Зачем сталин выселял чеченцев. Каковы причины выселения кавказцев сталиным. чеченские добровольцы легиона “ Кавказ “

О факте депортации чеченцев и ингушей известно практически всем, но истинную причину этого переселения знают немногие

О факте депортации чеченцев и ингушей известно практически всем, но истинную причину этого переселения знают немногие.
Дело в том, что ещё с января 1940 года в Чечено-Ингушской АССР действовала подпольная организация Хасана Исраилова, ставившая своей целью отторжение от СССР Северного Кавказа и создание на его территории федерации государство всех горских народов Кавказа, кроме осетин. Последних, как, впрочем и русских, проживающих в регионе, по мысли Исраилова и его сподвижников, следовало поголовно уничтожить. Сам Хасан Исраилов был членом ВКП(б)и в свой время закончил Коммунистический университет трудящихся Востока имени И. В. Сталина.

Свою политическую деятельность Исраилов начал в 1937 году с доноса на руководство Чечено-Ингушской республики. Первоначально Исраилов и восемь его сподвижников сами попали в тюрьму за клевету, но вскоре сменилось местное руководство НКВД, Исраилова, Авторханова, Мамакаева и других его его единомышленников отпустили, а на их место посадили тех, на кого они написали донос.

Однако на этом Исраилов не успокоился. В тот период, когда англичане готовили нападение на СССР (подробнее смотрите про это в статье «Как Англия любила Россию»), он создаёт подпольную организацию с целью поднять восстание против Советской власти в тот момент, когда англичане высадятся в Баку, Дербенте, Поти и Сухуме. Однако английские агенты потребовали от Исраилова начать самостоятельные действия ещё до нападения англичан на СССР. По заданию из Лондона Исраилов со своей бандой должны были напасть на грозненские нефтепромыслы и вывести их из строя с тем, чтобы создать недостаток горючего в частях Красной Армии, сражающихся в Финляндии. Операция была назначена на 28 января 1940 года. Сейчас в чеченской мифологии этот бандитский рейд возведён в ранг национального восстания. На самом же деле была лишь попытка поджечь нефтехранилище, отбитая охраной объекта. Исраилов же с остатками своей банды перешёл на нелегальное положение - отсиживаясь в горных аулах, бандиты в целях самоснабжения время от времени нападали на продовольственные магазины.

Однако с началом войны внешнеполитическая ориентация Исраилова резко изменилась - теперь он начал надеяться на помощь немцев. Представители Исраилова перешли линию фронта и вручили представителю немецкой разведки письмо своего руководителя. С немецкой стороны Исраилова стала курировать военная разведка. Куратором же выступал полковник Осман Губе.

Этот человек, аварец по национальности, родился в Буйнакском районе Дагестана, служил в Дагестанском полку Кавказской туземной дивизии. В 1919 г. присоединился к армии генерала Деникина, в 1921 г. эмигрировал из Грузии в Трапезунд, а затем в Стамбул. В 1938 году Губе поступил на службу в Абвер, и с началом войны ему пообещали должность начальника «политической милиции» Северного Кавказа.

В Чечню были направлены немецкие десантники, в числе которых был и сам Губе, и в лесах Шалинского района заработал немецкий радиопередатчик, осуществлявший связь немцев с повстанцами. Первым мероприятием повстанцев стала попытка срыва мобилизации в Чечено-Ингушетии. За вторую половину 1941 года число дезертиров составило 12 тысяч 365 человек, уклонившихся от призыва - 1093. Во время первой мобилизации чеченцев и ингушей в РККА в 1941 году планировалось сформировать из их состава кавалерийскую дивизию, однако при ее комплектовании удалось призвать лишь 50% (4247 человек) от имевшегося призывного контингента, а 850 человек из уже набранных по прибытии на фронт тут же перешли к противнику. Всего же за три года войны из рядов РККА дезертировало 49 362 чеченца и ингуша, еще 13 389 уклонились от призыва, что в сумме составляет 62751 человек. Погибло же на фронтах и пропало без вести (а в число последних входят и перешедшие к противнику) всего-навсего 2300 человек. Вдвое меньший по численности бурятский народ, которому немецкая оккупация никак не грозила, потерял на фронте 13 тысяч человек, а в полтора раза уступавшие чеченцам и ингушам осетины потеряли почти 11 тысяч. На тот же момент, когда был опубликован указ о переселении, в армии находилось лишь 8894 человека чеченцев, ингушей и балкарцев. То есть, дезертировало в десять раз больше, чем воевало.

Через два года после своего первого рейда - 28 января 1942 года Исраилов организовывает ОПКБ - «Особую партию кавказских братьев», ставящую своей целью «создание на Кавказе свободной братской Федеративной республики государств братских народов Кавказа по мандату Германской империи». Позднее эту партию он переименовывает в «Национал-социалистическую партию кавказских братьев». В феврале 1942 года, когда гитлеровцы заняли Таганрог, сподвижником Исраилова бывшим председателем Леспромсовета Чечено-Ингушской АССР Майрбеком Шериповым было поднято восстание в аулах Шатой и Итум-Кале. Аулы были вскоре освобождены, но часть повстанцев ушли в горы, откуда проводили партизанские вылазки. Так, 6 июня 1942 года около 17 часов в Шатойском районе группа вооруженных бандитов по дороге в горы залпом обстреляла грузовую автомашину с ехавшими красноармейцами. Из числа ехавших на автомашине 14 человек трое были убиты, а двое ранены. Бандиты скрылись в горах. 17 августа банда Маирбека Шерипова фактически разгромила райцентр Шароевского района.

Для того, чтобы не допустить захвата бандитами объектов нефтедобычи и нефтепереработки, в республику пришлось ввести одну дивизию НКВД, а также в самый тяжелый период Битвы за Кавказ снимать с фронта воинские части РККА.
Однако выловить и обезвредить банды долго не удавалось - кем-то предупреждённые бандиты избегали засад и выводили свои подразделения из-под ударов. И наоборот, объекты, на которые совершались нападения, часто оставались без охраны. Так, перед тем самым нападением на райцентр Шароевского района из райцентра были выведены опергруппа и войсковое подразделение НКВД, которые предназначались для охраны райцентра. Впоследствии выяснилось, что бандитам покровительствовал начальник отдела по борьбе с бандитизмом ЧИ АССР подполковник ГБ Алиев. А позже среди вещей убитого Исраилова было найдено и письмо самого Наркома Внутренних Дело Чечено-Ингушетии Султан Албогачиева. Тогда-то и стало понятно, что все чеченцы и ингуши (а Албогачиев был ингуш) вне зависимости от занимаемой должности спят и видят, как бы навредить русским. И вредили они очень активно.

Тем не менее, 7 ноября 1942 года, на 504-й день войны, когда гитлеровские войска в Сталинграде пытались прорвать нашу оборону в районе Глубокая балка между заводами «Красный Октябрь» и «Баррикады», в Чечено-Ингушетии силами войск НКВД при поддержке отдельных частей 4-го Кубанского кавалерийского корпуса была проведена спецоперация по ликвидации бандформирований. В бою был убит Майрбек Шерипов, а Губе был пойман в ночь на 12 января 1943 года в районе села Акки-Юрт.

Однако бандитские вылазки продолжались. Продолжались они благодаря поддержке бандитов местным населением и местным начальством. Несмотря на то, что с 22 июня 1941 года по 23 февраля 1944 года в Чечено-Ингуштии было убито 3078 участников бандформирований и взято в плен 1715 человек, было ясно, что пока бандитам кто-то даёт пищу и кров, победить бандитизм будет невозможно. Именно поэтому 31 января 1944 года было принято постановление ГКО СССР № 5073 об упразднении Чечено-Ингушской АССР и депортации её населения в Среднюю Азию и Казахстан.

23 февраля 1944 началась операция «Чечевица», в ходе которой из Чечено-Ингушении было отправлено 180 эшелонов по 65 вагонов в каждом с общим количеством переселяемых 493 269 человек. Было изъято 20 072 единицы огнестрельного оружия. При оказании сопротивления были убиты 780 чеченцев и ингушей, а 2016 были арестованы за хранение оружия и антисоветской литературы.
В горах сумели скрыться 6544 человека. Но многие из них вскоре спустились с гор и сдались. Сам Исраилов был убит в 15 декабря 1944 года.

ПОСЕЕШЬ "ЧЕЧЕВИЦУ" - ПОЖНЕШЬ ТРАГЕДИЮ

ОЛЕГ МАТВЕЕВ, ИГОРЬ САМАРИН

12.07.2000

В феврале 1944 года, по указанию Иосифа Сталина, органами НКВД СССР была проведена спецоперация под кодовым названием "Чечевица", в результате которой из Чечено-Ингушской Автономной Республики спешно выселили в районы Средней Азии всех чеченцев, а саму республику упразднили. Не известные ранее архивные документы, только сейчас обнародованные цифры и факты проясняют аргументацию, которой пользовался Генералиссимус для оправдания своего жестокого решения.

УКЛОНИСТЫ

В 1940 году правоохранительными органами выявлена и обезврежена существовавшая в Чечено-Ингушской Республике повстанческая организация шейха Магомет-Хаджи Курбанова. Всего арестовано 1055 бандитов и их пособников, у которых изъято 839 винтовок и револьверов с боеприпасами к ним. Предано суду 846 дезертиров, уклонившихся от службы в Красной Армии. В январе 1941 года локализовано крупное вооруженное выступление в Итум-Калинском районе под предводительством Идриса Магомадова.

Не секрет, что лидеры чеченских сепаратистов, находившиеся на нелегальном положении, рассчитывали на скорое поражение СССР в войне и вели широкую пораженческую агитацию за дезертирство из рядов Красной Армии, срыв мобилизации, сколачивание вооруженных формирований для борьбы на стороне Германии.

При первой мобилизации с 29 августа по 2 сентября 1941 года подлежало призыву в строительные батальоны 8000 человек. Однако к месту назначения в г.Ростов-на-Дону приехали только 2500.

По решению Государственного Комитета Обороны в период с декабря 1941-го по январь 1942 года в ЧИ АССР из коренного населения была сформирована 114-я национальная дивизия. По данным на конец марта 1942 года, из нее успели дезертировать 850 человек.

Вторая массовая мобилизация по Чечено-Ингушетии началась 17 марта 1942 года и должна была завершиться 25 марта. Количество лиц, подлежащих мобилизации, составляло 14577 человек. Однако к назначенному сроку было мобилизовано только 4887. В связи с этим срок мобилизации был продлен до 5 апреля. Но число мобилизованных увеличилось только до 5543 человек. Причиной срыва мобилизации явилось массовое уклонение военнообязанных от призыва и дезертирство по пути следования на сборные пункты.

23 марта 1942 года со станции Моздок скрылся мобилизованный Надтеречным РВК депутат Верховного Совета ЧИ АССР Дага Дадаев. Под влиянием его агитации вместе с ним сбежали еще 22 человека.

К концу марта 1942 года общая численность дезертиров и уклонившихся от мобилизации по республике достигла 13500 человек.

В условиях массового дезертирства и активизации повстанческого движения на территории ЧИ АССР Нарком обороны СССР в апреле 1942 года подписал приказ об отмене призыва в армию чеченцев и ингушей.

В январе 1943 года областной комитет ВКП(б) и СНК ЧИ АССР все же обратились в НКО СССР с предложением об объявлении дополнительного набора военнослужащих-добровольцев из числа жителей республики. Предложение было удовлетворено, и местные власти получили разрешение на призыв 3000 добровольцев. Согласно приказу НКО призыв предписывалось провести в период с 26 января по 14 февраля 1943 года. Однако утвержденный план очередного призыва и на сей раз был с треском провален.

Так, по состоянию на 7 марта 1943 года из признанных годными к строевой службе в Красную Армию было направлено 2986 человек "добровольцев". Из них прибыло в часть лишь 1806 человек. Только по пути следования успели дезертировать 1075 человек. Кроме того, из районных мобилизационных пунктов и по пути следования в г.Грозный сбежало еще 797 "добровольцев". Всего же с 26 января по 7 марта 1943 года дезертировало 1872 военнообязанных из так называемого последнего "добровольного" призыва в ЧИ АССР.

Среди сбежавших фигурировали представители районного и областного партийного и советского активов: секретарь Гудермесского РК ВКП(б) Арсанукаев, заведующий отделом Веденского РК ВКП(б) Магомаев, секретарь обкома ВЛКСМ по военной работе Мартазалиев, второй секретарь Гудермесского РК ВЛКСМ Таймасханов, председатель Галанчожского райисполкома Хаяури.

ПОДПОЛЬЕ

Ведущую роль в срыве мобилизации играли действовавшие в подполье чеченские политические организации - "Национал-социалистическая партия кавказских братьев" и "Чечено-Горская национал-социалистическая подпольная организация". Первой руководил ее организатор и идеолог Хасан Исраилов. С началом войны Исраилов перешел на нелегальное положение и вплоть до 1944 года руководил рядом крупных бандформирований, поддерживая при этом тесную связь с немецкими разведорганами.
Во главе другой стоял брат известного в Чечне революционера А.Шерипова - Майрбек Шерипов. В октябре 1941 года он также перешел на нелегальное положение и сколотил вокруг себя ряд бандитских отрядов, куда вливались дезертиры. В августе 1942 года Шерипов поднял вооруженное восстание в Чечне, в ходе которого был разгромлен административный центр Шароевского района село Химой.

В ноябре 1942 года Майрбек Шерипов в результате конфликта с сообщниками был убит. Часть членов его бандгрупп примкнула к Х.Исраилову, а часть сдалась властям.

Всего же в образованных Исраиловым и Шериповым профашистских партиях состояло свыше 4 000 членов, а общая численность их повстанческих отрядов достигла 15 000 человек. Во всяком случае, именно такие цифры сообщил Исраилов в марте 1942 года германскому командованию.

ПОСЛАНЦЫ АБВЕРА

Оценив потенциал повстанческого движения Чечни, германские спецслужбы задались целью объединить все бандформирования.

На решение этой задачи был нацелен 804-й полк дивизии специального назначения "Бранденбург-800", направленный на Северо-Кавказский участок советско-германского фронта.

В его составе существовала зондеркоманда обер-лейтенанта Герхарда Ланге, условно именовавшаяся "Предприятие Ланге" или "Предприятие Шамиль". Команда была укомплектована агентами из числа бывших военнопленных и эмигрантов кавказского происхождения. Перед заброской в тыл Красной Армии для проведения подрывной деятельности диверсанты проходили девятимесячное обучение. Непосредственную переброску агентов осуществляла Абверкоманда-201.

25 августа 1942 года из Армавира группа обер-лейтенанта Ланге в количестве 30 человек, укомплектованная в основном чеченцами, ингушами и осетинами, была десантирована в район селений Чишки, Дачу-Борзой и Дуба-Юрт Атагинского района ЧИ АССР для совершения диверсионно-террористических актов и организации повстанческого движения, приурочив восстание к началу наступления немцев на Грозный.

В этот же день возле селения Бережки Галашкинского района приземлилась еще одна группа из шести человек во главе с уроженцем Дагестана, бывшим эмигрантом Османом Губе (Саиднуровым), которого для придания должного веса среди кавказцев нарекли в документах "полковником германской армии". Осману Губе предстояло стать координатором всех вооруженных бандформирований на территории Чечено-Ингушетии.

Оказавшись в тылу, диверсанты фактически повсеместно пользовались симпатиями со стороны населения, готового оказать помощь и продуктами, и размещением на ночлег. Отношение к ним было настолько лояльным, что они могли позволить себе ходить в советском тылу в немецкой военной форме. Спустя несколько месяцев арестованный органами НКВД Осман Губе так описывал на допросе свои впечатления от первых дней пребывания на чеченской территории: "...Вечером к нам в лес пришел колхозник по имени Али-Магомет и с ним еще один по имени Магомет, Сначала они не поверили, кто мы такие, но когда мы дали клятву на коране о том, что действительно посланы в тыл Красной Армии германским командованием, то они нам поверили. Они нам сказали, что здесь нам оставаться опасно, поэтому они рекомендовали уйти в горы Ингушетии, поскольку там скрываться будет легче. Пробыв 3-4 дня в лесу вблизи села Бережки, мы в сопровождении Али-Магомета направились в горы к селению Хай, где Али-Магомет имел хороших знакомых. Одним из его знакомых оказался некий Илаев Касум, который нас принял к себе, и у него мы остались ночевать. Илаев познакомил нас со своим зятем Ичаевым Сосланбеком, который проводил нас в горы...

Сочувствие и поддержку агенты абвера получали не только от простых крестьян. Свое сотрудничество с охотой предлагали и председатели колхозов, и руководители партийно-советского аппарата. "Первым человеком, с которым я прямо говорил о развертывании антисоветской работы по заданию немецкого командования, - рассказывал на следствии Осман Губе, - был председатель Даттыхского сельсовета, член ВКП(б) Ибрагим Пшегуров. Я ему рассказал, что мы сброшены на парашютах с немецкого самолета и что нашей целью является оказание помощи немецкой армии в освобождении Кавказа от большевиков и проведение дальнейшей борьбы за независимость Кавказа. Пшегуров рекомендовал устанавливать связи с нужными людьми, но открыто выступать только тогда, когда немцы возьмут город Орджоникидзе".

Чуть позже "на прием" к посланцу абвера явился председатель Акшинского сельсовета Дуда Ферзаули. По словам Османа, "Ферзаули сам подходил ко мне и всячески доказывал, что он не коммунист, что он обязуется выполнить любое мое задание... При этом просил взять его под мое покровительство после того, как их местность будет оккупирована немцами".

В показаниях Османа Губе описан эпизод, когда в его группу пришел местный житель Муса Келоев. "Я с ним договорился, что будет необходимо взорвать на этой дороге мост. Для осуществления взрыва я послал вместе с ним участника моей парашютной группы Салмана Агуева. Вернувшись, они сообщили, что взорвали неохранявшийся деревянный железнодорожный мост".

ПОД НЕМЕЦКУЮ ГАРМОШКУ

Выброшенные на территорию Чечни абвер-группы вошли в контакт с руководителями повстанцев Х. Исраиловым и М. Шериповым, рядом других полевых командиров и приступили к выполнению своей основной задачи - организации восстаний.

Уже в октябре 1942 года немецкий парашютист унтер-офицер Герт Реккерт, заброшенный месяцем раньше в горную часть Чечни в составе группы из 12 человек, совместно с главарем одного из бандформирований Расулом Сахабовым спровоцировали массовое вооруженное выступление жителей сел Веденского района Сельментаузен и Махкеты. На локализацию восстания были стянуты значительные силы регулярных частей Красной Армии, защищавшей в тот момент Северный Кавказ. Это восстание готовилось около месяца. По показаниям пленных немецких парашютистов, в район села Махкеты авиацией противника было сброшено 10 крупных партий вооружения (свыше 500 единиц стрелкового оружия, 10 пулеметов и боеприпасы к ним), которое было тут же роздано повстанцам.

Активные действия вооруженных боевиков отмечались в этот период в республике повсеместно. О масштабах бандитизма в целом свидетельствует следующая документальная статистика. В течение сентября - октября 1942 года органами НКВД ликвидирована 41 вооруженная группа общей численностью свыше 400 бандитов. Добровольно сдались и захвачены в плен еще 60 бандитов. Мощную базу поддержки гитлеровцы имели в Хасавюртовском районе Дагестана, населенном преимущественно чеченцами-аккинцами. Так, например, в сентябре 1942 года жители села Можгар зверски убили первого секретаря Хасавюртовского райкома ВКП(б) Лукина и всем селением ушли в горы.

Тогда же в этот район была заброшена абверовская диверсионная группа из 6 человек под руководством Сайнутдина Магомедова с задачей организации восстаний в приграничных с Чечней районах Дагестана. Однако органами госбезопасности вся группа была задержана.

ЖЕРТВЫ ИЗМЕНЫ

В августе 1943 года абвер забросил в ЧИ АССР еще три группы диверсантов. По состоянию на 1 июля 1943 года на территории республики в розыске органов НКВД значились 34 вражеских парашютиста, в том числе 4 немца, 13 чеченцев и ингушей, остальные представляли другие национальности Кавказа.

Всего же за 1942-1943 годы в Чечено-Ингушетию для связи с местным бандподпольем абвер забросил около 80 парашютистов, из которых более 50 являлись изменниками Родины из числа бывших советских военнослужащих.

И все же в конце 1943 - начале 1944 года некоторые народы Северного Кавказа, в том числе чеченцы, как оказавшие и могущие оказать в дальнейшем наибольшую помощь фашистам, были депортированы в глубокий тыл.

Однако эффективность данной акции, жертвами которой стали главным образом ни в чем не повинные старики, женщины и дети, оказалась иллюзорной. Основные силы вооруженных бандформирований, как всегда, укрылись в труднодоступной горной части Чечни, откуда еще в течение нескольких лет продолжали совершать бандитские вылазки.

February 23rd, 2012 , 04:01 pm

Помним и скорбим

23 февраля исполняется 67 лет с того дня, как в связи с ликвидацией Чечено-Ингушской АССР началась насильственная депортация чеченцев и ингушей в отдаленные районы Казахстана и Средней Азии. С прошлого года этот день в Чечне отмечается не только как траурная дата, но и как официальный День памяти и скорби.

Массовая депортация чеченского и ингушского народов была произведена по указанию Иосифа Сталина 23 февраля 1944 года. Официальным поводом стало обвинение в “пособничестве фашистским оккупантам”. Абсурдное по своей сути, это обвинение, тем не менее, полностью находилось в русле логики советского руководства сталинской эпохи, ведшего политику государственного террора, когда “антисоветскими” объявлялись целые социальные слои или отдельные народы.
Наша республика волею советских вождей стала основным местом ссылки народов Советского Союза в 30-40-е годы XX века. Подавляющее большинство из них было выселено в Карагандинскую область, на территории которой создали целую систему лагерей и специальных поселков.
Спецпереселенцы столкнулись с массой трудностей на новом месте жительства: голод, болезни, бытовая неустроенность, разобщение семей, смерть близких, унизительное клеймо “врага народа” - все это смогли пережить далеко на все. Точных данных о количестве погибших в результате депортации не имеется, но, по оценкам историков, тяжелые условия в местах переселения стали причиной смерти десятков тысяч человек.
Трудились спецпереселенцы в угольном бассейне, участвовали в жилищном строительстве и строительстве промышленных предприятий, были заняты в сельском хозяйстве, благоустройстве городов и поселков нашей области. Вынести все тяготы жизни, выпавшие на их долю, а иногда просто выжить помогали местные жители, которые радушно встречали представителей других национальностей, переселенных в Казахстан. Лишь в 50-х годах политика государства по отношению к лицам, состоявшим на спецучете, изменилась.
В архиве управления Комитета по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры РК по Карагандинской области хранятся документы, наиболее полно отражающие период массовых репрессий 1930-1950 годов. Здесь сосредоточены многочисленные материалы репрессированных спецпоселенцев, а именно лиц, направленных в нашу область на спецпоселение по национальным мотивам. Через один только Карлаг прошли десятки тысяч узников около 40 национальностей.
В архиве УКПС и СУ ГП РК по Карагандинской области насчитывается около 39 тысяч личных дел спецпоселенцев, свыше 4 тысяч личных дел иноподданных, около 300000 дел заключенных. Имеются картотеки на эти дела, поисковая электронная база позволяет произвести быстрый и качественный поиск либо определить, куда и когда было направлено на хранение то или иное дело.
Что касается личных дел чеченцев и ингушей, то все они, в соответствии с договоренностью органов внутренних дел наших республик, были высланы на хранение в Национальный архив при Совете Министров ЧИ АССР. В архиве управления имеются лишь списки, где отражены архивные номера дел, фамилии и имена лиц, в отношении которых были заведены дела, а также даты отправки этих дел в Чечню. В связи с этим на обращения о подтверждении юридических фактов в отношении лиц чеченской национальности архивные данные УКПС и СУ ГП РК по Карагандинской области могут лишь подтвердить факт пребывания на спецпоселении только совершеннолетних лиц, т.е. лиц, в отношении которых заводились личные дела.
В связи с военными действиями, происходившими на территории Чечни, многие документы, ранее направленные на хранение в Чечено-Ингушскую АССР, безвозвратно утеряны. При отсутствии подтверждающих архивных материалов в отношении отдельных категорий спецпоселенцев сотрудники управления рекомендуют обратиться в суд для установления юридического факта нахождения на спецпоселении. Желающие получат подробные разъяснения, в какие еще органы заявители могут обратиться за получением подтверждающих сведений. Также даются адреса информационных центров УВД областей регионов, откуда происходило выселение.

Гульзира ЖУНУСОВА, прокурор управления Комитета по правовой статистике
и специальным учетам Генеральной прокуратуры РК по Карагандинской области

День дольше века

Они задержались в мечети после намаза, чтобы вспомнить о событиях, произошедших 67 лет назад, в страшный день 23 февраля. Мужчины с глазами голубыми и серыми, с карими радужками жаркого взгляда, осанистые мужчины в папахах и кепках были тогда совсем детьми, некоторые еще не родились, но им есть что рассказать со слов родителей.

Шестьдесят семь лет - человеческий недлинный век, но сколько уместилось в нем боли и страха, радостей и надежд. Что помогло им выжить, кто помог не стать целому народу бессловесным прахом, не потерять каждому выжившему человеческий облик?
Сквозь толщу лет они погружаются туда, в соленую беспросветную глубь, где несмышленышами рано взрослели под толщей безвинной вины. И возвращаются назад, в свой окрашенный теплыми красками вечер, с солеными слезами в уголках нестепных своих глаз.

Кровавый рассвет

В 2 часа утра 23 февраля 1944 года началась самая известная операция по этнической депортации - переселение жителей Чечено-Ингушской АССР. Депортация “наказанных народов” была и до этого - немцы и финны, калмыки и карачаевцы, и после - балкарцы, крымские татары и проживавшие в Крыму греки, болгары и армяне, а также турки-месхетинцы из Грузии. Но операция “Чечевица” по выселению почти полумиллиона вайнахов - чеченцев и ингушей - стала самой крупной.
За сутки из населенных пунктов было вывезено 333 739 человек, из этого числа погружено в эшелоны 176 950. Более быстрому выселению помешал обильный снег, выпавший днем 23 февраля.

Имран Хакимов:
- Шел снег, дождь, люди плакали. По дороге многие умирали, их хоронили - времени не было, просто закапывали в снег. Женщины умирали от разрыва мочевого пузыря. Из-за стыдливости, привитой строгим воспитанием, они не могли у всех на глазах сходить по малой нужде…

Магомед Султыгов:
- Мой отец на остановке совершал перед намазом омовение снегом и подцепил инфекцию. Весь опух, бредил. Его прятали в вагоне, потому что больных снимали с эшелона и оставляли умирать. В Кустанайской области поместили в райбольницу. Он выздоровел и здесь же нашел работу…

Зиявудди Дакаев:
- Мой отец воевал на Гомельском направлении. В феврале 1944 года приехал в родные края в отпуск после ранения. Зашел домой - на печке кипела кастрюля, а сосед тащил наш диван. Людей уже не было, собаки выли, вся скотина была в тревоге. Сосед-армянин сказал: “Вас выселяют, на вокзал увезли”. Отец еле нас нашел. Подошел к полковнику, он командовал этим “парадом”, сказал: “Я никуда не поеду, возьми меня и мою семью и расстреляй у этой стенки”. Полковник ответил: “Я тоже солдат, исполняю приказ. Единственное, что могу сделать: дать бричку с лошадьми, чтобы ты тепло оделся, взял еду. Вас выселяют в Казахстан”…

Макашарип Муцольгов:
- Десять лет мне было, я помню все это. Утром нас на машинах привезли в район, ночевали на станции. Кормили жидкой кашей только на остановках. По дороге хватали что могли - парень, я видел, тащил щит снегозадержания, чтобы растопить буржуйку в вагоне. Один солдат догнал его, ударил.

Хмурое утро

Трехлетнего Сулима Исакиева разбудил гудок паровоза. Старшая сестра взяла его за руку и вывела из вагона на станцию Караганда-Сортировочная. Этот гудок - первое, что он помнит из детства. Первыми картинками для этих детей стали степь, дым над трубами, теснота землянки… Памятным запахом, резким, как звук паровозного гудка, стал для Имрана Хакимова запах солидола от горячего хлеба. А язык вместе с мякотью баурсака пробовал первые для Ахмеда Муртазова незнакомые слова, самые главные для голодного ребенка: “пей - iш”, “ешь - же”.

Харон Кутаев:
- На станции нас сажали на санки, везли по совхозам. Мы жили сначала в землянке в районе шахты 18-бис, потом в бараках на Дорожной улице. В конце 1945 года нас, бабушку и меня, нашел двоюродный брат. Я падал в голодные обмороки. Брат на барахолке продал костюм, сапоги. Купил хлеб. Разжевывал и мне давал, так и выходил…

Ахмед Муртазов:
- Мать здесь прожила всего полтора года. Она очень переживала, когда получила похоронку на отца, так и не оправилась от горя. Перед смертью дала мне заветы: не воруй, не будь хулиганом, не позорь имя отца. Мать научила меня читать намаз. Я выполняю ее наставления всю жизнь.
Кто давал еду пацанам, кто нет. Была старая женщина, мы ее называли “апа”. Она кормила баурсаками. Я эти первые казахские слова никогда не забуду. Апа говорила: “Әй, кiм, отыр! Шай іш, баурсақ же”…

Имран Хакимов:
- Где Копай-город, был мясокомбинат, там баранов пасли. Невысокий забор голодные люди перелезали, живым баранам отрезали курдюки. Пацаном я устроился в пекарню в Михайловке. Формы мазали солидолом, чтобы тесто не прилипало - масла-то не было. Горячий хлеб в рот нельзя было взять, так он вонял, а когда остынет, ничего…

Анди Хасуев:
- У матери нас трое детей было. Заселили нас в казахскую семью. Хлеб всегда делили поровну, глава семьи - казах, уходя на работу, велел женщинам присматривать за нами, как за своими детьми. Я считаю: казахи - самый гостеприимный, самый порядочный, самый отзывчивый народ…

Мовлди Абаев:
- У отца было образование 7 классов, по тем временам это было много. Его поставили помощником коменданта. Отец организовал столовую - собирали скудные пайки в общий котел, делали затируху. За счет этого и выжили. А в первую зиму многие умерли, особенно люди с гор, они акклиматизацию не прошли.
Когда мои родители поженились, узнали, что в Караганде есть родственники, решили ехать. Здесь было легче выжить - была работа. Ехали на крыше вагона, как не замерзли, не знаю…

Магомед Султыгов:
- Первая жена моего отца умерла, осталось четверо детей. А моя мать осталась одна - вся семья умерла от тифа, она сама еле выкарабкалась. Люди узнавали, где есть одинокие мужчины и женщины. Вот и отец с детьми поехал в Кокчетав, женился, привез мать. Комендант узнал, что она приехала без разрешения, хотел забрать в НКВД. Тогда люди собрались, и за моих родителей заступился один русский мужик, у него шестеро сыновей воевали, и все начальство у него останавливалось. Отстояли мать.

Рабочий полдень

К полному кавалеру знака “Шахтерская слава”, обладателю ордена Трудового Красного Знамени Ахмеду Муртазову мы приехали вместе с Увайсом Джанаевым, возглавляющим Карагандинское областное чечено-ингушское этнокультурное объединение “Вайнах”. “Двадцать с лишним лет с ним знаком, - удивляется Увайс Хаважиевич. - Но только недавно узнал, что он у нас такой заслуженный”.

Ахмед Дашаевич вспоминает:
- С фронта возвращались почти что одни инвалиды, без рук, без ног, контуженные. Нас в ФЗО готовили как трудовой резерв. Я учился на механизатора, это так называлось, хотя какая там механизация… Была врубмашина, резали ею пласт. Мало было нас, врубмашинистов, и когда начальник просил остаться на вторую смену, я никогда не отказывался, хотя уставал. Горячей воды в бане не было - то кочегарка не работает, то насос. Но жаловаться некому. И все-таки в общежитии было жить намного лучше по сравнению с землянкой: тепло, постель меняют.
Нашу группу механизаторов распределили на шахту № 33-34. Бригадир наш хороший был наставник, Герой Соцтруда Петр Акулов. Я работал у него пять лет, потом он заболел, умер. Стало трудно, ведь я был молодой пацан, а там сорокалетние мужики, они меня слушать не хотели. Я написал заявление начальнику участка, чтобы перейти на шахту имени Костенко.
На шахте имени Костенко я стал взрослым по-настоящему. Стал вести политику такую, как мой первый бригадир. Он был строгий, но справедливый, и умел по десять раз рассказать и показать, так и учил. Потом появились комбайны “Донбасс-1″, “Донбасс-2″. Облегчение огромное…
Я о семье не думал, пока на ноги не встал. Появились заработки нормальные - у нас комплексная комсомольско-молодежная бригада, все сильные, быстрые. Мой портрет на городской Доске почета висел. Тогда женился. Я водку не пил, с алкашами не дружил, не курил, вел себя достойно.
Я делал так, как мне начальник участка, Малахов, говорил. Сначала окончил вечернюю школу, потом техникум. Предлагали повышение, но я отказался. Говорил: “Когда на пенсию уйду и не смогу с молодежью справляться, найдете работу на окладе”. Так и работал с молодежью до пенсии, до 1989 года.
Кидали меня с участка на участок, какие были отстающие, на усиление. Начальник шахты Мельников уговаривал, он умел. У меня такой принцип: если со мной по-человечески, и я так же, если грубо - и я не церемонюсь в ответ.
А перед заслуженным отдыхом меня Дрижд вызвал, спросил, хочу ли я машину. Я ответил, что “Волгу” хотел бы, а “Жигули” нет. “Молодец, - говорит, - разбираешься”. Я при нем написал заявление, он кружок нарисовал вместо подписи, он так делал. И я получил “Волгу”.

Теплый вечер и новое утро

Макашарипу Муцольгову в 1944 году было десять лет. И десять лет он мечтал вернуться на родину. В 1955-м раздобыл билет до Москвы, четыре дня прятался на верхней полке. Из столицы благополучно приехал на Кавказ, нашел свой дом, там жили осетины. Посидел на родной скамейке, побродил по селу и - уехал назад, в Казахстан. С тех пор он не раз бывал на Кавказе. Туда время от времени ездят они все, мужчины, задержавшиеся после намаза в мечети этим вечером. Но жить там, признаются они, все равно не по себе. В Казахстане лучше.
Из своего заката они обращаются с заветами к новому рассвету. Так же, как их матери и отцы давали наставления им, они хотят быть услышанными новым поколением.

Ахмед Муртазов:
- Когда у человека есть свободное время, он находит плохую компанию. У меня времени не было - я ходил в ДНД, был председателем товарищеского суда. И сыновья мои занимались в спортивных секциях. Также я и внуков воспитываю. Ни один полицейский к нам домой никогда не приходил. А я был в милиции, только когда получал паспорт.
У нас говорят: садишься на казахскую арбу, подпевай казахским песням, едешь на русской бричке, пой русские песни. Если каждый будет говорить на своем языке, мы друг друга не поймем. Так и возникают вражда и доносы. Это мне приносит страшную боль. Это и нашей верой запрещено - доносить на людей, говорить о них плохо.

Мовлди Абаев:
- Надо знать историю, какая бы она ни была горькая, и говорить об этом, чтобы дети и внуки знали. Почему в Казахстане люди живут в мире? Потому что многое испытали - и голод и холод, и как это тяжело, когда остаешься один на один с бедой.

Анди Хасуев:
- Меня никто не ущемлял, да и как меня можно ущемить? Я с десяти лет сам зарабатываю себе на хлеб и этим хлебом делюсь. Кто сам ест и ни с кем не делится, того ущемляют. А если большой кусок заглотишь, он застрянет в горле.
Я желаю подрастающему поколению, чтобы никогда не испытали такого горя, как мы и наши отцы. Казахстан - наш общий дом, и любовь к этому родному дому должна быть чистой и сильной, как родниковая вода, которая идет из самой глубины до высоты в сотни метров.
После этих слов все мужчины согласно кивают головой и говорят: лучше не скажешь. Пусть будет так!

Ольга МООС

Тепло человеческое

Эта реальная история могла бы лечь в основу повести, стать сценарием для художественного фильма. Жизнь подбрасывает нам замысловатые сюжеты, настойчиво требуя ответа на вечное “быть или не быть?”. В этой истории быть человеком означало вырвать из небытия другого человека. Чтобы обрести потерянного сына, требовалось снова стать отцом. Крутится веретено, и прядется нить судьбы, и полотно оказывается вышитым. Белым по черному.

После месяца мучений в продуваемых всеми ветрами вагонах семья переселенцев Махмудовых прибыла на станцию Жосалы Кызылординского района. На новом месте было холодно и голодно. Дауд и Рабиат Махмудовы вместе с остальными чеченскими семьями, также разбросанными по степям, копали землянки. Пытались выжить - какое бы горе ни было, а детей, 9-летнего Саидамина и совсем маленькую Тамару, надо было спасать.
Не выдержав лишений и холодной казахстанской зимы, умерли отец и мать Махмудовы. Саидамин и Тамара могли разделить участь многих детей послевоенного времени - бродяжничество, спецприемники. Но судьба распорядилась иначе.
Однажды утром на пороге детдома, куда попали брат и сестра, появился невысокий казах с легкой сединой на висках. Увидев Саидамина, произнес: “Пойдем ко мне жить. Мой единственный сын пропал на войне без вести. Может, ты заменишь мне его. Я буду называть тебя Абылайханом, как моего сына. А меня зовут Арутдином, фамилия моя - Кулимов”.
Так у Саидамина Махмудова появилась новая семья. Жили небогато, но дружно - небольшой дом, отец с матерью, сестры. Отцу, председателю колхоза, беспрекословно подчинялись все - и домашние, и аульчане. А он в свою очередь требовал от всех уважения к приемному сыну. Учил жену Зияшкуль: “Не проси сына носить воду из колодца, у чеченцев это считается женской работой. Пусть рубит дрова, ухаживает за лошадьми… Он во всем уважает наши обычаи, будем и мы уважать обычаи его родной земли”.
Семь лет промчались, как семь дней. Однажды утром степным жаворонком пролетела по степям молва о том, что ходит по Сарыарке офицер Красной Армии, вернувшийся с войны, ищет своих родственников, оставшихся в живых. Уже пять или шесть лет ходит, всех разыскал, кроме самого младшего - Саидамина.
Не было бы этой истории, если бы братья не нашли друг друга. Только вот договориться оказалось сложно - забыл Саидамин-Абылайхан свой родной язык. Говорит ему красноармеец по-чеченски: “Здравствуй, брат!”, а Саидамин ему: “Немене?” Тот опять: “Я Касум, твой двоюродный брат!”. Саидамин в ответ огорченно: “Мен сені бiлмеймiн…”
Когда понял, стал вырываться из братских рук: “Никуда не поеду!” Отец попросил нежданных гостей оставить их вдвоем с сыном. Догадался: побаивается тот уезжать. Тут все родное - и люди, и степь, а там неизвестность. Арутдин сказал просто и мудро: “Сынок, там твоя родина, рано или поздно она позовет тебя. Ты был мне опорой в трудную минуту, но теперь я держать тебя не вправе. Надумаешь вернуться - двери родного дома для тебя открыты. Поезжай, да благословит тебя Аллах!”.
И это еще не вся история. Все доброе, что делал Арутдин Кулимов для других, вернулось к нему возросшим во сто крат. Вскоре пришло известие: жив его родной сын Абылайхан, он в пути и скоро будет в отчем доме!
Собрались на большой той люди со всей округи. На самом почетном месте за дастарханом - Саидамин, Касум и Абылайхан. Внимательно слушают напутствие отца:
- Каким росток посадишь, таким и дерево вырастет. Что сыну в сердце заложишь, то людям он и понесет. Мои сыновья - моя гордость. И пусть Саидамин решил уехать на родину - так должно быть, это зов крови, никуда от него не денешься. Но тот, кто здесь жил, непременно обратно возвращается, потому что богата добрыми людьми земля наша.
Прощальные слова оказались пророческими. Через много лет по воле судьбы переехали в Караганду дети Саидамина - десять братьев и сестер, а еще внуки и правнуки. Около семидесяти человек насчитывает род Махмудовых. Кто живет в Чечне, кто в Казахстане, и о каждом можно рассказывать долго. Все выросли достойными людьми: строителями, инженерами, медиками, спортсменами, шахтерами. Старший сын Садык в 1990 году получил высокую награду - знак “Шахтерская слава” III степени. Самый младший, Ахмед, стал муллой, окончил Исламский университет в городе Грозном.
Саидамин Махмудов, живя на Кавказе, всегда помнит о своей второй родине. Не раз он совершал паломничество по святым местам Казахстана и сейчас, несмотря на почтенный возраст - 76 лет, приезжает в Караганду к детям. Вместе с ними повторяет слова своего отца, Арутдина Кулимова, которые в роду Махмудовых передаются из поколения в поколение:
- Мы многое пережили в тяжелое для страны время, поддерживали друг друга как могли независимо от того, кто какого рода и какой нации. Теперь наш долг - жить в мире и согласии под одним шаныраком, раскинувшимся над этой благословенной землей. Сейчас, когда все у нас есть, тепла человеческого иногда не хватает. Поэтому нельзя забывать, что мы все пришли из одного прошлого, и не судить нам друг друга, а понимать.

Ход событий

29 января 1944 года нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия утвердил «Инструкцию о порядке проведения выселения чеченцев и ингушей», а 31 января вышло постановление Государственного Комитета Обороны о депортации чеченцев и ингушей в Казахскую и Киргизскую ССР. 20 февраля вместе с И. А. Серовым, Б. З. Кобуловым и С. С. Мамуловым, Берия прибыл в Грозный и лично руководил операцией, куда под видом «учений в горной местности» была переброшена армия в составе 100 тыс. человек, включая 18 тыс. офицеров и до 19 тыс. оперативных работников НКВД, НКГБ и «Смерш». 21 февраля он издал приказ по НКВД о депортации чечено-ингушского населения. На следующий день он встретился с руководством республики и высшими духовными лидерами, предупредил их об операции и предложил провести необходимую работу среди населения. Об этом Берия докладывал Сталину:

«Было доложено председателю СНК Чечено-Ингушской АССР Моллаеву о решении правительства о выселении чеченцев и ингушей и о мотивах, которые легли в основу этого решения.
Молаев после моего сообщения прослезился, но взял себя в руки и обещал выполнить все задания, которые ему будут даны в связи с выселением. Затем в Грозном вместе с ним были намечены и созваны 9 руководящих работников из чеченцев и ингушей, которым и было объявлено о ходе выселения чеченцев и ингушей и причинах выселения.
…40 республиканских партийных и советских работников из чеченцев и ингушей нами прикреплены к 24 районам с задачей подобрать из местного актива по каждому населённому пункту 2-3 человека для агитации.
Была проведена беседа с наиболее влиятельными в Чечено-Ингушетии высшими духовными лицами Б. Арсановым, А.-Г. Яндаровым и А. Гайсумовым, они призывались оказать помощь через мулл и других местных авторитетов.»

Mорозным утром все взрослые были вызваны в места коллективных сборов: клубы, школы, на городские и сельские площади. Был день Красной Армии и люди ничего не подозревая, пребывали в праздничном настроении. Государственный праздник и был использован в качестве предлога для сборов. По всей территории Чечено-Ингушетии, на фоне нацеленных автоматов и пулемётов, оглашался указ-приговор о депортации чеченцев и ингушей. На сборы давалось всего 10-15 минут. За проявление недовольства и за попытку к бегству предполагался расстрел на месте.

Депортация сопровождалась немногочисленными попытками бегства в горы или неподчинением со стороны местного населения. НКГБ сообщал также о «ряде безобразных фактов нарушения революционной законности, самочинных расстрелах над оставшимися после переселения чеченками-старухами, больными, калеками, которые не могли следовать». Согласно документам, в одном из селений были убиты три человека, в том числе восьмилетний мальчик, в другом — «пять женщин-старух», в третьем — «по неуточненным данным» «самочинный расстрел больных и калек до 60 человек». Есть также сведения о сожжении заживо до 700 человек в ауле Хайбах в Галанчожском районе.

Было отправлено 180 эшелонов с общим количеством переселяемых 493 269 человек. В пути следования родилось 56 человек, умерло 1272 человека, «что составляет 2,6 человека на 1000 перевезённых. По справке Статистического управления РСФСР смертность по Чечено-Ингушской АССР за 1943 год составляла на 1000 жителей 13,2 человек». Причинами смертности стали «преклонный и ранний возраст переселяемых», наличие среди переселяемых «больных хроническими заболеваниями», наличие физически слабых. В лечебные учреждения направлено 285 больных. Последним был отправлен эшелон из пассажирских вагонов с бывшими руководящими работниками и религиозными лидерами Чечено-Ингушетии, которые использовались при операции.

Чеченцев и ингушей выселяли не только с их исторической родины, но и из всех других городов и районов, находившихся в рядах армии демобилизовывали и также ссылали.

После проведения депортации на территории бывшей Чечено-Ингушской АССР продолжали действовать свыше 80 повстанческих группировок и оставалось несколько тысяч человек чеченцев и ингушей.

Ссылка

По прибытию к местам ссылки, категорически запрещалось всякое передвижение на расстояние более трех километров от места проживания. Два раза в месяц спецпереселенец должен был отмечаться в комендатуре, подтверждая, что он на месте. За нарушение правил и режима проживания, следовало наказание - заключение сроком до 20 лет без суда и следствия.

В 1949 году - через пять лет после депортации - вайнахам в числе других кавказских «спецпереселенцев» было запрещено покидать районы комендантских участков, где они были прописаны. Запрет касался всех лиц, достигших 16-летнего возраста, а его нарушение каралось сроком заключения до 25 лет.

По существу, спецпереселенцы были лишены гражданских прав.

Доктор экономических наук, известный российский ученый Руслан Имранович Хасбулатов пишет:
По статистической переписи 1939 года чеченцев и ингушей значилось 697 тысяч человек. За пять лет, при сохранении предыдущих темпов роста населения их должно было быть более 800 тысяч человек, минус 50 тысяч человек, сражавшихся на фронтах действующей армии и других подразделениях вооруженных сил, то есть населения, подлежащего депортации, насчитывалось не менее 750-770 тысяч человек. Разница цифр объясняется массовой смертностью в этот короткий период времени. В период выселения около 5 тысяч человек находилось в стационарных больницах Чечено-Ингушетии - никто из них не «выздоровел», не воссоединился со своими семьями. Отметим и то, что не во все горные аулы были проведены стационарные дороги - в зимний период ни автомашины, ни даже повозки-арбы по этим дорогам не могли передвигаться. Это касается, по крайней мере, 33-х высокогорных сел (Ведено, Шатой, Наман-юрт и др.), в которых проживало 20-22 тысячи человек. Какой оказалась их участь, показывают факты, ставшие известными в 1990 году, связанные с трагическими событиями, гибелью жителей аула Хайбах. Все его жители, более 700 человек, были загнаны в сарай и сожжены.

Из прибывших (по официальной отчетности) в марте 1944 года Центральную Азию 478 479 вайнахов. Через 12 лет после переселения в 1956 году в Казахстане проживало чеченцев и ингушей 315 тысяч, в Киргизии — около 80 тысяч человек. Получается убыль в 83 тысячи 479 человек. Известно, что с 1945 по 1950 гг. в вайнахских семьях родилось более 40 тысяч детей. За 12 лет, умерло по разным причинам около 130 тысяч человек.

После смерти Сталина с них были сняты ограничения по передвижению, однако возвращаться на родину им не разрешалось. Несмотря на это весной 1957 года в восстановленную Чечено-Ингушскую АССР возвратились 140 тысяч насильственно депортированных. В то же время для их проживания были закрыты несколько горных районов, и бывших жителей этих территорий стали селить в равнинных аулах и казачьих станицах

Воспоминания

«В чеченское село Хайбах собрали людей со всех окрестных хуторов и сёл. Тем, кто не может идти, офицер НКВД приказал зайти в конюшню. Мол, там тепло, завезено сено для утепления. Туда зашли старики, женщины, дети, больные, а также здоровые люди, присматривающие за больными и престарелыми родственниками. Это происходило на моих глазах. Всех остальных жителей района пешком через селение Ялхорой под конвоем отправили в Галашки, а оттуда - на железнодорожную станцию. Когда увели здоровую часть населения, ворота конюшни заперли. Слышу команду: «Огонь!». Вспыхнуло пламя и сразу же охватило всю конюшню. Оказывается, заранее было подготовлено сено и облито керосином. Когда пламя поднялось над конюшней, люди, находившиеся внутри, с неестественными криками о помощи выбили ворота и рванулись наружу. Тут же из автоматов и ручных пулемётов начали расстреливать выбегающих людей. Выход у конюшни был завален трупами». (Дзияудин Мальсагов, 1913 г.р.).

Через 3-4 дня после выселения людей из аула Муше-Чу солдаты обнаружили в опустевшем доме лежащую старую Зарипат. Её расстреляли из автомата. Затем, завязав на шее стальную проволоку, выволокли на улицу, сломали изгородь и, обложив ею тело, сожгли. Закриев Саламбек и Сайд- Хасан Ампукаев похоронили её вместе с этой петлёй. Она была сестрой моего отца...» (Селим А, 1902 г.р.).

«В Казахстане нас выгрузили в открытое поле. Пошли искать, где можно спрятаться от мороза. Нашли заброшенную кошару. Вернулись, а на месте, где осталась семья соседей - мать и пятеро детей - снежный сугроб. Раскопали, но все уже были мертвыми. Только годовалая девочка еще была жива, но и она через два дня умерла». (Адлоп Мальсагов).

«В первые дни депортации люди умирали не от болезней, а замерзали насмерть. Где-то мы нашли большую чугунную сковородку и развели в ней огонь. А вокруг, закутавшись в какое-то тряпье, сидели дети и женщины. Мужчины начали рыть землянки, что в 30-градусный мороз делать было непросто. Я сидел с мамой, накрывшись тулупом, который она чудом вывезла из дома. Первое чувство, которое я испытал тогда и которое меня сопровождало длительное время - это страх». (Дагун Омаев).

«Мама слегла. У нас было красное одеяло, и по нему ползало много вшей. Я легла рядом, прижавшись к ней, она была такая горячая. Потом мама послала меня попросить у кого-нибудь сыворотки и сделать из кукурузной муки лепешки и испечь. Я пошла, но в тех домах, в которых мне открыли двери, так и не поняли, что я хочу: ни русского, ни казахского языка я не знала.

Кое-как мне все же удалось слепить лепешку. Зажгла солому, положила туда кусочек теста. Как он там спекся, можно представить. Но все-таки отколупнула кусочек. Смотрю, мама лежит с открытым ртом. Я положила ей туда этот кусочек теста и легла рядом. Я не понимала, что мама уже мертва. Два дня лежала рядом, прижималась к ней, пытаясь согреться.

В конце концов, холод заставил меня выйти на улицу. Раздетая, голодная, я стояла на жутком морозе и плакала. Проходящая мимо казашка всплеснула руками и куда-то убежала. Через некоторое время с ней пришла еще одна женщина, немка. Она дала мне чашку горячего молока, закутала в одеяло, посадила на печку, а сама стала хлопотать, чтобы похоронить мою маму. Мне было в то время четыре года». (Лидия Арсангиреева).

«В ту первую зиму от тифа, голода и холода умерла почти треть спецпереселенцев. Погибло много и наших близких родственников. Но никогда мы, дети, не видели, чтобы плакала наша мать. И только однажды, когда умер отец Оман, мы увидели через щелку в сарае, как мама, запершись там, сдерживая рыдания, била себя палкой, чтобы болью физической заглушить боль душевную». (Губати Галаева).

В 2 часа утра 23 февраля 1944 года началась самая известная операция по этнической депортации - переселение жителей Чечено-Ингушской АССР, образованной за десять лет до этого путем объединения Чеченской и Ингушской автономных областей.

Депортации «наказанных народов» были и до этого - немцы и финны, калмыки и карачаевцы, и после - балкарцы, крымские татары и проживавшие в Крыму греки, болгары и армяне, а также турок-месхетинцев из Грузии. Но операция «Чечевица» по выселению почти полумиллиона вайнахов - чеченцев и ингушей - стала самой крупной.

Решение депортировать чеченцев и ингушей Президиум Верховного Совета СССР мотивировал тем, что «в период Великой Отечественной войны, особенно во время действий немецко-фашистских войск на Кавказе, многие чеченцы и ингуши изменили Родине, переходили на сторону фашистских оккупантов, вступали в ряды диверсантов и разведчиков, забрасываемых немцами в тыл Красной Армии, создавали по указке немцев вооруженные банды для борьбы против советской власти, а также учитывая, что многие чеченцы и ингуши на протяжении ряда лет участвовали в вооруженных выступлениях против советской власти и в течение продолжительного времени, будучи не заняты честным трудом, совершают бандитские налеты на колхозы соседних областей, грабят и убивают советских людей».

Сложные отношения этих двух народов с властями были еще до войны. До 1938 года не было даже систематического призыва чеченцев и ингушей в Красную Армию - ежегодно призывалось не более 300-400 человек.

Затем призыв был значительно увеличен, а в 1940-1941 годах проводился в полном соответствии с законом о всеобщей воинской обязанности.

«Отношение чеченцев и ингушей к советской власти наглядно выразилось в дезертирстве и уклонении от призыва в ряды Красной Армии. При первой мобилизации в августе 1941 г. из 8000 человек, подлежащих призыву, дезертировало 719 человек. В октябре 1941 г. из 4733 человек 362 уклонились от призыва. В январе 1942 г. при формировании национальной дивизии удалось призвать лишь 50 процентов личного состава. В марте 1942 г. из 14576 человек дезертировало и уклонилось от службы 13 560 человек, которые перешли на нелегальное положение, ушли в горы и присоединились к бандам. В 1943 г. из 3000 добровольцев число дезертиров составило 1870 человек», - писал в докладной записке Л.П. Берии заместитель наркома, комиссар госбезопасности 2-го ранга Б.З.Кобулов.

По его данным, в республике было 38 сект, насчитывающих свыше 20 тысяч человек. Это были в основном иерархические организованные мусульманские религиозные братства мюридов.

«Они ведут активную антисоветскую работу, укрывают бандитов, немецких парашютистов. При приближении линии фронта в августе-сентябре 1942 г. бросили работу и бежали 80 членов ВКП (б), в том числе 16 руководителей райкомов ВКП (б), 8 руководящих работников райисполкомов и 14 председателей колхозов», - писал Богдан Кобулов.

После начала войны мобилизация чеченцев и ингушей оказалась фактически сорванной - «полагая и надеясь, что СССР войну проиграет, многие муллы и тейповые авторитеты агитировали за уклонение от военной службы или дезертирство», говорится в подготовленном международным фондом «Демократия» сборнике документов «Сталинские депортации. 1928-1953».

Из-за массового дезертирства и уклонения от службы весной 1942 года приказом НКО СССР призыв в армию чеченцев и ингушей был отменен.

В 1943 году был разрешен призыв примерно 3 тысяч добровольцев, но две трети из них дезертировало.

Из-за этого не удалось сформировать 114-й Чечено-Ингушскую кавалерийскую дивизию - ее пришлось переформировать в полк, однако и после этого дезертирство носило массовый характер.

По данным на 20 ноября 1942 года, в Северной группе Закавказского фронта было все 90 чеченцев и ингушей - 0,04%.

Герои войны

При этом многие попавшие на фронт вайнахи проявили себя с лучшей стороны и внесли вклад в победу советского народа в Великой Отечественной войне в 1941-1945 годы.

Имена трёх чеченцев и одного ингуша увековечены в Мемориальном комплексе защитников Брестской крепости. Но в героической обороне Брестской крепости, ставшей символом стойкости и мужества, участвовали, по разным данным, от 250 до 400 выходцев из Чечено-Ингушетии. Вместе с другими частями Красной армии в Бресте воевали 255-й Чечено-ингушский полк и отдельный кавалерийский дивизион.

Одним из последних и стойких защитников Брестской крепости был Магомед Узуев, но лишь в 1996 году Указом президента РФ ему посмертно было присвоено звание Героя Российской Федерации. В Бресте воевал и брат Магомеда Виса Узуев.

До сих пор в Чечне здравствуют два защитника Брестской крепости - Ахмед Хасиев и Адам Малаев

Снайпер Абухаджи Идрисов уничтожил 349 фашистов - целый батальон. Сержант Идрисов был награжден орденами Красного знамени и Красной Звезды, ему было присвоено звание Герой Советского Союза.

Снайпер-чеченец Ахмат Магомадов просла-вился в боях под Ленинградом, где его называли «истребителем немецких оккупантов». На его боле 90 немцев.

Ханпаша Нурадилов на фронтах уничтожил 920 фашистов, захватил 7 пулеметов противника и лично взял в плен 12 фашистов. За боевые подвиги Нурадилов был награжден орденами Красной Звезды, Красного Знамени. В апреле 1943 года ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

За годы войны 10 вайнахов стали Героями Советского Союза. На войне погибли 2300 чеченцев и ингушей.

Антисоветские выступления

С началом войны активизировались бандформирования в ЧИАССР. В октябре 1941-го года произошло два отдельных восстания, охватившие Шатоевский, Итум-Калинский, Веденский, Чеберлоевский и Галанчожский районы республики. В начале 1942 года лидеры восстаний Хасан Исраилов и Маирбек Шерипов объединились, создав «Временное народно-революционное правительство Чечено-Ингушетии». В своих заявлениях это «правительство» повстанцев рассматривало Гитлера как союзника в борьбе со Сталиным.

По мере приближения в 1942 году линии фронта к границе республике антисоветские силы стали выступать активнее. В августе-сентябре 1942 года почти во всех горных районах Чечни были распущены колхозы, к восстанию Исраилова и Шерипова примкнули несколько тысяч человек, в том числе десятки советских функционеров.

После появления осенью 1942 года немецких десантов в Чечне, НКВД обвинило Исраилова и Шерипова в создании профашистских партий Национал-социалистической партии Кавказских братьев» и «Чечено-горской национал-социалистической подпольной организации».

В сброшенных на территорию республики восьми командах фашистских парашютистов общей численностью 77 человек большую часть составляли завербованные чеченцы и ингуши. Но поголовного участия чеченцев и ингушей в антисоветских бандах не было. На учете НКВД на территории Чечено-Ингушетии состояло 150-200 банд в 2-3 тысячи бандитов. Это примерно 0,5% населения Чечни. С начала войны до января 1944 года в республике было ликвидировано 55 банд и 973 бандита, арестованы 1901 бандит, фашист и их пособники.

«Чечевица»

Операция «Чечевица» начала готовиться в октябре-ноябре 1943 года, Первоначально планировалось переселение в Новосибирскую и Омскую области, в Алтайский и Красноярский края. Но затем было решено переселить чеченцев и ингушей в Казахстан и Киргизию.

29 января 1944 года глава НКВД Лаврентий Берия утвердил «Инструкцию о порядке проведения выселения чеченцев и ингушей». 1 февраля вопрос обсуждало Политбюро ЦК ВКП (б). Разногласия возникли только по срокам начала операции.

Руководил операцией лично Берия. 17 февраля 1944 года он доложил из Грозного, что подготовка завершается, выселить предстоит 459 тысяч 486 человек. Операция была рассчитана на восемь дней, а задействованы в ней были 19 тысяч оперативных работников НКВД, НКГБ и СМЕРШ и около 100 тысяч офицеров и бойцов войск НКВД.

22 февраля Берия встретился с высшим руководством республики и высшими духовными лицами и рассказал им о решении правительствах и «мотивах, которые легли в основу этого решения. Председатель Совнаркома Моллаев после этого сообщения «прослезился, но обещал взять себя в руки и обещал выполнить все задания, которые ему будут даны в связи с выселением», доложил Берия Сталину.

Высшим духовным лицам Чечено-Ингушетии Берия предложил «провести необходимую работу среди населения через связанных с ними мулл и других местных «авторитетов».

Влияние мулл было огромным. Их проповедь, писал в середине 1950-х годов министр внутренних дел СССР Н.П.Дундоров, могла улучшать трудовую дисциплину и даже повышать в два раза производительность труда.

«Как партийно-советским, так и духовным лицам, используемым нами, обещаны некоторые льготы по переселению (несколько будет увеличена норма разрешенных к вывозу вещей)», - сообщил Берия.

Операция, по его оценке, началась успешно - за сутки из населенных пунктов было вывезено 333 739 человек, из этого числа погружено в эшелоны 176 950. Более быстрому выселению помешал обильный снег, выпавший днем 23 февраля.

Тем не менее по 29 февраля (1944 год был високосным) выселили и погрузили в вагоны 478 479 человек, в том числе 91 250 ингушей и 387 229 чеченцев.

«Погружено 177 эшелонов, из которых 159 эшелонов уже отправлено к месту нового поселения», - докладывал Берия итоги операции.

За время проведения операции были арестованы 2016 «человек антисоветского элемента», изъято более 20 тысяч единиц огнестрельного оружия.

«Граничащее с Чечено-Ингушетие население отнеслось к выселению чеченцев и ингушей одобрительно», - сообщил глава НКВД.

Жителям республики разрешили взять с собой по 500 килограммов груза на семью. Спецпереселенцы должны были сдать скот и зерно - в обмен они получали скот и зерно от местных властей на новом месте жительства.

В каждом вагоне находилось по 45 человек (для сравнения - немцам при депортации разрешали брать по тонне имущества, а в вагоне было по 40 человек без личных вещей). Партийная номенклатура и мусульманская элита ехала последним эшелоном, который состоял из нормальных вагонов.

А всего через месяцев, летом 1944 года, нескольких духовных лидеров чеченцев вызвали в республику для того, чтобы они помогли уговорить бандформирования и уклонившихся от депортации чеченцев прекратить сопротивление.

Происшествия

Депортация проходила не без эксцессов - по разным данным, были убиты от 27 до 780 человек, уклониться от депортации удалось 6544 жителям республики. Наркомат госбезопасности сообщал о «ряде безобразных фактов нарушения революционной законности, самочинных расстрелах над оставшимися после переселения чеченками-старухами, больными, калеками, которые не могли следовать».

Согласно опубликованному фондом «Демократия» документу, в одном из селений были убиты три человека, в том числе восьмилетний мальчик, в другом - «пять женщин-старух», в третьем - «по неуточненным данным» «самочинный расстрел больных и калек до 60 человек».

В последние годы появились сообщения о сожжении от 200 до 600-700 человек в Галанчожском районе. Для расследования операции в этом районе были созданы две комиссии - в 1956 и 1990 года, однако уголовное дело так и не было доведено до конца. В официальном отчете руководившего операцией в этом районе комиссара госбезопасности 3-го ранга М.Гвишиани говорилось лишь о нескольких десятков убитых или умерших в пути.

Что касается смертности переселенцев, то, как сообщило руководство конвойных войск НКВД, в пути в Казахстан и в Киргизию народилось 56 человек, «умерло 1272 человека, что составляет 2,6 человека на 1000 перевезенных. По справке Статистического управления РСФСР смертность по Чечено-Ингушской АССР за 1943 год составляла на 1000 жителей 13,2 человек». Причинами смертности стали «преклонный и ранний возраст переселяемых», наличие среди переселяемых больных хроническими заболеваниями», наличие физически слабых.

Топонимические репрессии

7 марта 1944 года была ликвидирована и сама Чечено-Ингушская АССР. На месте районов, населенных чеченцами, был создан Грозненский округ в составе Ставропольского края.

Часть территории республики была поделена между Грузией и Северной Осетией. Были репрессированы все ингушские топонимы - их заменили русскими и осетинскими названиями.

Мнение историков

Несмотря на ряд происшествий, в целом выселение целого прошло спокойно и не толкнуло чеченцев и ингушей на террористическую войну, хотя все возможности для этого, по мнению историков, были.

Некоторые историки поясняют это тем, что суровое наказание было в то же время бережным по отношению к народу. По законам военного времени дезертирство и уклонение от службы в армии заслуживали жестокой кары. Но власти не стали расстреливать мужчин, «подрезать корень народа», а выселили всех. При этом не были расформированы партийные и комсомольские организации, не был прекращен прием в армию.

Однако большинство историков считает недопустимым наказывать весь народ за преступление части его представителей. Депортации народов как репрессии носили внесудебный характер и были направлены не на конкретное лицо, а на целую группу лиц, причем весьма многочисленную. Массы людей были вырваны из привычной среды обитания, лишены родины, и помещены в новую среду, в тысячах километрах от прежней. Представителей этих народов выселяли не только с их исторической родины, но и из всех других городов и районов, демобилизовывали из армии.

Реабилитация и возвращение

Запрет на возвращение на родину для чеченцев и ингушей был отменен 9 января 1957 года указом Президиумов Верховных Советов СССР и РСФСР. Эти указы восстанавливали чечено-ингушскую автономию, а для организации репатриации создавался Оргкомитет.

Сразу после указа десятки тысяч чеченцев и ингушей в Казахстане и Киргизии уволились с работы, распродали имущество и стали добиваться выезда к прежнему месту жительства. Власти были вынуждены летом 1957 года временно приостановить возвращение чеченцев и ингушей на родину.

Одной из причин была складывающаяся на Северном Кавказе напряженная ситуация - местные власти оказались не готовы к массовому возвращению и конфликтам между вайнахами и занявшими в 1944 году их дома и земли поселенцами из Центральной России и малоземельных районов Северного Кавказа.

Восстановление автономии предусматривало новую сложную перекройку административно-территориального деления региона. За пределами ЧИАССР оказался Пригородный район, оставшийся в составе Северо-Осетинской АССР и в конце 1980- годов превратившийся в очаг осетино-ингушского конфликта.

Власти планировали возвращение в 1957 году в ЧИАССР 17 тысяч семей, но их вернулось вдвое больше, и многие добивались размещения именно в тех селениях и домах, в которых проживали до депортации. Это приводило к этническому противостоянию. В частности, в августе 1958 года после убийства на бытовой почве вспыхнули беспорядки, около тысячи человек захватили обком партии в Грозном и устроили там погром. Пострадали 32 человека, в том числе четыре работника МВД, умерли двое гражданских и 10 были госпитализированы, арестованы почти 60 человек.

Большинство чеченцев и ингушей вернулось на родину только к весне 1959 года.

Полностью чеченцы и ингуши были реабилитированы по закону РСФСР от 26 апреля 1991 года "О реабилитации репрессированных народов". Закон предусматривал "признание и осуществление их права на восстановление территориальной целостности, существовавшей до антиконституционной политики насильственного перекраивания границ, на восстановление национально-государственных образований, сложившихся до их упразднения, а также на возмещение ущерба, причиненного государством".

В то же время закон предусматривал, что процесс реабилитации не должен ущемлять права и законные интересы граждан, проживающих в настоящее время на данных территориях.

В ночь на 24 февраля 1944 года началась операция "Чечевица" - массовая высылка чеченцев и ингушей с Северного Кавказа, которая стала одним из самых тяжелых преступлений сталинского режима.

Дезертирство

До 1938 года чеченцев в армию систематически не призывали, ежегодный призыв был не более 300-400 человек. С 1938 года призыв был значительно увеличен. В 1940-41 годах он проводился в полном соответствии с законом "О всеобщей воинской обязанности", но результаты были неутешительными. Во время дополнительной мобилизации в октябре 1941 года лиц 1922 года рождения из 4733 призывников уклонилось от явки на призывные пункты 362 человека. По решению ГКО в период с декабря 1941 по январь 1942 в ЧИ АССР из коренного населения была сформирована 114-я национальная дивизия. По данным на конец марта 1942 года из нее успели дезертировать 850 человек. Вторая массовая мобилизация по Чечено-Ингушетии началась 17 марта 1942-го и должна была завершиться 25-го. Количество лиц, подлежащих мобилизации, составляло 14577 человек. Однако к назначенному сроку было мобилизовано только 4887, из них направлено в войсковые части лишь 4395, то есть 30% от положенного по разнарядке. В связи с этим срок мобилизации был продлен до 5 апреля, но число мобилизованных увеличилось только до 5543 человек.

Восстания

Политика советской власти, прежде всего коллективизация сельского хозяйства, вызывала массовое недовольство на Северном Кавказе, которое неоднократно выливалось в вооруженные восстания.

С момента установления советской власти на Северном Кавказе и до начала Великой отечественной войны только на территории Чечено-Ингушетии произошло 12 крупных антисоветских вооруженных выступлений, в которых участвовало от 500 до 5000 человек.

Но говорить, как это многие годы делалось в партийных и чекистских документах, о "почти поголовном участии" чеченцев и ингушей в антисоветских бандах, конечно, абсолютно безосновательно.

ОПКБ и ЧГНСПО

В январе 1942 года была создана "Особая партия кавказских братьев" (ОПКБ), объединявшая представителей 11 народов Кавказа (но действовавшая преимущественно в Чечено-Ингушетии).

В программных документах ОПКБ ставилась цель борьбы "с большевистским варварством и русским деспотизмом". На гербе партии были изображены борцы за освобождение Кавказа, один из которых поражал ядовитую змею, а другой – шашкой перерезал горло свинье.

Позднее Исраилов переименовал свою организацию в "Национал-социалистическую партию кавказских братьев" (НСПКБ).

По данным НКВД, численность данной организации достигала пяти тысяч человек. Другой крупной антисоветской группировкой на территории Чечено-Ингушетии была созданная в ноябре 1941 года Чечено-горская национал-социалистическая подпольная организация (ЧГНСПО) под руководством Майрбека Шерипова. До войны Шерипов был председателем Леспромсовета ЧИ АССР, осенью 1941 года он выступил против Советской власти и сумел объединить под своим командованием отряды, действовавшие на территории Шатоевского, Чеберлоевского и части Итум-Калинского районов.

В первом полугодии 1942 года Шерипов написал программу ЧГНСПО, в которой изложил свою идеологическую платформу, цели и задачи. Майрбек Шерипов, подобно Исраилову, провозглашал себя идейным борцом против советской власти и русского деспотизма. Но в кругу своих близких он не скрывал, что им движет прагматический расчет, а идеалы борьбы за свободу Кавказа имеют лишь декларативный характер. Перед своим уходом в горы Шарипов откровенно заявил своим сторонникам: "Мой брат, Шерипов Асланбек, в 1917 году предвидел свержение царя, поэтому стал бороться на стороне большевиков. Я тоже знаю, что Советской власти пришел конец, поэтому хочу идти навстречу Германии".

"Чечевица"

В ночь на 24 февраля 1944 года войска НКВД окружили танками и грузовиками населенные пункты, перекрывая все выходы. Берия доложил Сталину о начале операции "Чечевица".

Переселение началось на рассвете 23 февраля. Уже к обеду более 90 тысяч человек были посажены в грузовые вагоны. Как сообщал Берия, сопротивления почти не было, а если оно все-таки возникало, зачинщики расстреливались на месте.

25 февраля Берия прислал новое донесение: "Депортация проходит нормально". 352 тысячи 647 человек погрузились в 86 поездов и были отправлены к месту назначения. Чеченцы, бежавшие в лес или в горы, отлавливались войсками НКВД и подвергались расстрелу. В ходе этой операции происходили чудовищные сцены. Жителей аула Хайбах чекисты загнали в конюшню и подожгли. Более 700 человек сгорели заживо. Переселенцам разрешили взять с собой по 500 килограммов груза на семью.

Спецпереселенцы должны были сдать скот и зерно - в обмен они получали скот и зерно от местных властей на новом месте жительства. В каждом вагоне находилось по 45 человек (для сравнения - немцам при депортации разрешали брать по тонне имущества, а в вагоне было по 40 человек без личных вещей). Партийная номенклатура и мусульманская элита ехала последним эшелоном, который состоял из нормальных вагонов.

Герои

Явный перегиб сталинских мер сегодня очевиден. Тысячи чеченцев и ингушей отдали свои жизни на фронте, были отмечены за воинские подвиги орденами и медалями. Пулеметчик Ханпаша Нурадилов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. До Эльбы дошел чечено-ингушский кавалерийский полк под командой майора Висаитова. Звание Героя, к которому он был представлен, ему было присвоено только в 1989 году.

Снайпер Абухаджи Идрисов уничтожил 349 фашистовсержант Идрисов был награжден орденами Красного знамени и Красной Звезды, ему было присвоено звание Герой Советского Союза.

Снайпер-чеченец Ахмат Магомадов просла­вился в боях под Ленинградом, где его называли «истребителем немецких оккупантов». На его счету более 90 немцев.

Ханпаша Нурадилов на фронтах уничтожил 920 фашистов, захватил 7 пулеметов противника и лично взял в плен 12 фашистов. За боевые подвиги Нурадилов был награжден орденами Красной Звезды, Красного Знамени. В апреле 1943 года ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. За годы войны 10 вайнахов стали Героями Советского Союза. На войне погибли 2300 чеченцев и ингушей. Следует заметить: военнослужащие - чеченцы и ингуши, представители других репрессированных в 1944 году народов - отзывались с фронта в трудовые армии, а по окончании войны они, "солдаты-победители", отправлялись в ссылку.

На новом месте

Отношение к спецпереселенцам в 1944-1945 годах в местах поселения и на работе было непростым и характеризова­лось несправедливостью и многочисленными нарушениями их прав со стороны местных властей. Эти нарушения выражались в отношении начисления заработной платы, в отказе выдачи премий за труд. Работа по улучшению хозяйственного устройства тормозилась бюрократическими проволочка­ми. По данным Северо-Казахстанского областного отдела хозустройства на 1 января 1946 года в области числилось спецпереселенцев из Северного Кавказа: «семей чеченцев 3637, или 14766 человек, семей ингушей 1234, или 5366 человек, всего семей спецпереселенцев в области было 4871, или 20132 человека.

Возвращение

В 1957 году народы Северного Кавказа смогли вернуться на родину. Возвращение проходило в непростых условиях, отдавать дома и хозяйство "старожилам" хотели не все. То и дело возникали вооруженные столкновения. Принудительное переселение чеченцев и ингушей нанесло им не только огромные человеческие потери и материальный ущерб, но и оказало негативные последствия на национальное сознание этих народов. Можно говорить о том, что депортация 1944 года стала одной из причин чеченских войн.