Наука жизнь и смерть человека. Танатология. С возрастом страх смерти исчезает

Религия и философия на протяжении многих веков удерживали монополию в решении вопросов смерти и посмертного существования человека. Лишь в конце ХIХ?начале ХХ вв. смерть становится объектом систематического естественно-научного исследования. Родилась целая отрасль научного знания - танатология (Танатос - бог смерти в древнегреческой мифологии). Долгое время танатология представляла собой раздел медико-биологических и клинических дисциплин, изучавших причины смерти, динамику умирания. С конца 50 - начала 60-х годов термин «танатология» стал приобретать в западных (прежде всего в англоязычных) странах более широкий смысл. Начало этому положил американский психолог-клиницист и психиатр Г. Фейфел. В 1959 году под его редакцией в Нью-Йорке вышла книга «Значение смерти». В этом сборнике были опубликованы статьи не только биологов и врачей, но и известных философов, психологов и богословов, давшие мощный импульс междисциплинарным исследованиям проблемы смерти.

Поскольку танатология рассматривает самые разнообразные аспекты проблемы смерти человека, есть необходимость разобраться в первую очередь в том, как танатология понимает его природу.

Смерть и умирание

В танатологии смерть изучается как сложный феномен, включающий в себя биологический, медицинский, психологический, духовный и другие аспекты.

Уточнение понятия «смерть» стало одной из исходных естественно-научных проблем в танатологии. Долгое время в биологии и медицине смерть человека фиксировалась с момента прекращения дыхания и сердцебиения. Однако успехи реаниматологии, научившейся возвращать при помощи сложной медицинской техники и искусных методик жизнь тысячам людей, ранее обреченных на гибель, заставили пересмотреть эти представления. Биологи и медики стали различать клиническую смерть, при которой возможна реанимация организма, и биологическую смерть, наступающую с необратимой утратой основных функций мозга («смерть мозга»). Однако разработать безукоризненную методику, позволяющую абсолютно точно констатировать в каждом конкретном случае наступление конца человеческой жизни, т.е. провести четкую грань между клинической и биологической смертью, до сих пор не удается. Это вынуждает танатологов сделать вывод о том, что смерть человека в естественно-научном смысле есть не одномоментный акт, а представляет собой длительный стадийный процесс, имеющий к тому же индивидуально неповторимую специфику.

Из психологических исследований наиболее известными являются работы американки Э. Кюблер-Росс. В своей книге «О смерти и умирании» она выделила пять психологических стадий умирания.

В первой стадии, именуемой «отрицание», человек впервые осознает опасность своей болезни и возможность летального исхода, что порождает в нем либо сомнения в таком варианте развития событий, либо категорическое неприятие этой возможности.

Вторая стадия умирания - «ярость», «гнев». Согласно Э. Кюблер-Росс, она возникает по мере нарастания и усугубления симптомов заболевания, когда мысль о худшем исходе постепенно укрепляется в сознании больного. Тогда он становится крайне раздражительным и даже агрессивным.

В третьей стадии умирания, получившей название «сделка», измученный своими переживаниями человек хватается, как утопающий за соломинку, за некую спасительную идею. Он затевает как бы сговор с судьбой или Всевышним, униженно просит у них пощады, взамен обещая в случае выздоровления безупречное поведение.

После того, как больной, наконец, убеждается, что его призывы к высшим силам оказались бесполезными, он впадает в состояние депрессии. Это уже следующая стадия умирания, которая часто сопровождается переживанием комплекса вины. Человек воспринимает свою приближающуюся смерть как наказание за действительные или мнимые проступки и моральные преступления. «Принятие смерти» составляет заключительную стадию умирания в концепции Э. Кюблер-Росс. Больной человек, истощенный физически, морально и психологически, смиряется со своей участью и успокаивается.

У Э. Кюблер-Росс есть много тонких наблюдений и верных обобщений. Однако было бы ошибкой унифицировать ее концепцию психологии умирающего человека. Во-первых, она больше соответствует психологии онкологических больных, с которыми долгое время работала американский ученый и врач. Во-вторых, точнее было бы говорить не о последовательно сменяющих друг друга стадиях, а о психологических аспектах или состояниях умирания, которые в действительности в каждом конкретном случае могут различным образом комбинироваться и переплетаться. Тем не менее, работы Э. Кюблер-Росс стимулировали психологические исследования, посвященные проблемам смерти и умирания. В частности, они подтолкнули ряд ученых к изучению переживаний и видений, возникающих у людей в последние мгновения из жизни.

Танатология стремится дать максимально полную картину того, что называется «смертью». Однако танатологии все же не удается достичь целостности и должной глубины в трактовке смерти. Это в какой-то степени связано с тем, что, возникнув в свое время как реакция на господство философских спекуляций и религиозных воззрений на тему смерти и поставив задачу строго научного изучения феномена смерти, танатология оказалась приверженной позитивистской методологии. В результате смерть здесь рассматривается как бы изолированно от жизни, ее ценностного содержания, либо акцент делается не на жизни, а преимущественно на смерти как таковой.

Смерть всегда являлась одной из основных тем религиозных практик, философии, медицины и искусства. Все они обращаются к специфическим особенностям процесса умирания и тому загадочному, мистическому состоянию, которым характеризуется приход смерти, для придания значимости вечным темам: понятию судьбы, существованию Бога, поискам своего места в жизни и так далее. Даже такой раздел медицинского знания, как танатология, посвящен скорее философским или политическим дискуссиям по поводу границы так называемой клинической смерти и определению рубежа, за которым заканчивается жизнь и начинается смерть, чем собственно медицинским вопросам. Психологию смерть интересует с точки зрения влияния на жизненный стандарт отдельного индивида, хотя Фрейд, стоящий в этом случае особняком и являющийся здесь скорее философом или социальным мыслителем, говорит о влечении к смерти как особом стремлении восстановить первоначальное неорганическое состояние организма. Однако нужна ли смерть социальной науке как отдельной гуманитарной отрасли?

В западной социологии (как это видно, например, из интервью с антропологом Сергеем Каном) применяется термин death studies - «наука о смерти». Это некая совокупность гуманитарного знания, касающегося тематики смерти и умирания. С этой позицией перекликается название статьи в журнале Naked Science - «Смерть как наука», собственно, как и позиция , высказываемая ее авторами. Создатель первого в России журнала по death studies «Археология русской смерти» Сергей Мохов предлагает выделять отдельную дисциплину - некросоциологию, которая изучала бы смерть как то, что влияет на фактическую жизнь общества. То есть изучала бы те аспекты, которые не поддаются нашему непосредственному наблюдению при нашей жизни, но являются результатом наблюдения за тем, как это происходит с другими. Российский исследователь Дмитрий Рогозин говорит о социологии смерти как об отрасли, изучающей человеческие реакции на смерть: «как и что люди думают о смерти».

Здесь надо сказать, что тема смерти как нечто отличное от других проблем, интересующих социальные науки, впервые появляется в работе исторического антрополога Филиппа Арьеса «Человек перед лицом смерти», изданной в 1977 году. В ней исследователь представляет историю ментальностей народов, групп и отдельных людей с точки зрения их представлений о смерти и умирании, а также обрядовых практик. Несмотря на то что данное исследование грешит претенциозным подходом (рассматриваются только теории, удобные автору) и избирательным цитированием, работа Арьеса породила «волну откликов не только в виде критики его построений, но и в виде новых исследований, посвященных теме восприятия смерти и загробного мира». По словам отечественного культуролога Арона Гуревича, работы Арьеса вызвали «мощный взрыв интереса к проблеме „смерть в истории“, который выразился в потоке монографий и статей, в конференциях и коллоквиумах». С этого момента западные представители death studies - вместе с ростом интереса политиков и различных ученых к людям, «близким к смерти» (пожилые, смертельно больные, представители профессий, связанных с риском внезапной смерти) - эксплуатируют идею «смерти в жизни». Это то, что может нам сказать о жизни в социуме и о самом социуме больше самой жизни.

Автор недавно изданной книги (М.: «Новое литературное обозрение», 2015) «Смерть в Берлине. От Веймарской республики до разделенной Германии» (пожалуй, первой переводной монографии в этой области) Моника Блэк задается следующими вопросами: что люди делали, когда соприкасались со смертью? что люди думали (если думали) о загробной жизни? и что вообще для них есть смерть? Исследователь старается через эти три аспекта докопаться до фундаментальных уровней взаимодействия между людьми, где деятельность регулируется мотивами, не имеющими связи со словами и внешними идеями, формулируемыми социумом. Все сделанное таким образом чаще всего не может быть сказано вслух участниками взаимодействия, но может с легкостью быть ими воспроизведено. Описанная таким образом картина жизни Берлина и Германии в целом в поразительно изменчивые для страны годы показывает «особость» немцев в их представлении о самих себе как о культурной нации, носителях пресловутой европейской Zivilisation. Отделяя себя через попытки сохранения «правильных» ритуальных практик от остального мира, немцы заготавливают себе потенциал для будущего восстановления страны после двух мировых войн и переустройства европейского порядка. Так, важной практикой являлось погребение отдельного тела в отдельном гробу: примечательны описанные в книге случаи, когда жители Берлина, уже захваченного советскими войсками, жертвовали едой и основными удобствами ради того, чтобы достать приличный гроб для каждого погибшего. Этот подход контрастировал с практиками погребения, например, в братских могилах, существовавших в советских подразделениях, которые находились в городе. Автор вслед за берлинцами мягко удивляется такому подходу, присоединяя себя к условно «культурным» нациям.

Что может дать такое направление отечественной науке? Безусловно, смерть, если говорить о ней открыто, является общим местом российского историко-антропологического дискурса, независимо от той конкретной темы, что берется в качестве объекта исследования. Гражданская война, репрессии, Великая Отечественная война, институт концентрационных лагерей и ГУЛАГ являются возможными темами для исследований современных некросоциологов. Наряду с этим несомненный и даже более значимый интерес представляют современные российские практики умирания и подготовки к смерти. Социальные нормы, поведение родственников, забота о близких в этом процессе - это то, что может интересовать отечественную науку. Говоря проще, в современном российском дискурсивном поле существует специальный, слабо поддающийся анализу и малоартикулируемый мир смерти, существующий параллельно с миром жизни, со своими правилами и особенностями.

Естественно, все эти вопросы можно рассматривать сугубо с позиции социальной антропологии: есть племя (общество, социум), у него есть определенные обряды перехода, в том числе ритуалы, связанные со смертью; мы их изучим и сможем что-то понять о социальных нормах и институтах этого племени. Это, в свою очередь, даст нам кальку, шаблон для понимания нашего общества. Тем не менее социологический подход к изучению мортальной тематики дает более широкий набор конкретных исследовательских практик.

Здесь есть определенные сложности - в первую очередь затрудненный доступ к полю. Мортальность - табуированная тема в российском социуме: предсмертные практики, уход за умирающими, сознание самой смерти в зеркале повседневной жизни до последних лет не попадали в поле зрения официальной науки. Хосписы, интернаты для престарелых, частные квартиры с парализованными родственниками - это так называемые сложные социальные поля, с доступом к которым могут возникнуть как минимум административные проблемы, не говоря уже об этических рамках исследователя. Общение с работниками кладбищ, которых людская молва (часто небезосновательно) связывает с криминалом, может закончиться для исследователя неудачей. Некросоциология - тяжелая работа по анализу труднодоступной или даже закрытой информации; работа некросоциолога отличается, например, от работы военного журналиста, который снимает серию фотографий о смерти военнослужащих в горячей точке, или от деятельности священника, который читает проповедь о воскресении из мертвых на пасхальной службе. У социолога, как и у священника и корреспондента, есть право на собственный взгляд на объект, но это не догма и не профессиональная инструкция. Доля беспристрастности и стремление к неангажированности накладывает жесткие ограничения на его работу.

Этот момент хорошо иллюстрируют темы двух вышедших номеров упоминавшейся «Археологии русской смерти». Большинство статей посвящены анализу печатных и других источников, изучению символического пространства кладбищ - собственно, проблемам грядущей некросоциологии, и только один материал «снят» с непосредственного разговора о смерти и посвящен похоронно-поминальным причитаниям отдельного района. Надо сказать, что, несмотря на это, разговор исследователя с респондентом, например, о зарплате последнего может оказаться несравнимо более сложной задачей, чем выяснение обстоятельств смерти его родственника. Все, что связано со смертью, в то же время является объектом купли-продажи, от ритуальных услуг до онлайн-игр. В отличие от коммерческого продукта, изучение смерти с социологической точки зрения выводит ее на чистую воду, представляя, скажем, последствия чернобыльской катастрофы для конкретных людей не просто как явление с физиологическими последствиями, но как моральную панику нового типа, страх смерти от доселе неизвестного источника, связанного с новыми механизмами наступления смерти.

В завершение нужно отметить, что личный опыт автора, который будет отражен в готовящихся работах, как и опыт команды исследователей, о котором говорит уже упомянутый социолог Дмитрий Рогозин, показывает, что в современной России люди все больше и чаще сами, первыми, готовы говорить о смерти, переводить ее в артикулируемое поле, обсуждать ее и «делиться» ею. Причина этого - также возможный предмет исследования.

ТАНАТОЛОГИЯ

(греч., thanatos - смерть, и logos - слово). Наука о смерти, её причинах и признаках.

- область исследований смерти, ее причин и механизмов, ее признаков; к области Т. относятся и проблемы облегчения предсмертных страданий больного...
Криминалистическая энциклопедия
- одна из главных тем персонологии. Если в центре осмысления человеческого бытия оказывается тело, то сама логика осмысления выводит в контекст телесного существования...
Проективный философский словарь
- англ. tanatology; нем. Tanatologie. Учение о смерти, ее причинах, механизмах, признаках, проблемах облегчения предсмертных страданий больных...
Энциклопедия социологии
- в судебной медицине учение о смерти. Изучает причины умирания, механизм наступления смерти, посмертные изменения в трупе, а также вопросы врачебного вмешательства в процессы умирания...
Большой юридический словарь
Современная энциклопедия
- раздел медицины, изучающий динамику и механизмы процесса умирания, причины и признаки смерти, проблемы облегчения предсмертных страданий больного. Развивается с 20 в. В широком смысле Т. охватывает религ., филос...
Естествознание. Энциклопедический словарь
- I Танатоло́гия учение о закономерностях умирания и обусловленных ими изменениях в органах и тканях...
Медицинская энциклопедия
- учение о закономерностях умирания и обусловленных ими изменениях в органах и тканях...
Большой медицинский словарь
- наука, изучающая биологические и философские аспекты проблемы смерти...
Экологический словарь
- учение о смерти, ее причинах, механизмах и признаках...
Философская энциклопедия
- раздел медицины, изучающий динамику и механизмы процесса умирания, причины и признаки смерти, проблемы облегчения предсмертных страданий больного...
Большой энциклопедический словарь
- Р., Д., Пр....
Орфографический словарь русского языка
- танатоло́гия ж. Научная дисциплина, изучающая смерть, её причины, механизмы и признаки...
Толковый словарь Ефремовой
- ...
Орфографический словарь-справочник
- танатол"...
Русский орфографический словарь
- ТАНАТОЛОГИЯ и, ж. thanatologie f. <гр. thanatos смерть + logos учение. мед. Дисциплина, изучающая причины смерти, ее признаки, явленя в организме при ней. СИС 1954. Небытие определяет сознание...
Исторический словарь галлицизмов русского языка

"ТАНАТОЛОГИЯ" в книгах

Танатология

Из книги Большая Советская Энциклопедия (ТА) автора БСЭ

ЛЕКЦИЯ № 13 Судебно-медицинская танатология

Из книги Судебная медицина: конспект лекций автора Левин Д Г

ЛЕКЦИЯ № 13 Судебно-медицинская танатология 1. Понятие о смертиСмерть – это неизбежное и необратимое прекращение взаимодействия белковых структур, выражающееся в полном прекращении всех жизненных функций организма. В многоклеточных организмах взаимодействие

IV. ОСЕНЬ: ТАНАТОЛОГИЯ

Из книги Душа самоубийцы автора Шнейдман Эдвин

IV. ОСЕНЬ: ТАНАТОЛОГИЯ В 1973 году по ряду причин я решил отойти, по крайней мере на некоторое время, от пациентов с суицидальными тенденциями (так сказать, умирающих по собственному желанию) к больным, которые погибали по не зависящим от них обстоятельствам, а также их

Глава 6. Танатология (психолого - психиатрический аспект)

Из книги Кризисные состояния автора Юрьева Людмила Николаевна

Глава 6. Танатология (психолого - психиатрический аспект) То, что дон Хуан хотел сделать для Карлоса - замотивировать его быть конгруэнтным, экспрессивным и максимально творческим во все моменты жизни. Он хотел мобилизовать все ресурсы Карлоса так, чтобы любое действие,

Гораздо важнее вопрос - как? Доктор Сэм Парниа из Нью-Йоркского медицинского центра Уайла Корнелла - один из наиболее известных специалистов по исследованию природы смерти.

Пытаясь понять одну из величайших тайн и при этом будучи представителем официальной науки, он не поддерживает отношений ни с одной религией и не пытается доказать ее идеи. Он пытается непредвзято подойти к тому, что же происходит с нами в тот момент, когда наше сердце перестает биться, а дыхание останавливается. В рамках проекта Human Consciousness (Человеческое Сознание) Парниа и его коллеги из 25 медицинских центров Европы, Канады и США, начали исследование, названное AWARE (AWAreness during Resuscitaion - сознание во время реанимации). В ближайшее время им предстоит опросить 1500 человек, выживших после остановки сердца. Пациенты должны будут рассказать, что они испытывали между двумя важнейшими в их жизни моментами - когда их сердце остановилось и когда оно забилось вновь.

Перед началом эксперимента Парниа рассказал журналу Time о своих предстоящих и предыдущих исследованиях смерти как явления и состояния. Для самого Парниа это наиболее масштабный, но далеко не первый проект подобного рода. До этого он общался с 500 людьми, имеющими опыт нахождения в клинической смерти. По его данным, медицина и психология пока не располагает точными сведениями о том, что происходит в момент смерти с личностью, индивидуальностью человека. Однако данных о том, что во всех случаях после отказа мозга "выключается свет" и человек перестает воспринимать реальность, нет. Это ставит вопрос о разнице в природе и функционировании мозга и ума. Известно, что когда сердце останавливается, в мозг перестает поступать кровь. А значит, в течение ближайших 10 секунд, которые требуются для того, чтобы восстановить сердечный ритм, активность мозга прекращается. Однако, согласно исследованиям Парниа, от 10 до 20 процентов людей, вернувшихся к жизни после пребывания в состояния клинической смерти, утверждают, что были в момент отказа центральной нервной системы в полном сознании. Весьма часто такие люди рассказывают, что в этот момент видели все действия врачей по оказанию им медицинской помощи со стороны либо сверху.

Ученые пока не знают, реальны ли подобные переживания или это некий вид иллюзии. Однако во многих случаях все данные "с потолка", полностью подтвердили врачи, вернувшие пациентов к жизни. На практике люди - и в том числе, психологи и медики - обычно воспринимают смерть как некий момент - мы либо мертвы либо еще живы, объясняет Парниа. И в этом состоит социальное определение смерти, которым мы в основном пользуемся. Однако клиническое определение смерти значительно сложнее. Врачи диагностируют смерть, когда сердце перестает биться, легкие прекращают работать, а затем отключается мозг и в связи с этим глаза человека прекращают реагировать на свет.

Если все эти признаки смерти присутствуют и оказываются необратимыми, врач может позвонить медсестре и приступить к оформлению свидетельства о смерти. 50 лет назад после таких симптомов человек уже никогда не возвращался к жизни. Сейчас же существует другое ограничение - продолжительность жизни мозга после прекращения его питания кислородом. Если врачам не удается запустить сердце в течение нескольких минут, дальше это уже становится бессмысленным - мозг гибнет, и пациент уже не может прийти в сознание. В настоящее время временной промежуток между жизнью и смертью может длиться еще дольше.

По словам Парниа, разработаны препараты, которые могут замедлять повреждение клеток мозга, оставшихся без кислорода. Таким образом, врачи через 10 лет смогут вернуть к жизни пациента, все жизненно важные органы которого не работают уже несколько часов. Такого рода препараты могут привести к невиданному прорыву в медицине - и при этом, к тому же, расширить наше представление о природе смерти. Медики и психологи, возможно, смогут продвинуться за пределы нынешних границ науки. Но даже сейчас, не дожидаясь, когда препараты, сохраняющие клетки мозга, попадут на рынок, уже можно начинать проверять предположение о том, что сознание может существовать отдельно от тела. Наука не слишком интересуется, почему это может происходить. Гораздо важнее вопрос - как?

Сейчас большинство ученых считают, что мозг и ум это одно и то же. И это предположение верно, подобно тому, как верна ньютоновская физика. Мы продолжаем пользоваться ей до сих пор. Однако в начале XX века появилась квантовая физика, которая не опровергает механику Ньютона, но подходит для условий не макро-, а микромира. Парниа и его коллеги не собираются опровергать современную психологию и нейрофизиологию, но ищет условия, при которых они не верны. Возможно, этими условиями является процесс смерти.

Танатологией называется академическое изучение смертности или смерти. Эта тема включает в себя широкий спектр дисциплин, в том числе социологию, биологию, теологию, психологию, экономику и литературу самых разных направлений, так или иначе связанную со смертью. В частности, танатология сосредотачивает свой фокус на медицинских изменениях в организме во время процесса умирания и после смерти, предсмертных видениях, опыте причин и разновидностей смерти, ритуальных практиках, связанных со смертью.

Слово танатология имеет древнегреческие корни. Суффикс «логия» происходит от древнегреческого слова, означавшего «говорить», а теперь означающего «изучение». Корень слова «танато» происходит от имени греческого бога Танатоса, олицетворявшего смерть. Этот бог изображался в древности обычно отрицательным, он был безжалостной фигурой в греческой мифологии – возможно, поэтому его и почитали спартанцы, которые были безжалостны даже со своими детьми, и сбрасывали слабых из них со скалы.

Имя бога Танатоса также используется в других словах, относящихся к смерти: эвтаназия, или целенаправленное убийство страдающего человека или животного; танатофобия, или страх вещей, связанных со смертью; танатомания – болезненное влечение к убийству, либо к самоубийству; танатокосметология – посмертная косметология и бальзамирование покойников.

Возникновение и развитие танатологии

Создание танатологии как академической дисциплины принято связывать с именем выдающегося русского и французского ученого Ильи Мечникова, который проводил свои научные исследования в начале 1900-х годов. Известный своими работами в области микробиологии и зоологии, знаменитыми открытиями, в частности, открытием процесса фагоцитоза, Мечников также выступал за научное изучение смерти. Он утверждал, что научные ресурсы могут помочь изучить и подтвердить на опыте многие процессы, ответственные за преждевременную смерть. Тем самым, надеялся Мечников, академическое изучение смерти могло бы помочь тем, кто хотел бы продлить свою жизнь и не бояться смерти.

Мечников основывал свои идеи для междисциплинарного исследования на том факте, что в то время как студенты-медики были обязаны проводить анатомические исследования на трупах, удивительно было отсутствие хоть какой-нибудь инструкции о том, как ухаживать за умирающим, и не было никаких исследований на тему смерти, которые были бы включены в учебную программу. Поскольку лишь немногие ученые и педагоги поняли и согласились с идеями Мечникова, реализация его предложения была отложена «в долгий ящик» — это заняло многие десятилетия.

После смерти Ильи Мечникова в 1916 году танатология оставалась относительно неразвитой дисциплиной в течение многих лет. Интерес к ней возник заново после Второй мировой войны, которая оставила многих людей наедине со смертью и горем. Работы американского психолога и влиятельного танатолога Германа Фейфела часто связывают с его опытом изучения Второй мировой войны, особенно ужасов атомной бомбы. Его самыми значительными работами в области танатологии стали сборники «Значение смерти», первый из которых был издан в 1959 году, а следующий – в 1977 году.

Публикации Германа Фейфела сосредоточены в особенности на преодолении опасных для жизни заболеваний, сознательном и подсознательном отношении к смерти и страхе смерти. Как и Мечников, Фейфел утверждал, что необходимы дополнительные исследования, которые будут проводиться, чтобы помочь людям, находящимся в критических ситуациях, имеющим дело с тревогой, страхом или горем в результате случившейся или будущей смерти.

Труды Фейфела — только несколько важных книг в области танатологии. Другие ключевые материалы включают «Опыт смерти» («The Experience of Death») философа-экзистенциалиста Пауля Людвига Ландсберга; разделы, посвященные временности и смерти, в работе «Бытие и время» немецкого философа Мартина Хайдеггера; а также произведения художественных жанров, содержащих важнейшие наблюдения о смерти, такие как «У последней черты» Михаила Арцыбашева, «Смерть Ивана Ильича» Льва Толстого и «Когда я умирала» («As I Lay Dying») Уильяма Фолкнера.

Современная танатология

Сегодня танатология изучается во многих странах, включая страны бывшего соцлагеря, в рамках общей научной дисциплины – судебная медицина. В западных странах на университетском уровне существует обучение танатологии как самостоятельной дисциплине. Учебная программа, как правило, включает в себя значительные исследования в области медицины, в фокусе которых находятся физиологические изменения в организме до и после смерти, роль рецептурных препаратов в процессе умирания и неоднозначная тема эвтаназии. Некоторые из занятий по танатологии могут быть сосредоточены на культурных аспектах явления смерти на протяжении всей истории, на причинах смерти на протяжении всей истории, на роли религии и мифологии в отношении смерти, а также на других, самых разных направлениях исследований.