Реформы сперанского в отношении сибирских инородцев. Сперанский, михаил михайлович. Такое же, если не большее, влияние на гражданскую экономическую жизнь Сибири должны были иметь законы о земских повинностях, казенных хлебных запасах, о казаках, инородцах

Михаил Михайлович (1 января 1772, г. Черкутино Владимирской губернии – 11 февраля 1839, г. Санкт-Петербург) - государственный деятель, граф. Сибирский в 1819–1821.

Энциклопедическая справка

Родился в семье сельского священника. Обучался во Владимирской семинарии, с 1788 в Александро-Невской семинарии в Петербурге. По окончании был оставлен в ней преподавателем. В 1795 М.М. Сперанский становится префектом семинарии, но вскоре уходит из нее и становится секретарем генерал-прокурора А. Б. Куракина, а с 1799 – правителем его канцелярии.

Взлет карьеры М.М. пришелся на первые годы правления Александра I. Эрудиция, огромная работоспособность, независимость суждений – все это привлекало молодого царя в М.М. . В 1801 он делает его статс-секретарем и поручает разработать план государственных преобразований. М.М. Сперанский назначается директором департамента вновь образованного Министерства внутренних дел и занимается вопросами государственных устройств. К 1809 он предоставляет Александру I либеральный проект преобразования государственного управления в стране, но из-за оппозиции консервативного дворянства он был реализован лишь частично, а сам реформатор в марте 1812 отправлен в ссылку в Нижний Новгород, а с сентября того же года – в Пермь.

В 1814 ему разрешили вернуться из ссылки и проживать в новгородском имении Великополье. В августе 1816 М.М. Сперанский вновь возвращен на государственную службу и назначен пензенским гражданским губернатором. В марте 1819 ему поручили возглавить ревизию Сибири и назначили сибирским генерал-губернатором. В короткий срок он объехал почти всю Сибирь, решительно боролся с произволом и казнокрадством местной администрации. К суду было привлечено 680 чиновников, с которых взыскано 2,8 млн р. 29 августа 1819 М.М. Сперанский прибыл в . Небольшая команда М.М. Сперанского, в которую входил будущий декабрист , за короткий срок подготовила пакет реформ преобразования управления Сибирью. Среди них «Устав об управлении инородцев», «Устав о ссыльных», адм. и судебная реформы и т. п. Для рассмотрения сибирских дел в Петербурге был создан специальный орган – Сибирский комитет.

В марте 1821 М.М. Сперанский вернулся в столицу и был введен в состав Государственного совета. С конца 1820-х занимался составлением Свода законов Российской империи и кодификацией гражданского и уголовного права. К 1835 работа была закончена и Свод законов вступил в силу.

1 января 1839 М.М. Сперанский был возведён в графское достоинство, а через месяц скоропостижно скончался.

Иркутск. Историко-краеведческий словарь. Иркутск, 2011.

М.М. Сперанский в Иркутске

Среди выдающихся государственных деятелей России XIX века одно из первых мест принадлежит М.М. Сперанскому. Безродный выходец из «жеребячьего сословия», благодаря природному уму и трудолюбию Сперанский в короткий срок сделал блестящую карьеру, познал высочайшие взлеты и горечь падения, оставив по себе память признанного реформатора и выдающегося юриста. По воле судеб оказавшись в 1819 генерал–губернатором в огромном зауральском крае, Сперанский и здесь занялся реформами, благодатное влияние которых сибиряки ощущают и сегодня. Бескорыстное стремление к благу страны надолго останется в людской памяти.

Отправляя Сперанского в Сибирь, Александр I наделил его небывалыми полномочиями. Сперанский ехал в Сибирь в двух лицах – как ревизор и как «главный начальник края», которому поручалось провести ревизию, «придать кого нужно законному суждению », сообразить «на месте полезнейшее устройство сего отдаленного края и сделать оному начертание на бумаге ». Весной 1819 г. Сперанский пересек границу Сибири. Первый сибирский город Тюмень произвел на него вид «печальный», в Тобольске – древней столице Сибири – ревизор тоже не задержался. Он спешил в далекий и загадочный Иркутск, как бы предчувствуя, что именно там находится «корень зла». Добравшись наконец до , Сперанский через несколько дней напишет ставшие впоследствии знаменитыми строки. «Если в Тобольске я отдал всех под суд... то здесь оставалось бы всех повесить ».

К приезду нового генерал–губернатора Иркутск готовился как никогда. Горожанам надолго запомнилась встреча. Основные сооружения города – Кафедральный собор, Триумфальные ворота и главные улицы – Большая и Заморская – были буквально залиты огнями. Па переправе через Ангару гремел оркестр, а среди огромного стечения народа выделялись губернатор Н.И. Трескин с чиновниками в парадных мундирах и орденах. В дневнике Сперанский так описал первые впечатления об : «Вид освещенного города из–за реки был великолепен ». Однако уже первое знакомство с результатами управления краем И.Б. Пестелем и Трескиным потрясло Михаила Михайловича. «Чем дальше опускаюсь я на дно Сибири, тем более нахожу зла, и зла почти нестерпимого », – писал он.

Приступая к ревизии, Сперанский был хорошо знаком с укоренившимся в правительственных кругах с Екатерининских времен мнением о том, что все сибиряки – ябедники. А потому обращать внимание на их прощения и жалобы не стоит. С большим трудом он смог убедить жителей губернии в том, «что жалобы на местное начальство не составляют преступления ». И тогда... жалобы посыпались, как из рога изобилия. Число их доходило до трехсот в день. В Иркутске в считанные дни была раскуплена вся гербовая бумага, на которой следовало писать жалобы.

Губернатор был, по характеристике Сперанского, человек «наглый, смелый, неглупый », но «худо воспитан » и «хитер и лукав, как демон ». Под стать ему была и стая чиновников рангом пониже: Верхнеудинский исправник М.М. Геденштром, Иркутский – Войлошников, Нижнеудинский – Лоскутов.

Ревизия вскрыла вопиющую картину злоупотреблений и произвола местной администрации. Сам ревизор писал, что общим предметом «следственных дел стало лихоимство во всех его видах». Трескин был отдан под суд, вместе с ним в различных злоупотреблениях оказалось замешано около семисот чиновников рангом пониже. Сперанский в короткий срок смог вычистить «авгиевы конюшни». В этом его несомненная заслуга.

Быт нашего героя в Иркутске был организован очень скромно. Вместе с приехавшими с ним молодыми чиновниками – Г.С. Батеньковым, К.Г. Репинским, Ф.И. Цейером и другими, они жили и работали в простом, но не очень уютном доме А.А. Кузнецова, расположенном отнюдь не в центре , а на окраине, недалеко от реки . Единственной достопримечательностью этого дома был заброшенный сад, ставший любимым местом прогулок Сперанского и сопровождавших его молодых людей. По воскресеньям Сперанский присутствовал на обедне в приходской церкви, любил выехать за город на речку , а к вечеру запросто заглянуть на огонек к знакомым купцам. Уже много лет спустя старожилы Иркутска вспоминали прогуливавшегося на свежем воздухе в любую погоду высокого, чуть сутулого человека, одетого в простую шинель без всяких знаков отличия, скромную кожаную кепку. Трудно было ощутить в этом одиноком страннике выдающегося мыслителя, в обмен на которого Наполеон предлагал Александру I отдать любое из принадлежащих ему государств Европы.

Основным делом Михаила Михайловича в период его двухлетнего пребывания в Иркутске стала не ревизия, а разработка проектов будущей реформы, вошедших в литературу под общим названием «сибирского учреждения» или «сибирских реформ» 1822 г. Сперанский и его «конфиденты» через Сибирский комитет представили на рассмотрение Александру I пакет предложений, состоящий из 10 законопроектов: «Учреждение для управления Сибирских губерний»; «Устав об управлении инородцев»; «Устав о ссыльных»; «Устав об этапах»; «Устав об управлении киргиз–кайсаков»; «Устав о сухопутных сообщениях»; «Устав о городовых казаках»; «Положение о земских повинностях»; «Положение о хлебных запасах»; «Положение о долговых обязательствах между крестьянами и между инородцами», которые были утверждены царем 22 июня 1822 г. Новую систему управления Сибири Сперанский попытался построить на компромиссе интересов верховной, т. е. самодержавной, власти с региональными особенностями и отчетливом понимании невозможности в тот период времени полностью подчинить Сибирь действию общеимперского законодательства.

Правительство со времен Екатерины II на разных уровнях традиционно признавало существенные особенности Сибирского края. Одним из проявлений этого стало намерение Екатерины сделать специальную оговорку о нераспространении губернских учреждений 1775 г на Сибирь. В 1801 г., отправляя И.О. Селифонтова с ревизией в Сибирь, Александр I прямо заявил в указе: «Мы находим, что сибирский край по пространству своему, по разностям естественного его положения, по состоянию народов, его населяющих... требует... в разделении его... и в самом образе управления особенного постановления », основанного «на достоверном познании местных обстоятельств ». Но наиболее ярко мысль о необходимости особой формы управления для Сибири прозвучала в отчете М.М. Сперанского по обозрению края. Вдумчивый ревизор на страницах документа к этой идее возвращается неоднократно. В конечном итоге он приходит к выводу о том, что Сибирь по пространству своему «требует особенных постановлений ».

В сибирском законодательстве 1822 г. прежде всего обращают на себя внимание его тщательная предварительная подготовка. М.М. Сперанским и его помощниками, в первую очередь Г.С. Батеньковым; был собран и проанализирован огромный комплекс исходных материалов. Итоговый «пакет» законов в утвержденном виде не только поражает своим объемом – он состоит из 4019 параграфов, – но и отличается исключительно высоким для того времени качеством проработки правовых актов. Наиболее характерной его чертой стало стремление Сперанского обеспечить в новом законодательстве сочетание основополагающих политических принципов функционирования империи, сибирской специфики с решением общегосударственных задач.

Регионализм М.М.Сперанского проявился прежде всего в разделении Сибири на два генерал–губернаторства – Западной и Восточной Сибири. Тем самым по существу было положено начало тому административному разделению Сибири, которое сохранилось и по сей день. Региональными мотивами было навеяно предложение о создании двух Главных управлений и совещательных органов при них – советов. Этот же механизм вводился на уровне губернии и округов (уездов). Создание Сперанским системы противовеса единоличной власти является, как представляется, уникальным явлением в российском законодательстве первой половины XIX в. Значительно позже, в 1860–х гг., нечто похожее можно наблюдать в других генерал–губернаторствах Азиатской России, например, в Туркестане. Однако в тот период времени это было принципиальным новшеством в законодательной практике, навеянным традиционным стремлением сибирской бюрократии к «самовластию». Коллегиальные советы и должны были, по замыслу Сперанского, стать гарантами законности принимаемых решений. Обращает на себя внимание состав Главных управлений, в которые под председательством генерал–губернатора входило по шесть чиновников: трое по назначению самого главного начальника края, а трое представляли интересы министерства внутренних дел, финансов и юстиции. В таком механизме формирования советов нашли сочетание принципы отраслевого, территориального и общегосударственного уровней управления, централизаторские и децентрализаторские тенденции. Эти же основы были зафиксированы в статьях закона, определяющих взаимоотношения генерал–губернатора с общегосударственными ведомствами, представленными в регионе: жандармской и почтовой службами, кабинетскими чиновниками, казенными палатами и др.

Региональные мотивы особенно сильно проявились при разработке «Устава об управлении инородцев». Факт появления в российском законодательстве новой сословной категории – тому доказательство. Само слово «инородцы» в практику русского языка, в юридическую лексику вводится именно Сперанским. Оно отразило эволюцию взаимоотношений правительства с народами Сибири, глубину инкорпорации сибирских аборигенов в общегосударственные политические, экономические и социокультурные механизмы и процессы. Здесь уместно отметить, что на протяжении трехсотлетней истории досоветской Сибири официальное название народов края неоднократно менялось. В XVII в. коренных жителей Сибири называли «ясашными иноземцами», так как Сибирь и ее население еще только начинали входить в состав Российского государства. Однако по мере утверждения в подданстве они переставали быть иноземцами. В XVII и в первые десятилетия XIX в. сибирских аборигенов обычно называли «ясачными иноверцами », т. е. людьми иной, отличной от христианства религии. В XIX в. в связи с распространением православия среди народов Сибири это название исчезает как неточно отражающее конфессиональную принадлежность аборигенов. Сперанский вводит новый термин – «инородцы», который стал официальным названием народов края и приобрел сословный характер. Таким образом, в самом термине «инородцы» заметны элементы региональной специфики, связанной с изменением юридического и социального статуса этих народов в составе российского государства. В этом же документе обращает на себя внимание и ряд других положений, связанных с сибирской спецификой: разделение аборигенов на три категории – оседлых, кочевых и бродячих, предполагаемая кодификация норм обычного права – с одной стороны, и возможная интеграция аборигенов в общероссийскую административную и экономическую систему – с другой.

Стремление Сперанского учитывать региональные особенности легко прослеживаются и на примере анализа других законов, составляющих комплекс «сибирского учреждения». Примером тому является регламентация податей и сборов, создание государственных запасов хлеба, заключение торговых сделок и т.д.

Вместе с тем нельзя не заметить, что правовой регионализм Сперанского базировался на имперском законодательстве, его постулатах и имел строго дозированные пределы. В «сибирском учреждении» 1822 г. легко прослеживаются идеи Екатерининского Учреждения о губерниях 1775 г., провозгласившего принцип единоначалия в лице генерал–губернатора как исключительно доверенной от императора особе. Сперанский вовсе не собирался ограничивать генерал–губернаторскую власть. В условиях абсолютной монархии это было невозможно, да Сперанский и не желал этого. Однако он попытался поставить деятельность региональной власти в строго определенные рамки законодательства, что явилось несомненным новшеством для региона и империи в целом.

В то же время сам факт наличия генерал–губернаторской власти, пределы и существо которой не были четко прописаны в законодательстве, осложнял вопрос о подчинении ей учреждений различных ведомств, порождал нежелательные, с точки зрения правительства, дискуссии и вопросы. Представляется, что генерал–губернаторская власть вносила определенный элемент децентрализации в систему управления, что явилось прямым порождением противоречий внутренней политики самодержавия в первой половине XIX в. «Непоследовательность Александра по делам внутреннего благоустройства сказывалась на всех мероприятиях ». Так охарактеризовал великий князь Николай Михайлович внутреннюю политику своего венценосного предка.

В такой характеристике видится нам прежде всего сочетание имперских принципов и регионализма в законодательстве 1822 г. В этом смысле «сибирское учреждение» вполне вписывалось в палитру общероссийского законодательства об управлении окраинами государства, т.е. находилось в русле общегосударственной политики. Как известно, в 1809 г. Финляндия, бывшая шведская провинция, после присоединения к России получила автономный статус Великого княжества Финляндского, положение которого было весьма привилегированным даже «по сравнению с коренными областями империи». В декабре 1815 г. император Александр I «даровал конституцию Польше », считавшейся по тем временам верхом либерализма в Европе. На Кавказе, который представлял собой весьма пестрый конгломерат этносов и религий, проводится административная реформа, имевшая целью прочнее увязать этот важный в стратегическом отношении регион с Россией, но в тоже время построенная с учетом местных этнических, религиозных и иных традиций. Расширение территории государства и как следствие, усложнение внутриполитических, в том числе и управленческих, задач, выдвигали перед правительством задачу поиска путей инкорпорации новых территорий в общеимперское пространство. Одним из таких способов и стала разработка регионально–территориального законодательства, в котором отчетливо отражались геополитические особенности конкретных территорий. Сибирское законодательство 1822 г., основы которого были разработаны в Иркутске, логично вписывалось и дополняло доктрину окраинной политики самодержавия. Оно стало первым опытом комплексного регионального законодательства в империи, действовавшим без существенных изменений вплоть до конца XIX века и опередившим общероссийскую кодификацию на десять лет.

Личность в истории Сибири XVIII-XX веков: Сб. биограф. очерков. - Новосибирск, 2007. - С. 34-40.

Сочинения

Проекты и записки. - М.; Л., 1961.
Письма Сперанского из Сибири к его дочери Елизавете Михайловне. - М., 1869.

Литература

Корф М. Жизнь графа Сперанского. - СПб., 1861. - Т. 1–2.
Вагин В. И. Исторические сведения о деятельности графа М. М. Сперанского в Сибири. - СПб., 1872.
Чибиряков С. А. Великий русский реформатор. - М., 1989.
Ермолинский Л. Л. Михаил Сперанский. - Иркутск, 1997.
Томсинов В. Сперанский. - М., 2006. (серия ЖЗЛ).

Ссылки

В Иркутске объявлен конкурс на лучший эскиз бюста Михаилу Сперанскому // Газета Иркутск

Сизикова И.В.

Аспирант, преподаватель ТюмГАСУ, Научный руководитель проф.Софронов Вячеслав Юрьевич

Историческая роль М.М.Сперанского: реформирование общего гражданского управления Сибири в 19 веке

Аннотация

Попытка провести исторический анализ реформирования системы общего гражданского управления в Тобольской губернии и всей Сибири при участии М.М.Сперанского. Возможно использование статьи в качестве дополнительного источника при обучении студентов ВУЗов, а также при проведении исследований.

Ключевые слов : Образование, ценности, мировоззрение, культура

Key words : Education, values, outlook, culture

В 1819 году в Сибирь новым генерал-губернатором был назначенМ.М.Сперанский. Александр I назначил Сперанского на эту должность в первую очередь как ревизора и представителя центральной власти, который должен был провести реорганизацию устройства сибирского края.

В первую очередь М.М.Сперанский постановил разделить Сибирь на два генерал-губернаторства: на Западную с центром в Тобольске и Восточную Сибирь с центром в Иркутске. Губернии делились на округи, а последние - на волости и инородческие управы. Далее, коллегиальные советы должны были, по замыслу Сперанского, стать гарантами законности принимаемых решений. В состав Главных управлений под председательством генерал-губернатора входило по шесть чиновников: трое по назначению самого главного начальника края, а трое представляли интересы министерства внутренних дел, финансов и юстиции. В таком механизме формирования советов нашли сочетание принципы отраслевого, территориального и общегосударственного уровней реформирования, в т.ч. централизаторские и децентрализаторские тенденции. Эти и другие положения 22 июля 1822 года были закреплены Александром I в своде из 10 законов, составивших особое «Сибирское учреждение»: «Учреждение для управления сибирских губерний», «Устав об управлении инородцев», «Устав о ссыльных», «Устав об этапах», «Устав о сухопутных сообщениях», «Устав о городовых казаках», «Положение о земских повинностях», «Положение о хлебных запасах», «Положение о долговых обязательствах между крестьянами и между инородцами».

Согласно Сибирскому Учреждению были созданы четыре уровня управления: Управление волостное, Управление окружное, Управление губернское, Управление главное.

Рассмотрим подробнее особенности каждого уровня управления.

– Управление волостное: Волость являлась низшей административной единицей народного самоуправления, образуемой из смежных сельских обществ. Не смотря на то, что образование такого управления не требовало особых перемен, новым Уставом было предусмотрено внесение некоторых дополнений и нововведений. К данной степени управления причисляются и родовые Управы инородцев, характеризующие правила поведения и проживания иностранцев, то есть правила, по которым они должны действовать – также составили предмет особого положения.

– Управление окружное: из волостей составляются округи, после чего волостные управленческие дела в сфере ревизии, надзора и жалоб восходя выше, объединяются в окружном управлении. Что составило в Сибирском Учреждении вторую степень управления. Дела на данной ступени управления стекаются из разных мест и с различными обстоятельствами, становясь сложными, что не позволяет объединить их в одно рассмотрение. Потому степень их разделения установлена в три уровня: Уездный Суд, Земский Суд и Казначейство. Помимо дел, присвоенных каждому из уровней, существовали дела, которые нет возможности отнести к какому-либо из уровней. Поэтому их относят к Делам надзора. Из-за того что никакое селение не должно было само выполнять надзорные функций, стало необходимым создание надзорного органа, так как все надзорные функции не могли быть вверены только одному Стряпчему.

Следующие меры управления должны были быть вверены надзорному органу: свидетельство и поверка всех сумм казенного имущества, ревизия недоимки, ревизия и составление справочных цен, на которых основаны обширные казенные (государственные) заготовления и миллионные учеты, что определяло первоначальный распорядок волостных земских повинностей. При этом, все перечисленные и иные обязанности не могли быть вверены в действие только одного Земского Суда, чтобы исключить самоуправство одного исправника. Следовательно, в Окружном Управлении, помимо Уездного Суда, Земского Суда и Казначейства, необходимо было создать орган, а не назначить одно должностное лицо, который бы исполнял функции надзора. Состав такого органа был определен как объединенное присутствие начальников каждой части уездов и Стряпчего под председательством одного окружного начальника.

Таким образом, окружное управление в раздельном составе представляло собой три части: Уездный Суд, Земский Суд и Казначейство. В объединённом же присутствии и действуя по другим правилам, оно составляло сосредоточие и объединение их, то есть Общее Окружное Управление. Но так как округи в Сибири весьма разнообразны, выделяют следующие: густонаселенные, малонаселённые, средние, но по пространству весьма обширные. В связи с чем, невозможно для всех разных округов прилагать один устав управления. Общее Окружное Управление и особенный Окружной Начальник были необходимы в обширных округах, довольно населенных, но отдаленных от губернского управления. И напротив, они не были столько необходимы в округах средних и совсем были не нужны в округах малонаселенных .

– Управление губернское: Управление губернское, как и управление окружное, также было разделено на три части: полицию, суд, хозяйство, то есть Губернское Правление, Губернский Суд и Казенную Палату.

Нужно отметить, что как и на окружном уровне, так и на губернском уровне была необходимость сосредоточения власти между всеми её ответвлениями и направлениями. Губернское управление состояло из двух установлений.

Первое установление – это Губернский Совет, который заведовал следующими делами: все дела по надзору и ревизия мест губернских, окружных и волостных (областных); все дела по жалобам и протестам о нарушении судебных процессов на уровне окружных судов; все предметы управления, которые требовали общего ведения хозяйственной и исполнительной частей.

Второе установление составляли отдельные места управления полицейского, судебного и хозяйственного, то есть Губернское правление, Губернский суд и Казённая палата. В таком виде были составлены правила, по которым было основано и осуществлялось управление всей Сибири как третьей степени управления государства Российского.

– Главное Управление: было бы излишне доказывать необходимость и пользу данной степени управления, поскольку все продовольственные связи, взаимоотношения между населением, дела горные, военные и пограничные между губерниями и областями в каждой главной части Сибири: Западной и Восточной, делают данную степень крайне необходимой. Вопрос заключается только в форме его составления.

Учитывая предыдущие ошибки, связанные с тем, что концентрация власти приписывалась не закону, а конкретному лицу, вследствие чего население привыкло надеяться либо страшиться личных качеств определенного начальника (ассоциация «лицо = должность»), а не от законных последствий самих дел, было решено установить главное управление в Сибири в виде Совета, под председательством Генерал-губернатора.

Положения и постановления Совета не имеют силы без утверждения Генерал-губернатором. Ряд полномочий Совета и Генерал-губернатора были разделены, что не требовало вмешательств в работу друг друга. Также были установлены краткие формы производства, при которых движение документов по инстанциям не встречает никаких затруднений.

В заключение обозрения исторического реформирования Сибирского управления необходимо подчеркнуть те положения, которые были заложены в качестве основания системы власти и управления Тобольской губернии и всей Сибири.

Итак, целью являлось преобразовать личную власть губернатора «согласив единство ея действия с гласностью, охранить ее от самовластия и злоупотреблений законными средствами, из самого порядка дел возникающих; учредить действие ея так, чтобы оно было не личным и домашним, но публичным и служебным»; создание грамотного механизма власти, имея при этом простоту и удобство законов и правил, которые бы доставляли каждому уровню власти успешное развитие, движение и качественное взаимодействие; приспособление властного управления к особенному положению тех сибирских областей, которые обладают географически обширным пространством, но мало заселены.

Таким образом, во многом принципы реформирования гражданского управления Сибири, предложенная М.М.Сперанским, опережала свое время. В дальнейшем его идеи, предложенные и примененные в 1822 году, были использованы для разработки реформы 1861 года, что оказало немаловажное историческое значение и влияние на развитие правовой системы и нормотворческой деятельности российской государственности 19 века.

Литература

1. Дамешек Л. М., Личность в истории Сибири XVIII-XX веков. Сборник биографических очерков. Новосибирск: ИД Сова, 2007. С. 34-40.

2. Замалеев А.Ф. «Восточнославянские мыслители. Эпоха средневековья». Изд-во Санкт-Петербургского университета, 1998.

3. Перевезенцев С. Тайны земли русской. Смысл русской истории». Москва. Вече, 2004, С.35.

4. Титов А. «Сибирь в 18 веке». Сборник старинных ручных статей. Москва,1890. С.7-9.

Война кончилась. Совершив патриотический подвиг в борьбе за отечество, народ ждал освобождения, но царизм обманул его ожидания. В стране росло недовольство. Вернувшийся из заграничного похода на родину, в Тобольск, будущий декабрист Г. С. Батеньков, ставший инженером путей сообщения в Сибири, писал столичным друзьям: «Привязанность к той стране, где, кажется, сама природа бросает только крошки безмерного своего достояния, где живут в казне за преступление и имя которой, как свист бича, устрашает; привязанность к этой стране - вам не понятна. . . но... родимая сторона образует наши привычки, склонности и образ мыслей... Ищи счастье, говорят мне, но счастье на чужой земле - не свое счастье». 38

В передовых кругах общества пробуждались свободолюбие и даже революционные мысли. Начали складываться первые тайные общества дворян-революционеров. Союз Благоденствия, возникший в 1818 г., широко развернул свою деятельность. Им создавался, или находился под его прямым воздействием, ряд побочных организаций: Вольное общество любителей российской словесности, Вольное общество учреждений училищ взаимного обучения, масонская ложа «Избранного Михаила», Через них зарождались связи будущих декабристов с передовыми кругами Сибири. В Тобольске вокруг «Неизвестного» сложился кружок «неугомонных спорщиков», которые, несмотря на косые взгляды «четырех важных особ», затевали споры «о литературной материи», горячо критикуя застой и косность. Они прямо говорили, что «умственное рабство хуже всякого на свете». 39

В 1818 г. в Томске создалась масонская ложа «Восточного Светила на востоке», организационно связанная с петербургской ложей «Избранного Михаила», в которой состояли Ф. Н. Глинка, братья М. и В. Кюхельбекеры, Н. А. Бестужев. Ее членом уже в то время был Г. С. Батеньков, являвшийся одним из основателей томской ложи. 40

Наконец, в Иркутске в 1819 г. развернулась работа «Вольного общества учреждений училищ взаимного обучения», в деятельности которого самое горячее участие принимал все тот же неутомимый Батеньков.

Страх перед революционным движением толкал Александра I к аракчеевщине, но тот же страх вызывал у царя реформаторские потуги. Императору оказывались одновременно нужными Аракчеев как оплот реакции и Сперанский как маска либерализма. Аракчеев поднимался к всевластию в столице, а Сперанский, возвращенный из ссылки и вновь обласканный Александром I, направлялся в качестве генерал-губернатора в Сибирь для реформирования управления далекой окраины. Ему предписывалось «сообразить на месте полезнейшее устройство и управление сего отдаленного края и сделать оному начертание». 41

В мае 1819 г. началась большая ревизия. Одна за другой раскрывались страшные картины злоупотреблений и произвола чиновников. Наиболее ярко они проявились в деятельности нижнеудинского исправника Лоскутова - одного из поборников феодально-охранительной системы бюрократической «опеки» населения, установленной Трескиным. Лоскутов разъезжал в сопровождении казаков по деревням и за малейшие упущения в крестьянских хозяйствах расточал наказания: плохо вспахана земля - порка; нечисто во дворе или избе - порка; прорехи на рубахе или сарафане - порка. 42 Он тщательно «оберегал» карагасов от общения с русскими торговцами и сам отправлялся в карагасские стойбища «осматривать» ясак. Он обходил все юрты, в каждой садился на разостланные шкуры и подавал хозяевам по чарке водки, всем, не исключая детей, давал дешевые бумажные платочки. За это каждый получивший «подарок» клал к его ногам по ценной собольей шкурке. Исправник забирал их вместе с медвежьими и оленьими шкурами, на которых сидел, после чего отправлялся дальше. Между тем его помощники собирали долги. Чиновники установили свою монополию в торговле с ясачными людьми: снабжали их табаком, ценою в рубль за фунт, а получали за него по соболю- в 10-15 руб. С неимущих задолженность взимали при помощи побоев; несостоятельных побуждали к кабальным займам недостающей пушнины у богатых сородичей. 43

Лоскутов стал одиозной фигурой, но малых и больших лоскутовых в Сибири был легион. Надо было менять не отдельных чиновников, а ломать всю бюрократическую систему управления. Под Красноярском кто-то из крестьян признался Сперанскому, что к его приезду в деревне были заготовлены просьбы о смещении местного исправника, но в народе после рассудили, что новый может оказаться еще хуже, так как негде взять хорошего, к тому же и от нового за просьбу крепко достанется; наконец, старый уже сыт, а новый приедет - еще голодный. 44

Ревизия могла только вскрыть пороки, но не устранить их. В итоге ревизии два губернатора и 48 чиновников пошли под суд, 681 человек оказались замешанными в раскрытых злоупотреблениях, сумма взыскании, наложенных на администрацию, достигла почти трех миллионов рублей. Но даже отстраненные от должности не очень горевали: они заблаговременно перевели большую часть своих средств на имя жен, 45 а сами переехали в Москву или Петербург. «Хотя жестокое, но оригинальное наказание - ссылка из Сибири в столицы», - иронизировал современник. 46 Ревизия лишь на время припугнула чиновников. На смену одним помпадурам явились другие.

В этих условиях Сперанский приступил к подготовке реформы управления Сибирью. Она была призвана послужить одной из многочисленных подпорок самодержавию. К разработке реформы Сперанский привлек местные силы. Ближайшим его помощником стал Г. С. Батеньков. Он еще в юности, в канун Отечественной войны, учась в корпусе вместе с В. Ф. Раевским (впоследствии «первым декабристом», вел с ним противоправительственные разговоры, а затем дал другу слово, возмужав, «стараться провести идеи наши в действо». 47

Сибирская реформа, как и все реформы в ту пору, готовилась в строжайшей тайне. Прогрессивные круги связывали с нею большие надежды. «Сибирь должна возродиться... у нас новый властелин, вельможа добрый, сильный и сильный только для добра», - писал поначалу о Сперанском Батеньков. 48 Но эти восторги были преждевременны. Сперанский прежде всего был хорошо вышколенным царедворцем. Смелыми действиями он боялся спугнуть Александра I и вместе с тем снискать его немилость. Между Батеньковым и Сперанским возникли серьезные расхождения. Первичный проект Батенькова, который сам автор характеризует как «недостижимый идеал, совершенное добро», Сперанский резко осудил, назвав «непрактичным» и «мелодраматическим». 49 Наконец, в 1822 г. реформа в итоге длительной работы и борьбы вылилась в ряд законодательных актов: учреждения для управления Сибирских губерний; уставы об управлении сибирских народов и киргизов; уставы о ссыльных и об этапах; устав о сибирских городовых казаках; положения и правила о земских повинностях, о хлебных запасах, о соляном управлении, о вольном переселении казенных крестьян в Сибирь (до того запрещенном) и другие.

Неоспоримо положительным являлось стремление авторов если не привести в соответствие, то во всяком случае, по возможности, приблизить организацию управления к требованиям жизни.

Сперанский еще в первых своих преобразовательских проектах окраины России рассматривал как «гетерогенные» части империи, требующие своеобразной организации управления. 50 Батеньков, как и многие декабристы, поборник федеративной организации государства, в этом направлении шел дальше своего наставника, утверждая, что всякое законодательство должно базироваться на народных нравах, учитывать историю, этнографию, климат страны, так как «местные различия всего важнее в таком обширном государстве, как Россия». 51 Авторы Сибирской реформы старались проводить в жизнь указанные принципы. Так, анализ экономического развития Сибири, сделанный Батеньковым, помог наметить и осуществить наиболее рациональное районирование огромного края, с тем чтобы в каждой основной административной области - губернии - существовала своя земледельческая база, гармонически сочетающаяся с неземледельческими районами, и были созданы благоприятные условия для развития местной внутрисибирской торговли. Разделение Сибири на Западную и Восточную, с выделением Енисейской губернии, почти полностью совпадавшей по территории с современным Красноярским краем, говорит о жизненности проводившегося районирования, основанного на правильно понятых географо-экономических данных.

Развитие общественного разделения труда требовало свободы торговли. Для облегчения частной предпринимательской деятельности Сперанский как генерал-губернатор издал в 1819 г. «Предварительные правила о свободе внутренней торговли» для всех слоев сибирского населения. Казенная торговля допускалась лишь в исключительных случаях и регулировалась особым «Положением о хлебных магазинах». Велась борьба с соляными и винными откупами. В 1820 г. были изданы «Правила о свободе внутренней торговли солью». 52

«Устав об управлении инородцев Сибири» пресекал попытки местных властей изолировать коренное население Сибири от русского. Он утверждал право ясачных людей на свободный и беспошлинный сбыт своей продукции, открывал въезд в их кочевья всем торгующим людям, требовал, чтобы казенные продажи ни в коем случае не стесняли «промышленности» частных лиц. 53

Развитию товарного хозяйства содействовало также стремление к замене натуральных податей и повинностей денежными.

Собственно административная сторона реформы выглядит значительно консервативнее. Стремление авторов оградить население от произвола властей не могло получить разрешения в условиях самодержавия.

Реформой 1822 г. генерал-губернаторская власть сохранялась, а Сибирь была разделена на два генерал-губернаторства: Западносибирское и Восточносибирское с административными центрами в Тобольске (с 1839 г. - Омск) и Иркутске. Генерал-губернаторы по-прежнему обладали обширнейшими правами и полномочиями во всех областях жизнедеятельности управляемого края - экономической, административной, судебной. С целью хотя бы некоторого ограничения возможного злоупотребления личной властью при генерал-губернаторах создавались советы из назначенных царем чиновников.

В Петербурге дела Сибири сосредоточивались в ведении специально созданного Сибирского комитета под председательством Сперанского, вскоре замененного Аракчеевым, при которых пост правителя дел комитета вплоть до конца 1825 г. занимал Батеньков. Впоследствии, с 1838 г., Сибирский комитет был закрыт, а дела, связанные с сибирским управлением, стали выноситься на рассмотрение непосредственно в Государственный совет и Комитет министров. Однако эта система себя не оправдала, и в 1852 г. Сибирский комитет был восстановлен.

В состав Западносибирского генерал-губернаторства вошли Тобольская, Томская губернии и Омская область; в Восточной Сибири были Иркутская и вновь образованная Енисейская губернии, а также Якутская область и три особых управления: Охотское, Камчатско-Приморское и Троицко-Савское (пограничное).

При гражданских губернаторах, возглавивших местную администрацию, действовали совещательные советы, состоявшие из чиновников, подчиненных начальнику губернии. По этому поводу Сперанский замечал: «Правильнее было бы составить такой совет из лиц, местному управлению посторонних. Но, во-первых, составить его из дворянства или купечества невозможно потому, что там, в Сибири нет дворянства и весьма мало купечества, во-вторых, составить совет из чиновников посторонних было бы противно экономии в людях». Он выражал вместе с тем надежду, что этот дефект реформы выправится в будущем, «когда Сибирь более будет иметь населения, когда богатства ее придут в большее движение и доходы умножатся». 54

Начальники областей, в отличие от гражданских губернаторов, сосредоточивали в своих руках гражданское и военное управление, что имело существенное значение для наиболее отдаленных и пограничных местностей.

Губернии подразделялись «а округа, во главе которых стояли окружные начальники с действовавшими при них в качестве совещательного органа советами. Они составлялись из чиновников округа. Окружная полиция и земский суд находились в ведении земских исправников. В городах административная власть сосредоточивалась в руках городничих. Хозяйственная деятельность населения в городах более крупных направлялась сословной думой в составе выборных головы и заседателей, а в малолюдных - выборным старостой. В Сибири, подобно европейской части России, административно-полицейскими и налоговыми органами для крестьян являлись волостные правления, имевшие в своем составе выборного старшину, сельских старост, сборщиков податей и писаря. Практически они всецело зависели от окружного начальства и полиции.

Существенную часть Сибирской реформы 1822 г. составили уставы о ссылке и этапах. Принужденный работать над их составлением Батеньков в своих неофициальных бумагах резко выступал против царившей в России системы борьбы с преступностью, основы которой «лежат в неограниченной силе правительства и в шестивековой покорности всем его действиям». 55 Единственно возможной попыткой улучшить положение ссылаемых явилось учреждение этапов. На 61 этап был разбит путь следования арестантских партий в Сибири. На каждом этапе ставились тюрьмы. Они служили для ночевок и дневок ссыльных и каторжан, измученных подневольным путем. Также уставом делались попытки в какой-то степени облегчить налаживание трудовой и хозяйственной деятельности ссыльнопоселенцев - упорядочить их положение и быт. 56

Из всех актов Сибирской реформы несомненно выделяется разработанный в основном тем же Батеньковым «Устав об управлении инородцев Сибири». В противовес тенденциям феодально-охранительного направления Устав предоставлял широкие возможности для общения коренных народов Сибири с русским населением. В Уставе сибирские народности по уровню социально-экономического развития делились на три группы - бродячие, кочевые и оседлые. Устав предусматривал постепенный переход отсталых народов к оседлости, в итоге чего бывшие кочевники «сравняются в правах и обязанностях», а вместе с тем и в организации управления с русскими. 57

Интересно, что сходные положения в отношении устройства и развития народов Сибири были сформулированы в «Русской правде» П. И. Пестеля - этом важнейшем законодательном проекте декабризма. По мнению П. И. Пестеля, когда кочующие народы «преобразуются в земледельные, тогда должны они волости составить на общих правилах и в общий состав государственного устройства на общих же правилах поступить». 58 В «русской правде» предусматривалось «каждому кочевью особое пространство назначить, взирая на него как на волость», а Устав Батенькова практически закрепил земли за создаваемыми у кочевых народов степными родоначалиями, заменяющими собою волости. 59

В области развития народного просвещения Устав предоставлял права ясачным людям отдавать своих детей учиться в правительственные учебные заведения и открывать свои училища. Для своего времени эта мера была прогрессивной.

В отношении религии Устав стоял на позициях полной веротерпимости. 60

Реформаторы уделяли большое внимание организации управления народов Сибири, стремясь ослабить опеку над ними со стороны царских чиновников и полиции. У кочевников создавались Родовые управы и Степные думы, объединявшие группы родов. За «родовичами» утверждалось право общественных собраний. На них избирались должностные лица родового и степного управления. Никаких ограничений к участию в общих собраниях и выборах не предусматривалось. Общество и его выборные должны были сами решать все вопросы своей внутренней жизни, раскладывать подати и повинности, выполнять судебные функции на основе своего обычного права. 61 Среди кочевников Сибири уже давно выделялась феодальная знать, пользовавшаяся укоренившимися за нею правами, привилегиями и властью. Эти «почетные инородцы» перед лицом закона не имели особых прав и были уравнены с сородичами юридически в качестве ясачных людей. Устав допускал при наличии соответствующих традиций наследственное начало в родоплеменном управлении, но лишь там, где оно было заведено ранее. При составлении же новой инородческой управы из стойбищ, прежде не бывших в общей зависимости, наследственное начало не допускалось. 62

Авторы смотрели на Устав как на первый шаг по пути преобразования всей жизни народов Сибири. Исходя из стремлений к федеративной форме государственного управления, Батеньков считал необходимым разработать для каждого кочевого народа свои особые «Степные законы», соответствующие условиям народной жизни. Это удалось оговорить в Уставе. 63

«Сибирское учреждение» было утверждено в 1822 г. Непосредственное руководство проведением его в жизнь ложилось на Батенькова как правителя дел Сибирского комитета. Он стал его фактическим главой, так как председатель комитета Аракчеев в дела Сибири вникал мало.

Батеньков долгое время не видел реальных путей революционного переустройства России. В ожидании возможностей этого, считал он, надо действовать исподволь: «взяв в руки тяжелый булыжный камень, сгонять мух с казенного строения», «в сердце с надеждой, с Рогнедон в душе». 64 Им разрабатывается план организации тайного «атакующего» общества, члены которого бы, «занимая явно гражданские должности, по данным наказам тайно отправляли и те обязанности, кои будут на них лежать в новом порядке». 65 Правитель дел Сибирского комитета придавал исключительное значение подобной деятельности на местах. 66 Декабрист-сибиряк хотел «написать целое сочинение в поучение тем, кои занимать будут низшие места»; в то же время он задавался целью «замечать и сближаться с лицами, кои могут быть употреблены, открывая (им) сначала одну токмо цель - утверждение гражданской свободы, что можно было говорить гласно». 67

Сразу же после 1822 г. Батеньков как правитель дел Сибирского комитета энергично взялся за разработку Степных законов на местах. В своих замыслах декабрист нашел активную поддержку в кругу прогрессивно настроенных чиновников, подбором которых начал заниматься еще с 1819 г., составляя для Сперанского списки лиц, пригодных для замещения административных должностей. 68 В связи с выделением Енисейской губернии кадры ее чиновников комплектовались почти заново. Батенькову удалось провести на пост гражданского губернатора А. П. Степанова, 69 человека прогрессивных взглядов, члена Вольного общества любителей российской словесности. В качестве губернатора последний развернул кипучую деятельность. Он выступал против обременения крестьян податями, видя в податном гнете «важный общественный вред». Распространенное в Сибири закабаление русской и инородческой бедноты долговыми обязательствами - ростовщичество - он считал «едва ли не одною из главнейших причин в свете к зарождению рабства». 70 Он боролся против экономического всесилия купечества, теснившего вольную крестьянскую торговлю, пытаясь организовать закупки хлеба без подрядчиков, так, чтобы «деньги разбегались по всему сословию поселян». 71 Губернатор принимал меры к утверждению свободы торговли в улусах, Чтобы избавить ясачных от притеснений со стороны местных купцов-монополистов, 72 и вообще уделял исключительное внимание организации самоуправления и быта коренного населения края - боролся за максимальное его высвобождение из-под власти царских чиновников и полиции. Обращаясь непосредственно к кочевникам хакасских степей, он внушал им: «...чем свободнее люди действуют, тем удобнее могут приобретать для себя и выгоды и спокойствие». 73

А. П. Степанов окружал себя либералами. Сын губернатора - Н. А. Степанов стал впоследствии активным участником революционно-демократического движения - сотрудничал в «Искре», редактировал «Будильник»; его друг красноярский чиновник В. И. Соколовский-автор известного стихотворения на смерть Александра I («Русский император в вечность отошел; ему оператор брюхо распорол...») - в 1834 г. был арестован в Москве вместе с А. И. Герценом. Понятно, что в этой среде стремление Батенькова разработать местные Степные законы нашло живой отклик.

А. П. Степанов без проволочки создал для этого специальный комитет под своим руководством. Видимо, ведущим членом комитета явился инженер А. И. Мартос, сын известного скульптора, автор записок об Отечественной войне и военных поселениях. Вторым членом комитета был выдвинутый Степановым губернский чиновник Галкин, который, по свидетельству жандармского донесения, «выслужился из простых казаков». 74 К участию в разработке Степных законов были привлечены представители племен. Переводчиком в комитете стал А. К. Кузьмин, по отзыву жандармерии, «чиновник не совсем благонамеренный» 75 - знаток жизни обитателей хакасских степей, поэт, впоследствии связавший свою судьбу с бывшими в ссылке декабристами. 76

Разработанный в Красноярске проект был с некоторыми разночтениями и дополнениями принят также в Иркутской губернии, куда именно в это время ездил Мартос. 77 В конце 1824 г. «Проекты Степных законов для кочевых инородцев Иркутской и Енисейской губернии» были присланы Батенькову. 78 Оба проекта были заметным шагом вперед по сравнению с утвержденным правительством Уставом. Выборное начало здесь решительно выдвигается на первый план: «Инородцы управляются своими начальниками, избираемыми из среды их», - провозглашается в проекте, подготовленном в Енисейской губернии; при наличии же наследственной власти «никто не может воспользоваться правом преемничества дотоле, пока не изъявят на то согласие родовичи» (§7).

Проект ограничивал возможность захвата старшинами общинных земель и устанавливал строгую ответственность старшин за свою деятельность. Родовой суд получал гласный характер. Большое внимание уделялось поднятию народного благосостояния путем создания в руках общества постоянных фондов; расходовать общественные суммы разрешалось лишь с ведома и согласия наличных «родовичей», а отчет о доходах и расходах ежегодно должен был обсуждаться на собрании всего общества. Проект пытался урегулировать аграрный вопрос, устанавливал раздел угодий, пашен и сенокосов между «родовичами» «по числу душ мужского пола, состоящих в каждом семействе». Расчистка же новых земель под пашню давала право получать землю в полное владение. В этом проявилось стремление провести в жизнь прогрессивную для своего времени буржуазную идею узаконения частной крестьянской земельной собственности. В противовес Восточной Сибири, где попытка Батенькова провести в жизнь новые идеи путем разработки степных законов встретила поддержку, генерал-губернатор Западной Сибири П. М. Капцевич, «человек... суровый, аракчеевской закалки», 79 явно стал в оппозицию, утверждая, что «все инородцы Томской губернии... не сохранили никаких родовых законов и обычаев». 80

Между Батеньковым и Капцевичем шла борьба. Батеньков разоблачал обременявшие население действия западносибирского чиновничества. Капцевич жаловался на Батенькова самому столпу реакции Аракчееву, обвиняя его в пристрастии к Сибири. 81

Для рассмотрения восточносибирских проектов летом 1825 г. была назначена междуведомственная комиссия. Батеньков в нее не входил. С первых же заседаний члены комиссии отнеслись отрицательно к представленным проектам. Их возмутило, почему Енисейский вариант не говорит о «разных почетных званиях или классах инородцев и об их особых правах». 82 В это время на Батенькова поступил донос: его обвинили в высказываниях, направленных против Аракчеева, и в том, что в сибирских губерниях он «устроил с некоторыми тамошними своими приятелями связи весьма искусно, которые уверяют там кого нужно, что в Сибирском комитете действует решительно он, Батеньков, будучи силен у гр. Алексея Андреевича (Аракчеева), которому Сибирь неизвестна обстоятельно, а с Сперанским находится в теснейших связях». При этом делались прямые намеки, что и Сперанский «по потворству» Батенькову «не без греха». 83 Батеньков немедленно был отстранен от работы как в Сибирском комитете, так и в военных поселениях. Декабрист опасался возможного разоблачения своей деятельности и стал готовиться к эмиграции. 84 Это было за месяц до восстания декабристов. После событий 14 декабря все планы реформаторов Сибири рухнули окончательно; Батеньков оказался в положении «государственного преступника», судьба самого Сперанского повисла на волоске; Степанов, поддерживавший связи с декабристами, просил их «ни в какой переписке с Россией не упоминать его имени». 85

А. И. Мартос поспешил опубликовать «Письма о Восточной Сибири», которые своей нарочитой благонамеренностью резко отличаются от всего написанного им ранее. На предложениях о государственных преобразованиях, изложенных Батеньковым в крепости по требованию следователей, Николай I самолично написал: «Все сие виды и система Н. Муравьева о федеративном управлении; с сим поздравляю тунгузцев». Приводя этот факт, В. И. Семевский недоумевал: «Последняя острота совсем не вызывалась конституцией Н. Муравьева, т. к. кочующим народам не представлялось в ней права гражданства». 86 Плоская острота царя действительно не вызывалась ни конституцией Н. Муравьева, ни даже написанным Батеньковым в тюрьме текстом, но она свидетельствует, что Николай I знал о предшествовавшей сибирской деятельности Батенькова - автора «Устава об управлении инородцев» и правителя дел Сибирского комитета... Понятно, что комиссия, созданная для рассмотрения представленных проектов Степных законов, отвергла их. Занявший место Батенькова в Сибирском комитете А. Величко заявил о необходимости отмены всех отступлений от высочайше утвержденного Устава, допущенных в проектах Восточной Сибири, и потребовал от ее управителей «основать свой свод на подлинных показаниях почетнейших родовичей» (разрядка наша,-Авт.). 87 Это требование полностью соответствовало реакционному курсу царизма, опиравшегося на местную феодальную и полуфеодальную знать.

В период проведения реформы и в последовавшие за ним годы во всех областях жизни Сибири наблюдалось заметное оживление.

Прогрессивные круги высоко оценили проведенные преобразования, но сразу не заметили их слабые стороны. «Сибирский вестник», издававшийся в это время (1818-1824 гг.) первым автором «Предложений для ясачных орд» Г. И. Спасским, особо отмечал тот факт, что новые законы «не лишили сибирских инородцев драгоценнейшей свободы, не обременили их цепями подобно как некогда испанцы поступали с несчастными американцами», а предоставили возможность народам, населяющим пространную Сибирь, управляться своими собственными законами. 88

А между тем становилось все яснее, что лучшие побуждения авторов «Сибирского учреждения» не могли получить практической реализации. Бессилие реформаторов в условиях бюрократической царской монархии отметил уже А. И. Герцен: «Сперанский пробовал облегчить участь сибирского народа», но «года через три чиновники наживались по новым формам не хуже, как по старым». 89 Стремление «дать самодержавному правлению логическое устройство и, сколько возможно, оградить его (т. е. самодержавия) действие, требующее свыше человеческих сил», оказалось утопией.

34 К. К - ш о в. Томский заговор. Исторический вестник, 1912, № 8, стр. 622-644.

35 С. Г. Сватиков. Россия и Сибирь. Прага, 1929, стр. 9.

36 ГАОО, ф. Сибирского генерал-губернатора, оп. 1, кор. 44, д. 195.

37 РО ГБЛ, ф. Г. С. Батенькова, кор. 1, д. 21.

38 Письма Г. С. Батенькова, И. И. Пущина и Э. Г. Толля. М., 1936, стр. 83.

39 Неизвестный. Письмо из Сибири. Тр. Общ. любителей российской словесности, ч. XI, М., 1818, стр. 52-70. В описываемое время к тобольскому кружку, видимо, принадлежал Г. С. Батеньков, правда, вскоре переехавший в Томск, затем в Иркутск, и И. П. Менделеев, с 1821 г. ставший официальным членом-корреспондентом Общества любителей российской словесности.

40 А. Н. Пыпин. Русское масонство. Пгр., 1916, стр. 468-472.

41 Н М. Ядринцев. Сперанский и его реформа в Сибири. Вестник Ьвропы, 1876, № 5, стр. 94.

42 И. Т. Калашников. Записки иркутского жителя. Русская старина, № 7, стр. 237-244. 1П

43 ЦГИА СССР, ф. Первого Сибирского комитета, оп. 1, д. 265, лл. 208-210.

44 М. Корф. Жизнь графа Сперанского, т. 2. СПб., 1861, стр. 199.

45 В. Г. Карцев. Декабрист Г. С. Батеньков. Новосибирск, 1966, стр. 50.

46 Э. Стогов. (Подп. Э......В). Сперанский и Трескин в Иркутске, стр. 524-525.

47 М. В. Нечкина. Движение декабристов, т. I. M., 1955, стр. 107.

48 Письма Г. С. Батенькова..., стр. 104.

49 Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х годов, т. 2. М., 1933, стр. 94, 95.

50 М. М. Сперанский. Проекты и записки. М.-Л., 1961, стр. 112.

51 Т. Г. Снытко. Г. С. Батеньков - литератор. Литературное наследство, т. 60, кн. .1, М., 1956, стр. 299.

52 Л. И. Светличная. Преобразовательные планы и административная деятельность М. М. Сперанского в Сибири. Автореф. дисс. М., 1952, стр. 7.

53 ПСЗ, т. XXXVIII, № 29126, §§ 270, 271, 277, 278 и др.

54 Н. М. Ядринцев. Сперанский и его реформа в Сибири. Вестник Европы, 1876, № 6, стр. 489.

55 Г. С. Батеньков. Записки об уставе для ссыльных. РО ГБЛ, ф. 20, кор. 5, д. 10; Заметка без заглавия, там же, д. 4; Заметки об упорядочении внутреннего управления в Сибири, о полицейской власти, о преступности и наказании, там же, д. 2.

56 ПСЗ, т. XXXVIII, №№ 29128, 29129.

57 Там же, № 29126, § 71.

58 Восстание декабристов. Документы, т. VII, М., 1958, стр. 142, 143.

59 ПСЗ, т. XXXVIII, № 29126, §§ 28-32.

60 Там же, § 286.

61 Там же, № 29125 (Учреждение для управления сибирских губернии), §§ 155, 156 и № 29126 («Устав об управлении инородцев»), §§ 36, 37, 97, 98, 107.

62 Там же, № 29126, §§ 63, 66, 67; № 29125, § 157.

63 Там же, № 29126, §§ 70, 71.

64 Письма Г. С. Батенькова..., стр. 143, 144. (Рогнеда - символ борьбы, возмездия тиранам).

65 ЦГАОР, ф. Следственной комиссии и Верховного уголовного суда по делу декабристов, д. 359, л. 112.

66 Письма Г. С. Батенькова..., стр. 126.

67 Письма главнейших деятелей в царствование имп. Александра I. Сост. Н. Дубровин. СПб., 1883, стр. 468.

68 В. Г. Карцов. Декабрист Г. С. Батеньков, стр. 40.

69 Там же, стр. 110-112.

70 А. П. Степанов. Енисейская губерния, ч. 1, СПб., 1835, стр. 265, 266.

71 Там же, ч. 2, стр. 22.

72 ГАХАО, ф. Койбальской степной думы, оп. 1, д. 38, л. 34.

73 И. П. Кузнецов-Красноярский. Архив Аскыской степной думы. Томск, 1892, стр. 16-19.

74 ГАИО, ф. Канцелярии Иркутского генерал-губернатора, оп. 3, кор. 8, д. 203, л. 13. 5 Там же, л. 15.

76 См.: А П. Беляев. Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном. СПб., 1882.

77 Алексей Мартос. Письма о Восточной Сибири. М., 1827.

78 ЦГИА СССР, ф. Первого Сибирского комитета, оп. 1, д. 273.

79 И. Т. Калашников. Записки иркутского жителя. Русская старина, 1905, IX, стр. 630.

80 ЦГИА СССР, ф. Первого Сибирского комитета, оп. 1, д. 269, лл. 8, 9.

81 Письма главнейших деятелей..., стр. 433.

82 ЦГИА СССР, ф. Первого Сибирского комитета, оп. 1, д. 280, л. 80.

83 В.Г.Карцев. Декабрист Г.С.Батеньков, стр. 135.

84 ЦГАОР ф. Следственной комиссии и Верховного уголовного суда по делу декабристов, д. 359, лл. 114, 115.

85 ИРЛИ, ф. Бестужевых, д. 6, л. 205.

86 В.И.Семеневский. Политические и общественные идеи декабристов. СПб., 1909, стр. 483

87 ЦГИА СССР, ф. Первого Сибирского комитета, оп. 1, д. 280, лл 114 115 129.

88 О законах некоторых восточных сибирских инородцев. Сибирский вестник, 1823 ч. 1, стр. 2.

По предмету: История Отечественного государства и права

Тема: Сперанский М.М. – генерал-губернатор Сибири

1.1 Необходимость изменений во внешней и внутренней политике страны

Во внутренней политике - это необходимость уравнять сословия общими правами и призвать их к совместной деятельности. Практически в каждое царствование делались попытки приступить к разрешению этих проблем. Каждый раз раздавались робкие или громкие голоса против существующего порядка с требованиями изменений; следующее царствование начинало робко или решительно проводить их во внутренней преобразовательной деятельности. Но каждый раз происходило так, что какое-нибудь препятствие, внешние или внутренние, война или особенности личного характера правителя, останавливали правительство на полдороги. Тогда начавшееся движение поникало вглубь общества и принимало различные формы.

Александр I, приемник императора Павла, вступил на престол с более широкой программой и осуществлял её более последовательно и обдуманно.

Основные цели внутренней политики: уравнение всех сословий перед законом и введение их в совместную государственную деятельность. Необходимо было установить новые законодательные отношения между классами, повысить образовательный уровень народа, обеспечить новое устройство государственного хозяйства (финансы).

2.1 Планы Сперанского

2.3 Назначение Сперанского М.М. на должность генерал-губернатора Сибири

сперанский губернатор сибирь реформа

1. Левандовский А. Самоуправление в контексте самовластия// Знания сила. 1992г. №2

2. Сперанский М.М. Проекты и записки. - М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1961.

3. Сперанский М.М. Руководство к познанию законов. - Спб., 1845.

4. Сперанский М.М. Обозрение исторических сведений о своде законов (с 1700 по 1826 год). - Спб., 1833.

5. Шильдер Н. Император Александр I: Т.III. - Спб., 1897.

6. Томсинов В.А. Светило российской бюрократии: Исторический портрет М.М. Сперанского. - М.: Молодая гвардия, 1991.

7. Чибиряев С.А. Великий русский реформатов: жизнь, деятельность, политические взгляды М.М. Сперанского. - М.: Воскресенье, 1993.

Размещено на

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

В данной работе предпринята попытка осветить результаты преобразований М.М. Сперанского в судебной системе Сибири. Нам предстоит ответить на вопрос, решила ли реформа задачи, которые перед ней стояли? На ходе реформы и ее основных положениях мы остановимся кратко в виду того, что данный аспект проблемы получил освещение в юридической и исторической литературе.

Прежде чем говорить о судебных преобразованиях в Сибири, на наш взгляд необходимо кратко остановиться в целом на судебной системе российских губерний. В губерниях было установлено две судебные инстанции: низшая – в уезде (нижний земский суд, управа благочиния, уездный суд, городовой магистрат и нижняя расправа), высшая – в губернском городе (верхний земский суд, губернский магистрат, верхняя расправа, палата уголовного и гражданского суда). Большинство судов были сословными, т.е. для каждого сословия функционировали специальные судебные инстанции. Однако появились и общие судебные органы, например, палаты гражданского и уголовного суда. Суды в целом оставались коллегиальными учреждениями. Таким образом, существующая в российских губерниях судебная система, характеризовалась коллегиальностью и сословностью.

Вернемся к Сибири. Поводом появления на свет «Учреждения для управления Сибирскими губерниями» М.М. Сперанского, утвержденного 22 июля 1822 г., стали дошедшие до правительства сведения о творившихся злоупотреблениях в крае. Правительство, осознав, что меры надзора имеют только временное действие, вверяет Сперанскому разработку плана административной и судебной реформы в Сибири. В основу преобразований была положена идея о необходимости надзора за местной администрацией со стороны центральных ведомств, ограничения судебных мест от давления местной бюрократии, трансформации личной власти должностных лиц в законодательно определенные полномочия административных учреждений. В результате реформы было создана четырехуровневая система управления: главное, окружное, волостное, городское и инородческое – как особая региональная система управления и суда.

Особенностью управления в Сибири стало создание коллегиальных совещательных органов, корректирующих действия единоличной власти. Они были представлены советами при генерал-губернаторах, губернаторах и областных начальниках. Эти органы власти помимо административно-хозяйственных функций исполняли и судебные. Например, общее губернское управление должно было осуществлять своевременное обозрение «жалоб, ревизий, следствий, случаев удаления, отрешения или предания суду, приносимых с областных, окружных, полицейских и судебных ведомств. Таким образом, Сперанский не предполагал четкого разделения административных и судебных функций. На наш взгляд, это было вызвано стремлением к оперативному разрешению поступающих проблем с одной стороны, с другой - уступкой эффективности управления и суда, осознанием слабости сибирского общества, которое было еще не готово к активному участию в судопроизводстве.