Джеймс принципы психологии. Уильям Джеймс «Психология» - рецензия - Психология эффективной жизни - онлайн-журнал. К столетию «Принципов психологии» У. Джемса

Уильям Джемс (традиционное написание; правильно - Джеймс) - американский философ и психолог, один из основателей и ведущий представитель прагматизма и функционализма. Авторами учебных пособий и научных работ часто называется отцом современной психологии.

Биографический очерк
Учился медицине, в 1869 году получил степень доктора, но по состоянию здоровья отказался от карьеры практикующего врача. С 1872 года - ассистент, с 1885 года - профессор философии, а в 1889-1907 годах - профессор психологии Гарвардского университета, где в 1892 году организовал первую в США лабораторию прикладной психологии (совместно с Мюнстербергом). Активно занимался парапсихологическими опытами и спиритизмом.

Наряду со Стэнли Холлом Джеймс - единственный психолог, дважды становившийся президентом Американской психологической ассоциации - в 1894 и в 1904 годах.

Член Королевской Прусской академии наук.

Психология сознания
Среди наиболее продуктивных идей науки психологии идея "потока сознания ", выдвинутая американским психологом Джеймсом более 100 лет назад, одна из самых значительных.

С точки зрения Джеймса, "сознание личности заключается в осознании потока мысли, в котором каждая часть в качестве субъекта помнит предшествующие, знает известные этим частям объекты, сосредоточивает на некоторых из них свои заботы как на своей личности и присваивает последней все остальные элементы познания". Выполняя функцию приспособления, сознание преодолевает трудности адаптации, когда запаса реакций (рефлексов, навыков и привычек) недостаточно: фильтрует стимулы, отбирает из них значимые, сопоставляет их между собой и регулирует поведение индивида. Будучи лично обособленным, индивидуальное сознание составляет основу личности как "эмпирически данного агрегата объективно познаваемых вещей".

Анализируя сознание и соотнося его с личностью, Джеймс выделяет три структурных части личности: 1) ее составные элементы; 2) чувства и эмоции, вызываемые ими (самооценка); 3) поступки, вызываемые ими (заботы о самом себе и самосохранение). Личность – это интегративное целое, состоящее из познаваемого и познающего элементов. Познаваемый элемент – это наше эмпирическое "Я", которое мы сознаем как нашу личность; познающий элемент – это наше чистое "Я". В структуре "Я" можно выделить: физическую часть (тело, телесные потребности и инстинкты) с материальным ее продолжением (одежда, имущество, умение приобретать средства и др.), социальную, или общественную (признание в нас личности со стороны других, любовь, честолюбие и др.) и духовную (объединенное сознавание духовных свойств и способностей, интеллектуальные, моральные, религиозные стремления и др.). В свою очередь, социальное "Я" имеет "столько же различных социальных личностей, сколько имеется различных групп людей, мнением которых дорожит человек".

Для понимания различных душевных состояний человека большое значение имеет описание тех чувств и эмоций, которые вызывают разные структурные компоненты личности. Прежде всего это самодовольство или недовольство собой, формирующие самооценку, самоуважение личности. Для определения уровня самоуважения Джеймс предложил ставшую популярной формулу: самоуважение равно успеху, деленному на притязания. Т.е. оценка личности себя будет расти как в случае достижения успеха, так и в случае отказа от него, сведения притязаний к нулю. Джеймс отдает предпочтение второму пути, особенно, если успех понимается чисто формально, как стремление быть впереди других: "Всякое расширение нашего "Я" составляет лишнее бремя и лишнее притязание". Различные виды личностей, заключающиеся в одном человеке, можно представить в форме иерархической шкалы с физической личностью внизу, духовной – наверху и различными видами материальных (находящихся вне тела) и социальных, находящихся в промежутке. Таким же образом соотносятся и различные виды самоуважения, присущие им.

Трактуя личность как духовную тотальность, созидающую себя, Джеймс оказал большое влияние на дальнейшее развитие персонологических исследований.

«Принципы психологии» У. Джеймса. Джеймс начал разрабатывать свою собственную версию прагматизма в 1870-1880-х гг. Сначала он делал первые робкие шаги в своей философии, имевшей сильный налет психологии. В 1878 г. Джеймс заключил с издателем Генри Хольтом договор на написание учебника психологии и на протяжении 1880-х гг. опубликовал серию статей, которые сформировали ядро его новой психологии и были включены в книгу «Принципы психологии». Ее публикация в 1890 г. ознаменовала водораздел в истории американской психологии, поскольку вызвала такое воодушевление среди американских студентов, какого не вызывали ни шотландцы, ни В. Вундт. Джеймс сочетал обычные интересы основоположника психологии: физиологию и философию. Он начал с проведения практических занятий по физиологии, а впоследствии получил кафедру психологии; последние годы он провел на должности профессора философии. В «Принципах» Джеймс начал разрабатывать свою прагматическую философию.

204

«Психология - это наука о психической жизни», - сообщал Джеймс своим читателям (James, 1890, vol. I, p. 1). Основным исследовательским методом Джеймса была обычная интроспекция, унаследованная у немецких экспериментальных психологов. Как и Вундт, Джеймс отвергал теорию атомизма ощущений. По его мнению, эта теория принимает различимые части объектов за продолжающиеся объекты опыта, таким образом недопустимо расчленяя поток опыта. Джеймс писал:

Сознание... не является самому себе разрубленным на куски. Такие слова, как «цепь» или «поезд», не описывают его должным образом. В сознании нет ничего жестко зафиксированного; оно течет. «Река» или «поток» - вот те метафоры, которые описывают его самым естественным образом. Рассуждения о нем такого рода позволяют нам назвать его потоком мышления, сознания или субъективной жизни (р. 239).

Подобно Дарвину, Джеймс обнаружил, что не так важно, что содержится в сознании; гораздо важнее, что сознание делает; функция гораздо важнее, чем содержание. Основная функция сознания - выбор. Он писал: «Сознание всегда интересуется одной частью объекта больше, чем другой, и в то время, пока мыслит, постоянно отвергает, или принимает, или выбирает» (р. 284). Сознание определяет цели организма и служит им, а главная из этих целей - выживание посредством приспособления к окружающей среде. Но для Джеймса приспособление не пассивно. Сознание делает выбор, всегда направляясь к некоей цели. Непрекращающийся поток возможных выборов влияет и на восприятие, и на поведение: «Разум работает с теми данными, которые он получает, точно так же, как скульптор работает с каменными блоками» (р. 288). Разум в понимании Джеймса отнюдь не пассивная чистая доска сенсуалистов. Это «борец за цели», активно участвующий в практическом мире переживаний.

Отметим, что для Джеймса существует два аспекта адаптивной природы сознания. Первый заключается в том, что сознание дает своим носителям интересы - машины не хотят выживать и действуют просто в силу установленных свойств. Если окружающая среда не подходит этим свойствам, то они не могут адаптироваться и погибают, поскольку их не волнует, умрут они или будут жить. Но суть эволюции состоит в способности справляться с изменениями, и, таким образом, сознание возникает потому, что без него мы не смогли бы адаптироваться. Второй адаптивный аспект сознания - это выбор. Джеймс учил, что сознание возникает, когда инстинкт и привычки не могут ответить на новый вызов. Каждый может вести машину знакомым путем, никак не привлекая к этому сознание, слушать радио или разговаривать с приятелем. Как говорил Декарт, сознание этого человека будет «где-то там». Но стоит человеку по радио услышать, что поваленное дерево перегородило его привычную дорогу, он немедленно начнет относиться к вождению сознательно, поскольку ему приходится выбирать новый путь, чтобы справиться с изменившейся окружающейся средой. Без сознания не было бы выживания, поскольку без него мы были бы всего лишь заводными механизмами, слепыми по отношению к окружающей среде и не заботящимися о своей судьбе.

Но в то же время Джеймс одобрял путь к физиологии, говоря, что психология должна иметь «церебральную» направленность. Предположение о том, что «мозг - это непременное телесное условие психической деятельности», является фундаментальным, и «Принципы» посвящены доказательству именно этой идеи. Он го-

205

рячо приветствовал попытки Хартли продемонстрировать, что законы ассоциации представляют собой и законы головного мозга: «До тех пор, пока ассоциация служит причиной, она принадлежит мозговым процессам» (р. 554).

Похоже, что это привело Джеймса к некоторому противоречию: мозг-машина должен делать выбор. Он говорил, что сознание играет положительную роль в жизни людей и животных, и недвусмысленно отвергал механистичность, или то, что называл «теорией автомата». Для Джеймса эволюционный натурализм требовал существования сознания, поскольку оно выполняло жизненно важную адаптивную функцию. Глупая машина не знает направления, она напоминает «игральную кость, которую вечно бросают на стол... какова вероятность того, что наибольшее количество очков выпадет чаще, чем наименьшее?» Джеймс утверждал, что сознание увеличивает эффективность машины мозга, «утяжеляя кости». Он писал (W.James, 1890, vol. I, p. 140): «Утяжеление игральных костей оказывает постоянное давление, делающее действия мозга более ясными», что «служит интересам владельца мозга». Сознание превращает выживание из «просто гипотезы» в «императивное повеление... Выживание будет иметь место, и, следовательно органы должны работать следующим образом... Каждое по-настоящему существующее сознание кажется, во всяком случае самому себе, борцом за конечные цели». Таким образом, сознание обладает ценностью для выживания. Ассоциация может зависеть от законов мозга, но наша воля способна, с помощью расстановки акцентов или посредством подкрепления, направить цепи ассоциаций на службу нашим интересам, и это направление - «все, чего только может пожелать самый страстный защитник свободы воли», поскольку, направляя ассоциации, сознание направляет мышление и, следовательно, действие (р. 141).

Конфликт между «церебралистским» взглядом Джеймса и его верой в поведенческую силу сознания проявился в теории эмоций Джеймса-Ланге, которая была предложена независимо друг от друга Джеймсом и голландским физиологом Карлом Ланге (1834-1900) в 1885 г. Благодаря тому, что эта теория была сформулирована в книге Джеймса «Принципы психологии», теория эмоций Джеймса-Ланге оказала влияние на каждого психолога, сталкивающегося с темой эмоций, и широко обсуждается по сей день.

Будучи психологом сознания, Джеймс хотел объяснить, каким образом и почему в сознательном опыте возникают эмоции. Он противопоставлял свою теорию эмоций теории эмоций этнической психологии, допуская, что, по крайней мере на первый взгляд, его теория менее правдоподобна:

Наш природный способ мышления об эмоциях заключается в том, что психическое восприятие некоторых фактов возбуждает психическую привязанность, называемую эмоцией, и что это состояние разума порождает телесное его выражение. Напротив, моя теория сводится к тому, что телесное выражение следует сразу же за восприятием возбуждающего факта и что наше ощущение этих изменений, по мере их возникновения, и есть эмоция. Здравый смысл говорит: мы упустили удачу - и мы сожалеем и плачем; мы встретили медведя - мы испугались и побежали; нас оскорбил соперник - мы разозлились и нанесли удар. Гипотеза, которую я намереваюсь здесь отстаивать, говорит, что эта последовательность событий неправильна, что одно психическое состояние вовсе не вызывается другим непосредственно, что сначала между ними должны быть поставлены телесные проявления и что более рациональным утверждением является то, что мы чувствуем сожаление, потому что плачем; злимся,

206 Часть II. Основание психологии

потому что наносим удар, боимся, потому что дрожим, а не то, что мы плачем, наносим удар или дрожим потому, что испытываем сожаление, злимся или боимся, как можно было бы сказать. Без телесных состояний, которые следуют за восприятием, последнее было бы чисто познавательным по форме, бледным, бесцветным, лишенным эмоциональной теплоты. Тогда мы могли бы увидеть медведя - и вынести суждение о том, что наилучшим является бегство; получить оскорбление - и счесть правильным нанести удар; но нам не следовало бы на самом деле испытывать страх или злость. Сформулированная в таком грубом виде, гипотеза, скорее всего, немедленно столкнется с недоверием. И тем не менее не потребуются ни многочисленные, ни притянутые за волосы соображения для того, чтобы смягчить ее парадоксальный характер и, возможно, убедиться в ее правоте (James, 1892a/1992, р. 352).

Формулируя свою теорию эмоций, Джеймс боролся с проблемами, которые остались нерешенными и по сей день. Первый вопрос - самый основной: что такое эмоция? Многие, а возможно, и большинство наших перцепций - «чисто познавательны по форме». Восприятие факса, компьютерной мыши или коробки с дискетами на столе «бледны, бесцветны, лишены эмоциональной теплоты». Но не вызывает сомнений, что, если я встречу в лесу медведя, мое восприятие будет, мягко говоря, очень теплым. Так в чем же состоит эта теплота - эмоция страха? Что присутствует в сознании в случае с медведем и отсутствует в случае с факсом?

Ответ Джеймса был продиктован рефлекторной теорией мозга. Напомним, что в рефлекторной теории мозг рассматривают как телефонный коммутатор, обеспечивающий связи между стимулом и ответной реакцией, но неспособный к порождению опыта, чувств или действий. Джеймс придает этому достаточно пассивному взгляду на мозг динамический аспект, утверждая, что любые воспринятые стимулы действуют на нервную систему так, чтобы автоматически осуществлять некоторые приспособительные телесные ответные реакции, не имеет значения, выученные или врожденные. Таким образом, если крупное животное встает на дыбы и рычит на меня, у меня есть врожденная и автоматическая тенденция бежать прочь. Когда я веду машину и загорается красный свет светофора, у меня выученная и автоматическая тенденция нажать на тормоза автомобиля.

Чтобы понять некоторые из более поздних споров относительно сознания, особенно моторную теорию сознания (см. главу 10), нам следует помнить, что в этой последовательности событий эволюционно адаптивным является мое бегство. То, что я могу субъективно чувствовать, глядя на медведя, не имеет никакого значения до тех пор, пока я в состоянии избежать его когтей. Я мог бы, как говорит Джеймс, смотреть на медведя и хладнокровно рассуждать о том, что бегство будет мудрым поступком, вообще ничего не чувствуя. Были построены роботы, способные находить одни объекты и избегать других, но, конечно, они не испытывают ни желания, ни страха.

Но поскольку мы, люди, на самом деле чувствуем страх (и желание), то в задачи психолога входит изобразить, что такое страх (или желание) - дополнительное состояние сознания, добавленное к когнитивной перцепции медведя. Джеймс высказал предположение о том, что это что-то дополнительное эмоциональное - регистрация сознанием состояния и активности нашего тела, вызванных видом медведя. Поскольку Джеймс думал о мозге всего лишь как о соединяющем устройстве, он поместил эмоции не в самом мозге, а вне его, во внутренних

Глава 5. Психология адаптации 207

органах (наш желудок корчится от страха) и в мышцах, которые работают, чтобы унести нас прочь от медведя. Что касается простых эмоций, таких как страх или вожделение (в отличие от более тонких эмоций, например зависти или любви), то Джеймс полагал, что самые важные телесные ощущения, которые и составляют эмоции, возникают во внутренних органах. В общем, согласно теории эмоций Джеймса-Ланге, страх не вызывает судорожные конвульсии нашего кишечника, но в то же время сокращающийся кишечник и бегущие ноги также не вызывают чувства страха; страх и есть сжимающиеся внутренности и бегущие ноги. Эмоции - это состояния тела.

В более широком смысле Джеймс говорил, что психические состояния обладают телесными эффектами двух видов. Во-первых, хотя некоторое торможение и присутствует, но мысль о действии автоматически влечет за собой выполнение этого действия. Во-вторых, психические состояния вызывают внутренние изменения в теле, в том числе скрытые двигательные ответные реакции, изменения в сердечном ритме, выделения секрета желез и, возможно, «еще более тонкие процессы». Следовательно, Джеймс утверждал, что «смело можно выдвинуть общий закон, согласно которому ни одна психическая модификация не происходит, если не сопровождается изменением в теле (или если оно не следует за ней)» (1890, vol. 1, р. 5). Таким образом, содержание сознания определяется не только ощущениями, приходящими извне, но и кинестетической обратной связью (как мы сегодня это называем) от двигательной активности тела. «Следовательно, наша психология должна принимать в расчет не только те условия, которые предшествуют психическим состояниям, но и последовавшие за ними результаты... Целостный неврологический организм... не более чем машина для превращения стимулов в ответные реакции; и интеллектуальная часть нашей жизни связана не с чем иным, как со средней или "центральной" частью операций этой машины» (vol. 2, р. 372).

И здесь лежал камень преткновения для Джеймса. Если эмоции заключаются в регистрации нами стимулов, продуцирующих эмоции (например, медведя) и в ответных реакциях тела, автоматически запускаемых стимулом (например, сокращения внутренних органов и бег), то мы можем задаться вопросом: а действительно ли эмоции являются причиной поведения? Если мы боимся потому, что убегаем прочь, то страх не причина бега, а состояние сознания, которое приходит параллельно с бегом. Теория эмоций Джеймса-Ланге выглядит вполне соответствующей теории автомата, которую Джеймс отвергал. Сознание, включая эмоции, имеет отношение к причинам поведения не больше, чем цвет автомобиля к тому, что заставляет его двигаться. Машина вынуждена иметь какой-то цвет, а живые существа, похоже, вынуждены обладать сознательным опытом, но ни цвет машины, ни сознание мозга на самом деле ничего не делают. Будучи наукой, изучающей причины поведения, психология могла бы вообще игнорировать сознание.

Джеймс обнаружил, что столкнулся с той же дилеммой между сердечным чувством свободы и научными декларациями интеллекта о детерминизме, как и другие противники механицизма. Джеймс был искренне предан вере в свободу воли на основании личного опыта. Будучи молодым человеком, он вытащил себя из глубокой депрессии, буквально заставить себя жить дальше, и, сопровождаемый приступами депрессии на протяжении всей своей жизни, сделал волю человека цент-

208 Часть II. Основание психологии

ром своей философии. Но в своей психологии, преданный идее церебрализма, Джеймс обнаружил, что вынужден принять детерминизм как единственный приемлемый с точки зрения науки взгляд на поведение. Он стойко сопротивлялся этому выводу, осуждая механистические концепции человеческого поведения и, как мы убедились, провозглашая, что сознание издает указ о выживании и командует телом. После написания «Принципов» в 1892 г. Джеймс оставил психологию ради философии и развивал свое собственное направление прагматизма. Он пытался прекратить борьбу между головой и сердцем, приравняв чувства сердца к познаниям разума. Тем не менее конфликт сохранялся, и влияние «Принципов» увело американских психологов от вопросов сознания, а таким образом, от определения психологии как науки о психической жизни, данного самим Джеймсом, к проблемам поведения.

«Лебединая песня» Джеймса в психологии. При всем влиянии, оказанном «Принципами» на психологию, они были для Джеймса всего лишь развлечением. В 1892 г. он выпустил в свет однотомный «Краткий курс», который гораздо лучше, чем «Принципы», можно было использовать в качестве учебника, но заявил, что устал от психологии. В том же году он добился того, что его последователь, Хьюго Мюнстерберг (см. главу 10), стал экспериментальным психологом в Гарварде.

Двойственное отношение Джеймса к научной психологии проявилось в его ответе (1892b) на негативный отзыв, данный «Принципам психологии» Джорджем Трамбеллом Лэддом (1842-1921). Хотя Лэдд разделял некоторые аспекты научной психологии, он защищал старую, религиозно ориентированную психологию шотландской традиции, считая натуралистическую психологию неподходящей для службы человеческой душе. Джеймс возражал, что в таком случае психология была бы не наукой, а «массой феноменологических описаний, сплетнями и мифом». Он сказал, что при написании «Принципов» ему хотелось, «чтобы с психологией обращались, как с естественной наукой, дабы помочь ей действительно стать таковой» (р. 146).

Джеймс (James, 1890) совершенно справедливо считал главной задачей новой психологии ее превращение в естественную науку. Церебралистская теория «рефлекс-действие» поистине бесценна, поскольку рассматривает поведение как результат физиологически обусловленных двигательных привычек и импульсов и «работает на практическое предсказание и контроль», что составляет цель всех естественных наук. Психологию отныне следует считать не частью философии, а «ветвью биологии». Однако по одному важному вопросу Джеймс согласился с Лэддом, поскольку верил, что научная психология не может ставить множество важных вопросов, относящихся к человеческой жизни. Например, как мы уже отмечали, Джеймс страстно верил в свободу воли. В своих «Принципах» он обсуждал внимание как важный процесс, с помощью которого мы (по всей видимости) добровольно выбираем, что одна вещь заслуживает внимания больше, чем другая. В одной из глав он противопоставил «причинные» теории внимания, которые говорили о том, что уделить внимание - это волевой акт, «следственным» теориям внимания, утверждавшим, что внимание - есть следствие когнитивных процессов, неподконтрольных нам. Джеймс не видел способа сделать выбор между этими теориями на научной основе и пришел к выводу на нравственной основе, отдав

Глава 5. Психология адаптации 209

предпочтение причинным теориям, поскольку они соглашались с реальностью свободы воли и нравственной ответственности. Но в силу того, что моральные соображения лежат за пределами науки, Джеймс закончил главу, посвященную вниманию, без дальнейшей проработки. Он подразумевал, что, будучи психологами научного толка, мы можем отдать предпочтение аргументам против свободы воли, но мы не должны делать этого, если являемся нравственными философами.

В своей статье Джеймс также коснулся будущего психологии как прикладной дисциплины. Он говорил, что люди нуждаются в практической психологии, которая научила бы их, как действовать, чтобы изменить жизнь. «Психология, способная излечивать меланхолию или мании, нужна гораздо больше, чем психология, строящая теории о природе души» (James, 1829b, p. 153). Психология должна быть практической, должна вызывать изменения. Джеймс не только озвучил требование американских психологов, растущее по мере того, как они становились все более профессиональными и организованными, но и провозгласил свое собственное кредо истины: истинные идеи вызывают реальные изменения в жизни. Затем задачей Джеймса стало окончательная разработка типично американской философии - прагматизма.

К середине 1890-х гг. наметились очертания новой психологии, американской по своему духу. Интерес американских психологов переместился с вопроса о том, что содержится в сознании, к тому, что делает сознание и как оно помогает организму человека или животного адаптироваться к изменчивой окружающей среде. Короче говоря, психическое содержание стало менее важным, чем психические функции. Эта новая функциональная психология стала естественным продолжением дарвинизма и нового американского опыта. Разум, сознание не существовали бы, если бы не служили адаптивным потребностям хозяина, говорил Джеймс; в Америке 1890-х гг. было ясно, что основной функцией сознания является руководство приспособлением к лавине изменений, обрушивающихся на иммигрантов и фермеров, рабочих и специалистов. В мире постоянных изменений древние истины - психическое содержание, неизменные доктрины - стали непригодными. Люди больше не верили в вечные Формы Платона. В потоке Гераклита единственной вечной константой являлось изменение, и, следовательно, единственной реальностью опыта (предметом исследования психологии) было приспособление к изменениям.

Прагматизм У. Джеймса. Джеймс продолжал развивать собственную версию прагматизма, более широкую и романтическую, чем узкая научная версия Ч. Пирса. Прагматизму положила начало практическая научная позиция Пирса, бывшая способом определения того, обладает ли концепция какой-либо эмпирической реальностью. Но представления Пирса были слишком узкими и сухими, чтобы полностью удовлетворить потребности постдарвинистского, гераклитовского мира. Практически все философские направления XIX в. - романтизм, дарвинизм, идеализм Гегеля, марксизм - рисовали изменяющуюся вселенную. Стало ясно, что постоянных истин Платона не существует; тем не менее люди не могут жить без всякой определенности, без неподвижных звезд, по которым можно ориентироваться. Джеймс обнаружил в прагматизме Пирса неподвижную звезду нового типа: он предложил метод изготовления, а не нахождения истин.

210 Часть II. Основание психологии

В серии работ, начатых в 1895 г. и достигших кульминации в книге «Прагматизм» (1907/1955), Джеймс развивал всесторонний прагматический подход к проблемам науки, философии и жизни. Он утверждал, что идеи не заслуживают внимания или, точнее, не имеют смысла, если не имеют отношения к жизни. Он писал:

Истинны те идеи, которые мы можем ассимилировать, обосновать, подтвердить и верифицировать. Идеи, с которыми нельзя поступить подобным образом, ложны. В этом и заключается практическое отличие обладания истинными идеями... Истинность идеи - это не постоянное свойство, внутренне ей присущее. Истинность случается с идеей. Она становится истинной, истинной ее делают события. По сути дела, ее подлинностью является событие, процесс (р. 133).

До сих пор это звучало так же, как у Пирса: твердолобый дарвинистский подход к истине. Но Джеймс пошел дальше Пирса, заявив, что истинность идеи следует проверять тем, насколько полно, «ничего не опуская», она согласуется со всей совокупностью чьего-либо опыта. Когда Джеймс говорил, что мы анализируем идеи с помощью опыта, он имел в виду опыт в узком, когнитивном смысле - понимание ученым физического мира. Подобно романтикам, он не видел оснований ставить один опыт выше другого. Опыт, не относящийся к познанию (надежды, страхи, любовь, амбиции), был в такой же степени неотъемлемой частью реальной жизни человека, как и ощущения количества, твердости или массы. Джеймс говорил: «Идеи (которые не что иное, как часть нашего опыта) становятся истинными в той мере, в какой они помогают нам добиться удовлетворительных отношений с остальными частями нашего опыта» (р. 49). Таким образом, критерий истинности Джеймса гораздо шире, чем у Пирса, и приложим к любой концепции, сколь бы фантастической и метафизической она ни казалась. Для упрямых эмпириков идеи Бога и свободной воли не имеют смысла, поскольку лишены сенсорного содержания. Для Джеймса эти идеи могут вызвать изменения в нашем образе жизни. Если идея свободной воли и ее непосредственное следствие, нравственная ответственность, заставляет мужчин и женщин прожить лучшую, более счастливую жизнь, чем если бы они верили в теорию автомата, то свободная воля будет истиной; или, точнее, она будет сделана истиной в жизни и опыте людей, разделяющих ее.

В отличие от традиционных рационализма и эмпиризма, прагматизм Джеймса не содержал никаких метафизических предрассудков:

Рационализм привязан к логике и опыту. Эмпиризм привязан к внешним чувствам. Прагматизм готов принять все что угодно, последовать за логикой или чувствами и учесть самый смиренный и личный опыт. Он примет к рассмотрению даже мистический опыт, если тот повлечет за собой практические последствия (1907/1955, р. 61).

Холодному интеллектуальному позитивизму прагматизма Пирса Джеймс противопоставил веления сердца, что было созвучно американцам со времен Джонатана Эдвардса. Джеймс признавался, что его прагматизм был антиинтеллектуальным, считающим разум и сердце равными в поиске истины. Сравнивая рационалиста и поиск абсолютной Истины, Джеймс писал: «Радикальный прагматик - это беззаботное анархическое существо» (р. 168). Функциональные психологи и их наследники, бихевиористы, также хотели бы обесценить интеллект. Как мы увидим, научение и решение проблем скоро станут объяснять в понятиях метода еле-

Глава 5. Психология адаптации 211

пых проб и ошибок и последующих вознаграждений и наказаний, а не в понятиях направленной когнитивной активности.

Прагматизм был функциональной философией - методом, а не доктриной. Он открывал способ справиться с гераклитовым потоком опыта, независимо от проблемы или темы. Он предлагал путеводную звезду в сфере теологии и физики, политики и этики, философии и психологии. Хотя никто не надеялся обнаружить окончательную, неизменную истину о Боге или материи, обществе или морали, метафизике или разуме, каждый, по крайней мере, мог знать, какие вопросы задавать. Имеет ли значение эта концепция? Изменит ли она меня, мое общество, мою науку? Прагматизм обещал, что хотя окончательного решения любой проблемы не существует, но существует, по крайней мере, метод конкретного решения проблемы здесь и сейчас.

До этого философы искали первичные принципы, бесспорные идеи, чтобы воздвигнуть на них философскую систему и философию науки. Прагматизм Джеймса отказался от поиска первичных принципов, признав, вслед за Дарвином, что не может быть неизменной истины. Вместо этого Джеймс предложил работающую философию, отворачивающуюся от содержания (неизменные истины) и поворачивающуюся к функции (что идеи делают для нас). Как только он это сделал, психологи стали развивать психологию функций, изучая не идеи, содержащиеся в разуме, а то, как разум работает, приспосабливая организм к изменчивой окружающей среде. В то же время они надеялись, что психологическая наука будет отвечать насущным запросам современности, помогая решать вопросы иммиграции и образования, безумия и слабоумия, бизнеса и политики.

К столетию «Принципов психологии» У. Джемса

Джеме У.

Д40 Психология/Под ред. Л. А. Петровской. - М.: Педагогика, 1991.-368 с. (Классики мировой психологии).ISBN 5-7155-0402-3

В ряду основателей психологической науки заметная роль принадлежит американскому философу и психологу Уильяму Джемсу (1842-1910). В основу настоящего издания положена книга «Психология», вышедшая в 1922 г. Многие из развитых Джемсом представлений не просто составляют часть истории психологии, но подчас помогают понять ее настоящее, глубже исследовать, например, природу личности, ее самосознание.

Для психологов и читателей, интересующихся проблемами психологии.

ISBN 5-7155-0402-3

ББК 88

Научное издание

Джеме УильямПСИХОЛОГИЯ

Зав. редакциейГ. С. Прокопенко Редактор С. Д. Кракова

Художественный редакторЕ. В. Гаврилин

Художник серии В. В. Истомин

Технические редакторы С. Н. Жданова, Т. Е. Морозова

Корректор Л. И. Сорнсва

Сдано в набор 18.12.90. Подписано в печать 27.05.91. Формат 84Х108"/з2, Бумага кн.-журн. Печать высокая. Гарнитура литературная. Усл. печ. л. 19,32. Уч.-изд.л. 20,75+0,02 форз. Усл. кр.-отт.19.9. Тираж 50 000 экз. Зак. 833.Цена 3 руб.

Издательство «Педагогика» Академии педагогических наук СССР и Государственного комитета СССР по печати,. 11.9034, Москва, Смоленский б-р., Д. 4.Набрано и сматрицировано в типографии издательства Татарскогорескома КПСС. г. Казань, 420066, ул. Декабристов, Д. 2.

Отпечатано с матриц во Владимирской типографии ГоскомпечатиСССР. 600000, г. Владимир, Октябрьский проспект, д. 7.

© Составление, вступительная статья, оформление. Издательство «Педагогика», 1991

Вступление

Уильям Джеме (1842-1910) -яркая фигура в истории американской и мировой психологии. Он - первый профессор психологии в Гарвардском университете, создатель первой американской психологической лаборатории (1875), его перу принадлежат знаменитые «Принципы психологии» в двух томах (1890). Предлагаемое читателю издание воспроизводит сокращенный вариант этого труда, который был подготовлен самим Джемсом как учебник по психологии в 1892 г. *

В 1990 г. исполнилось 100 лет со времени выхода фундаментальной книги Джемса. Однако можно с уверенностью сказать, что сегодня она представляет для нас не только исторический интерес. Чем же примечателен этот труд? Для ответа на поставленный вопрос обратимся, в частности, к суждениям психологов-современников Джемса.

«...Джемc прежде всего повлиял на современную психологию необычайным мастерством в описании отдельных групп психических фактов, во всей их жизненности и непосредственности, помимо всяких теорий и искусственных построений... У многих после появления «Принципов психологии» Джемса точно спала какая-то повязка с глаз, и мы, так сказать, лицом к лицу встретились с этой непосредственной психической жизнью» - так характеризует влияние книги Джемса Н. Н. Ланге (Психический мир. М., 1914. С. 52-53). «Изложениядушевного движения в психологических учебниках носили слишком академический, слишком условный характер, а Джемс предложил нам сырой материал, привел нас к источнику действительного переживания» - таково суждение Э. Титченера (цит. по: Выготский Л. С. 1 В основу настоящей книги положен,с некоторыми ограничениями и редакционными уточнениями, текст переведенного на русский язык издания 1922 г.

Собр. соч.; В 6 т. Т. 6. М., 1984. С. 96), перекликающееся с вышеприведенным мнением.

Среди основателей науки психологии Джемсу действительно принадлежит особое место. Он не является основоположником психологической школы или системы. По сути, им обозначен целый ряд устремленных в будущее линий продуктивного развития новой, формировавшейся области. «Не прорабатывая деталей, Джемснаметил четко обрисованный широкий план, показывающий другим, в каких направлениях двигаться и как делать первые шаги» - так пишет о вкладе Джемсаавтор одной из известных книг по истории психологии (Thomson R. The Pelican History of Psychology. L„ 1968.P. 127).

Оценивая состояние современной ему психологии, Джемс полагал, что научной психологии пока не существует. Эта область пребывает в ожидании своего Галилея, который преобразует ее в науку. Свою задачу сам Джемс видел в том, чтобы, следуя в основном аналитическому методу непосредственного самонаблюдения, изучать «первичные данные» - душевные явления в их целостности и связи с обусловливающими их физиологическими процессами.

Метод самонаблюдения обращен автором и к естественно складывающемуся личному опыту, и к специально организуемым ситуациям (как, например, в случае с «веселящим газом»). Во многом благодаря этому книга насыщена богатыми данными «его блестящего самонаблюдения» (слова Л. С. Выготского), непосредственным, «живым» психологическим материалом, в известном смысле «узнаваемым» читателем и близким ему. В отечественной психологии после некоторого периода забвения ныне оживляется интерес к возможностям метода самонаблюдения, и в этом отношении книга Джемса представляет собой классическое учебное пособие.

Для психологии Джемса характерен своего рода энциклопедизм: в его поле зрения оказывается широкий спектр явлений человеческой психики - от функционирования мозга до медиумизма и религиозного экстаза. Причем на всех уровнях подход отличается гармонией научной глубины, ясности здравого смысла, философской широты. Возможно, и с этим связан отмечаемый многими читателями (не только специалистами-психологами) эффект чтения книг Джемса с неизменным интересом и удовольствием.

Прагматизм Пирса поначалу не нашел значительного отклика у современников - многим он казался учением слишком экстравагантным и слишком радикально порывающим с философской традицией; сложным казался и язык Пирса со специфической и порой необычной терминологией (в особенности это касается трудов Пирса по семиотике и логике). Популярность новому философскому учению придал младший современник Пирса - Уильям Джеймс (1842-1910), который к философии шел от естественных наук (в начале своей научной карьеры он занимался психологией). Человеческое сознание для него представляет собой поток (выражение «Stream of consciousness» (поток сознания) создано именно им), содержание которого - разнообразнейшие внешние данные, поступающие через органы чувств и вынуждающие человека приспосабливаться к среде, причем все состояния сознания для Джеймса - лишь функции мозга, и даже более точно - производные от определенных мозговых процессов . Но при этом он отверг господствовавшее тогда в психологии представление о сознании как множестве четко отделенных друг от друга элементарных состояний. Такое представление, предполагающее, что каждое данное состояние сознания четко и ясно отличается от любого другого, имеет смысл лишь как научная условность, принятая для большего удобства исследования, но не отражает полностью истинную суть психики и, более того, даже искажает реальную картину психических процессов.

Наше сознание не может работать, полагал Джеймс, с недискретными процессами в тех случаях, когда речь идет о саморефлексии. Мы можем осознавать недискретные процессы во внешнем мире, но само себя сознание описывает лишь в категориях, четко отделенных друг от друга. «Всякая мысль на деле есть нечто текучее, изменчивое, неделимое, непрерывное. “Психолог-атомист” подобен человеку, который, обнаружив, что воду можно мерить бочками, ведрами, квартами и т.д., вообразил бы, что вода состоит из бочкообразных, ведрообразных, квартообразных и т.д. мерок» . Для того чтобы иметь возможность анализировать психику так, как она дана самой себе, Джеймс предлагает прежде всего рассматривать ее через призму элементарных ощущений и элементарных понятий, которые не обязательно тождественны друг другу. «Вещи мы познаем при помощи наших ощущений, - пишет Джеймс, - и некоторые мыслители обозначают их термином представления в отличие от идей, воспроизведений , которые мы можем иметь помимо органов чувств. Я лично давно привык обозначать контраст между вещами и мыслями путем противопоставления терминов перцепт (ощущение) и концепт (понятие), но нужно признать, что концепты выделяются постепенно из перцептов и снова растворяются в них» .

С этой точки зрения психика выглядит так: существуют элементарные ощущения, поток которых недискретен, и мы в принципе не можем сказать, где «заканчивается» одно из них и «начинается» другое - они перетекают друг в друга без каких-то видимых переходов. Но так как психика не может осознавать себя недискретно, то над уровнем перцептов надстраивается уровень концептов - элементарных понятий, представляющих собой эволюционно более поздний уровень развития психики, не свойственный, по мнению Джеймса, большинству животных, обходящихся лишь только ощущениями. При этом смысл концептов состоит в том, чтобы помочь человеку более эффективно ориентироваться в окружающем мире, - они обеспечивают его более сильными средствами для выживания, и здесь видно, насколько существенное влияние оказала на Джеймса теория Ч. Дарвина о естественном отборе и выживании наиболее приспособленных. Суть концептов, таким образом, состоит лишь в том, что они - лишь инструменты, при помощи которых мы достигаем своих целей. «Если бы не было концептов в нашем распоряжении, - пишет Джеймс, - то мы бы влачили свое существование, попросту пассивно “получая” мгновения за мгновением нашего чувственного опыта... При помощи концептов мы разыскиваем искомый фактор, которого нет налицо, достигаем отдаленного, активно нащупываем различные пути в нашем исследовании, видоизменяем ход нашего опыта и заставляем его указывать нам, в какую сторону он склоняется» . И немаловажно, что благодаря концептам мы можем не просто адаптироваться к изменениям реальности, но адаптироваться превентивно, заблаговременно обеспечивая себя средствами борьбы с еще не наступившей, но прогнозируемой опасностью. Джеймс в еще большей степени, чем Пирс, подчеркивает активность человека по отношению не только к внешнему миру, но и к собственному сознанию.

Однако активность эта, естественно, имеет свои пределы. Человек, как бы богата ни была созданная им культура, все равно остается в первую очередь частью природы, и интересы его определяются его биологией - инстинктами, общими для всех, личными физиологическими особенностями, обусловленными индивидуальным развитием, - и общество, и культура лишь до известного предела модифицируют влияние этих факторов, принуждая человека ограничивать себя в реализации тех или иных склонностей, но не исключают этого совсем. Этика поэтому должна учитывать в первую очередь биологические особенности человека - и как представителя вида Homo sapiens (человек разумный), возникшего в ходе длительной эволюции (вопрос о Боге-творце Джеймс даже и не рассматривает), и как индивида с его личной историей, - и только обосновав свои положения с точки зрения биологии, может обращаться к культурным и социальным факторам, которые тоже, несомненно, вносят свой вклад в формирование личности.

Подобно Э. Маху и Р. Авенариусу, Джеймс стирает границу между «духовным» и «материальным», полагая, что и то, и другое суть только концепты, надстроенные нашим сознанием над единой реальностью, но принимаемые некритически настроенным мышлением за реальность саму по себе. Если бы границы между сознанием и «внесознательной» реальностью существовали поистине, то так называемая психофизическая проблема, состоящая в вопросе о механизмах взаимодействия столь радикально отличающихся друг от друга субстанций, не имела бы решения. Известное решение А. Гейлинкса, предложившего признать, что реально никакого взаимодействия нет, а существование Res cogitans и res extensa всего лишь изначально синхронизировано, не является, строго говоря, решением, так как допускает сознательное и всемогущее начало, синхронизировавшее эти субстанции, а существование такого начала - ни на чем (кроме священных текстов всевозможных религий, которые наука, естественно, не может воспринимать всерьез) не основанный постулат.

Но если «духовное» и «материальное» - только концепты, то тем самым фактически Джеймс отрицает и существование сознания как некоторого особого множества феноменов, отличных от всех остальных («материальных»). То, что мы условно называем «сознанием», тоже есть группа явлений, которые человек, принимающий всерьез разграничение между материей и сознанием, может приписывать группе материи, а может - группе сознания в зависимости от обстоятельств. Разграничение это - тоже всего лишь один из концептов, введенный для удобства и простоты исследования, но не отражающий вполне реальное устройство изучаемого объекта. Конечно, Джеймс не отрицает существование психики , но лишь указывает, что явления, признаваемые психическими, во-первых, всегда более или менее жестко детерминированы материальным ее субстратом - мозгом, а во-вторых, могут исключаться из явлений психики и считаться материальными при изменении комплекса фактических научных данных и даже при смене ракурса рассмотрения уже имеющихся данных. Джеймс лишь отрицает взгляд на сознание как на «вещь» . Даже опыт, который английские эмпиристы полагали основным (если не единственным) источником познания, не может быть однозначно отнесен к сфере сознания (познающего субъекта) в противоположность материи (познаваемому объекту), и Джеймс иллюстрирует этот тезис сравнением с краской: «Выставленная в магазине красок, вместе с другими красками, она в совокупности своей подобна любому другому пользующемуся спросом товару. Между тем нанесенная на полотно, окруженная другими красками, она представляет собою мазок на картине и выполняет духовную функцию. Я утверждаю, что подобным же образом и единая часть опыта, взятая в определенном контексте, играет роль познающего, душевного состояния, “сознания”, тогда как в другом контексте та же единая часть опыта будет играть роль познанной вещи, объективного “содержания”. Одним словом, в одном сочетании он фигурирует как мысль, а в другом - как вещь» .

Такой пересмотр самого, казалось бы, фундаментального принципа новоевропейской философии - принципа разделения материи и сознания - позволяет, согласно Джеймсу, избавиться разом от всех непреодолимых (в рамках, заданных самим этим принципом) философских трудностей. Если нет ни материи, ни сознания, а существует только множество феноменов, которые распределяются по этим двум рубрикам относительно произвольно, то такая картина мира, полагает Джеймс, будет более последовательной, чем традиционная, заданная еще Декартом. Это же устраняет и главную эпистемологическую трудность, присущую картезианскому дуализму, - расщепление всей сферы знания на два несводимых друг к другу региона. Знание не может не быть единым. «После желания свободно дышать величайшим желанием человека... является желание последовательности , т.е. ощущения того, что все мыслимое человеком в настоящее время согласуется с его идеями, возникшими в других ситуациях, - пишет Джеймс. - Мы неустанно соотносим истины друг с другом ради этой единственной цели» . Некие сведения, полученные нами из тех или иных источников, лишь тогда могут стать знанием в полном смысле слова, когда будут согласованы со всеми другими знаниями, которыми мы располагаем. Нельзя не заметить, что такая позиция исключает революционное развитие знания: новая научная теория может не согласовываться вполне с известными к данному моменту сведениями о мире, может объяснять факты даже хуже, чем прежняя теория (так было, например, с учением Н. Коперника, которое поначалу уступало теории эпициклов в объяснении наблюдаемых движений небесных тел), она может даже порывать с прежней картиной мира, и в этом случае, по Джеймсу, она не может быть принята наукой.

Из рассмотренного тезиса следует также, что не существует никаких законов, объективно присущих природным объектам, - все то, что мы называем законами, есть лишь ментальные конструкты, при помощи которых мы структурируем изначально хаотический опыт так, чтобы чувствовать себя в этом мире наиболее комфортно. Это значит, что мир как таковой для нас непознаваем - мы можем познать только ту часть мира, которая дана нам в опыте, и познать настолько, насколько она соотносится с нашими интересами.

Из этого следует и своеобразное представление об истине, характерное для философии Джеймса. Корреспондентная теория истины (представление, что истина есть соответствие наблюдаемой реальности и утверждений о реальности) работает - и то не без трудностей - лишь тогда, когда речь идет о простом житейском опыте, в более же абстрактных сферах она утрачивает смысл: в самом деле, как мы можем говорить о «наблюдаемой реальности» тогда, когда утверждения наши касаются того, что невозможно наблюдать непосредственно (например, исторических фактов или процессов, протекающих в недрах Земли или звезд)? Здесь Джеймс, по существу, сводит понятие наблюдаемой реальности к той ее части, которую человек может наблюдать прямо, без посредства специальных инструментов, и лишь в настоящий момент; это, естественно, существенно ограничивает само понятие реальности - ведь и исторические события тоже реальны, хотя судить о них можно только по оставленным ими следам (повествованиям в хрониках, частных письмах и иных исторических источниках, археологическим данным и пр.).

Джеймс предлагает понимание истины как работоспособности : если та или иная теория позволяет мне успешно и с наименьшими затратами достигать своих целей, то для меня (!) такая теория будет истинной. Он расширяет теорию истины, предложенную Пирсом. «Чтобы иметь представление об объекте, нужно посмотреть, какие мыслимые практические последствия следуют из его принятия, какие ощущения мы можем иметь, к каким реакциям мы должны готовиться и каким образом мы должны вести себя. Совокупность последствий, как непосредственных, так и ожидаемых, будет истиной данного объекта... Одним словом, каждое смутное понятие, в котором вы не уверены, нужно рассматривать с точки зрения его “наличной стоимости”, как оно работает в потоке вашего опыта. Если оно не работает, его следует отбросить» . По существу, истину Джеймс приравнивает к полезности, к тому, что имеет практические последствия, отвечающие нашим интересам.

В то же время существует множество утверждений, которые мы никак не проверяли на практике и относительно которых не можем сказать, будут ли они полезны (а значит, истинны) для нас или нет. Из этого Джеймс находит такой выход: идею можно считать истинной, если для кого-то другого в определенных обстоятельствах она оказалась полезной. Мы, даже не проверив интересующее нас утверждение на собственном опыте, заранее, как бы «в кредит», признаем его истинным. Если отказаться от «кредитной теории истины», то мы будем обречены каждое утверждение проверять на собственном опыте, а непроверенные утверждения не смогут быть для нас руководством к действию, что, естественно, ограничит нас в нашей деятельности. Все мысли, теории, мнения имеют силу лишь до тех пор, пока ничто не противоречит им, подобно деньгам, которые имеют хождение, пока их принимают.

Насколько можно об этом судить, Джеймс в своей философии пытался сгладить или вовсе устранить противоречия, связанные с понятием истины. Что, в самом деле, мы можем считать истинным? Если принимать корре- спондентную теорию истины, то возникает, в частности, следующая проблема: у нас нет возможности, говоря упрощенно, взять реальность в одну руку и утверждения о ней - в другую и сравнить их. То, что мы знаем, мы всегда знаем через посредство органов чувств (которые могут нас обманывать и в любом случае ограничены своими биологическими свойствами) и разума (который может ошибаться), так что все, что у нас есть, - это только различные теории, описывающие то, что мы привыкли называть реальностью. Но так как реальность сама по себе нам недоступна, то вся познавательная деятельность будет сводиться лишь к конструированию разнообразных теорий, а так как между ними приходится делать какой-то выбор, то наилучшим критерием выбора Джеймс предлагает считать эффективность теории как инструмента, обеспечивающего реализацию наших интересов. «Прагматистский метод, - говорит он, - это прежде всего метод улаживания метафизических споров, которые без него могли бы тянуться без конца. Представляет ли собою мир единое или многое, царит ли в нем свобода или необходимость, является ли он материальным или духовным? Все это одинаково правомерные точки зрения на мир, и споры о них бесконечны. Прагматистский метод в подобных случаях пытается истолковать каждое мнение, указывая па его практические следствия. Какая получится для кого-нибудь практическая разница, если принять за истинное именно это мнение, а не другое? Если мы не в состоянии найти никакой практической разницы, то оба противоположных мнения означают по существу одно и то же, и всякий дальнейший спор здесь бесполезен. Серьезный спор возникает только в том случае, когда мы можем указать на какую-нибудь практическую разницу, вытекающую из допущения, что права какая-нибудь одна из сторон» Джеймс У. Прагматистский взгляд на истину и его неверные толкования //Джеймс. У.Воля к вере. М.: Республика. С. 356.

Уильям Джемс (William James, 11 января 1842, Нью-Йорк - 26 августа 1910, Чокоруа, округ Кэрролл) - американский философ и психолог, один из основателей и ведущий представитель прагматизма и функционализма.

Учился медицине, в 1869 получил степень доктора, но по состоянию здоровья отказался от карьеры практикующего врача. С 1872 - ассистент, с 1885 - профессор философии, а в 1889-1907 - профессор психологии Гарвардского университета, где в 1892 году организовал первую в США лабораторию прикладной психологии (совместно с Мюнстербергом). С 1878 по 1890 гг. Джемс пишет свои «Принципы психологии», в которых отвергает атомизм немецкой психологии и выдвигает задачу изучения конкретных фактов и состояний сознания, а не данных, находящихся «в» сознании. Джеймс рассматривал сознание как индивидуальный поток, в котором никогда не появляются дважды одни и те же ощущения или мысли. Одной из важных характеристик сознания Джеймс считал его избирательность. С точки зрения Джеймса, сознание является функцией, которая «по всей вероятности, как и другие биологические функции, развивалась потому, что она полезна». Исходя из такого приспособительного характера сознания он отводил важную роль инстинктам и эмоциям, а также индивидуальным физиологическим особенностям человека.

Широкое распространение получила выдвинутая в 1884 г. теория эмоций Джеймса. Теория личности, развитая им в одной из глав «Психологии», оказала значительное влияние на формирование персонологии в США. Наряду со Стэнли Холлом Джеймс - единственный психолог, дважды становившийся президентом Американской психологической ассоциации - в 1894 и в 1904 годах.

Книги (6)

Беседы с учителями о психологии

Перед вами записи очень умных, иронично-тонких, очень личных бесед, которые около ста лет назад вел с американскими педагогами замечательный философ и педагог Уильям Джеймс.

Его беседы настроены на людей определенной профессии, определенного мировоззрения. Это своего рода попытка переосмыслить научные факты, что делает их полезными и значимыми в практике обучения и воспитания ребенка.

Книга будет интересна педагогам, психологам, специалистам в области образования, а также всем, интересующимся этим кругом вопросов.

Воля к вере

В книгу вошли два известных произведения выдающегося американского философа и психолога У. Джэмса (Джеймса) (1842-1910) — «Воля к вере» и «Прагматизм», давно ставшие для наших читателей библиографической редкостью, а также ряд его работ, впервые переведенных на русский язык.

Разнообразные по тематике, они демонстрируют все достоинства философского творчества У.Джэмса: ясность мышления, всестороннюю эрудицию, живой темперамент и литературный талант, а главное — стремление подходить к исследованию философских проблем с учетом задач реальной жизни людей.

Многообразие религиозного опыта

Работа известного американского философа и психолога У. Джеймса представляет собой попытку постижения феномена религии не как института или социального феномена, а как непосредственно познаваемого личного переживания.

Религию в таком аспекте автор рассматривает как одно из вторжений подсознательного в нашу обыденную жизнь, приходя к признанию высших сил, от которых религиозные люди ждут спасения и находят его. Современное сознание, независимо от того, отвергает ли оно или принимает религиозные идеи, не может игнорировать интереснейший исторический, психологический, литературный материал, представленный в исследовании.

Научные основы психологии

Книга «Научные основы психологии» посвящена анализу психической деятельности человека, рассматриваемой автором как «поток сознания», в котором доминирующую роль играют волевые и эмоциональные начала.

В своей работе Джеймс отвергает атомизм немецкой психологии и выдвигает задачу изучения конкретных фактов и состояний сознания, а не данных, находящихся в сознании. Джеймс рассматривал сознание как индивидуальный поток, в котором никогда не появляются дважды одни и те же ощущения или мысли. Одной из важных характеристик сознания Джеймс считал его избирательность.

С точки зрения Джеймса, сознание является функцией, которая «по всей вероятности, как и другие биологические функции, развивалась потому, что она полезна». Исходя из такого приспособительного характера сознания он отводил важную роль инстинктам и эмоциям, а также индивидуальным физиологическим особенностям человека.

Прагматизм

Новое название для некоторых старых методов мышления. Популярные лекции по философии.

Перевод с английского П. Юшкевича

«Собранные в этой книге лекции были прочитаны в Ловелльском университете в Бостоне (в ноябре и декабре 1906 г.) и в Колумбийском университете в Нью-Йорке (в январе 1907 г.).

Я выпускаю их в свет в том же виде, в каком они были прочитаны, без каких бы то ни было дополнений или примечаний. Так называемое прагматическое движение — я не люблю этого названия, но, очевидно, слишком поздно менять его — объявилось неожиданно, словно с неба свалилось. Некоторые направления, всегда существовавшие в философии, внезапно познали самих себя и свою общую задачу. Это произошло во многих странах и при том со столь многих и различных точек зрения, что в результате получились многочисленные разногласия в изложении учения.

Я сделал попытку нарисовать в широких, общих чертах картину движения, каким оно представляется мне, не вдаваясь в мелочи и подробности. Думаю, что можно было бы избежать многих бесполезных споров, если бы наши критики согласились ждать до тех пор, пока мы не раскроем окончательно сути возвещаемого нами учения». Уильям Джеймс

Психология

В ряду основателей психологической науки заметная роль принадлежит американскому философу и психологу Уильяму Джемсу (1842-1910).

В основу настоящего издания положена книга «Психология», вышедшая в 1922 году. Многие из развитых Джемсом представлений не просто составляют часть истории психологии, но подчас помогают понять ее настоящее, глубже исследовать, например, природу личности, ее самосознание.