Кутузов битвы. Кутузов - самый великии миф русской истории - Русь. Другая история. Измаил. «Он был моей правой рукой!»

Кутузов - самый великии миф русской истории

Михаил Илларионович Кутузов-Голенишев - фигура знаменитая, вся сплошь позитивная, но, тем не менее, полностью искусственная, особенно но части своей гениальности. Кутузов по идее должен быть знаменит лишь тем, что за всю жизнь не выиграл ни одного сражения.

Слава пришла к Кутузову незадолго до его кончины, после изгнания Наполеона в кампании 1812 - 1813 гг., т. е. полководцу было уже 67 лет, когда он стал знаменит своей победой над непобедимым доселе Наполеоном. Российская и советская история наполнены восхищенными отзывами о Кутузове как о героической личности, чуть ли не лучшем ученике Суворова. Но если отбросить эмоции и обратиться к фактам, то геройств в биографии знаменитого полководца нет. Одни поражения.

Кутузов родился в 1745 г. в Петербурге. Его отец был военным инженером, и Кутузов стал потомственным военным. Он отлично учился, хорошо усвоил математику, тактику, изучал языки. В 1759 г. Кутузов окончил кадетский корпус, и в свои 15 лет был оставлен при школе помогать офицерам в обучении. Затем молодой Кутузов получил офицерский чин и перешел на строевую службу - стал командовать ротой Астраханского полка. Полком командовал Суворов.

Именно под началом Суворова пришла к Кутузову слава. Но какая? Да, он храбро сражался под стенами турецкого Измаила. Кутузов вел на левом фланге колонну егерей. Турки обстреливали и забрасывали егерей камнями, бревнами и лили на голову смолу. Колонна Кутузова оказалась в трудном положении. Он запросил помощи, но вместо помощи пришло более чем странное сообщение, отдающее черным юмором: Суворов назначал его комендантом Измаила.

В конце-концов трюк Суворова сработал. Успокоившись и разобравшись на местности, Кутузов одолел-таки вражескую стену. Когда это сделали и другие. Его солдаты прорвались в город. Суворов хвалил Кутузова, как хвалил и всех остальных после победы - победителей не судят. Но, кажется, что карьера военного чиновника была куда ближе Кутузову, чем карьера полководца. Суворов это видел и вдохновлял Кутузова новыми назначениями, отстраняя от окопов и траншей. Почему Суворов отказал Кутузову в подкреплении под Измаилом? Пожалел солдат. Он-то хорошо знал, что лучшая помощь Кутузову - очередное повышение по службе, а не количество возглавляемых им солдат, которых он наверняка загубит.

Сохранилась старая солдатская байка, которую я впервые услышал еще в раннем детстве от отца, потомственного военнослужащего. Позже прочел ее и в рассказе Сергея Григорьева «Оптический глаз». Это солдатская сказка о том, как незадолго до штурма Измаила на спор ели горячую кашу Суворов и Кутузов. Кутузов пытался опередить своего учителя и ел прямо из котелка, ел поспешно и постоянно обжигался. Суворов же не спеша выкладывал кашу из котелка в миску и ел медленно, забирая с краев, и закончил обед намного раньше, когда Кутузов лишь наполовину расправился со своей порцией.

Эта солдатская легенда, пусть даже и вымышленная, красноречиво говорит о чертах характеров двух полководцев: умный и расчетливый Суворов и поспешный холеричный Кутузов. Таковым и считал Суворов своего ученика. С другой стороны, Суворов видел, что Кутузов в высшей степени талантливый офицер интендантской службы.

Нет, Кутузов не был трусом. Так, под Алуштой Кутузов, вместо того, чтобы укрепиться и отразить атаку турок, видимо, не совладав с нервами, повел своих солдат навстречу атакующим. Контратака получилась - турок удалось сломить в штыковом бою, но многие погибли, а сам Кутузов, бежавший со знаменем в руках, был тяжело ранен в голову, после чего ослеп на правый глаз. Тут уж поневоле вспомнишь умные советы красного комдива Чапаева из одноименного фильма о том, где место командира в бою - позади, на удобном месте, чтобы руководить боем.

В бою у крепости Очаков Кутузов был вторично ранен - и снова в голову. Кажется, что он не умел жалеть ни себя, ни солдат, в отличие от своего учителя Суворова.

Поговорку Суворова о том, что надо воевать не числом, а умением, Кутузов не усвоил. В 1805 г. он впервые столкнулся с Наполеоном. Российские и советские биографы описывают, как мастерски уводил (а проще говоря - отступал) свою армию от французов Кутузов, брошенный австрийскими союзниками.

Если верить отечественным историкам, в частности Михаилу Брагину (книга «В грозную пору»), то получается, что австрийцы были во всех отношениях бездарями, а Кутузов - молодец. Но «гениальный» полководец, тем не менее, постоянно вынужден был почему-то уходить. После очередного «талантливого» отхода, вновь прикрывшись арьергардом Багратиона, Кутузову удалось воссоединиться с большими силами, уровняться (а на самом деле превзойти) с Наполеоном по численности и… с треском проиграть под Аустерлицем.

Поражение под Аустерлицем историки вновь списывают на бездарей австрийцев, на Александра I, мол, приехал царь, отстранил Кутузова от командования, проиграл битву и ретировался. Но это миф, попытка защитить Кутузова перед историей. Согласно французской и австрийской версиям именно Кутузов командовал русской армией и именно он выбрал неудачное расположение в районе озер и оврагов и не был готов к атаке французов.

В итоге за пять часов стотысячная русская армия была наголову разбита, потеряно 15 тысяч человек убитыми, а 30 тысяч попали в плен! И это под руководством талантливого Кутузова?! Разгром! Французы потеряли лишь 2 тысячи.

Конечно, отставку Кутузова с поста главнокомандующего можно приписать дворцовым интригам, как это и делали советские историки, но как ни копай - нет у Кутузова громких побед. Кутузова, приятного и обходительного человека, любили - он не имел врагов в штабе, чем и объясняется его продвижение по служебной лестнице. Не было никаких интриг - была неудачная работа Кутузова на посту главнокомандующего.

Да, были и победы. Правда, одна. Но и ее поставили под сомнение и даже наказали Кутузова после этой самой «победы». Так, в Крыму в 1811 г. армия Кутузова окружила под Рущуком турок вместе с командующим Визирем Ахмет-беем. После этого Кутузов был отстранен от командования армией. На эту «вымученную» победу ушел не один месяц, долгие дни и недели постоянных отходов и ожиданий подкрепления. В советских источниках, правда, Михаила Илларионовича вновь оправдывали, мол, да, победу пришлось ковать долго, но все было сделано расчетливо и мудро. Мудро… Так российские историки пишут по сей день, но так не думали современники самого Кутузова, которые анализировали все ошибки длительного противостояния двух армий.

Отличительная черта талантливых полководцев, например Карла XII, Суворова, Румянцева и Наполеона, - в том, что все они побеждали, атакуя превосходящего по числу врага меньшими силами, нанося при этом противнику больший урон, обращая его в бегство. Так, под Нарвой шведов было более чем втрое меньше, чем петровской армии, как почти втрое их было меньше и под Головчиным, Шкловом и в Гродно. Во всех этих битвах победу праздновали шведы. При штурме Смоленска французами в 1812 г. у Наполеона сил также было меньше, чем у русской армии. Меньше на две тысячи их было и при знаменитом Бородино, где русских погибло еще больше - треть всей армии. Непобедимость русской армии - это еще один миф, созданный ура-патриотическими историками. Сам Петр I значительно преувеличивал численность и потери шведов как под Полтавой, так и под Головчиным, беларуским местечком, под которым, по мнению шведских историков, Карл одержал свою самую блестящую победу.

Русские историки долгое время скрывали истинные цифры потерь при обороне Смоленска, при битве за Малоярославец и других битв кампании 1812 г. Так, тот же Михаил Брагин в книге «В грозную пору» указывает такие цифры потерь: 10 тысяч русских и 20 тысяч французских погибших солдат при осаде Смоленска. Такой расклад кажется вполне удобным - французов погибло вдвое больше, как и положено при штурме, согласно военной науке того времени.

Но истинные потери были иными - 12 500 русских и 16 000 французов. А это, согласитесь, другой расклад, и не в пользу российской армии. Путеводитель «Бородинская панорама» («Московский рабочий», 1973 г.), описывая потери французов и русских на Бородинском поле, приводит и такие странные, с нашей точки зрения, цифры: французы потеряли более 60 тысяч, русские - 33 тысячи. Откуда эта статистка? Она высосана из пальца, чтобы процент потерь выглядел адекватным - 2:1. Но шила в мешке не утаишь, поэтому «высосанные» 33 тысячи вскоре исчезли, уступив место истинным потерям - 44 тысячи русских и 40 тысяч французов. С учетом атакующей тактики французской армии эти потери вновь не в пользу Кутузова - он потерял 35 процентов армии, позиции не удержал.

С оставленными в Москве 15 тысячами раненых солдат армия Кутузова сократилась вдвое, потеряв в общей сложности 59 тысяч человек - на 19 тысяч больше, чем французы. О какой дальнейшей войне можно было говорить?!

Кутузов, еще вчера отсылавший в Петербург письмо, где утверждал, что Наполеону нужно дать генеральное сражение и ни в коем случае не сдавать Москву, после Бородинской битвы писал в столицу уже другое: «главная цель - сохранить армию, а не Москву». То есть, потеряв половину армии, Кутузов вернулся к стратегическому плану Барклая де Толли, чью должность занял перед Бородино.

Наполеон умел воевать. И Михаил Богданович Барклай де Толли, главнокомандующий армии, это знал, разработал в 1807 г. Скифский план - стратегию избегания лобовых столкновений с Наполеоном (так избегали скифы армии Александра Македонского). В случае агрессии Барклай де Толли предлагал стратегию медленного отхода, сопровождаемого партизанскими действиями, с использованием условий зимы и отрезанием противника от тыла. Барклай де Толли утверждал еще за пять лет до нападения французов, что Наполеон сам уйдет из России, когда наступит зима и его армия начнет страдать от нехватки провианта. Русский генерал с шотландскими и беларускими корнями словно в воду глядел. Так оно и вышло. Вышло бы еще лучше, если бы не вмешался со «своей кашей» Кутузов.

Кутузов, как только царя убедили в том, что нужно поставить во главе армии русского полководца, а не заграничного легионера Барклая де Толли, решил тут же дать французам генеральное сражение лоб в лоб и остановить их раз и навсегда. Патриотично? Очень! Но крайне глупо на тот момент.

Барклай де Толли, как и многие, протестовал против лобовой битвы с армадой Бонапарта. Он полагал, что можно оставить Москву и отойти с армией на восток, дожидаясь зимы, формируя партизанские отряды и устраивая блокаду французам в захваченном городе. Кутузов настаивал на битве. Он отписал в столицу письмо, где угверждал, что главная задача всей кампании - не пустить французов в Москву.

«Потеряв Москву, мы проиграем войну», - писал Кутузов.

Барклай де Толли считал битву под Бородино самоубийством. В советском художественном фильме 1941 г. взаимоотношения Кутузова и Барклая ле Толли совершенно справедливо показали несколько напряженными из-за этого разногласия (позже этого разногласия уже никто не вспоминал). В фильме Барклай сдал пост Кутузову, выразив свое несогласие с битвой, а Кутузов размышлял, что, вот-де, Барклай, пусть и отличный генерал, но не русский и не понимает, что значит оставить Москву. Но ведь Кутузов все равно оставил Москву! Он ее не защитил, как ни крути! И в этом главная нестыковка и фильма, и официальной версии российской истории, и плана самого Кутузова. По Барклаю русская армия без потерь оставила бы Москву, а по Кутузову она ее тоже оставила, да еще при этом принесла в жертву половину своего личного состава. Полная бессмыслица с точки зрения логики и объективного взгляда на битву!

Барклай во время сражения на Бородинском поле очертя голову летел на коне на французские колонны. Искал смерти. Он желал погибнуть вместе с гибнущими русскими солдатами и всей армией. Но Бог помиловал мудрого храбреца. Нескольких коней убило под генералом, но сам он не получил ни царапины.

Потеряв 44 тысячи убитыми и 15 тысяч ранеными, оставленными в Москве, Кутузов все равно проиграл, потеряв и своего былого ангела-хранителя Багратиона, и саму свою «святую» цель - Москву. Но «умен-умен, хитер-хитер Кутузов, никто его не обманет», - говаривал Суворов о своем ученике. И верно! Кутузов и сейчас пытается выкрутиться и, сидя в Тарутино, пишет в столицу, что Москва - это, оказывается, не есть главная цель.

«…надобно оберегать армию, а скоро все наши армии, то есть Тормасов, Чичагов, Витгенштейн и еще другие, станут действовать к одной цели и Наполеон долго в Москве не пробудет…»

Прекрасно! Кутузов загубил объединенную армию Барклая и Багратиона, как и самого Багратиона, и призывает теперь оберегать армию, зовет всех на помощь. Но еще до Бородино это же ему говорил Барклай де Толли! Это и было причиной их размолвки.

Нет гениальности в том, что полководец, не защитивший Москву, не спасший армию, прогнозируемо уступил в битве, потеряв в общей сложности 59 тысяч солдат, и ушел в Тарутино, крича:

«Витгенштейн! Тормасов! Помогите! Армии у меня нет!»

Теперь Кутузов вынужден согласиться со «скифским планом» Барклая де Толли и ждать, пока зима, голод и партизаны ослабят французов. Так оно и вышло, точно по плану талантливого Барклая де Толли. Сидение французов в Москве, как и предполагал де Толли, обернулось провалом для «непобедимой армии». Наполеон не дождался парламентеров с белым флагом, и за это время потерял убитыми и пленными до 30 тысяч солдат и офицеров «благодаря» партизанскому движению, диверсиям (включая поджог Москвы) и засадам на мародерствующих французов. Наполеон возмущен тем, что война ведется не по правилам, но признает свое поражение и просит мира. Кутузов чванливо отвергает предложение Наполеона о мире, заявляя, что «мы только сейчас начали воевать». Да, в самом деле, Кутузов только сейчас начал воевать умно, как и советовал Михаил Барклай де Толли. Однако Кутузов тут же все портит: после ухода из Москвы Наполеона холеричиый, как и в молодые годы, Кутузов убеждает себя в том, что грозный корсиканец полностью морально и физически сломлен и настал час поквитаться с вечным обидчиком. Кутузову кажется, что враг истощен, слаб, и он спешит отомстить за Аустерлиц, Бородино, Москву и разбить Наполеона в битве при Малоярославце. И вновь не вышло.

Понеся большие потери (около 11 000 против 6 000 французов), русская армия так и не овладела городом, восемь раз (!) переходившим из рук в руки. Историков и этот факт не смутил - опять нашли свои позитивы, мол, прикрыли Тулу, нанесли поражение врагу. Однако Малоярославец - абсолютно провальная авантюра. Как можно говорить о каком-то уроне французам, когда своих вновь погибает больше?! Чего ради такие жертвы? Ради победы над французами? Но победа уже признана, французы покидают Россию. Вновь напрасные смерти солдат и офицеров, и Кутузов видит своим единственным глазом, что Наполеон еще способен мастерски защищаться, он по-прежнему непобедим. Кутузов опять возвращается к «скифскому плану», но… увы, вновь ему не хватает терпения…

Третью «пощечину» от Наполеона упрямый Кутузов получил на беларуской реке Березина. Битва… Не было там никакой битвы. Французы бежали по мостам, а в них стреляли из пушек. Директива Кутузова «ни в коем случае не дать французам переправиться» и захватить в плен самого Бонапарта не была выполнена: французы выбили заслон русских войск из Борисова, наладили переправу и увели на запад личную гвардию императора вместе с ним самим.

Березина стала кошмаром не только для не успевших переправиться французов, но и для Кутузова - очередной его провал.

Кутузов был образованнейшим человеком своего времени, начитанным, знал много языков, но был ли он талантливым полководцем? Нет и тысячу раз нет! Нет примеров его «таланта». Более того, он, в принципе, и полководцем-то как таковым никогда не был. Русская армия наступала на французов и тогда, когда Кутузов вообще ничего не предпринимал. Порой, как и отмечали все, кто знал Кутузова близко, он спал, сидя на стуле, в то время, когда ему что-то важное докладывали. С подобным успехом командовать армией мог любой. Может, историки намеренно скрывают доказательства гениальности Михаила Илларионовича?

За все военные кампании против Наполеона, начиная с Австрии 1805 г. и заканчивая Отечественной войной 1812 г., Кутузов так и не выиграл ни одной (!) битвы у своего французского визави. Назначение в августе 1812 г. 67-летнего Кутузова на пост главнокомандующего можно объяснить лишь тем, что в штабе притесняли более талантливых Барклая де Толли и спасшего Петербург Петра Христиановича Витгенштейна. Витгенштейна царь назначил главнокомандующим сразу после смерти Кутузова в 1813 г., но прошло время, и интриганы попытались полностью «выжить» генерала немецкого происхождения из истории Отечественной войны, где «не место всяким там легионерам». О существовании 4-й армии, которой и командовал геройский генерал Витгенштейн, загородившей подступы к Петербургу, вспомнили только в 1990-е гг.

В кампании 1812 г. Витгенштейн оказался единственным военачальником, который сумел нанести поражение французам в открытом бою. Это произошло на беларуской реке Дрисса, где погиб генерал Кульнев и где были остановлены корпусы генералов Даву и Макдональда. Это тоже забыли. Дважды раненого - под Головчиным и под Полоцком - Витгенштейна советские историки (тот же Брагин) вообще умудрились обозвать неопытным и свалить на него ответственность за поражение в Борисове и уход французов за Березину. Чудовищная ложь, чудовищная безграмотность, чудовищная несправедливость!

Александр I вполне заслуженно снимал с поста Кутузова за его ошибки и постоянные неоправданные потери, но не смог устоять перед уговорами, что командовать в решительный момент войны должен «свой», русский генерал, мол, это вызовет «прилив морального духа». Прилива не получилось. Война и без Кутузова обрела форму Отечественной войны против захватчиков, форму, которую ей «сшил» еще в 1807 г. Барклай де Толли, утверждавший, что воевать на своей территории против Наполеона можно только так - партизанскими методами.

Из поражения при Бородино, когда пришлось оставить Москву, русская история сотворила мифическую победу (московская версия, кстати, полностью противоречит мнению о Бородино историков других стран), сделала гением лжегероя, похоронившего полсотни тысяч русских солдат без всякой на то необходимости. Однако победителей не судят. Но победителей, особенно истинных, могут просто забыть.

Л. Толстой

После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т.д. дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда невер­ны.

Люди русского войска были так измучены этим не­прерывным движением, по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.

Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что по­теряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятиде­сяти тысяч.

[…] Кутузов знал не умом, или наукой, а всем рус­ским существом своим, знал и чувствовал то, что чув­ствовал каждый русский солдат, что французы побеж­дены, что враги бегут, и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.

[…] 5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, заведших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит, и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была пе­реведена в нынешний день главная квартира.

День был ясный, морозный. Кутузов с огромной сви­той недовольных им, шушукающихся за ним генералов, на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму.

[…] Он недовольно щурился и внимательно и при­стально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, рас­пухшие и гноившиеся глаза.

Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата - лицо одного из них было покрыто болячка­ми - разрывали руками кусок сырого мяса. Что-то было страшное и животное в том беглом взгляде, кото­рый они бросили на проезжающих, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.

Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что-то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.

[…] Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза.

[…] - Благодарю всех! - сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно вы­говариваемые слова: - Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не за­будет вас. Вам слава вовеки! - Он помолчал, огляды­ваясь.

Нагни, нагни ему голову-то, - сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустивше­му его перед знаменем Преображенцев.

Пониже, пониже, так-то вот. Ура! ребята, - бы­стрым движением подбородка обратись к солдатам, про­говорил он.

Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.

Вот что, братцы, - сказал он, когда замолкли го­лоса…

В толпе офицеров и в рядах солдат произошло дви­жение, чтоб яснее слышать то, что он скажет теперь.

А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они - видите, до чего они дошли, - сказал он, указывая на пленных. - Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы их не жалели, а теперь и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?

Он смотрел вокруг себя и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он чи­тал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звез­дами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.

А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…, - вдруг сказал он, подняв голову. И взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ре­вевших ура, расстроивавших ряды солдат.

Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержание сна­чала торжественной и под конец простодушно-стариков­ской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое чувство величествен­ного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное именно этим ста­риковским, добродушным ругательством, - это самое чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго неумолкавшим криком.

Война и мир. Полн. собр. соч. в 90 т. М, - Л., 1933. Т. 12. С. 179-181, 186-188.

Миниатюра: Кутузов под Красным. А.В.Николаев

16 сентября - день рождения полководца Михаила Илларионовича Голенищева- Кутузова (1745-1813). Предлагаем один из серии очерков о полководцах 1812 года.

Для одних он – спаситель Отечества, для других – изменник, злокозненный масон, отдавший Москву на разграбление. Удивительный образ Кутузова вышел у Толстого : нет сомнений, он оказался обаятельнее прототипа, стоит только вспомнить его милосердие к пленным: «Пока они были сильны, мы их не жалели, а теперь и пожалеть можно. Тоже и они люди». Хотя и подлинный исторический фельдмаршал Голенищев-Кутузов остаётся для нас личностью притягательной. Да и человеколюбие и впрямь не было ему чуждо.

Немало споров в последние годы развернулось вокруг этого героя!

По происхождению – как говорится, из перерусских русский. Предком Голенищевых-Кутузовых был храбрый Гаврило Олексич, сподвижник Александра Невского . Отец полководца был талантливым военным инженером, достойно послужившим царю и Отечеству. Такое происхождение обязывает к одному: Михайло должен был все силы отдать воинской службе. «Счастье и величайшая честь - носить русский мундир», - писал Кутузов.

Подобно Суворову , главную кампанию своей жизни Кутузов выиграл незадолго до смерти, в почтенном возрасте, в образе заслуженного старца, своеобразного «отца Отечества» и уж точно – отца армии. Хотя авторитет Кутузова в Российской армии никогда не был столь высок, как суворовский в 1790-е годы.

Четырнадцати лет М.И.Голенищев-Кутузов сдал экзамен в Соединённую артиллерийскую и инженерную школу, куда в 1759-м году был записан капралом. К тому времени он уже недурно владел несколькими иностранными языками, но не забывал и русского. Через много лет Жермена де Сталь, побеседовав с Кутузовым, заметила, что русский генерал владеет французским получше корсиканца Бонапарта.

По письмам Кутузова видно, насколько его стиль отличен от суворовского! Способности к дипломатии, к изящной округлой речи так и льются…

Под командованием Суворова Кутузов числился не раз – начиная со службы в Астраханском полку, которым командовал будущий генералиссимус. Апофеоз их соратничества – это, конечно, штурм Измаила. Суворов назначает Кутузова комендантом крепости ещё до окончательной победы.

В 1764 году принимает участие в боевых действиях в Польше, в 1770-м его переводят в армию Румянцева. Начинаются великие дела, к которым Кутузов был причастен, служа при генерал-майоре Ф.В.Бауре. Вместе с корпусом Баура Кутузов принял участие в сражениях при Ларге и Кагуле. Но служба в прославленной армии Румянцева прервалась из-за Кутузовского артистизма: кто-то донёс командующему, что молодой офицер для потехи копирует его походку, манеры и голос. Да, Кутузов любил блеснуть остроумием. Правда, после того случая стал сдержаннее…

Его перевели в Крымскую армию. В сражении под Алуштой подполковник Кутузов со знаменем в руках повёл свой батальон на превосходящие силы противника. Турецкий десант удалось сбросить в море, но пуля нашла Кутузова на поле сражения. Ранение в голову. Скажем без преувеличения: он чудом выжил: пуля попала в висок и вышла у правого глаза. Самые прозорливые тогда заметили: Господь бережёт Кутузова для великих дел на земле…

Лечиться ему довелось в Европе, где он совместил отдых с полезными встречами (даже познакомился с Фридрихом Великим и Лаудоном!). По возвращении на Родину Кутузова снова направляют в Крым – на этот раз в армию Суворова, который, в контакте с Потёмкиным, фактически готовил благодатный полуостров к присоединению к России. Кутузов командует бугским егерским корпусом. К началу новой войны корпус Кутузова прикрывает границу по Бугу, затем принимает участие в осаде Очакова.

Под Очаковом во время одной из турецких вылазок, в коротком сражении Кутузов получает ещё одно пулевое ранение в голову. Пуля прошла почти по следу алуштинской. Доктора сперва признали рану смертельной, но Кутузов снова пошёл на поправку, хотя правый глаз его перестал видеть. «Надобно думать, что Провидение сохраняет этого человека для чего-нибудь необыкновенного, потому что он исцелился от двух ран, из коих каждая смертельна», - напишет в те дни доктор.

Под Измаилом он снова оказывается рядом с Суворовым. Ещё до появления Суворова, наступая к Измаилу, он разбивает отряд Осман-паши. При штурме командует шестой колонной, наступая на левом фланге. Именно Кутузов с гренадерами Херсонского полка и егерями Бугского корпуса преодолел яростное сопротивление янычар у Килийских ворот и ворвался в крепость. Суворов, который, по-видимому, настороженно относился к одиссеевскому хитроумию Кутузова, был доволен солдатской храбростью своего генерал-майора.

Добавим, что отваги полководца храбрый солдат Кутузов в будущем не обнаружил, будучи осторожным и предусмотрительным стратегом, но перестраховщиком в тактике. В списке представленных к наградам Суворов написал: «Генерал Кутузов шёл у меня на левом крыле, но был правою моей рукою». А друзьям говорил о Кутузове: «Умён, умён! Хитёр, хитёр! Его и Де Рибас не обманет!».

28 июня 1791 при Мачине русская армия под командованием князя Репнина разбивает войско верховного визиря Юсуф-паши. Корпус Кутузова, обойдя горы, неожиданно ударил турок с правого фланга. Это был решающий маневр для всей битвы. В донесении Екатерине Репнин писал: «Расторопность и сообразительность генерала Голенищева-Кутузова превосходят всякую мою похвалу». За этот подвиг Кутузов был награждён с некоторой задержкой, но щедро: орденом Св. Георгия второй степени.

С мая 1791 Кутузов во главе 27-тысячного корпуса принимает участие в польском походе Каховского, успешно сражается с армией Тадеуша Костюшки. «Моим генералом» называет Кутузова Екатерина: ведь к тому времени вся его военная карьера прошла при императрице, а к моменту восшествия Екатерины на престол Кутузов был всего лишь поручиком.

С 1793-го Кутузов год служит по дипломатической линии: русским послом в Константинополе. «Дипломатическая кариера сколь ни плутовата, но, ей-богу, не так мудрена, как военная, ежели ее делать как надобно» – писал он жене. Ему легко давались политические игры.

В 1794-м назначен директором Сухопутного кадетского корпуса, и показал себя талантливым педагогом. По воцарении императора Александра поначалу Кутузов исполняет обязанности столичного генерал-губернатора, после чего на некоторое время удаляется от дел, чтобы в 1805-м возглавить войска антинаполеоновской коалиции.

Русская армия ускоренным маршем пошла на соединение с австрийцами, к Браунау. Из-за разногласий с австрийцами пятидесятитысячная армия Кутузова оказалась под угрозой окружения и уничтожения (Наполеон вёл в Австрию 200-тысячное войско). Кутузов мастерски избегает худшего, отходя к Цнайму. Дабы сберечь армию, Кутузов решает отдать французам Вену и с арьергардными боями отступить на левый берег Дуная. На левом берегу был разгромлен французский корпус генерала Мортье. Генеральное сражение состоялось 20 ноября 1805 года – печально знаменитый Аустерлиц.

К этому времени армия Кутузова получила пополнение и надеялась на прибытие новых резервов. На поле Аустерлица сошлись 86-тысячная русско-австрийская армия и 73-тысячная французская. Сражение назовут «битвой трёх императоров»: в союзной армии находились два императора – Российский и Священной римской империи. Кутузов был противником генерального сражения, предлагал отступать, растягивая фронт и дожидаясь резервов. Но это была битва императоров, а не генералов…

В авангардном бою у Вишау русские эскадроны, используя преимущество в численности, потеснили французов. В восемь утра началось сражение при Аустерлице. После усиленных атак на правый фланг французов, союзники ослабили центр, чем и воспользовался Наполеон. Овладев Праценскими высотами, он рассекает фронт надвое. Русско-австрийские войска, наступавшие на позиции Даву, оказались в мешке. Атака кавалергардов задержала натиск французов и позволила части окружённых прорваться к своим. Союзники потерпели страшное поражение, потеряв убитыми, ранеными и пленными треть армии – 27 тысяч (из них 21000 – русские). Потери французов составили 12 000 убитыми и ранеными. После аустерлицкой трагедии русско-автрийская коалиция распалась и кампания закончилась успехом Наполеона.

Кутузов выводил русские войска из Европы, а армия роптала на австрияков. В феврале 1806 года император награждает Кутузова орденом Св. Владимира первой степени, но после Аустерлица удовлетворения эта награда принести не могла.

С весны 1809 Россия вступает в очередную войну против порядком ослабленной Турции – на этот раз поводом для боевых действий стало восстание сербов. Полный генерал Кутузов поступает в армию фельдмаршала Прозоровского – полководца, прямо скажем, переоценённого пылким по молодости императором Александром, который и присвоил старцу Прозоровскому высокое звание. Напряжённые отношения с Прозоровским привели к неудачному штурму Браилова – и вскоре Кутузова удалили из армии, а Прозоровский скончался. Командование армией принял П.И.Багратион , сразу приступивший к энергичным действиям. Затем Багратиона сменили на Н.М.Каменского, а после болезни последнего призвали Кутузова. Он принял командование в начале апреля 1811.

Кутузов собирает армию в единый кулак, переходит Дунай и разбивает армию визиря у Рущука. Позже Кутузов оставляет Рущук и отходит на левый берег Дуная, заманивая визиря в ловушку окружения. Не выдержав испытаний зимы, запертая армия визиря была вынуждена сдаться. Кутузов, приняв участие в составлении выгодного для России мира, накануне Отечественной войны был вынужден передать командование преемнику – на этот раз адмиралу Чичагову.

В начале Отечественной войны Кутузов пребывал на постах, аналогичных почётной отставке сановитого военного: командир Нарвского корпуса, начальник Санкт-Петербургского ополчения. Наконец, в критической ситуации, когда генералитет уже не мог терпеть Барклая в роли командующего, император был вынужден вспомнить о Кутузове.

«Старым лисом Севера» почтительно величал его Наполеон. Бесстрашный солдат, которого не останавливали ранения, с годами он превратился в осторожного, стратегически мыслящего полководца, который не терпел риска и хитрый маневр предпочитал скоростным действиям. Под давлением патриотически настроенного столичного дворянства, Александр присваивает Кутузову титул светлейшего князя и вскоре назначает его главнокомандующим – в действующую армию.

Когда история раскроет свой приговор, Пушкин напишет:

Перед гробницею святой
Стою с поникшею главой…
Все спит кругом; одни лампады
Во мраке храма золотят
Столпов гранитные громады
И их знамен нависший ряд.

Под ними спит сей властелин,
Сей идол северных дружин,
Маститый страж страны державной,
Смиритель всех её врагов,
Сей остальной из стаи славной
Екатерининских орлов.

В твоем гробу восторг живёт!
Он русский глас нам издаёт;
Он нам твердит о той године,
Когда народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине:
«Иди, спасай!» Ты встал - и спас…

Никто из первых лиц в армии не воспринял назначение Кутузова с восторгом. Для Барклая это был удар по самолюбию. Багратион тоже видел себя главнокомандующим и не верил, что Кутузов способен к наступательным действиям. Император воспринимал назначение Кутузова как компромисс: «Это не я, это публика его хотела. А я умываю руки».

Армии получают единый центр управления. Кутузов продолжил «скифскую войну», продолжил отступательную тактику Барклая. Но народное восприятие Кутузова как ученика Суворова заслоняло реальный характер фельдмаршала: «Пришёл Кутузов бить французов», «Можно ли отступать с такими молодцами?» - эти образы вдохновляли на бой.

17 августа (по старому стилю) М. И. Кутузов прибыл в село Царево-Займище на позицию, избранную Барклаем для генерального сражения, и принял командование над русской армией. Армия с восторгом встретила старого героя, хотя Багратион и Барклай – каждый на свой лад – критиковали новоявленного князя. А Кутузову приписывали афоризм: «Победить не берусь, перехитрить надеюсь!». Он всегда стремился перехитрить противника.

«Кутузов приехал! …солдаты, офицеры, генералы - все в восхищении. Спокойствие и уверенность заступили место опасений; весь наш стан кипит и дышит мужеством», - вспоминала об этом дне Надежда Дурова, легендарная кавалерист-девица.

Когда тучный седой генерал верхом выехал к армии – над его головой пролетел орёл. Кутузов обнажил голову и поприветствовал воинственную птицу. «Ура!», - грянуло до самого неба. Армия увидела в орлином полёте предзнаменование победы.

Не успел этот сюжет попасть в газеты – а Державин уже написал оду «На парение орла»:

Мужайся, бодрствуй, князь Кутузов!
Коль над тобой был зрим орел, —
Ты верно победишь французов
И, россов защитя предел,
Спасёшь от уз и всю вселенну.

Всё-таки некоторые рифмы история как будто заранее, ещё до великих свершений, выводит золотом по граниту: «Полтава – слава», «Кутузов – французов»…

Кутузов умел воодушевить армию – подчас прибегая и к лукавству. «С такими молодцами – и отступать?» - громогласно воскликнул он, зная, что великое отступление только началось и армию ещё предстоит приучить к невыносимой мысли – к необходимости сдачи Москвы.

Михаил Илларионович следовал ещё более радикальному плану отступления, чем предложения Барклая. России нужно было несколько месяцев, чтобы собрать резервы, чтобы организовать сопротивление в растянутом тылу Наполеона, чтобы отрезать Великую армию от снабжения. Огромный пустой город мог бы стать капканом для двунадесяти языков. Но сдать Москву без сражения Кутузов не мог. Это был бы убийственный моральный удар, после которого армия разуверилась бы в собственных силах. Это – поражение. Генеральное сражение неизбежно. Кутузов понимал, что оно не остановит Наполеона – его остановят болезни и город. Но битва должна была максимально ослабить врага.

Приободрив армию, Кутузов приказал дальше отступать на восток – но он не скрывал, что ищет удобную позицию для генерального сражения и пытается укрепить армию резервами и ополчением. С Кутузовым и отступать было веселее.

Генеральное сражение при Бородине он даёт во многом под влиянием общественного мнения, хотя бесспорно, что в этом величайшем сражении проявилось именно Кутузовское военное дарование, замешанное на комплексном видении войны, политических и социальных процессов. Не раз говорилось о предвидении Кутузова, который в отчаянном для Российской армии положении увидел в Бородинской битве, после которой продолжилось отступление русских войск, начало победы.

Решение отдать врагу Москву во все времена будет восприниматься как спорное – даже с учётом победных для России и Кутузова итогов кампании 1812 года. Поэтому неудивительно, что разоблачительные публикации о Кутузове появляются регулярно – непременно упоминается и масонство (в случае Кутузова – вполне осмысленное и последовательное), и царедворческие таланты Кутузова. Нередко говорят даже о прямой измене фельдмаршала (фельдмаршальский жезл Кутузов получит за Бородино) в кампании 1812-го, о двойной игре, в которой интересы братьев - вольных каменщиков для полководца оказались превыше интересов России и воинского долга. Сенсационным разоблачениям априори трудно доверять, но о сложности таинственной личности Кутузова они свидетельствуют красноречиво.

Для государственной идеологии и армейских традиций важнее другой Кутузов – мудрец, смолоду израненный в боях, заманивший Наполеона в пирровы победы и изгнавший сильнейшего врага за пределы Отечества. А положил начало этой традиции император Александр, после полосы недоверия осыпавший Кутузова наградами в дни поражений и бегства Великой армии.

Критики полководца говорили о его старческой ленце (спит больше, чем работает). Толстой воспел эту ленцу, счёл её за проявление высшей мудрости. Возможно, Кутузову и впрямь не хватало сил на управление огромной армией. Он лучше многих понимал важность снабжения войск – но не всё удавалось, энергии не хватало… Армия подчас оказывалась и голодной, и разутой. Хотя процент небоевых потерь в русской армии в 1812-м был всё же заметно ниже, чем у Наполеона. При этом именно небоевые потери стали решающими для судеб кампании.

«Наполеон бегает по ночам с места на место, но по сю пору мы его предупреждаем везде. Ему надобно как-нибудь уйти, и вот чего без большой потери своей сделать нельзя. Детям благословение» - писал в те дни Кутузов жене, всю жизнь он испытывал потребность делиться с нею, с «милым другом», всем наиболее существенным…

Кутузов гордился: я – первый генерал, от которого грозный Бонапартий так бегает!

К тому же, он был первым, кто, проигрывая тактически, побеждал стратегически – и придерживался этой линии, укротив честолюбие.

21 декабря 1812 года, в Вильне Кутузов подписывает главный документ в своей жизни – приказ по армии:

«Храбрые и победоносные войска! Наконец вы на границах Империи, каждый из вас есть спаситель Отечества. Россия приветствует вас сим именем. Стремительное преследование неприятеля и необыкновенные труды, подъятые вами в сем быстром походе, изумляют все народы и приносят вам бессмертную славу. Не было еще примера столь блистательных побед. Два месяца сряду рука ваша каждодневно карала злодеев. Путь их усеян трупами. Токмо в бегстве своем сам вождь их не искал иного, кроме личного спасения. Смерть носилась в рядах неприятельских. Тысячи падали разом и погибали. Тако всемогущий Бог изъявлял на них гнев свой и поборил своему народу.

Не останавливаясь среди геройских подвигов, мы идем теперь далее. Пройдем границы и потщимся довершить поражение неприятеля на собственных полях его. Но не последуем примеру врагов наших в их буйстве и неистовствах, унижающих солдата. Они жгли дома наши, ругались Святынею, и вы видели как десница Вышнего праведно отметила их нечестие. Будем великодушны, положим различие между врагом и мирным жителем. Справедливость и кротость в обхождении с обывателями покажет им ясно, что не порабощения их и не суетной славы мы желаем, но ищем освободить от бедствия и угнетений даже самые те народы, которые вооружались противу России. Непременная воля Всемилостивейшего Государя Нашего есть, чтобы спокойствие жителей не было нарушаемо и имущества их остались неприкосновенными. Объявляя о том, обнадежен [я], что священная воля сия будет выполнена каждым солдатом в полной мере. Никто из них да не отважится забыть ее, а гг. корпусных и дивизионных командиров именем Его Императорского Величества вызываю в особенности иметь за сим строгое и неослабное наблюдение.

Подлинный подписал: главнокомандующий всеми армиями генерал-фельдмаршал

князь Голенищев-Кутузов-Смоленский».

Медлительность Кутузова, умение «погодить», «переждать» - всё это вошло в легенду. Но вот любопытный штрих: он до последних дней оставался лихим наездником. Когда генерал Кутузов – уже после ранения – в Крыму продемонстрировал императрице Екатерине рисковый стиль верховой езды, она сделала ему строгий выговор: «Вы должны беречь себя, запрещаю вам ездить на бешеных лошадях и никогда вам не прощу, если услышу, что вы не исполняете моего приказания». Куда там! Уже под Очаковом он первым мчался на турок на жеребце, опьянённом сражением.

И последнюю простуду фельдмаршал подхватил, когда верхом, в лёгком плаще, скакал вместе с армией в Саксонию. Не терпевший риска, когда речь шла о судьбах армии, лично он не умел беречься.

В начале апреля Кутузов слёг – и 16-го, в Бунцлау (ныне – город Болеславец на западе Польши), скончался. Тело его забальзамировали, чтобы с почестями похоронить в Санкт-Петербурге, в Казанском соборе.

А солдаты уже сложили песню об отце-полководце – даже не песню, а плач:

Что, солдатушки, что кручинны так?
Не беда ли вам от злодейских рук?
Уж не дрогнуло ль сердце русское?
Сердце русское, богатырское?
Не ослабли ли руки крепкие?
Не колыхнулся ль ваш булатный штык?
Как промолвили все солдатушки:
Не бывать тому, чтоб злодей сломил!
Не дрожать сердцу русскому, богатырскому!
А печаль, тоска, горе лютое
От очей, как ночь, гонит белый свет.
Ах! Не солнышко закатилося,
Не светел месяц тучей кроется;
Как от нас ли, от солдатушек,
Отошел наш батюшка, Кутузов князь!
Не за горы за высокие,
Отошел от нас в мать сыру землю.
Ах, не темный бор завыл, зашумел,
Разрыдалося, слезно всплакало
Войско русское, христианское!
Как не плакать нам, не кручиниться?
Нет отца у нас, нет Кутузова!
Как, бывало, нам он возговорит:
Вы ли русские, добры воины…
Вы припомните приказание,
Приказание богатырское,
Как Суворов шел по крутым горам,
Как он войско вел по темным облакам;
Он солдатушкам завет завещал:
Вы, солдатушки земли русские,
Вы не бойтеся ни злодеев злых,
И ни холоду, и ни голоду.
Разгорелися все солдатушки,
Как он, батюшка, дал приказ такой.
А как кланялся он солдатушкам,
Как показывал седины свои,
Мы, солдатушки, в один голос все
Прокричим: ура! ура! с нами Бог!
И идем в поход припеваючи.
Ах! И зимушка не знобила нас,
И бесхлебица не кручинила;
Только думали, как злодеев гнать
Из родимые земли русские…

Лучшей эпитафии и быть не может.

Особенностью Курской наступательной операции было то, что она осуществлялась на широком фронте крупными силами трех фронтов - Центрального, Воронежского и Степного, при участии войск Западного и Брянского фронтов. Наступление советских войск разделялось в территориальном отношении на Орловскую наступательную операцию (операция «Кутузов»), которую проводили войска левого крыла Западного, а также Центрального и Брянского фронтов, и Белгородско-Харьковскую наступательную операцию (операция «Румянцев»), Воронежский и Степной фронты. В операции «Кутузов» участвовало 1,28 млн. человек, более 21 тыс. орудий и минометов, 2,4 тыс. танков и свыше 3 тыс. самолетов.

Орловская наступательная операция была начата 12 июля 1943 г. ударами Западного и Брянского фронтов, под командованием Василия Даниловича Соколовского и Маркиана Михайловича Попова. 15 июля в контрнаступление перешёл и Центральный фронт под началом Константина Константиновича Рокоссовского. Группа армий «»Центр» на орловском направлении имела главную оборонительную полосу глубиной порядка 5-7 км. Немецкая оборонительная линия состояла из опорных пунктов, соединенных между собой сетью окопов и ходов сообщения. Перед передним краем были поставлены проволочные заграждения в 1-2 ряда деревянных столбов, усиленных на важных направлениях проволочными заборами с металлическими стойками и спиралями. Оборону усиливали противопехотные и противотанковые минные поля. На основных направлениях немецкие фортификаторы установили значительное количество бронеколпаков с пулеметами, что позволяло создавать сильный перекрестный огонь. Все поселения были приспособлены к круговой обороне, к бою в условиях окружения. По берегам рек установили противотанковые и противопехотные заграждения. Однако процесс создания плотной обороны не был завершён. Большие надежды связывались с операцией «Цитадель». Оборону на орловском выступе держали немецкие 2-я танковая армия, 55-й, 53-й и 35-й армейские корпуса. Против Центрального фронта действовали соединения 9-й армии. Немецкие войска на этом направлении насчитывали около 600 тыс. человек, 7 тыс. орудий и минометов, 1,2 тыс. танков и штурмовых орудий, сболее 1 тыс. самолетов.

Планы советского командования

Советское командование, несмотря на принятое весной 1943 года решение временно отдать противнику стратегическую инициативу и перейти к преднамеренной обороне, не собиралось отказываться от проведения наступательных операций. Концентрация крупных немецких сил у Курского выступа, включая отборные танковые соединения, означало значительное ослабление немецкой обороны на других участках фронта. Немецкую оборону на этих направлениях можно было пробить и добиться больших успехов до прибытия резервов противника. Кроме того, немецкие танковые дивизии понесшие тяжёлые потери в ходе операции «Цитадель», должны были потерять возможность эффективно противостоять наступающим советским войскам.

Планирование наступления войск Западного и Брянского фронтов началось ещё весной 1943 года. К концу зимней кампании 1942-1943 гг. в районе Орла образовался выступ фронтом на восток, его образовывали войска Западного, Брянского и Центрального фронтов. Такой выступ наводил мысль об образовании «котла». Мощные удары в основание орловского выступа, могли привести к окружению значительных сил немецкой группы армий «Центр». Однако, когда поступили сведения о подготовке немецким командованием операции «Цитадель», Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение отложить начало наступательной операции на орловском направлении. Центральный фронт получил приказ готовиться к обороне. Встречный удар по мощной немецкой ударной группировке не сулил большого успеха. Но план наступательной операции не был забыт, его лишь изменили. После оборонительной операции три советских фронта должны были нанести сильные удары по немецкой группировке в районе Орла, рассечь её и уничтожить. Операция получила кодовое название «Кутузов», в честь победителя «Великой армии» Наполеона в Отечественной войне 1812 года.

Из-за того что Центральный фронт должен был выдержать удар наступающей немецкой группировки, он выбыл из числа активных участников наступательной операции. Брянский фронт должен был нанести удар по «макушке» орловского выступа, рассечь его надвое. Войска фронта наносили два охватывающих удара: первый – из района Новосиля, охватывая Орёл с южного направления; второй – из района северо-восточнее Болхова, в общем направлении на Болхов, чтобы вместе с войсками Западного фронта ликвидировать болховскую группировку противника, а затем наступать на Орёл с севера.

Войска левого крыла Западного фронта получили задачу прорвать немецкую оборону на северном фасе орловского выступа, юго-западнее Козельска. После прорыва обороны противника ударная группировка Западного фронта разделялась для наступления на двух расходящихся направлениях. Первая группа должна была принять участие в разгроме болховской группировки противника, вторая – наступать в общем направлении на Хотынец, где был узел шоссейных дорог и станция железной дороги Орёл – Брянск. В результате советские войска должны были перехватить основную линию снабжения вермахта в районе Орла. Болхов же считался «ключом к Орлу». В итоге силы Западного фронта должны были разгромить немецкие войска, прикрывавшие Орёл с севера, северо-запада, глубоко охватить вражескую группировку с запада совместно с войсками Брянского фронта ликвидировать её. Учитывая многообразие задач поставленных перед Западным фронтом, его ударная группировка была самой мощной. Центральный фронт, после отражения удара 9-й немецкой армии, должен был перейти в наступление в общем направлении на Кромы. Без участия Центрального фронта в операции срезание орловского выступа было невозможным.

Для реализации поставленных задач было создано четыре ударные группировки:

На северо-западной оконечности орловского выступа, в месте слияния рек Жиздра и Рессета – в неё вошли 50-я армия и 11-я гвардейская армия (левый фланг Западного фронта;

В северной части выступа, в районе города Болхов - 61-я армия и 4-я танковая армия (была сформирована 15 июля 1943 года на базе 19-го кавалерийского корпуса) Брянского фронта;

В восточной части выступа, в районе Новосиль - 3-я армия, 63-я армия, 1-й гвардейский танковый корпус и 3-я гвардейская танковая армия (была в резерве Ставки).

В южной части орловского выступа, в районе станции Поныри - 13-я, 48-я, 70-я армии и 2-я танковая армия Центрального фронта.

С воздуха наступление войск поддерживали три воздушные армии – 1-я, 15-я и 16-я, а также авиация дальнего действия. В резерве Ставки на западном направлении, для развития успеха или парирования немецких контрударов, 2-й гвардейский кавалерийский корпус Владимира Крюкова и 11-я армия Ивана Федюнинского в составе 8 стрелковых дивизий и 3 танковых полков. 3-я гвардейская танковая армия также первоначально была в резерве, но после начала операции её передали Брянскому фронту.

По первоначальному замыслу операция должна была продолжаться очень небольшое время – 4-5 суток. Этот срок позволял добиться решительного результата до того, как командование группы армий «Центр» выведет из боя ударные соединения 9-й армии и бросит их на ликвидацию советского прорыва. Промедление означало усиление оборонительных порядков орловского выступа за счёт подвижных соединений немецкой 9-й армии, которые участвовали в операции «Цитадель». Однако операция «Кутузов» затянулась до середины августа, и сражение распалось на несколько отдельных операций.

Перед началом операции у советского командования ещё были сомнения по поводу правильности принятых решений. В частности, поднимался вопрос о направление, на котором будут использовать 3-ю гвардейскую танковую армию под началом Павла Семёновича Рыбалко. Были сомнения о необходимости её использования на направлении Новосиль – Орёл. Здесь противник имел сильную оборону, которую надо было проламывать, неся большие потери. Более целесообразно казалось использовать гвардейскую танковую армию на северном направлении в полосе наступления 11-я гвардейской армии Ивана Баграмяна и 61-й армии Павла Белова. Однако начальнику Автобронетанкового управления РККА Якову Федоренко не удалось убедить командование Брянского фронта отдать обещанную им армию Рыбалко в состав Западного фронта. В результате орловский выступ советские войска стали не срезать сходящимися ударами под основание, а расчленять на куски.

Наступление Брянского фронта на орловском направлении

В самой восточной части орловского выступа, в районе Новосиля, фронт оставался стабильным в течение нескольких месяцев, что позволило противникам хорошо изучить местность и выстроить плотную оборону. К тому же вдоль фронта протекала речка Зуша. Местами она была весьма мелкой, но крутые берега и илистое дно делали её труднодоступной для бронетехники и другого тяжелого вооружения. Поэтому первоначально советское командование хотело начать атаку с небольших плацдармов, которые были заняты на Зуше ещё в 1942 году. На них можно было заранее построить переправы и перебросить по ним танки. Понятно, что напротив плацдармов немцы выстроили наиболее плотную оборону. Альтернативное решение предложил командир 3-й армии Александр Горбатов. Он предложил отвести 3-й армии самостоятельный участок для прорыва с форсированием реки в районе Измайлово, Вяжи. Этим отвлекалось внимание противника от 63-й армии. В случае успеха 3-й армии предлагалось ввести 3-ю гвардейскую танковую армию в полосе наступления армии Горбатова. Идею поддержали, и план командарма Горбатова утвердили.

В результате с востока на орловском направлении наступали 63-я и 3-я армии. В ударную группировку армии Горбатова входили 3 стрелковых дивизии и 2 танковых полка. Одна дивизия должна была форсировать реку Зушу, вторая – наступала с плацдарма у деревни Вяжа, третья была во втором эшелоне. Всего в составе 3-й армии было 6 стрелковых дивизий, её общая численность доходила до 85,5 тыс. человек. Темпы наступления были заданы весьма высокие – прорыв обороны противника в первый день, за три дня – планировали продвинуться на 34-36 км.

В ударную группировку 63-й армии под началом Владимира Колпакчи входило 6 стрелковых дивизий. Их поддерживало 6 отдельных танковых полков (162 танка, большинство – КВ и Т-34), 5 самоходно-артиллерийских полков (60 САУ). Ударная группировка должна была наступать с плацдарма на Зуше. Всего в армии Колпакчи было 7 стрелковых дивизий, армия насчитывала более 67 тыс. человек. Кроме того, в прорыв в полосе наступления 63-й армии планировали ввести 1-й гвардейский танковый корпус под командованием Михаила Панова. Армия должна была пройти за три дня – 42-44 км.

Такие высокие темпы наступления 3-й и 63-й армии были спланированы в связи с ослаблением немецкой обороны на орловском выступе из-за проведения операции «Цитадель». Оборону на этом направлении держал 35-й армейский корпус под командованием Лотара Рендулича. Его 4 пехотные дивизии занимали фронт в 140 километров. С севера на юг фронт держали: 34-я, 56-я, 262-я и 299-я пехотные дивизии.

Армии Брянского фронта наносили основной удар в стык 56-й и 262-я немецких пехотных дивизий. С воздуха армии Брянского фронта поддерживала 15-я воздушная армия, которая насчитывала около 1 тыс. боевых самолетов. 11 июля войска Брянского фронта провели сильную разведку боем. Этот бой позволил выявить огневую систему немецкой обороны, расположение переднего края обороны. У немецкого командование было создано впечатление перехода советских войск в решительное наступление, что заставило вывести пехоту и огневые средства из убежищ для отражения удара. 380-я стрелковая дивизия захватила на окраине Вяжей немецкий опорный пункт, что облегчило наступление армии на следующий день.

В 2 часа ночи 12 июля артиллерия Брянского фронта – около 4 тыс. стволов, начала сильную артподготовку. Вскоре на немецкие позиции обрушила удар и советская авиация. В 5.30 под прикрытие огня артиллерии советская пехота форсировала Зушу. Ударная группировка армии Горбатова наступала удачно и за день продвинулась на 5-7 километров. Наступление же 63-й армии с плацдарма шло хуже. Немцы создали плотную систему обороны на высотах напротив плацдарма и, несмотря на поддержку значительного количества артиллерии, и бронетехники, армия Колпакчи забуксовала. Поэтому вечером 12 июля комфронта Попов отдал приказ ввести в прорыв 1-й гвардейский танковый корпус Панова в полосе наступления 3-й армии.

В этот же день командующий группой армий «Центр» Ханс фон Клюге отдал приказ перебросить во 2-ю танковую армию – 12-ю 18-ю, 20-ю танковые и 36-ю пехотную дивизии, а также тяжёлую артиллерию и штурмовые орудия. Он планировал быстрым вводом в сражение резервов стабилизировать ситуацию. 35-му корпусу Рендулича направили на помощь 36-ю пехотную дивизию. В восточной части орловского выступа также задействовали самолёты 6-го воздушного флота.

Люфтваффе сыграла важнейшую роль в событиях следующего дня. 1-й гвардейский танковый корпус ранним утром 13 июля переправился через Зушу и сосредоточился за стрелковыми частями. Ввод в бой этого подвижного соединения мог привести к крушению немецкой обороны на этом направлении. Но в районе сосредоточения советские танковые подразделения подверглись сильной атаке немецкой авиации. Корпус сильно пострадал от авиаударов, особенно его автомобильная техника. Только в середине дня 1-й гвардейский танковый корпус привели в относительный порядок и ввели в бой. Немцы смогли предотвратить развал своей обороны на этом направлении, танковые бригады корпуса вместо прорыва в глубину, медленно двигались под авиационными ударами. Советская авиация пыталась прикрыть корпус с воздуха, но неудачно. Немцы выигрывали в области тактики. Немецкий 6-й воздушный флот использовал крупные группы, по нескольку десятков самолётов. Немецкие истребители связывали боем советские патрули из 8-16 машин, а «юнкерсы» наносили удар по сухопутным войскам. Советские подкрепления обычно не успевали к месту воздушного боя. Из-за действий немецких истребителей несли большие потери и советские бомбардировщики. 13 июля 1943 года 15-я воздушная армия потеряла 94 машины.

Понятно, что люфтваффе не моли полностью остановить советское наступление, но немецкие летчики сбили темпы движения Красной Армии, выиграв время для подтягивания резервов. Так 35-й армейский корпус был усилен двумя бригадами штурмовых орудий (30 машин) и ротой «Фердинандов» (8 машин). Его противотанковые возможности были серьёзно укреплены. В ходе ожесточённого боя корпус Рендулича смог удержать линию обороны. Ударная группировка армии Горбатова понесла большие потери. 1-й гвардейский танковый корпус попытались ввести в бой в полосе 63-й армии, но успеха это не принесло.

Для того чтобы восстановить ударный потенциал 3-й армии ей передали 25-й стрелковый корпус в составе двух стрелковых дивизий. Снова перегруппировали 1-й гвардейский танковый корпус. Ввод в сражение свежих сил позволил Брянскому фронту продвинуться ещё на несколько километров. Но 16 июля 35-й армейский корпус получил 2-ю и 8-ю танковые дивизии, переброшенные из состава 9-й армии. Поэтому советские войска не смогли добиться решительного успеха.

В этих условиях было решено ввести в сражение самый мощный резерв Ставки – 3-ю гвардейскую танковую армию Рыбалко. Верховное командование 14 июля передало армию в состав Брянского фронта. Армия Рыбалко должна была сокрушить немецкую оборону на подступах к Орлу. Танковую армию ввели в бой в полосе наступления 3-й армии. 3-я гвардейская танковая армия была свежим хорошо укомплектованным соединением. В её состав входили - 12-й, 15-й танковые корпуса, 91-я отдельная танковая бригада. К 10 июня 1943 года армия была полностью укомплектована танками согласно штату - 228 танков Т-34 и 147 - Т-70. 16 - 17 июля 1943 года в состав армии добавили 2-й механизированный корпус, что ещё более увеличило ударную мощь армии. Число танков в армии к 18 июля выросло до 681 (461 – Т-34, 220 – Т-70), САУ – 32 машины (СУ-122). Потенциал армии усиливало значительное количество орудий, включая 85-мм зенитки. Однако наблюдалась серьёзная нехватка автомобильного транспорта - на 15 июля в автомобильных транспортных батальонах гвардейской танковой армии было только 46 % от необходимого транспорта. Мотострелки были вынуждены передвигаться пешком. Армии Рыбалко поставили амбициозную задачу – наступать в направлении Бортное, Становая, Становый Колодезь, Кромы, и во взаимодействии с войсками Центрального фронта уничтожить силы противника.

Утром 19 июля 1943 года наступление 3-й и 63-й армии, после артподготовки, возобновилось. 25-й стрелковый корпус продвинулся на 3-4 км, расширив прорыв в строну флангов. Немецкие войска оттеснили с рубежа реки Олешня, что позволило ввести в бой танковые подразделения. Углубившись в оборону противника, 12-й и 15-й танковые корпуса повернули на юго-восток, они должны были прорваться южнее Орла, в тыл 9-й немецкой армии. Однако быстрого прорыва в тыл к немцам не произошло. Немцев только оттеснили от реки, их оборонительные порядки не развалились. Танковые части стали взламывать немецкую оборону, неся большие потери. Тем не менее, наступление 3-й гвардейской танковой армии стало неприятным сюрпризом для немецкого командования. Левое крыло 35-го армейского корпуса у Мценска оказалось под угрозой окружения. Поэтому немецкое командование приняло решение отвести войска на рубеж Оки, на ближние подступы к Орлу.

Эта ситуация заставила советское командование предпринять немедленные ответные меры для захвата переправ через Оку. Закрепление немецких войск на этом рубеже серьёзно осложняло дальнейшее наступление. Решение было принято на уровне Ставки верховного Главнокомандования, армию Рыбалко развернули и бросили к Оке. Задача 3-й гвардейской танковой армии было облегчена тем, что 3-й мехкорпус ещё не был введён в бой и его без труда развернули к реке. На этом же направлении двинули и 15-й танковый корпус. Танкисты по дороги разгромили несколько отходивших немецких колонн и захватили плацдарм на западном берегу Оки. Вскоре к реке вышли стрелковые подразделения армии Александра Горбатова.

Вечером 20 июля армия Рыбалко получила приказ штаба Брянского фронта перенести свои действия на южное направление, в полосу наступления 63-й армии. 3-я гвардейская танковая армия снова должна была наступать на Становый Колодезь. В это время немецкое командование сосредоточило крупные силы для того, чтобы сбросить советские войска с плацдармов в Оку. Первые немецкие атаки отбивали ещё части армии Рыбалко. После её ухода, положение 3-й армии серьёзно осложнилось. Постоянные артобстрелы, авиаудары и постоянные атаки пехоты и танков привели к большим потерям. Советские войска стояли насмерть, но в итоге по приказу командования вынуждены были отойти на восточный берег Оки.

В это время немецкое командование перебросило в район Орла новые подкрепления – 12-ю танковую дивизию и 78-ю штурмовую дивизию. Немецкие войска несли большие потери, но сдержали удары советских танковых частей. После нескольких неудачных попыток прорвать немецкую оборону, 3-ю гвардейскую танковую армию и 1-й гвардейский танковый корпус отвели в тыл.

Сражение за Орёл было продолжено силами 3-й и 63-й армий. Утром 25 июля под прикрытием огня артиллерии и ударов авиации части правого фланга 3-й армии форсировали Оку, через некоторое время саперы навели переправы, по которым начали перебрасывать танки и САУ. Наступление советских войск на Орёл и кризисная ситуация на других направлениях, заставили немецкое командование 26 июля отдать приказ об отводе войск с орловского выступа. 1 августа 1943 года передовые части 3-й армии обнаружили отход войск противника на запад. Армия генерала Горбатого начала преследование противника.

Нельзя сказать, что продвижение советских войск с этого момента было легким. Немецкие войска оказывали упорное сопротивление на промежуточных рубежах, чтобы дать возможность эвакуировать госпитали и склады из Орла и разрушить инфраструктуру города. К тому же 3-я армия была обескровлена, численность наступающих в первом эшелоне дивизий упала до 3,3-3,6 тыс. человек. Тем не менее, потеря сильного окского рубежа обороны не позволяла немцам создать систему устойчивой обороны, и они продолжали отступление. 3 августа части 35-го армейского корпуса в районе Орла были охвачены полукольцом. Для того чтобы спасти город от полного разрушения, из танковых подразделений 3-й армии была сформирована специальная группа для освобождения города. К 16.00 4 августа советские войска освободили восточную часть города. К утру 5 августа Орёл полностью освободили от гитлеровцев. Освобождение Орла и Белгорода было отмечено 12 залпами из 120 орудий.

Брянский фронт с 10 июля по 12 августа 1943 года потерял более 81 тыс. человек (свыше 22 тыс. человек – безвозвратные потери). Фронт потерял до 40% своего состава. Самые высокие потери понесла 3-я армия генерала Горбатого – свыше 38 тыс. человек. Такие высокие потери были вызваны мощной системой немецкой обороны в районе Орловского выступа, созданной за время длительной паузы в боевых действиях. Система немецкой обороны в районе Орла была одной из самых совершенных за всю Великую Отечественную войну. Необходимо также отметить быструю реакцию немецкого командования, которое демонтировало ударную группировку, наступающую в полосе обороны Центрального фронта, и перебросило резервные дивизии в район Орла.

Продолжение следует…

Описание гениального стратегического решения фельдмаршала Кутузова. Отрывок из книги Михаила Брагина "В грозную пору".

Тарутинский маневр

Вот теперь с новой тревогой стал думать Наполеон о дальнейшем ходе войны. Его неотвязно беспокоила мысль: где же армия Кутузова? Он потребовал ответа у маршала Мюрата, и тот приказал своему авангарду, преследовавшему войска Кутузова по Рязанской дороге, разбить арьергард, прикрывавший русскую армию, и разведать ее главные силы.

Командовавший авангардом генерал Себастьяни выполнил приказ: арьергард русской армии был отброшен. Находившиеся в нем казачьи полки отошли дальше, на Рязань, увлекая за собой французов. Под новым натиском казаки рассыпались по лесам, и французские генералы вдруг обнаружили, что казаки, оказывается, никого не прикрывали, что дорога на Рязань пуста и армии Кутузова там нет!

Семидесятитысячная русская армия исчезла средь бела дня. Маршал Мюрат метался из стороны в сторону, не решаясь донести Наполеону, что французский авангард потерял из виду русскую армию и не может ее найти. Кутузов приказал казакам заманивать французов дальше по Рязанской дороге, а сам повернул русскую армию с Рязанской дороги на Калужскую и повел ее к селу Тарутино . Теперь всем в русской армии стал виден замысел полководца, всем стало ясно, что она оказалась в безопасности, а французская армия под ударом.

Находясь в Тарутино, русская армия прикрывала дороги на Тулу и Брянск, где были военные заводы России; она прикрывала Калугу, где находились громадные запасы провианта и боеприпасов, закрывала пути на Украину и в южные губернии России, не разоренные войной.

По этим дорогам в Тарутино шли со всей России резервы, по этим же дорогам Кутузов связывался с армией Чичагова, действовавшей на Украине, отсюда, из Тарутино, держал связь с армией Витгенштейна, прикрывавшей Петербург. И в то же время Наполеон не мог свободно пользоваться ни одной их этих дорог, не столкнувшись с русскими войсками. Теперь всем стало ясно, что решение Кутузова лучше, чем все решения, которые предлагались другими генералами на военном совете в Филях.

Там было много опытных, храбрых, образованных в военном деле генералов, но ни один из них не был великим полководцем, каким был Михаил Илларионович Кутузов. Только Кутузов смог принять решение отступать на… запад, то есть туда, откуда шел Наполеон. Наполеон никак не предвидел такого маневра Кутузова. Мало того, Кутузов прикрыл свой маневр военной хитростью, заманил Мюрата на восток, а сам свернул на Тарутино, на запад, и обманул французского полководца.

Наполеон славился как мастер маневра, но Кутузов превзошел его в этом искусстве, без которого полководец не может побеждать. Маневрирование на театре военных действий иногда сравнивают с игрой в шахматы. В шахматах можно поставить сильную фигуру против сильной фигуры противника, но так, что противник не сможет ими ходить, ибо они всюду будут биты. Так и Кутузов, став у Тарутино, держал под ударом французскую армию, куда бы она ни двинулась.

Тарутинский маневр

Если посмотреть на карту Московской области и России, это станет понятно. На север, на Петербург, Наполеон не может идти, потому что как только он оставит Москву, ее снова займет русская армия и отрежет все пути через Москву на Запад. Мало того, русские смогут ударить в тыл французской армии, двинувшейся на Петербург. На восток Наполеону нет смысла идти, потому что это ничего не даст для победы. На юго-запад Наполеон может идти, но там стоит в обороне крепнущая русская армия.

На запад идти опасно, потому что, находясь у Тарутино, русская армия держит под ударом все дороги, ведущие из Москвы на запад. Последнее было для Наполеона самым опасным. Расположив свои войска у Тарутино, Кутузов мог наносить удары по дорогам, что ведут из Москвы в Смоленск. По этим дорогам к Наполеону шли с запада резервы, мчались из Франции курьеры, двигались из Европы обозы с провиантом, оружием и боеприпасами.

Так Кутузов использовал пространство, определил на театре военных действий то место, откуда можно продолжать победоносную войну. Он показал, что побеждать можно, не только прямо наступая или обороняясь, а маневрируя, и доказал, что удары по тылам врага смертельно опасны. Став у Тарутино, Кутузов выигрывал еще и время, необходимое, чтобы русская армия отдохнула, чтобы подошли резервы.

Кутузов как настоящий полководец всегда знал противника, проникал в его замысел и угадывал, как будет действовать Наполеон. На военном совете Кутузов сказал: "Самим уступлением Москвы мы приготовим гибель неприятелю". И оказался прав. Русский полководец предвидел, что Наполеон, заняв Москву, станет выжидать, что его армия расползется по городу и его окрестностям и потеряет наступательную силу. Но многие, особенно в Петербурге, этого не понимали, считая, что падением Москвы Россия проиграет войну.

Михаил Илларионович Кутузов

Замысла Кутузова не понял прежде всего сам царь Александр I. Когда весть о сдаче Москвы достигла Петербурга, разгневанный царь запросил Кутузова, как он посмел сдать столицу без сражения. Царь предупреждал главнокомандующего, что ему придется отвечать перед оскорбленным отечеством за сдачу Москвы. Царь был испуган не только потерей Москвы, но и тем, что Кутузов повел армию в Тарутино, оставив открытой дорогу на Петербург. В северной столице России в панике металась царская семья и придворные. Многие собирались бежать из Петербурга, готовились оттуда все вывезти; поговаривали даже, что грандиозный памятник Петру I отправят по реке Неве из Петербурга.

От Кутузова требовали успокоить Россию, а он отвечал: "Россию надо спасать, а не успокаивать". Великий патриот России Михаил Илларионович Кутузов показал, что был не только храбрым в бою, но и бесстрашным, и твердым в проведении своих решений, даже если с ними вначале не были согласны многие, даже сам царь. Ни русский народ, ни русская армия, ни Кутузов не повинны в сдаче Москвы. В России тогда правил царь и дворянство. Это они не подготовили страну к обороне.

И сдача Москвы была вынужденной жертвой, которую принес народ и армия ради спасения Родины. Великая жертва ради великой победы. И эта победа уже приближалась. Наполеон тогда еще не знал, что самый страшный пожар, в котором уничтожится сила его войск и его слава, разгорается за стенами Москвы - там разгорается пожар народной войны...

Подробнее о Тарутинском маневре и Тарутинском лагере русской армии читайте .

В статье использованы иллюстрации художника Павла Бунина.