Краткий пересказ как на руси жить хорошо. Кому на руси жить хорошо. Глава vi. трудный год

«Не все между мужчинами

Отыскивать счастливого,

Пощупаем-ка баб!» -

Решили наши странники

И стали баб опрашивать.

В селе Наготине

Сказали, как отрезали:

«У нас такой не водится,

А есть в селе Клину:

Корова холмогорская,

Не баба! доброумнее

И глаже – бабы нет.

Спросите вы Корчагину

Матрену Тимофеевну,

Она же: губернаторша…»

Подумали – пошли.

Уж налились колосики.

Стоят столбы точеные,

Головки золоченые,

Задумчиво и ласково

Шумят. Пора чудесная!

Нет веселей, наряднее,

Богаче нет поры!

«Ой, поле многохлебное!

Теперь и не подумаешь,

Как много люди Божии

Побились над тобой,

Покамест ты оделося

Тяжелым, ровным колосом

И стало перед пахарем,

Как войско пред царем!

Не столько росы теплые,

Как пот с лица крестьянского

Увлажили тебя!..»

Довольны наши странники,

То рожью, то пшеницею,

То ячменем идут.

Пшеница их не радует:

Ты тем перед крестьянином,

Пшеница, провинилася,

Что кормишь ты по выбору ,

Зато не налюбуются

На рожь, что кормит всех .

Поспел горох! Накинулись,

Как саранча на полосу:

Горох, что девку красную,

Кто ни пройдет – щипнет!

Теперь горох у всякого -

У старого, у малого,

Рассыпался горох

На семьдесят дорог!

Вся овощь огородная

Поспела; дети носятся

Кто с репой, кто с морковкою,

Подсолнечник лущат,

А бабы свеклу дергают,

Такая свекла добрая!

Точь-в-точь сапожки красные,

Лежит на полосе.

Шли долго ли, коротко ли,

Шли близко ли, далеко ли,

Вот наконец и Клин.

Селенье незавидное:

Что ни изба – с подпоркою,

Как нищий с костылем,

А с крыш солома скормлена

Скоту. Стоят, как остовы,

Убогие дома.

Ненастной, поздней осенью

Так смотрят гнезда галочьи,

Когда галчата вылетят

И ветер придорожные

Березы обнажит…

Народ в полях – работает.

Заметив за селением

Усадьбу на пригорочке,

Пошли пока – глядеть.

Огромный дом, широкий двор,

Пруд, ивами обсаженный,

Посереди двора.

Над домом башня высится,

Балконом окруженная,

Над башней шпиль торчит.

В воротах с ними встретился

Лакей, какой-то буркою

Прикрытый: «Вам кого?

Помещик за границею,

А управитель при смерти!..» -

И спину показал.

Крестьяне наши прыснули:

По всей спине дворового

Был нарисован лев.

«Ну, штука!» Долго спорили,

Что за наряд диковинный,

Пока Пахом догадливый

Загадки не решил:

«Холуй хитер: стащит ковер,

В ковре дыру проделает,

В дыру просунет голову

Да и гуляет так!..»

Как прусаки Прусак – рыжий таракан. Крестьяне «вымораживали» тараканов – не топили комнаты несколько дней. слоняются

По нетопленой горнице,

Когда их вымораживать

Надумает мужик.

В усадьбе той слонялися

Голодные дворовые,

Покинутые барином

На произвол судьбы.

Все старые, все хворые

И как в цыганском таборе

Одеты. По пруду

Тащили бредень пятеро.

«Бог на помочь! Как ловится?..»

– Всего один карась!

А было их до пропасти,

Да крепко навалились мы,

Теперь – свищи в кулак!

– Хоть бы пяточек вынули! -

Проговорила бледная

Беременная женщина,

Усердно раздувавшая

Костер на берегу.

«Точеные-то столбики

С балкону, что ли, умница?» -

Спросили мужики.

– С балкону!

«То-то высохли!

А ты не дуй! Сгорят они

Скорее, чем карасиков

Изловят на уху!»

– Жду – не дождусь. Измаялся

На черством хлебе Митенька,

Эх, горе – не житье! -

И тут она погладила

Полунагого мальчика

(Сидел в тазу заржавленном

Курносый мальчуган).

«А что? ему, чай, холодно, -

Сказал сурово Провушка, -

В железном-то тазу?»

И в руки взять ребеночка

Хотел. Дитя заплакало.

А мать кричит: – Не тронь его!

Не видишь? Он катается!

Ну, ну! пошел! Колясочка

Ведь это у него!..

Что шаг, то натыкалися

Крестьяне на диковину:

Особая и странная

Работа всюду шла.

Один дворовый мучился

У двери: ручки медные

Отвинчивал; другой

Нес изразцы какие-то.

«Наковырял, Егорушка?» -

Окликнули с пруда.

В саду ребята яблоню

Качали. – Мало, дяденька!

Теперь они осталися

Уж только наверху,

А было их до пропасти!

«Да что в них проку? зелены!»

– Мы рады и таким!

Бродили долго по́ саду:

«Затей-то! горы, пропасти!

И пруд опять… Чай, лебеди

Гуляли по пруду?..

Беседка… стойте! с надписью!..»

Демьян, крестьянин грамотный,

Читает по складам.

«Эй, врешь!» Хохочут странники…

Опять – и то же самое

Читает им Демьян.

(Насилу догадалися,

Что надпись переправлена:

Затерты две-три литеры.

Из слова благородного

Такая вышла дрянь!)

Заметив любознательность

Крестьян, дворовый седенький

К ним с книгой подошел:

– Купите! – Как ни тужился,

Мудреного заглавия

Не одолел Демьян:

«Садись-ка ты помещиком

Под липой на скамеечку

Да сам ее читай!»

– А тоже грамотеями

Считаетесь! – с досадою

Дворовый прошипел. -

На что вам книги умные?

Вам вывески питейные

Да слово «воспрещается»,

Что на столбах встречается,

«Дорожки так загажены,

Что срам! У девок каменных

Отшибены носы!

Пропали фрукты-ягоды,

Пропали гуси-лебеди

У холуя в зобу!

Что церкви без священника,

Угодам без крестьянина,

То саду без помещика! -

Решили мужики. -

Помещик прочно строился,

Такую даль загадывал,

А вот…» (Смеются шестеро,

Седьмой повесил нос.)

Вдруг с вышины откуда-то

Как грянет песня! Головы

Задрали мужики:

Вкруг башни по балкончику

Похаживал в подряснике

Какой-то человек

И пел… В вечернем воздухе,

Как колокол серебряный,

Гудел громовый бас…

Гудел – и прямо за сердце

Хватал он наших странников:

Не русские слова,

А горе в них такое же,

Как в русской песне, слышалось,

Без берегу, без дна.

Такие звуки плавные.

Рыдающие… «Умница,

Какой мужчина там?» -

Спросил Роман у женщины,

Уже кормившей Митеньку

Горяченькой ухой.

– Певец Ново-Архангельской,

Его из Малороссии

Сманили господа.

Свезти его в Италию

Сулились, да уехали…

А он бы рад-радехонек -

Какая уж Италия? -

Обратно в Конотоп,

Ему здесь делать нечего…

Собаки дом покинули

(Озлилась круто женщина),

Кому здесь дело есть?

Да у него ни спереди,

– Не то еще услышите,

Как до утра пробудете:

Отсюда версты три

Так вот они затеяли

По-своему здороваться

На утренней заре.

На башню как подымется

Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли

Жи-вешь, о-тец И-пат?»

Так стекла затрещат!

А тот ему, оттуда-то:

– Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко!

Жду вод-ку пить! – «И-ду!..»

«Иду»-то это в воздухе

Час целый откликается…

Такие жеребцы!..

Домой скотина гонится,

Дорога запылилася,

Запахло молоком.

Вздохнула мать Митюхина:

– Хоть бы одна коровушка

На барский двор вошла! -

«Чу! песня за деревнею,

Прощай, горю̒шка бедная!

Идем встречать народ».

Легко вздохнули странники:

Им после дворни ноющей

Красива показалася

Здоровая, поющая

Толпа жнецов и жниц, -

Все дело девки красили

(Толпа без красных девушек,

Что рожь без васильков).

«Путь добрый! А которая

Матрена Тимофеевна?»

– Что нужно, молодцы? -

Матрена Тимофеевна

Осанистая женщина,

Широкая и плотная,

Лет тридцати осьми.

Красива; волос с проседью,

Глаза большие, строгие,

Ресницы богатейшие,

Сурова и смугла.

На ней рубаха белая,

Да сарафан коротенький,

Да серп через плечо.

– Что нужно вам, молодчики?

Помалчивали странники,

Покамест бабы прочие

Не поушли вперед,

Потом поклон отвесили:

«Мы люди чужестранные,

У нас забота есть,

Такая ли заботушка,

Что из домов повыжила,

С работой раздружила нас,

Отбила от еды.

Мы мужики степенные,

Из временнообязанных,

Подтянутой губернии,

Уезда Терпигорева,

Пустопорожней волости,

Из смежных деревень:

Несытова, Неелова,

Заплатова, Дырявина,

Горелок, Голодухина -

Неурожайка тож.

Идя путем-дорогою,

Сошлись мы невзначай,

Сошлись мы – и заспорили:

Кому живется счастливо,

Вольготно на Руси?

Роман сказал: помещику,

Демьян сказал: чиновнику,

Лука сказал: попу,

Купчине толстопузому, -

Сказали братья Губины,

Иван и Митродор.

Пахом сказал: светлейшему,

Вельможному боярину,

Министру государеву,

А Пров сказал: царю…

Мужик что бык: втемяшится

В башку какая блажь -

Колом ее оттудова

Не выбьешь! Как ни спорили,

Не согласились мы!

Поспоривши, повздорили,

Повздоривши, подралися.

Подравшися, удумали

Не расходиться врозь,

В домишки не ворочаться,

Не видеться ни с женами,

Ни с малыми ребятами,

Ни с стариками старыми,

Покуда спору нашему

Решенья не найдем,

Покуда не доведаем

Как ни на есть – доподлинно:

Кому жить любо-весело,

Вольготно на Руси?..

Попа уж мы доведали,

Доведали помещика,

Да прямо мы к тебе!

Чем нам искать чиновника,

Купца, министра царского,

Царя (еще допустит ли

Нас, мужичонков, царь?) -

Освободи нас, выручи!

Молва идет всесветная,

Что ты вольготно, счастливо

Живешь… Скажи по-божески

В чем счастие твое?»

Не то чтоб удивилася

Матрена Тимофеевна,

А как-то закручинилась,

Задумалась она…

– Не дело вы затеяли!

Теперь пора рабочая,

Досуг ли толковать?..

«Полцарства мы промеряли,

Никто нам не отказывал!» -

Просили мужики.

– У нас уж колос сыпется,

Рук не хватает, милые…

«А мы на что, кума?

Давай серпы! Все семеро

Как станем завтра – к вечеру

Всю рожь твою сожнем!»

Смекнула Тимофеевна,

Что дело подходящее.

– Согласна, – говорит, -

Такие-то вы бравые,

Нажнете, не заметите,

Снопов по десяти.

«А ты нам душу выложи!»

– Не скрою ничего!

Покуда Тимофеевна

С хозяйством управлялася,

Крестьяне место знатное

Избрали за избой:

Тут рига, конопляники,

Два стога здоровенные,

Богатый огород.

И дуб тут рос – дубов краса.

Под ним присели странники:

«Эй, скатерть самобраная,

Попотчуй мужиков».

И скатерть развернулася,

Откудова ни взялися

Две дюжие руки,

Ведро вина поставили,

Горой наклали хлебушка

И спрятались опять…

Гогочут братья Губины:

Такую редьку схапали

На огороде – страсть!

Уж звезды рассажалися

По небу темно-синему,

Высоко месяц стал.

Когда пришла хозяюшка

И стала нашим странникам

«Всю душу открывать…»

Глава I. До замужества

– Мне счастье в девках выпало:

У нас была хорошая,

Непьющая семья.

За батюшкой, за матушкой,

Как у Христа за пазухой,

Жила я, молодцы.

Отец, поднявшись до́ свету,

Будил дочурку ласкою,

А брат веселой песенкой;

Покамест одевается,

Поет: «Вставай, сестра!

По избам обряжаются,

В часовенках спасаются -

Пора вставать, пора!

Пастух уж со скотиною

Угнался; за малиною

Ушли подружки в бор,

В полях трудятся пахари,

В лесу стучит топор!»

Управится с горшочками,

Все вымоет, все выскребет,

Посадит хлебы в печь -

Идет родная матушка,

Не будит – пуще кутает:

«Спи, милая, касатушка,

Спи, силу запасай!

В чужой семье – недолог сон!

Уложат спать позднехонько!

Придут будить до солнышка,

Лукошко припасут,

На донце бросят корочку:

Сгложи ее – да полное

Лукошко набери!..»

Да не в лесу родилася,

Не пеньям я молилася,

Не много я спала.

В день Симеона батюшка

Сажал меня на бурушку

И вывел из младенчества Обычай.

По пятому годку,

А на седьмом за бурушкой

Сама я в стадо бегала,

Отцу носила завтракать,

Утяточек пасла.

Потом грибы да ягоды,

Потом: «Бери-ка грабельки

Да сено вороши!»

Так к делу приобыкла я…

И добрая работница,

И петь-плясать охотница

Я смолоду была.

День в поле проработаешь,

Грязна домой воротишься,

А банька-то на что?

Спасибо жаркой баенке,

Березовому веничку,

Студеному ключу, -

Опять бела, свежехонька,

За прялицей с подружками

До полночи поешь!

На парней я не вешалась,

Наянов обрывала я,

А тихому шепну:

«Я личиком разгарчива,

А матушка догадлива,

Не тронь! уйди!..» – уйдет…

Да как я их ни бегала,

А выискался суженой,

На горе – чужанин!

Филипп Корчагин – питерщик,

По мастерству печник.

Родительница плакала:

«Как рыбка в море синее

Юркнешь ты! как соловушко

Из гнездышка порхнешь!

Чужая-то сторонушка

Не сахаром посыпана,

Не медом полита!

Там холодно, там голодно.

Там холеную доченьку

Обвеют ветры буйные,

Обграют черны вороны,

Облают псы косматые

И люди засмеют!..»

А батюшка со сватами

Подвыпил. Закручинилась,

Всю ночь я не спала…

Ах! что ты, парень, в девице

Нашел во мне хорошего?

Где высмотрел меня?

О святках ли, как с горок я

С ребятами, с подругами

Каталась, смеючись?

Ошибся ты, отецкий сын!

С игры, с катанья, с беганья,

С морозу разгорелося

У девушки лицо!

На тихой ли беседушке?

Я там была нарядная,

Дородства и пригожества

Понакопила за зиму,

Цвела, как маков цвет!

А ты бы поглядел меня,

Как лен треплю, как снопики

На риге молочу…

В дому ли во родительском?..

Ах! кабы знать! Послала бы

Я в город братца-сокола:

«Мил братец! шелку, гарусу

Купи – семи цветов,

Да гарнитуру синего!»

Я по углам бы вышила

Москву, царя с царицею,

Да Киев, да Царьград,

А посередке – солнышко,

И эту занавесочку

В окошке бы повесила,

Авось ты загляделся бы,

Меня бы промигал!..

Всю ночку я продумала…

«Оставь, – я парню молвила, -

Я в подневолье с волюшки,

Бог видит, не пойду!»

– Такую даль мы ехали!

Иди! – сказал Филиппушка. -

Не стану обижать! -

Тужила, горько плакала,

А дело девка делала:

На суженого искоса

Поглядывала втай.

Пригож-румян, широк-могуч,

Рус волосом, тих говором -

Пал на̒ сердце Филипп!

«Ты стань-ка, добрый молодец,

Против меня прямехонько,

Стань на одной доске!

Гляди мне в очи ясные,

Гляди в лицо румяное,

Подумывай, смекай:

Чтоб жить со мной – не каяться,

А мне с тобой не плакаться…

Я вся тут такова!»

– Небось не буду каяться,

Небось не будешь плакаться! -

Филиппушка сказал.

Пока мы торговалися,

Филиппу я: «Уйди ты прочь!»,

А он: – Иди со мной! -

Известно: – Ненаглядная,

Хорошая… пригожая… -

«Ай!..» – вдруг рванулась я…

– Чего ты? Эка силища! -

Не удержи – не видеть бы

Вовек ему Матренушки,

Да удержал Филипп!

Пока мы торговалися,

Должно быть, так я думаю,

Тогда и было счастьице…

А больше вряд когда!

Я помню, ночка звездная,

Такая же хорошая,

Как и теперь, была…

Вздохнула Тимофеевна,

Ко стогу приклонилася,

Пропела про себя:

«Ты скажи, за что,

Молодой купец,

Полюбил меня,

Дочь крестьянскую?

Я не в серебре,

Я не в золоте,

Жемчугами я

Не увешана!»

– Чисто серебро -

Чистота твоя,

Красно золото -

Красота твоя,

Бел-крупен жемчуг -

Из очей твоих

Слезы катятся…

Велел родимый батюшка,

Благословила матушка,

Поставили родители

К дубовому столу,

С краями чары налили:

«Бери поднос, гостей-чужан

С поклоном обноси!»

Впервой я поклонилася -

Вздрогну̒ли ноги резвые;

Второй я поклонилася -

Поблекло бело личико;

Я в третий поклонилася,

И волюшка Во время последней вечеринки, или порученья, с невесты снимали волю, т.е. ленту, которую носят девицы до замужества. скатилася

С девичьей головы…

«Так, значит, свадьба? Следует, -

Сказал один из Губиных, -

Поздравить молодых».

«Давай! Начни с хозяюшки».

«Пьешь водку, Тимофеевна?»

– Старухе – да не пить?..

Глава II. Песни

У суда стоять -

Ломит ноженьки,

Под венцом стоять -

Голова болит,

Голова болит,

Вспоминается

Песня старая,

Песня грозная.

На широкий двор

Гости въехали,

Молоду жену

Муж домой привез,

А роденька-то

Как набросится!

Деверек ее -

Расточихою,

А золовушка -

Щеголихою,

Свекор-батюшка -

Тот медведицей,

А свекровушка -

Людоедицей,

Кто неряхою,

Кто непряхою…

Все, что в песенке

Той певалося,

Все со мной теперь

То и сталося!

Чай, певали вы?

Чай, вы знаете?..

«Начинай, кума!

Нам подхватывать…»

Клонит голову на подушечку,

Свекор-батюшка по сеничкам похаживает,

Сердитый по новым погуливает.

Странники ( хором )

Снохе спать не дает:

Спится мне, младенькой, дремлется,

Клонит голову на подушечку,

Свекровь-матушка по сеничкам

похаживает,

Сердитая по новым погуливает.

Странники ( хором )

Стучит, гремит, стучит, гремит,

Снохе спать не дает:

Встань, встань, встань, ты – сонливая!

Встань, встань, встань, ты – дремливая!

Сонливая, дремливая, неурядливая!

– Семья была большущая,

Сварливая… попала я

С девичьей холи в ад!

В работу муж отправился,

Молчать, терпеть советовал:

Не плюй на раскаленное

Железо – зашипит!

Осталась я с золовками,

Со свекром, со свекровушкой,

Любить-голубить некому,

А есть кому журить!

На старшую золовушку,

На Марфу богомольную,

Работай, как раба;

За свекором приглядывай,

Сплошаешь – у кабатчика

Пропажу выкупай.

И встань и сядь с приметою,

Не то свекровь обидится;

А где их все-то знать?

Приметы есть хорошие,

А есть и бедокурные.

Случилось так: свекровь

Надула в уши свекору,

Что рожь добрее родится

Из краденых семян.

Поехал ночью Тихоныч,

Поймали, – полумертвого

Подкинули в сарай…

Как велено, так сделано:

Ходила с гневом на сердце,

А лишнего не молвила

Словечка никому.

Зимой пришел Филиппушка,

Привез платочек шелковый

Да прокатил на саночках

В Екатеринин день Первое катание на санках. ,

И горя словно не было!

Запела, как певала я

В родительском дому.

Мы были однолеточки,

Не трогай нас – нам весело,

Всегда у нас лады.

То правда, что и мужа-то

Такого, как Филиппушка,

Со свечкой поискать…

«Уж будто не колачивал?»

Замялась Тимофеевна:

Промолвила она.

«За что?» – спросили странники.

– Уж будто вы не знаете,

Как ссоры деревенские

Выходят? К муженьку

Сестра гостить приехала,

У ней коты Коты – женская теплая обувь. разбилися.

«Дай башмаки Оленушке,

Жена!» – сказал Филипп.

А я не вдруг ответила.

Корчагу подымала я,

Такая тяга: вымолвить

Я слова не могла.

Филипп Ильич прогневался,

Пождал, пока поставила

Корчагу на шесток,

Да хлоп меня в висок!

«Ну, благо ты приехала,

И так походишь!» – молвила

Другая, незамужняя

Филиппова сестра.

Филипп подбавил женушке.

«Давненько не видались мы,

А знать бы – так не ехать бы!» -

Сказала тут свекровь.

Еще подбавил Филюшка…

И всё тут! Не годилось бы

Не скрою ничего!

«Ну, женщины! с такими-то

Змеями подколодными

И мертвый плеть возьмет!»

Хозяйка не ответила.

Крестьяне, ради случаю,

По новой чарке выпили

И хором песню грянули

Про шелковую плеточку.

Про мужнину родню.

Мой постылый муж

Подымается:

За шелкову плеть

Принимается.

Плетка свистнула,

Кровь пробрызнула…

Ах! лели! лели!

Кровь пробрызнула…

Свекру-батюшке

Поклонилася:

Свекор-батюшка,

Отними меня

От лиха мужа,

Змея лютого!

Свекор-батюшка

Велит больше бить,

Велит кровь пролить…

Плетка свистнула,

Кровь пробрызнула…

Ах! лели! лели!

Кровь пробрызнула…

Свекровь-матушке

Поклонилася:

Свекровь-матушка,

Отними меня

От лиха мужа,

Змея лютого!

Свекровь-матушка

Велит больше бить,

Велит кровь пролить…

Плетка свистнула,

Кровь пробрызнула…

Ах! лели! лели!

Кровь пробрызнула…

– Филипп на Благовещенье

Ушел, а на Казанскую

Я сына родила.

Как писаный был Демушка!

Краса взята у солнышка,

У снегу белизна,

У маку губы алые,

Бровь черная у соболя,

У соболя сибирского,

У сокола глаза!

Весь гнев с души красавец мой

Согнал улыбкой ангельской,

Как солнышко весеннее

Сгоняет снег с полей…

Не стала я тревожиться,

Что ни велят – работаю,

Как ни бранят – молчу.

Да тут беда подсунулась:

Абрам Гордеич Ситников,

Господский управляющий,

Стал крепко докучать:

«Ты писаная кралечка,

Ты наливная ягодка…»

– Отстань, бесстыдник! ягодка,

Да бору не того! -

Укланяла золовушку,

Сама нейду на барщину,

Так в избу прикатит!

В сарае, в риге спрячуся -

Свекровь оттуда вытащит:

«Эй, не шути с огнем!»

– Гони его, родимая,

По шее! – «А не хочешь ты

Солдаткой быть?» Я к дедушке:

«Что делать? Научи!»

Из всей семейки мужниной

Один Савелий, дедушка,

Родитель свекра-батюшки,

Жалел меня… Рассказывать

Про деда, молодцы?

«Вали всю подноготную!

Накинем по два снопика», -

Сказали мужики.

– Ну то-то! речь особая.

Грех промолчать про дедушку.

Счастливец тоже был…

Глава III. Савелий, богатырь святорусский

С большущей сивой гривою,

Чай, двадцать лет не стриженной,

С большущей бородой,

Дед на медведя смахивал,

Особенно как из лесу,

Согнувшись, выходил.

Дугой спина у дедушки.

Сначала все боялась я,

Как в низенькую горенку

Входил он: ну распрямится?

Пробьет дыру медведице

В светелке головой!

Да распрямиться дедушка

Не мог: ему уж стукнуло,

По сказкам, сто годов,

Дед жил в особой горнице,

Семейки недолюбливал,

В свой угол не пускал;

А та сердилась, лаялась,

Его «клейменым, каторжным»

Честил родной сынок.

Савелий не рассердится.

Уйдет в свою светелочку,

Читает святцы, крестится,

Да вдруг и скажет весело:

«Клейменый, да не раб!..»

А крепко досадят ему -

Подшутит: «Поглядите-тко,

К нам сваты!» Незамужняя

Золовушка – к окну:

Ан вместо сватов – нищие!

Из оловянной пуговки

Дед вылепил двугривенный,

Подбросил на полу -

Попался свекор-батюшка!

Не пьяный из питейного -

Побитый приплелся!

Сидят, молчат за ужином:

У свекра бровь рассечена,

У деда, словно радуга,

Усмешка на лице.

С весны до поздней осени

Дед брал грибы да ягоды,

Силочки становил

На глухарей, на рябчиков.

А зиму разговаривал

На печке сам с собой.

Имел слова любимые,

И выпускал их дедушка

По слову через час.

…………………………………

«Погибшие… пропащие…»

…………………………………

«Эх вы, Аники-воины! Аника-воин – популярный в ту пору фольклорный персонаж, хваставший непомерной силой.

Со стариками, с бабами

Вам только воевать!»

…………………………………

«Недотерпеть – пропасть,

Перетерпеть – пропасть!..»

…………………………………

«Эх, доля святорусского

Богатыря сермяжного! Сермяга – грубое некрашеное сукно, обычно изготавливалось дома. Так же называлась и одежда из подобного сукна.

Всю жизнь его дерут,

Раздумается временем

О смерти – муки адские

В ту-светной жизни ждут».

…………………………………

«Надумалась Корёжина Корёжина – место, в котором проходила жизнь Савелия в молодые годы. ,

Наддай! наддай! наддай!..»

…………………………………

И много! да забыла я…

Как свекор развоюется,

Бежала я к нему.

Запремся. Я работаю,

А Дема, словно яблочко

В вершине старой яблони,

У деда на плече

Сидит румяный, свеженький…

Вот раз и говорю:

«За что тебя, Савельюшка,

Зовут клейменым, каторжным?»

– Я каторжником был. -

«Ты, дедушка?»

– Я, внученька!

Я в землю немца Фогеля

Христьяна Христианыча

Живого закопал…

«И полно! шутишь, дедушка!»

– Нет, не шучу. Послушай-ка! -

И все мне рассказал.

– Во времена досюльные

Мы были тоже барские,

Да только ни помещиков,

Ни немцев-управителей

Не знали мы тогда.

Не правили мы барщины,

Оброков не платили мы,

А так, когда рассудится,

В три года раз пошлем.

«Да как же так, Савельюшка?»

– А были благодатные

Такие времена.

Недаром есть пословица,

Что нашей-то сторонушки

Три года черт искал.

Кругом леса дремучие,

Кругом болота топкие.

Ни конному проехать к нам,

Ни пешему пройти!

Помещик наш Шалашников

Через тропы звериные

С полком своим – военный был -

К нам доступиться пробовал,

Да лыжи повернул!

К нам земская полиция

Не попадала по́ году, -

Вот были времена!

А ныне – барин под боком,

Дорога скатерть-скатертью…

Тьфу! прах ее возьми!..

Нас только и тревожили

Медведи… да с медведями

Справлялись мы легко.

С ножищем да с рогатиной

Я сам страшней сохатого,

По заповедным тропочкам

Иду: «Мой лес!» – кричу.

Раз только испугался я,

Как наступил на сонную

Медведицу в лесу.

И то бежать не бросился,

А так всадил рогатину,

Что словно как на вертеле

Цыпленок – завертелася

И часу не жила!

Спина в то время хрустнула,

Побаливала изредка,

Покуда молод был,

А к старости согнулася.

Не правда ли, Матренушка,

На очеп Деревенский колодец. я похож? -

«Ты начал, так досказывай!

– По времени Шалашников

Удумал штуку новую,

Приходит к нам приказ:

«Явиться!» Не явились мы,

Притихли, не шелохнемся

В болотине своей.

Была засу̒ха сильная,

Наехала полиция,

Мы дань ей – медом, рыбою!

Наехала опять,

Грозит с конвоем выправить,

Мы – шкурами звериными!

А в третий – мы ничем!

Обули лапти старые,

Надели шапки рваные,

Худые армяки -

И тронулась Корёжина!..

Пришли… (В губернском городе

Стоял с полком Шалашников.)

«Оброк!» – Оброку нет!

Хлеба не уродилися,

Снеточки не ловилися… -

«Оброк!» – Оброку нет! -

Не стал и разговаривать:

«Эй, перемена первая!» -

И начал нас пороть.

Туга мошна корёжская!

Да стоек и Шалашников:

Уж языки мешалися,

Мозги уж потрясалися

В головушках – дерет!

Укрепа богатырская,

Не розги!.. Делать нечего!

Кричим: постой, дай срок!

Онучи распороли мы

И барину «лобанчиков» Лобанчики – монеты.

Полшапки поднесли.

Утих боец Шалашников!

Такого-то горчайшего

Поднес нам травнику,

Сам выпил с нами, чокнулся

С Корёгой покоренною:

«Ну, благо вы сдались!

А то – вот Бог! – решился я

Содрать с вас шкуру начисто…

На барабан напялил бы

И подарил полку!

Ха-ха! ха-ха! ха-ха! ха-ха!

(Хохочет – рад придумочке.)

Вот был бы барабан!»

Идем домой понурые…

Два старика кряжистые

Смеются… Ай, кряжи!

Бумажки сторублевые

Домой под подоплекою

Нетронуты несут!

Как уперлись: мы нищие -

Так тем и отбоярились!

Подумал я тогда:

«Ну, ладно ж! черти сивые,

Вперед не доведется вам

Смеяться надо мной!»

И прочим стало совестно,

На церковь побожилися:

«Вперед не посрамимся мы,

Под розгами умрем!»

Понравились помещику

Корёжские лобанчики,

Что год – зовет… дерет…

Отменно драл Шалашников,

А не ахти великие

Доходы получал:

Сдавались люди слабые,

А сильные за вотчину

Стояли хорошо.

Я тоже перетерпливал,

Помалчивал, подумывал:

«Как ни дери, собачий сын,

А всей души не вышибешь,

Оставишь что-нибудь!

Как примет дань Шалашников,

Уйдем – и за заставою

Поделим барыши:

«Что денег-то осталося!

Дурак же ты, Шалашников!»

И тешилась над барином

Корёга в свой черед!

Вот были люди гордые!

А нынче дай затрещину -

Исправнику, помещику

Тащат последний грош!

Зато купцами жили мы…

Подходит лето красное,

Ждем грамоты… Пришла…

А в ней уведомление,

Что господин Шалашников

Под Варною Варна – в 1828 г., во время Русско-турецкой войны шли кровопролитные бои за крепость Варна. Ныне – крупный болгарский город. убит.

Жалеть не пожалели мы,

А пала дума на сердце:

«Приходит благоденствию

Крестьянскому конец!»

И точно: небывалое

Наследник средство выдумал:

К нам немца подослал.

Через леса дремучие,

Через болота топкие

Пешком пришел, шельмец!

Один как перст: фуражечка

Да тросточка, а в тросточке

Для уженья снаряд.

И был сначала тихонький:

«Платите сколько можете».

– Не можем ничего! -

«Я барина уведомлю».

– Уведомь!.. – Тем и кончилось.

Стал жить да поживать;

Питался больше рыбою;

Сидит на речке с удочкой

Да сам себя то по носу,

То по лбу – бац да бац!

Смеялись мы: – Не любишь ты

Корёжского комарика…

Не любишь, немчура?.. -

Катается по бережку,

Как в бане на полке…

С ребятами, с дево́чками

Сдружился, бродит по лесу…

Недаром он бродил!

«Коли платить не можете,

Работайте!» – А в чем твоя

Работа? – «Окопать

Канавками желательно

Болото…» Окопали мы…

«Теперь рубите лес…»

– Ну, хорошо! – Рубили мы,

А немчура показывал,

Где надобно рубить.

Глядим: выходит просека!

Как просеку прочистили,

К болоту поперечины

Велел по ней возить.

Ну, словом: спохватились мы,

Как уж дорогу сделали,

Что немец нас поймал!

Поехал в город парочкой!

Глядим, везет из города

Коробки, тюфяки;

Откудова ни взялися

У немца босоногого

Детишки и жена.

Повел хлеб-соль с исправником

И с прочей земской властию,

Гостишек полон двор!

И тут настала каторга Каторга – один из самых тяжелых видов тюремного заключения, связанный с работой на рудниках или на строительстве в труднодоступных местах.

Корёжскому крестьянину -

До нитки разорил!

А драл… как сам Шалашников!

Да тот был прост; накинется

Со всей воинской силою,

Подумаешь: убьет!

А деньги сунь, отвалится,

Ни дать ни взять раздувшийся

В собачьем ухе клещ.

У немца – хватка мертвая:

Пока не пустит по миру,

Не отойдя сосет!

«Как вы терпели, дедушка?»

– А потому терпели мы,

Что мы – богатыри.

В том богатырство русское.

Ты думаешь, Матренушка,

Мужик – не богатырь?

И жизнь его не ратная,

И смерть ему не писана

В бою – а богатырь!

Цепями руки кручены,

Железом ноги кованы,

Спина… леса дремучие

Прошли по ней – сломалися.

А грудь? Илья-пророк

По ней гремит – катается

На колеснице огненной…

Все терпит богатырь!

И гнется, да не ломится,

Не ломится, не валится…

Ужли не богатырь?

«Ты шутишь шутки, дедушка! -

Сказала я. – Такого-то

Богатыря могучего,

Чай, мыши заедят!»

– Не знаю я, Матренушка.

Покамест тягу страшную

Поднять-то поднял он,

Да в землю сам ушел по грудь

С натуги! По лицу его

Не слезы – кровь течет!

Не знаю, не придумаю,

Что будет? Богу ведомо!

А про себя скажу:

Как выли вьюги зимние,

Как ныли кости старые,

Лежал я на печи;

Полеживал, подумывал:

Куда ты, сила, делася?

На что ты пригодилася? -

Под розгами, под палками

По мелочам ушла!

«А что же немец, дедушка?»

– А немец как ни властвовал,

Да наши топоры

Лежали – до поры!

Осьмнадцать лет терпели мы.

Застроил немец фабрику,

Велел колодец рыть.

Вдевятером копали мы,

До полдня проработали,

Позавтракать хотим.

Приходит немец: «Только-то?..»

И начал нас по-своему,

Не торопясь, пилить.

Стояли мы голодные,

А немец нас поругивал

Да в яму землю мокрую

Пошвыривал ногой.

Была уж яма добрая…

Случилось, я легонечко

Толкнул его плечом,

Потом другой толкнул его,

И третий… Мы посгрудились…

До ямы два шага…

Мы слова не промолвили,

Друг другу не глядели мы

В глаза… а всей гурьбой

Христьяна Христианыча

Поталкивали бережно

Всё к яме… всё на край…

И немец в яму бухнулся,

Кричит: «Веревку! лестницу!»

Мы девятью лопатами

Ответили ему.

«Наддай!» – я слово выронил, -

Под слово люди русские

Работают дружней.

«Наддай! наддай!» Так наддали,

Что ямы словно не было -

Сровнялася с землей!

Тут мы переглянулися…

Кабак… острог в Буй-городе.

Там я учился грамоте,

Пока решили нас.

Решенье вышло: каторга

И плети предварительно;

Не выдрали – помазали,

Плохое там дранье!

Потом… бежал я с каторги…

Поймали! не погладили

И тут по голове.

Заводские начальники

По всей Сибири славятся -

Собаку съели драть.

Да нас дирал Шалашников

Больней – я не поморщился

С заводского дранья.

Тот мастер был – умел пороть!

Он так мне шкуру выделал,

Что носится сто лет.

А жизнь была нелегкая.

Лет двадцать строгой каторги,

Лет двадцать поселения.

Я денег прикопил,

По манифесту царскому

Попал опять на родину,

Пристроил эту горенку

И здесь давно живу.

Покуда были денежки,

Любили деда, холили,

Теперь в глаза плюют!

Эх вы, Аники-воины!

Со стариками, с бабами

Вам только воевать…

«Ну, что ж? – сказали странники. -

Досказывай, хозяюшка,

Свое житье-бытье!»

– Невесело досказывать.

Одной беды Бог миловал:

Холерой умер Ситников, -

Другая подошла.

«Наддай!» – сказали странники

(Им слово полюбилося)

И выпили винца…

ГЛАВА IV. ДЕМУШКА

– Зажгло грозою дерево,

А было соловьиное

На дереве гнездо.

Горит и стонет дерево,

Горят и стонут птенчики:

«Ой, матушка! где ты?

А ты бы нас похолила,

Пока не оперились мы:

Как крылья отрастим,

В долины, в рощи тихие

Мы сами улетим!»

Дотла сгорело дерево,

Дотла сгорели птенчики,

Тут прилетела мать.

Ни дерева… ни гнездышка…

Ни птенчиков!.. Поет-зовет…

Поет, рыдает, кружится,

Так быстро, быстро кружится,

Что крылышки свистят!..

Настала ночь, весь мир затих,

Одна рыдала пташечка,

Да мертвых не докликалась

До белого утра!..

Носила я Демидушку

По поженкам… лелеяла…

Да взъелася свекровь,

Как зыкнула, как рыкнула:

«Оставь его у дедушки,

Не много с ним нажнешь!»

Запугана, заругана,

Перечить не посмела я,

Оставила дитя.

Такая рожь богатая

В тот год у нас родилася,

Мы землю не ленясь

Удобрили, ухолили, -

Трудненько было пахарю,

Да весело жнее!

Снопами нагружала я

Телегу со стропилами

И пела, молодцы.

(Телега нагружается

Всегда с веселой песнею,

А сани с горькой думою:

Телега хлеб домой везет,

А сани – на базар!)

Вдруг стоны я услышала:

Ползком ползет Савелий-дед,

Бледнешенек как смерть:

«Прости, прости, Матренушка! -

И повалился в ноженьки. -

Мой грех – недоглядел!..»

Ой ласточка! ой глупая!

Не вей гнезда под берегом,

Под берегом крутым!

Что день – то прибавляется

Вода в реке: зальет она

Детенышей твоих.

Ой бедная молодушка!

Сноха в дому последняя,

Последняя раба!

Стерпи грозу великую,

Прими побои лишние,

А с глазу неразумного

Младенца не спускай!..

Заснул старик на солнышке,

Скормил свиньям Демидушку

Придурковатый дед!..

Я клубышком каталася,

Я червышком свивалася,

Звала, будила Демушку -

Да поздно было звать!..

Чу! конь стучит копытами,

Чу, сбруя золоченая

Звенит… еще беда!

Ребята испугалися,

По избам разбежалися,

У окон заметалися

Старухи, старики.

Бежит деревней староста,

Стучит в окошки палочкой.

Бежит в поля, луга.

Собрал народ: идут – кряхтят!

Беда! Господь прогневался,

Наслал гостей непрошеных,

Неправедных судей!

Знать, деньги издержалися,

Сапожки притопталися,

Знать, голод разобрал!..

Молитвы Иисусовой

Не сотворив, уселися

У земского стола,

Налой и крест поставили,

Привел наш поп, отец Иван

К присяге понятых.

Допрашивали дедушку,

Потом за мной десятника

Прислали. Становой

По горнице похаживал,

Как зверь в лесу порыкивал…

«Эй! женка! состояла ты

С крестьянином Савелием

В сожительстве? Винись!»

Я шепотком ответила:

– Обидно, барин, шутите!

Жена я мужу честная,

А старику Савелию

Сто лет… Чай, знаешь сам? -

Как в стойле конь подкованный

Затопал; о кленовый стол

Ударил кулаком:

«Молчать! Не по согласью ли

С крестьянином Савелием

Убила ты дитя?..»

Владычица! что вздумали!

Чуть мироеда этого

Не назвала я нехристем,

Вся закипела я…

Да лекаря увидела:

Ножи, ланцеты, ножницы

Натачивал он тут.

Вздрогнула я, одумалась.

– Нет, – говорю, – я Демушку

Любила, берегла… -

«А зельем не поила ты?

А мышьяку не сыпала?»

– Нет! сохрани Господь!.. -

И тут я покорилася,

Я в ноги поклонилася:

– Будь жалостлив, будь добр!

Вели без поругания

Честному погребению

Ребеночка предать!

Я мать ему!.. – Упросишь ли?

В груди у них нет душеньки,

В глазах у них нет совести,

На шее – нет креста!

Из тонкой из пеленочки

Повыкатали Демушку

И стали тело белое

Терзать и пластовать.

Тут свету я невзвидела, -

Металась и кричала я:

– Злодеи! палачи!..

Падите мои слезоньки

Не на землю, не на воду,

Не на Господень храм!

Падите прямо на̒ сердце

Злодею моему!

Ты дай же, Боже Господи!

Чтоб тлен пришел на платьице,

Безумье на головушку

Злодея моего!

Жену ему неумную

Пошли, детей-юродивых!

Прими, услыши, Господи,

Молитвы, слезы матери,

Злодея накажи!.. -

«Никак, она помешана? -

Сказал начальник сотскому. -

Что ж ты не упредил?

Эй! не дури! связать велю!..»

Присела я на лавочку.

Ослабла, вся дрожу.

Дрожу, гляжу на лекаря:

Рукавчики засучены,

Грудь фартуком завешана,

В одной руке – широкий нож,

В другой ручник – и кровь на нем,

А на носу очки!

Так тихо стало в горнице…

Начальничек помалчивал,

Поскрипывал пером,

Поп трубочкой попыхивал,

Не шелохнувшись, хмурые

Стояли мужики.

– Ножом в сердцах читаете, -

Сказал священник лекарю,

Когда злодей у Демушки

Сердечко распластал.

Тут я опять рванулася…

«Ну, так и есть – помешана!

Связать ее!» – десятнику

Начальник закричал.

Стал понятых опрашивать:

«В крестьянке Тимофеевой

И прежде помешательство

Вы примечали?»

Спросили свекра, деверя,

Свекровушку, золовушку:

– Не примечали, нет! -

Спросили деда старого:

– Не примечал! ровна была…

Одно: к начальству кликнули,

Пошла… а ни целковика Целковик – серебряный рубль. ,

Ни новины Новина – небеленый холст домашней выделки. , пропащая,

С собой и не взяла!

Заплакал н а ̒ взрыд дедушка.

Начальничек нахмурился,

Ни слова не сказал.

И тут я спохватилася!

Прогневался Бог: разуму

Лишил! была готовая

В коробке новина!

Да поздно было каяться.

В моих глазах по косточкам

Изрезал лекарь Демушку,

Циновочкой прикрыл.

Я словно деревянная

Вдруг стала: загляделась я,

Как лекарь руки мыл,

Как водку пил. Священнику

Сказал: «Прошу покорнейше!»

А поп ему: – Что просите?

Без прутика, без кнутика

Все ходим, люди грешные,

На этот водопой!

Крестьяне настоялися,

Крестьяне надрожалися.

(Откуда только бралися

У коршуна налетного

Корыстные дела?)

Без церкви намолилися,

Без образа накланялись!

Как вихорь налетал -

Рвал бороды начальничек,

Как лютый зверь наскакивал -

Ломал перстни злаченые…

Потом он кушать стал.

Пил-ел, с попом беседовал.

Я слышала, как шепотом

Поп плакался ему:

– У нас народ – всё голь да пьянь,

За свадебку, за исповедь

Должают по годам.

Несут гроши последние

В кабак! А благочинному

Одни грехи тащат! -

Наташа, Глаша, Дарьюшка…

Чу! пляска! чу! гармония!..

И вдруг затихло все…

Заснула, видно, что ли, я?..

Легко вдруг стало: чудилось,

Что кто-то наклоняется

И шепчет надо мной:

«Усни, многокручинная!

Усни, многострадальная!»

И крестит… С рук скатилися

Веревки… Я не помнила

Потом уж ничего…

Очнулась я. Темно кругом,

Гляжу в окно – глухая ночь!

Да где же я? да что со мной?

Не помню, хоть убей!

Я выбралась на улицу -

Пуста. На небо глянула -

Ни месяца, ни звезд.

Сплошная туча черная

Висела над деревнею.

Темны дома крестьянские,

Одна пристройка дедова

Сияла, как чертог.

Вошла – и все я вспомнила:

Свечами воску ярого

Обставлен, среди горенки

Дубовый стол стоял,

На нем гробочек крохотный

Прикрыт камчатной скатертью,

Икона в головах…

«Ой плотнички-работнички!

Какой вы дом построили

Сыночку моему?

Окошки не прорублены,

Стеколышки не вставлены,

Ни печи, ни скамьи!

Пуховой нет перинушки…

Ой, жестко будет Демушке.

Ой, страшно будет спать!..

«Уйди!..» – вдруг закричала я,

Увидела я дедушку:

В очках, с раскрытой книгою

Стоял он перед гробиком,

Над Демою читал.

Я старика столетнего

Звала клейменым, каторжным.

Гневна, грозна, кричала я:

«Уйди! убил ты Демушку!

Будь проклят ты… уйди!..»

Старик ни с места. Крестится.

Читает… Уходилась я,

Тут дедко подошел:

– Зимой тебе, Матренушка,

Я жизнь свою рассказывал.

Да рассказал не все:

Леса у нас угрюмые,

Озера нелюдимые,

Народ у нас дикарь.

Суровы наши промыслы:

Дави тетерю петлею,

Медведя режь рогатиной,

Сплошаешь – сам пропал!

А господин Шалашников

С своей воинской силою?

А немец-душегуб?

Потом острог да каторга…

Окаменел я, внученька,

Лютее зверя был.

Сто лет зима бессменная

Стояла. Растопил ее

Твой Дема-богатырь!

Однажды я качал его,

Вдруг улыбнулся Демушка…

И я ему в ответ!

Со мною чудо сталося:

Третьеводни прицелился

Я в белку: на суку

Качалась белка… лапочкой,

Как кошка, умывалася…

Не выпалил: живи!

Брожу по рощам, по лугу,

Любуюсь каждым цветиком.

Иду домой, опять

Смеюсь, играю с Демушкой…

Бог видит, как я милого

Младенца полюбил!

И я же, по грехам моим,

Сгубил дитя невинное…

Кори, казни меня!

А с Богом спорить нечего,

Стань! помолись за Демушку!

Бог знает, что творит:

Сладка ли жизнь крестьянина?

И долго, долго дедушка

О горькой доле пахаря

С тоскою говорил…

Случись купцы московские,

Вельможи государевы,

Сам царь случись: не надо бы

Ладнее говорить!

– Теперь в раю твой Демушка,

Легко ему, светло ему… -

Заплакал старый дед.

«Я не ропщу, – сказала я, -

Что Бог прибрал младенчика,

А больно то, зачем они

Ругалися над ним?

Зачем, как черны вороны,

На части тело белое

Терзали?.. Неужли

Ни Бог, ни царь не вступится?..»

– Высоко Бог, далёко царь…

«Нужды нет: я дойду!»

– Ах! что ты? что ты, внученька?..

Терпи, многокручинная!

Терпи, многострадальная!

Нам правды не найти. -

«Да почему же, дедушка?»

– Ты – крепостная женщина! -

Савельюшка сказал.

Я долго, горько думала…

Гром грянул, окна дрогнули,

И я вздрогнула… К гробику

Подвел меня старик:

– Молись, чтоб к лику ангелов

Господь причислил Демушку! -

И дал мне в руки дедушка

Горящую свечу.

Всю ночь до свету белого

Молилась я, а дедушка

Над Демою читал…

ГЛАВА V. ВОЛЧИЦА

Уж двадцать лет, как Демушка

Дерновым одеялечком

Прикрыт, – все жаль сердечного!

Молюсь о нем, в рот яблока

До Спаса не беру Примета: если мать умершего младенца станет есть яблоки до Спаса (когда они поспевают), то Бог, в наказание, не даст на том свете ее умершему младенцу «яблочка поиграть». .

Не скоро я оправилась.

Ни с кем не говорила я,

А старика Савелия

Я видеть не могла.

Работать не работала.

Надумал свекор-батюшка

Вожжами поучить,

Так я ему ответила:

«Убей!» Я в ноги кланялась:

«Убей! один конец!»

Повесил вожжи батюшка.

На Деминой могилочке

Я день и ночь жила.

Платочком обметала я

Могилку, чтобы травушкой

Скорее поросла,

Молилась за покойничка,

Тужила по родителям:

Забыли дочь свою!

Собак моих боитеся?

Семьи моей стыдитеся?

«Ах, нет, родная, нет!

Собак твоих не боязно,

Семьи твоей не совестно,

А ехать сорок верст

Свои беды рассказывать,

Твои беды выспрашивать -

Жаль бурушку гонять!

Давно бы мы приехали,

Да ту мы думу думали:

Приедем – ты расплачешься,

Уедем – заревешь!»

Пришла зима: кручиною

Я с мужем поделилася,

В Савельевой пристроечке

Тужили мы вдвоем. -

«Что ж, умер, что ли, дедушка?»

– Нет. Он в своей каморочке

Шесть дней лежал безвыходно,

Потом ушел в леса,

Так пел, так плакал дедушка,

Что лес стонал! А осенью

Ушел на покаяние

В Песочный монастырь.

У батюшки, у матушки

С Филиппом побывала я,

За дело принялась.

Три года, так считаю я,

Неделя за неделею,

Одним порядком шли,

Что год, то дети: некогда

Ни думать, ни печалиться,

Дай Бог с работой справиться

Да лоб перекрестить.

Поешь – когда останется

От старших да от деточек,

Уснешь – когда больна…

А на четвертый новое

Подкралось горе лютое -

К кому оно привяжется,

До смерти не избыть!

Впереди летит – ясным соколом,

Позади летит – черным вороном,

Впереди летит – не укатится,

Позади летит – не останется…

Лишилась я родителей…

Слыхали ночи темные,

Слыхали ветры буйные

Сиротскую печаль,

А вам нет ну̒жды сказывать…

На Демину могилочку

Поплакать я пошла.

Гляжу: могилка прибрана,

На деревянном крестике

Складная золоченая

Икона. Перед ней

Я старца распростертого

Увидела. «Савельюшка!

Откуда ты взялся?»

– Пришел я из Песочного…

Молюсь за Дему бедного,

За все страдное русское

Крестьянство я молюсь!

Еще молюсь (не образу

Теперь Савелий кланялся),

Чтоб сердце гневной матери

Смягчил Господь… Прости! -

«Давно простила, дедушка!»

Вздохнул Савелий… – Внученька!

А внученька! – «Что, дедушка?»

– По-прежнему взгляни! -

Взглянула я по-прежнему.

Савельюшка засматривал

Мне в очи; спину старую

Пытался разогнуть.

Совсем стал белый дедушка.

Я обняла старинушку,

И долго у креста

Сидели мы и плакали.

Я деду горе новое

Поведала свое…

Недолго прожил дедушка.

По осени у старого

Какая-то глубокая

На шее рана сделалась,

Он трудно умирал:

Сто дней не ел; хирел да сох,

Сам над собой подтрунивал:

– Не правда ли, Матренушка,

На комара корёжского

Костлявый я похож? -

То добрый был, сговорчивый,

То злился, привередничал,

Пугал нас: – Не паши,

Не сей, крестьянин! Сгорбившись

За пряжей, за полотнами,

Крестьянка, не сиди!

Как вы ни бейтесь, глупые

Что на роду написано,

Того не миновать!

Мужчинам три дороженьки:

Кабак, острог да каторга.

А бабам на Руси

Три петли: шелку белого,

Вторая – шелку красного,

А третья – шелку черного,

Любую выбирай!..

В любую полезай… -

Так засмеялся дедушка,

Что все в каморке вздрогнули, -

И к ночи умер он.

Как приказал – исполнили:

Зарыли рядом с Демою…

Он жил сто семь годов.

Четыре года тихие,

Как близнецы похожие,

Прошли потом… Всему

Я покорилась: первая

С постели Тимофеевна,

Последняя – в постель;

За всех, про всех работаю, -

С свекрови, свекра пьяного,

С золовушки бракованной Если младшая сестра выйдет замуж ранее старшей, то первая называется бракованной.

Снимаю сапоги…

Лишь деточек не трогайте!

За них горой стояла я…

Случилось, молодцы,

Зашла к нам богомолочка;

Сладкоречивой странницы

Заслушивались мы;

Спасаться, жить по-божески

Учила нас угодница,

По праздникам к заутрене

Будила… а потом

Потребовала странница,

Чтоб грудью не кормили мы

Детей по постным дням.

Село переполошилось!

Голодные младенчики

По середам, по пятницам

Кричат! Иная мать

Сама над сыном плачущим

Слезами заливается:

И Бога-то ей боязно,

И дитятка-то жаль!

Я только не послушалась,

Судила я по-своему:

Коли терпеть, так матери,

Я перед Богом грешница,

А не дитя мое!

Да, видно, Бог прогневался.

Как восемь лет исполнилось

Сыночку моему,

В подпаски свекор сдал его.

Однажды жду Федотушку -

Скотина уж пригналася,

На улицу иду.

Там видимо-невидимо

Народу! Я прислушалась

И бросилась в толпу.

Гляжу, Федота бледного

Силантий держит за ухо.

«Что держишь ты его?»

– Посечь хотим маненичко:

Овечками прикармливать

Надумал он волков! -

Я вырвала Федотушку,

Да с ног Силантья-старосту

И сбила невзначай.

Случилось дело дивное:

Пастух ушел; Федотушка

При стаде был один.

«Сижу я, – так рассказывал

Сынок мой, – на пригорочке,

Откуда ни возьмись -

Волчица преогромная

И хвать овечку Марьину!

Пустился я за ней,

Кричу, кнутищем хлопаю,

Свищу, Валетку уськаю…

Я бегать молодец,

Да где бы окаянную

Нагнать, кабы не щенная:

У ней сосцы волочились,

Кровавым следом, матушка.

За нею я гнался!

Пошла потише серая,

Идет, идет – оглянется,

А я как припущу!

И села… Я кнутом ее:

«Отдай овцу, проклятая!»

Не отдает, сидит…

Я не сробел: «Так вырву же,

Хоть умереть!..» И бросился,

И вырвал… Ничего -

Не укусила серая!

Сама едва живехонька.

Зубами только щелкает

Да дышит тяжело.

Под ней река кровавая,

Сосцы травой изрезаны,

Все ребра на счету.

Глядит, поднявши голову,

Мне в очи… и завыла вдруг!

Завыла, как заплакала.

Пощупал я овцу:

Овца была уж мертвая…

Волчица так ли жалобно

Глядела, выла… Матушка!

Я бросил ей овцу!..»

Так вот что с парнем сталося.

Пришел в село да, глупенький,

Все сам и рассказал,

За то и сечь надумали.

Да благо подоспела я…

Силантий осерчал,

Кричит: «Чего толкаешься?

Самой под розги хочется?»

А Марья, та свое:

«Дай, пусть проучат глупого!»

И рвет из рук Федотушку.

Федот как лист дрожит.

Трубят рога охотничьи,

Помещик возвращается

С охоты. Я к нему:

«Не выдай! Будь заступником!»

– В чем дело? – Кликнул старосту

И мигом порешил:

– Подпаска малолетнего

По младости, по глупости

Простить… а бабу дерзкую

Примерно наказать! -

«Ай, барин!» Я подпрыгнула:

«Освободил Федотушку!

Иди домой, Федот!»

– Исполним повеленное! -

Сказал мирянам староста. -

Эй! погоди плясать!

Соседка тут подсунулась:

«А ты бы в ноги старосте…»

«Иди домой, Федот!»

Я мальчика погладила:

«Смотри, коли оглянешься,

Я осержусь… Иди!»

Из песни слово выкинуть,

Так песня вся нарушится

Легла я, молодцы…

………………………………….

В Федотову каморочку,

Как кошка, я прокралася:

Спит мальчик, бредит, мечется;

Одна ручонка свесилась,

Другая на глазу

Лежит, в кулак зажатая:

«Ты плакал, что ли, бедненький?

Спи. Ничего. Я тут!»

Тужила я по Демушке,

Как им была беременна, -

Слабенек родился,

Однако вышел умница:

На фабрике Алферова

Трубу такую вывели

С родителем, что страсть!

Всю ночь над ним сидела я,

Я пастушка любезного

До солнца подняла,

Сама обула в лапотки,

Перекрестила; шапочку,

Рожок и кнут дала.

Проснулась вся семеюшка,

Да я не показалась ей,

На пожню не пошла.

Я пошла на речку быструю,

Избрала я место тихое

У ракитова куста.

Села я на серый камушек,

Подперла рукой головушку,

Зарыдала, сирота!

Громко я звала родителя:

Ты приди, заступник батюшка!

Посмотри на дочь любимую…

Понапрасну я звала.

Нет великой оборонушки!

Рано гостья бесподсудная,

Бесплемянная, безродная,

Смерть родного унесла!

Громко кликала я матушку.

Отзывались ветры буйные,

Откликались горы дальние,

А родная не пришла!

День денна моя печальница,

В ночь – ночная богомолица!

Никогда тебя, желанная,

Не увижу я теперь!

Ты ушла в бесповоротную,

Незнакомую дороженьку,

Куда ветер не доносится,

Не дорыскивает зверь…

Нет великой оборонушки!

Кабы знали вы да ведали,

На кого вы дочь покинули,

Что без вас я выношу?

Ночь – слезами обливаюся,

День – как травка пристилаюся…

Я потупленную голову,

Сердце гневное ношу!..

ГЛАВА VI. ТРУДНЫЙ ГОД

В тот год необычайная

Звезда играла на небе;

Одни судили так:

Господь по небу шествует,

И ангелы его

Метут метлою огненной Комета.

Перед стопами Божьими

В небесном поле путь;

Другие то же думали,

Да только на антихриста,

И чуяли беду.

Сбылось: пришла бесхлебица!

Брат брату не уламывал

Куска! Был страшный год…

Волчицу ту Федотову

Я вспомнила – голодную,

Похожа с ребятишками

Я на нее была!

Да тут еще свекровушка

Приметой прислужилася.

Соседкам наплела,

Что я беду накликала,

А чем? Рубаху чистую

Надела в Рождество Примета: не надевай чистую рубаху в Рождество, не то жди неурожая. (Есть у Даля.) .

За мужем, за заступником,

Я дешево отделалась;

А женщину одну

Никак за то же самое

Убили насмерть кольями.

С голодным не шути!..

Одной бедой не кончилось:

Чуть справились с бесхлебицей -

Рекрутчина пришла.

Да я не беспокоилась:

Уж за семью Филиппову

В солдаты брат ушел.

Сижу одна, работаю,

И муж и оба деверя

Уехали с утра;

На сходку свекор-батюшка

Отправился, а женщины

К соседкам разбрелись.

Мне крепко нездоровилось,

Была я Лиодорушкой

Беременна: последние

Дохаживала дни.

Управившись с ребятами,

В большой избе под шубою

На печку я легла.

Вернулись бабы к вечеру,

Нет только свекра-батюшки,

Ждут ужинать его.

Пришел: «Ох-ох! умаялся,

А дело не поправилось,

Пропали мы, жена!

Где видано, где слыхано:

Давно ли взяли старшего,

Теперь меньшого дай!

Я по годам высчитывал,

Я миру в ноги кланялся,

Да мир у нас какой?

Просил бурмистра: божится,

Что жаль, да делать нечего!

И писаря просил,

Да правды из мошенника

И топором не вырубишь,

Что тени из стены!

Задарен… все задарены…

Сказать бы губернатору,

Так он бы задал им!

Всего и попросить-то бы,

Чтоб он по нашей волости

Очередные росписи

Проверить повелел.

Да сунься-ка!..» Заплакали

Свекровушка, золовушка,

А я… То было холодно,

Теперь огнем горю!

Горю… Бог весть что думаю…

Не дума… бред… Голодные

Стоят сиротки-деточки

Передо мной… Неласково

Глядит на них семья,

Они в дому шумливые,

На улице драчливые,

Обжоры за столом…

И стали их пощипывать,

В головку поколачивать…

Молчи, солдатка-мать!

…………………………………

Теперь уж я не дольщица

Участку деревенскому,

Хоромному строеньицу,

Одеже и скоту.

Теперь одно богачество:

Три озера наплакано

Горючих слез, засеяно

Три полосы бедой!

…………………………………

Теперь, как виноватая,

Стою перед соседями:

Простите! я была

Спесива, непоклончива,

Не чаяла я, глупая,

Остаться сиротой…

Простите, люди добрые,

Учите уму-разуму,

Как жить самой? Как деточек

Поить, кормить, растить?..

…………………………………

Послала деток по миру:

Просите, детки, ласкою,

Не смейте воровать!

А дети в слезы: «Холодно!

На нас одежа рваная.

С крылечка на крылечко-то

Устанем мы ступать,

Под окнами натопчемся,

Иззябнем… У богатого

Нам боязно просить.

«Бог даст!» – ответят бедные…

Ни с чем домой воротимся -

Ты станешь нас бранить!..»

………………………………….

Собрала ужин; матушку

Зову, золовок, деверя,

Сама стою голодная

У двери, как раба.

Свекровь кричит: «Лукавая!

В постель скорей торопишься?»

А деверь говорит:

«Не много ты работала!

Весь день за деревиночкой

Стояла: дожидалася,

Как солнышко зайдет!»

………………………………….

Получше нарядилась я,

Пошла я в церковь Божию,

Смех слышу за собой!

………………………………….

Хорошо не одевайся,

Добела не умывайся,

У соседок очи зорки,

Востры языки!

Ходи улицей потише,

Носи голову пониже,

Коли весело – не смейся,

Не поплачь с тоски!..

………………………………….

Пришла зима бессменная,

Поля, луга зеленые

Попрятались под снег.

На белом, снежном саване

Ни талой нет талиночки -

Нет у солдатки-матери

Во всем миру дружка!

С кем думушку подумати?

С кем словом перемолвиться?

Как справиться с убожеством?

Куда обиду сбыть?

В леса – леса повяли бы,

В луга – луга сгорели бы!

Во быструю реку?

Вода бы остоялася!

Носи, солдатка бедная,

С собой ее по гроб!

…………………………………

Нет мужа, нет заступника!

Чу, барабан! Солдатики

Идут… Остановилися…

Построились в ряды.

«Живей!» Филиппа вывели

На середину площади:

«Эй! перемена первая!» -

Шалашников кричит.

Упал Филипп: – Помилуйте! -

«А ты попробуй! слюбится!

Ха-ха! ха-ха! ха-ха! ха-ха!

Укрепа богатырская,

Не розги у меня!..»

И тут я с печи спрыгнула,

Обулась. Долго слушала, -

Все тихо, спит семья!

Чуть-чуть я дверью скрипнула

И вышла. Ночь морозная…

Из Домниной избы,

Где парни деревенские

И девки собиралися,

Гремела песня складная.

Любимая моя…

На горе стоит елочка,

Под горою светелочка,

Во светелочке Машенька.

Приходил к ней батюшка,

Будил ее, побуживал:

Ты, Машенька, пойдем домой!

Ты, Ефимовна, пойдем домой!

Я нейду и не слушаю:

Ночь темна и немесячна,

Реки быстры, перевозов нет,

Леса темны, караулов нет…

На горе стоит елочка,

Под горою светелочка,

Во светелочке Машенька.

Приходила к ней матушка,

Будила, побуживала:

Машенька, пойдем домой!

Ефимовна, пойдем домой!

Я нейду и не слушаю:

Ночь темна и немесячна,

Реки быстры, перевозов нет.

Леса темны, караулов нет…

На горе стоит елочка,

Под горою светелочка,

Во светелочке Машенька.

Приходил к ней Петр,

Петр сударь Петрович,

Будил ее, побуживал:

Машенька, пойдем домой!

Душа Ефимовна, пойдем домой!

Я иду, сударь, и слушаю:

Ночь светла и месячна,

Реки тихи, перевозы есть,

Леса темны, караулы есть.

ГЛАВА VII. ГУБЕРНАТОРША

Почти бегом бежала я

Через деревню, – чудилось,

Что с песней парни гонятся

И девицы за мной.

За Клином огляделась я:

Равнина белоснежная,

Да небо с ясным месяцем,

Да я, да тень моя…

Не жутко и не боязно

Вдруг стало, – словно радостью

Так и взмывало грудь…

Спасибо ветру зимнему!

Он, как водой студеною,

Больную напоил:

Обвеял буйну голову,

Рассеял думы черные,

Рассудок воротил.

Упала на колени я:

«Открой мне, Матерь Божия,

Чем Бога прогневила я?

Владычица! во мне

Нет косточки неломаной,

Нет жилочки нетянутой,

Кровинки нет непорченой, -

Терплю и не ропщу!

Всю силу, Богом данную,

В работу полагаю я,

Всю в деточек любовь!

Ты видишь всё, Владычица.

Ты можешь всё, Заступница!

Спаси рабу свою!..»

Молиться в ночь морозную

Под звездным небом Божиим

Люблю я с той поры.

Беда пристигнет – вспомните

И женам посоветуйте:

Усердней не помолишься

Нигде и никогда.

Чем больше я молилася,

Тем легче становилося,

И силы прибавлялося,

Чем чаще я касалася

До белой, снежной скатерти

Горящей головой…

Потом – в дорогу тронулась.

Знакомая дороженька!

Езжала я по ней.

Поедешь ранним вечером,

Так утром вместе с солнышком

Поспеешь на базар.

Всю ночь я шла, не встретила

Живой души. Под городом

Обозы начались.

Высокие, высокие

Возы сенца крестьянского,

Жалела я коней:

Свои кормы законные

Везут с двора, сердечные,

Чтоб после голодать.

И так-то все, я думала:

Рабочий конь солому ест.

А пустопляс – овес!

Нужда с кулем тащилася, -

Мучица, чай, не лишняя,

Да подати не ждут!

С посада подгородного

Торговцы-колотырники

Бежали к мужикам;

Божба, обман, ругательство!

Ударили к заутрене,

Как в город я вошла.

Ищу соборной площади,

Я знала: губернаторский

Дворец на площади.

Темна, пуста площадочка,

Перед дворцом начальника

Шагает часовой.

«Скажи, служивый, рано ли

Начальник просыпается?»

– Не знаю. Ты иди!

Нам говорить не велено! -

(Дала ему двугривенный).

На то у губернатора

Особый есть швейцар. -

«А где он? как назвать его?»

– Макаром Федосеичем…

На лестницу поди! -

Пошла, да двери заперты.

Присела я, задумалась,

Уж начало светать.

Пришел фонарщик с лестницей,

Два тусклые фонарика

На площади задул.

– Эй! что ты тут расселася?

Вскочила, испугалась я:

В дверях стоял в халатике

Плешивый человек.

Скоренько я целковенький

Макару Федосеичу

С поклоном подала:

«Такая есть великая

Нужда до губернатора,

Хоть умереть – дойти!»

– Пускать-то вас не велено,

Да… ничего!.. толкнись-ка ты

Так… через два часа…

Ушла. Бреду тихохонько…

Стоит из меди кованный,

Точь-в-точь Савелий дедушка,

Мужик на площади.

«Чей памятник?» – Сусанина. -

Я перед ним помешкала.

На рынок побрела.

Там крепко испугалась я,

Чего? Вы не поверите,

Коли сказать теперь:

У поваренка вырвался

Матерый серый селезень,

Стал парень догонять его,

А он как закричит!

Такой был крик, что за душу

Хватил – чуть не упала я,

Так под ножом кричат!

Поймали! шею вытянул

И зашипел с угрозою,

Как будто думал повара,

Бедняга, испугать.

Я прочь бежала, думала:

Утихнет серый селезень

Под поварским ножом!

Теперь дворец начальника

С балконом, с башней, с лестницей,

Ковром богатым устланной,

Весь стал передо мной.

На окна поглядела я:

Завешаны. «В котором-то

Твоя опочиваленка?

Ты сладко ль спишь, желанный мой,

Какие видишь сны?..»

Сторонкой, не по коврику,

Прокралась я в швейцарскую.

– Раненько ты, кума!

Опять я испугалася,

Макара Федосеича

Я не узнала: выбрился,

Надел ливрею шитую,

Взял в руки булаву,

Как не бывало лысины.

Смеется: – Что ты вздрогнула? -

«Устала я, родной!»

– А ты не трусь! Бог милостив!

Ты дай еще целковенький,

Увидишь – удружу! -

Дала еще целковенький.

– Пойдем в мою каморочку,

Попьешь пока чайку! -

Каморочка под лестницей:

Кровать да печь железная,

Шандал да самовар.

В углу лампадка теплится.

А по стене картиночки.

– Вот он! – сказал Макар. -

Его превосходительство! -

И щелкнул пальцем бравого

Военного в звездах.

«Да добрый ли?» – спросила я.

– Как стих найдет! Сегодня вот

Я тоже добр, а временем -

Как пес, бываю зол.

«Скучаешь, видно, дяденька?»

– Нет, тут статья особая,

Не скука тут – война!

И сам, и люди вечером

Уйдут, а к Федосеичу

В каморку враг: поборемся!

Борюсь я десять лет.

Как выпьешь рюмку лишнюю,

Махорки как накуришься,

Как эта печь накалится

Да свечка нагорит -

Так тут устой… -

Я вспомнила

Про богатырство дедово:

«Ты, дядюшка, – сказала я, -

Должно быть, богатырь».

– Не богатырь я, милая,

А силой тот не хвастайся,

Кто сна не поборал! -

В каморку постучалися.

Макар ушел… Сидела я,

Ждала, ждала, соскучилась.

Приотворила дверь.

К крыльцу карету подали.

«Сам едет?» – Губернаторша! -

Ответил мне Макар

И бросился на лестницу.

По лестнице спускалася

В собольей шубе барыня,

Чиновничек при ней.

Не знала я, что делала

(Да, видно, надоумила

Владычица!)… Как брошусь я

Ей в ноги: «Заступись!

Обманом, не по-божески

Кормильца и родителя

У деточек берут!»

– Откуда ты, голубушка?

Впопад ли я ответила -

Не знаю… Мука смертная

Под сердце подошла…

Очнулась я, молодчики,

В богатой, светлой горнице.

Под пологом лежу;

Против меня – кормилица,

Нарядная, в кокошнике,

С ребеночком сидит:

«Чье дитятко, красавица?»

– Твое! – Поцаловала я

Рожоное дитя…

Как в ноги губернаторше

Я пала, как заплакала,

Как стала говорить,

Сказалась усталь долгая,

Истома непомерная,

Упередилось времечко -

Пришла моя пора!

Спасибо губернаторше,

Елене Александровне,

Я столько благодарна ей,

Как матери родной!

Сама крестила мальчика

И имя Лиодорушка -

Младенцу избрала…

«А что же с мужем сталося?»

– Послали в Клин нарочного,

Всю истину доведали, -

Филиппушку спасли.

Елена Александровна

Ко мне его, голубчика,

Сама – дай Бог ей счастие!

За ручку подвела.

Добра была, умна была,

Красивая, здоровая.

А деток не дал Бог!

Пока у ней гостила я,

Все время с Лиодорушкой

Носилась, как с родным.

Весна уж начиналася,

Березка распускалася,

Как мы домой пошли…

Хорошо, светло

В мире Божием!

Хорошо, легко,

Ясно н а ̒ сердце.

Мы идем, идем -

Остановимся,

На леса, луга

Полюбуемся.

Полюбуемся

Да послушаем,

Как шумят-бегут

Воды вешние,

Как поет-звенит

Жавороночек!

Мы стоим, глядим…

Очи встретятся -

Усмехнемся мы,

Усмехнется нам

Лиодорушка.

А увидим мы

Старца нищего -

Подадим ему

Мы копеечку:

«Не за нас молись, -

Скажем старому, -

Ты молись, старик,

За Еленушку,

За красавицу

Александровну!»

А увидим мы

Церковь Божию -

Перед церковью

Долго крестимся:

«Дай ей, Господи,

Радость-счастие.

Доброй душеньке

Александровне!»

Зеленеет лес,

Зеленеет луг,

Где низиночка -

Там и зеркало!

Хорошо, светло

В мире Божием,

Хорошо, легко,

Ясно на̒ сердце.

По водам плыву

Белым лебедем,

По степям бегу

Перепелочкой.

Прилетела в дом

Сизым голубем…

Поклонился мне

Свекор-батюшка,

Поклонилася

Мать-свекровушка,

Деверья, зятья

Поклонилися,

Поклонилися,

Повинилися!

Вы садитесь-ка,

Вы не кланяйтесь,

Вы послушайте.

Что скажу я вам:

Тому кланяться,

Кто сильней меня, -

Кто добрей меня,

Тому славу петь.

Кому славу петь?

Губернаторше!

Доброй душеньке

Александровне!

Глава VIII. БАБЬЯ ПРИТЧА

Замолкла Тимофеевна.

Конечно, наши странники

Не пропустили случая

За здравье губернаторши

По чарке осушить.

И видя, что хозяюшка

Ко стогу приклонилася,

– Сами знаете:

Ославили счастливицей,

Прозвали губернаторшей

Ращу детей… На радость ли?

Вам тоже надо знать.

Пять сыновей! Крестьянские

Порядки нескончаемы, -

Уж взяли одного!

Красивыми ресницами

Моргнула Тимофеевна,

Поспешно приклонилася

Ко стогу головой.

Крестьяне мялись, мешкали.

Шептались. «Ну, хозяюшка!

Что скажешь нам еще?»

– А то, что вы затеяли

Не дело – между бабами

Счастливую искать!..

«Да все ли рассказала ты?»

– Чего же вам еще?

Не то ли вам рассказывать,

Что дважды погорели мы,

Что Бог сибирской язвою Сибирская язва – опасное инфекционное заболевание, которому бывают подвержены как животные, так и люди.

Нас трижды посетил?

Потуги лошадиные

Несли мы; погуляла я,

Как мерин, в бороне!..

Ногами я не топтана,

Веревками не вязана,

Иголками не колота…

Чего же вам еще?

Сулилась душу выложить,

Да, видно, не сумела я, -

Простите, молодцы!

Не горы с места сдвинулись,

Упали на головушку,

Не Бог стрелой громовою

Во гневе грудь пронзил,

По мне – тиха, невидима -

Прошла гроза душевная,

Покажешь ли ее?

По матери поруганной,

Как по змее растоптанной,

Кровь первенца прошла,

По мне обиды смертные

Прошли неотплаченные,

И плеть по мне прошла!

Я только не отведала -

Спасибо! умер Ситников -

Стыда неискупимого,

Последнего стыда!

А вы – за счастьем сунулись!

Обидно, молодцы!

Идите вы к чиновнику,

К вельможному боярину,

Идите вы к царю,

А женщин вы не трогайте, -

Вот Бог! ни с чем проходите

До гробовой доски!

К нам на ночь попросилася

Одна старушка Божия:

Вся жизнь убогой старицы -

Убийство плоти, пост;

У гроба Иисусова

Молилась, на Афонские

Всходила высоты,

В Иордань-реке купалася…

И та святая старица

Рассказывала мне:

«Ключи от счастья женского,

От нашей вольной волюшки

Заброшены, потеряны

У Бога самого!

Отцы-пустынножители,

И жены непорочные,

И книжники-начетчики

Их ищут – не найдут!

Пропали! думать надобно,

Сглотнула рыба их…

В веригах, изможденные,

Голодные, холодные,

Прошли Господни ратники

Пустыни, города, -

И у волхвов выспрашивать

И по звездам высчитывать

Пытались – нет ключей!

Весь Божий мир изведали,

В горах, в подземных пропастях

Искали… Наконец

Нашли ключи сподвижники!

Ключи неоценимые,

А всё – не те ключи!

Пришлись они – великое

Избранным людям Божиим

То было торжество, -

Пришлись к рабам-невольникам:

Темницы растворилися,

По миру вздох прошел,

Такой ли громкий, радостный!..

А к нашей женской волюшке

Всё нет и нет ключей!

Великие сподвижники

И по сей день стараются -

На дно морей спускаются,

Под небо подымаются, -

Всё нет и нет ключей!

Да вряд они и сыщутся…

Какою рыбой сглонуты

Ключи те заповедные,

В каких морях та рыбина

Гуляет – Бог забыл!..»

История создания поэмы

Над своим произведением Николай Некрасов начал работать в начале 1860 годов и закончил первую часть через пять лет. Пролог напечатали в январской книжке журнала «Современник» за 1866 год. Затем начался кропотливый труд над второй частью, которая называлась «Последыш» и была издана в 1972 году. Третья часть под названием «Крестьянка» увидела свет в 1973 году, а четвертая «Пир – на весь мир» – осенью 1976, то есть через три года. Жаль, автору легендарной эпопеи так и не удалось полностью окончить задуманное – написание поэмы прервала безвременная кончина – в 1877 году. Однако, и спустя 140 лет это произведение остается важным для людей, его читают и изучают как дети, так и взрослые. Поэма «Кому на Руси жить хорошо» входит в обязательную школьную программу.

Часть 1. Пролог: кто на Руси самый счастливый

Итак, пролог рассказывает, как семеро мужиков встречаются на столбовой дороге, а затем отправляются в путешествие, чтобы найти счастливого человека. Кому на Руси живется вольно, счастливо и весело – вот главный вопрос любопытных путников. Каждый, споря с другим, считает, что именно он прав. Роман кричит, что самая хорошая жизнь у помещика, Демьян утверждает, что замечательно живется чиновнику, Лука доказывает, что все-таки попу, остальные тоже выражают свое мнение: «вельможному боярину», «купчине толстопузому», «министру государеву» или же царю.

Такое разногласие приводит к нелепой драке, которую наблюдают птицы и животные. Интересно читать, как автор отображает их удивление происходящим. Даже корова «пришла к костру, уставила глаза на мужиков, шальных речей послушала и начала, сердечная, мычать, мычать, мычать!..»

Наконец, намяв друг другу бока, мужики образумились. Они увидели крохотного птенчика пеночки, подлетевшего к костру, и Пахом взял его в руки. Путники начали завидовать маленькой пичужке, которая может полететь куда захочет. Рассуждали о том, чего хочется каждому, как вдруг… птица заговорила человеческим голосом, прося отпустить на свободу птенчика и обещая за него большой выкуп.

Птичка показала мужикам дорогу туда, где закопана настоящая скатерть-самобранка. Вот это да! Теперь уж точно можно жить-не тужить. Но сообразительные странники попросили еще и о том, чтобы на них не снашивалась одежда. «И это сделает самобранная скатерть» –сказала пеночка. И выполнила свое обещание.

Началась у мужиков жизнь сытая и веселая. Вот только главный вопрос они пока не разрешили: кому же все-таки хорошо живется на Руси. И решили друзья не возвращаться к семьям, пока не отыщут ответ на него.

Глава 1. Поп

По дороге мужики встретили священника и, поклонившись низко, попросили ответить «по совести, без смеху и без хитрости», действительно хорошо ли ему живется на Руси. То, что рассказал поп, развеяло представления семерых любопытных о его счастливой жизни. Как бы суровы ни были обстоятельства – глухая осенняя ночь, или лютый мороз, или вешнее половодье – приходится батюшке идти туда, куда его зовут, не споря и не прекословя. Работа не из легких, к тому же стоны отходящих в мир иной людей, плач сирот и рыдание вдов совершенно расстраивают покой души священника. И только внешне кажется, что поп в почете. На самом деле нередко он – мишень для насмешек простого народа.

Глава 2. Сельская ярмонка

Дальше дорога ведет целеустремленных странников в другие деревни, которые почему-то оказываются пустыми. Причина в том, что весь народ на ярмарке, в селе Кузьминское. И решено отправиться туда, чтобы расспросить людей о счастье.

Быт села вызвал у мужиков не очень приятные чувства: вокруг много пьяных, везде грязно, уныло, неуютно. На ярмарке торгуют и книгами, но низкопробными, Белинского и Гоголя здесь не найти.

К вечеру все становятся настолько пьяными, что, кажется, шатается даже церковь с колокольней.

Глава 3. Пьяная ночь

Ночью мужики снова в пути. Они слышат разговоры пьяных людей. Вдруг внимание привлекает Павлуша Веретенников, который делает записи в блокноте. Он собирает крестьянские песни и поговорки, а также их истории. После того, как все, сказанное запечатлено на бумаге, Веретенников начинает упрекать собравшийся народ за пьянство, на что слышит возражения: «пьет крестьянин в основном потому что у него горе, и поэтому нельзя, даже грех упрекать за это.

Глава 4. Счастливые

Мужики не отступают от своей цели – во что бы то ни стало найти счастливого человека. Они обещают наградить ведром водки того, кто расскажет, что именно ему вольготно и весело живется на Руси. На такое «заманчивое» предложение клюют любители выпить. Но как ни стараются красочно расписать хмурые житейские будни желающие напиться даром, ничего у них не выходит. Истории старухи, у которой уродилось до тысячи реп, дьячка, радующегося, когда ему нальют косушечку; разбитого параличом бывший дворового, сорок лет лизавшего у барина тарелки с лучшим французским трюфелем, отнюдь не впечатляют упорных искателей счастливого на Русской земле.

Глава 5. Помещик.

Может, здесь им улыбнется удача – предполагали искатели счастливого русского человека, встретив на дороге помещика Гаврилу Афанасьича Оболта-Оболдуева. Сначала он испугался, думая, что увидел разбойников, но узнав о необычном желании семерых мужиков, преградивших ему дорогу, успокоился, засмеялся и поведал свою историю.

Может, прежде помещик и считал себя счастливым, но только не теперь. Ведь в былые времена Гавриил Афанасьевич был владельцем всей округи, целого полка прислуги и устраивал праздники с театральными представлениями и танцами. Даже крестьян молиться в барский дом по праздникам не гнушался приглашать. Теперь же все изменилось: родовое поместье Оболта-Оболдуева продано за долги, ведь, оставшись без умеющих обрабатывать землю крестьян не привыкший трудиться помещик терпел большие убытки, что и привело к плачевному исходу.

Часть 2. Последыш

На следующий день путешественники вышли на берег Волги, где увидели большой сенокосный луг. Не успели они разговориться с местными жителями, как заметили у причала три лодки. Оказывается, это дворянская семья: два барина с женами, их дети, прислуга и седой старичок-барин по фамилии Утятин. Все в этой семье, к удивлению путников, происходит по такому сценарию, будто бы и не было отмены крепостного права. Оказывается, Утятин сильно рассердился, когда узнал, что крестьянам дали волю и слег с ударом, пригрозив лишить сыновей наследства. Чтобы этого не случилось, они придумали хитрый план: подговорили крестьян, чтобы те подыграли помещику, выдавая себя за крепостных. В награду же пообещали после смерти барина лучшие луга.

Утятин, услышав, что крестьяне остаются при нем, воспрянул духом, и началась комедия. Некоторым даже понравилась роль крепостных, а вот Агап Петров не смог смириться с позорной участью и высказал помещику все в лицо. За это князь приговорил его к порке. Крестьяне и здесь сыграли роль: повели «непокорного» в конюшню, поставили перед ним вино и попросили кричать громче, для видимости. Увы, Агап не вынес такого унижения, сильно напился и в ту же ночь умер.

Далее Последыш (князь Утятин) устраивает пир, где, едва шевеля языком, произносит речь о преимуществах и пользе крепостного права. После этого он ложится в лодку и испускает дух. Все рады, что наконец-то избавились от старика-тирана, однако, наследники даже не собираются выполнять свое обещание, данное тем, кто играл роль крепостных. Надежды крестьян не оправдались: лугов им никто так и не подарил.

Часть 3. Крестьянка.

Уже не надеясь найти счастливого человека среди мужчин, странники решили спросить женщин. И из уст крестьянки по имени Корчагина Матрена Тимофеевна слышат очень грустную и, можно сказать, страшную историю. Только в родительском доме она была счастлива, а дальше, когда вышла замуж за Филиппа, румяного и сильного парня, началась тяжелая жизнь. Любовь длилась недолго, потому что муж уехал на заработки, оставив молодую жену со своей семьей. Матрена работает не покладая рук и не видит поддержки ни от кого, кроме старика Савелия, который доживает век после каторги, длившейся двадцать лет. Только одна радость появляется в её нелегкой судьбе – сын Демушка. Но вдруг на женщину обрушилась страшная беда: невозможно даже представить, что случилось с ребенком по причине того, что свекровь не разрешила невестке брать его с собой в поле. По недосмотру деда мальчика съедают свиньи. Какое горе матери! Она все время оплакивает Демушку, хотя в семье родились и другие дети. Ради них женщина жертвует собой, например, принимает на себя наказание, когда сына Федота хотят выпороть за овцу, которую унесли волки. Когда Матрена носила во чреве еще одного сына, Лидора, её мужа несправедливо забрали в солдаты, и жене пришлось ехать в город, искать правды. Хорошо, что ей помогла тогда губернаторша, Елена Александровна. Кстати, в приемной Матрена и родила сыночка.

Да, нелегкой была жизнь у той, которую в деревне прозвали «счастливицей»: ей постоянно приходилось бороться и за себя, и за детей, и за мужа.

Часть 4. Пир на весь мир.

В конце села Валахчина проходил пир, куда были собраны все: и мужики-странники, и Влас-староста, и Клим Яковлевич. Среди празднующих – два семинариста, простые, добрые парни – Саввушка и Гриша Добросклонов. Они поют веселые песни и рассказывают различные истории. Делают это потому, что так просят простые люди. С пятнадцати лет Гриша твердо знает, что посвятит жизнь счастью русского народа. Он поет песню о великой и могучей стране под названием Русь. Не это ли тот счастливец, которого так упорно искали путники? Ведь он ясно видит цель своей жизни – в служении обездоленному народу. К сожалению, Николай Алексеевич Некрасов безвременно скончался, не успев дописать поэму до конца (по замыслу автора мужики должны были отправиться в Петербург). Но размышления семи странников совпадают с мыслью Добросклонова, думающем о том, чтобы вольготно и весело на Руси жилось каждому крестьянину. В этом и был главный замысел автора.

Поэма Николая Алексеевича Некрасова стала легендарной, символом борьбы за счастливые будни простых людей, а также итогом размышлений автора о судьбах крестьянства.

“Кому на Руси жить хорошо” – краткое содержание поэмы Н.А. Некрасова

«Не все между мужчинами отыскивать счастливого, пощупаем-ка баб!» - решают странники. Им советуют пойти в село Клин и спросить Корчагину Матрену Тимофеевну, которую все прозвали «губернаторша».

Странники приходят в село: Что ни изба - с подпоркою, Как нищий с костылем; А с крыш солома скормлена Скоту. Стоят, как остовы, Убогие дома. В воротах странникам встречается лакей, который объясняет, что «помещик за границею, а управитель при смерти». Какие-то мужики ловят в реке мелкую рыбу, жалуются, что раньше рыбы было больше. Крестьяне и дворовые растаскивают кто что может: Один дворовый мучился У двери: ручки медные Отвинчивал; другой Нес изразцы какие-то... Седой дворовый предлагает купить странникам заграничные книги, злится, что они отказываются: На что вам книги умные?

Вам вывески питейные Да слово «воспрещается», Что на столбах встречается, Достаточно читать! Странники слышат, как красивый бас поет песню на непонятном языке. Оказывается, «певец Ново-Архангельской, его из Малороссии сманили господа.

Свезти его в Италию сулились, да уехали». Наконец странники встречают Матрену Тимофеевну. Матрена Тимофеевна Осанистая женщина, Широкая и плотная, Лет тридцати осьми.

Красива; волос с проседью, Глаза большие, строгие, Ресницы богатейшие, Сурова и смугла. Странники рассказывают, почему отправились в путь, Матрена Тимофеевна отвечает, что ей некогда рассказывать о своей жиани - надо жать рожь. Странники обещают помочь ей убрать рожь, Матрена Тимофеевна «стала нашим странникам всю душу открывать». Глава 1 До замужества Мне счастье в девках выпало: У нас была хорошая, Непьющая семья. За батюшкой, за матушкой, Как у Христа за пазухой, Жилая...

Было много веселья, но и много работы. Наконец «выискался суженый»: На горе - чужанин! Филипп Корчагин - питерщик, По мастерству печник. Отец подгулял со сватами, пообещал выдать дочку. Матрена не хочет идти за Филиппа, тот уговаривает, говорит, что не станет обижать. В конце концов Матрена Тимофеевна соглашается. Глава 2 Песни Матрена Тимофеевна попадает в чужой дом - к свекрови и свекру.

Повествование время от времени прерывается песнями о тяжелой доле девушки, вышедшей замуж «в чужую сторонку». Семья была большущая, Сварливая... попала я С девичьей холи в ад! В работу муж отправился, Молчать, терпеть советовал... Как велено, так сделано: Ходила с гневом на сердце, А лишнего не молвила Словечка никому. Зимой пришел Филиппушка, Привез платочек шелковый Да прокатил на саночках В Екатеринин день, И горя словно не было!.. Странники спрашивают: «Уж будто не колачивал?

» Матрена Тимофеевна отвечает, что только один раз, когда приехала сестра мужа и он попросил дать ей башмаки, а Матрена Тимофеевна замешкалась. На Благовещенье Филипп опять уходит на заработки, а на Казанскую у Матрены родился сын, которого назвали Демуш-кой. Жизнь в доме родителей мужа стала еще трудней, но Матрена терпит: Что ни велят - работаю, Как ни бранят - молчу. Из всей семейки мужниной Один Савелий, дедушка, Родитель свекра-батюшки, Жалел меня... Матрена Тимофеевна спрашивает странников, рассказывать ли про деда Савелия, те готовы слушать. Глава 3 Савелий, богатырь святорусский С большущей сивой гривою, Чай, двадцать лет нестриженной, С большущей бородой, Дед на медведя смахивал...

Ему уж стукнуло, По сказкам, сто годов. Дед жил в особой горнице, Семейки недолюбливал, В свой угол не пускал; А та сердилась, лаялась, Его «клейменым, каторжным» Честил родной сынок. Савелий не рассердится, Уйдет в свою светелочку, Читает святцы, крестится Да вдруг и скажет весело: «Клейменый, да не раб»... Однажды Матрена спрашивает у Савелия, за что его зовут клейменым и каторжным.

Дед рассказывает ей свою жизнь. В годы его молодости крестьяне его деревни тоже были крепостные, «да только ни помещиков, ни немцев-управителей не знали мы тогда.

Не правили мы барщины, оброков не платили мы, а так, когда рассудится, в три года раз пошлем». Места были глухие, и никто туда по чащобам да болотам не мог добраться. «Помещик наш Шалаш-ников через тропы звериные с полком своим - военный был - к нам подступиться пробовал, да лыжи повернул!

» Тогда Шалашни-ков присылает приказ - явиться, но крестьяне не идут. Нагрянула полиция (была засуха) - «мы дань ей медом, рыбою», когда приехала в другой раз - «шкурами звериными», а на третий раз - ничего не дали. Обули старые лапти, дырявые армяки и пошли к Шалашникову, который стоял с полком в губернском городе. Пришли, сказали, что оброку нет. Шалашников велел их пороть. Шалашников порол крепко, пришлось «онучи распороть», достать деньги и поднести пол шапки «лобанчиков» (полуимпериалов). Шалашников сразу утих, даже выпил вместе с крестьянами.

Те двинулись в обратный путь, два старика смеялись, что домой зашитые в подкладке несут сторублевые бумажки. Отменно драл Шалашников, А не ахти великие Доходы получал. Скоро приходит уведомление, что Шалашников убит под Варной. Наследник средство выдумал: К нам немца подослал. Через леса дремучие, Через болота топкие Пешком пришел шельмец! И был сначала тихонький: « Платите сколько можете ».

Не можем ничего! «Я барина уведомлю». - Уведомь!.. - Тем и кончилось. Немец, Христиан Христианыч Фогель, тем временем вошел в доверие к крестьянам, говорит: «Если не можете платить, то работайте» . Те интересуются, в чем работа. Тот отвечает, что желательно окопать канавками болото, вырубить, где намечено, деревья.

Крестьяне сделали, как он просил, видят - получилась просека, дорога. Спохватились, да поздно. И тут настала каторга Корежскому крестьянину - До нитки разорил!

А драл... как сам Шалашников! Да тот был прост: накинется Со всей воинской силою, Подумаешь: убьет! А деньги сунь - отвалится, Ни дать ни взять раздувшийся В собачьем ухе клещ. У немца - хватка мертвая: Пока не пустит по миру, Не отойдя, сосет! Такое житье продолжалось восемнадцать лет. Немец построил фабрику, велел рыть колодец.

Его рыли девять человек, в том числе Савелий. Поработав до полудня, решили отдохнуть. Тут и появился немец, начал ругать крестьян за безделье. Крестьяне спихнули немца в яму, Савелий крикнул «Наддай!», и Фогеля живьем закопали. Дальше была «каторга и плети предварительно; не выдрали - помазали, плохое там дранье!

Потом... бежал я с каторги...

Поймали! Не погладили и тут по голове». А жизнь была нелегкая. Лет двадцать строгой каторги.

Лет двадцать поселения. Я денег прикопил, По манифесту царскому Попал опять на родину, Пристроил эту горенку И здесь давно живу.

Русь – это страна, в которой даже бедность имеет свои прелести. Ведь бедняки, который являются раб силой помещиков того времени имеют время поразмышлять и увидеть то, что никогда не увидит зажиревший помещик.

Когда-то на самой обычной дороге, где был перекресток, случайно сошлись мужики, которых было целых семь. Эти мужики - самые обычные бедные мужчины, которых свела сама судьба. Мужики совсем недавно вышли из крепостных, теперь они временнообязанные. Они, как оказалось, жили совсем недалеко друг от друга. Их деревне были смежные – деревня Заплатова, Разутова, Дырявина, Знобишина, а также, Горелова, Неелова и Неурожайка. Названия деревень весьма своеобразны, но в какой-то степени, они отражают своих хозяев.

Мужики – люди простые, и на разговор – охотные. Именно потому, вместо того, чтобы просто продолжать свой долгий путь, они решают поговорить. Спорят они о том, кто из богатых и знатных людей живет лучше. Помещик, чиновник, аль боярин или купец, а может – даже государь батюшка? Каждый из них имеет свое собственное мнения, которое они лелеют, и не хотят соглашаться друг с другом. Спор разгорается вс сильнее, но есть тем не менее, хочется. Без еды нельзя прожить, даже если тебе плохо и грустно. Когда они спорили, то сами того не замечая, шли, но не в ту сторону. Внезапно они все же это заметили, но было поздно. Мужики дали мазу в целых тридцать верст.

Домой было поздно возвращаться, а потому решили продолжить спор тут же на дороге в окружении дикой природе. Они быстренько разводят костер, чтобы согреться, ведь уже вечер. Водка – им в помощь. Спор, как всегда бывает у простых мужиков, перерастает в потасовку. Драка заканчивается, но это не дает никого результата. Как всегда бывает, решение находиться тут же неожиданно. Один из компании мужиков, видит птичку и ловит ее, мать птички, чтобы освободить птенчика своего, рассказывает им о скатерте-самобранке. После всего, мужики на своей дороге встречают многих людей, которые не обладают, увы, тем счастьем, которое ищут мужики. Но они не отчаиваются найти счастливого человека.

Читать краткое содержание Кому на Руси жить хорошо Некрасова по главам

Часть 1. Пролог

Встретились на дороге семь временнобязанных мужчин. Стали спорить кто живет забавно, очень свободно на Руси. Пока спорили, наступил вечер, они сходили за водкой, зажгли костер и снова принялись спорить. Спор перешел в драку, в то время Пахом поймал маленького птенчика. Прилетает мама-птичка и просит отпустит ее дитя взамен на рассказ о том, где достать скатерть-самобранку. Товарищи принимают решение идти куда глаза глядят, пока не выяснят, кому на Руси жить хорошо.

Глава 1. Поп

Мужчины идут в поход. Проходят степи, поля, заброшенные дома, встречают и богатых и бедных. Спросили у встретившегося солдата про то, счастливо ли ему живется, в ответ воин сказал, что бреется шилом и греется дымом. Проходили мимо попа. Приняли решение спросить, как ему живется на Руси. Поп утверждает, что счастье не в благополучии, роскоши и спокойствии. И доказывает, что спокойствия у него нет, ночью и днем могут вызвать к умирающему, что сын не может выучится грамоте, что видит он часто всхлипы со слезами у гробов.

Утверждает поп, что рассеялись помещики по родной земле и от этого нет теперь, как ранее бывало богатства у попа. В былые времена он присутствовал на свадьбах у богатых людей и зарабатывал на этом, а теперь все разъехались. Поведал о том, что придет бывало в крестьянскую семью хоронить кормильца, а с них и взять нечего. Поехал поп далее своею дорогою.

Глава 2. Сельская Ярмарка

Везде где идут мужики, видят они скупое жилье. Паломник моет лошадь в речке, у него спрашивают мужики, куда пропали люди с села. Он отвечает, что ярмарка сегодня в деревне Кузьминской. Мужики, придя на ярмарку, наблюдают как танцует, гуляет, выпивает честной народ. И смотрят на то, как один старичок просит народ о помощи. Обещал внучке подарок привезти, да двух гривен нет у него.

Тут появляется барин, так называют юношу в красной рубахе, и покупает внучке старика ботиночки. На ярмарке можно найти все, что душе угодно: книги Гоголя, Белинского, портреты и так далее. Путешественники смотрят представление с участием Петрушки, народ подает актерам выпивку и много денег.

Глава 3. Пьяная ночь

Возвращаясь домой после праздника, люди от пьянства падали в канавы, бабы дрались, жалуясь на жизнь. Веретенников тот, что купил башмачки внучке, шел рассуждая о том, что русские народ хороший и умный, но пьянство все портит, являясь большим минусом для людей. Мужчины поведали Веретенникову о Нагом Якиме. Парень этот жил в Питере и после ссоры с торговцем попал в тюрьму. Как-то подарил он сыну картинок разных, повесели по стенам и любовался он на них более, чем сын. Однажды случился пожар, так он вместо того, чтобы деньги спасать, начал картинки собирать.

Деньги его расплавились и за них потом только одиннадцать рублей давали торговцы, а картинки теперь в новом доме висят на стенах. Яким сказал, что мужики не врут и высказался о том, что наступит грусть и печальным будет народ, если пить перестанет. Далее молодые люди стали песню напевать, да так хорошо пели, что одна девушка, проходящая мимо, слез даже не удержала. Пожалилась она, что муж у нее очень ревнивый и сидит она дома как на привязи. Мужики после рассказа стали вспоминать своих жен, поняли, что скучают по ним решили побыстрее узнать, кому хорошо живется на Руси.

Глава 4. Счастливые

Путешественники, проходя мимо праздного толпы, ищут счастливых людей в ней, обещая им налить выпить. Первым пришел к ним дьяк, ведая о том, что счастье не в роскоши и богатстве, а в вере в Бога. Рассказал о том, что он верит и этим он счастлив. Следом старуха про свое счастье толк ведет, репка в ее огороде вымахала огромная и аппетитная. В ответ она слышит насмешки и совет идти домой. После солдат повествует историю о том, что после двадцати сражений он остался жив, что пережил голод и не помер, что этим он счастлив. Получает стакан водки и уходит. Камнетес орудует большим молотком, сил у него немерено.

В ответ худощавый мужик высмеивает его, советуя не хвастаться силой иначе Бог заберет силу то. Подрядчик хвастает, что предметы весом в четырнадцать пудов он носил с легкостью на второй этаж, но последнее время растерял силищу и собрался помирать в родном городе. Пришел к ним дворянин, рассказал о том, что жил он при госпоже, питался с ними очень хорошо, пивал он напитки из чужих стаканов и заработал странную болезнь. Ошибался он несколько раз в диагнозе, но в конце концов оказалось, что это подагра. Странники выгоняют его, чтобы не пил с ними вино. Затем Белорус поведал о том, что счастье в хлебе. Нищие видят счастье в большом подаянии. Водка заканчивается, а действительно счастливого не нашли, советуют им счастья искать у Ермилы Гирина, который управляет мельницей. Ермилу присуждают продать ее, выигрывает торги, но денег у него нет.

Пошел он просит у народа на площади взаймы, насобирал денег, и мельница стала его собственностью. На следующий день он вернул всем добрым людям, которые помогли ему в трудную минуту, им их деньги. Путешественники дивились тому, что народ поверил на слова Ермиле и помог. Люди добрые рассказывали, что Ермила был писарем у полковника. Работал он честно, но его прогнали. Когда полковник умер и пришло время выбирать бурмистра, все единогласно выбрали Ермила. Кто-то поведал, что Ермила не верно судил сына крестьянки Ненилы Власьевны.

Печалился сильно Ермила, что мог подвести крестьянку. Велел, чтобы его судил народ, молодому человеку присудили штраф. Уволился он с работы и взял в аренду мельницу, определил на ней свой порядок. Советовали путешественникам пойти к Гирину, но народ сказывал, что он в остроге. И тут все прерывается потому, на обочине секут лакея за воровство. Странники спросили продолжения рассказа, в ответ услышали обещание продолжить при следующей встрече.

Глава 5. Помещик

Странники встречают помещика, который принимает их за воров и даже грозит пистолетом. Оболт Оболдуев разобравшись в людях, завел рассказ о древности рода своего, о том, что служа государю имел жалование в два рубля. Вспоминает богатые разной пищей пиры, прислуг, который у него было целый полк. Жалеет о потерянной неограниченной власти. Поведал помещик каким он был добрым, как в доме его люди молились, как творилась духовная чистота в его доме. А теперь сады их вырубили, дома по кирпичикам разобрали, лес разворовали, от былой жизни не осталось и следа. Помещик жалуется, что не создан он для такой жизни, прожив в селе сорок лет не сумеет он отличить ячмень от ржи, а требуют того, чтобы трудился он. Помещик рыдает, народ ему сочувствует.

Часть 2. Последыш

Странники, идя мимо сенокосу, решают немного покосить, заскучали по работе. Седовласый мужик Влас гонит баб с полей, просит не мешать помещику. В реке в лодках помещики ловят рыбку. Причалили и пошли сенокос обходить. Странники стали мужика расспрашивать о помещике. Оказалось, что сыновья в сговоре с народом специально потакают барину для того, чтобы не лишил он их наследства. Сыновья упрашивают всех подыграть им. Один мужик Ипат не подыгрывая служит, за спасение которое даровал ему барин. Со временем все привыкают к обману и так и живут. Только мужик Агап Петров не желал играть в эти игры. Утятина схватил второй удар, но снова он очнулся и приказал прилюдно выпороть Агапа. Сыновья поставили вино в конюшне и просили громко кричать, чтобы князю до крыльца было слышно. Но вскоре Агап помер, говорят от вина княжеского. Народ стоит перед крыльцом и играет комедию, один богатый мужик не выдерживает и громко смеется. Спасает ситуацию крестьянка, падает в ноги князю, утверждая, что смеялся ее глупый маленький сын. Как только Утятин помер, весь народ свободно вздохнул.

Часть 3. Крестьянка

О счастье спросить посылают в соседнее село к Матрене Тимофеевне. В деревне голод и беднота. Кто-то в реке поймал маленькую рыбку и рассказывает о том, что когда-то рыба ловилась крупнее.

Воровство процветает, тащат кто что унести. Путешественники находят Матрену Тимофеевну. Та твердит, что нет у нее времени разглагольствовать, надо рожь убирать. Странники помогают ей, во время работы Тимофеевна начинает охотно рассказывать о своей жизни.

Глава 1. До замужества

У девушки в молодости была крепкая семья. В родительском доме жила она не зная бед, времени хватало веселиться и работать. Однажды появился Филипп Корчагин, и отец пообещал отдать в жены дочь. Матрена долго упиралась, но в итоге согласилась.

Глава 2. Песни

Далее рассказ уже о жизни в доме свекра и свекрови, который прерывается грустными песнями. Один раз поколотили ее за медлительность. Муж уезжает на работу, а у нее рождается ребенок. Нарекает она его Демушкой. Бранить стали родители мужа часто, но она все терпит. Только отец свекра, старичок Савелий, жалел невестку.

Глава 3. Савелий, богатырь святорусский

Жил он в горнице, семью не любил и в свой дом не пускал. Рассказывал он Матрене про жизнь свою. В молодости жид он в крепостной семье. Село было глухое, по зарослям и болотами надо туда добираться. Помещик в селе был Шалашников, только до села добраться он не мог, и крестьяне даже по вызову к нему не ходили. Оброку не платили, полиции в дань дарили рыбу и мед. Пошли они к барину, жалились, что оброку нет. Пригрозив поркой, помещик все-таки получил свою дань. Через некоторое время приходит оповещение, что Шалашников убит.

Пришел шельмец вместо помещика. Приказал рубить деревья, если денег нет. Когда рабочие опомнились, поняли, что прорубили дорогу в село. Немец обокрал их до последней копейки. Фогель построил фабрику и приказал рыть канаву. Крестьяне сели в обед отдохнуть, немец пошел их ругать стал за безделье. Они столкнули его в ров и живым закопали. Попал на каторгу, спустя двадцать лет сбежал оттуда. Во времена каторги накопил денег, построил избу и теперь там и живет.

Глава 4. Демушка

Сноха бранила дивчину за то, что та мало работает. Стала она оставлять сыночка дедушке. Дед прибежал на поле, рассказал о том, что недосмотрел и свиньям скормил Демушку. Мало горя матери, так еще и полиция стала часто приезжать, подозревали, что специально она убила ребенка. Похоронили ребеночка в закрытом гробу, долго она его оплакивала. А Савелий все ее успокаивал.

Глава 5. Вотчина

Как помер дите, так и работа встала. Свекор решил проучить и побить невесту. Та стала умолять убить ее, отец сжалился. Круглыми сутками мать оплакивала на могиле сына. Зимой муж вернулся. Дед ушел от горя с начало в лес, потом в монастырь. После Матрена рожала каждый год. И опять наступила череда бед. Родители померли у Тимофеевны. Дед вернулся с монастыря, просил прощения у матери, говорил, что молился за Демушку. Но долго так и не прожил, очень тяжело помер. Перед смертью рассказывал о трех путях жизни у женщин и о двух путях - у мужчин. Спустя четыре года стала в село приходит богомолка.

Все про верования какие-то говорила, советовала не кормить грудным молоком деток по постным дням. Тимофеевна не слушала, потом пожалела, говорит Бог ее покарал. Когда ее ребенку, Федоту, было восемь лет от роду, стал пасти он овец. И как-то пришли жаловаться на него. Говорят, что скормил он овцу волчице. Мать стала Федота расспрашивать. Ребенок поведал, что не успел он глазом моргнуть, как откуда не возьмись, появилась волчица и схватила овцу. Побежал он в след, догнал, но овца мертва была. Волчица завыла, было видно, что где-то в норе у нее детки. Пожалел он ее и отдал мертвую овцу. Пытались выпороть Фетода, да мать все наказание на себя приняла.

Глава 6. Трудный год

Матрена Тимофеевна поведала, что волчица тогда непросто так повидалась сыну ее. Считает, что это был предвестник голодухи. Свекровь все сплетни по деревни про Матрену разносила. Рассказывала, что голод накаркала невестка потому, что умела такими вещами заниматься. Говорила, что муж ее защищает. А так если б не сын ее, давно бы как прежде кольями бы забили до смерти за такое.

После голодовки стали ребят по деревням на службу забирать. Забрали сначала брата ее мужа, она была спокойна, что в тяжелые времена муж с ней будет. Но в не очереди забрали и мужа. Жизнь становится невыносимой, свекровь и свекор начинают еще больше глумится над ней.

Картинка или рисунок Кому на Руси жить хорошо

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Булгаков Стальное горло

  Герой произведения – выпускник медицинского университета. Ему 24 года, все это время он жил в шумном городе. А теперь его направили в Никольское, где он должен был руководить местной больницей. Такая перспектива пугала

• Краткое содержание Дети синего фламинго Крапивина

  Повесть Дети синего фламинго – это рассказ о приключениях, в которых побывал самый обычный мальчик из нашего времени. Обманным путем его заманивают на остров, которого нет ни на одной карте

• Краткое содержание Астафьев Белогрудка

  Не большая деревня, состоящая всего из трех домов, Зуяты, расположена между двух озер. За ней – утесистый откос, который зарос густым лесом, где, не боясь людей, обитают птицы и звери. Здесь же поселяется и куница с белой грудкой

• Краткое содержание Приключения Незнайки и его друзей Носова

  Сказка Николая Носова повествует о маленьком чудесном городке, который населяют крохотные человечки. Из-за своего маленького роста они получили ласковое название - коротышки

• Краткое содержание Пушкин Пир во время чумы

  Проходит праздничная трапеза. За столом сидят люди и пируют. Один с них обращается к председателю и говорит об их друге Джексоне. Джексон ранее также сидел и пировал за этим столом, но теперь его стул пуст. Джексон умер

Перед вами – краткое содержание поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Поэма была задумана как «народная книга», эпопея, изображающая целую эпоху в жизни народа. Сам поэт говорил о своем произведении так:

«Я задумал изложить в связном рассказе все, что я знаю о народе, все, что мне привелось услыхать из уст его, и я затеял “Кому на Руси жить хорошо”. Это будет эпопея современной крестьянской жизни».

Как известно, поэт не закончил поэму. Закончена была только первая из 4 частей.

Основные моменты, на которые следует обратить внимание мы не стали сокращать. Остальное дается в кратком пересказе.

Краткое содержание «Кому на Руси жить хорошо» по главам

Кликните по нужной главе или части произведения, чтобы перейти к ее краткому содержанию

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Крестьянка

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Пир - на весь мир

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПРОЛОГ — краткое содержание

В каком году -- рассчитывай,

В какой земле - угадывай,

На столбовой дороженьке

Сошлись семь мужиков:

Семь временнообязанных,

Подтянутой губернии,

Уезда Терпигорева,

Пустопорожней волости,

Из смежных деревень:

Заплатова, Дырявина,

Разутова, Знобишина,

Горелова, Неелова -

Неурожайка тож,

Сошлися - и заспорили:

Кому живется весело,

Вольготно на Руси?

Роман сказал: помещику,

“Демьян сказал: чиновнику,

Лука сказал: попу.

Купчине толстопузому! -

Сказали братья Губины,

Иван и Митродор.

Старик Пахом потужился

И молвил, в землю глядючи:

Вельможному боярину,

Министру государеву.

А Пров сказал: царю…

Мужик что бык: втемяшится

В башку какая блажь -

Колом ее оттудова

Не выбьешь: упираются,

Всяк на своем стоит!

Мужики спорят и не замечают, как наступает вечер. Они разложили костер, сходили за водкой, закусили и опять начали спорить, кому живется «весело, вольготно на Руси». Спор перерос в драку. В это время к костру подлетел птенчик. Пахом его поймал. Появляется птичка-пеночка и просит отпустить птенчика. Взамен она рассказывает, как найти скатерь-самобранку. Пахом отпускает птенчика, мужики идут указанным путем и находят скатерь-самобранку. Мужики решают не возвращаться домой до тех пор, пока не выяснят «доподлинно», «Кому живется счастливо, // Вольготно на Руси».

Глава 1. Поп – краткое содержание

Мужики отправляются в путь. Им встречаются крестьяне, мастеровые, ямщики, солдаты, и путники понимают, что жизнь этих людей нельзя назвать счастливой. Наконец им встречается поп. Он доказывает мужикам, что нет у попа ни покоя, ни богатства, ни счастья, - грамота поповскому сыну достается трудно, священство обходится еще дороже. Попа могут позвать любое время дня и ночи, в любую погоду. Священнику приходится видеть слезы сирот и предсмертный хрип умирающего. А почета попу нет никакого - о нем слагают «сказки балагурные //И песни непристойные, // И всякую хулу». Богатства у попа тоже нет - помещики богатые уже почти и не живут на Руси. Мужики соглашаются со священником. Идут дальше.

Глава 2. Сельская ярмонка – краткое содержание

Мужики видят повсюду скудное житье. В реке мужик купает коня. Странники узнают от него, что весь народ пошел на ярмарку. Мужики отправляются туда. На ярмарке народ торгуется, веселится, гуляет, пьет. Один мужик плачет перед народом - он пропил все деньги, а дома ждет внучка гостинчика. Павлуша Веретенников по прозвищу «барин» купил для его внучки ботиночки. Старик очень рад. Странники смотрят представление в балагане.

Глава 3. Пьяная ночь – краткое содержание

Народ возвращается пьяный после ярмарки.

Народ идет и падает,

Как будто из-за валиков

Картечью неприятели

Палят по мужикам.

Какой-то мужик закапывает поддевочку, уверяя при этом, что хоронит матушку. В канаве ссорятся бабы: у кого дома хуже. Яким Нагой говорит, что «нет меры хмелю русскому», но и невозможно измерить горе народное.

Далее следует рассказ о Якиме Нагом, который ранее жил в Питере, потом угодил в тюрьму из-за тяжбы с купцом. Затем приехал жить в родную деревню. Он накупил картинок, которыми обклеил избу и которые очень любил. Случился пожар. Яким бросился спасать не накопленные деньги, а картинки, которые повесил потом в новой избе. Народ, возвращаясь, поет песни. Странники грустят о собственном доме, о женах.

Глава 4. Счастливые – краткое содержание

Странники ходят среди праздничной толпы с ведром водки. Обещают ее тому, кто убедит, что он действительно счастливый. Первым приход дьячок, говорит, что счастлив тем, что верит в царствие небесное. Ему водки не дают. Подходит старуха, говорит, что у нее в огороде уродилась репа очень крупная. Над ней посмеялись и тоже ничего не дали. Приходит солдат с медалями, говорит, что счастлив тем, что остался жив. Ему поднесли.

Подошедший каменотес рассказывает о своем счастье - об огромной силе. Его оппонентом выступает худой мужичок. Он говорит, что в свое время бог наказал его за то, что хвастал так же. Подрядчик нахваливал его на стройке, а тот и рад- взял ношу в четырнадцать пудов и занес ее на второй этаж. С тех пор и зачах. Едет помирать на родину, в вагоне начинается эпидемия, на станциях выгружают мертвых, но он все-таки остался жив.

Приходит дворовый человек, хвастает, что был любимым рабом у князя, что лизал тарелки с остатками изысканной пищи, допивал из рюмок иностранные напитки, страдает благородной болезнью подагрой. Его прогоняют. Подходит белорус, говорит, что его счастье - в хлебе, которого он никак не может наесться. Дома, в Белоруссии, он ел хлеб с мякиной и корой. Пришел мужик, пострадавший от медведя, сказал, что его товарищи на охоте погибли, а он остался жив. Мужик получил водку от странников. Нищие хвастаются, что счастливы, так как им часто подают. Странники понимают, что зря тратили водку на «счастие мужицкое ». Им советуют спросить о счастье у Ермила Гирина, который держал мельницу. По решению суда мельницу продают с торгов. Ермил выиграл торг с купцом Алтынниковым, подьячие потребовали третью часть стоимости сразу вопреки правилам. У Ермила с собой не было денег, которые требовалось внести в течение часа, а до дома ехать далеко.

Он вышел на площадь и попросил народ одолжить, кто сколько сможет. Денег набрали больше, чем было нужно. Ермил отдал деньги, мельница стала его, а в следующую пятницу он раздал долги. Странники удивляются, почему народ поверил Гирину и дал денег. Ему отвечают, что он добился этого правдой. Гирин служил писарем в вотчине князя Юрлова. Прослужил пять лет и ни с кого ничего не брал, был внимателен ко всем. Но его выгнали, а на его место пришел новый писарь - прохвост и хапуга. После смерти старого князя новый хозяин прогнал всех старых прихвостней и велел крестьянам избрать нового бурмистра. Все избрали единодушно Ермила. Он служил честно, но однажды все-таки совершил проступок - своего младшего брата Митрия «повыгородил », а вместо него в солдаты пошел сын Ненилы Власьевны.

С того времени Ермил затосковал - не ест, не пьет, говорит, что преступник. Сказал, что пусть его судят по совести. Сына Ненилы Власьвны вернули, а Митрия забрали, на Ермилу наложили штраф. Еще год после этого он ходил сам не свой, затем уволился с должности, как его ни упрашивали остаться.

Рассказчик советует сходить к Гирину, но другой крестьян говорит, что Ермил в остроге. Поднялся бунт, потребовались правительственные войска. Чтобы избежать кровопролития, попросили Гирина обратиться к народу.

Рассказ прерывается криками пьяного лакея, страдающего подагрой, - теперь он страдает от побоев за воровство. Странники уходят.

Глава 5. Помещик – краткое содержание

Помещик Оболт-Оболдуев был

… «румяненький,

Осанистый, присадистый,

Шестидесяти лет;

Усы седые, длинные,

Ухватки молодецкие.

Он принял мужиков за грабителей, даже выхватил пистолет. Но те рассказали ему, в чем дело. Оболт- Оболдуев смеется, слезает с коляски и рассказывает про житье помещиков.

Вначале он говорит о древности своего рода, затем вспоминает старые времена, когда

Не только люди русские,

Сама природа русская

Покорствовала нам.

Тогда помещики жили хорошо - роскошные пиры, целый полк прислуги, собственные актеры и т. д. Помещик вспоминает о псовой охоте, о неограниченной власти, как христосовался со всей своей вотчиной «в воскресенье светлое».

Теперь же повсюду упадок - «Сословье благородное // Как будто все попряталось, // Повымерло! » Помещик не может понять никак, почему «писаки праздные» призывают его учиться и трудиться, ведь он же дворянин. Говорит, что живет в деревне сорок лет, но не может отличить ячменный колос от ржаного. Крестьяне думают:

Порвалась цепь великая,

Порвалась - расскочилася:

Одним концом по барину,

Другим по мужику!..

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Последыш – краткое содержание

Странники идут, видят сенокос. Берут косы у баб, начинают косить. С реки слышится музыка - это помещик катается в лодке. Седой мужик Влас подгоняет баб - не следует огорчать помещика. К берегу причаливают три лодки, в них помещик с семейством и челядью.

Старый помещик обходит сено, придирается, что сено сырое, требует подсушить. Уходит со своей свитой завтракать. Странники расспрашивают Власа (он оказался бургомистром), почему распоряжается помещик, если крепостное право отменено. Влас отвечает, что у них особенный помещик: когда он узнал об отмене крепостного права, его хватил удар - отнялась левая половина тела, он лежал без движения.

Приехали наследники, но старик выздоровел. Сыновья говорили ему об отмене крепостного права, но он назвал их предателями, трусами и т. д. Из страха, что их лишат наследства, сыновья решают ему потакать во всем.

Потому и уговаривают крестьян ломать комедию, будто мужиков вернули помещикам. Но некоторых крестьян и не надо было уговаривать. Ипат, например, говорит: «А я князей Утятиных холоп - и весь тут сказ! » Он вспоминает, как князь запрягал его в телегу, как купал в проруби - в одну прорубь окунал, из другой вытаскивал - и тут же давал водку.

Князь посадил Ипата на козлы играть на скрипке. Лошадь споткнулась, Ипат упал, и сани переехали его, князь же уехал. Но через некоторое время он вернулся. Ипат благодарен князю, что тот не оставил его замерзать. Все соглашаются делать вид, будто крепостного права не отменяли.

Влас не соглашается быть бургомистром. Соглашается им быть Клим Лавин.

У Клима совесть глиняна,

А бородища Минина,

Посмотришь, так подумаешь,

Что не найти крестьянина

Степенней и трезвей.

Старый князь ходит и распоряжается, крестьяне смеются над ним потихоньку. Мужик Агап Петров не захотел подчиняться приказам старого помещика, и, когда тот застал его за вырубкой леса, сказал обо всем прямо Утятину, назвал его шутом гороховым. Утятина хватил второй удар. Но вопреки ожиданиям наследников старый князь поправился снова и стал требовать публичной порки Агапа.

Последнего начинают уговаривать всем миром. Его отвели на конюшню, поставили перед ним штоф вина и сказали, чтобы кричал погромче. Он кричал так, что даже Утятин сжалился. Пьяного Агапа отнесли домой. Вскоре он умер: «Клим бессовестный сгубил его, анафема, винищем! »

Утятин в это время сидит за столом. Крестьяне стоят у крыльца. Все ломают комедию, как обычно, кроме одного мужика, - тот смеется. Мужик - приезжий, местные порядки ему смешны. Утятин вновь требует наказания бунтовщика. Но виниться странники не желают. Бурмистрова кума спасает положение - говорит, что смеялся ее сын, - несмышленый мальчишка. Утятин успокаивается, веселится и куражится за обедом. После обеда умирает. Все вздохнули с облегчением. Но радость крестьян была преждевременной: «Со смертию Последыша пропала ласка барская ».

КРЕСТЬЯНКА (ИЗ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ)

Пролог – краткое содержание

Странники решают поискать счастливого человека среди женщин. Им советуют пойти в село Клин и спросить Матрену Тимофеевну по прозвищу «губернаторша». Придя в деревню, мужики видят «убогие дома». Встретившийся им лакей объясняет, что «Помещик за границею, //А управитель при смерти». Странники встречают Матрену Тимофеевну.

Матрена Тимофеевна

Осанистая женщина,

Широкая и плотная,

Лет тридцати осьми.

Красива; волос с проседью,

Глаза большие, строгие,

Ресницы богатейшие,

Сурова и смугла.

Странники рассказывают о своей цели. Крестьянка отвечает, что о жизни ей сейчас рассказывать некогда - надо идти жать рожь. Мужики предлагают помощь. Матрена Тимофеевна рассказывает о своей жизни.

Глава 1 – До замужества. Краткое содержание

Родилась Матрена Тимофеевна в дружной, непьющей семье и жила «как у Христа за пазухой». Было много работы, но и много веселья. Затем Матрена Тимофеевна встретила своего суженого;

На горе - чужанин!

Филипп Корчагин - питерщик,

По мастерству печник.

Глава 2 – Песни. Краткое содержание

Матрена Тимофеевна попадает в чужой дом.

Семья была большущая,

Сварливая… попала я

С девичьей холи в ад!

В работу муж отправился,

Молчать, терпеть советовал…

Как велено, так сделано:

Ходила с гневом на сердце.

А лишнего не молвила

Словечка никому.

Зимой пришел Филиппушка,

Привез платочек шелковый

Да прокатил на саночках

В Екатеринин день,

И горя словно не было!..

Говорит, что муж ее бил только раз, когда приехала сестра мужа и он попросил дать ей башмаки, а Матрена замешкалась. Филипп ушел опять на заработки, а на Казанскую у Матрены родился сын Демушка. Жизнь в доме свекрови стала еще труднее, но она терпит:

Что ни велят - работаю,

Как ни бранят - молчу.

Из всей семьи мужа Матрену Тимофеевну жалел только дед Савелий.

Глава 3. Савелий, богатырь святорусский. Краткое содержание.

Матрена Тимофеевна рассказывает о Савелии.

С большущей сивой гривою,

Чай, двадцать лет нестриженной,

С большущей бородой,

Дед на медведя смахивал… <…>

… Ему уж стукнукло,

По сказкам, сто годов.

Дед жил в особой горнице,

Семейки недолюбливал,

В свой угол не пускал;

А та сердилась, лаялась,

Его «клейменым, каторжным»

Честил родной сынок.

Савелий не рассердится,

Уйдет в свою светелочку,

Читает святцы, крестится

Да вдруг и скажет весело;

«Клейменый, да не раб!»…

Савелий рассказывает Матрене, почему его зовут «клейменым». В годы его молодости крепостные крестьяне его деревни не платили оброк, не ходили на барщину, потому что жили в глухих местах и добраться туда было трудно. Помещик Шалашников пытался собрать оброк, но не очень преуспевал в этом.

Отменно драл Шалашников,

А не ахти великие

Доходы получал.

Вскоре Шалашникова (он был военным) убивают под Варной. Его наследник присылает наместника-немца.

Тот заставляет крестьян работать. Те сами не замечают, как прорубают просеку, т. е. добраться до них теперь стало легко.

И тут настала каторга

Корежскому крестьянину-

До нитки разорил! <…>

У немца - хватка мертвая:

Пока не пустит по миру,

Не отойдя, сосет!

Так продолжалось восемнадцать лет. Немец построил фабрику, распорядился рыть колодец. Немец начал ругать тех, кто рыл колодец, за безделье (среди них и Савелий). Крестьяне столкнули немца в яму и яму закопали. Дальше - каторга, Савелиг! пытался с нее бежать, но его поймали. Двадцать лет он пробыл на каторге, еще двадцать - на поселении.

Глава 4. Демушка. Краткое содержание

Матрена Тимофеевна родила сына, но свекровь не дает ей быть с ребенком, так как работать стала сноха меньше.

Свекровь настаивает, чтобы Матрена Тимофеевна оставляла сына у дедушки. Савелий недоглядел за ребенком: «Заснул старик на солнышке, // Скормил свиньям Демидушку // Придурковатый дед!..» Матрена обвиняет деда, плачет. Но на том все не закончилось:

Господь прогневался,

Наслал гостей непрошеных,

Неправедных судей!

В деревне появляются доктор, становой, полиция, обвиняют Матрену в намеренном убийстве ребенка. Лекарь делает вскрытие, несмотря на просьбы Матрены «без поругания // Честному погребению // Ребеночка предать» . Ее называют сумасшедшей. Дед Савелий говорит, что сумасшествие ее заключается в том, что она пошла к начальству, не взяв с собой «ни целковика, ни новины». Хоронят Демушку в закрытом гробу. Матрена Тимофеевна не может прийти в себя, Савелий, пытаясь ее утешить, говорит, что сын ее теперь в раю.

Глава 5. Волчица – Краткое содержание

После того как умер Демушка, Матрена «сама не своя», работать не могла. Свекор решил проучить ее вожжами. Крестьянка наклонилась ему в ноги и попросила: «Убей!» Свекор отступил. День и ночь Матрена Тимофеевна находится на могиле сына. Ближе к зиме приехал муж. Савелий после смерти Демушки

Шесть дней лежал безвыходно,

Потом ушел в леса.

Так пел, так плакал дедушка,

Что лес стонал! А осенью

Ушел на покаяние

В Песочный монастырь.

Каждый год у Матрены рождается по ребенку. Спустя три года умирают родители Матрены Тимофеевны. Она идет на могилку сына поплакать. Встречает там деда Савелия. Он пришел из монастыря помолиться за «Дему бедного, за все страдное русское крестьянство». Савелий прожил недолго - «по осени у старого какая-то глубокая на шее рана сделалась, он трудно умирал…». Савелий так говорил о доле крестьян:

Мужчинам три дороженьки:

Кабак, острог да каторга,

А бабам на Руси

Три петли: шелку белого,

Вторая - шелку красного,

А третья - шелку черного,

Любую выбирай!..

Прошло четыре года. Матрена смирилась со всем. Однажды в село приходит странница-богомолка, она говорит о спасении души, требует от матерей, чтобы они по постным дням не кормили младенцев молоком. Матрена Тимофеевна не послушалась. «Да, видно, бог прогневался», - считает крестьянка. Когда ее сыну Федоту исполнилось восемь лет, его послали пасти овец. Однажды привели Федота и сказали, что он скормил овцу волчице. Федот рассказывает, что появилась огромная отощавшая волчица, схватила овцу и пустилась бежать. Федот догнал ее и отнял овцу, которая была уже мертва. Волчица посмотрела ему в глаза жалобно и завыла. По кровоточащим сосцам было ясно, что у нее в логове волчата. Федот сжалился над волчицей и отдал ей овцу. Матрена Тимофеевна, пытаясь спасти сына от порки, просит милости у помещика, который велит наказать не подпаска, а «бабу дерзкую».

Глава 6. Трудный год. Краткое содержание.

Матрена Тимофеевна говорит, что волчица являлась не напрасно - наступила бесхлебица. Свекровь сказала соседкам, что голод накликала Матрена, надевшая в Рождество чистую рубаху.

За мужем, за заступником,

Я дешево отделалась;

А женщину одну

Никак за то же самое

Убили насмерть кольями.

С голодным не шути!..

После бесхлебицы пришла рекрутчина. Старшего мужа брата забрали в солдаты, так что семья беды не ждала. Но мужа Матрены Тимофеевны берут в солдаты вне очереди. Жизнь становится еще тяжелее. Детей пришлось послать по миру. Свекровь стала еще сварливее.

Хорошо не одевайся,

Добела не умывайся,

У соседок очи зорки,

Востры языки!

Ходи улицей потише,

Носи голову пониже,

Коли весело - не смейся,

Не поплачь с тоски!..

Глава 7. Губернаторша. Краткое содержание

Матрена Тимофеевна собирается к губернатору. Она с трудом добирается до города, так как беременна. Дает рубль швейцару, чтобы тот пустил. Он говорит, чтобы приходила через два часа. Матрена Тимофеевна приходит, швейцар берет с нее еще рубль. Подъезжает губернаторша, Матрена Тимофеевна бросается к ней с просьбой о заступничестве. Крестьянке становится плохо. Когда она приходит в себя, ей говорят, что она родила ребенка. Губернаторша, Елена Александровна, очень прониклась к Матрене Тимофеевне, ходила за ее сыном как за своим (у самой нее детей не было). В село посылают нарочного, чтобы во всем разобрался. Мужа вернули.

Глава 8. Бабья притча. Краткое содержание

Мужики спрашивают, все ли рассказала им Матрена Тимофеевна. Та говорит, что все, кроме того, что дважды они пережили пожар, трижды болели сибирской язвой, что вместо лошади приходилось ей ходить «в бороне». Матрена Тимофеевна вспоминает слова святой богомолки, ходившей на «высоты Афинские »:

Ключи от счастья женского,

От нашей вольной волюшки

Заброшены, потеряны У Бога самого! <…>

Да вряд они и сыщутся…

Какою рыбой сглонуты

Ключи те заповедные,

В каких морях та рыбина

Гуляет - бог забыл!

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

Пир - на весь мир

Вступление – краткое содержание

В деревне пир. Организовал пир Клим. Послали за приходским дьячком Трифоном. Он пришел вместе с сыновьями-семинаристами Саввушкой и Гришей.

… Было старшему

Уж девятнадцать лет;

Теперь уж протодьяконом

Смотрел, а у Григория

Лицо худое, бледное

И волос тонкий, вьющийся,

С оттенком красноты.

Простые парни, добрые,

Косили, жали, сеяли

И пили водку в праздники

С крестьянством наравне.

Дьяк и семинаристы запели.

I. Горькое время - горькие песни – краткое содержание

ВЕСЕЛАЯ

«Кушай тюрю, Яша! Молочка-то нет!»

- «Где ж коровка наша?»

Увели, мой свет!

Барин для приплоду

Взял ее домой».

Славно жить народу

На Руси святой!

«Где же наши куры?» -

Девчонки орут.

«Не орите, дуры!

Съел их земский суд;

Взял еще подводу

Да сулил постой…»

Славно жить народу

На Руси святой!

Разломило спину,

А квашня не ждет!

Баба Катерину

Вспомнила - ревет:

В дворне больше году

Дочка… нет родной!

Славно жить народу

На Руси святой!

Чуть из ребятишек,

Глядь - и нет детей:

Царь возьмет мальчишек,

Барин - дочерей!

Одному уроду

Вековать с семьей.

Славно жить народу

На Руси святой!

Потом запели вахлаки:

БАРЩИННАЯ

Беден, нечесан Калинушка,

Нечем ему щеголять,

Только расписана спинушка,

Да за рубахой не знать.

С лаптя до ворота

Шкура вся вспорота,

Пухнет с мякины живот.

Верченый, крученый,

Сеченый, мученый,

Еле Калина бредет.

В ноги кабатчику стукнется,

Горе потопит в вине,

Только в субботу аукнется

С барской конюшни жене…

Мужики вспоминают о старых порядках. Один из мужиков вспоминает, как однажды их барыня решила нещадно драть того, «кто скажет слово крепкое». Мужики ругаться прекратили, но как только была объявлена воля, так отвели душу, что «поп Иван обиделся». Другой мужик рассказывает про холопа примерного Якова верного. У жадного помещика Поливанова был верный слуга Яков. Он был предан барину безгранично.

Яков таким объявился из младости,

Только и было у Якова радости:

Барина холить, беречь, ублажать

Да племяша-малолетка качать.

Племянник Якова Гриша вырос и попросил у барина позволения жениться на девушке Арине.

Однако барину самому она нравилась. Он отдал Гришу в солдаты, несмотря на мольбы Якова. Холоп запил и исчез. Поливанову плохо без Якова. Через две недели холоп вернулся. Поливанов собирается в гости к сестре, Яков везет его. Едут лесом, Яков сворачивает в глухое место - Чертов овраг. Поливанов напуган - умоляет пощадить его. Но Яков говорит, что не собирается пачкать руки убийством, и вешается сам на дереве. Поливанов остается один. Всю ночь он проводит в овраге, кричит, зовет людей, но никто не отзывается. Утром его находит охотник. Помещик возвращается домой, причитая: «Грешен я, грешен! Казните меня!»

После рассказа мужики затевают спор, кто грешнее - кабатчики, помещики, мужики или разбойники. Клим Лавин дерется с купцом. Ионушка, «смиренный богомол», рассказывает о силе веры. Его история - про юродивого Фомушку, который звал людей спасаться в леса, но его арестовали и повезли в острог. С телеги Фомушка кричал: «Били вас палками, розгами, кнутьями, будете биты железными прутьями!» Утром пришла воинская команда и начались усмирение и допросы, т. е. пророчество Фомушки «чуть в точку не сбылось». Иона рассказывает о Ефросиньюшке, посланнице божей, которая в холерные годы «хоронит, лечит, возится с больными». Иона Ляпушкин - богомол и странник. Крестьяне любили его и спорили, кто первый приютит его у себя. Когда он появлялся, все выносили ему навстречу иконы, и Иона шел за теми, чья икона ему больше понравится. Иона рассказывает притчу о двух великих грешниках.

О ДВУХ ВЕЛИКИХ ГРЕШНИКАХ

Быль рассказал Ионе в Соловках отец Питирим. Было двенадцать разбойников, атаманом у которых был Кудеяр. Они жили в дремучем лесу, много награбили богатств, немало погубили невинных душ. Из-под Киева Кудеяр вывез себе девицу- красу. Неожиданно у разбойника «совесть господь пробудил». Кудеяр «Голову снес полюбовнице // И есаула засек ». Вернулся домой «старцем в одежде монашеско й», день и ночь молит Бога о прощении. Перед Кудеяром возник угодник Господа. Он указал на огромный дуб и сказал: «Тем же ножом, что разбойничал, // Срежь его той же рукой!..<…> Только что рухнется дерево, // Цепи греха упадут ». Кудеяр начинает выполнять сказанное. Проходит время, и мимо проезжает пан Глуховский. Спрашивает, чем занят Кудеяр.

Много жестокого, страшного

Старец о пане слыхал

И в поучение грешнику

Тайну свою рассказал.

Пан усмехнулся: «Спасения

Я уж не чаю давно,

В мире я чту только женщину,

Золото, честь и вино.

Жить надо, старче, по-моему:

Сколько холопов гублю,

Мучу, пытаю и вешаю,

А поглядел бы, как сплю!»

Отшельник приходит в ярость, набрасывается на пана и вонзает ему в сердце нож. В этот самый миг дерево рухнуло, а со старца упал груз грехов.

III. И старое и новое – краткое содержание

КРЕСТЬЯНСКИЙ ГРЕХ

Одному адмиралу за военную службу, за битву с турками под Очаковом государыней было пожаловано восемь тысяч душ крестьян. Умирая, он отдает Глебу-старосте ларец. Наказывает ларец беречь, так как в нем завещание, по которому все восемь тысяч душ получат вольную. После смерти адмирала в имении появляется дальний родственник, обещает старосте много денег, и завещание сжигают. Все согласны с Игнатом, что это большой грех. Гриша Добросклонов говорит о свободе крестьян, о том, что «Глеба нового не будет на Руси». Влас желает Грише богатств, умную и здоровую жену. Гриша в ответ:

Не надо мне ни серебра,

Ни золота, а дай Господь,

Чтоб землякам моим

И каждому крестьянину

Жилось вольготно-весело

На всей святой Руси!

Приближается воз с сеном. На возу сидит солдат Овсянников вместе с племянницей Устиньюшкой. Солдат зарабатывал на жизнь с помощью райка - переносной панорамы, показывающей предметы через увеличительное стекло. Но инструмент сломался. Солдат тогда придумал новые песни и стал играть на ложках. Поет песню.

Солдатская Тошен свет,

Правды нет,

Жизнь тошна,

Боль сильна.

Пули немецкие,

Пули турецкие,

Пули французские,

Палочки русские!

Клим замечает, что в его дворе есть колода, на которой он с молодости колол дрова. Она «не столь изранена», как Овсянников. Однако полный пансион солдат не получил, так как помощник лекаря при осмотре ран сказал, что они второразрядные. Солдат вновь подает прошение.

IV. Доброе время - добрые песни – краткое содержание.

Гриша и Савва ведут отца домой и поют:

Доля народа,

Счастье его.

Свет и свобода

Прежде всего!

Мы же немного

Просим у бога:

Честное дело

Делать умело

Силы нам дай!

Жизнь трудовая -

Другу прямая

К сердцу дорога,

Прочь от порога,

Трус и лентяй!

То ли не рай!

Доля народа,

Счастье его.

Свет и свобода

Прежде всего!

Отец уснул, Саввушка взялся за книгу, а Гриша ушел в поле. У Гриши худое лицо - в семинарии их недокармливал эконом. Гриша вспоминает свою мать Домну, у которой он был любимым сыном. Поет песню:

Средь мира дольнего

Для сердца вольного

Есть два пути.

Взвесь силу гордую,

Взвесь волю твердую, -

Каким идти?

Одна просторная

Дорога - торная,

Страстей раба,

По ней громадная,

К соблазну жадная

Идет толпа.

О жизни искренней,

О цели выспренней

Там мысль смешна.

Кипит там вечная,

Бесчеловечная

Вражда-война.

За блага бренные…

Там души пленные

Полны греха. <…>

Другая - тесная

Дорога, честная,

По ней идут

Лишь души сильные,

Любвеобильные,

На бой, на труд.

За обойденного,

За угнетенного -

По их стопам

Иди к униженным,

Иди к обиженным -

Будь первый там.

Как ни темна вахлачина,

Как ни забита барщиной

И рабством - и она,

Благословясь, поставила

В Григорье Добросклонове

Такого посланца.

Ему судьба готовила

Путь славный, имя громкое

Народного заступника,

Чахотку и Сибирь.

Гриша поет песню о светлом будущем своей Родины: «Еще суждено тебе много страдать, //Но ты не погибнешь, я знаю ». Гриша видит бурлака, который, завершив свои труды, звеня медяками в кармане, идет в кабак. Гриша поет еще одну песню.

РУСЬ

Ты и убогая,

Ты и обильная,

Ты и могучая,

Ты и бессильная,

Матушка Русь!

В рабстве спасенное

Сердце свободное -

Золото, золото

Сердце народное!

Сила народная,

Сила могучая -

Совесть спокойная,

Правда живучая!

Сила с неправдою

Не уживаются,

Жертва неправдою

Не вызывается, -

Русь не шелохнется,

Русь - как убитая!

А загорелась в ней

Искра сокрытая, -

Встали - небужены,

Вышли - непрошены,

Жита по зернышку

Горы наношены!

Рать подымается -

Неисчислимая!

Сила в ней скажется

Несокрушимая!

Ты и убогая,

Ты и обильная,

Ты и забитая,

Ты и всесильная,

Матушка Русь!..

Гриша доволен своей песней:

Слышал он в груди своей силы необъятные,

Услаждали слух его звуки благодатные,

Звуки лучезарные гимна благородного -

Пел он воплощение счастия народного!..

Надеюсь, это краткое содержание поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» помогла вам подготовится к уроку русской литературы.