Американские друзья гитлера. Снимал Еву обнажённой. Мой друг Гитлер

В современной Польше любят сокрушаться по поводу пакта Молотова — Риббентропа, который якобы служил доказательством агрессивного намерения двух держав в отношении их страны.

Однако поляки почему-то забывают, что такой же акт о дружбе и сотрудничестве они заключили с Германией гораздо раньше, чем СССР. Более того, Гитлер называл Пилсудского своим другом, а когда тот умер, в Германии по главе Польши был объявлен официальный траур.

После третьего раздела Речи Посполитой в 1795 году польское суверенное государство исчезло с европейской карты на 123 года. Возродилось оно в результате краха европейских империй в конце Первой мировой войны.

Создатель нового польского государства Юзеф Пилсудский в молодости являлся активным участником антиправительственных организаций социалистического и националистического толка.

Юзеф Пилсудский, тот самый что разгромил советского маршала Тухачевского

С началом мировой войны стал создавать польские легионы, сражавшиеся против русских войск. Но после оккупации польских территорий немецкими и австро-венгерскими войсками стал выступать уже против них.

После поражения Тройственного союза в войне, создание новой независимой Польши поддержали страны Антанты, что и было закреплено на международном уровне в результате Версальской и Вашингтонской мирной конференции.

Однако с самого начала молодому польскому государству пришлось столкнуться с необходимостью вести военные действия с соседями: с Украиной и с Советской Россией Пилсудский с самого начала установления так называемой Второй Речи Посполитой провозгласил целью воссоздание прежних польских границ 1772 года (тех, что имела Польша перед первым разделом).

В итоге межвоенные границы государства были установлены в результате проигранной Россией советско-польской войны 1920 года и раздела территории Германской империи в результате Первой мировой.

В такой ситуации Пилсудский отчетливо понимал, что Польша находится в уязвимом положении. В начале 1930-х годов польское правительство предпринимает ряд внешнеполитических мер, направленных на ликвидацию военной угрозы с востока и запада. Инициатором их был сам Пилсудский.

Йозеф Геббельс с цветами во время посещения Варшавы

Геббельс обедает с депутатами польского сейма

Пилсудский с Йозефом Геббельсом. 1934 г.

Уже в 1932 году, когда немецкие национал-социалисты во главе с Адольфом Гитлером находились в одном шаге от получения власти в Веймарской Германии, Пилсудский стал внимательно следить за этим политиком и пытаться выйти с ним на контакт.

Польский диктатор признавался, что победа национал-социалистов в январе 1933 года не являлась для него неожиданностью. Так как Пилсудский и его окружение были всегда уверены, что германо-советская дружба возможна только против Польши, была сделана ставка на быстрое заключение серии соглашений о ненападении с СССР и Германией.

Нацистское правительство Германии с большим интересом восприняло предложения польской стороны. Переговоры активизировались, когда 19 октября 1933 года Германия вышла из Лиги Наций, после чего последовала ее международная изоляция. Польский диктатор посчитал, что это уникальный момент для того, чтобы окончательно снять взаимную напряженность между Польшей и Германией.

В нем говорилось, что

"польский правитель положительно оценивает приход к власти национал-социалистов и их внешнеполитические устремления. Было сказано о личной позитивной роли немецкого фюрера в налаживании отношений между странами и что, сам Пилсудский рассматривает его как гаранта нерушимости польских границ."

Нота завершалась словами, что польский диктатор обращается лично к Гитлеру с просьбой о необходимости преодоления всех накопившихся противоречий.

Дружественный визит Министра иностранных дел фашистского Рейха, советника Адольфа Гитлера
по внешней политике, штандартенфюрера СС Иоахима фон Риббентропа в Польшу.

Дружественный визит итальянского фашиста Джана Галеаццо Чиано в Польшу.
Февраль 1939 года.

Гитлер с восторгом принял послание, так как рассматривал польский жест как возможность демонстрации миролюбивых намерений, в которых стали сильно сомневаться после ухода Германии из Лиги Наций. Меньше чем за 12 дней германская сторона подготовила проект пакта о ненападении, который предоставила полякам. Те, в свою очередь, внесли необходимые правки, и 26 января 1934 года между Польшей и Германией было заключен пакт о ненападении.

За полтора года до этих событий, в 1932 году, Пилсудскому удалось подписать аналогичный документ с Советским Союзом, что, по идее, обезопасило Польшу от скорой войны. Сам диктатор утверждал, что Польша достигла на тот момент такого уровня безопасности, который никогда не имела в истории. Однако сам он понимал, что подписанные международные документы никак не ограничивают СССР и Германию от взаимного сближения.

Особенности пакта

Речь идёт о сути официальноого польско-германскому договору о ненападении, заключённого 26-го января 1934 года. Это приложении можно смело именовать пактом Гитлера-Пилсудского.

Понятно, что поляки ныне яростно отрицают сам факт существования этого секретного пакта, а любые упоминания о нём, именуют «кремлёвской пропагандой».

Сам текст этого документа пока не обнаружен, тем не менее, упоминаний о нём имеется великое множество. Причём, сведения шли из самых разных источников, никак не связанных друг с другом. Поэтому игнорировать эту историческую проблему точно нельзя...

Гитлер и министр иностранных дел Польши Бек

Герман Геринг в Польше

Геринг и президент Польши Мосцицкий на охоте в Беловежской Пуще

Геринг любил охоту и польские друзья его развлекали

31 августа 1937 года польский Генштаб выпустил директиву № 2304/2/37, в которой записано,

Первой об этом тайном пакте заговорила европейская пресса буквально сразу после подписания договора о ненападении тогда же, в 1934 году. Так, французская газета «Эхо де Пари» писала о неком «секретном польско-германском соглашении», а издание «Попюлер» в статье «Пилсудский и Гитлер» прямо указывала на следующее:

«Самым существенным вопросом является следующий: какой ценой Пилсудский и его банда заключили соглашение с Гитлером? Оставит ли Польша Германии свободу действий в австрийском вопросе? Примет ли она взамен этого „техническое“ сотрудничество Германии для действий на Украине, о которой она мечтает уже давно? ».

16-го марта 1934 года английское информационное агентство «Уик» сообщило о наличии договорённости между Польшей и Германией напасть на Советский Союз, причём уже совместно с Японией. А в августе того же года английское издание «Нью стэйтсмен энд нэйшн» уже приводило подробности этого скоординированного нападения:

"Япония атакует российский Дальний Восток, а Германия с Польшей — европейскую часть России. Согласно эти планам, Германии предстояло захватить Ленинград, а затем двигаться на Москву. Перед Польшей ставилась задача нанести удар в двух направлениях — на Москву и на Украину. "

И подобная информация продолжала поступать в европейскую прессу вплоть до конца 1934 года!

Любопытно, но в это же время данные о секретном польско-германском сотрудничестве стали поступать и по линии советской разведки. Так, в 1935 году советский резидент в Варшаве, со ссылкой на агента, работавшего в польском Генеральном штабе, сообщал в Москву:

«Наш агент категорически утверждает (так как сам читал), что к известному и официально опубликованному пакту о неагрессии в течении десяти лет между Польшей и Германией... имеется секретное добавление» .

А вот какие разговоры ходили в среде русской эмиграции, которые внимательно отслеживались агентами Иностранного отдела Главного Управления государственной безопасности НКВД СССР. Так, в одном из писем бывшего посла Российской империи в Британии Е.В Саблина, которое перехватили эти агенты, было указано:

«Ходят толки о том, что, на случай занятия Японией части российской территории на Дальнем Востоке, Польша и Германия уладят свои собственные разногласия за счёт России. Польша могла бы отказаться от Данцигского коридора в обмен на некоторую часть российской территории и другой порт».

Скорее всего, речь шла о литовской Клайпеде, которую поляки намеревались разменять на спорный с Германией Данциг — информация об этом также прошла по линии советской разведки.

А ещё стало известно, что между польским и германским Генеральными штабами заключена специальная конвенция о сотрудничестве, направленная против СССР: в частности, Польше — в случае войны с Россией — предполагалось передать земли советских Украины и Белоруссии...

В мае 1935 года маршал Юзеф Пилсудский умрет.

Верхушка национал-социалистической партии во главе с Гитлером и Герингом отправится на похороны, а в самом Третьем рейхе будет объявлен траур по умершему польскому маршалу. Современники отмечали, что Гитлер не без труда перенес весть о смерти Пилсудского, так как испытывал к нему очень уважительные чувства.

Скорбящий Гитлер на похоронах Пилсудского, для Гитлера он был почти что другом

После смерти Пилсудского Польша поучавствует в расчленении Чехословакии

Польские войска во время захвата чехословацких земель Спиша в районе селения Йоргов.

Поляки несут вырванный из земли чехословацкий пограничный столб с уничтоженным чехословацким гербом. Тешин.


Польские солдаты у захваченного ими здания телеграфа в чешском селении Лиготка Камеральна
Польские солдаты позируют с низложенным чехословацким гербом у захваченного ими в ходе операции «Залужье» здания телефона и телеграфа в чешском селении Лиготка Камеральна (Ligotka Kameralna- польск., Komorní Lhotka-чешск.), расположенного недалеко от города Тешин.

Поляки заменяют чешское название города на польское на городском железнодорожном вокзале города Тешин.
Польские войска оккупируют чешский город Карвин
Польские войска оккупируют чешский город Карвин в ходе операции «Залужье». Польская часть населения встречает войска цветами.

Октябрь 1938 года. Чехословацкий город Карвин являлся центром тяжелой промышленности Чехословакии, производства кокса, одним из важнейших центров добычи угля Остравско-карвинского каменноугольного бассейна.

Благодаря проведенной поляками операции «Залужье» бывшие чехословацкие предприятия уже в конце 1938 года дали Польше почти 41% выплавляемого в Польше чугуна и почти 47% стали.

Рукопожатие польского маршала Эдварда Рыдз-Смиглы и немецкого полковника фон Штудница на параде «Дня независимости» в Варшаве 11 ноября 1938 года.

Но потом польско-германские отношения начнут ухудшаться.

1 сентября 1939 года вермахт переступит польскую границу — так начнется Вторая мировая война. Созданная Пилсудским Вторая Речь Посполитая прекратит свое существование.

Но Гитлер не забывал о почившем друге

Немецкий солдат у могилы Юзефа Пилсудкого

Когда в 1939 году немцы заняли Краков, где была могила вождя Пилсудского, при ней первым делом там был выставлен почетный караул.

В 1924 году Ландсбергская тюрьма относилась к категории VIP. У заключённых были граммофон и шкафчик с ликёрами, они читали книги и занимались спортом, ходили друг к другу в гости и принимали целые процессии посетителей с воли. Камеру номер семь занимал Адольф Гитлер, здесь же написавший "Майн кампф". В камере номер шесть обитал его лучший друг, переправивший книгy на свободу в корпусe граммофона. Биография eго хоть и не скрывается, но и не особо афишируется. Этого достаточно, чтобы широкая публика почти не обращала внимания на судьбу человека, бывшего ближе всех остальных к фюреру германской нации.

Когда я проанонсировал пост о лучшем друге Гитлера, многие читатели попытались угадать его имя и назвали пять или шесть претендентов. Признаться, я не догадывался, что фюрер был столь дружелюбным человеком. Современники придерживались на сей счёт иного мнения. Рейхсминистр Альберт Шпеер и вовсе написал в мемуарах, что Гитлер не был способен на дружбу ни с кем, кроме самого Шпеера. Впрочем, как и большинство мемуаристов, этот автор себя заметно переоценил. Как бы там ни было, имя обитателя камеры номер шесть среди предложенных читателями кандидатур не прозвучало. Его звали Эмиль Морис. Он был часовщиком по профессии и легендой нацистcкого движения.

Узники Ландсбергской тюрьмы в 1924 г. Рядом с Гитлером - Эмиль Морис.

Эмиль Морис родился в январе 1897 года в Шлезвиг-Голштинии. Его отец владел крупным предприятием по производству удобрений, но разорился, после чего ограничил свою предпринимательскую активность содержанием скромного пансиона. У Эмиля было четверо братьев и одна сестра. По окончании реального училища Эмиль Морис на три года пошёл в обучение к часовых дел мастеру Христену и в 1917 году сдал экзамен на часовщика. Уходя на фронт, Христен передал управление своим магазином Морису. Вскоре повестка пришла и самому нашему герою. Несмотря на горячий темперамент и увлечение боксом, Эмиль Морис получил отсрочку от службы по состоянию здоровья. Позже он всё же отслужил в баварском артиллерийском полку, но на фронт так и не попал.

Как и для многих других немцев, для Мориса поражение в Первой мировой войне стало личной трагедией. К тому же в Баварии, где он жил, произошла революция. Виттельсбахи были свергнуты с баварского трона со всеми вытекающими из этого последствиями. Через четыре месяца после установления республики премьер-министр был убит. Социал-демократы продержались у власти две недели. Их сменили коммунисты, провозгласившие республику советов и начавшие красный террор. Последовала короткая гражданская война, для разнообразия закончившаяся террором белым.

Морис принимал в этих событиях второстепенное участие. Как и многие другие, он обвинял во всех обрушившихся на Германию бедствиях евреев и искал политическую партию, которая смогла бы исправить сложившееся положение. 13 ноября 1919 года в мюнхенской пивной "Хофбройхаус" часовщик Эмиль Морис услышал речь нового оратора Немецкой рабочей партии (ДАП) Адольфа Гитлера. В ДАП у Гитлера был партбилет номер 555. На практике это означало, что он стал 55 членом партии. Основаннaя слесарем-оккультистом Антоном Дрекслером ДАП была настолько миниатюрной oрганизацией, что для придания себе хоть какой-то солидности начинала отсчёт членов с 500. Эмиль Морис сделал свой выбор и получил партбилет номер 594.

Морис и Гитлер жили на одной улице. Это помогло им сблизиться не только в политической, но и в частной жизни. Друзья вместе ходили в кино, в театр и к девушкам. Гитлер в то время снимал какой-то жалкий угол, а Морис - вполне приличную квартиру. Когда Гитлеру было необходимо уединиться с дамой, Морис одалживал ему свои ключи. Кроме того, боксёр-любитель Морис достиг выдающихся результатов в уличных драках. В 1920 году ДАП была переименована в НСДАП (сам Гитлер хотел назвать партию социал-революционной; если бы его предложение получило поддержку, нацисты вошли бы в историю, как эсеры). В 1921 Гитлер стал председателем НСДАП. Редкое собрание или митинг партии обходились без побоища с социал-демократическими или коммунистическими активистами. Морис бился с ними лучше всех.

В августе 1921 года руководство НСДАП решило создать собственные отряды боевиков. В этом не было ничего необычного - подобными структурами располагали самые разные организации, от социал-демократического союза до союза еврейских фронтовиков. Создание боевых подразделений партии было поручено Эмилю Морису. 4 ноября 1921 года произошла легендарная драка в пивной "Хофбрайхаус", заслужившая отдельного описания в "Майн кампф". По версии нацистов, пятьдесят боевиков Мориса противостояли трём сотням политических противников и победили. В драке было разбито до 150 каменных пивных кружек. В тот же день силовые структуры НСДАП получили название штурмовых отрядов (СА).

"В тот день я как следует узнал многих, прежде всего - своего мужественного Мориса", - написал Гитлер. В "Его борьбе" по имени не назван почти никто из соратников. Упоминание Мориса - это редчайшее исключение. Сразу после побоища, когда все ещё были в крови, Гитлер протянул Морису руку и предложил ему "тыканье". Такой чести не удостоились ни Геринг, ни Гиммлер, ни Геббельс, ни пытавшийся считать себя другом Гитлера Шпеер. Позже, во времена Рейха, заполняя партийные анкеты, Эмиль Морис писал в графе "Особые примечания": "Разговариваю с фюрером на ты ". Кажется, во всей Германии этой привилегией обладал один только он.

Эмиль Морис и Адольф Гитлер. "Менестрели в макси-пальто", как назвал нацистов кто-то, уже не помню, кто именно.... Кстати, кто это мог быть?

Приобретя два автомобиля, НСДАП оплатила пройденный Эмилем Морисом курс вождения. Штурмовики Мориса охраняли партийные собрания. Ему самому досталась роль личного шофёра и телохранителя Гитлера (помимо прочих общих интересов, их объединяла и страсть к авто). При этом Морис то и дело арестовывался за различные проступки и преступления, от приставания к прохожим с антисемитскими листовками до участия в покушении на вице-президента. В марте 1923, когда Морис в очередной раз был в тюрьме, партия передала командование СА капитану Герману Герингу (которого, в свою очередь, сменил Эрнст Рём).

Морис к тому времени уже вошёл в состав одного эксклюзивного подразделения СА, на первых порах отличавшегося от остальных соратников только чёрными фуражками с кокардами в виде черeпа и скрещeнных костей. Сначало это подразделение называлось "штабная стражa", позже - "охранные отряды". В сокращённом виде оба термина звучали как СС. Хотя СС на первых порах формально входили в СА и заимствовали у них систему званий, они с самого начала подчинялись не партии, а лично Адольфу Гитлеру. В момент основания организация насчитывала 20 членов.

НСДАП в ту пору была небогата. Как часовщик, Морис имел стабильный заработок, чем в то время мог похвастаться далеко не каждый. Гитлер уговорил его перейти на службу партии, но платил гораздо хуже. Морис надеялся возглавить транспортное отделение, но этот пост достался другому человеку. Видя, что его обходят на карьерной лестнице, летом 1923 года Эмиль Морис вернулся к своей основной профеcсии. Но когда НСДАП пошла на дело, она обратилась к чaсовщику, и часовщик пришёл партии на помощь.

В Германии царила гиперинфляция, налётчики предпринимали набеги и захватывали урожай на полях, правительство пользовалось всеобщим презрением. В этой атмосфере 8 ноября 1923 года политические лидеры Баварии собрались в пивном ресторане "Бюргербрау" послушать речь государственного генерального комиссара фон Кара. Штурмовики окружили ресторан. Гитлер появился в зале, выстрелил в потолок, объявил правителъство низложенным и провозгласил национальную диктатуру. Начались события, известные в историографии, как "пивной путч". Пока Гитлер разбирался с баварским правительством, его безопасность обеспечивали три человека с револьверами в руках - Ульрих Граф, Рудольф Гесс и Эмиль Морис.

На следующий день Морис во главе отряда штурмовиков разгромил редакцию мюнхенской социал-демократической газеты, провёл обыск дома у одного социал-демократического депутата и арестовал нескольких полицейских. Но власти уже перешли в наступление. В город вошла земская полиция и открыла огонь по нацистам. 15 человек было убито. Гитлера спас Ульрих Граф, прикрывший его собой и получивший пулю в грудь. Нацисты частью были арестованы, чaстью разбежались. НСДАП, СА и СС (в то время носившие название "ударное подразделение Адольф Гитлер") были запрещены. Эмиль Морис добрался до Померании, где сдался полиции. Он получил год тюрьмы за незаконное ношение оружия. В Ландсбергском замке часовщик снова встретился с Гитлером.

Первые страницы "Майн кампф" под диктовку Гитлера были напечатаны Эмилем Морисом. Но в роли первопечатника нацистской библии его вскоре сменил Рудольф Гесс. На долю Мориса выпали корреспонденция и визитёры Гитлера. Хотя председатель НСДАП заявил, что не желает руководить нелегальной партией, находясь в тюрьме, его популярность у избирателей всё росла. Гитлеру были разрешены шесть часов общения с посетителями в неделю. Но существовала оговорка об особых случаях, благодаря которой на практике он принимал гостей до шести часов в день. Морис отвечал на письма просителей, назначал им время визитов или посылал письменные отказы.

Среди посетителей Гитлера была и его племянница Ангелина Раубаль, которую принято называть Гели. Шестнадцатилетняя Гели и двадцатисемилетний Эмиль Морис познакомились 24 июля 1924 года. Морис влюбился в неё с первого взгляда. Отношениям в треугольнике Эмиль-Гели-Адольф посвящён целый монблан ненаучных спекуляций, романтических легенд и бульварных сплетен, вплоть до порнографических рисунков, введённых в оборот в 80-х годах ХХ века и тут же разоблачённых, как грубый фальсификат. Подробнее я остановлюсь на этой теме позже, пока же отмечу, что эротические фантазии о нацистах в духе "Ночного портье" характеризуют скорее фантазёров, чем самих нацистов.

Гели Раубаль, Адольф Гитлер, Эмиль Морис. Люди, описывающие эту троицу чуть ли не как шведскую тройку, сплошь и рядом называют Гели блондинкой. В такой же мере соответсвуют действительности и прочие их теории.

Наци были совсем не секси. Можно считать их величайшими политическими преступниками и злодеями всех времён, но в частной жизни это были всего лишь консервативные, чтобы не сказать фрустрированные, мещане. На бытовом уровне нацизм - это детишки, мамашки, рождественские открытки, связанные вручную тёплые носки для солдат да невинные хороводы с сельcкими девушками в венках. И никакого садо-мазо. Для появления маркизa де Садa и докторa Захер-Мазохa нужны совершенно иной политический режим и иная общественная атмосфера. Гитлер останется в истории, как чудовище, но фантасмагоричными рассказами о его интимной жизни зарабатывают на жизнь шарлатаны. Как политик, Гитлер выступал против буржуазии. Как частное лицо, он сам был старомодным буржуа, окружавшим себя солидной тёмной мебелью и рассуждавшим о том, что женщинам необходимо ходить в церковь.

A Гели была добропорядочной, весёлой и абсолютно аполитичной юной особой. Она принадлежала к тем немногим людям, которых совершенно не интересовали пропагандируемые Гитлером теории. Для неё это был всего лишь дядюшка Альф, который оплачивал её образование и автографом которого можно было похвастаться перед сверстниками, ибо он стал знаменитостью, невинно попав в тюрьму. А Эмиль Морис был его другом, владевшим несколькими музыкальными инструментами, хорошо воспитанным, красивым молодым человеком южного типа, внимание которого не могло не польстить шестнадцатилетней девушке.

Между тем в декабре 1924 года дядюшка Альф освободился. В январе 1925 вышел на свободу и его друг. Вождь мирового национал-социализма встретил товарища у входа в тюрьму и одарил его своим портретом с надписью "Моему милому Эмилю Морису" и пишущей машинкой марки "Ремингтон" с серийным номером NK 430224, на которой был отпечaтан оригинал "Майн Кампф". Книга была издана летом 1925 года. Наш герой получил в подарок экземпляр из специальной эдиции в пергаментном переплёте, украшенный авторским посвящением: "Моему верному оруженосцу Эмилю Морису".

В феврале 1925 года была воссоздана НСДАП. Последовало повторное основание СС, теперь уже под их окончательным названием. Эмиль Морис, бывший штурмовиком номер один, теперь стал эсесовцем номер два. Эсесовсцем номер один, вопреки утверждению многих русскоязычных источников, был не Гитлер, а Юлиус Шрек. Пара Шрек-Морис возглавляла СС до апреля 1926 года, пока руководство организацией не было передано Йoзефу Бертольду, которого позже заменил Генрих Гиммлер. Кроме того, Эмиль Морис стал первым инспектором СС.

20 декабря 1927 длившаяся семь лет помолвка Рудольфа Гесса и Ильзы Прёль завершилась свадьбой. Среди гостей была вся верхушка НСДАП. По окончании празднования Гитлер и Морис вдвоём заехали в один ресторанчик. Фюрер, любивший устраивать личную жизнь соратников и радовавшийся, когда кто-нибудь из них создавал семью, принялся уговаривать своего друга взять с Гесса пример и обещал в случае женитьбы каждый день приходить к нему на обед. Воспользовавшись ситуацией, Эмиль Морис признался, что тайно помолвлен с Гели Раубаль и попросил у Гитлера её руки.

Реакция Гитлера вызвала у Мориса шок. Фюрер вдруг устроил мелодраматичнyю сценy в духе XIX века, крича, что не допустит этой свадьбы. Cкандал получил продолжение на следующий день в квартире Гитлера, теперь уже в присутствии Гели. Все кричали друг на друга, а Гитлер в какой-то момент выхватил револьвер. Он отдал Гели под надзор к Ильзе Гесс, которой из-за этого пришлось отложить своё свадебное путешествие (кончилось дело тем, что Ильза передавала Гели любовые письма Эмиля). Наконец, Гитлер объявил свои условия: помолвка Мориса и Гели на срок не менее двух лет, их встречи только в больших компаниях, совместное ближайшее Рождество - только в его присутствии. В противном случае он грозился отправить Гели к её матери в Вену.

Сам Гитлер пытался объяснить своё поведение при помощи всяких глупостей, вроде утверждения, что у часовщика Мориса якобы не было профессии. Мать Гели Ангелина-Мария находила Мориса хорошей парой для дочери и приписывала реакцию брата его общей старомодности. Фольк-историки, естественно, объявили, что фюрером двигала ревность. Однако причина, по которой Гитлер не желал выдать племянницу замуж за своего ближайшего друга и соратника, носила не социальный и не романтический, а сугубо политический характер.

Фанатичный нацист и страстный антисемит, основатель и первый командующий СА, сооснователь и первый инспектор СС, лучший друг и телохранитель Адольфа Гитлера Эмиль Морис был евреем.

Колониальные войска Германской империи носили светло-коричневую форму. По итогам Первой мировой войны Германия потеряла колонии. На складах остались запасы колониальных мундиров. НСДАП скупила их по бросовой цене и стала использовать, как униформу для своих штурмовиков, благодаря чему нацисты получили название коричневых. В сентябре 1921 года в созданных Эмилем Морисом отрядах СА насчитывалось триста штурмовиков, все - в возрасте от 17 до 23 лет. К 1934 году их количество достигло полумиллиона человек.

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

(Уроки истории.)

"Если бы у Гитлера были друзья, то я бы относился к числу самых близких", - Так заявил на международном Нюрнбергсском процессе над главными нацистскими военными преступниками министр вооружений Германии Альберт Шпеер.

Большинствао подсудимых отрицали свою вину, даже в последнем слове.Исключением был только Шпеер, который не только признал преступления гитлеровского режима, но и личное участие в этих преступлениях. Свою позицию Шпеер объяснял так: "Кто же иначе должен нести ответственность за все происходящие события, если не ближайшее окружение главы государства?... Недопустимо увиливать от общей ответственности после того, как государство потерпело крах". Он справедливо заметил, что, если бы война была бы выиграна Германией, все подсудимые наперебой начали бы выставлять напоказ свои заслуги и достижения. Но война была проиграна, и им, вместо орденов, почестей и наград следовало ожидать смертных приговоров, они стали на путь отрицания своей личной ответстенности за преступления режима, которому верно служили. Шпеер заявил, что такое увиливание постыдно.
Сенсацией на процессе было заявление Шпеера, что в последние месяцы существования Гитлеровской Германии он лично готовил покушение на Гитлера, которое не удалось осуществить. Это было вызвано тем, что Гитлер на последней фазе войны намеревался вместе с собой погубить и весь немецкий народ.
Такое заявление сделал человек из ближайшего окружения Гитлера, который был главным архитектором рейха. Гитлер питал повышенный интерес к архитектуре, поэтому приблизил к себе Шпеера настолько, что тот стал действительно его фаворитом №1. В 1942 году после гибели в авиакатастрофе министра воорежений Тодта, Гитлер назначил на эту должность Альберта Шпеера, своего любимчика, проявившего незаурядные организаорские спосоности. Шпеер пользовался неограниченным доверием и покровительством Гитлера. Но в конце концов нашел в себе силы признать преступления как режима в целом, так и свои собственные.
По приговору международного трибунала Шпеер провел в Берлинской тюрьме двадцать лет. Там он вел секретный дневник, который был опубликован вскоре после его освобождения. В течении двух лет выдержали семь изданий и "Воспоминания" Шпеера, которые получили очень высокую оценку на Западе.
Выдержки из воспоминаний Шпеера, которые потготовлены были издательством "Республика" в Советском Союзе, представляем вашему вниманию.
...В конце октября, всех подсудимых сосредоточили на первом этаже. Одновременно флигель,
где распологались камеры были очищены от других заключённых. Стояла зловещая тишина. Двадцать один человек ждал процесса.
Через несколько дней, после того как нас отделили от других заключённых, мертвая тишина в нашем тюремном флигиле была нарушена комиссией, состоявшей из нескольких офицеров. Она ходила из камеры в камеру. Я слышал какие-то слова, которые не мог разобрать. Наконец отворилась дверь и моей камеры. Мне без всяких церемоний передали обвинительное заключение, отпечатанное типографским способом. Предварительное следствие было закончено, начиналось само судебное разбирательство. Я, со своей наивностью, представлил себе дело таким образом, будто каждый заключённыё получит своё индивидуальное обвинительное заключение. Теперь же выяснилось, что каждый из нас обвинялся во всех тех чудовищных преступлениях, которые значились в этом документе. После его прочтения меня охватило чувство безнадёжности. В своём отчаянии по поводу случившегося, и моей роли в нем, я определил одновременно свою линию поведения на процессе: считать свою личную судьбу несущественной, не бороться за свою собственную жизнь, взять на себя всю ответственность в общем виде. Несмотря на сопротивление моего адвоката, и все тяготы процесса, я придерживался этого решения.
Под впечатлением обвинительного заключения я писал своей жене: "Я должен считать свою жизнь законченной, только в таком случае я смогу сделать её концовку такой, какой ей необходимо быть. Я должен предстать на процессе не в качестве частного лица, а в качестве имперского министра. Я не должен считаться ни с вами, ни с самим собой. У меня есть только одно желание:быть настолько сильным, чтобы выдержать и не отойти от намеченной линии. Как бы странно это ни звучало, но я в хорошем состоянии духа, когда я расстаюсь со всеми надеждами, однако, становлюсь неспособным и неувененным, как только у меня появляется мысль о том, что у меня есть ещё шанс, может быть, своим поведением я ещё раз смогу помочь немецкому народу. Многих, кто мог бы это сделать здесь нет".
Во время предварительного следствия обвинение не разрешало заключенным встречаться друг с другом, затем наступило некоторое послабление. Мы не только могли чаше бывать в тюремном дворе, но и беседовать друг с другом, сколько нам захочется. Во время прогулок по двору я постоянно слышал одни и те же темы и аргументы: процесс, обвинительное заключения, неправомерность международного трибунала, глубочайшее оскорбление в связи с этим позором. Среди 21 подсудимого нашелся лишь один единомышленник, с которым я мог подробно говорить о принципе ответственности. Определённое понимание я обнаружил позднее у Зейс-Инкварта. Какие-либо объяснения с другими подсудимыми были бы бесполезны и обременительны, мы говорили на разных языках.
И по другим вопросам иы придерживались противоположного мнения, это вполне понятно. Наиболее важной проблемой представлялась следующая: как следует представлять на этом процессе власть Гитлера. Геринг, который в былые времена сам имел критические возражения против определённых явлений, свойственных режиму Гитлера, выступал за то, что его (режим Гитлера) следует обелить. Он говорил без всякого страха, что смысл этого процесса состоит в том, что он даёт возможность создать положительную легенду. Я считал бесчестным обманывать таким образом немецкий народ. И не только это. Я считал это опасным, так как такой путь лишь усложнит его переход в будущее. Только правда могла ускорить процесс преодоления прошлого.
Когда Герринг сказал, что победители могут его уничтожить, но что уже через пятьдесят лет его останки будут покоиться в мраморном саркофаге, а он будет объявлен национальным героем и мученником. Стало ясно, какими соображениями он руководствуется. Так думали о себе многие подсудимые.
С тех пор, как Геринга подвергли систематическому лечению от морфинизма, он находился в такой форме, в какой я никогда не видел его прежде. Он совершил нечто очень значительное, проявив огромную энергию, и стал наиболее инпонирующей личностью среди подсудимых. Я сожалел, в тот период о том, что он не был в такой же форме в последние месяцы, предшествовавшие войне, и в критических ситуациях во время войны. В те времене наркомания сделала его мягким и уступчивым. Ведь он был единственным, с чьим авторитетом и популярностью Гитлер должен был считаться. Он действительно, был одним из немногих, которые были достаточно умны, чтобы предвидеть роковые события. После того, как он упустил этот шанс, было бессмысленно и прямо-таки преступно использовать вновь обретённую энергию для обмана своего народа. А ведь это был обман. Однажды в тюремном дворе услышав изветее о там, что в Венгрии остались в живых евреи, Геринг холодно заметил: "Вот оно что, так там есть ещё евреи? Я полагал, что мы всех прикончили, значит, опять кто-то не подчинился." Я потерял дар речи при этих словах.
19 ноября 1945 года в сопрововождении солдат, но без наручников, мы были впервые доставлены в судебных зал. Зал был пустой. Состоялось распределение мест. Во главе были Геринг, Гесс, Риббентроп. Я получил место во вторм ряду.Я был третьим от конца и находился в приятном окружении. Справа от меня сидел Зейс-Инкварт, слева - Фон Нейрат, прямо передо мной сидели Трейчер и Функ.
Процесс начался большой уничтожающей речью главного американского обвинителя Роберт Х. Джексона. Одно положение в этой речи как-то взбудоражило меня. Вина за преступления лежит на 21 подсудимом, но не на Германском народе.
Такое мнение точно соответствовало тому, на что я надеялся, как на побочный результат этого процесса. Ненависть, которая благодоря пропоганде в военные годы тяготела над немецким народом, и которая приобрела невероятные размеры в связи с раскрытием преступлений, теперь концентрируется на нас, подсудимых. Согласно моей теории, от высшего руководства страны, которое вело современную войну, следовало ожидать того, что оно взяло на себя в конце войны все последствия именно по той простой причине, что до этого оно не подвергало себя никаким опасностям. В письме к своему защитнику, который намечал линию нашего поведения, я высказался в том духе, что всё, что будем намечать для моей защиты мне представляется не важным и смешным с точки зрения общей оценки всего случившегося.
Несморя на общность судбы,между нами, подсудимыми не возникло чувства внутренней сплоченности. Мы разбились на группы. Характерным моментом было возведение генеральского сада. Благодаря невысокой живой изгороди, была выделени небольшая часть от общего тюремного сада, размером 6Х6 метров. В этой части сада постоянно прогуливались, отделившись по собственной инициативе от других, наши военные, хотя такие маленькие кружки были неудобными. Мы, гражданские люди относились уважительно к такому разделу. Руководство тюрьмы установило определённый порядок за обеденными столами в разных помещениях. Я попал в группу Фриче, Функа и Шираха...
В зале суда сидели люди, лица которых выражали неприязнь, мы видели их холодные глаза. Только переводчики составляли исключение, нам иногда дружески кивали головой в знак приветствия. Среди английских и американских обвинителей находились такие, кто иногда проявлял нечто вроде сочувствия к нам. Меня очень задело, когда журналисты начали вступать друг с другом в споры по поводу меры нашего наказания. До нас иногда доходило, что в качестве меры наказания выдвигалось смерть через повешение.
Я очень волновался, когда дошла до меня очередь и я шел к пульту для свидетелей. Я быстро проглотил успокоительную таблетку, которую мне зарание вручил немецкий врач.
Я придерживался точки зрения что в любом государстве приказ должен оставаться приказом для всех подчинённых инстанций. Но руководство на всех уровнях должно проверять и взвешанно подходить ко всем отданным приказам. Оно не можен быть освобождено от отвенственности, даже если за его исполнение в ход пускаются угрозы. Начиная с 1942 года я считал ещё более важным общую ответственность за все мероприятия Гитлера, не исключая и преступления, независимо от того где и кем они совершены.
Заключительная часть моих показаний о последнем периоде войны, прошла без помех.

Даже спустя 70 лет остаётся неизвестным, кем именно был «агент Вертер», передавший ранней весной 1943 г. совет-скому резиденту в Швейцарии Рудольфу Рёсслеру сведения о летнем нацистском наступлении под Курском. Ясно лишь одно: это человек из близкого окружения Гитлера, имевший доступ к секретным документам Генштаба и рейхсканцелярии. Операция «Цитадель» провалилась, Германия потеряла в боях на Курской дуге полмиллиона солдат: это был огромный вклад в будущую Победу. Но личность Вертера по-прежнему в тумане, и историки могут лишь строить догадки. Одна из самых популярных версий среди исследователей Второй мировой войны - советским осведомителем в рейхсканцелярии был… личный фотограф Адольфа Гитлера .

Снимал Еву обнажённой

Остаётся вопрос: для чего же тогда Гофман пошёл на смертельный риск, сотрудничая с советской разведкой? Ведь он не нуждался в деньгах - в отличие от резидента Рёсслера, получившего из Москвы 500 тыс. долл. за план операции «Цитадель». Хотя Гофман был непростым человеком... Хоть он и вступил в нацистскую партию (даже получил золотой значок НСДАП), Генрих продолжал хранить в сейфе в Швейцарии откровенные снимки Евы Браун - на случай, если бывшая натурщица решит «ото-двинуть» его от фюрера. Соседи Гофмана по деревушке Эпфах под Мюнхеном, где он жил в 1950-1957 гг., вспоминают: фотограф отличался довольно резкими суждениями. «Он часто говорил, что за бутылкой шнапса предупреждал генералов: воевать с русскими опасно, - рассказывает сосед Гофмана 84-летний Рюдигер Бронн . - А после разгрома вермахта под Москвой окончательно разуверился в победе Германии. Окружение Шестой армии Паулюса в Сталинграде стало, по словам Гофмана, «главным сигналом» - рейх обречён».

«Мог ненавидеть фюрера»

Интересно и другое. 10 мая 1945 г. Генрих Гофман был аресто-ван американцами в баварском городке Обервёссен. Через год его осудили за причастность к преступлениям нацистов как обвиняемого первой категории (то есть наравне с тем же Герингом или Кейтелем ) - он получил десять лет тюрьмы с конфискацией имущества. Но не прошло и месяца, как «срок» скостили до четырёх лет. С чего такая милость? Далее - когда Гофман работал при Нюрнбергском трибунале в 1945-1946 гг., систематизируя свой фотоархив для процесса, его свободно навещали граждане СССР - в том числе известный журналист и писатель Борис Полевой , подаривший фотографу фюрера бутылку виски и банку тушёнки, а также несколько офицеров НКВД. И это в то время, когда за приватную беседу с другом Гитлера могли без суда отправить в тюрьму. О чём же они говорили?

72-летний Генрих Гофман умер в 1957 г. в Эпфахе, унеся с собой в могилу тайну «агента Вертера». Правда, точка на этом не поставлена. Американские историки и журналисты, исследуя тайну похищения плана операции «Цитадель», считают Вертером другого человека - его имя назвал глава разведки ФРГ, бывший генерал-майор вермахта Рейнхард Гелен . И эта версия способна многих свести с ума...

«Русская разведка тогда была самой лучшей. Да, она могла завербовать даже ТАКОГО человека при Гитлере». Окончание расследования - в следующем номере «АиФ».