Петр чаадаев биография. Чаадаев Петр Яковлевич и Александр Сергеевич Пушкин

Петр Яковлевич Чаадаев (1794-1856) - русский религиозный мыслитель, философ, публицист. Он родился в Москве в родовитой дворянской семье. Его отец Я.П. Чаадаев, отставной подполковник гвардии, служил советником Нижегородской уголовной палаты, а в свободное время занимался литературной деятельностью. Мать Петра, Наталья Михайловна происходила из древнего и знатного рода князей Щербатовых. Маленький Петр и его старший брат Михаил рано остались сиротами. В 1795 году умер их отец, а через два года и мать. Братья оказались на попечении родного дяди и тетки, которые заменили им родителей.

В 1808 году П.Я. Чаадаев поступил и через четыре года окончил Московский университет. В это время он слывет одним из самых блестящих молодых людей московского "большого света", пользуется репутацией светского щеголя и красавца. В 1812 году в чине подпрапорщика П.Я. Чаадаев начинает военную службу в гвардейском Семеновском полку, затем - в Ахтырском гусарском полку. Он участвует в Отечественной войне 1812 года, в Бородинском сражении и заграничных походах русской армии. После войны, в 1816 году. Чаадаев начинает свою службу при императорском дворе, в 1819 году получает чин ротмистра. В эти годы он сводит тесное знакомство с Н.М. Карамзиным, молодым А.С. Пушкиным, многими будущими декабристами. В 1820 году его отправляют с докладом императору, который тогда находился за границей, о волнениях в Семеновском полку. Высоко ценящий понятие о дворянской чести, Чаадаев посчитал это поручение оскорбительным, ибо ему пришлось заниматься доносительством. Верный присяге, Чаадаев исполнил поручение, но сразу же подал прошение об отставке.

С 1821 года П.Я. Чаадаев живет частной жизнью - более он никогда и нигде не служил. Летом 1821 года он согласился вступить в общество декабристов, но в 1823 году уехал за границу. Три года путешествий совпали с жесточайшим душевным кризисом, когда Чаадаев критически пересматривает все свое мировоззрение. Свою роль в этом сыграли и посещения Чаадаевым лекций немецкого философа Шеллинга, с которым у русского мыслителя завязались дружеские отношения.

Вернувшись в Россию в 1826 году, П.Я. Чаадаев ведет затворническую жизнь. В 1828 - 1830 гг. он пишет свои знаменитые "Философские письма" - всего было написано восемь "Философических писем". С 1831 года Чаадаев поселяется в Москве, становится постоянным членом Английского клуба. В 1832 году в журнале "Телескоп" появляется первая публикация П.Я. Чаадаева - его философские афоризмы и размышления о египетской и готической архитектуре. Но самая громкая публикация состоялась в 1836 году - в пятнадцатом номере журнала "Телескоп" читатели увидели "Первое Философическое письмо" П.Я. Чаадаева. Автор и издатель предполагали продолжить публикацию следующих писем, однако это намерение осуществить не удалось.

Публикация "Первого Философического письма" оказалась сродни взрыву бомбы, потрясшей все думающее русское общество. "Около месяца среди целой Москвы почти не было дома, в котором не говорили бы про "чаадаевскую статью" и про "чаадаевскую историю"…" - писал один из современников. А издатель журнала "Телескоп" Н.И. Надеждин в одном из писем писал: "Я нахожусь в большом страхе. Письмо Чаадаева, помещенное в 15-й книжке, возбудило ужасный гвалт в Москве… Ужас что говорят…" Наибольшее возмущение вызывали высказывания Чаадаева о том, что Россия совершенно оторвалась от общемирового культурного развития, а русский народ пока "составляет пробел в порядке разумного существования человечества". С серьезной критикой взглядов П.Я. Чаадаева выступили А.С. Пушкин, А.С. Хомяков и многие другие отечественные мыслители. Правда, эта критика была выражена в частных письмах, а не в открытой печати. Лишь очень немногие, как например А.И. Герцен, согласились с выводами автора "Философического письма".

Публикация "Первого Философического письма" навлекла на Чаадаева гнев властей. Уже в октябре 1836 году он был официально объявлен сумасшедшим и оказался под постоянным медицинским и полицейским надзором. Журнал "Телескоп" закрыли.

Столь резкая реакция властей и почти единодушное общественное осуждение заставили Чаадаева существенно пересмотреть свои взгляды. В 1837 году им была написана "Апология сумасшедшего", в которой содержалась гораздо более оптимистическая оценка будущего России.

Последние годы жизни Петр Яковлевич жил в Москве в небольшом флигельке на Новой Басманной улице уединенно и скромно. Тем не менее, он постоянно был вхож не только в московский Английский клуб, но и в круг западников и славянофилов. Московское общество смотрело на него, как на странного чудака, но в то же время опасалось его острого языка. Умер Чаадаев 14 апреля 1856 года. Похоронен он был в Москве на кладбище Донского монастыря.

При анализе философских воззрений П.Я. Чаадаева необходимо иметь в виду, что они не находят полного выражения в каком-то одном его произведении. Для наиболее полного понимания философии Чаадаева необходимо изучить весь комплекс его сочинений, в том числе и частную переписку. Ведь, лишенный права на публикацию своих произведений, Чаадаев нередко включал философские рассуждения в письма к частным лицам. И еще один важный момент. Нередко все мировоззрение П.Я. Чаадаева сводят к его "Первому Философическому письму", в котором особенно выделяют его отрицательное отношение к России. На самом деле, все было намного сложнее, а чаадаевская оценка России находилась в зависимости от его общей философской позиции. Кроме того, осмысление Чаадаевым места России в общечеловеческой цивилизации было далеко не однозначным.

Главное в философской позиции П.Я. Чаадаева - религиозное мировосприятие. Он говорил о себе: "Я, благодарение Богу, не богослов и не законник, а просто христианский философ". Но его религиозные взгляды не включались в рамки какой-либо конфессии - католицизма, православия или протестантизма. П.Я. Чаадаев, как религиозный мыслитель, стремился дать религиозное осмысление философии истории и философии культуры с позиции единого христианского учения. Недаром он писал: что его религия "не совпадает с религией богословов", и даже называл свой религиозный мир "религией будущего", "к которой обращены в настоящее время все пламенные сердца и глубокие души".

С христианских позиций Чаадаев строит свое учение о бытии. Над всем тварным миром стоит Бог, от которого исходит творческое излучение. Сердцевину мира составляет всечеловеческое мировое сознание, приемлющее это излучение. Ниже находится отдельный человек, который, в силу первородного греха, утратил свою связь с целым человечеством и с Богом. И, наконец, на последней ступени находится вся дочеловеческая природа.

Но в центре внимания русского мыслителя находится не столько космологические, сколько историософские вопросы. Дело в том, что один из главных вопросов, на который он искал ответ - это "тайна времени", иначе говоря, смысл человеческой истории. Естественно, что ответы на этот вопрос Чаадаев искал в христианстве.

По его убеждению, основной идеей человечества является идея Царства Божия. Царство Божие - это "небо на земле", "осуществленный нравственный закон". Таким образом, именно Царство Божие превращается у Чаадаева в главную и единственную цель всего исторического развития. Собственно вся человеческая история и ведет к тому, что должно быть устроено Царство Божие. Именно в этом состоит замысел Божественного Провидения по отношению к человечеству. Итак, смысл истории заключен в одном: история есть процесс создания Царства Божия, а историческим процессом движет Божественное Провидение.

Исходя из подобного понимания истории, вполне ясно, что для Чаадаева историческое бытие не может быть понято вне христианства и его земной истории. Поэтому в исторической реальности воплощением Царства Божия на земле для Чаадаева представляется Церковь. Тут необходимо подчеркнуть, что Чаадаев говорил именно о единой Церкви, неразделенной на какие-либо конфессии. "Призвание Церкви в веках, - писал Чаадаев, - было дать миру христианскую цивилизацию".

Причем, интересно, что Чаадаев утверждает, что устроение Царства Божия возможно на земле, в процессе реальной истории: "Таков подлинный смысл догмата о вере в единую Церковь… в христианском мире все должно способствовать - и действительно способствует - установлению совершенного строя на земле - Царства Божия". Здесь стоит напомнить, что в православии Царство Божие - это мистическое понятие, которое возникает уже после конца реальной земной истории (после Апокалипсиса).

Если Церковь представляется Чаадаеву представляется земным воплощением Царства Божия, то главным субъектом истории, творящим историю и культуру является человек. Да, исторический процесс таинственным образом движется Божественным Провидением, но воплощается проведение в свободных поступках людей. Недаром Чаадаева столь резко возражал против "суеверной идеи повседневного вмешательства Бога" в историю.

В этом отношении интересно антропологическое учение П.Я. Чаадаева. В его понимании, сущность человека, как духовного существа, неизбежно имеет двойственный характер: он принадлежит природе и, одновременно, возвышается над ней. Высшее начало в человеке, конечно же, имеет свое происхождение от Бога. Но оно формируется благодаря социальной среде, ведь в человеческой истории носителем Бога является всечеловеческое мировое сознание, приемлющее Божественное творческое излучение. Таким образом, именно человеческое общество, как носитель "всеобщего разума" формирует отдельного человека и его разум: "Если не согласиться с тем, что мысль человека есть мысль рода человеческого, то нет возможности понять что она такое", - писал П.Я. Чаадаев.

Чаадаев довольно резко осуждает идеи индивидуализма, которые становились все более популярными в России. По его мнению, "пагубное я", проникаясь "личным началом", "лишь разобщает человека от всего окружающего и затуманивает предметы". Бог дарует миру и человеку нравственный закон - человек зависим от "всеобщего разума" и должен осознавать свою зависимость, ведь только проникаясь "всеобщим" духовным началом, человек может познать и Божественные законы. Цель человека - "слияние нашего существа с существом всемирным", писал Чаадаев и утверждал, что именно это полное слияние "обещает полное обновление нашей природе, последнюю грань усилий разумного существа, конечное предназначение духа в мире". А в другом месте он подчеркивал: "Назначение человека - уничтожение личного бытия и замена его бытием вполне социальным или безличным". И Чаадаев решительно утверждает, что человечество "есть один человек", и каждый из людей - "участник работы (высшего) сознания". При этом само "высшее сознание" - это "совокупность идей" и "духовная сущность вселенной".

Именно поэтому индивидуализм пагубен - он не соответствует Божественному Замыслу о человеке и о мире. "Субъективный разум", по мнению Чаадаева, полон "обманчивой самонадеянности" и ведет к обособлению отдельного человека от его "всемирного существа". В этом ложном обособлении от "всеобщего существа" и заключается поврежденность человека, именно обособление есть главное следствие первородного греха.

Исходя из подобных философских воззрений, П.Я. Чаадаев стремился найти наиболее в реальной человеческой истории силы, способные ко исполнению Божественного Провидения - устроению Царства Божия на земле. По его мнению, эпоха античности не смогла воплотить Бога в мире, ибо было излишне материально, подчинилось культу тела. Не справляется с этой задачей и мусульманство, находящееся вдали от истины. Христианство и единая христианская Церковь - вот истинное воплощение Бога. Но в реальной истории единая Церковь распалась на разные конфессии. Какая из конфессий стоит наиболее близко к идеалу единой Церкви?

И в данном отношении Чаадаев делает неожиданный вывод - он признал, что только на христианском Западе, а именно в католической церкви, Божий Промысел осуществился в наибольшей степени. "Несмотря на всю неполноту, несовершенство и порочность, присущие европейскому миру,.. нельзя отрицать, что Царство Божие до известной степени осуществлено в нем", - писал Чаадаев. Именно в католической церкви он находит "видимый знак единства, а, вместе с тем, и символ воссоединения". А главным аргументом для подобных суждений Чаадаев называет несомненные успехи Запада в области развития культуры, которая для русского мыслителя были свидетельством реализации "всеобщего сознания" в истории.

Исходя из подобного понимания сущности и смысла реальной истории человечества и формировалось отношение П.Я. Чаадаева к России и ее месту в общечеловеческой истории. Чаадаев, один из первых русских мыслителей XIX века, который начал говорить об особом положении России: "Мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни того, ни другого. Стоя как бы вне времени, мы не были затронуты всемирным воспитанием человеческого рода". Для самого Чаадаева особое положение России в мире - это не благое дело, а великая трагедия. В "Первом Философическом письме" он с горечью констатирует: "Мы живем одним настоящим в самых тесных его пределах, без прошедшего и будущего… Мы также ничего не восприняли и из преемственных идей человеческого рода… У нас совершенно нет внутреннего развития, естественного прогресса…" По убеждению Чаадаева, Россия ничего не дала миру, мировой культуре, ничего не внесла в исторический опыт человечества. Иначе говоря, Россия отпала от единого тела всемирной истории и даже, как он пишет, "заблудилась на земле". И наконец, Чаадаев утверждает, что Россия составляет "пробел в нравственном миропорядке".

Петр Яковлевич не может понять причины подобной ситуации. Он видит в этом загадку, тайну, вину "неисповедимого рока". Более того, Чаадаев вдруг утверждает, что Само Божественное провидение "не было озабочено нашей судьбой": "Исключив нас из своего благодетельного действия на человеческий разум, оно (Провидение. - С.П.) всецело предоставило на самим себе, отказалось как бы то ни было вмешиваться в наши дела, не пожелало ничему нас научить".

Но не только "рок", сами русские люди виноваты в собственном положении. А попытка определить причины столь незавидной участи России приводит Чаадаева к довольно резкому выводу - он видит эту причину в том, что Россия приняла православие: "Повинуясь нашей злой судьбе, мы обратились к… Византии за тем нравственным уставом, который должен был лечь в основу нашего воспитания". Впрочем, здесь нужно отметить, что осуждение православия у Чаадаева носит теоретический характер, сам он всю жизнь оставался прихожанином Православной Церкви, и был до глубины души возмущен, когда возникли слухи о его переходе в католичество.

Тезис о том, что Божественное Провидение "исключило" Россию из своего "благодетельного действия" был ущербен. Признание истинности этого тезиса, означало, что действие Провидения не носит всеобщий характер, следовательно, ущемляло понятие Господа, как всеобъемлющей силы. Поэтому уже в "Первом Философическом письме" Чаадаев стремится продолжить свои рассуждения. Поэтому он говорит: "Мы принадлежим к числу тех наций, которые как бы не входят в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь важный урок… И в общем мы жили и продолжаем жить лишь для того, чтобы послужить каким-то важным уроком для отдаленных поколений".

Напомним, что само "Первое Философическое письмо" было написано в 1829 году, а опубликовано только в 1836 году. Так вот, еще до публикации письма, П.Я. Чаадаев развил свои размышления о судьбе России. В 1835 году, в письме П.А. Вяземскому он утверждает: "По отношению к мировой цивилизации мы находимся в совершенно особом положении, еще не оцененном… Я убежден, что нам предназначено разрешить самые великие проблемы мысли и общества, ибо мы свободны от пагубного давления предрассудков и авторитетов, очаровавших умы в Европе". Тогда же, в письме А.И. Тургеневу Чаадаев писал: "Я держусь того взгляда, что Россия призвана к необъятному умственному делу: ее задача дать в свое время разрешение всем вопросам, возбуждающим споры в Европе". И далее Чаадаев еще более углубляет свою мысль, считая, что Россия "получила в удел задачу дать в свое время разгадку человеческой загадки". И, наконец, еще в одном письме А.И. Тургеневу (1835 г.) П.Я. Чаадаев приходит к выводу, что "Провидение создало нас слишком великими, чтобы быть эгоистами… Оно поставило нас вне интересов национальностей и поручило нам интересы человечества". Эти мысли нашли свое подтверждение и в работе "Апология сумасшедшего", написанной в 1837 году: "У меня есть глубокое убеждение, что мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество".

Итак, от отрицания хоть какого-то участия Провидения в судьбе России, Чаадаев постепенно приходит к выводу об особом замысле Провидения о России, о великой судьбе России, которое предназначено ей Самим Богом.

Подводя итоги, необходимо сказать, что появление "Первого Философического письма" и споры вокруг него имели большое значение для развития русской общественной мысли. Оно способствовало началу идейного и организационного оформления славянофильства и западничества, - двух течений определивших развитие русской философской мысли первой половины XIX века.

Автора 7-томного издания «Истории Российской от древнейших времен». Рано остался сиротой - его отец умер на следующий год после его рождения, а мать в 1797. Его и старшего брата Михаила, совсем маленьких, забрала из Нижегородской губернии в Москву тётка - княжна Анна Михайловна Щербатова, у неё они и жили в Москве, в Серебряном переулке , рядом с известной церковью Николы Явленного на Арбате . Опекуном Чаадаевых стал их дядя - князь Д. М. Щербатов, в доме которого Чаадаев получил свое образование.

Его современник писал о нем: «от остальных людей отличался необыкновенной нравственно-духовной возбудительностью… Его разговор и даже одно его присутствие, действовали на других, как действует шпора на благородную лошадь. При нем как-то нельзя, неловко было отдаваться ежедневной пошлости. При его появлении всякий как-то невольно нравственно и умственно осматривался, прибирался и охорашивался» .

На службе

В мае 1812 года братья Чаадаевы вступили лейб-прапорщиками в Семеновский полк, в котором ранее служил их опекун дядя. Во время Отечественной войны 1812 года участвовал в Бородинском сражении , ходил в штыковую атаку при Кульме , был награждён русским орденом св. Анны и прусским Кульмским крестом .

Чаадаев в 1815 году

Его биограф М. Жихарев писал:

Участвовал в сражении под Тарутином, при Малом Ярославле, Люцене, Бауцене, под Лейпцигом, брал Париж. Всю войну прошел бок о бок со своим университетским другом Якушкиным.

Возвращение в Россию

6 июля 1823 года, в частности, в связи с ухудшением здоровья, уехал путешествовать по Англии, Франции, Швейцарии, Италии, Германии. Перед отъездом, в мае 1822 года, Чаадаев разделил имущество со своим братом. «Чаадаев в письмах к близким говорил, что уезжает навсегда, и близкий друг Якушкин был до такой степени уверен в этом, что на допросе после разгрома восставших спокойнейшим образом назвал Чаадаева в числе лиц, завербованных им в нелегальную организацию» .

Мандельштам писал о нем в своем эссе: «Когда Борис Годунов , предвосхищая мысль Петра , отправил за границу русских молодых людей, ни один из них не вернулся. Они не вернулись по той простой причине, что нет пути обратно от бытия к небытию, что в душной Москве задохнулись бы вкусившие бессмертной весны неумирающего Рима. Но ведь и первые голуби не вернулись обратно в ковчег. Чаадаев был первым русским, в самом деле идейно побывавшим на Западе и нашедшим дорогу обратно. Современники это инстинктивно чувствовали и страшно ценили присутствие среди них Чаадаева. На него могли показывать с суеверным уважением, как некогда на Данта : „Этот был там , он видел - и вернулся“ ».

Отплыв на корабле из Кронштадта, он высадился близ Ярмута, откуда поехал в Лондон, где пробыл 4 дня, покинув его ради морских купаний Брайтона. Из Англии он перебирается в Париж, оттуда в Швейцарию. В конце марта 1825 года он оказывается в Риме, затем едет в Карлсбад, где его сопровождает Николай Тургенев и встречается вел. кн. Константин Павлович . Несмотря на то, что все время занимается лечением, здоровье его только ухудшается. Побывал Чаадаев и в Милане. В июне 1826 года Чаадаев выезжает на родину.

В 1826 году после возвращения в Россию был арестован по подозрению в причастности к декабристам. 26 августа с Чаадаева по повелению Николая I был снят подробный допрос. С Чаадаева была взята подписка о неучастии его в любых тайных обществах, причем он категорически отрицал свое участие в Северном обществе. Через 40 дней отпущен. В начале сентября приезжает в Москву. «4 октября Чаадаев переезжает на постоянное жительство в подмосковную деревню своей тетки в Дмитровском уезде. Чаадаев живет уединенно, необщительно, много читает. За ним здесь устанавливается постоянный тайный полицейский надзор» . В это время в него влюбилась Авдотья Сергеевна Норова, соседка по имению, у которой «возник культ Чаадаева, близкий к своеобразной религиозной экзальтации».

Жил в Москве и в деревенском имении (у тетки Щербатовой в Дмитриевском уезде, затем в доме Левашевых на Басманной), в 1829-1831 создав свои знаменитые «Философические письма» (адресованные госпоже Е.Д.Пановой ). Начиная с весны 1830 года в русском образованном обществе их списки стали ходить по рукам. В мае или июне 1831 года Чаадаев вновь стал появляться в обществе.

В годы до 1823-го у Чаадаева произошел первый духовный кризис - в сторону религиозную. Чаадаев, и до того времени много читавший, увлекся в это время мистической литературой; особенное влияние имели на него сочинения Юнга Штиллинга. Здоровье его пошатнулось вследствие чрезвычайной духовной напряженности, и ему пришлось уехать за границу для поправления здоровья, где он оставался до 1826-го года (что его спасло от гибели, так как он был чрезвычайно близок с самыми видными декабристами). По возвращении из-за границы Чаадаев был арестован, но вскоре освобожден и смог вернуться в Москву, где он пережил второй кризис - на несколько лет он сделался совершенным затворником, весь уйдя в очень сложную мыслительную работу. В эти годы (до 1830-го года) полнейшего уединения у Чаадаева сложилось все его философское и религиозное мировоззрение, нашедшее (в 1829-м году) свое выражение в ряде этюдов, написанных в форме писем, - с вымышленным адресатом .

Их публикация произвела впечатление «выстрела, раздавшегося в темную ночь» (Герцен) вызвала гнев Николая I, начертавшего: «Прочитав статью, нахожу, что содержание оной - смесь дерзкой бессмыслицы, достойной умалишенного». Журнал «Телескоп», где напечатали «Письма», был закрыт, редактор сослан, цензор уволен со службы. Чаадаева вызвали к московскому полицмейстеру и объявили, что по распоряжению правительства он считается сумасшедшим. Каждый день к нему являлся доктор для освидетельствования; он считался под домашним арестом, имел право лишь раз в день выходить на прогулку. Надзор полицейского лекаря за «больным» был снят лишь в 1837, под условием, чтобы он «не смел ничего писать». Существует легенда, что врач, призванный наблюдать его, при первом же знакомстве сказал ему: «Если б не моя семья, жена да шестеро детей, я бы им показал, кто на самом деле сумасшедший».

Следующим сочинением Чаадаева стала «Апология сумасшедшего» (не опубликован при жизни; в «Современник» к Чернышевскому - принес в 1860 году неизданную рукопись его племянник и хранитель архива М. И. Жихарев). До конца жизни оставался в Москве, принимал самое деятельное участие во всех идеологических собраниях в Москве, которые собирали самых замечательных людей того времени (Хомяков, Киреевский, Герцен, К. Аксаков, Самарин, Грановский и др.).

Герцен писал о нем в этот период:

После Крымской войны, не видя улучшения в положении России, думал о самоубийстве. Умер от воспаления легких, оставив материальные дела в полном расстройстве. Похоронен на Донском кладбище в Москве . Перед своей смертью он пожелал, чтобы его похоронили «в Донском монастыре, близ могилы Авдотьи Сергеевны Норовой, или в Покровском, близ могилы Екатерины Гавриловны Левашевой».

Творческий путь

Испытал сильнейшее влияние немецкой классической философии в лице Шеллинга , с идеями которого познакомился во время своего путешествия по Европе в -1826 годах . В - создает своё главное произведение - «Письма о философии истории» (на французском языке; было переведено Кетчером), за которыми закрепляется название «Философических писем». Обнародование первого из них в журнале «Телескоп» в 1836 году вызвало резкое недовольство властей из-за выраженного в нём горького негодования по поводу отлучённости России от «всемирного воспитания человеческого рода», духовного застоя, препятствующего исполнению предначертанной свыше исторической миссии. Журнал был закрыт, а Чаадаев - объявлен сумасшедшим. Написанная Чаадаевым в ответ на обвинения в недостатке патриотизма «Апология сумасшедшего» () осталась неопубликованной при жизни мыслителя.

Чаадаев оказал существенное влияние на дальнейшее развитие русской философской мысли, во многом инициировав полемику западников и славянофилов . По мнению А. Григорьева, оно «было тою перчаткою, которая разом разъединила два дотоле если не соединенные, то и не разъединенные лагеря мыслящих и пишущих людей».

«След, оставленный Чаадаевым в сознании русского общества, - такой глубокий и неизгладимый, что невольно возникает вопрос: уж не алмазом ли проведен он по стеклу? (...) Все те свойства, которых была лишена русская жизнь, о которых она даже не подозревала, как нарочно соединялись в личности Чаадаева: огромная внутренняя дисциплина, высокий интеллектуализм, нравственная архитектоника и холод маски, медали, которым окружает себя человек, сознавая, что в веках он - только форма, и заранее подготовляя слепок для своего бессмертия» .

Философия

В конце сентября 1836 года в России вышла 15-я книга «Телескопа », где в отделе «Науки и искусства» была опубликована статья под оригинальным названием: «Философические письма к г-же ***. Письмо 1-ое». Статья была не подписана. Вместо подписи значилось: «Некрополис. 1829 г., декабря 17» . Публикация сопровождалась редакционным примечанием: «Письма эти писаны одним из наших соотечественников. Ряд их составляет целое, проникнутое одним духом, развивающее одну главную мысль. Возвышенность предмета, лубина и обширность взглядов, строгая последовательность выводов и энергическая искренность выражения дают им особенное право на внимание мыслящих читателей. В подлиннике они писаны на французском языке. Предлагаемый перевод не имеет всех достоинств оригинала относительно наружной отделки . Мы с удовольствием извещаем читателей, что имеем дозволение украсить наш журнал и другими из этого ряда писем».

«Философическое письмо» Чаадаева (), опубликованное в журнале «Телескоп», дало мощный толчок развитию русской философии. Его сторонники оформились в западников, а его критики - в славянофилов. Чаадаев закладывает две основные идеи русской философии: стремление реализовать утопию и поиск национальной идентичности. Он обозначает себя как религиозного мыслителя, признавая существование Высшего Разума, который проявляет себя в истории через Провидение. Чаадаев не отрицает христианство, но считает, что его основная идея заключается в «водворении царства божьего на Земле», причём Царство Божье - это метафора справедливого общества, которое уже осуществляется на Западе (на этом позже делали основной упор западники). Что касается национальной идентичности, то Чаадаев лишь обозначает идею самобытности России. «Мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, - пишет он, - мы - народ исключительный». Смысл России - быть уроком всему человечеству. Однако Чаадаев был далёк от шовинизма и веры в исключительность России. Для него цивилизация едина, а все дальнейшие попытки поиска самобытности - суть «национальные предрассудки».

В культуре

• П. Я. Чаадаев считается одним из возможных прототипов Александра Чацкого - главного героя пьесы А. С. Грибоедова «Горе от ума ».
• Чаадаеву посвящены 3 стихотворных послания Пушкина, его черты, по одной из версий, воплотились в образе Онегина .
  • Пушкин охарактеризовал противоречивую личность молодого Чаадаева в посвящении «К портрету Чаадаева»:

• • Первое послание (1818) - знаменитое стихотворение: «…Товарищ, верь: взойдет она, / Звезда пленительного счастья, / Россия вспрянет ото сна, / И на обломках самовластья / Напишут наши имена».
  • Второе послание (1821)
  • Третье послание (1824)
  • Когда Александр I узнал о распространении каких-то запрещенных стихотворений Пушкина, он поручил князю Васильчикову достать эти стихи. Адъютантом Васильчикова был Чаадаев. Через него Пушкин послал Александру « ». Так как в эти годы Александр еще поощрял всякие проекты, вплоть до конституционных, то, не найдя предлога для наказания, он велел «благодарить Пушкина за добрые чувства», которые внушает его произведение.
• Стихотворение Н.М. Языкова с оскорбительными строчками: «...плешивый идол / Строптивых душ и слабых жён!» , и критика Константина Аксакова за дружбу с Чаадаевым -
• По некоторым предположениям, высмеивается Денисом Давыдовым в « ».
• поэт-декабрист Федор Глинка так рисовал появление Чаадаева в свете:

Одетый праздником, с осанкой важной, смелой,
Когда являлся он пред публикою белой
С умом блистательным своим,
Смирялось все невольно перед ним!
Друг Пушкина, любимый, задушевный,
Всех знаменитостей тогдашних был он друг;
Умом его беседы увлеченный,
Кругом его умов теснился круг;
И кто не жал ему с почтеньем руку?
Кто не хвалил его ума?

• В «Повести в повести», написанной Чернышевским в ссылке, он вспоминает о Чаадаеве и ставит его в ряд с такими людьми, как Пушкин, Лермонтов, декабристы.
• Василий Васильевич Розанов , что прототипом помещика Миусова в романе Достоевского «Братья Карамазовы » является Чаадаев.
• Тынянов, «Смерть Вазир-Мухтара», на страницах романа автором - встреча Грибоедова - главного героя романа - с Чаадаевым в доме Левашовых на Новой Басманной в Москве.

Сочинения

• Чаадаев, Пётр Яковлевич в библиотеке Максима Мошкова
• LETTRES PHILOSOPHIQUES ADRESSÉES À UNE DAME. Первое философическое письмо на языке оригинала

• заграничное издание избранных сочинений Чаадаева, предпринятое в 1862 году в Париже на французском языке Иваном Сергеевичем Гагариным.
• двухтомное издание сочинений под ред. М. Гершензона.
• в 1935 году в «Литературном наследстве» были опубликованы пять ранее неизвестных и давно уже разыскиваемых исследователями «Философических писем» Чаадаева

См. также

Литература

• Тарасов Б. Н. Чаадаев. М.: Молодая гвардия, 1986, 1990. - (Жизнь замечательных людей) ISBN 5-235-01032-9
• О. Э. Мандельштам «Петр Чаадаев» Собрание сочинений в четырёх томах под редакций проф. Г. П. Струве и Б. А Филиппова, том II.
• Бердяев Н. А. Русская идея. СПб.: ИД «Азбука-классика», 2008. ISBN 978-5-91181-819-7 (Особенно Глава II).

Ссылки

• Кучурин В. В. Богословские аспекты религиозно-философского творчества П. Я. Чаадаева

Примечания

Биография

Родился в старинной зажиточной дворянской семье Чаадаевых , по материнской линии внук академика, историка М. М. Щербатова , автора 7-томного издания «Истории Российской от древнейших времен». Рано остался сиротой - его отец умер на следующий год после его рождения, а мать в 1797. Его и старшего брата Михаила, совсем маленьких, забрала из Нижегородской губернии в Москву тётка - княжна Анна Михайловна Щербатова, у неё они и жили в Москве, в Серебряном переулке , рядом с известной церковью Николы Явленного на Арбате . Опекуном Чаадаевых стал их дядя - князь Д. М. Щербатов, в доме которого Чаадаев получил свое образование.

Война 1812 года

Чаадаев в 1815 году

В мае 1812 года братья Чаадаевы вступили лейб-прапорщиками в Семеновский полк, в котором ранее служил их опекун дядя. В 1813 году Чаадаев перешёл из Семеновского полка, где оставались его брат и друзья, в Ахтырский гусарский полк .

Его биограф М. Жихарев писал:

Участвовал в сражении под Тарутином, при Малоярославце, Люцене, Бауцене, под Лейпцигом, брал Париж. Всю войну прошёл бок о бок со своим университетским другом Якушкиным.

После Отечественной войны

Заграничный вояж

6 июля 1823 года, в частности, в связи с ухудшением здоровья, уехал путешествовать по Англии, Франции, Швейцарии, Италии, Германии. Перед отъездом, в мае 1822 года, Чаадаев разделил имущество со своим братом, не намереваясь возвращаться в Россию.

Отплыв на корабле из Кронштадта, он высадился близ Ярмута, откуда поехал в Лондон, где пробыл 4 дня, покинув его ради морских купаний Брайтона. Из Англии он перебирается в Париж, оттуда в Швейцарию. В конце марта 1825 года он оказывается в Риме, затем едет в Карлсбад, где его сопровождает Николай Тургенев и встречается вел. кн. Константин Павлович . Несмотря на то, что всё время занимается лечением, здоровье его только ухудшается. Побывал Чаадаев и в Милане. В июне 1826 года Чаадаев выезжает на родину.

Отношения с масонами и декабристами

В 1826 году после возвращения в Россию был арестован по подозрению в причастности к декабристам - в июле, в пограничном Брест-Литовске. «Чаадаев в письмах к близким говорил, что уезжает навсегда, и близкий друг Якушкин был до такой степени уверен в этом, что на допросе после разгрома восставших спокойнейшим образом назвал Чаадаева в числе лиц, завербованных им в нелегальную организацию» . 26 августа с Чаадаева по повелению Николая I был снят подробный допрос. С Чаадаева была взята подписка о неучастии его в любых тайных обществах, причем он категорически отрицал свое участие в Северном обществе. Через 40 дней отпущен.

Впоследствии он будет негативно отзываться о восстании декабристов, утверждая, что по его мнению их порыв отодвинул нацию на полвека назад.

«Басманный философ»

Городская усадьба Е. Г. Левашевой на Новой Басманной, где в 1833-1856 жил Чаадаев (вероятно, что флигель, в котором он проживал, не сохранился).

В начале сентября приезжает в Москву. «4 октября Чаадаев переезжает на постоянное жительство в подмосковную деревню своей тетки в Дмитровском уезде. Чаадаев живет уединенно, необщительно, много читает. За ним здесь устанавливается постоянный тайный полицейский надзор» . В это время в него влюбилась Авдотья Сергеевна Норова, соседка по имению, у которой «возник культ Чаадаева, близкий к своеобразной религиозной экзальтации».

Жил в Москве и в деревенском имении (у тетки Щербатовой в Дмитриевском уезде, затем в доме Левашевых на Басманной), в 1829-1831 создав свои знаменитые «Философические письма» (адресованные госпоже Е. Д. Пановой ). Начиная с весны 1830 года в русском образованном обществе их списки стали ходить по рукам. В мае или июне 1831 года Чаадаев вновь стал появляться в обществе.

Публикация первого письма вызвала настоящий скандал и произвела впечатление «выстрела, раздавшегося в темную ночь» (Герцен), вызвала гнев Николая I, начертавшего: «Прочитав статью, нахожу, что содержание оной - смесь дерзкой бессмыслицы, достойной умалишенного».

Журнал «Телескоп», где напечатали «Письмо», был закрыт, редактор сослан, цензор уволен со службы. Чаадаева вызвали к московскому полицмейстеру и объявили, что по распоряжению правительства он считается сумасшедшим. Каждый день к нему являлся доктор для освидетельствования; он считался под домашним арестом, имел право лишь раз в день выходить на прогулку. Надзор полицейского лекаря за «больным» был снят лишь в 1837, под условием, чтобы он «не смел ничего писать». Существует легенда, что врач, призванный наблюдать его, при первом же знакомстве сказал ему: «Если б не моя семья, жена да шестеро детей, я бы им показал, кто на самом деле сумасшедший».

Надгробный камень, Донской монастырь-некрополь

В этот период Чаадаев принял роль (которая подкреплялась отношением к нему почитателей) пророка в своем отечестве. В 1827 году А. В. Якушкина пишет о нём: «…он чрезвычайно экзальтирован и весь пропитан духом святости (…). Ежеминутно он закрывает себе лицо, выпрямляется, не слышит того, что ему говорят, а потом, как бы по вдохновению, начинает говорить» . Для общения со своими почитателями он активно использовал эпистолярный жанр.

Следующим сочинением Чаадаева стала «Апология сумасшедшего» (не опубликован при жизни; в «Современник» к Чернышевскому - принес в 1860 году неизданную рукопись его племянник и хранитель архива М. И. Жихарев). До конца жизни оставался в Москве, принимал самое деятельное участие во всех идеологических собраниях в Москве, которые собирали самых замечательных людей того времени (Хомяков, Киреевский, Герцен, К. Аксаков, Самарин, Грановский и др.).

Герцен писал о нём в этот период:

Печальная и самобытная фигура Чаадаева резко отделяется каким-то грустным упреком на линючем и тяжелом фоне московской знати. Я любил смотреть на него средь этой мишурной знати, ветреных сенаторов, седых повес и почетного ничтожества. Как бы ни была густа толпа, глаз находил его тотчас. Лета не исказили стройного стана его, он одевался очень тщательно, бледное, нежное лицо его было совершенно неподвижно, когда он молчал, как будто из воску или из мрамора, «чело, как череп голый», серо-голубые глаза были печальны и с тем вместе имели что-то доброе, тонкие губы, напротив, улыбались иронически. Десять лет стоял он сложа руки где-нибудь у колонны, у дерева на бульваре, в залах и театрах, в клубе и - воплощенным veto , живой протестацией смотрел на вихрь лиц, бессмысленно вертевшихся около него, капризничал, делался странным, отчуждался от общества, не мог его покинуть... Опять являлся капризным, недовольным, раздраженным, опять тяготел над московским обществом и опять не покидал его. Старикам и молодым было неловко с ним, не по себе, они, бог знает отчего, стыдились его неподвижного лица, его прямо смотрящего взгляда, его печальной насмешки, его язвительного снисхождения... Знакомство с ним могло только компрометировать человека в глазах правительствующей полиции.

Характеристика

Испытал сильнейшее влияние немецкой классической философии в лице Шеллинга , с идеями которого познакомился во время своего путешествия по Европе в -1826 годах . За годы, проведенные в Европе, он продолжил изучать труды французских традиционалистов (де Местр , Бональд , Балланш, ранний Ламенне) .

Хотя Чаадаев был лишен возможности печататься, однако его работы ходили в списках, и он оставался влиятельным мыслителем, который оказал значительное воздействие (особенно постановкой проблемы об исторической судьбе России) на представителей различных направлений мысли. Чаадаев оказал существенное влияние на дальнейшее развитие русской философской мысли, во многом инициировав полемику западников и славянофилов . По мнению А. Григорьева, оно «было тою перчаткою, которая разом разъединила два дотоле если не соединенные, то и не разъединенные лагеря мыслящих и пишущих людей. В нем впервые неотвлеченно поднят был вопрос о значении нашей народности, самости, особенности, до тех пор мирно покоившийся, до тех пор никем не тронутый и не поднятый».

«След, оставленный Чаадаевым в сознании русского общества, - такой глубокий и неизгладимый, что невольно возникает вопрос: уж не алмазом ли проведен он по стеклу? (...) Все те свойства, которых была лишена русская жизнь, о которых она даже не подозревала, как нарочно соединялись в личности Чаадаева: огромная внутренняя дисциплина, высокий интеллектуализм, нравственная архитектоника и холод маски, медали, которым окружает себя человек, сознавая, что в веках он - только форма, и заранее подготовляя слепок для своего бессмертия» .

Философические письма

В «Философических письмах» он объявил себя приверженцем ряда принципов католицизма, однако Герцен называл его мировоззрение «революционным католицизмом», поскольку Чаадаев вдохновлялся нереальной в ортодоксальном католицизме идеей - «сладкая вера в будущее счастье человечества», уповая на свершение земных чаяний народа как сверхразумного целого, преодолевающего эгоизм и индивидуализм как несообразные с всеобщим назначением человека быть двигателем Вселенной под руководством всевышнего разума и мировой воли . Чаадаев не интересовался темами греха, церковных таинств и т. п., сосредотачиваясь на христианстве как на умозрительной силе. В католичестве его привлекало соединение религии с политикой, наукой, общественными преобразованиями - «вдвинутость» этой конфессии в историю .

Оценка России

В 1-м письме историческая отсталость России, определившая её современное состояние, трактуется как негативный фактор.

О судьбе России он пишет:

…тусклое и мрачное существование, лишенное силы и энергии, которое ничто не оживляло, кроме злодеяний, ничто не смягчало, кроме рабства. Ни пленительных воспоминаний, ни грациозных образов в памяти народа, ни мощных поучений в его предании… Мы живем одним настоящим, в самых тесных его пределах, без прошедшего и будущего, среди мертвого застоя.

Толкование Чаадаевым в 1-м письме христианства как метода исторически прогрессирующего социального развития при абсолютном значении культуры и просвещения, власти идей, развитого правосознания, идей долга и т. п. послужили ему основой для резкой критики современного положения дел в России и того хода истории, который привел её к этому состоянию. Он пишет, что выход православной церкви из «всемирного братства» во время Схизмы имел, по его мнению, для России самые тягостные последствия, поскольку громадный религиозный опыт, «великая мировая работа», за 18 веков проделанная умами Европы, не затронули России, которая была исключена из круга «благодетельного действия» Провидения из-за «слабости нашей веры или несовершенства наших догматов» . Обособившись от католического Запада «мы ошиблись насчет настоящего духа религии», не восприняли «чисто историческую сторону», социально-преобразовательное начало, которое является внутренним свойством настоящего христианства, и поэтому мы «не собрали всех её плодов, хоть и подчинились её закону» (то есть плодов науки, культуры, цивилизации, благоустроенной жизни). «В нашей крови есть нечто, враждебное всякому истинному прогрессу», ибо мы стоим «в стороне от общего движения, где развивалась и формулировалась социальная идея христианства» .

В культуре

К фотографии кабинета Чаадаева,
полученной от М.Жихарева

Одетый праздником, с осанкой важной, смелой,
Когда являлся он пред публикою белой
С умом блистательным своим,
Смирялось все невольно перед ним!
Друг Пушкина, любимый, задушевный,
Всех знаменитостей тогдашних был он друг;
Умом его беседы увлеченный,
Кругом его умов теснился круг;
И кто не жал ему с почтеньем руку?
Кто не хвалил его ума?

Произведения

• Философические письма. - Казань: Тип. Д. М. Гран, 1906. на сайте Руниверс
• LETTRES PHILOSOPHIQUES ADRESSÉES À UNE DAME. Первое философическое письмо на языке оригинала.

Издания

• Заграничное издание избранных сочинений Чаадаева, предпринятое в 1862 году в Париже на французском языке Иваном Сергеевичем Гагариным.
• Двухтомное издание сочинений под ред. М. Гершензона.
• В 1935 году в «Литературном наследстве» были опубликованы пять ранее неизвестных и давно уже разыскиваемых исследователями «Философических писем» Чаадаева
• Чаадаев П. Я. Полное собрание сочинений и избранные письма в 2-х тт. - М.: Наука, 1991. (Памятники философской мысли)

Пётр Яковлевич Чаадаев

В 1836 г. в журнале «Телескоп» было опубликовано первое письмо из «Философических писем» П.Я. Чаадаева. Эта публикация закончилась большим скандалом.Публикация первого письма, по словам А. Герцена, произвела впечатление «выстрела, раздавшегося в тёмную ночь». Император Николай I, прочитав статью, высказал своё мнение: «… нахожу, что содержание оной – смесь дерзкой бессмыслицы, достойной умалишённого». Результат публикации: журнал был закрыт, издатель Н. Надеждин сослан в Усть-Сысольск (современный Сыктывкар), а затем в Вологду. Чаадаев же официально был объявлен сумасшедшим.

Что мы знаем о Чаадаеве?

Конечно, прежде всего мы вспоминаем адресованное ему стихотворение А.С. Пушкина, которое все учат в школе:

Любви, надежды, тихой славы
Недолго нежил нас обман,
Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман;
Но в нас горит еще желанье,
Под гнетом власти роковой
Нетерпеливою душой
Отчизны внемлем призыванье.
Мы ждем с томленьем упованья
Минуты вольности святой,
Как ждет любовник молодой
Минуты верного свиданья.

Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!

Комментарием к этому стихотворению обычно являются слова о том, что Чаадаев – старший друг Пушкина, с которым он познакомился в лицейские годы (в 1816 г.). Пожалуй, это всё.

А между тем, Чаадаеву посвящены 3 стихотворения Пушкина, его черты воплотились в образе Онегина.

О личности Чаадаева Пушкин в стихотворении «К портрету Чаадаева» писал так:

Он вышней волею небес
Рожден в оковах службы царской;
Он в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес,
А здесь он – офицер гусарской.

Пушкин и Чаадаев

В 1820 г. началась южная ссылка Пушкина, и их постоянное общение прервалось. Но переписка и встречи продолжались всю жизнь. 19 октября 1836 г. Пушкин написал Чаадаеву знаменитое письмо, в котором спорил со взглядами на предназначение России, высказанными Чаадаевым в первом «Философическом письме ».

Из биографии П.Я. Чаадаева (1794-1856)

Портрет П.Я. Чаадаева

Пётр Яковлевич Чаадаев – русский философ и публицист, в своих сочинениях резко критиковал действительность русской жизни. В Российской империи его труды были запрещены к публикации.

Родился в старинной дворянской семье. По материнской линии является внуком историка М. М. Щербатова, автора 7-томного издания «Истории Российской от древнейших времен».

П.Я. Чаадаев рано осиротел, его с братом воспитывала тетка – княжна Анна Михайловна Щербатова, а опекуном стал князь Д. М. Щербатов, в его доме Чаадаев получил прекрасное образование.

Молодой Чаадаев слушал лекции в Московском университете, а среди его друзей были А. С. Грибоедов, будущие декабристы Н. И. Тургенев, И. Д. Якушкин.

Он участвовал в войне 1812 г. (в том числе в Бородинском сражении, ходил в штыковую атаку при Кульме, был награждён русским орденом св. Анны и прусским Кульмским крестом) и последующих военных действиях. Служа затем в лейб-гусарском полку, близко сошелся с учившимся тогда в Царскосельском лицее молодым Пушкиным.

В. Фаворский «Пушкин-лицеист»

Он сильно способствовал развитию Пушкина, а позже – спасению поэта от грозившей ему ссылки в Сибирь или заключения в Соловецкий монастырь. Чаадаев тогда был адъютантом командира гвардейского корпуса князя Васильчикова и добился свидания с Карамзиным, чтобы убедить его вступиться за Пушкина. Пушкин платил Чаадаеву теплой дружбой и очень ценил его мнение: именно ему Пушкин посылает первый экземпляр «Бориса Годунова» и с нетерпением ждёт отзыва на своё произведение.

В 1821 г. неожиданно для всех Чаадаев отказался от блестящей военной и придворной карьеры, вышел в отставку и вступил в тайное общество декабристов. Но и здесь он не нашёл удовлетворения своим духовным потребностям. Переживая духовный кризис, в 1823 г. отправился в поездку по Европе. В Германии Чаадаев познакомился с философом Ф. Шеллингом, усваивал идеи западных теологов, философов, ученых и писателей, знакомился с социальным и культурным укладом западных стран: Англии, Франции, Германии, Швейцарии, Италии.

Вернувшись в 1826 г. Россию, несколько лет жил в Москве отшельником, осмысляя и переживая увиденное за годы странствий, а затем начал вести активную общественную жизнь, появляясь в светских салонах и высказываясь по актуальным вопросам истории и современности. Современники отмечали его просвещенный ум, художественное чувство и благородное сердце – всё это снискало ему непререкаемый авторитет.

Чаадаев выбрал своеобразный способ распространения своих идей – он излагал их в частных письмах. Затем идеи эти становились достоянием общественности, их обсуждали как публицистику. В 1836 г. он опубликовал в журнале «Телескоп» свое первое «Философическое письмо», адресованное Е. Пановой, которую он называет Сударыней.

Всего им было написано на французском языке 8 «Философических писем», последнее из них – в 1831 г. В «Письмах» Чаадаев изложил свои философские и исторические взгляды на судьбу России. Именно этот его взгляд не признавали правящие круги и часть современного ему общественного мнения, общественный резонанс был огромным. «После «Горя от ума» не было ни одного литературного произведения, которое сделало бы такое сильное впечатление», – считал А. Герцен.

Некоторые заявляли даже, что готовы с оружием в руках вступиться за оскорбленную Чаадаевым Россию.

Особенностью исторической судьбы России он считал «тусклое и мрачное существование, лишенное силы и энергии, которое ничто не оживляло, кроме злодеяний, ничто не смягчало, кроме рабства. Ни пленительных воспоминаний, ни грациозных образов в памяти народа, ни мощных поучений в его предании… Мы живем одним настоящим, в самых тесных его пределах, без прошедшего и будущего, среди мертвого застоя».

Появление первого «Философического письма» и стало причиной разделения мыслящих и пишущих людей» на западников и славянофилов. Споры между ними не прекращаются и сегодня. Чаадаев, конечно, был убеждённым западником.

Министр народного просвещения Уваров представил Николаю I доклад, после которого император официально и объявил Чаадаева сумасшедшим. Он был обречен на отшельничество в своем доме на Басманной улице, где его посещал врач, ежемесячно докладывавший о его состоянии царю.

В 1836-1837 гг. Чаадаев написал статью «Апология сумасшедшего», в которой он решил разъяснить особенности своего патриотизма, своих взглядов на высокое предназначение России: «Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами. Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если ясно видит ее; я думаю, что время слепых влюбленностей прошло, что теперь мы прежде всего обязаны родине истиной… У меня есть глубокое убеждение, что мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество».

Умер Чаадаев в Москве в 1856 г.

«Философические письма»

Философические письма" П. Чаадаева

Первое письмо

Чаадаева волновала судьба России, он искал пути, по которым можно направить страну к лучшему будущему. Для этого он определил три приоритетных направления:

«прежде всего серьезное классическое образование;

освобождение наших рабов, являющееся необходимым условием всякого дальнейшего прогресса;

пробуждение религиозного чувства, дабы религия вышла из некоторого рода летаргии, в котором она ныне находится».

Первое и самое знаменитое письмо Чаадаева проникнуто глубоко скептическим по отношению к России настроением: «Одна из самых прискорбных особенностей нашей своеобразной цивилизации состоит в том, что мы все еще открываем истины, ставшие избитыми в других странах и дате у народов, гораздо более нас отсталых. Дело в том, что мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций ни того, ни другого. Мы стоим как бы вне времени, всемирное воспитание человеческого рода на нас не распространилось».

«То, что у других народов давно вошло в жизнь, – пишет он далее, – для нас до сих пор только умствование, теория… Посмотрите вокруг себя. Все как будто на ходу. Мы все как будто странники. Нет ни у кого сферы определенного существования, нет ни на что добрых обычаев, не только правил, нет даже семейного средоточия; нет ничего, что бы привязывало, что бы пробуждало наши сочувствия, расположения; нет ничего постоянного, непременного: все проходит, протекает, не оставляя следов ни во внешности, ни в вас самих. Дома мы как будто на постое, в семействах как чужие, в городах как будто кочуем, и даже больше, чем племена, блуждающие по нашим степям, потому что эти племена привязаннее к своим пустыням, чем мы к нашим городам».

Историю страны Чаадаев излагает так: «Сначала дикое варварство, затем грубое суеверие, далее иноземное владычество, жестокое и унизительное, дух которого национальная власть впоследствии унаследовала, – вот печальная история нашей юности. Поры бьющей через край деятельности, кипучей игры нравственных сил народа – ничего подобного у нас не было. <…> Окиньте взором все прожитые века, все занятые нами пространства, и Вы не найдете ни одного приковывающего к себе воспоминания, ни одного почтенного памятника, который бы властно говорил о прошедшем и рисовал его живо и картинно. Мы живем лишь в самом ограниченном настоящем без прошедшего и без будущего, среди плоского застоя».

«То, что у других народов является просто привычкой, инстинктом, то нам приходится вбивать в свои головы ударом молота. Наши воспоминания не идут далее вчерашнего дня; мы как бы чужие для себя самих».

«А между тем, раскинувшись между двух великих делений мира, между Востоком и Западом, опираясь одним локтем на Китай, другим на Германию, мы должны бы были сочетать в себе два великих начала духовной природы — воображение и разум, и объединить в нашей цивилизации историю всего земного шара. Не эту роль предоставило нам провидение. Напротив, оно как будто совсем не занималось нашей судьбой. Отказывая нам в своем благодетельном воздействии на человеческий разум, оно предоставило нас всецело самим себе, не пожелало ни в чем вмешиваться в наши дела, не пожелало ни чему нас научить. Опыт времен для нас не существует. Века и поколения протекли для нас бесплодно. Глядя на нас, можно сказать, что по отношению к нам всеобщий закон человечества сведен на нет. Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы не внесли в массу человеческих идей ни одной мысли, мы ни в чем не содействовали движению вперед человеческого разума, а все, что досталось нам от этого движения, мы исказили. Начиная с самых первых мгновений нашего социального существования, от нас не вышло ничего пригодного для общего блага людей, ни одна полезная мысль не дала ростка на бесплодной почве нашей родины, ни одна великая истина не была выдвинута из нашей среды; мы не дали себе труда ничего создать в области воображения и из того, что создано воображением других, мы заимствовали одну лишь обманчивую внешность и бесполезную роскошь».

Но смысл России Чаадаев видит в том, что «мы жили и сейчас ещё живем для того, чтобы преподать какой-то великий урок отдаленным потомкам».

Второе письмо

Во втором письме Чаадаев выражает мысль, что прогресс человечества направляется рукой Провидения и движется при посредстве избранных народов и избранных людей; источник вечного света никогда на угасал среди человеческих обществ; человек шествовал по определенному ему пути только при свете истин, открываемых ему высшим разумом. Он подвергает критике православие за то, что оно, в отличие от западного христианства (католицизма), не способствовало освобождению низших слоев населения от рабской зависимости, а, напротив, закрепило крепостничество во времена Годунова и Шуйского. Также он критикует монашеский аскетизм за безразличие к жизненным благам: «В этом безразличии к жизненным благам, которые иные из нас вменяют себе в заслугу, есть поистине нечто циничное. Одна из главных причин, замедляющих у нас прогресс, состоит в отсутствии всякого отражения изящного в нашей домашней жизни».

Третье письмо

В третьем письме Чаадаев развивает те же мысли, иллюстрируя их своими воззрениями на Моисея, Аристотеля, Марка Аврелия, Эпикура, Гомера и т. д. Он размышляет над соотношением веры и разума. С одной стороны, вера без разума – это мечтательная прихоть воображения, но разум без веры также существовать не может, ибо «нет иного разума, кроме разума подчиненного. И подчинение это состоит в служении благу и прогрессу, который состоит в осуществлении «нравственного закона».

Четвёртое письмо

Образ Божий в человеке, по его мнению, заключен в свободе.

Пятое письмо

В этом письме Чаадаев противопоставляет сознание и материю, полагая, что они имеют не только индивидуальные, но и мировые формы. Так «мировое сознание» есть не что иное как мир идей, которые живут в памяти человечества.

Шестое письмо

В нём Чаадаев излагает свою «философию истории». Он считал, что история человечества должна включать имена таких деятелей как Моисей и Давид. Первый «указал людям истинного Бога», а второй явил «образ возвышенного героизма». Затем, по его мнению, идёт Эпикур. Аристотеля он называет «ангелом тьмы». Целью истории Чаадаев считает восхождение к Царству Божьему. Реформацию он называет «прискорбным событием», разъединившим единую христианскую Европу.

Седьмое письмо

В этом письме Чаадаев признаёт заслугу ислама и Мухаммеда в искоренении многобожия и консолидации Европы.

Восьмое письмо

Цель и смысл истории – «великий апокалиптический синтез», когда на земле установится «нравственный закон» в рамках единого планетарного общества.

Заключение

Размышления...

В «Апологии сумасшедшего» Чаадаев соглашается признать некоторые из своих прежних мнений преувеличенными, но едко смеётся над обществом, обрушившимся на него за первое философическое письмо из «любви к отечеству».

Итак, в лице Чаадаева мы видим патриота, который любит свою родину, но любовь к истине ставит выше. Он противопоставляет патриотизм «самоеда» (общее название коренных малочисленных народов России: ненцев, энцев, нганасан, селькупов и уже исчезнувших саянских самодийцев, говорящих (или говоривших) на языках самодийской группы, образующих вместе с языками финно-угорской группы уральскую языковую семью) к своей юрте и патриотизм «английского гражданина». Любовь к родине нередко питает национальную ненависть и «одевает землю в траур». Чаадаев признает истинным прогресс и европейскую цивилизацию, а также призывает избавиться от «пережитков прошлого».

Чаадаев высоко ценит деятельность Петра Великого по приобщению России к Европе и видит в этом высший смысл патриотизма. По мнению Чаадаева, Россия недооценивает того благотворного влияния, которое оказал на нее Запад. Всякое славянофильство и патриотизм являются для него чуть ли не бранными словами.

ЧААДАЕВ, ПЕТР ЯКОВЛЕВИЧ (1794–1856), русский философ, публицист. Родился 27 мая (7 июня) 1794 в Москве в дворянской семье. Дедом Чаадаева по линии матери был известный историк и публицист князь М.М.Щербатов. После ранней смерти родителей Чаадаева воспитывали тетя и дядя. В 1808 поступил в Московский университет, где сблизился с писателем А.С.Грибоедовым , будущими декабристами И.Д.Якушкиным и Н.И.Тургеневым и др. видными деятелями своего времени. В 1811 оставил университет и вступил в гвардию. Участвовал в Отечественной войне 1812 , в заграничном походе русской армии. В 1814 в Кракове был принят в масонскую ложу.

Вернувшись в Россию, Чаадаев продолжил военную службу в качестве корнета лейб-гвардии гусарского полка. Его биограф М.Жихарев писал: «Храбрый обстрелянный офицер, испытанный в трех исполинских походах, безукоризненно благородный, честный и любезный в частных отношениях, он не имел причины не пользоваться глубокими, безусловными уважением и привязанностью товарищей и начальства». В 1816 в Царском Селе Чаадаев познакомился с лицеистом А.С.Пушкиным и вскоре стал любимым другом и учителем молодого поэта, которого называл «грациозным гением» и «нашим Дантом». Чаадаеву посвящены три стихотворных послания Пушкина, его черты воплотились в образе Онегина. Личность Чаадаева Пушкин охарактеризовал знаменитыми стихами К портрету Чаадаева : «Он вышней волею небес / Рожден в оковах службы царской; / Он в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес, / А здесь он – офицер гусарской». Постоянное общение Пушкина и Чаадаева было прервано в 1820 в связи с южной ссылкой Пушкина. Однако переписка и встречи продолжались всю жизнь. 19 октября 1836 Пушкин написал Чаадаеву знаменитое письмо, в котором спорил со взглядами на предназначение России, высказанными Чаадаевым в Философическом письме .

В 1821 Чаадаев неожиданно для всех отказался от блестящей военной и придворной карьеры, вышел в отставку и вступил в тайное общество декабристов. Не найдя в этой деятельности удовлетворения своим духовным потребностям, в 1823 отправился в поездку по Европе. В Германии Чаадаев познакомился с философом Ф.Шеллингом, с представителями различных религиозных течений, в числе которых были приверженцы католического социализма. В это время он переживал духовный кризис, который пытался разрешить, усваивая идеи западных теологов, философов, ученых и писателей, а также знакомясь с социальным и культурным укладом Англии, Франции, Германии, Швейцарии, Италии.

В 1826 Чаадаев вернулся в Россию и, поселившись в Москве, несколько лет жил отшельником, осмысляя увиденное и пережитое за годы странствий. Начал вести активную общественную жизнь, появляясь в светских салонах и высказываясь по актуальным вопросам истории и современности. Отмечаемые современниками просвещенный ум, художественное чувство и благородное сердце Чаадаева снискали ему непререкаемый авторитет. П.Вяземский называл его «преподавателем с подвижной кафедры».

Одним из способов распространения своих идей Чаадаев сделал частные письма: некоторые из них ходили по рукам, читались и обсуждались как публицистические произведения. В 1836 он опубликовал в журнале «Телескоп» свое первое Философическое письмо , работу над которым (оригинал был написан по-французски в виде ответа Е.Пановой) начал еще в 1828. Это была единственная прижизненная публикация Чаадаева. Всего им было написано восемь Философических писем (последнее в 1831). Чаадаев изложил в них свои историософские взгляды. Особенностью исторической судьбы России он считал «тусклое и мрачное существование, лишенное силы и энергии, которое ничто не оживляло, кроме злодеяний, ничто не смягчало, кроме рабства. Ни пленительных воспоминаний, ни грациозных образов в памяти народа, ни мощных поучений в его предании... Мы живем одним настоящим, в самых тесных его пределах, без прошедшего и будущего, среди мертвого застоя».

Публикация первого Философического письма стала важнейшим этапом в формировании русского исторического самосознания. По мнению А.Григорьева, оно «было тою перчаткою, которая разом разъединила два дотоле если не соединенные, то и не разъединенные лагеря мыслящих и пишущих людей» – западников и славянофилов. Общественный резонанс был огромным, Философическое письмо обсуждалось всеми мыслящими членами общества. Студенты Московского университета явились к председателю цензурного комитета графу Строганову и заявили, что готовы с оружием в руках вступиться за оскорбленную Чаадаевым Россию. Жандармский генерал Перфильев донес своему начальнику Бенкендорфу о всеобщем негодовании, вызванном чаадаевской статьей. Министр народного просвещения Уваров представил Николаю I соответствующий доклад, на который царь наложил резолюцию, объявляющую статью «дерзостной бессмыслицей, достойной умалишенного». После этого журнал «Телескоп» закрыли, а Чаадаев был официально объявлен сумасшедшим и обречен на отшельничество в своем доме на Басманной улице, где его посещал врач, ежемесячно докладывавший о его состоянии царю.

В такой атмосфере Чаадаевым была написана статья Апология сумасшедшего (1836–1837), задуманная как своеобразное оправдание перед правительством и обществом, как разъяснение особенностей своего патриотизма, своих взглядов на высокое предназначение России. Чаадаев писал: «Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами. Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если ясно видит ее; я думаю, что время слепых влюбленностей прошло, что теперь мы прежде всего обязаны родине истиной... У меня есть глубокое убеждение, что мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество». Чаадаев считал, что Россия призвана быть «совестным судом» человеческого духа и общества.