Предательские отношения князя с крымским ханом. Московская русь и крымское ханство. Присоединение Рязани князем Василием III

БЫЛ ЛИ ПРЕДАТЕЛЕМ РЯЗАНСКИЙ КНЯЗЬ ОЛЕГ?

Владимир Контровский

Пограничное княжество

Рука Москвы

XIV век на Руси - это время объединения русских земель под крепкой рукой Москвы. Произошло это не сразу и не вдруг. Было и долгое соперничество Москвы и Твери за право стать во главе; усилению могущества Московского княжества сопротивлялись с оружием в руках суздальские, нижегородские (и рязанские!) князья. XIV век на Руси - это время ожесточённейших феодальных междоусобиц. Как было везде и всюду в средние века, стороны не стеснялись в выборе средств для достижения поставленной цели. Убийства, предательства, нарушение клятв и договоров, пренебрежение даже родственными связями были самым обычным делом. Заветный приз - ярлык на великое княжение - выдавался в Золотой Орде, и князья изо всех сил боролись за право называться "великими". И очень часто соперники обращались за помощью к ханам и приводили на Русь ордынские отряды. То, что при этом опустошались целые области Руси, враждующих князей нисколько не беспокоило. Во-первых, подобные действия были нормой той дикой эпохи, а во-вторых, в ходе яростной борьбы за власть страдания народные никем, никогда и нигде не принимались в расчёт. По княжеской родословной Рюриковичей, восходящей к киевскому князю Ярославу Мудрому, рязанский князь Олег Иоаннович был ничуть не худороднее московского князя, и его княжество по ярлыкам ордынских владык числилось таким же Великим, как Тверское и Московское. И жила в памяти поколений рязанцев кровная обида на соседей, не пришедших к ним на помощь в страшный год Батыева нашествия. Так что вроде бы сама политическая обстановка того времени подсказывает: да, предательство рязанского князя было более чем возможным. Интересы Рязанского княжества к моменту восшествия Олега на княжий престол были сильно ущемлены Москвой. К московским князьям перешли некоторые исконные рязанские земли (Коломна и Лопасня). При отце Дмитрия Донского рязанские бояре, исполнявшие роль коллегиального наставника при несовершеннолетнем князе Олеге, воспользовались бедой Москвы - "чёрным мором" - и отбили Лопасню. Великий князь московский Иоанн Иоаннович ("кроткий и тихий", по свидетельству летописца) смирился с потерей Лопасни, однако заноза осталась. В 1365 году на Рязанщину обрушился с очередным набегом ордынский царевич Тагай. Внезапным наскоком он захватил, ограбил и сжёг Переславль, "положил пусту" соседние волости и повернул обратно в Орду. Олег Иоаннович зла не стерпел: вместе с дружинами пронского и козельского князей он погнался за Тагаем, настиг его у Шишевского леса и наголову разгромил, перебив налётчиков почти поголовно. Но теперь, осмелившись поднять руку на такую силу, Олег Рязанский поневоле должен был искать себе союзника, которым мог быть только московский великий князь. Неизвестно (до нас не дошли ни договорные грамоты, ни свидетельства летописцев), каким образом Олег Иоаннович сумел вступить в союз с Москвой после враждебной вылазки его бояр против Лопасни, однако в 1370 году, когда Москве угрожал литовский князь Ольгерд, в московское войско влились рязанские и пронские полки. Оценив обстановку, Ольгерд боя не принял и запросил мира. Итак, Олег и Дмитрий - союзники. Тем не менее, спор между Москвой и Рязанью о приоритете остался нерешённым. В 1371 году рязанские бояре решили повторить "лопаснинский вариант" и таким же способом отобрать у Москвы и Коломну. Советники подтолкнули рязанского князя к вторжению. В битве при Скорнищеве, недалеко от Переславля, рязанское войско было разбито московским воеводой Дмитрием Волынским (тем самым Боброк-Волынцем, девятью годами позже снискавшим себе неувядаемую славу на поле Куликовом). Эта битва ясно показала Олегу - с Москвой ему не тягаться. А над Рязанью, да и над всей русской землёй, по-прежнему чёрной тучей нависала ненасытная Золотая Орда. И все дальнейшие действия и Олега Рязанского, и Дмитрия Московского диктовались простой исторической логикой.

Русь и Орда

После поражения под Скорнищевым Олег бежал и потерял власть: на рязанский стол сел пронский князь Владимир. Олег направился в Орду, там заручился поддержкой (скорее всего, просто купил эту поддержку) тёмника Салахмира и вернулся на Русь с ордынской воинской силой. Владимир сопротивляться не стал и уступил Рязань без боя. Дмитрий не вмешался в разборку между пронским князем и Олегом, хотя мог бы. Салахмир действовал по собственной инициативе, и разгроми московский князь его отряд, Дмитрий имел все шансы оправдать свои действия перед ханом. Однако Дмитрий предпочёл видеть в Рязани Олега: он примирил рязанского и пронского князей и заключил с Олегом оборонительный и наступательный союз (ссылки на текст этого договора имеются в договорных грамотах Дмитрия Ивановича с Ольгердом и с Михаилом Тверским). И более в летописях не упоминается о вражде между Олегом и Дмитрием. Более того, Москва встаёт на защиту Рязани от ордынских набегов. В 1373 году ордынцы пожгли и разграбили земли рязанского княжества, но тут же отступили, как только узнали о выступлении против них московских полков. В 1377 году царевич Арапша разбил на реке Пьяне московское войско и взял Нижний Новгород. На Москву Арапша идти не посмел, однако по пути в степь разграбил и сжёг (в который уже раз!) многострадальную Рязань. Олег был ранен стрелами и едва спасся. В 1378 году Мамай, ставший к этому времени фактическим повелителем Золотой Орды, послал тёмника Бегича примерно наказать московского князя и привести его к полной покорности. И никто иной, как Олег Рязанский, сообщил Дмитрию о движении сильного и многочисленного ордынского войска. Московский князь понял, что это не просто рядовой грабительский набег, а карательная экспедиция, и сделал соответствующие выводы. Из-за быстроты движения Бегича времени на сбор общерусского ополчения не было, и Дмитрий выступил только с московскими полками, к которым присоединились дружины Олега и пронского князя Владимира. На рязанской земле, у реки Вожа, ордынское войско потерпело сокрушительное поражение - оно было почти полностью истреблено, погиб и сам Бегич. Мамай наспех собрал имевшиеся у него под рукой отряды и кинулся на Русь. Хан опустошил рязанскую землю (снова рязанскую!), разграбил и пожёг её лучшие города, но вступить в бой с многочисленным московским войском, преградившим ему на Оке дорогу на Москву, не посмел и отошёл в степь. Итак, за два года - два страшнейших нашествия на Рязань, нашествия, сравнимых по своим разрушительным последствиям с Батыевым. И после этого Олег воспылал любовью к Золотой Орде и стал предателем земли русской? Или любовь к степным грабителям в нём пробудили наконечники ордынских стрел, оставившие шрамы на теле князя? Арапша и Бегич (а чуть раньше - Тагай) лишний раз показали, чем является для Руси Орда, и никакой князь не мог не считаться с настроениями своих подданных. А кроме того, даже с чисто прагматической точки зрения вставшая перед Олегом дилемма была предельно проста: или быть вассалом более сильного (как доказал опыт противоборства) московского князя, или оставаться покорным данником хана (пусть даже с вожделенным ярлыком на великое княжение) и безропотно терпеть и дальше ордынский беспредел. Да и перспектива гарантированного владения великокняжеским титулом отнюдь не выглядела безоблачной - у не слишком могущественного владетеля постоянно разоряемых рязанских земель хватало на Руси искушённых в междоусобных склоках соперников.

В решающий час

Летописцы (а за ними историки), обвиняя Олега в предательстве, ссылаются на то, что рязанское ополчение не влилось в войско Дмитрия, а сам Олег вступил в сговор с Мамаем. Но почему же тогда Дмитрий перед решающим сражением не опустошил земли изменника и не раздавил его дружину, а спокойно оставил врага в тылу? Он вполне мог это сделать, более того, обязан был так поступить по всем правилами ведения военных действий. В эпическом противостоянии на Куликовом поле помимо двух главных сил была ещё и третья - литовское войско Ягайлы. Появись оно на поле боя, исход Куликовской битвы мог бы быть совсем иным. Считается, что Ягайла просто опоздал, и потому-де не помог Мамаю. Но это не так - московское войско двигалось к Дону очень медленно, прикрывая московские земли на тот случай, если Ягайла вдруг вздумает ринуться прямо на Москву вместо того, чтобы идти на соединение с Мамаем. Литовцы двигались параллельно, к началу битвы войско Ягайлы находилось всего в одном дневном переходе от Куликова поля, но дальше не пошло. Почему? Да потому что рядом располагалась дружина князя Рязанского - в полной готовности помешать этому движению. Дмитрий знал, что Олег и сам не ударит ему в спину, и не позволит сделать это Ягайле. Только так можно объяснить непростительную - если считать, что Олег был предателем, - ошибку Дмитрия, не оставившего никаких резервов за Доном на случай вмешательства в сражение на стороне Мамая литовской конницы или рязанских полков. Однако допустим, что и Олег, и Ягайло действительно опоздали и упустили свой шанс. Но если так, тогда почему же Дмитрий (уже Донской), возвращаясь с победой, движется в обход земель "изменника", особо приказав никого из рязанцев "не зорить и не обижать". А ведь сил для разгрома Рязани, несмотря даже на тяжелейшие потери в Куликовской битве, у великого князя московского было вполне достаточно. Разве так карают за предательство? Олег вёл и с Мамаем, и с Ягайлой тончайшую и опаснейшую дипломатическую игру - и выиграл. Мамай принял предложенный ему Олегом план одновременного удара по войску Дмитрия объединёнными силами всех трёх союзников. В условиях договора Олега с Ягайлой оговаривалось, что в бой они вступят только после соединения рязанских и литовских войск. А этого, как известно, не произошло. Дмитрий же, двигаясь от Оки к Дону, надёжно прикрыл рязанские земли от неминуемого разгрома, который мог учинить Мамай, вознамерившийся вернуть Русь во времена Батыя. И после Мамаева побоища, несмотря на навешенный на Олега ярлык предателя и недовольство действиями изменников-рязанцев среди простого люда, Дмитрий Донской не предпринимает никаких враждебных шагов по отношению к князю-отступнику. Но и объяснять "кто есть кто" Дмитрий не счёл нужным - неизвестно ещё, как там всё дальше пойдёт, и не время раскрывать другу (а значит, и врагу) все свои карты. Рязанские бояре сами пришли к Дмитрию за прощением, и он их простил. В 1381 году был подписан новый договор между Москвой и Рязанью, и Олег признал Дмитрия старшим братом. Заметим, что таким образом рязанского князя приравняли к князю Владимиру Серпуховскому, удостоенному прозвища "Храбрый" за доблесть на Куликовом поле. Интересно, за какие заслуги князю-предателю оказали такую честь?

Двойная игра

Всего через два года после Куликовской битвы, в 1382 году, на Русь вторгся новый хан - Тохтамыш, которому удалось приостановить распад Золотой Орды и даже на время вернуть ей подобие былого могущества. С этим нашествием связано ещё одно обвинение Олега в предательстве: рязанский князь-де указал хану дорогу на Москву и броды на Оке. Тохтамыш наступал стремительно. Дмитрий, получив от Олега весть о приближении врага, оставляет в Москве гарнизон для обороны столицы, а сам отправляется в Переславль-Залесский - собирать полки. Олег своевременно известил "старшего брата", а сам вступил с Тохтамышем в ту же игру, что и с Мамаем, отводя угрозу от своих истерзанных земель. Обвинения, выдвинутые против Олега Рязанского летописцами, несостоятельны. Москва к этому времени существовала уже более трёхсот лет, была столицей набиравшего силу государства, неоднократно посещалась купцами, и потому очень сомнительно, что никто другой кроме рязанского князя не знал к ней дорог. То же касается и бродов на Оке - их расположение отнюдь не было стратегическим секретом, известным только узкому кругу лиц. Олег действительно убедил Тохтамыша идти на Москву, но кому это было выгодно? С военной точки зрения ордынскому войску надо было обойти Москву и застигнуть Дмитрия, не давая ему времени на сбор всех сил. А Тохтамыш упёрся в каменные стены московского Кремля. На стенах крепости были установлены первые русские пушки ("тюфяки"), и штурм захлебнулся в крови ордынцев. Хан утратил преимущество внезапности и мобильность - время работало на Дмитрия Донского. Ещё немного, и дело просто кончилось бы второй Куликовской битвой - с таким же результатом. Москву погубило коварство ордынцев, предательство нижегородских князей Василия и Семёна, уговоривших горожан открыть ворота и вступить с врагом в переговоры, и доверчивость москвичей. Тохтамыш ворвался в Кремль и устроил там дикую резню, но быстро убрался прочь, узнав о подходе войск Владимира Серпуховского и самого Дмитрия. Возвращаясь в степь, хан подверг рязанские земли нещадному разорению. Это что, в награду за верную службу Олега? Нет, хан понял, на кого (выражаясь современным языком) на самом деле работал рязанский князь, и жестоко отомстил ему. Дальнейшие события подтверждают эту версию. Московский князь снова проявил удивительную терпимость по отношению к "предателю", и в 1386 году при посредничестве Сергия Радонежского был подписан договор о вечном союзе Москвы и Рязани. И ещё один штрих, свидетельствующий в пользу Олега Рязанского. В 1387 году князь Дмитрий Иоаннович Донской отдал свою дочь Софью замуж за сына Олега - Фёдора. Да, династическими браками скреплялись военные и политические союзы (и не только в средние века), но чтобы великий князь московский породнился с многократным предателем земли русской - такое представляется очень и очень маловероятным. В русской истории были всякие фигуры, были в ней и истинные предатели (например, те же нижегородские князья Василий и Семён, сыгравшие роковую роль в разграблении Москвы Тохтамышем). Однако хочется, чтобы позорное клеймо изменника никого не украшало бы незаслуженно.

В 1502 году между Крымским ханством и Русским государством возникла общая граница — с этого времени крымские татары начали свои многочисленные походы на земли Великого княжества Московского. Спустя 31 год на престол вступил Иван IV, который с детства мечтал разгромить ненасытный тюркский народ, возглавляемый на тот момент Сахибом I Гераем — дядей османского султана Сулеймана Великолепного и основателем «города пяти веков» Бахчисарая.

В 1551 году, после убийства Сахиба I Герая, ханом Крыма становится его племянник Девлет I Герай, известный своей страстью к военным походам.

Свой первый поход на Русское царство новоиспеченный хан предпринял уже в 1552 году. Девлет решил завоевать Тулу и остановить взятие Казани Иваном Грозным. Крымский хан потерпел неудачу — его орда была полностью разгромлена русскими войсками, которые вскоре взяли Казань и таким образом завладели всем Средним Поволжьем. С пленными крымскими татарами победители поступили следующим образом: их привели к Ивану Грозному, а затем по приказу царя всея Руси живьем сбросили в воду.

Кудеяр-предатель

Крымский хан, которому пришлось позорно спасаться бегством, пообещал отомстить Русскому государству и в последующее десятилетие совершал беспрерывные походы на Рязань, Болхов, Астрахань, Мценск. Иногда татарам удавалось сжечь русские территории и захватить в плен воинов Ивана Грозного, однако Девлету этого казалось мало: предводитель татар мечтал, чтобы Русское государство утратило независимость, а земли Ивана Грозного были поделены между крымскими мурзами.

В 1571 году крымский хан, заручившись поддержкой Османской империи, а также образованной двумя годами ранее Речи Посполитой, собрал многотысячное войско и предпринял свой знаменитый поход на московские земли.

В Новгородской летописи говорится, что численность татарского войска достигала 120 тыс. человек, однако, по мнению современных историков, эти данные сильно преувеличены.

Существует легенда, согласно которой на помощь крымскому хану пришел предатель Кудеяр Тишенков, указавший татарам тайный проход к Москве — броды через Оку. По одной из версий, Кудеяр был на самом деле братом Ивана Грозного, тайно ненавидевшим близкого родственника. По другой версии, Кудеяр был опричником и служил царю всея Руси.

«…а силы бы татарской не испугался»

Татары напали на Русское государство в очень «неудобное» для него время: как раз шла Ливонская война — военный конфликт, начатый Иваном Грозным ради выхода к Балтийскому морю.

Соответственно, основная часть войск была занята в этой войне — по разным данным, Москву охраняли лишь 6 тыс. ратников.

Поход крымских татар оказался полной неожиданностью для Ивана Грозного: лидер Российского государства жаловался, что никто из земских воевод не предупредил его о передвижениях крымского хана. «Передо мной пошло семь вoeвод со многими людьми, и они мне о татарском войске знать не дали... а хотя бы тысячу моих людей потеряли, и мне бы двоих татар привели, и то бы с великое дело счел, а силы бы татарской не испугался», — возмущался Иван Грозный. Царь принял решение покинуть Москву и оставить войско сопротивляться татарам. Глава государства бежал в Ростов.

«Людей погорело бесчисленное множество»

Подойдя к Москве, Девлет не стал штурмовать и осаждать город, а лишь поджег не защищенные стенами посады. «В ясный день при сильном ветре в три часа пожар истребил сухую громаду деревянных строений, один только Кремль уцелел; по иностранным известиям, войска и народу погибло до 800 тыс.; допустив преувеличение при невозможности верного счета, вспомним, однако, что при вести о татарах в Москву сбежалось много народу из окрестностей, что во время пожара бежать было некуда: в поле — татары, в Кремль — не пускали; всего более, говорят, погибло тех, которые хотели пройти в самые дальние от неприятеля ворота: здесь, собравшись в огромную толпу и перебивая друг у друга дорогу, они так стеснились в воротах и прилегавших к ним улицах, что в три ряда шли по головам друг у друга и верхние давили нижних, — писал историк Сергей Соловьев. — По русским известиям, людей погорело бесчисленное множество; митрополит с духовенством просидели в соборной церкви Успения; первый боярин, князь Иван Дмитриевич Бельский, задохнулся на своем дворе в каменном погребе, других князей, княгинь, боярынь и всяких людей кто перечтет?

Москва-река мертвых не пронесла: нарочно поставлены были люди спускать трупы вниз по реке; хоронили только тех, у которых были приятели.

Пожар помешал татарам грабить в предместиях; осаждать Кремль хан не решился и ушел с множеством пленных — по некоторым известиям, до 150 тыс., — услыхав о приближении большого русского войска».

«Желание наше — Казань и Астрахань»

Когда Иван Грозный возвращался в Москву, то в селе Братовщине, на Троицкой дороге, представили ему гонцов Девлета, которые подали царю такую грамоту от хана: «Жгу и пустошу все из-за Казани и Астрахани, а всего света богатство применяю к праху, надеясь на величество Божие. Я пришел на тебя, город твой сжег, хотел венца твоего и головы; но ты не пришел и против нас не стал, а еще хвалишься, что-де я московский государь!

Были бы в тебе стыд и дородство, так ты б пришел против нас и стоял.

Захочешь с нами душевною мыслию в дружбе быть, так отдай наши юрты — Астрахань и Казань; а захочешь казною и деньгами всесветное богатство нам давать — ненадобно; желание наше — Казань и Астрахань, а государства твоего дороги я видел и опознал».

Иван Грозный тут же составил ответ: «Ты в грамоте пишешь о войне, и если я об этом же стану писать, то к доброму делу не придем. Если ты сердишься за отказ к Казани и Астрахани, то мы Астрахань хотим тебе уступить, только теперь скоро этому делу статься нельзя: для него должны быть у нас твои послы, а гонцами такого великого дела сделать невозможно; до тех бы пор ты пожаловал, дал сроки и земли нашей не воевал».

«Ужасные результаты московского пожара были следствием не только победы крымского хана и военной слабости опричнины, — писал советский историк Владимир Кобрин. — Царь Иван был, несомненно, виновен в том, что Москва была плохо укреплена. В самом деле, город занимал территорию примерно в пределах нынешнего Садового кольца, а крепостными стенами были защищены только Кремль и прилегавший к нему так называемый Великий Посад.

Будь Москва обнесена целиком или хотя бы в большей своей части каменной стеной, пожара могло не быть.

Однако за три с лишним десятка лет, прошедших со времени строительства Китай-города, строительство московских укреплений не продвинулось ни на шаг. А была ли возможность строить новые каменные стены? Несомненно. Ведь смог царь построить каменную крепость, защищающую только его опричный двор. Судя по всему, царь не любил Москвы».

Спустя год крымский хан вновь предпринял поход на Москву, однако на этот раз воины Ивана Грозного наголову разгромили татар в битве при Молодях. О том походе была сложена песня, начинающаяся строками: «А не силная туча затучилася, а не силнии громы грянули: куде едет собака крымской царь?»

Причиной нового обострения русско-казанских отношений стали «нечесть и срамота», учинённые ханом Сафа-Гиреем (правил в 1524—1531, 1536—1549 гг.) русскому послу Андрею Пильемову весной 1530 г. Летописец не уточнил, в чём состояло оскорбление. Это происшествие переполнило чашу терпения Москвы, и русское правительство решило предпринять ещё одну попытку вернуть Казань под свой контроль.

Прикрыв южные границы, от возможного удара крымских войск, Василий III в мае 1530 г. двинул против Казанского ханства две рати - судовую и конную. Речной флотилией командовали воеводы Иван Бельский и Михаил Горбатый. Конную рать повёли Михаил Глинский и Василий Шереметев.

Казань оказалась подготовленной к войне. На помощь ханству пришли ногайские войска под командованием Мамай-мурзы и астраханские отряды во главе с князем Яглычём (Аглыш). Под Казанью на реке Булак был построен острог, который должен был затруднить действия московских войск.

Судовая рать проделала путь до Казани без особых затруднений. Конные полки, разбив пытающихся помешать им татар в нескольких стычках, благополучно переправились через Волгу и 10 июля соединились с судовой ратью. В ночь на 14 июля полк Ивана Овчины Оболенского штурмом взял вражеский острог, большая часть гарнизона была перебита. Успехи русских войск и начавшаяся бомбардировка Казани встревожила горожан. Многие стали требовать начала переговоров с Москвой и прекращения борьбы. В сложившейся обстановке хан Сафа-Гирей предпочёл бежать из города.

Однако русские воеводы не спешили начать решительный штурм, хотя в городе почти не осталось защитников, и значительная часть горожан была готова к переговорам. Военачальники вступили в местнический спор, выясняя между собой, кто первый должен вступить в Казань. Неожиданно разразилась буря и спутала все планы русского командования. Татары использовали этот момент для неожиданной вылазки. Она была успешной: русские войска понесли значительные потери, погибло и 5 русских воевод, включая Фёдора Лопату Оболенского, татары захватили часть русской артиллерии - 70 пушек-пищалей. Опомнившись от вражеского нападения русские возобновили обстрел города, но уже без особого успеха. Татары после успешной вылазки были воодушевлены и передумали сдаваться. 30 июля 1530 г. осада была снята. Русская армия ушла за Волгу. 15 августа русские вышли к своим границам. Виновным в этой неудаче признали Ивана Бельского. Его приговорили к смерти, но затем воеводу помиловали и посадили в тюрьму, где он находился до смерти Василия.

Правда, ещё до возвращения бежавшего в Астрахань Сафа-Гирея, казанская знать начала переговоры с Москвой о принесении присяги государю Василию Ивановичу. Осенью 1530 года в Москву прибыло казанское посольство. Казанцы от имени хана попросили, чтобы великий московский князь пожаловал Сафа-Гирея «царя братом и сыном себе учинил, а царь хочет быти в государьской воле, и князи и всей земли Казанской люди… служити вперед хотят прямо и неотступными быти всею землею Казанскою до своих животов и их дети». Татарские послы дали государю Василию шертную запись (шерть - клятва, договорные отношения), обещая, что она будет утверждена Сафа-Гиреем и всеми казанскими князьями и мурзами.

В Казань был направлен русский посол Иван Полев. Он должен был привести ханство к присяге и потребовать возвращения пленных и пушек. Однако Сафа-Гирей отказался утвердить присягу. Переговоры возобновились. Сафа-Гирей затягивал время и выдвигал всё новые требования. Одновременно он упорно добивался помощи от крымского хана Саадет-Гирея. Оказать прямую помощь ослабленное нашествием ногаев и внутренними усобицами Крымское ханство не смогло. Правда, крымские татары совершили набег на одоевские и тульские земли. В ходе продолжавшихся переговоров московское правительство смогло привлечь на свою сторону казанских послов князей Табая и Тевекеля. С их помощью русские власти наладили контакты с самыми влиятельными в Казани князьями Кичи-Али и Булатом. Они считали, что продолжать разорительную войну с Москвой нельзя. Кроме того, были обижены тем, что Сафа-Гирей окружил себя ногайскими и крымскими советниками, оттеснив сторону казанскую знать. Чашу терпения прорусской партии переполнила идея хана арестовать и казнить всё русское посольство. Это решение вело к новой истребительной войне с Русским государством. Произошёл дворцовый переворот, против Сафа-Гирея выступил почти вся казанская знать. Хан бежал, крымских татар и ногаев выслали, часть казнили. В Казани было создано временное правительство.

Московский государь первоначально планировал восстановить на казанском престоле известного верностью Москве Шах-Али. Его направили в Нижний Новгород, поближе к Казани. Однако казанское правительство, во главе с царевной Ковгар-Шад (сестрой умершего хана Мухаммед-Амина и единственной оставшейся в живых представительницей рода Улу-Мухаммеда, основателя Казанского ханства), и князьями Кичи-Али и Булатом, отказалось принять непопулярного в татарской среде правителя. Казанцы попросили себе ханом младшего брата Шах-Али Джан-Али (Яналея). Ему было в том момент 15 лет и все свое недолгое царствование (1532—1535 гг.) он находился под полным контролем Москвы, царевны Ковгар-Шад и князя Булата. По разрешению московского великого князя Василия он женился на ногайской княжне Сююмбике, которая сыграла впоследствии заметную роль в истории Казанского государства. Таким образом, между Москвой и Казанью был уставлен прочный мир и тесный союз, продержавшийся до смерти Василия Ивановича.

На крымской границе

На границе с Крымским ханством, во время русско-казанской войны 1530—1531 гг., сохранялось относительное спокойствие, которое время от времени нарушали нападения небольших татарских отрядов. Охране южной украйны продолжали уделять особое внимание. Малейшая угроза вызывала быструю ответную реакцию. Ситуация изменилась к 1533 году. Вражда двух братьев, Саадет-Гирея и Ислам-Гирея, неожиданно завершилась победой Сагиб-Гирея (Сахиб I Герай, правил в 1532 — 1551 гг.), которого поддержала Порта. Саадет-Гирей был вынужден отказаться от престола и уехать в Стамбул. А Ислам-Гирей занимал престол на протяжении всего пяти месяцев.

В августе в Москве получили извести о начале похода на Русь 40-тыс. крымской орды, которую вели «царевичи» Ислам-Гирей и Сафа-Гирей. Московское правительство не имело точных данных о направлении движения вражеского войска, и было вынуждено принять чрезвычайные меры для защиты приграничных областей. Великий князь Василий Иванович встал с резервными войсками в селе Коломенском. В Коломну была направлена рать под командованием князя Дмитрия Бельского и Василия Шуйского. Чуть позже туда же выступили полки князей Фёдора Мстиславского, Петра Репнина и Петра Охлябина. Из Коломны против татарских облавных отрядов были направлены лёгкие полки Ивана Овчины Телепнева, Дмитрия Череды Палецкого и Дмитрия Друцкого.

Крымские царевичи, получив сведения о выдвижении московских полков к границе, изменили направление удара и напали на Рязанскую землю. Крымские войска выжгли пригороды, пытались штурмовать крепость, но взять город не смогли. Рязанская земля подверглась страшному опустошению. Первыми в район действий татарских отрядов вышел лёгкий полк Дмитрия Череды Палецкого. У села Беззубово, в 10 верстах от Коломны, его полк разгромил татарский отряд. Затем в соприкосновение с противником вступили другие лёгкие полки. Встретив отпор, татарские загонные отряды отступили к основным силам. Крымское войско нанесло удар по русским полкам, которые возглавил Иван Овчина Телепнев. Русские лёгкие полки устояли в тяжёлом бою, но были вынуждены отступить. Военачальники татарского войска, опасаясь подхода основных русских сил, не преследовали «лёхких воевод» и начали отступление, уводя огромный полон.

Разрыв с Казанью. Война с Сафа-Гиреем

Смерть государя Василия (3 декабря 1533 года) заметно осложнила внешнеполитическое положение Русского государства. В войну с Москвой вступило Великое княжество Литовское (русско-литовская война 1534—1537 гг.), антирусские настроения возобладали в Казани. Зимой 1533-1534 гг. казанские отряды разорили нижегородские и новгородские земли, увели большой полон. Затем начались набеги на вятские земли. Московские власти пытались вразумить Казань, но оставшийся верным Русскому государству хан Джан-Али уже не пользовался поддержкой местной знати. Казанцы почувствовали изменение ситуации и ослабление Москвы. Окончательный разрыв между русским государством и казанским ханством произошёл 25 сентября 1534 г. В результате дворцового переворота, который организовала царевна Ковгар-Шад, был убит хан Джан-Али и его русские советники. Многие деятели прорусской партии были вынуждены бежать в Московское государство. На казанский престол вернулся Сафа-Гирей - давний и убеждённый враг Руси.

Воцарение Сафа-Гирея привело к началу новой большой войны на Волге. Первые серьёзные столкновения произошли зимой 1535-1536 гг. В декабре татарские отряды из-за небрежной службы мещерских воевод Семёна Гундорова и Василия Замытского дошли до Нижнего Новгорода, Березополья и Гороховца. В январе татары сожгли Балахну и отступили, когда из Мурома перебросили войска под командованием воевод Фёдора Мстиславского и Михаила Курбского. Однако настигнуть главные силы казанских татар не удалось. Ещё один удар татары нанесли на Коряково на реке Унже. Это рейд закончился провалом. Большая часть татарского отряда была уничтожена, пленных казнили в Москве. В конце июля татары вторглись в костромские земли, уничтожив на реке Куси заставу князя Петра Пестрого Засекина. Осенью 1536 г. татарские и марийские отряды вторглись в галицкие земли.

В начале 1537 года войско казанского хана начало новое наступление. В середине января татары неожиданно вышли у Мурома и попытались с ходу взять его. Казанские войска выжгли посады, но взять крепость не смогли. Через три дня, после безуспешной осады они поспешно отошли, получив сообщение о выступление из Владимира и Мещеры русских полков под командованием Романа Одоевского, Василия Шереметева и Михаила Кубенского. Из Муромской земли казанское войско двинулось к Нижнему Новгороду. Татары сожгли верхний посад, но были отбиты и ушли вниз по Волге к своим границам. Кроме того, в источниках отмечено появление татарских и марийских отрядов в окрестностях Балахны, Городца, галицких и костромских землях.

Московское правительство, встревоженное возросшей активностью казанских татар и слабым прикрытием восточных рубежей, начинает укрепление границы по Волге. В 1535 году новую крепость стоят в Перми. В 1536-1537 гг. строят крепости на реке Кореге (Буй-город), в Балахне, Мещере, в устье реки Учи (Любим). Обновляют укрепления в Устюге и Вологде. На новое место переносят Темников, после пожаров восстанавливают оборонительные сооружения во Владимире и Ярославле. В 1539 году на границе Галицкого уезда возводят город Жиланский (в этом же году его захватили и сожгли). Разрядные записи 1537 года впервые содержат роспись воеводам от казанской «украины». Главная рать под началом Шах-Али и Юрия Шеина стояла во Владимире. В Муроме войсками командовал Фёдор Мстиславский, в Нижнем Новгороде - Дмитрий Воронцов, в Костроме - Андрей Холмский, в Галиче - Иван Прозоровский. Примерно такая же расстановка войск на этом рубеже сохранялась и в последующие годы.

Весной 1538 года планировался поход на Казань. Однако в марте, под давлением крымского хана, московское правительство начало с Казанью переговоры о мире. Они тянулись до осени 1539 года, когда Сафа-Гирей возобновил военные действия и напал на Муром. Казанская армия, усиленная ногайскими и крымскими отрядами, разорила муромские и нижегородские земли. Одновременно татарский отряд князя Чуры Нарыкова опустошил окрестности Галича и, уничтожив Жилинский городок, двинулся в костромские земли. Под Кострому были направлены русские полки. На Плессе произошло упорное сражение. Ценой больших потерь (среди убитых было 4 русских воеводы), русские войска смогли обратить татар в бегство и освободить весь полон. В 1540 году 8-тыс. отряд Чуры Нарыкова вновь опустошил костромские земли. Татарская рать снова была настигнута войсками воевод Холмского и Горбатого, но смогла отбиться и уйти.

18 декабря 1540 года 30-тысячное казанское войско, усиленное ногайскими и крымскими отрядами во главе с Сафа-Гиреем, вновь появилось под стенами Мурома. Осада продолжалась два дня, русский гарнизон отстоял город, но татары захватили в окрестностях города большой полон. Узнав о приближении из Владимира великокняжеских полков, Сафа-Гирей отступил, разорив окрестные селения и частично, владимирские и нижегородские места.

Военные действия чередовались мирными переговорами, в ходе которых Сафа-Гирей пытался избежать ответных ударов со стороны русской армии, а затем вновь совершал набеги на Московское государство. Московское правительство, разочаровавшись в малоэффективной борьбе с внезапными рейдами казанских татар, преследование которых было затруднено массивами лесов, сделало ставку на внутреннюю казанскую оппозицию. Москва старалась устранить влияние Крыма, руками самих казанцев. Начинается поиск недовольных политикой хана, засильем крымских татар. Ситуацию облегчил сам Сафа-Гирей, который обвинил часть казанской знати в предательстве и начал казни. Одной из первых казнили царевну Ковгар-Шад, затем убили других видных князей и мурз. Страх за свою жизнь вынудил казанскую знать выступить против хана и его крымских советников. В январе 1546 года в Казани началось восстание. Сафа-Гирей сбежал в Ногайскую орду, к своему тестю бею Юсуфу. Временное казанское правительство во главе с Чурой Нарыковым, Беюрган-Сеитом и Кадышем пригласило на трон ставленника Москвы Шах-Али. Однако его отказались пустить в город вместе с прибывшим с ним 4-тыс. русским отрядом. В Казань пустили только самого Шах-Али и сотню касимовских татар. Положение Шах-Али было очень непрочным, из-за непопулярности нового хана. Новый казанский правитель продержался на престоле всего месяц. Юсуф дал Сафа-Гирею ногайское войско и тот отбил Казань. Шах-Али бежал в Москву. Немедленно началась война, которая продолжалась до неожиданной смерти Сафа-Гирея в марте 1549 года.

Продолжение следует… ВО, Самсонов Александр

Комментарий: Работу лучше выполнять по шагам, последовательно выполняя задания к контурным картам. Для того, чтобы увеличить карту, просто нажмите на неё.

ЗАДАНИЯ

1. Закрасьте зелёным цветом территорию Московского государства в 1462 г. Подпишите название его столицы.

Территория Московского государства в 1462 г - зелёный цвет

Столица - Москва

2. Жёлтым цветом отметьте территории, присоединённые к Московскому государству при Иване III, а оранжевым цветом - территории, присоединённые при Василии III.

Территории, присоединённые к Московскому государству при Иване III - желтый цвет

Территории, присоединённые к Московскому государству при Василии III - оранжевый цвет

3. Обозначьте на карте путь московского войска, место и год сражения, описание которого приводится в отрывке: «В год 6979 (1471 г.) впал князь великий Иван Васильевич во гнев на Великий Новгород, начал войско своё собирать и стал посылать на новгородские земли. И взяли сначала Старую Русу… и пошли на Шелонь… и погибло новгородцев много».

В отрывке описан поход великого князя Ивана Васильевича на Великой Новгород.

Путь московского войска обозначен стрелками красного цвета.

Сражение обозначено крестом. Это сражение на реке Шелони, состоявшееся в июле 1471 года.

4. Подпишите названия пяти крупных городов, которые были присоединены Иваном III и Василием III к Москве.

Тверь (1485), Великий Новгород (1478), Псков (1510), Смоленск (1514 г.), Ростов (1474 г.), Ярославль (в 1468 г.)

5. Определите, какое событие на карте обозначено специальным символом. Подпишите его название и дату в легенде.

Специальным символом на карте обозначено место знаменитого «Стояния на реке Угре». Оно состоялось в 1480 году между великим князем московским Иваном III и ханом Большой Орды Ахматом.

Прочтите отрывок из исторического источника и кратко ответьте на вопросы 20–22. Ответы предполагают использование информации из источника, а также применение исторических знаний по курсу истории соответствующего периода.

Когда же мы Божьей волей с крестоносной хоругвью всего православного христианского воинства ради защиты православных христиан двинулись на безбожный народ казанский, и по неизреченному Божьему милосердию одержали победу над этим безбожным народом, и со всем войском невредимые возвращались обратно, что могу вспомнить о добре, сделанном нам людьми, которых ты называешь мучениками? А вот что: как пленника, посадив в судно, везли с малым числом людей сквозь безбожную и неверную землю! Если бы рука Всевышнего не защитила меня, смиренного, наверняка бы я жизни лишился. Вот каково доброжелательство к нам тех людей, о которых ты говоришь, и так они душой за нас жертвуют - хотят выдать нас иноплеменникам!

Когда же вернулись мы в царствующий град Москву, Бог, свое милосердие к нам умножая, дал нам тогда наследника - сына Дмитрия; когда же, немного времени спустя, я, как бывает с людьми, сильно занемог, то те, кого ты называешь доброжелателями, с попом Сильвестром и вашим начальником Алексеем Адашевым, восшатались как пьяные, решили, что мы уже в небытии, и, забыв наши благодеяния, а того более – души свои и то, что целовали крест нашему отцу и нам – не искать себе иного государя, кроме наших детей, решили посадить на престол нашего дальнего родственника князя Владимира, а младенца нашего, данного нам от Бога, хотели погубить, подобно Ироду (и как бы им не погубить!), воцарив князя Владимира. Говорит ведь древнее изречение, хоть и мирское, но справедливое: "Царь царю не кланяется, но когда один умирает, другой принимает власть". Вот каким доброжелательством от них мы насладились еще при жизни, – что же будет после нас! Когда же мы по Божью милосердию все узнали и полностью уразумели и замысел этот рассыпался в прах, поп Сильвестр и Алексей Адашев и после этого не перестали жесточайше притеснять нас и давать злые советы, под разными предлогами изгоняли наших доброжелателей, во всем потакали князю Владимиру, преследовали лютой ненавистью нашу царицу Анастасию и уподобляли ее всем нечестивым царицам, а про детей наших и вспомнить не желали.

А после этого собака и давний изменник, князь Семен Ростовский, который был принят нами в думу не за свои достоинства, а по нашей милости, изменнически выдал наши замыслы литовским послам, пану Станиславу Довойно с товарищами, и поносил перед ними нас, нашу царицу и наших детей; мы же, расследовав это злодейство, наказали того, но милостиво. А поп Сильвестр после этого вместе с вами, злыми советниками своими, стал оказывать этой собаке всяческое покровительство и помогать ему всякими благами, и не только ему, но и всему его роду. И так с тех пор для всех изменников настало вольготное время, а мы с той поры терпели еще больше притеснений: ты также был среди них, известно, что вы с Курлятевым хотели втянуть нас в тяжбу из-за Сицкого.

Пояснение.

Иван IV Грозный обвиняет:

1) Людей, которые после взятия Казани посадили царя «как пленника в судно и с небольшим числом людей везли его сквозь безбожную и неверную землю».

2) А. Адашева и Сильвестра в измене. Во время болезни царя они хотели посадить на престол князя Владимира, погубить царевича Дмитрия, преследовали «лютой ненавистью» царицу Анастасию.

3) Князя Семена Ростовского в политической измене.