Обсуждение письма афанасьевой министру образования. «Силы кончились говорить в кулуарах. Бумажная паранойя и канцелярская шизофрения

Апрель 16, 2017

Открытое письмо Веры Афанасьевой министру образования Ольге Васильевой

Сегодня Собчак уже процитировала письмо Веры Афанасьевой, профессора, которую вчера никто не знал, а сегодня она становится медиа-звездой.
Это не первое письмо преподавателя Саратовского университета, доктора философских наук Афанасьевой министру образования и науки Васильевой, но, возможно, наиболее обобщающее.

Итак, мы видим ту же картину в разных средах. Ваза иногда предшествует картине. Таким образом, крестьяне Финистера или позже таитянская богиня Овири. Есть физика и метафизика. Разумеется, эти «художники современной жизни» имели это современность, что они не считали, что у искусства есть собственные предметы, более достойные лечения, чем другие: кроме того, чтобы захватить дискретные прелести В их глазах буржуазная жизнь была лучше, чем решительная слава истории или мифологии, озабоченность Гогена в другом месте, и его взгляд жадный для формальных аналогов.

Вера Афанасьева. «Открытое письмо министру образования РФ Ольге Васильевой.

Уважаемая Ольга Юрьевна!

Гаугин хочет пробить правду материалов, любит сырую сторону, даже жестокие предметы, плоский цвет, где плетение Во всех так называемых «примитивных» искусствах он ищет голую истину ближе к истокам, дикость, впервые близкую к бытию. Тем не менее, в грамматике форм, которые он подделывает, полных заимствований, Гоген стремится к сути. В этом он близок к символистам, но против майлармейской фантазии «Книги» абсолютной, уникальной стихотворение, охватывающее вселенную, полная работа для него означала бы скорее работу, которая вступает в брак с энергией в основе разнообразия образов.

Я сформулировала эти проблемы, обобщив отклики на мои публикации о состоянии современной высшей школы, поступившие со всех концов страны и в значительной степени отражающие общественное мнение.

Образование - стратегическое, наиболее устремленное в будущее направление государственной политики. От него зависит развитие культуры, науки, технологий, благополучие государства. Российское образование имеет славные традиции, но сегодня оно находится в бедственном, плачевном положении. Оно давно и тяжело болеет, и налицо признаки этой болезни.

Парадоксальное движение: это вычесть то, что показано, его можно интерпретировать как желание - почти воинствующее стремление к миру. В большом зале, состоящем из восьми скульптур из гунши, эти скалы китайских ученых, через которые они могли медитировать на ци, жизненный вдох, дух, оживляющий все вещи. Представлен в небольшом масштабе, в кабинете В садах эти камни с необычными синусоидами, наводящими на размышления о волнах или облаках, были для этих исследователей имперского периода противоположными окаменевшими объектами, на китайском языке их называют «костями мандарина» или более крупных размеров в садах. земля или облачные корни.

1. Тотальная нищета

Естественные факультеты, традиционно являющиеся гордостью университетов, в отсутствие подлинного интереса страны к фундаментальной науке выживают из последних сил.

В Мудаме Су-Мей Цзе, между Востоком и Западом, переосмысливает эти минеральные памятники Дао, меняя масштаб, выбирая определенную монументальность и минималистские пьедесталы. В этой каменной коллекции вспоминается ее серия Вложенная, одноименная выставка, мелкие литературные валуны с агатовыми шарами, как миниатюрные миры, укрытые в пустоте их трещин, деликатес является отличительной чертой Су-Мей Цзе, его работы захватывают гармонию сфер, мелодия тишины, как этот проигрыватель с винилом, немой и вихрем, на котором были помещены крошечные белые шарики, заметки к звукам, которые должны прийти.

Гуманитарные, чтобы хоть как-то свести концы с концами, распыляют накопленный академический арсенал на все новые и новые модные направления подготовки, чем умаляют свой изначальный профессионализм.

Постоянное сокращение числа бюджетных мест уменьшает и без того крохотное финансирование. Преподаватели вузов и школьные учителя получают нищенскую, унизительную зарплату, недостойную высокообразованных людей. Достаточно сказать, что жалование провинциального профессора составляет смехотворную сумму – менее 500 евро, что гораздо меньше пособия по безработице в развитых странах и на порядок меньше зарплаты европейского профессора. Это превращает российских преподавателей в люмпен-пролетариев умственного труда, вынужденных постоянно искать дополнительные источники существования, что плачевно сказывается и на качестве их труда, и на их здоровье. Не лучше обстоит дело и у школьных учителей.

Введение с четырьмя видеороликами: каллиграф, часовщик, государственный служащий и художник-татуировка. Ручные штампы механически или размером с деревянный шпиль, пальцы обрабатывают иглу, пропитанную чернилами, пробивающими кожу. Трудность в Казме, визуальное напряжение, как в мозговом хирурге - это снятая нейрохирургическая операция - или анатомия - урок анатомии с рассечением трупы - никогда не провокация или агрессия. Его последняя колонка была опубликована в ноябрьском выпуске. Спустя двадцать лет после его смерти Барбара все еще терпит свою любовь и меланхолию.

Филармония де Пари посвящает первую ретроспективу до 28 января. Возможность попытаться разгадать тайну «Леди в черном». Это прилагательное, которое прилипло к коже Барбары. Первая комната выставки обволакивает посетителя в темноте: первые слова «Моей самой красивой истории любви» звучат, а серия из черных и белых портретов выделяется из фиолетовых полотенец. Курс купается в музыке, и по комнатам посетители гудят мелодии. Другие робко прикасаются к клавишам своих пианино. Путешествие является хронологическим: мы открываем Моник Серф, восемь лет, играя в саду Роанна, но также остатки различных ходов семьи, вынужденных нескольким изгнанникам во время размещение.

Увеличение нагрузки преподавателей без повышения зарплаты низводит фактическую оплату одного часа до уровня оплаты неквалифицированного труда. Установление необоснованного соотношения числа преподавателей к числу студентов 1:10 имеет следствием массовое сокращение числа преподавателей и еще большую перегрузку оставшихся.

Молодая женщина делает свои первые вокализации в шестнадцать. В тот день, когда швейцары захватывают пианино, Барбара, отчаянные, фуги для Бельгии. женщина, которая поет, она сталкивается с нищетой в Брюсселе, но накладывает свою диктовку на работу и его ритм. В ритме концертов, курящих в маленьких кабаре, Моник Серф становится Барбарой, свидетельствуют о многочисленных обнаженных плакатах Она возвращается в Париж, волосы короткий, стройный силуэт, и навязывает себя как флагманский художник Латинского квартала и один из первых авторов композиторов.

Стало общей практикой и то, что сотрудники вузов из своих мизерных зарплат сами оплачивают научные командировки, публикацию научных работ, монографий, учебников, организацию конференций.

Пресса времени пытается разгадать тайну, которая окружает певца. Выставка дает гордость места для вырезки того времени, ее тонкое телосложение снимается с охраны, подобно тому, как его кошачий взгляд и его концерты были поставлены суровыми. Она самая любимая певица, но наименее известная. Сцена, ее превосходное разрывание. Власть художника над аудиторией, излишества и радость, которые пришли на концерт, напугали Барбару так же, как они ее очаровали. Заявитель, певец постоянно вспоминал, что успеха не существует, он принимает все повторный, каждый день.

Это противоестественное и безнравственное расслоение является еще одним немаловажным источником недоплат преподавателям.

К теме неприлично богатой вузовской администрации примыкает всем известная тема коррупции в образовании, которая достигает самых высоких уровней.

Так, в настоящее время расследуется коррупционное дело в Министерстве образования Саратовской области.

Перед каждым концертом она контролирует качество рояля с маниакальной заботой, высотой стула, огнями, температурой в комнате, а затем слушает аудиторию, чтобы сидеть, скрываясь за тяжелым бархатным занавесом. его друг Жорж Брассенс, Барбара - выдающийся рассказчик. Ее песни живут: ни слова, которое сказано с предельной точностью, в драме, как в юморе. И все же она поет просто. Вы слышите ее улыбки, ее голосовой голос в изгибе Припев, Барбара расстроена в ее дыханиях, и мелодия одевает ее молчание.

Не диссидент, но малое дитя

Барбара приходит, чтобы забрать нас, чтобы монополизировать нас. Барбара, горячий любовник, пишет, как женщина никогда не делала перед ней «Пойте меня», она должна была дышать, призналась она. Это очень тяжелая радость носить и почти так же болезненно, как жестокая печаль. На сцене его голос прерывается, из года в год его возвращения, после семи лет отсутствия. По этому случаю у нее была шатер, установленный в Пантине, она садилась в высокие частоты, которая скоро исчезнет. Какое это имеет значение, концерт - это триумф!

Чудовищная нищета российского образования – подлинная национальная катастрофа.
Доводя образование до нищеты, государство с необходимостью обеспечивает скорое собственное обнищание и неминуемый упадок, ведь хорошо известно, что каждый рубль, вложенный в образование сегодня, возвращается десятикратной прибылью в недалеком будущем.

Слабость, которую он приручает, и это придаст больше эмоций ее интерпретациям. Барбара будет продолжать петь, публично, трогать его песни. В последней комнате образы прокрутка архива. Когда мы слушаем Барбару, мы удивляемся ее эмоциям, мы не знаем, откуда она взялась. Мы транспортировались. Авентуриар, Барбара, жила свободной женщиной, которая никогда не боялась его уязвимости.

Харизматическое присутствие на сцене, но в общественной жизни, но в ее жизни, она будет избегать следов и классификаций. В конце выставки страницы золотой книги очернены словами любви, и нет сомнений в том, что черный цвет света. Две энциклопедии на Иисуса появляются одновременно, но, несмотря на близость названий, эти две работы совершенно разные, не подчиняются тем же требованиям. Поэтому это своего рода введение в историю Иисуса и писания Нового Завета, предназначенные для широкой аудитории, согласно достижениям современной экзегетики.

2. Бумажная паранойя и канцелярская шизофрения

Российское образование в последние годы превратилось в безумную контору. Вот формула этого превращения: «конторизация образования = беспрецедентная бюрократизации + абсурдная канцеляризация + бессмысленная формализация + жесточайший чиновничий диктат».

Помимо качеств, присущих статьям этого обзора, книга представляет собой богатую иллюстрацию высокого качества воспроизводства, используя более тысячи тысячелетий шедевров. Существует ценная информация об утрате и вкуса, и истины смысла о том, что якобы было так называемым историческим реализмом, который флиртовал с банальностью, если не с пожарным! Если слово «энциклопедия», в свою очередь, знаменует название работы, направленной Джозефом Доре, то, поскольку он намерен подойти к своему предмету в соответствии с множественностью данных и дисциплин, которые провоцируют Иисуса в его лице, как в его истории, в ее божественности и в результате представлений.

Постоянно меняющиеся федеральные образовательные стандарты не приносят ничего нового по существу, зато делают из образования неэффективную механическую машину, основной целью которой становится производство и воспроизводство бумаг.

Постоянно меняющаяся самодовлеющая форма вытесняет интеллектуальное содержание, делает его ущербным.

С помощью этой Энциклопедии мы находимся в органическом наборе исследований, тем, данных, особенно исторических. Эти исследования также относятся к разным типам отражений, которые не исключают свободы мыслить, проявив самую полную строгость в исторических, социологических, теологических и вопросительных подходах. Книга делится на три «книги» - «Начала», «Общественная жизнь» и «Страсть и Воскресение» - каждая из этих книг подразделяется на «части». Первая, озаглавленная «Странный слух», имеет дело с более чем пятьюдесятью страницами вопроса о содержании и его субъектах, затем о его контексте и его векторах, как о многих элементах или мотивах, которые позволяют вернуться к этому другому и вечному вопросу о начале, неопытный момент как таковой, и поэтому неуловимо, если не быть удовлетворенными отчислениями на регулярное возобновление.

Преподаватели всей страны, от Петропавловска-Камчатского до Калининграда, сегодня превратились в бесплатных клерков, в писарей, в машинисток. Люди изнемогают от многократного переписывания программ, составления бесчисленных отчетов, заполнения одних и тех же анкет. Ума не приложить – куда девается все написанное? Где складируются все эти горы измаранной бумаги? Зато совершенно очевидно, кому они нужны – чиновникам, которые только этим бумажным потоком и могут оправдать собственное существование, прикрыть отсутствие фактической положительной работы.

Что добавляется иконография, которая была выбрана с этой целью. Затем читатель может оценить различные вмешательства и сформировать свое собственное мнение, поскольку он рассмотрит как своих коллег, так и их размышления как одно из величайших качеств этой компании. эта игра предложений и уважения, требующая такой сложности предмета, предмет, когда история спорит с литературой, сначала теология с рациональностью, а вера с агностицизмом, даже с атеизмом. так что перед компанией, которую можно было бы назвать просто «уважительной», если бы она не была совершена во имя величайшей строгости, как со стороны авторов с любым читателем, так и со стороны специалистов по экзегезе и теологии в отношении В этом смысле не только общее направление Иосифа Доре, но и его качества экзегета, и особенно богослова, обеспечивают записи и выводы строгости и свободы е замечательно.

А возможно – и тем, кто пытается заполнить всякой чепухой самые образованные головы страны, отвлечь интеллигенцию от свободомыслия, не дать ей время задуматься о проблемах страны, о судьбах Родины.

В его текстах строки проекта раскрываются и отражаются в постоянном уважении к сложности. Из этого введения и вывода, которые не могут быть слишком настоятельно рекомендованы для возвращения, перечитывание, требуемое самой природой «энциклопедии», открывает развертывание информации, вопросов, гипотез и активов момента. строит и реконструирует для каждого из них знание, на котором всегда будет происходить возвращение. Это также упорядочение не только хронологических данных, требующих отражения, учитывая сложность предмета, который отмечает мир уже более двадцати веков.

А самое страшное – занимают мысли, вытесняют из умов великие педагогические цели и научные идеалы.

Труд по писанию и переписыванию в большинстве своем не оплачивается – это не только ничтожный и оскорбительный, но и рабский труд. Люди с тревогой ждут новых бумажных кампаний, которые, как известно, грядут.

Постепенно вводится и система «эффективных контрактов», призванная измерять неизмеримое, оценивать (причем очень дешево!) бесценное, и эта очередная благоглупость обозначает новый виток чиновничьего диктата в образовании, эскалацию всеобщей хронической усталости и возгонку повсеместного страха.

Этот предмет, Иисус, знал все аватары долгой истории в соответствии с проектом универсальности, пытаясь выйти за пределы исключительности священного или религиозного, индивидуальности или путаницы. Наши предки скажут, некоторые из которых завещали нам как исследования, так и модели, которые сегодня позволяют нам радоваться новой энциклопедии, точно названной Иисусом. Уважаемый сенатор на всю жизнь, проф.

До сих пор мы держались в стороне, потому что система отгоняет тех, кто более компетентен и идеалистичен, но теперь настало время завести сердце за пределы препятствия. Мы хотим, чтобы свобода каждого возрастала в плюралистическом и многоэтническом обществе. Мы стремимся строить правила сожительства, которые увеличивают индивидуальные возможности и обеспечивают, чтобы свобода была не теоретическим правом, а фактическим состоянием жизни.

Достойным преподавателем отныне считается не тот, кто хорошо преподает, а тот, кто успевает писать бесчисленные бумаги. Все, что происходит при этом, – симуляция, фикция, фальсификация, манипуляция, престидижитация, блеф, жонглирование канцеляризмами и фокусы с Ничто.

Все, что при этом производится, – пшик, дырка от бублика, видимость, кажимость, фантом, симулякр. Не новые инновации. Никак и никем нереализуемые акции. Неэффективные и неметодичные методики эффективности. Никого не включающая инклюзия. Вечная пишущая машинка. Взбесившийся принтер. Бумажная суета сует. Циркулярное увеличение энтропии Вселенной. Целеполагающий абсурд. Документальная паранойя.

Призрак бродит по России, призрак канцеляризма. И пугает не только преподавателей вузов и школьных учителей, но и врачей, работников социальной сферы, деятелей культуры. А насильственная канцеляризация всей страны рождает «бумажное образование» и убивает подлинное.

Всероссийская писанина бессмысленных бумаг стоит огромных денег и наносит колоссальный вред отечественной экономике. Она имеет КПД паровоза, ведь высококвалифицированный специалист, ученый, занимаясь тем, что может сделать любая секретарша, подобен логарифмической линейке, которой забивают гвозди.
И забиваются эти гвозди в крышку гроба российского образования.

А государство тратит на эту смертельную глупость значительную часть отпущенных на образование средств, и без того крохотных

3. Патологическая ложь – псевдология и мифомания

Сегодня российское образование есть единое поле непрерывной болезненной лжи.

Самая большая ложь – наше образование по сути своей осталось советским, а мы дружно делаем вид, что оно западное.

Неловко подражаем западным образцам, но не достигаем их. Например, у нас не прижился институт магистратуры, но мы лжем, что он нормально функционирует, и заманиваем в магистратуры всех подряд, загоняем в них даже докторов наук, абсурдным образом понижая их квалификацию.

Мы лжем против истины, когда в угоду непродуманным рейтингам и в погоне за копеечными баллами пишем псевдостатьи и квазимонографии.

Лжем, списывая у самих себя научные результаты, полученные в ту счастливую добумажную эпоху, когда у нас еще было время подумать.

Лжем, второпях списывая у других, и лжем, что «Антиплагиат» защищает от повального списывания.

Лжем, формально и заочно участвуя в научных полуконференциях.

Лжем, что размещение в «eLIBRARY» эквивалентно научной известности.

Лжем, укладывая выстраданные нами результаты в прокрустово ложе замусоренных канцеляризмами диссертаций.

Лжем в экспертизах, потворствуя бездарным или наспех сделанным работам из-за страха не угодить вышестоящим или из сочувствия к таким же, как мы, замученным.

Лжем, что все академики – это академики, а профессора и доценты – поголовно профессора и доценты.

И все эти частные, личные, мелкие неправды сливаются в одну огромную, губительную ложь – недоделанную, неоригинальную, списанную-переписанную-недописанную недонауку.

Мы лжем, отписываясь за то, чего не делали.

Лжем, что создаем новые педагогические продукты.

Лжем, измотанные и отупевшие, что учим студентов, когда во время бумажных авралов читаем неподготовленные лекции.

Лжем, выставляя оценки.

Лжем, что во всем согласны с администрацией.

Лжем, скрывая собственные идеи и взгляды.

Лжем, что ЕГЭ полезно и объективно.

Лжем, что Сколково не хуже Силиконовой долины.

Лжем, что в России превосходное образование и наука, способная догнать и перегнать.

Наши носы давно уже вытянулись от лжи, а глаза ужасно косят, но мы все лжем, лжем, лжем. Ложь наказуема – и нас накрыла повальная ангедония, мы в плену неустранимого уныния.

Мы давно уже забыли о радости научного общения, о профессиональном энтузиазме, об удовольствии говорить правду, о наслаждении поиском истины.

4. Девальвация знания

Сегодня молодежь ориентирована на получение дипломов, а не систематических знаний.

Реальность убеждает: образование само по себе не способствует карьере, не составляет основу социального успеха, не почитается, не уважается. Образованность подменяется дипломированностью, профессионализм – умением устроиться и приспособиться.

Но не менее значительными являются и ментальные основания этого явления: безнравственность; ломка традиций; разрушение прежней системы ценностей; отсутствие культуры образования, идеологии образования.

Пудовой гирей на чашу обесценивания отечественного образования упало придание ему статуса УСЛУГИ, что уравняло учителя, преподавателя с продавцом, официантом, домработницей, маникюршей, банщиком, прачкой, мусорщиком. Сделать это мог только враг российского образования, а значит – и враг России, и вред от этого насильственного акта неизмерим. Принимая образование в качестве услуги, можно делать недопустимые вещи: не уважать, не слушать, не верить, презирать, пренебрегать, не учиться.

Интересно, что сказали бы по этому поводу такие российские педагоги, как Вавилов или Ландау?

Поднять значимость образования – значит изменить нравственные идеалы нескольких поколений.

Это многотрудный и многолетний путь, сопряженный с продуманной государственной политикой, с целой системой долгосрочных мер. Но без этого нельзя не только сохранить великую российскую культуру – нельзя выжить.

5. Душевное нездоровье

Оно складывается из страха, суетности умов, скудоумия, лживости, лицемерия.

Страх перед начальством.

Страх потери работы.

Страх показаться политически нелояльным.

Страх быть не христианином.

Страх перед очередными бумажными компаниями.

Страх перед студентами.

Страх остаться без студентов.

Эти страхи заставляют нас терять человеческое лицо, забывать о достоинстве. Университеты давно уже перестали быть оплотами свободомыслия, столь необходимого любому здоровому обществу. И в этих условиях любое правдивое высказывание воспринимается как подвиг или сумасшествие.

Да что профсоюзы – у нас давно нет простого товарищества! Мы молчим, предаем, не заступаемся, уступаем произволу. Но трусливый не может быть учителем, не годится в воспитатели. Запуганный всегда глуп.

Наши мысли сегодня суетны. Головы заняты не тем, как сеять разумное, доброе, вечное, и не предметами наших исследований.

Канцелярское насилие наносит непоправимый урон нашим некогда светлым умам, приводит к скудоумию. Скудоумие питается творимой нами полунаукой, мелочностью намерений, фрагментарностью мышления, отсутствием подлинной цели.

О лживости сказано уже достаточно. Ее постоянный спутник – лицемерие. Истинность сказанного легко проверить – достаточно высокопоставленным чиновникам от образования погрузиться в реальность. На годик-другой оставить свои высокие кресла и поработать профессорами или доцентами в каком-нибудь славном губернском городе N. Пожить на преподавательскую зарплату. Всласть почитать лекции, штук пять-семь в неделю, разбавляя их таким же числом семинаров – чтобы слегка отдохнуть, а заодно и послушать, как славно подготовлены к высшей школе после ЕГЭ нынешние студенты.

В свое удовольствие пописать – программы, ФОСы, отчеты, анкеты, портфолио, а между ними – научные статьи и монографии, достойные хоть какого-нибудь цитирования.

С энтузиазмом поруководить – аспирантами, подрабатывающими продавцами, и докторантами, читающими по пять-семь лекций в неделю, а в свободное время пишущими все те же программы и отчеты.
А еще лучше – делать это в двух вузах сразу, чтобы свести концы с концами.

Вот тогда-то они и узнают доподлинно, чем дышит современное российское образование. Но только делать это следует инкогнито – для чистоты эксперимента.

Я только сформулировала проблемы, решать их не мне.

Образование есть только часть еще большей системы, которая именуется государством.

И многие болезненные симптомы нельзя устранить, реформируя только образование. Но кое-что все-таки могу подсказать и я.

Нет денег? Прекратите тратить их на бумагомарание, сократите чиновничий аппарат, ограничьте зарплату вузовской администрации, активнее искореняйте коррупцию.

Нет успехов? Дайте людям работать, а не отчеты писать; прекратите руководить каждым шагом творческих людей.

Падает престиж? Начните с того, что избавьте образование от клейма «услуга».

В любом случае, концепция современного российского образования требует серьезнейших, глубочайших изменений.

И позитивными эти изменения могут стать только в том случае, если будут опираться на мнение преподавателей вузов и школьных учителей, на подлинные образовательные инициативы снизу, которые уже появляются.
А я желаю российскому образованию здоровья и благополучия.

Уважаемая Ольга Юрьевна!

Прошу Вас на основании моего письма радикально изменить «Федеральную программу развития российского образования на 2016-2020 годы», поскольку она в принципе не способна решить основные проблемы российского образования, изложенные ниже. Я сформулировала эти проблемы, обобщив отклики на мои публикации о состоянии современной высшей школы, поступившие со всех концов страны и в значительной степени отражающие общественное мнение.

1. Тотальная нищета

Государственные вложения в российское образование чрезвычайно малы и не позволяют ему достойно существовать. У нас ветхая высшая школа – разрушающиеся здания, обшарпанные аудитории, допотопное оборудование, оставшиеся еще от СССР книги и учебные пособия. Естественные факультеты, традиционно являющиеся гордостью университетов, в отсутствие подлинного интереса страны к фундаментальной науке выживают из последних сил. Гуманитарные, чтобы хоть как-то свести концы с концами, распыляют накопленный академический арсенал на все новые и новые модные направления подготовки, чем умаляют свой изначальный профессионализм. Постоянное сокращение числа бюджетных мест уменьшает и без того крохотное финансирование.

Преподаватели вузов и школьные учителя получают нищенскую, унизительную зарплату, недостойную высокообразованных людей. Достаточно сказать, что жалование провинциального профессора составляет смехотворную сумму – менее 500 евро, что гораздо меньше пособия по безработице в развитых странах и на порядок меньше зарплаты европейского профессора. Это превращает российских преподавателей в люмпен-пролетариев умственного труда, вынужденных постоянно искать дополнительные источники существования, что плачевно сказывается и на качестве их труда, и на их здоровье. Не лучше обстоит дело и у школьных учителей.

При таких смехотворных зарплатах преподавателей существуют еще и многочисленные скрытые недоплаты. Важным механизмом недоплаты преподавателям является чудовищная часовая нагрузка (перегрузка!), не учитывающая время, необходимое для подготовки к занятиям и для научных изысканий. Не должен, не может профессор читать по семь лекций в неделю! Но читает и от этого изнуряется, эмоционально выгорает, испытывает перманентный стресс, болеет. Увеличение нагрузки преподавателей без повышения зарплаты низводит фактическую оплату одного часа до уровня оплаты неквалифицированного труда. Установление необоснованного соотношения числа преподавателей к числу студентов 1:10 имеет следствием массовое сокращение числа преподавателей и еще большую перегрузку оставшихся. Стало общей практикой и то, что сотрудники вузов из своих мизерных зарплат сами оплачивают научные командировки, публикацию научных работ, монографий, учебников, организацию конференций.

Нищета большинства особенно очевидна на фоне всем известного финансового благополучия вузовских администраций, бесстыдство которых позволяет им иметь зарплаты в десятки, а иногда и в сотню раз превышающие зарплаты своих подчиненных, – зарплаты, которых в России не удостаиваются даже гении. Это противоестественное и безнравственное расслоение является еще одним немаловажным источником недоплат преподавателям. К теме неприлично богатой вузовской администрации примыкает всем известная тема коррупции в образовании, которая достигает самых высоких уровней. Так, в настоящее время расследуется коррупционное дело в Министерстве образования Саратовской области.

Чудовищная нищета российского образования – подлинная национальная катастрофа. Доводя образование до нищеты, государство с необходимостью обеспечивает скорое собственное обнищание и неминуемый упадок, ведь хорошо известно, что каждый рубль, вложенный в образование сегодня, возвращается десятикратной прибылью в недалеком будущем.

2. Бумажная паранойя и канцелярская шизофрения

Российское образование в последние годы превратилось в безумную контору. Вот формула этого превращения:

«конторизация образования = беспрецедентная бюрократизации + абсурдная канцеляризация + бессмысленная формализация + жесточайший чиновничий диктат».

Российское образование буквально погребено под грудами никому не нужных документов, завалено бессмысленной отчетностью, задавлено чиновничьими предписаниями – и лавина бумаг катастрофически растет. Постоянно меняющиеся федеральные образовательные стандарты не приносят ничего нового по существу, зато делают из образования неэффективную механическую машину, основной целью которой становится производство и воспроизводство бумаг. Постоянно меняющаяся самодовлеющая форма вытесняет интеллектуальное содержание, делает его ущербным.

Эта бессмысленная канцелярщина, это бездарное бумагомарание уносят у людей, силы, здоровье, жизнь; не оставляют времени на подготовку к занятиям, научные изыскания, отдых. А самое страшное – занимают мысли, вытесняют из умов великие педагогические цели и научные идеалы. Труд по писанию и переписыванию в большинстве своем не оплачивается – это не только ничтожный и оскорбительный, но и рабский труд.

Люди с тревогой ждут новых бумажных кампаний, которые, как известно, грядут. Постепенно вводится и система «эффективных контрактов», призванная измерять неизмеримое, оценивать (причем очень дешево!) бесценное, и эта очередная благоглупость обозначает новый виток чиновничьего диктата в образовании, эскалацию всеобщей хронической усталости и возгонку повсеместного страха.

Как результат, подлинная деятельность подменяется ИБД. Настоящие начинания – отписками-приписками-переписками-дописками-списками. Открытия – сокрытиями. Качество – количеством. Ум, знание, таланты – умением составлять отчеты. Достойным преподавателем отныне считается не тот, кто хорошо преподает, а тот, кто успевает писать бесчисленные бумаги.

Все, что происходит при этом, – симуляция, фикция, фальсификация, манипуляция, престидижитация, блеф, жонглирование канцеляризмами и фокусы с Ничто. Все, что при этом производится, – пшик, дырка от бублика, видимость, кажимость, фантом, симулякр. Не новые инновации. Никак и никем нереализуемые акции. Неэффективные и неметодичные методики эффективности. Никого не включающая инклюзия.

Вечная пишущая машинка. Взбесившийся принтер. Бумажная суета сует. Циркулярное увеличение энтропии Вселенной. Целеполагающий абсурд. Документальная паранойя.

Всероссийская писанина бессмысленных бумаг стоит огромных денег и наносит колоссальный вред отечественной экономике. Она имеет КПД паровоза, ведь высококвалифицированный специалист, ученый, занимаясь тем, что может сделать любая секретарша, подобен логарифмической линейке, которой забивают гвозди. И забиваются эти гвозди в крышку гроба российского образования. А государство тратит на эту смертельную глупость значительную часть отпущенных на образование средств, и без того крохотных

3. Патологическая ложь – псевдология и мифомания.

Сегодня российское образование есть единое поле непрерывной болезненной лжи.

Самая большая ложь – наше образование по сути своей осталось советским, а мы дружно делаем вид, что оно западное. Неловко подражаем западным образцам, но не достигаем их. Например, у нас не прижился институт магистратуры, но мы лжем, что он нормально функционирует, и заманиваем в магистратуры всех подряд, загоняем в них даже докторов наук, абсурдным образом понижая их квалификацию.

Мы лжем против истины, когда в угоду непродуманным рейтингам и в погоне за копеечными баллами пишем псевдостатьи и квазимонографии. Лжем, списывая у самих себя научные результаты, полученные в ту счастливую добумажную эпоху, когда у нас еще было время подумать. Лжем, второпях списывая у других, и лжем, что «Антиплагиат» защищает от повального списывания. Лжем, формально и заочно участвуя в научных полуконференциях. Лжем, что размещение в «eLIBRARY» эквивалентно научной известности. Лжем, укладывая выстраданные нами результаты в прокрустово ложе замусоренных канцеляризмами диссертаций, Лжем в экспертизах, потворствуя бездарным или наспех сделанным работам из-за страха не угодить вышестоящим или из сочувствия к таким же, как мы, замученным. Лжем, что все академики – это академики, а профессора и доценты – поголовно профессора и доценты.

Мы лжем, отписываясь за то, чего не делали. Лжем, что создаем новые педагогические продукты. Лжем, измотанные и отупевшие, что учим студентов, когда во время бумажных авралов читаем неподготовленные лекции. Лжем, выставляя оценки. Лжем, что во всем согласны с администрацией. Лжем, скрывая собственные идеи и взгляды. Лжем, что ЕГЭ полезно и объективно. Лжем, что Сколково не хуже Силиконовой долины. Лжем, что в России превосходное образование и наука, способная догнать и перегнать. Наши носы давно уже вытянулись от лжи, а глаза ужасно косят, но мы все лжем, лжем, лжем.

Ложь наказуема – и нас накрыла повальная ангедония, мы в плену неустранимого уныния. Мы давно уже забыли о радости научного общения, о профессиональном энтузиазме, об удовольствии говорить правду, о наслаждении поиском истины.

4. Девальвация знания

Сегодня молодежь ориентирована на получение дипломов, а не систематических знаний. Реальность убеждает: образование само по себе не способствует карьере, не составляет основу социального успеха, не почитается, не уважается. Образованность подменяется дипломированностью, профессионализм – умением устроиться и приспособиться.

Обесценивание знания и просвещения имеет серьезные материальные основания – сложная экономическая ситуация в стране, непредсказуемость будущего выпускников вузов, трудности в поиске работы. Но не менее значительными являются и ментальные основания этого явления: безнравственность; ломка традиций; разрушение прежней системы ценностей; отсутствие культуры образования, идеологии образования.

Поднять значимость образования – значит изменить нравственные идеалы нескольких поколений. Это многотрудный и многолетний путь, сопряженный с продуманной государственной политикой, с целой системой долгосрочных мер. Но без этого нельзя не только сохранить великую российскую культуру – нельзя выжить.

5. Душевное нездоровье

Оно складывается из страха, суетности умов, скудоумия, лживости, лицемерия.

Страх господствует в системе российского образования – вернее, многочисленные страхи. Они связаны с нашей нищетой, с ужесточением административного контроля, с существованием рычагов давления, с помощью которых из сферы образования можно устранить любого. Страх перед начальством. Страх потери работы. Страх показаться политически нелояльным. Страх быть не христианином. Страх перед очередными бумажными компаниями. Страх упасть во время рейтинговой гонки. Страх перед студентами. Страх остаться без студентов.

В сфере образования практически нет настоящих профсоюзов, которые отстаивали бы наши интересы – существующие в большинстве своем раздают лишь убогие подарки на бывшие советские праздники да путевки в ветхие, еще советские, профилактории. Да что профсоюзы – у нас давно нет простого товарищества! Мы молчим, предаем, не заступаемся, уступаем произволу. Но трусливый не может быть учителем, не годится в воспитатели. Запуганный всегда глуп.

Наши мысли сегодня суетны. Головы заняты не тем, как сеять разумное, доброе, вечное, и не предметами наших исследований. Мы думаем о часах, зарплатах, рейтингах, бумагах, реакции начальства. О том, как не проштрафиться, успеть, угодить, схитрить, улизнуть. Канцелярское насилие наносит непоправимый урон нашим некогда светлым умам, приводит к скудоумию. Скудоумие питается творимой нами полунаукой, мелочностью намерений, фрагментарностью мышления, отсутствием подлинной цели.

О лживости сказано уже достаточно. Ее постоянный спутник – лицемерие.

Истинность сказанного легко проверить – достаточно высокопоставленным чиновникам от образования погрузиться в реальность. На годик-другой оставить свои высокие кресла и поработать профессорами или доцентами в каком-нибудь славном губернском городе N. Пожить на преподавательскую зарплату. Всласть почитать лекции, штук пять-семь в неделю, разбавляя их таким же числом семинаров – чтобы слегка отдохнуть, а заодно и послушать, как славно подготовлены к высшей школе после ЕГЭ нынешние студенты. В свое удовольствие пописать – программы, ФОСы, отчеты, анкеты, портфолио, а между ними – научные статьи и монографии, достойные хоть какого-нибудь цитирования. С энтузиазмом поруководить ¬– аспирантами, подрабатывающими продавцами, и докторантами, читающими по пять-семь лекций в неделю, а в свободное время пишущими все те же программы и отчеты. А еще лучше – делать это в двух вузах сразу, чтобы свести концы с концами. Вот тогда-то они и узнают доподлинно, чем дышит современное российское образование. Но только делать это следует инкогнито – для чистоты эксперимента.

Я только сформулировала проблемы, решать их не мне. Образование есть только часть еще большей системы, которая именуется государством. И многие болезненные симптомы нельзя устранить, реформируя только образование.

Но кое-что все-таки могу подсказать и я. Нет денег? Прекратите тратить их на бумагомарание, сократите чиновничий аппарат, ограничьте зарплату вузовской администрации, активнее искореняйте коррупцию. Нет успехов? Дайте людям работать, а не отчеты писать; прекратите руководить каждым шагом творческих людей. Падает престиж? Начните с того, что избавьте образование от клейма «услуга».

В любом случае, концепция современного российского образования требует серьезнейших, глубочайших изменений. И позитивными эти изменения могут стать только в том случае, если будут опираться на мнение преподавателей вузов и школьных учителей, на подлинные образовательные инициативы снизу, которые уже появляются.

А я желаю российскому образованию здоровья и благополучия.

Доктор философских наук, кандидат физико-математических наук, профессор кафедры философии и методологии науки Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского

Афанасьева Вера Владимировна

Евлампия
Валерия
Елена