Правительственные дачи на воробьевых. Набережные Воробьёвых гор. Здание президиума РАН

По соседству со слободой Андреевского монастыря, там, где ныне размещается Институт химической физики РАН, ранее находилась усадьба Васильевское, или, как она известна под другим названием, «Мамонова дача ».

Первыми владельцами усадьбы были Салтыковы, а наиболее раннее известие о ней относится к 1635 г., когда здешние земли приобрёл боярин Борис Михайлович Салтыков. Будучи родственником по женской линии Михаила Фёдоровича, первого царя из династии Романовых, он интриговал против предполагавшегося брака государя на избранной им невесте Марии Хлоповой. Поводом для этого стала боязнь того, что новые родичи царицы могли бы оттеснить Салтыкова от влияния на дворцовые дела. В итоге Хлопову обвинили в том, что она больна и сослали в Тобольск. Позднее, однако, выяснилась действительная роль Салтыкова, и по приказу отца государя патриарха Филарета последний подвергся опале.

Затем усадьба перешла к Петру Михайловичу Салтыкову, одному из виднейших бояр эпохи царствования Алексея Михайловича, а затем досталась его сыну Алексею Петровичу Салтыкову, боярину в первые годы правления юного Петра I, в 1713 г. назначенному московским губернатором.

Салтыковы владели имением до 1709 г., когда оно в результате обмена стало собственностью подполковника Преображенского полка князя Василия Владимировича Долгорукова. За время своей жизни он пережил несколько падений и взлётов, что было довольно характерно для эпохи первой половины XVIII в. с его непостоянством придворной карьеры. При Петре I он был одним из его ближайших помощников, но в 1718 г. из-за причастности к делу царевича Алексея его лишили чинов, орденов, имения и сослали в Казань. Екатерина I возвратила его ко двору, а юный Пётр II сделал генерал-фельдмаршалом. При Анне Иоанновне из-за дерзких выражений его жены, брошенных в адрес императрицы, он снова был сослан, на этот раз на Соловки. Елизавета Петровна вернула ему чин и назначила президентом Военной коллегии. Герцог де Лирия, испанский посол в России, так характеризовал Василия Владимировича: «Человек умный, храбрый. Честный и довольно хорошо знавший военное искусство. Он не умел притворяться и часто доводил искренность до излишества; был отважен и очень тщеславен; друг искренний, враг непримиримый… Он жил благородно, и я поистине могу сказать, что это такой русский вельможа, который более всех приносил чести своему отечеству».

В 1744 г. В.В. Долгоруков уступил Васильевское, как стала к этому времени называться усадьба, своему родственнику князю Василию Михайловичу Долгорукову , впоследствии ставшему московским губернатором. Он сделал блестящую военную карьеру: начав служить с 13-ти лет, в 14 он уже участвовал в штурмах Перекопа и Очакова. При Екатерине II его назначили командовать армией для завоевания Крыма, и после его присоединения он получил приставку «Крымский» к своей фамилии, шпагу с алмазами, 60 тыс. рублей и бриллиантовые знаки ордена Андрея Первозванного. Однако, обидевшись, что ему не дали звания фельдмаршала, предпочёл остаться не у дел, пока в 1780 г. не был назначен главнокомандующим в Москву. Правда, на этом посту он пробыл всего два года до своей кончины.

Коллекция Государственной Третьяковской галереи

Именно при нём Васильевское становится роскошным имением, с большим дворцом, выстроенным в 1756-1761 гг. Согласно описи конца XVIII в., в усадьбе находился каменный дом с антресолями, за ним были два пруда, там же стояли и беседки, а также пять турецких каменных «домиков» и «два корпуса наподобие турецких крепостей», построенные по случаю приёма Екатерины II в 1780 г. В усадьбе имелось также много хозяйственных строений, а «при въезде на двор» располагались два сада - справа регулярный парк площадью более 13 тыс. кв. метров, а слева - фруктовый сад, занимавший свыше 16 тыс. кв. метров. В имении располагалась большая оранжерея, фрукты из которой предлагались москвичам: «В состоящем за Калужскими воротами загородном его сиятельства господина генерал-аншефа и трёх российских орденов кавалера князя Василия Михайловича Долгорукова-Крымского доме, что называется село Васильевское, продаются красные, белые и зелёные арбузы, разных родов лучшего вкусу дыни и канталупы (сорт дыни. - Авт.), также и другие многие редкие плоды».

Описание имения этого времени оставил английский путешественник Вильям Кокс: «…мы остановились в Васильевском, загородном доме князя Долгорукова, который стоит на верхушке холма, у подошвы которого здесь течёт, огибая его, река Москва, которая здесь шире, чем в других местах; с холма открывается роскошный вид на обширный город; дом - обширное деревянное здание, к которому мы поднялись по трём террасам… В саду находятся несколько моделей крепостей, которые были им осаждены и взяты; между прочими, модель Керчи и Перекопа» (книга Кокса).

В своей подмосковной В.М. Долгоруков давал роскошные праздники. Об одном из них, данном в честь тезоименитства наследника престола (будущего Павла I), писали тогдашние «Московские ведомости»: «…в сих торжествах отменное своё усердие оказал его сиятельство генерал-аншеф и ордена святого Александра кавалер князь Василий Михайлович Долгоруков, у которого в загородном доме, называемом Васильевское, в оба оные дни, приехав от молебна, по приглашению через разосланные печатные билеты, обретающиеся здесь господа сенаторы, генералитет и прочие, как светские, так и духовные знатные персоны весьма великолепно и богато, с крайним порядком и удовольствем всех, трактованы были, как обеденным, так и вечерним кушанием, за сделанным в одной галерее фигурным столом на 150 кувертов, а сверх того и в других покоях за несколькими столами, где при питии за высочайшее ея императорского высочества здравия, из поставленных в оном доме пушек производилась пальба. В оба ж дни с пятого часа пополудни начинался бал, на котором, так как и за ужинным столами по таковому же приглашению от супруги его сиятельства княгини Настасьи Васильевны, присутствовали знатные дамы и девицы, и бал, состоя в персонах в двухстах обоего пола, продолжался всегда до совершенного рассвета следующего дня; а между тем беспрестанно подаваемы были служащие к прохлаждению напитки и нынешнего времени фрукты и конфекты. Причём для смотрения столов и бала впускаемы были также в покои купечество и мещанство; а особливо для них сделан был театр, на котором учрежденные от полиции актёры представляли разные комедии, которых бывшие у его сиятельства знатные особы смотрели из галереи. Как дом его сиятельства, так и проезжая к Москве-реке дорога были иллюминованы. А 28 числа в 12 часу пополудни зажжён был фейерверк…».

После кончины В.М. Долгорукова-Крымского Васильевское перешло к его сыну, также Василию. В начале XIX в. усадьба принадлежала князю Николаю Борисовичу Юсупову, владельцу знаменитого подмосковного Архангельского. И хотя Юсупов жил в основном в Архангельском, он не забывал и о Васильевском. Известный московский бытописатель А.Я. Булгаков так, к примеру, сообщал о приёме в Москве принца Оранского: «…устраивается праздник в Архангельском у Юсупова, будет ещё обед у Юсупова в Васильевском, когда принц поедет на Воробьевы горы».

В послепожарное время главный дом, возможно, перестраивался: на фасаде появились позднеампирные декоративные детали, что позволило искусствоведам предположить участие в перестройке архитектора Д. Жилярди.

Тем не менее уже в последние годы жизни Н.Б. Юсупова (он умер в 1831 г.) Васильевское начинает переживать упадок. В частности, в 1829 г. некий херсонский купец 2-й гильдии И.И. Плет нанимает «дачу Васильевское» на два года с тем, «чтоб в протекающей мимо оной дачи Москве-реке производить мне во всё годовое время мойку русских и тонких шерстей и сушку и сортировку оных». В контракте подчёркивалось, что сортировка шерсти должна была производиться «в тамошнем господском доме вольнонаёмными по пачпортам людьми», а херсонский купец оговаривал право «и во оном же доме самому мне жить».

Сразу после окончания срока действия этого контракта Васильевское 5 мая 1831 г. сдаётся для проживания М.А. Дмитриева-Мамонова, а в 1833 г. его опекуны приобретают усадьбу у сына Н.Б. Юсупова.

Граф Матвей Александрович Дмитриев-Мамонов, один из богатейших людей своего времени, в войну 1812 г. прославился тем, что на свои средства сформировал целый полк и в чине генерал-майора командовал им в военных действиях. Выйдя в отставку, он поселился в своей знаменитой усадьбе в Дубровицах (под Подольском). Вскоре здесь у него проявились первые признаки душевной болезни. Он жил полным затворником, слуги подавали ему питьё, еду и платье в его отсутствие и получали распоряжения в письменном виде. Рассказывали, что один из слуг, желая увидеть графа, был им обнаружен и жестоко избит. Он добрался до Москвы, подал жалобу, которой дали ход, и над Дмитриевым-Мамоновым учредили опеку.

Со временем припадки безумия усилились - он воображал себя папой и римским императором, но в промежутках обнаруживал полную ясность и глубину ума. Многие из опекунов были отнюдь не добросовестны, а врачи того времени применяли к душевнобольным обычную практику смирительных рубашек и обливания холодной водой, так что граф справедливо жаловался: «Как меня мучили и, муча, обкрадывали!» Умер М.А. Дмитриев-Мамонов здесь же, после почти тридцатилетнего фактического заточения, в возрасте 73 лет, по одной версии, скоропостижно, когда шёл из спальни в библиотеку, а по другой - от ожогов разлившегося по ночной рубашке и воспламенившегося одеколона.

После его смерти Васильевское досталось его дальнему родственнику действительному статскому советнику, бывшему московскому губернатору И.С. Фонвизину (тётка М.А. Дмитриева-Мамонова была замужем за И.А. Фонвизиным, отцом писателя). Но денежные его дела шли не слишком удачно, и он вынужден был сдавать «Мамонову дачу» в аренду под больницу для душевнобольных доктора Левенштейна, которая занимала её с 1877 по 1884 г. Позднее он закладывает усадьбу в Кредитном обществе, но не смог выкупить её, и в 1883 г. имение приобрёл садовник Ф.Ф. Ноев, превративший его в крупное, почти промышленного масштаба, цветоводческое хозяйство, которое было настолько известным, что иногда «Мамонову дачу» именовали «Ноевой».

В 1908 г. вопрос о приобретении «Мамоновой дачи» обсуждала Московская городская дума. Переговоры велись долго, и в итоге цену покупки удалось снизить с 15 до 9 рублей за квадратную сажень. В 1910 г. имение стало собственностью города. В начале 1912 г. решено было превратить Васильевское в общественный сад - привести в порядок парк, разбить дорожки и цветники, построить музыкальную эстраду, кофейню, устроить площадку для тенниса. Всё это требовало больших затрат, и в итоге сначала решено было сдать главный дом внаём под ресторан. Но вскоре разразилась Первая мировая война, и Васильевское стало всё более и более разрушаться.

Некоторые перемены наступили в 1921 г., когда во время одного из спортивных праздников на Воробьёвых горах покинутым дворцом заинтересовались члены Коминтерна, выразившие желание устроить в нём школу и музей физической культуры. Начался ремонт, и весной 1922 г. в нижнем этаже дома разместили приют для детей голодающих. 3 августа 1924 г. в Васильевском открыли Центральный музей народоведения, в котором демонстрировались предметы быта и промыслов, одежда народов СССР. Музей просуществовал до Великой Отечественной войны, затем он был переведён в Ленинград, а после войны здесь разместился , которым руководил академик Н. Н. Семенов, удостоенный Нобелевской премии в 1956 году за открытие явления цепных реакций. С 1990 года институт носит его имя. Здесь же размещается и Институт биохимической физики РАН имени Н. М. Эмануэля.

В 1937-1950 годах в парке Мамоновой дачи построены здания, где и сейчас размещается Институт физических проблем РАН им. П. Л. Капицы. На стенах института висят мемориальные доски, сообщающие о том, что здесь жили и работали великие физики XX века, академики, лауреаты Нобелевской премии П. Л. Капица и Л. Д. Ландау.

В настоящее время основные постройки усадьбы – главный дом, оранжерея и липовый парк охраняются государством, как ценные памятники природы и архитектуры. На территории Мамоновой дачи по сей день сохранилась липовая аллея, возраст деревьев которой более 250 лет. Форма и расположение некоторых аллей осталось таким же, как много лет назад.

Улица Косыгина (бывшее Воробьёвское шоссе) - улица с белыми пятнами. Например, дом № 8, как пишет Википедия - жилой дом ЦК КПСС, дом № 10 - особняк , где жил Горбачёв. Но, похоже, только Вики так трепетно предвзято относится к этим двум зданиям, язвительно подчёркивая разницу.
Жильцами дома № 8 были А.Н. Косыгин и его замы, в частности, Смирнов Леонид Васильевич. Также здесь проживали Президенты Академии наук СССР академики М.В. Келдыш и А.П. Александров. Была несколько удивлена, когда в той же Википедии читала послужной список Смирнова - какой-то хаотичный и быстрый взлёт (я так думаю), чего не сказала бы о биографии Косыгина. Об Алексее Николаевичи все его современники, все, кто знал его, отзывались и отзываются исключительно как об интеллигентном, но в то же время простом, порядочном и очень образованном человеке. Тот факт, что по свидетельству генерала В. И. Варенникова - заместителя министра обороны, в 1979 г. Косыгин был единственным членом Политбюро, не поддержавшим решение об отправке советских войск в Афганистан и с этого момента у него произошёл полный разрыв с Брежневым и его окружением, о чём-то всё же говорит. Вскоре после этого Алексей Николаевич был освобождён ото всех должностей.

Можно как угодно относиться к той власти, но не признавать того, что профессионалов там было значительно больше, чем в нынешней, нельзя. Как минимум - они там были.
На другой стороне улицы Косыгина, почти напротив 8-ого дома, жила моя бабушка по отцовской линии. Папа тогда последние несколько месяцев своей жизни лежал там, в бабушкиной квартире. И умер через 9 дней после Косыгина. Косыгина хоронили 24-ого декабря 1980-ого года, а 27-ого моего папы не стало. Я склонна усматривать некую связь событий и потому, что некоторая связь с тем домом была. Такое странное совпадение. А с мерть Косыгина совпала с днём рождения Брежнева, и в течение двух-трёх дней страна не знала, что Косыгин умер.
Дом построен в 1969-ом по индивидуальному проекту. По официальным данным в доме 15 квартир, на другом сайте пишут: 17 квартир. Ещё раз удивилась, когда обнаружила, что квартиры в этом доме продаются. Судя по объявлениям за разные годы, если не все, то почти все квартиры сменили хозяев, потомки распродали наследство нуворишам. По некоторым данным в одной из квартир теперь проживает простая ханты-мансийская девочка младшая дочь Собянина. Одному надо было жену обеспечить, другому дочерей "прокормить"... Что поделаешь, такова наша жизнь...

Дом № 10 построили для Горбачёва в 1986 году. «М.Горбачев: Когда я был президентом, на Косыгина, где я жил, - кстати, и Язов там был, и Лигачев там жил, и еще кто-то, - я спрашивал, что находится рядом с квартирой, и мне говорили: «Это коммуникации, которые нужны» и так далее. Что же оказалось, когда я перестал быть президентом. Меня пригласила охрана, мои ребята: «Михаил Сергеевич, вот те самые коммуникации». - «А что это?» Вытаскивают как сети из моря, вот, знаешь, с рыбой, подслушивающие аппараты по всей квартире президента». (отсюда)
«М. ГОРБАЧЁВ в декабре 1991 г. договорился с Б. Ельциным о том, что казённую квартиру на Ленинских горах, дачу в Барвихе и кремлёвский кабинет экс-президент СССР освободит до 10 января. Однако через несколько дней в Кремль М. Горбачёву позвонила жена и сообщила, что к ним в квартиру явились некие люди и потребовали в 24 часа освободить помещение. Вещи вытаскивали чуть ли не на лестничную площадку. Взамен семье экс-президента выделили стандартную «трёшку» на ул. Косыгина, где раньше проживала обслуга. Прежняя президентская квартира потом была выставлена на продажу (К слову, в той казенной президентской квартире сейчас обитает бывшая любовница Березовского Марианна?). Госдачу экс-президенту также пришлось освобождать в авральном режиме». (оттуда же)

И тот и другой особняк имеют большую огороженную собственную территорию. А вокруг в стародавние времена был дикий лес с грунтовыми тропинками. И было это не при царе Горохе, а на моей памяти. Территорию облагородили относительно совсем недавно:

Я всегда любила страстною любовью воздушную станцию метро "Воробьёвы горы". Добраться до бабушки можно было на троллейбусе и от "Октябрьской", и от "Киевской", можно было дойти от "Ленинского проспекта", но я, как правило выбирала "Воробьёвы горы". Люблю за то, что много света и воздуха, за то, что висит над Москвой-рекой, подобно хрустальному зАмку. А Комсомольский проспект над станцией соединяет романтизм с прагматизмом.

В стародавние времена от станции метро наверх на (тогда ещё) Воробьёвское шоссе к Дворцу пионеров можно было подняться на эскалаторе. Эскалатор шёл не с самой станции, а был отдельным, совершенно самостоятельным строением. И бесплатным.
Ездила когда-то во Дворец пионеров на Новогодние ёлки, в те времена, когда сама была ещё в "ёлочном" возрасте. Помню, что они сильно отличались ото всего, что устраивали в других местах. Собственно, само новогоднее представление не сильно отличалось. А вот то, чем можно было заняться до представления, было необычным и нестандартным.
Тогда во Дворце пионеров существовало множество всевозможных кружков, и к Новому году каждый устраивал свои весёлые соревнования. Это вам не перетягивание каната или бег в мешках. Помню, там можно было что-то нарисовать, научиться завязывать морские узлы и симафорить флажками. Возможность получить столь необычные навыки потрясла меня больше всего, потому именно это я и запомнила.

Фото 1920-х гг.
Дворец (1756-61г.г., арх. С.И.Чевакинский и И.Жеребцов, перестроен в 1833 г. арх. Д.И.Жилярди), оранжерея (она слева от главного дома) (1833г., арх. Д.И.Жилярди).

Фото 1920-х гг. Гринберга.
С 1831 г. в усадьбе жил затворником граф М. А. Дмитриев-Мамонов, объявленный душевнобольным. Интереснейшая личность. Один из богатеших людей России. Сын фаворита императрицы Екатерины II А.М. Дмитриева-Мамонова. После вторжения Наполеона пожертвовал немалую часть своего состояния на создание полка, во главе которого предполагал сражаться с французами. Его поступок был восторженно встречен в Москве, хотя, по словам Пушкина, маменьки в салонах начали шептаться, что женихом он стал менее завидным. На территории России полк из-за организационных проволочек повоевать не успел, участвовал только в зарубежном походе 1813 г. Но сам Матвей Александрович отличился в сражениях при Бородине, Тарутине и Малоярославце, награждён золотой саблей "За храбрость". После выхода в отставку в 1819 г. поселился в усадьбе Дубровицы, где начал строить деревянные крепости и создавать военизированные отряды из своих крестьян. Заодно рассорился с московским генерал-губернатором Голицыным, которого как Гедеминовича, он, Рюрикович, считал плебеем. Последовала длительная переписка, в которой Мамонов прямым и понятным русским языком объяснял Голицыну кто он, где он его видел и куда ему следует идти. Всё закончилось насильственным помещением Мамонова в усадьбу Васильевское, объявлением его душевнобольным и учреждением над ним опеки. Одним из опекунов, кстати, была его родная сестра, которая так хорошо обкрадывала опекаемого братца, что дело дошло до Сената. Она была лишена прав опекуна, а когда дело было доложено Николаю I, он ещё и над ней самой опеку приказал учредить.
Умер Мамонов в 1863 г. Всю жизнь его преследовали различные запахи - то дёгтем не так пахнет, то навозом. Посему он всегда сильно одеколонился, в комнатах жгли ароматические свечи. Будучи заядлым курильщиком, уронил пепел с сигары, на проодеколоненную рубашку, та вспыхнула. Мамонов получил сильнейшие ожоги. С ним случился паралич и через несколько дней он умер. Похоронен на Донском кладбище.

Вид со стороны ул.Косыгина, через въездные ворота.

Фото 1930 г.

Дворовый фасад. Фрагмент.

Вот такое симпатичное окошечко.

И такое.

Принадлежала последовательно князьям В. М. Долгорукову-Крымскому, Н. Б. Юсупову и графу М. А. Дмитриеву-Мамонову, по фамилии которого стала называться Мамоновой дачей.

В 1810 году князь Юсупов приобрёл для себя вторую «подмосковную» - Архангельское, куда со временем перебрался из Васильевского на постоянное почти жительство. В Васильевское он наезжал для встреч с высокородными гостями Москвы, как, например, принцем Оранским и императором Александром I, когда тот закладывал на Воробьёвых горах храм Христа Спасителя. К востоку от регулярного липового парка Юсупов велел разбить пейзажный парк с островком посреди пруда. На бровке речного берега была выстроена новая большая оранжерея со сплошным остеклением.

В конце 1820-х князь Юсупов окончательно потерял интерес к «даче Васильевское» и сдал её херсонскому купцу Плету, который в контракте настоял на том, «чтоб в протекающей мимо оной дачи Москве-реке производить мне во всё годовое время мойку русских и тонких шерстей», а сушку и сортировку оных выполнять «в тамошнем господском доме вольнонаёмными по пачпортам людьми… и во оном же доме самому мне жить».

Последующие владельцы

После смерти князя Юсупова воробьёвская усадьба была выставлена на продажу. В том же 1831 году опекуны состоятельного графа Матвея Дмитриева-Мамонова, за несколько лет до этого объявленного умалишённым, приобрели Васильевское для его содержания сначала в аренду, а через 2 года и в собственность.

Дом, где последний граф Мамонов жил взаперти целых 30 лет, был прозван москвичами Мамоновой дачей. В 1863 году хозяин дачи скончался из-за случайного возгорания от пепла смоченной одеколоном рубашки. «Так грустно тянулась и затмилась жизнь, которая зачалась таким блистательным и многообещающим утром», - написал по этому поводу П. А. Вяземский.

С 1877 по 1883 гг. усадьба сдавалась И. С. Фонвизиным, дальним родственником Мамоновых, под психиатрическую лечебницу доктора Левенштейна. Юсуповские оранжереи, расположенные в непосредственной близости от Калужских ворот и самого города, заинтересовали купца Ф. Ф. Ноева, владевшего сетью московских цветочных лавок. Он договорился с Фонвизиным о приобретении усадьбы и сумел организовать на её территории крупное и прибыльное цветоводческое хозяйство.

В 1910 году после нескольких лет переговоров Московская городская дума выкупила «Ноеву дачу» для устройства общественного парка с теннисным кортом, музыкальной эстрадой и кофейней.

Фотогалерея

Полезная информация

Мамонова дача
Васильевское

Адрес и контакты

Москва, улица Косыгина, 4.

Новейшее время

В 1923-1943 годах Мамонову дачу занимал Центральный музей народоведения. Уникальная экспозиция жилищ народов России помещалась прямо в парке, под открытым небом.

Почти полностью была разобрана окружавшая имение кованая ампирная ограда (предположительно, проект Ф. М. Шестакова). Оранжерея времён князя Юсупова подверглась перестройке и была соединена переходом с главным домом. Интерьеры дворца получили новую отделку.

После войны музей был закрыт, его экспозиция переехала в Ленинград. Главное здание поступило в распоряжение Института химической физики, который возглавлял нобелевский лауреат Н. Н. Семёнов (в северном крыле музей-квартира учёного). Верхний усадебный парк занял своими постройками Институт физических проблем; здесь же находится музей-квартира Петра Капицы, долгие годы возглавлявшего это учреждение.

Для посещения открыта только нижняя часть парка. В верхнем парке, помимо строений РАН, - особняки партийной номенклатуры, где проживали, среди прочих, А. Н. Косыгин и М. С. Горбачёв.

В феврале 2013 года новостные агентства сообщили, что «в трёхэтажном блочном здании на Косыгина, 4» произошёл сильный пожар. По данным М. Ю. Коробко, в результате возгорания погиб дворцовый бельведер.