх посвящает целых два трактата в связи сочинения своими комментариями на платоновского “Тимея”. В трактате “О происхождении души в “Тимее” Платона” Плутарх развивает в чисто платоническом духе учение об идее и материи, о вечном, но беспорядочном существовании материи, о превращении божественным Демиургом этой материи в красоту, строй и порядок существующего теперь космоса, о создании вечного и неизменного движения небесного свода с помощью упорядочивающей деятельности мировой души и о вечной красоте живого, одушевлённого и разумного космоса.

Действительно, и сам Платон в своём построении идеально прекрасного космоса, как мы это находим в его диалоге “Тимей”, был на высоте именно классического представления о космосе. И такое же классическое представление является мечтой и Плутарха, на все лады восхваляющего красоты совершенного, хотя и вполне чувственно-материального космоса.

Но уже и здесь на высоте своего теоретического мировоззрения Плутарх начинает проявлять некоторого рода неустойчивость и даже двойственность своей общефилософской позиции. Когда Платон строил свой космос, ему и в голову не приходило противопоставлять добро и зло. Для него было достаточно уже того одного, что вечный божественный Ум со своими вечными идеями оформил раз навсегда бесформенную и неупорядоченную материю, откуда и появился тоже вечный и тоже навеки прекрасный космос. Совершенно новый оттенок вносит Плутарх в это классический оптимизм.

В указанном трактате о происхождении души по “Тимею” он вдруг начинает рассуждать о том, что отнюдь не вся беспорядочная материя была приведена в порядок Демиургом, что значительные её области остаются беспорядочными и до настоящего времени и что эта беспорядочная материя (будучи, очевидно, тоже вечной) и теперь и всегда будет началом всякого беспорядка, всяких катастроф и в природе и в обществе, то есть, попросту говоря, злой душой мира. В этом смысле Плутарх толкует и всех главнейших старых философов - Гераклита, Парменида, Демокрита, даже Платона и даже Аристотеля.

Плутарх и эллинизм

За классикой VI-IV вв. до нашей эры последовала та переработка классики, которая обычно именуется не периодом эллинства, а периодом эллинизма. Сущность эллинизма заключается в субъективной реконструкции классического идеала, в его логической сконструированности и эмоционально-интимной пережитости и охваченности.

Поскольку Плутарх действовал в эпоху эллинизма, его мировоззрение и художественная практика построены не на чистом платонизме, но на его субъективистской и имманентно-субъективной интерпретации. Плутарх - субъективистски настроенный интерпретатор платонизма в условиях сохранения космологического объективизма в целом.

Плутарх и начальный период эллинизма

Плутарх жил не в век начального эллинизма (III-I вв. до нашей эры),а непосредственно после него. И тем не менее печать этого начального эллинизма решительным образом оказалась характерной для всего Плутарха. Этот начальный период эллинизма не повлиял на Плутарха своими тремя философскими школами - стоицизмом, эпикурейством и скептицизмом. Эти школы возникли как защитное мероприятие для появившегося тогда индивидуализма и субъективизма.

Нужно было воспитать строгого и сурового субъекта и охранять его внутренний покой перед нараставшей тогда громадой эллинистически-римских империй. Плутарх оказался чуждым и сурового ригоризма стоиков, и беззаботного наслажденчества эпикурейцев, и полного отказа от всякого логического конструирования у скептиков. Из всех аспектов нараставшего тогда субъективизма Плутарху оказалась ближе всего малая, скромная и простая человеческая личность с её повседневными привязанностями, с её любовью к семье и к родным местам и с её мягким, сердечным патриотизмом.

Начальный период эллинизма с его тремя философскими школами - стоицизмом, эпикурейством и скептицизмом - оказался для Плутарха слишком суровой философской позицией. Как философ эллинизма, Плутарх, конечно, тоже выдвигал на первый план человеческую личность и тоже хотел дать лично продуманную и интимно пережитую картину объективной космологии. Но указанные три основные школы начального эллинизма явно были для него слишком суровы и требовательны, слишком абстрактны и бескомпромиссны.

Выше уже говорилось, что выступивший в те времена интимный человеческий субъект был не так суров, как у стоиков, не так принципиален, как у эпикурейцев, и не так безнадёжно анархичен, как у скептиков. Человеческий субъект проявил себя здесь весьма своеобразно, начиная от своих повседневно-бытовых установок и кончая разнообразными формами сентиментализма, романтизма и любых психологических капризов. Было две таких тенденции раннего эллинизма, которые не только имели положительное влияние на Плутарха, но часто даже превышали собою прочие формы субъективной ориентации человека у Плутарха.

Первая такая тенденция у Плутарха - это бытовизм и вполне обывательская личная ориентация. Этот бытовизм заполнял у Плутарха решительно все его настроения и доходил до полной непринуждённости, до повседневной ограниченности, до бессодержательного многословия и, прямо можно сказать, до болтовни. Но от Менандра до Плутарха прошло всё-таки несколько столетий, и чисто бытовые анализы во времена Плутарха уже устарели.

Какой же был, в таком случае, смысл десятки и сотни страниц отводить праздной болтовне на темы повседневности и случайным анекдотам? А для Плутарха здесь крылся очень большой смысл. На почве такого сплошного бытовизма выступала психология маленького человека, выступала тенденция обезопасить себя от грандиозных и слишком суровых проблем. Или, вернее сказать, суровые проблемы здесь не снимались, но создавалась психологическая возможность переживать их не очень болезненно и не очень трагически.

Менандр - не платоник, а живописатель быта. Но Плутарх - платоник, и вместе с платонизмом вырисовывался для него длинный ряд глубоких, часто трагических и часто невыносимых проблем. Он умудрялся выносить и переносить эти большие проблемы, часто для него значительные и даже торжественные, но всегда требовательные и ответственные.

Бытовизм малого человека как раз и помогал Плутарху сохранять спокойствие духа и не падать ниц перед неразрешимым и невозможным. Вот почему даже в своих “Сравнительных жизнеописаниях” Плутарх, изображая великих людей, не только не избегает никаких бытовых деталей, но часто даже придает им глубокое значение.

Бытовизм начального периода эллинизма имел огромное значение и для мировоззрения, и для писательской манеры Плутарха. Но в этом начальном эллинизме была ещё одна, тоже новая и замечательная и тоже огромная по своей силе, тенденция, воспринятая Плутархом глубоко, раз и навсегда. Эта тенденция, или, лучше сказать, эта духовная стихия, была тем, что мы сейчас должны назвать морализмом.

Это было безусловной новостью для греческой философии и литературы потому, что все классические и уж тем более все доклассическое никогда не знало никакой специальной моралистики. Дело в том, что вся классика живёт героизмом, а героизму нельзя было научиться, героизм давался только самой природой, то есть только богами. Все древние герои были либо прямыми, либо косвенными потомками только самих же богов. Свершать героические подвиги можно было, конечно, только после прохождения предварительной героической подготовки.

Но сделаться героем было нельзя. Можно было родиться героем и усовершенствоваться в героизме. Но древнегреческий классический героизм - это область не педагогическая, не воспитательная и потому не моралистическая. Героизм в те времена был явлением природно-человеческим или, что то же, божественным. Но вот классика кончилась, и затем в период эллинизма, выступил уже самый обыкновенный человек, не потомок богов, не герой по природе, а просто человек.

Для своих повседневных дел такой человек должен был специально воспитываться, специально обучаться и тренироваться, всегда консультируясь у старших и опытнейших. И вот тут-то как раз и зародилась та моралистика, которая была неизвестна классическому герою. Чтобы стать приличным и достойным человеком, нужно было знать тысячи личных, общественных и, вообще говоря, моральных правил.

Плутарх - моралист. И не просто моралист. Моралистика - это его подлинная стихия, беззаветная тенденция всего его творчества, никогда не угасающая любовь и какое-то педагогическое наслажденчество. Только бы учить, только бы наставлять, только бы разъяснять трудные вопросы, только бы поставить своего читателя на путь вечного самоанализа, вечного самоисправления и неотступного самосовершенствования.

Короче говоря, от этого начального периода эллинизма к Плутарху перешёл бытовизм и добродушный морализм. Другими словами, Плутарх был благодушным платоником, для которого гораздо ближе оказались бытописательно-моралистические формы вместо грандиозных и величественных форм классического платонизма и с интерпретацией его в духе мягкосердечно и искренне настроенного бытописателя и моралиста.

Наконец, кроме прямой критики трёх философских школ начального эллинизма и кроме бытописательной моралистики малого человека, Плутарх унаследовал от раннего эллинизма ещё и ту смелость прогрессировавшего субъективизма, которая потребовала всерьёз учитывать зло в природе, личности и обществе вопреки безраздельному космологическому оптимизму.

Именно скромный и обывательски настроенный Плутарх требовал признания не только доброй, но и злой души мира. В этом смысле он осмеливался критиковать даже и самого Платона.Плутарх требовал признания за злом, как и за добром, огромной силы

Плутарх и эллинское возрождение II в. нашей эры

Плутарх, живший на I-II вв. нашей эры невольно оказался не только под влиянием раннего эллинизма, но и под влиянием того более позднего эллинизма, который в античной науке получил название века эллинского возрождения. Необходимо отдавать себе строгий отчёт в том, что такое это эллинское возрождение, в чём Плутарх с ним сходствует и в чём резко различествует.

Если брать эллинское возрождение как принцип,то это не могло быть буквальной реставрацией несколько столетий назад отжившей классики. Это было превращением классики не в буквальную, то есть не в буквально жизненную, но только в эстетическую предметность, в самодовлеющее и вполне изолированное созерцание давно минувшей красоты. Таким чистым эстетиком Плутарх никогда не был, и такая изолированная самодовлеющая эстетическая предметность всегда была ему глубоко чужда.

Он не был способен на тонко-чувственный импрессионизм Филостратов, на захлёбывание интересными филологическими пустяками Атенея, сухое и методическое описательство мифографов или беспардонную юмористику мифологических зарисовок у Лукиана.

Может быть, некоторым отдалённым результатом эллинского возрождения, характерно именуемого ещё как вторая софистика, было очень частое у Плутарха многословие, доходившее у него иной раз до какой-то праздной болтовни. Это была у него не просто болтливость, но опять таки защитная мера для охраны прав обыденного человека на своё существование, на свои пусть мелкие, но зато чисто человеческие потребности и настроения.

Подлинная значимость эллинского возрождения для Плутарха

Эту подлинную значимость необходимо констатировать в том, каким методом пользуется Плутарх в своей склонности к возрожденческой . Именно наглядно данная, созерцательно самодовлеющая и эстетически изолированная предметность никогда не использовалась Плутархом буквально, никогда не была для него “чистым” искусством, никогда не была искусством для искусства. В этом эстетически-изолированном самодовлении, с виду вполне бескорыстном и ни в чём жизненно не заинтересованном, Плутарх всегда почерпал силы именно для жизни.

Такое эстетическое самодовление всегда его оживляло, укрепляло, освобождало от суеты и мелочей, всегда преобразующе действовало на психику, на общество, облегчая борьбу, просветляя суету и осмысливая житейские невзгоды и трагическую безвыходность. Вот почему бытовизм и морализм у Плутарха всегда пересыпаны мифологическими и литературными примерами, легендами, баснями и произвольно выдуманными ситуациями, анекдотами и острыми словечками, на первый взгляд как будто нарушающими ровно текущее изложение и как бы беспредметно уводящими в сторону.

Вся эта мифология и литература, все эти анекдоты и остроумные ситуации никогда и нигде не имели для Плутарха самостоятельного значения, и в этом смысле они привлекались вовсе не для целей изолированного самолюбования. Всё это внедрялось в жизненную практику реально действующего человека, всё это разоблачало низкую и бездарную природу порочных людских страстей, и всё это облегчало, освежало, возвышало и умудряло самого обыкновенного маленького человека.

Таким образом, возрожденческо-эллинская теория искусства для искусства, не отнимая у человека его прав на повседневность, сразу и одновременно оказывалась и эстетически-самодавлеющей и возвышающей морально, укрепляющей духовно.Платонизм в этом смысле претерпел у Плутарха ещё новое преображение, и классическая космология, не теряя своей возвышенной красоты, стала оправданием для бытового человека.

Антиномико-синтетический характер мировоззрения и творчества Плутарха

В результате нашего обследования обширного литературного наследия Плутарха необходимо сказать, что в настоящее время для филолога является подлинным грехопадением сводить творчество Плутарха к какому-нибудь одному абстрактному принципу. Правда, его социально-историческая основа, хронологически весьма точная, повелительно требует рассматривать его как переход от начального эллинизма, именно - к эллинскому возрождению II в. нашей эры.

Но это уже слишком общий принцип. Ближайшее рассмотрение его мировоззрительных и творческих результатов свидетельствует о том, что Плутарх - это чрезвычайно осложнённый платоник, не смогший подняться до платонического монизма, но зато использовавший его многочисленные идеологические оттенки, часто противоречивые, и делавшие этот платонизм неузнаваемым.

В приблизительном перечислении вот в таком виде можно было бы представить все эти противоречивые и в полном смысле слова антиномические черты Плутарха с его синтетизмом, если не всегда философским, то всегда ясным и простым, благодушным и добродушным, наивным и мудрым. Именно, у Плутарха совмещались универсализм и индивидуализм, космологизм и бытовизм, монументальность и повседневность, необходимость и свобода, героизм и морализм, торжественность и бытовая проза, идеалогическое единство и неимоверная пестрота изображений, самодовлеющая созерцательность и практическая фактография, монизм и дуализм, стремление материи к совершенству.

Всё искусство историка античной литературы и философии в отношении Плутарха в том и заключается, чтобы вскрыть и социально-исторически обосновать именно этот антиномико-синтетический характер его мировоззрения и творчества. Для такого искусства требуется привлечение огромных материалов, и сейчас к этому можно только отдаленно приближаться.

Плутарх находился под сильным влиянием эллинского возрождения, хотя использовал он его для обоснования прав повседневного человека. Но от чего Плутарх уж безусловно был далёк - это от грандиозного завершения всего эллинизма в последние четыре века античности, когда зародилась, процветала и приходила в упадок философская школа неоплатоников. Эти неоплатоники тоже не могли признать в качестве окончательной теорию самодовлеющего созерцания.

Они доводили до конца это чисто поэтическое самодавление, домысливая его до того логического конца, когда поэтический и чисто умственный образ вместо метафоры становился живой действительностью, живой вещью и самостоятельно действующей субстанцией. Но поэтический образ, данный как самостоятельная материальная субстанция, есть уже миф; и неоплатонизм III-IV вв. нашей эры как раз и стал именно диалектикой мифа. У Плутарха отношение к мифам было положительное, но не в смысле признания в них первичных субстанций самого бытия. Мифы для него, в конце концов, тоже остались на ступени метафорического морализма, хотя, конечно, всё ещё уходящими в космологические глубины.

Самые знаменитые произведения Плутарха

Всего до нас дошло около 200 произведений.

Сравнительные жизнеописания Плутарха

Главным трудом Плутарха, ставшим одним из самых знаменитых произведений античной литературы, явились его биографические сочинения. «Сравнительные жизнеописания» вобрали в себя громадный исторический материал, включающий сведения из несохранившихся до наших дней произведений античных историков, личные впечатления автора от памятников старины, цитаты из Гомера, эпиграммы иэпитафии. Плутарха принято упрекать в некритическом отношении к используемым источникам, но надо учитывать, что главным для него было не само историческое событие, а след, оставленный им в истории.

Подтверждением этому может служить трактат «О злокозненности Геродота», в котором Плутарх упрекает Геродота в пристрастности и искажении истории Греко-персидских . Плутарху, жившему 400 лет спустя, в эпоху, когда, по его выражению, над головой каждого грека был занесен римский сапог, хотелось видеть великих полководцев и политических деятелей не такими, какими они были на самом деле, но идеальным воплощением доблести и мужества. Он не стремился воссоздать историю во всей ее реальной полноте, но находил в ней выдающиеся примеры мудрости, героизма, самопожертвования во имя родины, призванные поразить воображение его современников.

Во вступлении к биографии Александра Македонского Плутарх сформулировал принцип, положенный им в основу отбора фактов: «Мы пишем не историю, а жизнеописания, и не всегда в самых славных деяниях бывает видна добродетель или порочность, но часто какой-нибудь ничтожный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битвы, в которых гибнут десятки тысяч, руководство огромными армиями и осады городов».

Художественное мастерство Плутарха сделало «Сравнительные жизнеописания» излюбленным чтением для юношества, узнававшего из его сочинений о событиях истории Греции и Рима. Герои Плутарха становились олицетворением исторических эпох: древнейшие времена связывались с деятельностью мудрых законодателей Солона, Ликурга и Нумы, а конец римской республики представлялся величественной драмой, движимой столкновениями характеров Цезаря, Помпея, Красса, Антония, Брута.

Без преувеличения можно сказать, что благодаря Плутарху в европейской культуре складывалось представление об античной истории как о полулегендарной эпохе свободы и гражданской доблести. Именно поэтому его произведения высоко ценили мыслители эпохи Просвещения, деятели Великой Французской и поколение декабристов. Само имя греческого писателя стало нарицательным, поскольку «Плутархами» в 19 веке называли многочисленные издания биографий великих людей.

Плутарх. Избранные жизнеописания: В 2-х томах

Моралии Плутарха

Некоторое отношение к истории имеют и описания странных обычаев римлян и греков, заимствованные Плутархом у Варрона, Аристотеля и других, а также несколько риторических опытов об афинянах, Александре Великом, римлянах. Философские сочинения Плутарха называются обыкновенно «моральными» (Moralia); есть между ними, однако, и трактаты религиозные, политические, литературные и естественноисторические. По форме между этими трактатами преобладают диалоги. Мы имеем здесь, прежде всего, ряд сочинений, в которых даются педагогические указания и советы молодым людям, приступающим к занятию философскими науками.

Далее, несколько сочинений посвящено объяснению трудных мест в диалогах Платона и полемике со стоиками и эпикурейцами. Диалог «Против Колота» многочисленными своими выдержками из Гераклита, Демокрита, Парменида, Эмпедокла и эпикурейцев весьма важен для истории греческой философии. Специально этике посвящено Плутархом около 20 сочинений, являющихся в большинстве случаев как бы проповедями, в которых автор старается «научить добродетели» множеством примеров из жизни и цитат из поэтов. Они схожи с некоторыми сочинениями Сенеки.

На определённые случаи написаны Плутархом три «утешительные речи» (παραμυθικοί): одна к собственной его жене по случаю смерти дочери, другая к изгнанному из родины другу, третья к отцу, потерявшему сына. Мораль у Плутарха всегда тесно связывается с религией; он стремится к очищению веры и культа и к согласованию их с философией. Плутарх восставал против суеверий, а также и против атеизма эпикурейцев и прагматического рационализма евгемеристов.

Собственная его религиозная система составлена из демонологии, мантики и аллегорического объяснения мифов. Очень глубок по мысли и богат содержанием диалог «О позднем наказании безбожника», подобно «Политии» Платона оканчивающийся фантастическим изображением загробного мира. К теософическим сочинениям Плутарха относится также диалог «О демонионе Сократа». Из естественно-исторических сочинений Плутарха наиболее значителен диалог «О видимом на диске луны лице», в котором сохранены любопытные известия о предшественнике Коперника, астрономе Аристархе Самосском.

Характерны для Плутарха его сочинения о животных, в душевную жизнь которых он пытается проникнуть; он сильно восстает против мучения людьми животных. Плутарх был врагом эпикурейского принципа «Λάθε βιώσας» («живи в тиши») и настаивал на необходимости общественно-политической деятельности. На эту тему им написано несколько рассуждений, многие из которых вызваны случайными поводами.

Основой государства Плутарх считал семью, восхвалению которой посвящены им особые сочинения; из них особенно выдаются «Γαμικά παραγγέματα». Плутарху принадлежат также комментарии к Гесиоду, Арату и Никандру, дошедшие до нас в отрывках, критическая статья о Геродоте, сравнение Аристофана с Менандром. Диалог Псевдо-Плутарха «О музыке» (Περὶ μουσικής), написанный в русле традиции аристоксеников - ценный памятник античной музыкальной историографии.

Более всего отразилась личность Плутарха в его «Застольных беседах» (Συμποσίακα), которые в 9 книгах дают непринуждённые рассуждения о самых разнообразных предметах: об удобоваримости пищи, о воздержании евреев от свинины, о венках, о числе муз, о видах танцев и т. д., причём все эти рассуждения переплетаются с обильными и удачными цитатами из поэтов и прозаиков. К «Συμποσίακα» в рукописях Плутарха примыкает «Пир семи мудрецов», а также явно не принадлежащие Плутарху «Биографии 10 ораторов», «Жизнеописание Гомера», сочинения «О догматах философов», «О реках» и многие другие сочинения, раньше приписывавшиеся Плутарху.

Плутарх был характерный представитель многих лучших сторон эллинского миросозерцания; его отличительные свойства - добродушная искренность, нравственная теплота, спокойная умеренность в суждениях, оптимистичный взгляд на вещи. Жалкое положение современной ему Земли Эллады отразилось, однако, и на нём: он далек от свободолюбивых мечтаний и горячего стремления вперёд, консервативен во всех своих воззрениях, обо всем судит с односторонней этической точки зрения и ни в чём даже и не старается пролагать новых путей.

Малые произведения Плутарха

Широкий диапазон тем, затронутых в произведениях Плутарха, отражает энциклопедический характер его знаний. Он создал «Политические наставления», сочинения по практической морали («О зависти и ненависти», «Как отличить льстеца от друга», «О любви к детям» и др.), его занимало влияние литературы на человека («Как юношам знакомиться с поэзией») и вопросы космогонии («О порождении мировой души согласно Тимею»).

Произведения Плутарха пронизаны духом платоновской философии; его сочинения полны цитат и реминисценций из трудов великого философа, а трактат «Платоновские вопросы» представляет собой реальный комментарий к его текстам. Плутарха волновали проблемы религиозно-философского содержания, которым посвящены т. н. пифийские диалоги («О знаке «Е» в Дельфах», «Об убыли оракулов»), сочинение «О даймонии Сократа» и трактат «Об Исиде и Осирисе».

Группа диалогов, облеченных в традиционную форму бесед сотрапезников на пиру, представляет собой собрание занимательных сведений из мифологии, глубоких философских замечаний и подчас курьезных естественнонаучных представлений. Заглавия диалогов могут дать представление о многообразии интересующих Плутарха вопросов: «Почему мы не верим осенним снам», «Которую руку Афродиты поранил Диомед», «Различные предания о числе Муз», «Какой смысл вложил Платон в убеждение, что Бог всегда остается геометром». К этому же кругу произведений Плутарха принадлежат «Греческие вопросы» и «Римские вопросы», содержащие различные точки зрения на происхождение государственных установлений, традиций и обычаев древности.

Авторы, источники и ссылки

Создатель статьи

Com/profile.php?id=100010569226592 - профиль автора статьи в Facebook

plus.google.com/u/1/110311124575383455266 - профиль автора материала в Гугл+

my.mail.ru/mail/fandorina.lina - профиль автора данного материала в Мой Мир

«Сравнительные жизнеописания» - это 23 пары биографий: один грек, один римлянин, начиная с легендарных царей Тесея и Ромула и кончая Цезарем и Антонием, о которых Плутарх слышал ещё от живых свидетелей. Для историков это драгоценный источник сведений; но Плутарх писал не для историков. Он хотел, чтобы на примере исторических лиц люди учились жить; поэтому он соединял их в пары по сходству характеров и поступков, а в конце каждой пары помещал сопоставление: кто в чем был лучше, а в чем хуже. Для современного читателя это самые скучные разделы, но для Плутарха они были главными. Вот как это выглядело.

Аристид и Катон Старший

Аристид (ум. ок. 467 до н. э.) был афинским государственным деятелем во время греко-персидских войн. При Марафоне он был одним из военачальников, но сам отказался от командования, передав его вождю, план которого считал лучшим. При Саламине в решающем бою против Ксеркса он отбил у персов тот островок, на котором потом был поставлен памятник в честь этого сражения. При Платее он начальствовал над всеми афинскими частями в союзной греческой армии. У него было прозвище Справедливый. Его соперником был Фемистокл; раздоры были такие, что Аристид говорил: «Лучше всего бы афинянам взять да бросить в пропасть и меня и Фемистокла». Дело дошло до остракизма, «суда черепков»: каждый писал на черепке имя того, кого считал опасным для отечества. К Аристиду подошёл неграмотный мужик: «Напиши здесь за меня: Аристид». - «А ты его знаешь?» - «Нет, но надоело слышать: Справедливый да Справедливый». Аристид написал, и ему пришлось. уйти в изгнание. Однако потом, перед Саламином, он сам пришёл к Фемистоклу и сказал: «Бросим раздоры, дело у нас общее: ты лучше умеешь командовать, а я буду твоим советником». После победы, отбивая у персов греческие города, он своею обходительностью побуждал их дружить с Афинами, а не со Спартой. Из этого сложился большой морской союз; Аристид объехал все города и распределил между ними союзные взносы так справедливо, что все остались довольны. Больше всего дивились, что при этом он не брал взяток и вернулся из объезда таким же бедняком, как был. Когда он умер, то не оставил средств даже на похороны; афиняне похоронили его за государственный счёт, а дочерей его выдали замуж с приданым из казны.

Катон Старший (234–149 до н. э.) в молодости участвовал во II Пунической войне Рима с Карфагеном, в зрелые годы воевал в Испании и против азиатского царя Антиоха в Греции, а умер накануне III Пунической войны, к которой сам упорно призывал: каждую речь он кончал словами: «А кроме того, нужно разрушить Карфаген». Он был из незнатного рода и только собственными заслугами дошёл до высшей государственной должности - цензорской: в Риме это было редкостью. Катон этим гордился и в каждой речи твердил о своих заслугах; впрочем, когда его спросили, почему ему ещё не воздвигли статую, он сказал: «Пусть лучше спрашивают, почему не воздвигли, чем почему воздвигли». Цензор должен был следить за общественными нравами: Катон боролся с роскошью, изгонял из Рима греческих учителей за то, что их уроки подтачивают суровые нравы предков, исключил сенатора из сената за то, что он при людях поцеловал жену. Он говорил: «Не выстоять городу, где за красную рыбу платят дороже, чем за рабочего вола». Он сам подавал пример своим суровым образом жизни: работал в поле, ел и пил то же, что его батраки, сам воспитывал сына, сам написал для него крупными буквами историю Рима, и книгу советов по сельскому хозяйству («как разбогатеть»), и многое другое. Врагов у него было много, в том числе лучший римский полководец Сципион, победитель карфагенского Ганнибала; он всех пересилил, а Сципиона обвинил в превышении власти и недопустимой любви к греческой учёности, и тот удалился в своё поместье. Как Нестор, он пережил три поколения; уже в старости, отбиваясь от нападок в суде, он сказал: «Тяжело, когда жизнь прожита с одними, а оправдываться приходится перед другими».

Сопоставление. В борьбе с соперниками Катон показал себя лучше, чем Аристид. Аристиду пришлось уйти в изгнание, а Катон спорил с соперниками в судах до глубокой старости и всегда выходил победителем. При этом Аристиду серьёзным соперником был один Фемистокл, человек низкого рода, а Катону приходилось пробиваться в политику, когда у власти прочно стояла знать, и все-таки он достиг цели. - В борьбе с внешними врагами Аристид бился и при Марафоне, и при Саламине, и при Платеях, но всюду на вторых ролях, а Катон сам одерживал победы и в Испании и в Греции. Однако враги, с которыми воевал Катон, не шли ни в какое сравнение с устрашающими полчищами Ксеркса. - Аристид умер в бедности, и это нехорошо: человек должен стремиться к достатку в своём доме, тогда будет в достатке и государство. Катон же показал себя отличным хозяином, и этим он лучше. С другой стороны, не зря говорят философы: «Только боги не знают нужды; чем меньше у человека потребностей, тем ближе он к богам». В таком случае бедность, происходящая не от расточительства, а от умеренности желаний, как у Аристида, лучше, чем богатство, даже такое, как у Катона: не противоречие ли, что Катон учит богатеть, а сам похваляется умеренностью? - Аристид был скромен, его хвалили другие, Катон же гордился своими заслугами и поминал их во всех своих речах; это нехорошо. Аристид был независтлив, во время войны он честно помогал своему недоброжелателю Фемистоклу. Катон же из соперничества со Сципионом чуть не помешал его победе над Ганнибалом в Африке, а потом заставил этого великого человека уйти от дел и удалиться из Рима; это подавно нехорошо.

Агесилай и Помпей

Агесилай (399–360 до н. э.) был спартанский царь, образец древней доблести времён начинавшегося падения нравов. Он был мал, хром, быстр и неприхотлив; его звали послушать певца, певшего, как соловей, он ответил: «Я слышал настоящего соловья». В походах он жил у всех на виду, а спал в храмах: «Чего не видят люди, пусть видят боги». Солдаты любили его так, что правительство сделало ему выговор: «Они любят тебя больше, чем отечество». Его возвёл на престол знаменитый полководец Лисандр, объявив его соперника незаконным сыном прежнего царя; Лисандр надеялся сам править из-за спины Агесилая, но тот быстро взял власть в собственные руки. Агесилай дважды спас Спарту. В первый раз он пошёл войной на Персию и завоевал бы ее, как потом Александр, но получил приказ вернуться, потому что вся Греция восстала против Спарты. Он вернулся и ударил восставшим в тыл; война затянулась, но Спарта устояла. Во второй раз спартанцев наголову разбили фиванцы и подступили к самому городу; Агесилай с маленьким отрядом занял оборону, и фиванцы не отважились на приступ. По древнему закону воины, бежавшие от противника, позорно лишались гражданских прав; блюдя этот закон, Спарта осталась бы без граждан. Агесилай объявил: «Пусть сегодня закон спит, а завтра проснётся» - и этим вышел из положения. Для войны нужны были деньги, Агесилай поехал зарабатывать их за море: там Египет восстал против Персии, и его призвали быть вождём. В Египте ему больше всего понравился жёсткий тростник: из него можно было плести ещё более скромные венки, чем в Спарте. Между восставшими начался раскол, Агесилай примкнул к тем, кто больше платил: «Я воюю не за Египет, а за прибыль Спарте». Здесь он и умер; тело его набальзамировали и отвезли на родину.

Помпей (106–48 до н. э.) возвысился в I римской гражданской войне при диктаторе Сулле, был самым сильным в Риме человеком между I и II гражданскими войнами, а погиб во II гражданской войне против Цезаря. Он победил мятежников в Африке и в Испании, Спартака в Италии, пиратов по всему Средиземному морю, царя Митридата в Малой Азии, царя Тиграна в Армении, царя Аристобула в Иерусалиме и отпраздновал три триумфа над тремя частями света. Он говорил, что всякую должность получал раньше, чем ждал сам, и слагал раньше, чем ждали другие. Он был храбр и прост; в шестьдесят лет он занимался боевыми упражнениями рядом со своими рядовыми солдатами. В Афинах на арке в его честь была надпись: «Чем больше ты человек, тем больше ты бог». Но он был слишком прям, чтобы быть политиком. Сенат боялся и не доверял ему, он заключил против сената союз с политиками Крассом и Цезарем. Красе погиб, а Цезарь набрал силы, завоевал Галлию и стал грозить и сенату и Помпею, Помпеи не решился вести гражданскую войну в Италии - он собрал войска в Греции. Цезарь погнался за ним; Помпеи мог окружить его войска и выморить голодом, но предпочёл дать бой. Это тогда Цезарь воскликнул: «Наконец-то я буду биться не с голодом и лишениями, а с людьми!» При Фарсале Цезарь разгромил Помпея наголову. Помпей пал духом; грек-философ сказал ему: «А ты уверен, что воспользовался бы победою лучше, чем Цезарь?» Помпей бежал на корабле за море, к египетскому царю. Александрийские вельможи рассудили, что Цезарь сильнее, и убили Помпея на берегу при высадке. Когда в Александрию прибыл Цезарь, ему поднесли голову и печать Помпея. Цезарь заплакал и приказал казнить убийц.

Сопоставление. Помпеи пришёл к власти только своими заслугами, Агесилай же - не без хитрости, объявив незаконным другого наследника, Помпея поддержал Сулла, Агесилая - Лисандр, но Помпей Сулле всегда воздавал почести, Агесилай же Лисандра неблагодарно отстранил, - во всем этом поведение Помпея было гораздо похвальнее. Однако государственную мудрость Агесилай обнаруживал больше, чем Помпей, - например, когда он по приказу прервал победоносный поход и вернулся спасать отечество или когда никто не знал, что делать с потерпевшими поражение, а он придумал, что «на один день законы спят». Победы Помпея над Митридатом и другими царями, конечно, гораздо величественнее, чем победы Агесилая над маленькими греческими ополчениями. И милость к побеждённым Помпей умел проявлять лучше - пиратов расселил по городам и сёлам, а Тиграна сделал своим союзником; Агесилай был гораздо мстительней. Однако в главной своей войне Агесилай показал больше самообладания и больше мужества, чем Помпей. Он не побоялся попрёков за то, что возвращается из Персии без победы, и не поколебался с малым войском выйти на защиту Спарты от вторгшихся врагов. А Помпей сперва покинул Рим перед малыми силами Цезаря, а потом в Греции постыдился оттягивать время и принял бой, когда это было выгодно не ему, а его противнику. Оба кончили жизнь в Египте, но Помпей туда поплыл по необходимости, Агесилай же из корысти, и Помпей пал, обманутый врагами, Агесилай же сам обманул своих друзей: здесь опять Помпей больше заслуживает сочувствия.

Демосфен и Цицерон

Демосфен (384–322 до н. э.) был величайшим афинским оратором. От природы косноязычный и слабоголосый, он упражнял себя, произнося речи с камешками во рту, или на берегу шумного моря, или всходя на гору; для этих упражнений он надолго уходил жить в пещеру, а чтобы стыдно было вернуться к людям раньше времени, обривал себе полголовы. Выступая в народном собрании, он говорил:

«Афиняне, вы будете иметь во мне советника, даже если не захотите, но никогда - льстеца, даже если захотите». Другим ораторам давали взятки, чтобы они говорили угодное взяточнику; Демосфену давали взятки, чтобы он только молчал. Его спрашивали: «Почему молчишь?» - он отвечал: «У меня лихорадка»; над ним шутили: «Золотая лихорадка!» На Грецию наступал царь Филипп Македонский, Демосфен сделал чудо - своими речами сплотил против него несговорчивые греческие города. Филипп сумел разбить греков в бою, но мрачнел при мысли, что Демосфен одной речью мог разрушить все, чего царь достиг победами многих лет. Персидский царь считал Демосфена своим главным союзником против Филиппа и посылал ему много золота, Демосфен брал: «Он лучше всех умел хвалить доблести предков, но не умел им подражать». Враги его, поймав его на мздоимстве, отправили в изгнание; уходя, он воскликнул: «О Афина, почему ты так любишь трёх самых злых животных: сову, змею и народ?» После смерти Александра Македонского Демосфен вновь поднял греков на войну против македонян, греки опять были разбиты, Демосфен спасся в храме. Македоняне приказали ему выйти, он сказал: «Сейчас, только напишу завещание»; достал писчие таблички, задумчиво поднёс к губам грифель и упал мёртвым: в грифеле он носил при себе яд. На статуе в его честь было написано: «Если бы, Демосфен, твоя сила равнялась твоему уму, вовек бы македонянам не владеть Грецией».

Цицерон (106–43 до н. э.) был величайшим римским оратором. Когда он учился красноречию в завоёванной Греции, его учитель воскликнул: «УВЫ, последняя слава Греции переходит к римлянам!» Образцом для всех ораторов он считал Демосфена; на вопрос, какая из речей Демосфена самая лучшая, он ответил: «Самая длинная». Как когда-то Катон Старший, он из незнатного рода, только благодаря своему ораторскому таланту дошёл от низших государственных должностей до самых высших. Ему приходилось выступать и защитником, и обвинителем; когда ему сказали: «Ты больше погубил людей обвинениями, чем спас защитами», он ответил: «Значит, я был больше честен, чем красноречив». Каждую должность в Риме занимали по году, а потом полагалось год управлять какой-нибудь провинцией; обычно наместники использовали это для наживы, Цицерон - никогда. В год, когда Цицерон был консулом и стоял во главе государства, был открыт заговор Катилины против Римской республики, но прямых улик против Катилины не было; однако Цицерон произнёс против него такую обличительную речь, что тот бежал из Рима, а его сообщники по приказу Цицерона были казнены. Потом враги воспользовались этим, чтобы изгнать Цицерона из Рима; через год он вернулся, но влияние его ослабело, он все чаще удалялся от дел в имение и писал сочинения по философии и политике. Когда Цезарь шёл к власти, у Цицерона не хватало духа бороться с ним; но когда после убийства Цезаря к власти стал рваться Антоний, Цицерон в последний раз бросился в борьбу, и его речи против Антония славились так же, как речи Демосфена против Филиппа. Но сила была на стороне Антония; Цицерону пришлось спасаться бегством, его настигли и убили. Его отрубленную голову Антоний выставил на ораторской трибуне римского форума, и римляне были в ужасе.

Сопоставление. Кто из двух ораторов был более талантлив - об этом, говорит Плутарх, он не решается судить: это под силу лишь тому, кто одинаково владеет и латинским языком и греческим. Главным достоинством речей Демосфена считалась вескость и сила, речей Цицерона - гибкость и лёгкость; Демосфена враги обзывали брюзгой, Цицерона - шутником. Из этих двух крайностей, пожалуй, Де-мосфенова все же лучше. Кроме того, Демосфен если и хвалил себя, то неназойливо, Цицерон же был тщеславен до смешного. Зато Демосфен был оратор, и только оратор, а Цицерон оставил много сочинений и по философии, и по политике, и по риторике: эта разносторонность, конечно, - большое достоинство. Политическое влияние своими речами оба оказывали огромное; но Демосфен не занимал высоких постов и не прошёл, так сказать, испытания властью, а Цицерон был консулом и блистательно показал себя, подавив заговор Катилины. Чем бесспорно Цицерон превосходил Демосфена, так это бескорыстием: он не брал ни взяток в провинциях, ни подарков от друзей; Демосфен же заведомо получал деньги от персидского царя и за мздоимство попал в изгнание. Зато в изгнании Демосфен вёл себя лучше, чем Цицерон: он продолжал объединять греков на борьбу против Филиппа и во многом преуспел, тогда как Цицерон пал духом, праздно предавался тоске и потом долго не решался противостать тирании. Точно так же и смерть Демосфен принял достойнее. Цицерон, хоть и старик, боялся смерти и метался, спасаясь от убийц, Демосфен же сам принял яд, как подобает мужественному человеку.

Деметрий и Антоний

Деметрий Полиоркет (336–283 до н. э.) был сыном Антигона Одноглазого, самого старого и сильного из полководцев Александра Македонского. Когда после смерти Александра начались войны за власть между его полководцами, Антигон захватил Малую Азию и Сирию, а Деметрия послал отбивать Грецию из-под власти Македонии. В голодные Афины он привёз хлеб; произнося об этом речь, он сделал ошибку в языке, его поправили, он воскликнул: «За эту поправку дарю вам ещё пять тысяч мер хлеба!» Его провозгласили богом, поселили в храме Афины, и он устраивал там кутежи с подругами, а с афинян брал налоги им на румяна и белила. Город Родос отказался ему подчиниться, Деметрий осадил его, но не взял, потому что боялся сжечь мастерскую художника Протогена, что была у самой городской стены. Брошенные им осадные башни были такие огромные, что родосцы, продав их на лом, на вырученные деньги воздвигли исполинскую статую - Колосс Родосский. Прозвище его Полиоркет - значит «градоборец». Но в решающей битве Антигон с Деметрием были разбиты, Антигон погиб, Деметрий бежал, ни афиняне, ни другие греки не хотели принимать его. Он захватил на несколько лет Македонское царство, но не удержал его. Македонянам претило его высокомерие: он ходил в алой одежде с золотой каймой, в пурпурных сапогах, в плаще, шитом звёздами, а просителей принимал неласково: «Мне некогда». «Если некогда, то нечего быть царём!» - крикнула ему одна старушка. Потеряв Македонию, он метался по Малой Азии, войска его покидали, он попал в окружение и сдался в плен царю-сопернику. Сыну своему он переслал приказ:

«Считай меня мёртвым и, что бы я тебе ни писал, - не слушайся». Сын предлагал себя в плен вместо отца - безуспешно. Через три года Деметрий умер в плену, пьянствуя и буйствуя.

Сопоставление. Этих двух полководцев, хорошо начавших и дурно кончивших, мы сравним, чтобы посмотреть, как не должен себя вести хороший человек. Так, спартанцы на пирах поили допьяна раба и показывали юношам, сколь безобразен пьяный. - Власть свою Деметрий получил без труда, из отцовских рук; Антоний же шёл к ней, полагаясь лишь на свои силы и способности; этим он внушает больше уважения. - Но Деметрий правил над македонянами, привыкшими к царской власти, Антоний же хотел римлян, привыкших к республике, подчинить своей царской власти; это гораздо хуже. Кроме того, Деметрий победы свои одерживал сам, Антоний же главную войну вёл руками своих полководцев. - Оба любили роскошь и распутство, но Деметрий в любое мгновение был готов преобразиться из ленивца в бойца, Антоний же ради Клеопатры откладывал любые дела и походил на Геракла в рабстве у Омфалы. Зато Деметрий в своих развлечениях был жесток и нечестив, оскверняя блудом даже храмы, а за Антонием этого не водилось. Деметрий своею невоздержностью наносил вред другим, Антоний - себе. Деметрий потерпел поражение оттого, что войско от него отступилось, Антоний - оттого, что сам покинул своё войско: первый виноват, что внушил такую ненависть к себе, второй - что предал такую любовь к себе. - Оба умерли худой смертью, но смерть Деметрия была более постыдной: он согласился стать пленником, чтобы лишних три года пьянствовать и объедаться в неволе, Антоний же предпочёл убить себя, чем отдаться в руки врагов.

Плутарх был сыном Аристобула, который сам был биографом и философом. Родился около 46 г. н.э. в городе Херонея (Беотия). В 66-67, Плутарх изучал математику и философию в Афинах под руководством философа Аммониуса. Общественная деятельность позже привела его на некоторое время в Рим, где он читал лекции по философии, завел много друзей, и возможно даже был лично знаком с императороми Траяном и Адрианом. В Судском лексиконе (греческий словарь, датируемый около 1000 г. н.э.) сообщается, что Траян пожаловал Плутарху должность экс-консула. Этот факт возможно отвечает действительности, хотя по вероятно недостоверному свидетельству церковного историка IV столетия Эвсебия, Адриан назначил Плутарха губернатором Греции. Дельфийские записи показывают, что он имел римское гражданство; его номен (имя семейства) Местрий, внесомненно было заимствовано у его друга Луция Местрия Флоруса, который был римским консулом.

Плутарх много путешествовал, посетил центральную Грецию, Спарту, Коринф, Сарды и Александрию, однако его постоянным местом жительства была Херонея, где он исполнял не только обязанности главного судьи, но и другие руководящие должности, а также руководил школой с широким учебным планом, в которой преподавалась философия, а особенное внимание уделялось этике. Плутарх поддерживал тесные связи с Афинской Академией (он имел афинское гражданство) и с Дельфами, которым начиная с около 95 г. он посвятил свою жизнь; по всей вероятности это было вызвано интересом Траяна к опять начавшем входить в моду дельфийскому оракулу. Точных сведений о его семье нет. В "Consolatio" Плутарх упоминает свою жену Тимоксену, сообщает, что их дочь умерла в детстве и упоминает четырех своих сыновей, из которых по крайней мере два дожили до совершеннолетия.

Литературное наследие Плутарха огромно. Только в так называемом каталоге Ламприаса содержится 227 названий его произведений. Список работ Плутарха возможно составил его сын, но и при этом он не включает всего, что написал Плутарх.

Популярность Плутарху принесли прежде всего "Параллельные жизнеописания". Это произведение было посвящено другу императора Траяна Соссиусу Сенецио, который упомянут в жизнеописаниях Демосфена , Тесея и Диона. Плутарх ставил перед собой цель возбудить взаимный интерес между греками и римлянами. Описывая благородные свершения и характеры, "Параллельные жизнеописания" должы были служить моделью взаимоуважения греков и римлян.

Первая сравнительная характеристика "Эпаминонд и Сципион" и, возможно написанные Плутархом введение и посвящение, до наших дней, увы, не дошли. Но план Плутарха ясен и без утерянного введения к книге. Плутарх написал биографии знаменитых греков и римлян, живших в разных эпохах, и свел их в пары используя схожесть характера и карьеры, сопровождая сравнительной характеристикой. Совершенно очевидно, что "Жизнеописания" были скомпонованы Плутархом в дошедшем до нас виде в более поздние годы, а первоначально представляли собой сравнительные жизнеописания только лишь знаменитых греков. Этот вывод напрашивается из-за хронологии биографий знаменитых греков, которые стоят первыми по-порядку в парах с римлянами. Всего до нас дошло 22 сравнительных жизнеописания, причем одно из них представляет сдвоенную сравнительную характеристику "Агиса и Клеомена " с "Грацци" и четыре отдельных биографии Артаксеркса, Арата, Гальба и Озо.

"Жизнеописания" Плутарха поражают читателя глубиной произведенных автором исследований. Плутарх переработал много источников, и, хотя он непосредственно не ссылается на них, очевидно что их изучение, исследование и осмысление заняло у него много лет. Написание биографий знаменитых римлян давалось Плутарху гораздо труднее, так как он в несовершенстве владел латинским языком, который начал изучать на склоне лет.

Общую схему биографий можно описать следующим образом - описание рождение героя, особенности характера в юности, описание зрелой жизни и обстоятельства смерти; в каждом разделе автор рассматривает действия героев с этической точки зрения.

Плутарх никогда не утверждал, что является историком, а считал, что написание биографий - это отдельный жанр. Его целью было заставить читателя восхищаться героическими поступками героев, и никогда Плутарх не скрывал собственных симпатий - особенно теплыми словами Плутарх описывает высказывания и действия спартанских царей и полководцев, и особенно ядовитые и несправедливые слова использует автор говоря о греческом историке (V век до н.э.) Геродоте , возможно из-за того, что тот преувеличивал роль Афин и приуменьшил роль его родной Беотии.

Дошедшие до нас работы Плутарха по этике, религии, физике, политике и литературе сведены в сборник и известны под именем "Моралия" (или "Этика"), в котором собраны более 60 эссе написанных в основном в форме диалогов и диатриб (обличительных речей). Автор составил этот сборник из кратких высказываний сказаных в частных беседах в кругу семьи Плутарха; дата и повод по которому высказывался автор обычно не указываются. Диатрибы, представляли собой незамысловатые и энергичные краткие речи, которые были в моде благодаря влиянию трагикомических работ сатирика III века до н.э. Мениппуса. "Моралия" имеет огромную литературную ценность еще и благодаря частым цитатам греческих поэтов и драматургов, в особенности Эврипида.

Трактаты посвященные политическим вопросам имеют особенную ценность. "Политические наставления" показывают какое огромное значение тогда придавалось политике в Греции; в трактате "Должен ли Человек заниматься политикой, когда стар" Плутарх советует своему другу Эофану продолжать общественную деятельность в Афинах. Идеи стоицизма проявляются в небольшом произведении "К неграмотному правителю" и отдельными рассуждениями в "Философы беседуют только с принцами".

Интерес Плутарха к истории религии и античности можно увидеть в группе восхитительных эссе, в раннем "Демон Сократа" и трех более поздних работ посвященных Дельфам, "Крушение оракулов" в котором он обьясняет падение интереса к оракулу, уменьшением населения, "Ответы пифии" в которых он стремится возродить веру в оракула. Написанные в одно с ними время "Изис и Озириз" выдержаны в мистических тонах. "Веселые вопросы" (девять книг) и "Греческие и Римские вопросы" вобрали в себя обширные познания в античной истории.

Среди наиболее ценных работ можно выделить долгое время вызывавшие сомнения в авторстве "Утехи Апполона", "Жизнеописания десяти ораторов", "Судьба", "Краткие изречения царей и полководцев", "Краткие высказывания спартанцев","Пословицы Александрийцев".

Неувядаемое обаяние и популярность Плутарха вызвана в значительной степени такой трактовкой описываемых событий в которых он просто игнорировал упоминание спорности некоторых исторических фактов. Он писал легко и непринужденно, с юмором. Хотя его произведения многословны, но они очень легки для восприятия. Философия Плутарха эклектична, с заимствованиями стоицизма, пифагорианства, но в основном базировалась на платонизме. Больше всего его интересовала этика, особенно в последние свои года он развивал мистическое направление этики; он участвовал в мистериях посвященных культу Диониса, и, как платоник верил в бессмертие души. Плутарх считал греческую культуру непревзойденной и верил в прогрессивность и хорошие намерения Римской Империи.

Однако нередко можно слышать и скептическое отношение к правдивости "Жизнеописаний" Плутарха. Составителю этого веб-сайта, как-то довелось услышать такое высказывание современного историка: "Врет, как Плутарх!"

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Плутарх
Πλούταρχος
250px Иллюстрация к «Сравнительным жизнеописаниям» перевода Джейкса Амьота ()
Имя при рождении:
Псевдонимы:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Полное имя	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата рождения:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место рождения:
Дата смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место смерти:
Гражданство:
Род деятельности:	философ, биограф, моралист
Годы творчества:	с Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). по Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Направление:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Жанр:
Язык произведений:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дебют:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Премии:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Награды:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Подпись:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
[[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). \|Произведения]] в Викитеке
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Сочинения

Как видно из каталога некоего Ламприя, предполагаемого ученика Плутарха, он оставил после себя около 210 сочинений. Значительная их часть дошла до нашего времени. По традиции, идущей ещё от издателей эпохи Возрождения, сочинения эти делятся на две основные группы: философско-публицистические, известные под общим названием «Ἠθικά » (Этика) или «Moralia », и биографические (жизнеописания) .

Сравнительные жизнеописания

Другие произведения

Переводы Плутарха

Издания этических сочинений см. в статье Моралии (Плутарх)

Из переводчиков Плутарха на новые европейские языки особой славой пользовался французский автор Амио .

Русские переводы

переизд.: Сравнительные жизнеописания. / Пер. В. А. Алексеева. М.: Альфа-кн. 2008. 1263 стр.

Лучшее русское издание «Сравнительных жизнеописаний», где большая часть перевода выполнена С. П. Маркишем :

Плутарх . Сравнительные жизнеописания. В 2 т. / Изд. подг. С. С. Аверинцев, М. Л. Гаспаров, С. П. Маркиш. Отв. ред. С. С. Аверинцев. (Серия «Литературные памятники»). 1-е изд. В 3 т. - М.-Л.: Издательство АН СССР, 1961-1964. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Наука, 1994. - Т. 1. 704 с. - Т. 2. 672 с.
Плутарх / Пер. Г. А. Иванова. По материалам сборника «Философия природы в античности и в средние века». М.: Прогресс-Традиция, 2000.

Исследования

Елпидинский Я. С. Религиозно-нравственное мировоззрение Плутарха Херонейского. - СПб., 1893. 462 стр.
Аверинцев С. С. Плутарх и античная биография: К вопросу о месте классика жанра в истории жанра. - М., 1973.
- переизд. в кн.: Аверинцев С. С. Образ античности. Сб. - СПб.: Азбука-классика. 2004. 480 стр. 3000 экз.

Память

Напишите отзыв о статье "Плутарх"

Ссылки

на древнегреческом
в библиотеке Максима Мошкова
на ancientrome.ru
о «Сравнительных жизнеописаниях»

Просмотр этого шаблона Сочинения Плутарха

Сочинения

Сравнительные жизнеописания

1 Непарные жизнеописания 2 Несохранившиеся жизнеописания

Отрывок, характеризующий Плутарх

Мама по-настоящему беспокоилась, и мне было совестно говорить ей неправду. А так как правду я, к сожалению, сказать не могла (чтобы снова её не пугать), то я тут же постаралась её заверить, что у меня всё правда-правда совершенно прекрасно. А сама лихорадочно думала, что же такое всё-таки предпринять...
– А что ты так нервничаешь? – неожиданно спросила Стелла. – Это потому, что я пришла?
– Ну, что ты! – воскликнула я, но, увидев её пристальный взгляд, решила, что нечестно обманывать боевого товарища.
– Ладно, ты угадала. Просто когда я говорю с тобой, для всех остальных я выгляжу «замороженной» и это смотрится очень странно. Особенно это пугает маму... Вот я и не знаю, как выйти из такого положения, чтобы было хорошо всем...
– А что же ты мне не сказала?!.. – очень удивилась Стелла. – Я ведь хотела тебя обрадовать, а не расстроить! Я сейчас же уйду.
– Но ты ведь меня и вправду обрадовала! – искренне возразила я. – Это просто из-за них...
– А ты скоро придёшь опять? Я соскучилась... Так неинтересно одной гулять... Хорошо бабушке – она живая и может ходить куда хочет, даже к вам....
Мне стало дико жаль эту чудесную, добрейшую девчушку...
– А ты приходи когда захочешь, только когда я буду одна, тогда нам никто не сможет мешать, – искренне предложила я. – А к тебе я скоро приду, вот только кончатся праздники. Ты только подожди.
Стелла радостно улыбнулась, и снова «украсив» комнату сумасшедшими цветами и бабочками, исчезла... А мне без неё сразу стало пусто, как будто она унесла с собой частичку радости, которой был наполнен этот чудесный вечер... Я посмотрела на бабушку, ища поддержки, но она о чём-то очень увлечённо беседовала со своей гостьей и на меня никакого внимания не обращала. Всё опять вроде бы встало на свои места, и снова всё было хорошо, но я не переставала думать о Стелле, о том, как она одинока, и как несправедлива иногда почему-то бывает наша Судьба... Так, пообещав себе как можно скорее вернуться к своей верной подружке, я опять полностью «возвратилась» к своим «живым» друзьям, и только папа, очень внимательно целый вечер за мной наблюдавший, смотрел на меня удивлёнными глазами, как будто сильно стараясь понять, где же и что же такое серьёзное он со мной так обидно когда-то «проморгал»...
Когда гости уже начали расходиться по домам, «видящий» мальчик вдруг начал плакать... Когда я его спросила, что же такое случилось, он надул губки и обиженно произнёс:
– А где зе девоська?.. И миска? И бабосек нету...
Мама лишь натянуто улыбнулась в ответ, и быстренько забрав, никак не желающего с нами прощаться, второго сына, ушла домой...
Я была очень расстроена и очень счастлива одновременно!.. Это было впервые, когда я встретила другого малыша, у которого имелся похожий дар... И я дала себе слово не успокоиться, пока не удастся убедить эту «несправедливую» и несчастную маму, каким по-настоящему огромным чудом являлся её малыш... У него, как и у каждого из нас, должно было оставаться право свободного выбора, и его мама не имела права это у него отнимать... Во всяком случае, до тех пор, когда он сам начнёт что-то понимать.
Я подняла глаза и увидела папу, который стоял, оперевшись на дверной косяк, и всё это время с большим интересом за мной наблюдал. Папа подошёл и, ласково обняв меня за плечи, тихонечко произнёс:
– Ну-ка пойдём, ты расскажешь мне, за что это ты здесь так горячо воевала...
И тут же мне стало на душе очень легко и спокойно. Наконец-то он всё-всё узнает и мне больше никогда не придётся ничего от него скрывать! Он был моим лучшим другом, который, к сожалению, не знал даже половины правды о том, в чём по-настоящему заключалась моя жизнь... Это было нечестно и это было несправедливо... И я только сейчас поняла, как странно было всё это время от папы скрывать мою «вторую» жизнь только лишь потому, что маме казалось – папа не поймёт... Я должна была дать ему ещё раньше такой шанс и теперь была очень рада, что могу это сделать хотя бы сейчас...
Удобно устроившись на его любимом диване, мы говорили очень долго... И как же сильно меня обрадовало и удивило то, что, по мере того, как я рассказывала ему о своих невероятных приключениях, папино лицо всё больше и больше светлело!.. Я поняла, что вся моя «невероятная» история его не только не пугает, а наоборот, почему-то делает очень счастливым...
– Я всегда знал, что ты у меня будешь особенной, Светленькая... – когда я закончила, очень серьёзно сказал папа. – Я тобой горжусь. Могу ли я чем-то тебе помочь?
Я была настолько потрясена происшедшим, что ни с того, ни с сего, разревелась навзрыд... Папа баюкал меня в своих руках, как маленького ребёнка, тихонечко что-то нашёптывая, а я, от счастья, что он меня понял, ничего не слышала, только понимала, что все мои ненавистные «тайны» уже позади, и теперь уж точно всё будет хорошо...
Я написала об этом дне рождения потому, что он оставил в моей душе глубокий след чего-то очень важного и очень доброго, без чего мой рассказ о себе наверняка оказался бы неполным...
На следующий день всё снова казалось обычным и каждодневным, как будто и не было вчера того невероятно счастливого дня рождения...
Привычные школьные и домашние заботы почти полностью загружали отпущенные сутками часы, а что оставалось – как всегда, было моим самым любимым временем, и использовать его я старалась очень «экономно», чтобы как можно больше полезного узнать, и как можно больше «необычного» в себе и во всём окружающем отыскать...
К «одарённому» соседскому мальчику меня, естественно, не подпускали, объясняя тем, что малыш простыл, но как я чуть позже узнала от его старшего брата, мальчик чувствовал себя совершенно прекрасно, и «болел» видимо только для меня...
Было очень жаль, что его мать, которая наверняка прошла в своё время достаточно «тернистый» путь того же самого «необычного», категорически не желала принять от меня никакую помощь, и старалась всячески оградить от меня своего милого, талантливого сынишку. Но это, опять-таки, был лишь один из множества тех горьких и обидных моментов моей жизни, когда никто не нуждался в предлагаемой мною помощи, и таких «моментов» я теперь уже старалась как можно тщательнее избегать... Опять же – людям невозможно было что-то доказать, если они не хотели этого принимать. А доказывать свою правду «с огнём и мечом» я никогда не считала правильным, поэтому предпочитала оставлять всё на самотёк до того момента, когда человек придёт ко мне сам и попросит ему помочь.
От своих школьных подружек я снова чуточку отдалилась, так как в последнее время у них появились почти что постоянно одни и те же разговоры – какие мальчишки им больше всего нравятся, и как можно было бы одного или другого «заполучить»... Откровенно говоря, я никак не могла понять, чем это так сильно их тогда привлекало, что они могли безжалостно тратить на это такие дорогие нам всем свободные часы, и при том находиться в совершенно восторженном состоянии от всего, друг другу сказанного или услышанного. Видимо, я для всей этой сложной эпопеи «мальчишки-девчонки» была почему-то пока ещё совершенно и полностью не готова, за что и получила от своих подружек злое прозвище – «гордячка»... Хотя, думаю, что именно гордячкой-то я никак не была... А просто девчонок бесило, что я отказывалась от предлагаемых ими «мероприятий», по той простой причине, что меня честно это пока ещё никак не интересовало, а выбрасывать своё свободное время напрасно я не видела никакой серьёзной на то причины. Но естественно, моим школьным товарищам такое моё поведение никоим образом не нравилось, так как оно, опять же, выделяло меня из общей толпы и делало другой, не такой, как все остальные, что, по мнению ребят, было по школьному «противочеловечно»...
Вот так, опять наполовину «отверженной» школьными друзьями и подружками, проходили мои зимние дни, что меня больше уже ничуть не огорчало, так как, поволновавшись из-за наших «взаимоотношений» несколько лет, я увидела, что, в конечном итоге, в этом нет никакого смысла, так как каждый живёт так, как считает нужным, ну, а что из нас получится позже – это уже, опять же, частная проблема каждого из нас. И никто не мог меня заставить праздно тратить моё «ценное» время на пустые разговоры, когда я предпочитала его проводить, читая интереснейшие книги, гуляя по «этажам» или даже катаясь по зимним тропинкам на Пурге...
Папа, после моего честного рассказа о моих «приключениях», почему-то вдруг (к моей огромной радости!!!) перестал считать меня «малым ребёнком» и неожиданно открыл мне доступ ко всем своим раннее не разрешённым книгам, что ещё больше привязало меня к «одиночеству дома» и, совмещая такую жизнь с бабушкиными пирогами, я чувствовала себя абсолютно счастливой и уж точно никоим образом не одинокой...
Но, как это было и раньше, долго спокойно заниматься моим любимым чтением мне было явно «противопоказано», так как, уже почти что в обязательном порядке, что-то «неординарное» обязательно должно было произойти... Так и в тот вечер, когда я спокойно читала новую книжку, с наслаждением хрустя только что испечёнными вишнёвыми пирожками, неожиданно появилась взвинченно-взьерошенная Стелла и безапелляционным голосом заявила:
– Как хорошо, что я тебя нашла – ты должна сейчас же со мной пойти!..
– А что такое случилось?.. Пойти куда? – удивившись такой необычной спешке, спросила я.
– К Марии, там Дин погиб... Ну, давай же!!! – нетерпеливо крикнула подружка.
Я сразу же вспомнила маленькую, черноглазую Марию, у которой был один-единственный друг – её верный Дин...
– Уже иду! – всполошилась я и быстро кинулась за Стеллой на «этажи»...

Нас опять встретил тот же хмурый, зловещий пейзаж, на который я уже почти не обращала внимания, так как он, как и всё остальное, после стольких хождений в Нижний Астрал, стал для нас почти что привычным, насколько можно было привыкнуть к такому вообще...
Мы быстренько осмотрелись вокруг, и тут же увидели Марию...
Малышка, сгорбившись, сидела прямо на земле, совершенно поникшая, не видя и не слыша ничего вокруг, и только ласково гладила замёрзшей ладошкой мохнатое, неподвижное тело «ушедшего» друга, как бы пытаясь этим его разбудить... Суровые, и горькие, совсем не детские слёзы ручейками струились из её грустных, потухших глаз, и, вспыхивая блестящими искорками, исчезали в сухой траве, орошая её на мгновение чистым, живым дождём... Казалось, весь этот и без того уже достаточно жестокий мир стал для Марии теперь ещё более холодным и ещё более чужим... Она осталась совсем одна, такая удивительно хрупкая в своей глубокой печали, и некому больше было её ни утешить, ни приласкать, ни хотя бы просто по-дружески защитить... А рядом с ней, огромным, неподвижным бугром лежал её лучший друг, её верный Дин... Она жалась к его мягкой, мохнатой спине, бессознательно отказываясь признавать его смерть. И упорно не желала его покидать, как будто зная, что даже сейчас, после смерти, он всё ещё также верно её любил и также искренне оберегал... Ей очень не хватало его тепла, его сильной «мохнатой» поддержки, и того привычного, надёжного, «их мирка», в котором обитали только лишь они вдвоём... Но Дин молчал, упорно не желая просыпаться... А вокруг него шныряли какие-то маленькие, зубастые существа, которые так и норовили ухватить хотя бы малый кусок его волосатой «плоти»... В начале Мария ещё пыталась отгонять их палкой, но, увидев, что нападавшие не обращали на неё никакого внимания, махнула на всё рукой... Здесь так же, как и на «твёрдой» Земле, существовал «закон сильного», но когда этот сильный погибал – те, кто не могли достать его живым, теперь же с удовольствием старались наверстать упущенное, «отведав» его энергетического тела хотя бы мёртвым...
От этой горестной картины у меня резко заныло сердце и по предательски защипало в глазах... Мне стало вдруг дико жаль эту чудесную, храбрую девчушку... И я не могла даже себе представить, как же сможет она, бедняжка, совсем одинокой, в этом страшном, зловещем мире, за себя постоять?!
Стеллины глаза тоже вдруг влажно заблестели – видимо, её посетили схожие мысли.
– Прости меня, Мария, как же погиб твой Дин? – наконец-то решилась спросить я.
Девчушка подняла на нас свою заплаканную мордашку, по-моему даже не понимая, о чём её спрашивают. Она была очень далеко... Возможно там, где её верный друг был ещё живой, где она не была такой одинокой, где всё было понятно и хорошо... И малышка никак не хотела сюда возвращаться. Сегодняшний мир был злым и опасным, а ей больше не на кого было опереться, и некому было её защищать... Наконец-то, глубоко вздохнув и геройски собрав свои эмоции в кулачок, Мария поведала нам грустную историю Дининой смерти...
– Я была с мамой, а мой добрый Дин, как всегда, нас стерёг... И тут вдруг откуда-то появился страшный человек. Он был очень нехороший. От него хотелось бежать, куда глаза глядят, только я никак не могла понять – почему... Он был таким же, как мы, даже красивым, просто очень неприятным. От него веяло жутью и смертью. И он всё время хохотал. А от этого хохота у нас с мамой стыла кровь... Он хотел забрать с собой маму, говорил, что она будет ему служить... А мама вырывалась, но он, конечно же, был намного сильнее... И тут Дин попробовал нас защитить, что раньше ему всегда удавалось. Только человек был наверняка каким-то особенным... Он швырнул в Дина странное оранжевое «пламя», которое невозможно было погасить... А когда, даже горящий, Дин попытался нас защитить – человек его убил голубой молнией, которая вдруг «полыхнула» из его руки. Вот так погиб мой Дин... И теперь я одна.
– А где же твоя мама? – спросила Стелла.
– Мама всё здесь же, – малышка смутилась.– Просто она очень часто злится... И теперь у нас нет защиты. Теперь мы совсем одни...
Мы со Стеллой переглянулись... Чувствовалось, что обоих одновременно посетила та же самая мысль – Светило!.. Он был сильным и добрым. Оставалось только надеяться, что у него возникнет желание помочь этой несчастной, одинокой девчушке, и стать её настоящим защитником хотя бы до тех пор, пока она вернётся в свой «хороший и добрый» мир...
– А где теперь этот страшный человек? Ты знаешь, куда он ушёл? – нетерпеливо спросила я. – И почему он не взял-таки с собой твою маму?
– Не знаю, наверное, он вернётся. Я не знаю, куда он пошёл, и я не знаю, кто он такой. Но он очень, очень злой... Почему он такой злой, девочки?
– Ну, это мы узнаем, обещаю тебе. А теперь – хотела бы ты увидеть хорошего человека? Он тоже здесь, но, в отличие от того «страшного», он и правда очень хороший. Он может быть твоим другом, пока ты здесь, если ты, конечно, этого захочешь. Друзья зовут его Светило.
– О, какое красивое имя! И доброе...