Специальный отряд быстрого реагирования «терек» сдает нормативы. «Вваливаются пьяные, грязные и бородатые собровцы»

2013-12-12 10:10:00

Кросс в три километра. Чтобы сдать этот норматив на «отлично», у спецназовцев в зависимости от возраста меньше 15 минут. Ненастная погода в свою очередь ставит перед ними дополнительные барьеры.

Вместе с инструкторами бойцов СОБРа «Терек», на финишной прямой встречает и глава республики.

Едва успев передохнуть, бойцы приступают к следующему испытанию. Спринт на дистанцию в 100 метров заставляет выкладываться на все сто процентов. Однако и этот норматив спецотряд сдает успешно.

Испытания на скорость сменяют силовые упражнения, бойцы переходят в спортзал. Комплексная нагрузка мышц проверяется уже на перекладине. При подтягивании фиксируется каждое движение.

Жим штанги лежа, отжимания от пола, упражнение для мышц пресса, нормативы по боевой подготовке проходят комплексно. Глава интересуется успехами каждого бойца.

На следующий день бойцы сменяются, но комплекс упражнений тот же. Сдачу нормативов было решено провести за три дня. Для этого отряд разделили на несколько групп.

Нормативы СОБРа у бойцов принимают сослуживцы, ставшие инструкторами после индивидуальной подготовки. С августа этого года они тренировались под руководством помощника главы республики по силовому блоку Даниила Мартынова. Тактические учения в условиях, максимально приближенных к реальным боевым заданиям, проходили в горно-лесистой местности Курчалойского, Шалинского и Веденского районов. Рамзан Кадыров лично следил за обучением инструкторов. Экстремальные подъемы и спуски по скалам, прыжки с парашютом, прочесывание труднопроходимой местности. Все препятствия бойцы прошли достойно. Успешно закончив обучение, спецназовцы передают свои навыки боевым товарищам.

В СОБРе «Терек» насчитываются 300 сотрудников, многие из которых не раз проявили мужество и отвагу в многолетней борьбе с терроризмом. Есть и молодые бойцы, которые приступили к службе совсем недавно.

Последний день сдачи нормативов. Наряду с рядовыми бойцами выступает и майор полиции, заместитель командира СОБРа «Терек» Руслан Джовтоханов, который, кстати, показал пример своим бойцам, продемонстрировав отличные результаты по всем направлениям. Командир СОБРа «Терек» Абузейд Висмурадов также не остался в стороне.

Плановые нормативы СОБРа бойцы сдавали и два месяца назад. По сравнению с предыдущим тестированием, на сегодняшний день результаты физической подготовки спецназа значительно превосходят прежние показатели.

Подводя итоги подготовки бойцов видно, насколько качественно занимались с ними их опытные сослуживцы, не так давно ставшие инструкторами. Они в полной мере передали свой навык молодым спецназовцам, тем самым, взрастив еще одно поколение профессиональных сотрудников СОБРа. Оттого и успехи начинающих бойцов приятны вдвойне.

Физической подготовкой бойцов СОБРа инструкторы остались довольны, но останавливаться на достигнутом бойцы не собираются. Дальше их ждет проверка на владение огнестрельным оружием, тактическая и теоретическая подготовка. Повторная сдача нормативов состоится через два месяца.

Интервью адовакта, а в прошлом известного оперативника МВД Петра Заикина - Елене Милашиной

Согласно указу президента России о создании Национальной гвардии все силовые структуры МВД РФ — внутренние войска, СОБР, ОМОН и вневедомственная охрана — переходят в состав Нацгвардии.

До 2018 года они будут находиться в оперативном подчинении главы МВД РФ и соответствующих руководителей территориальных органов МВД. Однако использование (порядок оперативного подчинения) этих силовых структур и кадровая политика отныне будут осуществляться исключительно по согласованию с директором Федеральной службы войск Национальной гвардии.

То есть теперь руководство МВД (и его территориальных органов) лимитировано в принятии кадровых и оперативных решений в отношении сотрудников этих силовых структур.

С 2018 года, после проведения организационно-штатных мероприятий (переаттестации полицейского «наследства», на которую отвели полтора года), все оставшиеся после кадровой чистки сотрудники будут приняты на военную службу в войска Национальной гвардии с присвоением им соответствующих воинских званий.

Это означает, что бывшие сотрудники ОМОН, СОБР, УВО станут военнослужащими и окончательно выйдут из-под юрисдикции «региональной» вертикали МВД РФ, которая радикально отличается от вертикали управления Нацгвардией, выстроенной по армейскому образцу (войсковая часть — войсковое соединение — округ — главкомат).

Сбор «армии Кадырова» на стадионе в Грозном 28.12.2014. Слева направо: Даниил Мартынов, бывший сотрудник подразделения «Альфа» ЦСН ФСБ, инструктор СОБРа «Терек»; Руслан Алханов, глава МВД Чечни; Рамзан Кадыров; Магомед Даудов, спикер чеченского парламента, Абузайт Висмурадов, начальник личной охраны Кадырова, командир СОБРа. Фото: «Терек» / AP

Реформа будет иметь колоссальные политические последствия для одного из регионов Российской Федерации — Чеченской Республики. Она выводит из зоны влияния руководства республики самые боеспособные силовые подразделения и отдает их в непосредственное подчинение директору Нацгвардии и президенту России. Реформа позволяет провести масштабную и цивилизованную зачистку чеченского спецназа от бывших боевиков, амнистированных и принятых в свое время на службу в МВД РФ. Она также дает возможность безболезненно переформатировать (ассимилировать) чеченский спецназ и уйти от порочного этнического принципа формирования силовых структур.

Специально для «Новой газеты» эти последствия реформы анализирует адвокат Петр Иванович Заикин, бывший военнослужащий частей оперативного назначения ВВ МВД РФ и оперативный сотрудник МВД.

— Как повлияло на «армию Кадырова» создание Национальной гвардии Путина?

— Соответствующий указ президента России, по сути, вывел из-под влияния главы Чеченской Республики все основные силовые формирования, лучше всего подготовленные и вооруженные в плане проведения боевых операций: ОМОН, СОБР «ТЕРЕК», полк Управления вневедомственной охраны (бывший «нефтяной полк»). Этнические батальоны «Север» и «Юг» ушли еще раньше, кажется, в 2010-м году они были переданы в состав 46-й отдельной бригады оперативного назначения ВВ МВД РФ. Теперь и они войдут в полном составе в Нацгвардию.

Таким образом, силовых структур, близких по своим возможностям и мощи к армейскому мотострелковому подразделению, у МВД ЧР не осталось. А это структуры, которые постоянно занимаются боевой подготовкой, у которых имеется тяжелое стрелковое вооружение и бронетехника — БТР, бронированные спецмашины, которые есть далеко не у каждого воинского подразделения МО. То есть самые лучшие, элитные силовые подразделения в плане принятия решений (в первую очередь кадровых) выведены из-под влияния Кадырова.

Таким образом, произошло усечение и демилитаризация чеченского силового фактора, лояльного главе Чечни.

— Что значит: «влияние Кадырова», «лояльные Кадырову»? Какой смысл вы вкладываете в эти слова?

— Буквальный. Эти силовые структуры, формально числящиеся в составе МВД РФ, изначально в большом процентном соотношении формировались из бывших боевиков по принципу личной преданности главе Чечни. Именно поэтому Кадыров оказывал огромное влияние на деятельность чеченских силовиков. Вы и сами неоднократно слышали, как рядовые и высокопоставленные чеченские полицейские высказывали свою личную преданность в первую очередь именно Кадырову.

Первый заместитель главы МВД ЧР Апти Алаудинов однажды заявил мне в присутствии трех членов Совета по правам человека при президенте РФ, что мнение Рамзана Ахматовича Кадырова для него является побудительным мотивом для принятия решений. В том числе кадровых решений, что очень важно. Апти Алаудинов сказал: «Если Рамзан Ахматович поговорил с бывшим боевиком и если он ему доверяет, то и мы ему доверяем». Глава Чечни получил неограниченное влияние на принятие решений руководством МВД ЧР, в том числе кадровых решений по бывшим боевикам. Теперь же это будет исключено. Теперь Рамзан Кадыров уже не сможет собрать Нацгвардию Путина на стадионе в Грозном. Он не сможет вызвать к себе на совещание командиров соответствующих подразделений Нацгвардии и отдать им приказ стрелять на поражение в других военнослужащих Нацгвардии.

Думаю, что теперь Кадыров будет воздерживаться от крайне резких и весьма неоднозначных с точки зрения уголовного закона публичных заявлений в адрес силовиков из соседних регионов.

Кадыров не сможет требовать непременного согласования с ним силовых спецопераций в регионе. И руководить КТО он тоже не сможет

(хотя и сейчас он не имеет такого права по закону, но ситуация, когда он якобы руководил контртеррористической операцией по факту нападения боевиков на Грозный в декабре 2014-го, уже точно не повторится).

У Кадырова остается право совещательного голоса при проведении КТО в его регионе (он как глава региона — член Совбеза). И его могут уведомить о проведении спецоперации, например, по задержанию на территории его региона жителя Чечни, подозреваемого в совершении преступления. Но могут и не уведомлять. И я думаю, этот момент будет особо прописан в федеральном законе о Нацгвардии.

— Несмотря на то, что этнические батальоны «Юг» и «Север» были переданы в состав 46-й оперативной бригады МВД РФ еще в 2010-м, это не помешало отдельным сотрудникам батальона «Север» активно участвовать в убийстве Бориса Немцова. И именно Кадыров потом этих бойцов защищал. Это доказывает, что принцип личной преданности продолжил действовать в обе стороны. Какие основания полагать, что перевод в Нацгвардию чеченских силовых структур поколеблет и разрушит этот принцип личной преданности Кадырову?

— Так уже исторически сложилось, что гражданская администрация ЧР никогда не пыталась вмешиваться в кадровую политику внутренних войск МВД РФ, если не брать те моменты, когда на службу в ВВ переводились целиком этнические батальоны («Север» и «Юг»). Но это исключение из правил. И — да, мы видим, что некоторые бойцы остались исключительно лояльны руководству Чечни, но несмотря на это, неколебимым остался и еще один принцип: Кадыров уже никак не мог вмешивается в деятельность 46-й бригады (кроме разве что визитов вежливости).

С созданием Национальной гвардии появляется несколько оснований считать, что влияние чеченских властей на чеченские силовые подразделения, переданные в Нацгвардию, будет сведено к нулю. Ведь создание Нацгвардии — это системная силовая реформа.

Первое основание. У Рамзана Кадырова были неограниченные возможности влиять на вертикаль власти в МВД ЧР, которая замыкалась на главу МВД ЧР. Структура Национальной гвардии никак не будет замыкаться на начальников в субъектах РФ. У них нет структуры управления на уровне области-республики. Структура Нацгвардии больше соответствует структуре управления военными формированиями в рамках федеративного государства: войсковая часть—войсковое соединение—округ—главнокомандующий Нацгвардией. И, в конечном счете, президент Путин. Это больше похоже на армейский формат, характерный для Минобороны РФ, который показывает себя как наиболее рациональный способ управления вооруженными силами и исключает влияние гражданских лиц на это управление.

Второе. Традиционно в Минобороны и внутренних войсках МВД РФ за внутреннюю безопасность отвечали органы военной контрразведки. Они имеют (исторически так сложилось) существенное влияние на принятие решений, касающихся кадровых чисток. Я точно знаю, что во внутренних войсках МВД РФ военная контрразведка работает, и работает неплохо. В том числе работает по общеуголовным преступлениям, в которых замешаны военнослужащие ВВ МВД РФ, а не только по преступлениям, связанным с выполнением должностных обязанностей. В расследовании таких преступлений контрразведка принимает активное участие. Одна из главных задач — недопущение к военной службе лиц с криминальными наклонностями или прошлым.

В МВД РФ эту функцию выполняют подразделения собственной безопасности. Функционал их схож с органами военной контрразведки, но структура управления другая: они, к сожалению, подчиняются местному министру или руководителю регионального управления МВД РФ, что в случае с Чечней давало исполнительной власти большие возможности для маневра. Военная контрразведка же не подчиняется командирам воинских частей, они не подчиняются командующим округа. Они замыкаются на свой главк в структуре ФСБ и, в конечном счете, — на директора ФСБ.

Я полагаю, что теперь, когда военная контрразведка получит доступ к личным делам бывших чеченских боевиков, амнистированных и принятых на службу в МВД РФ, появится уникальный шанс цивилизованно устранить последствия этого вынужденного политического «кадрового» решения, связанного с урегулированием чеченского конфликта.

— Что вы имеете в виду под словом «цивилизованно»?

— Амнистированные боевики на службе в МВД РФ всегда были камнем преткновения. Достоверно проверить боевой путь бывшего боевика — кандидата на службу в органы внутренних дел — не представлялось возможным. Их проверяла кадровая служба МВД на местах (в Чечне), и влияние субъективного фактора было огромным. Видимо, именно так появился и сформировался как цементирующий «принцип личной преданности Кадырову».

С точки зрения общепринятого принципа кадровых решений в МВД РФ, статус «амнистированный» означает, что в свое время стоял вопрос о привлечении данного кандидата к уголовной ответственности. В любом другом регионе это обстоятельство послужило бы поводом для отказа в принятии на службу.

Поскольку, как я уже сказал, в Чечне сложились особые политические условия, этот принцип массово проигнорирован. В центральном аппарате МВД РФ, видимо, никогда это не приветствовали, но мирились. Механизмов для решения этой проблемы у МВД РФ не было, но сейчас с созданием Нацгвардии они появились. И появились, надо сказать, очень вовремя, чтобы решить эту проблему мирным способом, без эксцессов.

С момента появления в составе МВД РФ чеченских подразделений, укомплектованных в значительной мере (особенно на начальных этапах) бывшими боевиками, в том числе и на основе принципа личной преданности конкретному человеку (в данном случае главе республики), всегда стоял вопрос: а что с ними делать? Их же нельзя расформировать одномоментно, то есть взять и уволить всех сразу.

Создание Нацгвардии выделяет на этот деликатный процесс полтора года. Он будет идти по двум направлениям, я думаю.

Первое направление — аттестация на годность к военной службе (так называемые оргштатные мероприятия, упомянутые в указе Путина).

Согласно указу, СОБР и ОМОН — основные ударные части МВД РФ — переводятся на службу в Нацгвардию только в 2018 году. Полтора года — как раз достаточное время для анализа того «наследства», которое досталось Нацгвардиии для обеспечения естественной ротации.

Большинство бывших боевиков, которые сейчас еще служат в чеченской полиции, по выслуге — пенсионеры. И им положена не самая маленькая пенсия для Чечни. Увольнение по выслуге лет — первый способ мирного и неунизительного решения этой проблемы.

Второй способ — обеспечение статусом военнослужащего Российской Федерации. Дело в том, что контракт военнослужащего предполагает, что его могут переводить в любой регион страны для прохождения службы, и это нормально. Российский военнослужащий меняет за срок службы несколько воинских частей, иногда до десятка. Это как раз и позволяло в советской армии уходить от этнических конфликтов. И именно поэтому полковник Масхадов, чеченец, был в первую очередь советским офицером.

Я думаю, что руководство страны давно уже беспокоит тот факт, что в значительной мере силовые структуры Чечни образованы по этническому принципу. Это вообще не очень нормальный факт, не характерный ни для одного из субъектов РФ, включая Северный Кавказ.

И чтобы цементирующим свойством воинских подразделений были не этническая составляющая и личная преданность кому-то — но только годность к военной службе и верность присяге, я полагаю, будет произведена большая экстерриториальная ротация. Этнические чеченские подразделения разбавят военнослужащими других национальностей, оправив при этом часть чеченского СОБРа или ОМОНа по другим подразделениям в другие регионы.

Как было до этого? Для службы в СОБРе полицейские академии выпускников специально не готовили. Служба в СОБРе при МВД, на которую сейчас часто берут бывших спортсменов (или, как например, в Чечне, имеющих богатый опыт бывших боевиков), не предусматривает карьерной перспективы, там офицеры служат, по сути, рядовыми бойцами. Что теперь, когда спецназ передали Нацгвардии? Теперь у выпускника военного училища, жаждущего романтики, появляется уникальный шанс начать службу в спецназе, а потом через пять лет продолжить ее в командном составе строевой части. Это называется — создание хорошо мотивированного проверенного кадрового командного резерва. Это общемировая, между прочим, практика. Офицеры обкатываются в спецназе, а потом командуют подразделениями и, таким образом, полученный ими в спецназе опыт передается бойцам обычных строевых мотострелковых подразделений.

И это очень правильный принцип, когда подбор кадрового состава военнослужащих начинается с военных училищ, то есть отбор на годность к военной службе начинается еще на курсантском уровне. И в этом смысле бывшие чеченские боевики окажутся просто неконкурентны — ни по своему возрасту, ни по своим знаниям.

— Рамзан Кадыров мгновенно отреагировал на указ Путина о создании Национальной гвардии, приветствовал его и заявил о готовности чеченских силовиков служить в рядах новой силовой структуры. Полагаете, он не понимает всех последствий?

— Я думаю, Рамзан Ахматович все прекрасно понимает, но у него нет другого выхода, как демонстрировать полную лояльность Путину. Он же «верный пехотинец»…

— А какие силовые структуры остались в подчинении МВД ЧР? И что будет с самыми близкими Кадырову силовиками — такими, как командир СОБРа «Терек» Абузайт Висмурадов, более известный по своему позывному «Патриот»? Ведь именно этот человек неофициально руководит личной охраной Кадырова…

— Ну давайте посчитаем. В Нацгвардию передается полк Управления вневедомственной охраны, ОМОН (фактически полноценный батальон), плюс СОБР, который по своей численности соответствует, если я не ошибаюсь, двум ротам (порядка 200 человек). То есть Кадыров потерял почти два полка. В распоряжении чеченского МВД остался полк патрульно-постовой службы полиции (ППСП им А.А. Кадырова), патрульно-постовые роты при районных отделах полиции, спецназ «Гром» ФСКН (его, кстати, вообще забыли упомянуть в указе Путина, но понятно, что в результате слияния ФСКН с МВД он переходит в ведение МВД, в нашем случае соответствующее подразделение численностью до сорока человек — в МВД по ЧР).

Что касается ближайших к Кадырову чеченских силовиков. Тут два варианта. Первый. Таких людей, как Висмурадов, думаю, переведут в отдел госзащиты (подчиняется МВД РФ и, соответственно, соответствующим региональным подразделениям). В Чечне исторически сложилась ситуация, когда госзащита выполняет не свойственную ей функцию охраны первых лиц республики. То есть в Чечне это, по сути, спецподразделение телохранителей. Думаю, таким оно пока и останется.

Вариант второй. Для «Патриота», Делимханова (командир полка вневедомственной охраны . — Е. М. ), Цакаева (командир чеченского ОМОНа. — Е. М. ), Асуханова (командир роты СОБРа. — Е. М. ) и других — перейти в Нацгвардию в составе своих подразделений. Но тогда они должны быть готовы, что в любой момент, согласно статусу военнослужащего, их могут приказом командующего Нацгвардии ротировать на Дальний Восток, где они будут ловить китайских нелегалов в тайге. На месте Кадырова я бы уже озаботился переводом этих людей на любые вакантные должности в оставшихся у МВД ЧР подразделениях. Хоть участковыми. Кстати, я знаю реальный случай, когда участковый неофициально возглавлял личную охрану одного известного олигарха.

В любом случае на раздумье у Кадырова есть достаточно времени.

До принятия соответствующего федерального закона о Нацгвардии все чеченские силовые структуры будут находится в оперативном управлении руководства МВД по ЧР, однако их применение уже должно быть согласовано с командованием Нацгвардии. Кадровые решения (по зачислению на службу) МВД ЧР уже принимать не может.

Исключительно важным является еще следующий момент. Теперь сотрудниками чеченских силовых структур, перешедшими в Нацгвардию, если они совершают преступление, не будет заниматься чеченский СУСК. Ими будут заниматься военные отделы СКР, которые не имеют региональных образований, а привязаны к военным соединениям (к округам). В нашем случае большая часть кадыровцев теперь будет находиться под юрисдикцией Ханкалы и Владикавказа. Суд, кстати, тоже будет военным — то есть чеченские суды опять-таки не смогут рассматривать дела, обвиняемыми по которым будут проходить сотрудники чеченского ОМОНа, СОБРа, полка Управления вневедомственной охраны.

Это важно с точки зрения негласного иммунитета от уголовного преследования, который до этого момента был у кадыровцев. Исторически сложилось, что чеченские органы гражданской власти не контачили с военными структурами, а военные структуры не были так разбавлены бывшими боевиками, как структуры МВД.

Поэтому принцип безнаказанности кадыровцев может быть пересмотрен.

Пока же, до вступления в силу федерального закона о Нацгвардии, все будет какое-то время работать по инерции. Но как только будет разработан федеральный закон, все изменится. И я уверен, что проект закона уже подготовлен. Потому что такие решения спонтанно не принимаются, а тщательно просчитываются.

— Указ президента о Нацгвардии переводит в плоскость федерального контроля еще одну плохо регулируемую до этого сторону чеченской действительности — ЧОПы, представляющие собой легально вооруженные группы лиц с огромными возможностями (например, сопровождать в качестве охраны грузы и, таким образом, бесконтрольно перемещаться по всей территории России).

— Совершенно верно. Более жесткому контролю, не замыкающемуся на субъекте федерации (в данном случае — Чечне), будет подлежать легальный оборот оружия и выдача разрешения на охранную деятельность. Влиять на кадровую политику в этой отрасли местное (чеченское) МВД уже не может в той мере, как это было до недавнего времени. Это сделано, чтобы усилить федеральный контроль за легальным оборотом оружия, потому что у населения слишком много стволов на руках.

И Чеченская Республика в этом смысле один их лидеров.

— Как вы оцениваете фактор «дружеских отношений» между Золотовым и Кадыровым? Может ли глава Чечни сохранить через Золотова свое влияние на чеченские силовые подразделения?

— Золотов — кадровый чекист, и он всю жизнь находится на оперативной работе. Иметь «дружеские отношения» со всеми — входит в его профессиональную компетенцию. Но его авторитет и близость, как бывшего личного охранника Путина, к первому лицу государства, я считаю, сильно перевешивает близость Кадырова к Путину. В этом смысле они конкуренты, а не союзники.

Справка

Петр Заикин

проходил службу в Отдельном полку особого назначения, известного после двух чеченских войн как Шумиловская бригада, и в его составе служил в Дагестане (осень 1994 г.), а также, являясь оперативником органов внутренних дел, служил в Чечне (весна-лето 2000 г.). В 2014 году вернулся в Чечню для защиты первого чеченского политзаключенного шестидесятилетнего Руслана Кутаева, осужденного по обвинению в хранении пакетика героина. Героин (и само уголовное дело) появился у Кутаева в результате его идеологического конфликта с руководством Чечни: Рамзаном Кадыровым, спикером чеченского парламента Магомедом Даудовым и первым заместителем главы МВД ЧР Апти Алаудиновым.

Р овно 20 лет назад, 26 декабря 1999 года, началась операция по освобождению города Грозного от боевиков - ключевое событие второй чеченской войны. Она была спланирована совсем иначе, чем «новогодний» штурм 1994-1995 годов, когда федеральные войска понесли тяжелые потери. В Грозный теперь шли не новобранцы, а ветераны, не было таких проблем с планированием и снабжением. Опытные штурмовые группы спецподразделений прочесывали квартал за кварталом и уничтожали засевших по подвалам боевиков. И все равно операция стала тяжелым испытанием для бойцов: противники били по ним снайперским огнем из укрытий и расставляли мины-ловушки, командиры бросали своих солдат на произвол судьбы, а возвращение домой приносило многим только разочарование. В годовщину начала тех событий записала воспоминания Игоря Чугреева, участника боев за Грозный, почти случайно попавшего в один из штурмовых отрядов СОБРа.

***

Первый бой мы приняли буквально в новогоднюю ночь. Отряд подходил к Грозному, и нам навстречу вышли чеченцы, которые, видимо, собирались вырваться оттуда. Их было очень много, и они шли лавиной. Очень уверенно. Нас выручили два гранатомета с катушкой на трех ногах. Не помню, как называются.

Когда они на нас пошли, командир приказал стрелять только одиночными из автоматов. Гранатометы решили использовать только когда чеченцы почти вплотную к нам подберутся. И стреляли мы по навесной траектории, как из минометов.

Чеченцы отступили. На поле перед нами 30 трупов осталось.

Затем была вторая атака. Ее мы тоже успешно отбили, но и командир, и мы сами понимали, что будет еще одна и куда более яростная. Стали связываться с начальством, чтобы нам подмогу прислали, так как боеприпасов у нас уже оставалось маловато.
Но это была новогодняя ночь! И в штабе нас послали куда подальше с нашими просьбами пьяными голосами: «****, *** [чего, блин], вы там собры или кто?»

Тогда командир собрал отряд и объявил, что дела у нас плохи, и предложил написать завещания. Достал два блокнота, раздал всем по листу. Я тогда понял, что мне и завещать-то нечего. Написал просто жене и детям, что, мол, люблю всех.
Сложили завещания в ящик от гранат, спрятали и передали даже его координаты в штаб.

Ну, и приготовились к бою. Помню, сожалел, что не успел толком повоевать.

Тут совершенно неожиданно на подмогу пришли шесть танков, десять БМП и несколько БТР. Они влупили со всех орудий по тому месту, где противник сконцентрировался перед атакой. Короче, спасли нас.

Танкисты вылезли пьяные почти все. Начали их расспрашивать. Оказалось, что никто им ничего не приказывал. Они переговоры услышали наши со штабом, когда Новый год за столом отмечали, и решили прийти на выручку. Километров семнадцать до нас проехали от места своей дислокации.

***

Родился и вырос я в Белгороде. После десятого класса пошел учиться на курсы фельдшеров для армии. Потом эти курсы отменили. Два с половиной года обучения - и идешь на службу.

А я отучился и поехал в Москву, чтобы попробовать поступить в медицинский институт, и неожиданно для себя поступил на фармфакультет, а потом уже перевелся на лечебное дело. На четвертом курсе я институт бросил, пошел работать фельдшером в скорую помощь. Проработал два года, а потом поступил в институт психологии и педагогики. Решил стать психологом и пойти работать в . Все это спонтанно получилось.

1 /3

Стал начальником отделения психологии в столичном управлении , и тогда начались мои командировки на Кавказ. Меня очень начальство ценило за это вечное стремление «на фронт», говорили: «Ты у нас один такой».

Сперва был в Дагестане, на блокпосту рядом с Чечней, а в ноябре 1999-го поехал в Моздок, откуда попал в осажденный Грозный. Психологов от МВД в горячую точку засылали одновременно по пять человек из разных регионов страны. У нас были две главные задачи: выявлять тех, кто для службы непригоден, и развлекать остальных, чтобы поддерживать хороший настрой в боевом коллективе. Мы все там, к слову, умели на гитаре играть и все такое.

«Вваливаются пьяные, грязные и бородатые собровцы»

Итак, 10 ноября 1999 года, прямо на День милиции, я вместе с четырьмя другими психологами МВД прилетел в Моздок. Я тогда был лейтенантом, и меня комендатура запрягла руководить офицерским патрулем, выявлявшим пьяных воинов в городе. Тогда шла подготовка к наступлению на Грозный, и в Моздоке крутилось множество разного вооруженного народа из всех регионов страны. Не обходилось без конфликтов на фоне употребления спиртного.

Как-то сидели там в кафе с осетином, и я у него спросил, почему местные милиционеры все ходят без оружия. А тот говорит, что было особое распоряжение - никому не вооружаться после случая, когда заезжие федералы поймали одного мента, избили, потому что тот отказался с ними пить водку, и выкинули его пистолет в речку.

Штаб группировки МВД в Моздоке располагался в просторной комнате площадью метров 50. Там стояли столы, за ними сидели штабные работники, печатали на компьютерах. И вот я там стал свидетелем такой сцены.

Вваливаются пьяные, грязные и бородатые собровцы и начинают всех крыть матом. Мол, у нас доктор погиб, и отряд из 74 человек на передовой остался без медицины вообще, а нового врача не присылают. Тогда я встал и говорю: «Возьмите меня! Я доктор». Они согласились. Пришлось идти за разрешением к начальнику, которого все боялись. Он был в звании генерал-лейтенанта, а фамилию уже не помню. Генерал, конечно, удивился моей просьбе: «Ты хорошо подумал?» А затем сказал, чтобы я к нему зашел, когда из Грозного с отрядом вернусь. Он потом, как оказалось, подписал ходатайство на награждение меня Орденом Мужества, но в столичном главке бумагу завернули. Посмотрели, видимо, что я сотрудник управления ГАИ: «А, ну понятно какой это герой!»

«Купили БТР за два ящика водки»

Так накануне штурма чеченской столицы я попал в отряд СОБРа, в котором были ребята из Нижнего Новгорода, Дзержинска и Чувашии. Позывной у нас был «Туча».

До определенного времени это был такой военизированный турпоход. Сложность его заключалась в том, что мы двигались к городу и без конца собирали и разбирали свой палаточный лагерь в поле. На каждой новой позиции рыли окопы, укреплялись и так далее. Все это очень утомляло. Было холодно.

Еще на подходах к городу накануне Нового года мы купили БТР за два ящика водки. У пьяных солдат внутренних войск. Они к нам сами подошли и сказали: «Если вам нужно, то у нас есть танк за три ящика водки, БМП или БТР - два ящика водки». Мы еще спросили у этих бойцов: «Как вы отбрешетесь, куда технику дели?» Ответили, что они из ремонтной бригады: и могут починить, а могут написать, что восстановлению не подлежит. Но машину нам передали в полном порядке: рация и пулемет - все работало. Мы этот БТР в конце командировки передали нашим сменщикам.

«Коробочку» свою мы берегли, использовали потом в основном для охраны нашей крепости - мясокомбината в Грозном. Дважды она нас очень выручила. В первом случае, когда к нашей базе подошел отряд боевиков, спутав нас со своими. Пулеметчик в башне их всех почти перебил. В другой раз - на зачистке: двое «духов» оказались у нас за спиной, спрятавшись в подвале, вход в который был закрыт шифером, и мы его не заметили. Один из боевиков выстрелил по БТР из «Шмеля», но промазал, и пулеметчик с ними обоими рассчитался.

«Ты туда не ходи. Там тебя снайпер убьет»

Все одиннадцать человек из нашего отряда, которые потом погибли, когда я их снимал (мы для истории прихватили с собой любительскую видеокамеру), всегда друг с другом что-то делали в кадре. Кто выжил - как-то отдельно попадались, а эти вместе. Хотя погибли-то они по одиночке и в разное время.

Мне очень редко снятся сны о войне. А тут как-то было такое, что я обалдел. Снится, что сижу в окопе с ребятами нашими погибшими. Ждем «духов», а появляются немцы с автоматами. Стреляют в нас, а мы в них, но никто не падает. Понял, что сон. Но ребята здесь, рядом. И все, как живые. Захотелось их предупредить. Подбегаю к Ромке - он был самый молодой и высокий у нас: «Ромка, ты к тому дому не ходи! На мину попадешь, у тебя ноги оторвет, и ты скончаешься». Он ржет в ответ. К другому подхожу: «Ты туда не ходи. Там тебя снайпер убьет». И он улыбается в ответ. Потом кто-то из них мне сказал: «Гош, ну что ты, ссыкун что ли? Это же не война, а игра такая». Проснулся, а меня еще долго колотило.

Еще в объектив моей камеры попал момент, когда несколько наших ребят несут одного, которого подстрелил снайпер. Я увидел их из окна четвертого этажа, схватил сумку с медикаментами и рванул следом. Догнал, объяснил, что у меня с собой малый хирургический набор. Осмотрел парня и сказал: «Ребят, да он уже минут пять как умер». Они этому очень удивились и расстроились, конечно.

Что же касается того снайпера, то он нас порядком задолбал. Устроил себе удобную лежку на крыше одной из многоэтажек. Там в одном месте был пролом, который он прикрывал листом железа. Пролом позволял ему до поры находиться в квартире и незаметно вылезать через потолок на крышу, в стороне от входа с лестницы.

Однажды мы увидели, как он передвигался от одного здания к другому, и открыли огонь. Снайпер бежал зигзагами и уже почти скрылся, когда Ромка пьяный крикнул на нас: «Вы стрелять не умеете!» А затем он взял «Муху», выстрелил и угодил снайперу прямо в спину. Того разорвало на части.

Мы его вечером завалили, а утром решили подойти, чтобы осмотреть тело, забрать документы, оружие. За ночь тело собаки обглодали. На трупе мы нашли винтовку какую-то немецкую, автомат и пистолет.

«Зачистки шли одна за другой»

В самом Грозном нашей базой стал мясокомбинат. Его в качестве своей крепости использовали «духи», но сдали без боя, когда к городу подошла тяжелая техника. У нас была такая схема: сутки на передовой, а потом сменялись и двое суток проводили на зачистках в частном секторе вокруг крепости. Эти зачистки шли одна за другой, постоянно, чтобы у «духов» не было возможности к нам подобраться.

Через дорогу от нашей крепости на блокпосту кто-то написал краской: «Бойтесь, духи! Мы пришли! СОБР». Такой был девиз.
Треть нашего отряда составляли те, кто участвовал в первом штурме Грозного. Они пришли за реваншем, пришли мстить за убитых друзей и были готовы ко всему.

Стрелять ребята умели хорошо. Меня тоже натаскали. Был такой снайпер у нас. Он взялся меня учить. Хоть я до этого на стрельбищах стрелял только на отлично, тот собровец быстро показал, что у меня не получается и почему. Тренировал, пока я не оглох окончательно от стрельбы, а у моего автомата аж ствол побелел.

1 /2

Бытовые проблемы тоже приходилось решать по-военному. Вот, к примеру, по возвращении с передовой в крепость нам надо было протапливать буржуйки, и сажа так быстро забивала дымоходы, что их приходилось регулярно разбирать. Делали это мы неохотно, по графику. Потом ходишь весь черный. Пришли однажды в гости к нам разведчики и удивились тому, как мы паримся с этими дымоходами. Один из них достал патрон из рожка, завернул в бумагу, поджег ее и сунул в печь, а дверцу закрыл. Проходит минута и раздается такой сильный хлопок. Выходим на улицу, а там лежит такой поршень из сажи. Дымоход чистейший стал.

Командовали отрядом трое самых опытных офицеров. Они еще пацанами прошли Афган, потом первую чеченскую. Всю нашу работу организовали четко. Общались мы на зачистках и на передовой знаками, чтобы не орать и радиостанции лишний раз не включать. Двери домов открывали с помощью кошки, как будто шли на абордаж, чтобы не подорваться на растяжке.

Ни погонов, ни шевронов никто из нас не носил, только простыню рвали и повязывали на левую руку или ногу белую ленту, чтобы своим показать - мы не «духи». Еще одной отличительной чертой нас - федералов - были большие бороды. Боевики, наоборот, тогда бороды сбривали, чтобы прятаться среди мирных жителей.

«И федералы, и боевики очень жестко относились к пленным»

Один раз меня выдернули с передовой и как психолога повезли разбираться в отряд ОМОНа, базировавшийся в 17 километрах от Грозного. Они были в резерве и уже полтора месяца жили в палатках, не зная, чем себя занять. У них был спутниковый телефон, который «по настоятельной просьбе» оплачивали братки из того города, откуда они приехали. И вот один офицер там позвонил домой, а трубку взяла дочка. Он спросил, где мама, а та ответила, что она с каким-то дядей в комнате закрылась. В общем, офицер этот напился и покончил с собой.

Думали, что делать. Ведь если информация пойдет к высокому начальству, то там всем головы поснимают, а семья этого мужика лишится всех выплат. Решили представить все иначе, сейчас уже не помню, как именно.

Другой чудовищный случай был связан с доставкой тела одного погибшего в бою в Моздок. С ним стояли, прощались сослуживцы, человек 12. И вот когда тело поднимали в кузов грузовика, один из них достал ракетницу для салюта в честь погибшего, выстрелил и случайно попал в глаз бойцу, стоявшему в кузове. Тот скончался на месте.

Но были на той войне и случаи необычайного везения, невероятные совпадения, помогавшие людям сохранить жизнь. И федералы, и боевики, это не секрет, тогда очень жестко относились к пленным. И вот в руки к собровцам попал какой-то подозрительный чеченец с левыми документами на проезд в Моздок. Он сказал, что работает надзирателем в Бутырской тюрьме. Его могли бы и убить, но ребята вспомнили, что я им рассказывал, как сам несколько месяцев провел в этой тюрьме по молодости.

В разговоре с тем чеченцем я убедился - он не врет. И заступился за него перед сослуживцами. Оказалось, что он действительно сделал левые документы, но с тем умыслом, чтобы вывезти из Грозного своих родных.

Что по поводу «Бутырки», то это еще в советское время было. Я работал на скорой, а брат привез мне дорогой импортный видеомагнитофон из загранпоездки. Я решил продать его и нашел через знакомых покупательницу. Та завладела вещью, но деньги так и не отдала. Где живет эта зараза, я не знал, но однажды буквально напоролся на нее, когда приехал по вызову к одному из ее соседей. Тогда я потерял самообладание, зашел в прихожую к этой женщине, увидел свой видеомагнитофон и забрал его. Она написала на меня заявление, и я стал подозреваемым по делу о краже с незаконным проникновением в чужое жилище. Однако следствие провели, как положено, меня полностью оправдали и отпустили из тюрьмы.

«У меня в сумке еще гранаты лежат»

Когда командировка завершилась, я вернулся в Москву. Пошел пьяный и бородатый в свое управление сдавать оружие. Там в дежурке все обалдели. Сперва от моего внешнего вида, а потом от того, что я им туда привез.

Дело в том, что на войну меня отправляли с одним автоматом и двумя рожками с минимумом патронов, предупреждая, что за каждый из них я отвечу головой. А вернулся я с целым арсеналом. Автомат уже был с подствольником, к нему 17 рожков, несколько из них удлиненные, на 45 патронов.

«Гош, ты че, *** [блин]? Ты знаешь, что у нас вообще на вооружении подствольников нет? Нас посадят, **** [блин]!» - кричал дежурный.

«Че ты орешь! - отвечаю ему. - У меня в сумке еще гранаты лежат. Мне их девать некуда».

Разобрался с оружием и выяснил, что у меня аж четыре месяца отпуска накопилось. Вызвали в отдел кадров и там тоже крыли матом: «Мы не знаем, как составлять бумагу на такой огромный отпуск. Ну и гад же ты!»

Ну я пожал плечами и домой поехал. Отдыхал, отдыхал, а потом вернулся в управление и напросился на работу. Сказал, что иначе сопьюсь окончательно. Вышел на службу, и мне навалили целую гору каких-то бумаг. Пытались заставить меня бороду сбрить. В общем, офисного работника из меня не получилось, и я отправился вновь в Чечню, где все лето 2000 года провел со сводным московским милицейским отрядом в Гудермесе.

«Пацаны, не бегите сюда! Вас убьют! Прощайте!»

Тогда в Грозном первым в нашем отряде погиб Рома. На снятом мною видео этого красивого, улыбчивого и высокого парня легко заметить. Он подорвался на мине направленного поражения (МОН). Она от радиосигнала сработала. Одна нога у парня сразу оторвалась, вторая была перебита. Я жгуты наложил. Ребята повезли Рому в госпиталь, но спасти парня не удалось.
Еще на пленку попал один БТР - не тот, который был на водку выменян, а другой - переданный нам уже в Грозном от внутренних войск.

Водитель-стрелок получил Героя России посмертно. Когда машину подбили, он, раненый, вылез из люка наполовину. За ним сначала один наш собровец побежал и получил пулю от снайпера в плечо. Затем второй побежал - тоже ранение получил. Третий рванулся, а парень нам уже кричал из горящего БТРа: «Пацаны, не бегите сюда! Вас убьют! Прощайте!»
Так он и сгорел на наших глазах, и мы все плакали.

Еще один парень по имени Саша получил несколько осколочных ранений и умер у меня на руках. Перед смертью, видя, что я никак ему помочь не могу, пытался мне улыбнуться. Сказать ничего он уже не мог.

Много потерь мы понесли, когда покинули свой сектор города, чтобы навести порядок в другом. Там у каждого подразделения была своя зона ответственности. Мы двинулись к соседям, которые со своей задачей не справились, и нарвались на мину МОН-100, которую «духи» на дереве оставили. Несколько человек с брони сразу снесло с осколками.

Меня так это резануло.

А еще там был один пацан пятнадцатилетний. У него почернели кисти рук. Что-то прямо въелось ему в ладони, и отмыть их у него не было никакой возможности. Парень этот, я видел, бегал и помогал жившим в подвалах старикам, чем мог, заботился о них. Я пытался оттереть ему эту грязь спиртом, но ничего не получалось.

Бойцы легендарного сводного отряда с иконой Николая Чудотворца… Как считают герои, именно она спасла их от верной гибели…

Это было 20 лет назад. Чеченская война. Мордовский СОБР 10 суток героически оборонял железнодорожный вокзал в Гудермесе. Без воды. Без света. С почти закончившимися бое-припасами… Банда Салмана Радуева так и не смогла взять здание. Боевики даже подумали, что в нем закрепилась элита российского спецназа - группа «Альфа». По неофициальным данным, потери боевиков составили около 600 человек, тогда как сводный отряд СОБРа потерял одного бойца. О настоящих героях - в материале ЕКАТЕРИНЫ СМИРНОВОЙ.

«Вы едете в зону боевых действий. Это непонятная война, которая никому не нужна, тем более нам, - так напутствовал отряд СОБРа тогдашний министр ВД Мордовии Николай Ларьков. - Имейте в виду, там вас на каждом шагу ждет опасность. Мне хочется, чтобы вы всегда были начеку. Не надо геройствовать… Думайте о том, что вам нужно вернуться к родным и друзьям…» И они вернулись…. В командировку на Северный Кавказ 4 ноября 1995 года отправились 20 офицеров
СОБРа. Накануне побывали в церкви. Молились, чтобы остаться живыми и здоровыми. Они знали о предстоящих тяжелых буднях, но даже не представляли, что им придется пережить…

70 % населения Гудермеса составляли чеченцы. В 1994-м старейшины сдали город без боя, поэтому его не разрушили, как Грозный и Аргун. Местные жители встретили наших бойцов крайне недружелюбно, называли оккупантами. С приближением выборов депутатов Госдумы и главы Чеченской Республики, намеченных на 18 декабря, обстановка резко ухудшилась. Проходили митинги под зелеными знаменами и портретами генерала Джохара Дудаева. Поползли слухи, что в Гудермес стекаются боевики, которые намереваются сорвать голосование. Помешать их планам был призван сводный отряд спецназовцев из девяти регионов России.
«Долго не могли определить место нашей дислокации, - вспоминает офицер СОБРа в отставке Василий Круглов. - Два дня перебрасывали с места на место - то в Ханкалу, то в Моздок, то в Грозный. Только на третий день направили в Гудермес. Поставили задачу охранять железнодорожный вокзал и мост через Сунжу, где в преддверии выборов могла произойти диверсия. От увиденного у нас волосы встали дыбом! Позиции были не оборудованы! Мы с ходу принялись насыпать мешки песком и гравием и укреплять ими блокпосты вокруг пункта временной дислокации…»
Им стали плацкартные вагоны, стоявшие на путях возле вокзала. С военной точки зрения это крайне опасно. Длинный состав виден издалека, и изрешетить его пулеметами не составляет большого труда. В таких условиях уже обитали около сотни собровцев из Чувашии, Марий Эл, Калмыкии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии, Нижнего Новгорода, Москвы и Подмосковья… Потом они поняли, что именно мордовские коллеги спасли им жизнь…
«Местное население кричало нам вслед: «О, свежие трупы приехали!» - вспоминает боец Сергей Кулямин. - Они уже готовились к нападению. Придут два-три человека, сядут на корточки напротив вагонов и смотрят по три-четыре часа. Потом их сменяли другие. С этим ничего нельзя было сделать, потому что военные действия в Чечне официально закончились. Открывать огонь не положено…» Боевики знали о прибывших все: численность, вооружение, позывные… Рядом с бойцами мордовского СОБРа размещались коллеги из Марий Эл. Заместителем их командира был офицер с позывным «Гром», который до Чечни побывал в Нагорном Карабахе. Даже спустя 20 лет мужчина не желает называть фамилию.
«Из прибывших в Гудермес только единицы имели боевой опыт, - рассказывает офицер. - Для большинства ребят эта поездка стала первым и жестоким уроком. Вообще сначала было неясно: почему вдруг вместо самарского ОМОНа, который постоянно выполнял задачи в этом районе, в Гудермес отправили нас? Быть может, командование предполагало, что боевики готовятся к нападению. По сути, с нами сыграли в темную…» Еще до первого боя бойцы из Карачаево-Черкесии понесли потери. Через три дня после приезда отошли от вагонов на 70 метров, чтобы набрать воды, и были расстреляны в упор. После этого офицеры стали серьезно готовиться к обороне…

Бой
Тем временем боевики Салмана Радуева окружили Гудермес. Но Аслан Масхадов, планировавший во время первой чеченской войны большинство крупных операций, оказался крайне недоволен его действиями. У нападавших был план: захватить вокзал, взять спецназовцев в плен, а потом обменять на своих… Заставу обстреливали с периодичностью через день. Отношения с населением не складывались. Даже на расстояние в сто метров от лагеря группа выходила чуть ли не в круговую оборону… Конфликт нарастал. Собровцы надеялись на подкрепление, однако вместо этого у них забрали единственную БМП…

Местные жители стали покидать город. Своеобразным барометром был рынок. Если женщины прекращали торговлю, значит, быть беде. «Большое спасибо бывшему сотруднику ФСБ - чеченцу по имени Сайпи, - продолжает Гром. - Он помог избежать больших потерь. За несколько дней предупредил, что в город прибывают группы боевиков. Накануне штурма назвал время начала обстрела - 14 декабря, 5.20. Мы были готовы. Перевели бойцов в находящееся неподалеку кафе «Уют», которое примыкало к бывшему хладокомбинату». Здание располагалось довольно выгодно - в 50 метрах перед вокзалом. Обстрел начался как предупреждали. Боевики запускали неуправляемые ракетные снаряды и гранаты. С их стороны действовали снайперы. Но готовые к бою спецназовцы дали достойный отпор, отстреливались из гранатометов «муха» и «шмель». Нападавшие залегли в укрытиях, взять вокзал приступом им не удалось.
«Все собровцы готовят себя к ситуациям, когда приходится рисковать жизнью и стрелять в людей, - рассказывает заместитель командира мордовского отряда Николай Колесник. - Но в Гудермесе, наверное, впервые все было так по-настоящему. Стало ясно, что это не кино. Первые минуты боя - самые трудные. Если хочешь выжить на войне, то сделаешь все возможное, чтобы враг до тебя не добрался. Имена и фамилии стираются из памяти, но лица и глаза - никогда! Я всегда узнаю бойцов, которые воевали вместе с нами!»
Первый бой продолжался семь с половиной часов. Бойцы ждали помощи. Ее обещала оказать при затруднительном положении 33-я петербургская бригада внутренних войск. «Нас заверяли, что при первой же заварухе выдвинутся к нам, - вспоминает Сергей Кулямин. - Но никто не пришел. Мы видели федеральные войска, которые растянулись на въезде в город, однако к нам не спустились… Якобы команды не было…» Вечером следующего дня бойцы перешли в хладокомбинат, который имел прочные стены метровой толщины. Как оказалось, это решение было принято вовремя. За ночь боевики превратили кафе в руины…


Осада
Тем временем во всем Гудермесе отключили электричество и воду. Пропала связь. Лишь иногда бойцы подключали рацию к вспомогательному источнику питания, чтобы командир сводного отряда мог поговорить с командованием. Чеченцы обнаружили радиочастоту, вклинились в нее и от имени наших бойцов передали координаты для обстрела. В результате российские минометчики обрушили огонь на… собровцев и чуть не сравняли хладокомбинат с землей… Чтобы обозначить свои позиции, обороняющиеся установили на крыше флаг московского футбольного клуба «Спартак», который привез солдат-железнодорожник. 18-летний срочник хранил красно-белое полотнище с первого дня службы. Обстрел прекратился…
Осада продолжалась еще семь долгих дней. Несколько раз боевики присылали парламентера, который предлагал сдаться. Ваххабит подъезжал на «Ниве» из-за угла и махал белым флагом: «Не стреляйте! Вы здесь никому не нужны! Ваши офицеры воюют за звания, а вы люди подневольные! Уходите! Это не ваша война! Комендатура уже сдалась и вам приказала сложить оружие!» Противники не предполагали, что у бойцов есть связь с командным пунктом. Коллеги успели передать, что тоже находятся в окружении на окраине города. Обещания боевиков предоставить выход из кольца были ложью. Собровцы знали, что направленные им на помощь 40 разведчиков 33-й бригады попали в плен и расстреляны под Первомайском. После отказа сдаться вновь начинался сильный обстрел…
С каждым днем боеприпасы таяли, помощь не приходила. Но самое сложное было обходиться без воды. «Она закончилась на второй день, - вспоминает Сергей Кулямин. - Хотелось пить до боли в мозгу… Однажды во время боя пошел снег. Наш командир Николай Талалаев сгребал его в ладони и смазывал раненым потрескавшиеся губы. Те, кто мог передвигаться, выползали на улицу и ели снег прямо с земли. Он был грязный, но на это никто не обращал внимания…»
«Воды не было шесть суток, - рассказывает Гром. - Еды оставалось достаточно, но без воды кусок не лез в горло. Растапливали снег, который стал серым от пороховой копоти. Когда обстрел стих, совершили вылазку в соседний продуктовый магазин. Принесли замерзшую минералку, банки сока и зеленого горошка». Хлебом бойцов снабжал местный русский паренек Леша, который сам его пек. 12-летний подросток считался сыном полка. Спецназовцы подкармливали мальчишку тушенкой и сгущенкой. Его родителей убили боевики. Незадолго до снятия осады чеченцы застрелили подростка недалеко от комбината…

«Наши боезапасы закончились быстро, - вспоминает боец мордовского СОБРа Александр Журавлев. - Боевики разрушали стены неуправляемыми реактивными снарядами. Их поражающую часть делали из карданов от КАМАЗов. Дни в осаде тянулись мучительно долго. Как это ни странно, в комбинате работал радиоприемник. Московские СМИ преждевременно сообщали, что оборона вокзала сломлена и в живых не осталось ни одного российского бойца… Тяжело было жить с мыслью, что близкие не знают правды. Многие бойцы утверждают, что выстоять им помог святой Николай Чудотворец. Его икону собровцы получили в церкви перед отъездом и повесили на стене «холодильника». «На четвертый день снаряды пробили даже углы здания, но стена напротив этого лика устояла, - вспоминает Василий Круглов. - Лишь прогнулась от двух ударов. Третью ракету, по словам разведчиков, отвело в сторону…» Тем временем Радуев оправдывался перед своими по поводу неудачного штурма, ссылался на большие потери и необыкновенную стойкость противника. Якобы на вокзале засела группа «Альфа» или кто-то еще круче. Его слова в радиоперехвате наши слушали с гордостью…

Освобождение
На помощь спецназовцам отправился… капитан внутренних войск Сергей Милишев, который с группой транспортной милиции охранял мост на узловой станции Червленная. «Мы видели, как выходили беженцы из Гудермеса, - вспоминает он. - Но на все наши просьбы выдвинуться на помощь окруженцам ответа от начальства не получили. Сыграла свою роль бюрократическая система, передача команд по инстанциям затянулась. Наконец я самостоятельно принял решение отправиться в Гудермес с милиционерами. Мы прошли ночью по железнодорожной дороге около 15 километров. Под ногами сыпались искры, пути не были отключены от электросети. Мы могли сгореть от высоковольтного напряжения, но Бог миловал! Возле города у нас сели практически все батареи радиостанций. Один боец согрел аппарат своим телом, и… он заработал. Благодаря этому мы связались с блокпостом и сообщили время прорыва…»

23 декабря стрельба прекратилась. На улице появились мирные жители и сообщили спецназовцам, что боевики ушли. «Наверняка провокация! Надо все проверить!» - ответило по рации командование. Две разведгруппы обследовали город в разных направлениях. Одна встретила вернувшихся беженцев. «Боевики ушли, - подтвердили местные. - Только на вокзале никого в живых не осталось…» «А вот и нет! Мы сами оттуда!» - улыбались уставшие бойцы… Другая группа вышла на блокпост федералов. Лишь после ссоры военные отправили в Гудермес своих разведчиков. Они все еще опасались, что на вокзале находятся боевики. В итоге к хладокомбинату приехал… участковый на уазике. «Увидев нас, он заплакал и бросился обниматься, - вспоминает Колесник. - Ведь отправлялся на верную смерть…» Убедившись, что бандитов нет, со всех сторон к вокзалу потянулась военная техника: танки, БТРы, машины… «Мы поняли, что все закончилось, когда на вокзальную площадь выехали наши «Уралы», - говорит Кулямин. - Все заставили так, что даже свободного места не осталось… А дома нас уже похоронили…»
«Пока оставались в городе, не было уверенности, что все закончилось, - воспоминает Гром. - Каждую секунду ждали, что по нам откроют огонь. Даже когда нас выводили на станцию Червленная, на колонну готовилась атака. Но боевики не решились напасть на СОБР, понимали, что ответ будет жесткий. Поэтому расстреляли уже пустые БТР на обратном пути…» За десятидневную оборону вокзала один спецназовец был убит и 16 ранены. По неофициальным данным, потери боевиков превысили 600 человек… Дома бойцов встречали друзья и родственники, которые уже получили весть об их гибели. «Отец стоял на вокзале с клюшкой, у него отнялась нога от переживаний, - говорит Кулямин. - Тогда не было сотовых телефонов, всю информацию узнавали из телевизора… Сейчас мне даже не хочется смотреть фильмы про Чечню. Просто знаю, что ТАМ в реальности происходило…» Все бойцы мордовского СОБРа были удостоены ордена Мужества. В 1996 году награды им вручил Глава республики Николай Меркушкин. «Мы оказались в разрушенной стране, где фактически не существовало министерства обороны, - делится размышлениями Александр Журавлев. - Лишь во вторую чеченскую кампанию генералам дали право наступать. К войне подготовились, и Грозный взяли одной Софринской бригадой внутренних войск! Но война могла закончиться уже в 1996-м, когда генерал Пуликовский плотным кольцом блокировал Грозный и планировал разбить боевиков. Однако его решение мгновенно отменил представитель Президента РФ в Чеченской Республике Александр Лебедь, проявивший таким образом жест доброй воли… Война кончилась бы, если была бы политическая воля дать войскам команду! Но ее не было, как и в нашем случае. Мы просто стали куклами в политической игре…»

Эпилог
Защитники вокзала практически тем же составом встретились спустя 20 лет в Саранске. Постаревшие, с сединой в волосах, но с радостью в глазах. Приехали из Чувашии, Кирова, Москвы, Нижнего Новгорода, Краснодарского края… У многих на груди орден Мужества. Николай Зотов из Нижнего Новгорода, служивший в транспортной милиции, признался, что заслуженную награду надел всего второй раз за последние 20 лет. Он ушел на пенсию в 2001 году, сейчас занимается бизнесом. Подполковник Александр Журавлев после отставки в 2008 году работал детским тренером по лыжным гонкам. Подполковник Гром уволился из спецназа в 2001-м, работал в частных охранных предприятиях, теперь восстанавливает родительский дом в Краснодарском крае. Он посетил Гудермес в апреле 2000 года. «Отряд, который там стоял, был уже непуганым, - вспоминает офицер в отставке. - Разобрал наши укрепления. Я рассказал командиру, как его ребята спасли нам жизнь в 1995 году. Пытался доказать, что укрепления необходимы и откуда надо ждать вероятного нападения. Тот ответил что-то вроде: «Да-да, спасибо… До свидания!» Больше у меня нет желания посещать Чечню. Недавно сын был проездом в Гудермесе и позвонил: «Ты, наверное, город сейчас не узнаешь!..» Сергей Милишев дослужился до должности в центральном аппарате МВД России, ушел на пенсию в звании подполковника. Он вырастил достойных сыновей, один работает старшим прокурором Москвы, другой в посольстве Литвы. Оглядываясь в прошлое, мужчина вспоминает, как в 1999 году встретил командира мордовского СОБРа Николая Талалаева в Моздоке. «Я спросил его: «Ты уже дед, зачем опять приехал?» Отвечает: «Если бы не поехал, меня бы ребята не поняли…» Николай Талалаев умер после продолжительной болезни в марте 2004 года. На его могиле всегда лежат свежие цветы…

В Чечне завершился перевод подразделений республиканского МВД в состав Национальной гвардии России. Новые подразделения обеспечены оружием и техникой. Чеченские полицейские ожидают позитивных перемен после перевода в новую структуру.

Как писал "Кавказский узел ", начальником Управления федеральной службы войск Национальной гвардии России в Чечне несколько месяцев назад был назначен Шарип Делимханов . До этого полковник Шарип Делимханов занимал должность командира полка полиции по охране нефтегазового комплекса.

Шарип Делимханов – младший брат Адама Делимханова , двоюродного брата главы Чечни Рамзана Кадырова . Еще один из братьев Делимхановых – полковник Алибек Делимханов, ранее командовавший батальоном спецназа внутренних войск МВД России "Север" и занимавший должность заместителя командира 46-й бригады ВВ МВД РФ , дислоцированной в Чечне.

5300 сотрудников чеченской полиции перешли в Нацгвардию

Как сообщил корреспонденту «Кавказского узла» источник в правоохранительных органах республики, личный состав республиканского ОМОН, линейного ОМОН, СОБР «Терек», Управления вневедомственной охраны, авиационного отряда спецназначения и подразделения лицензионно-разрешительной работы полностью переведены в Национальную гвардию.

"Также в Нацгвардию вошли подразделения Внутренних войск МВД РФ, дислоцированные в нашей республике, это, в первую очередь подразделения спецназа «Север» и «Юг». Эта работа завершилась в канун Нового года. Таким образом, завершен первый этап формирования Нацгвардии на территории нашего региона", - сообщил представитель МВД.

По его словам, формирование Нацгвардии России проводится в 3 этапа.

«С января начинается второй этап, в рамках которого будет окончательно утвержден порядок и объем выполняемых Нацгвардией задач, а также скорректирована нормативно-правовая база. Третий этап, в ходе которого будет полностью завершено создание Национальной гвардии России, завершится к концу текущего года», - сказал собеседник.

Представитель ведомства подчеркнул, что подразделения МВД республики и Внутренних войск МВД России, вошедшие в состав новой федеральной структуры, остаются в местах своей прежней дислокации. Вопрос обеспечения техникой и вооружением этих подразделений решен в полном объеме.

В МВД республики сообщили также, что в Национальную гвардию России были переведены 5 300 сотрудников правоохранительных органов Чечни. Утверждается, что все сотрудники МВД перешли в Нацгвардию добровольно, написав соответствующие рапорты в адрес вышестоящего командования.

У сотрудников МВД высокие ожидания от работы в Нацгвардии

К переводу в Национальную гвардию России бывшие сотрудники республиканского МВД относятся в целом положительно. По мнению некоторых, это открывает хорошие перспективы для карьерного роста.

«Я весьма положительно отношусь к переходу в Нацгвардию. Во-первых, это структура федерального подчинения, что, несомненно, благоприятно будет сказываться на обеспечении. Во-вторых, все социальные гарантии сохраняются. В-третьих, открывается перспектива для карьерного роста, что немаловажно для каждого офицера», - заявил по этому поводу сотрудник НацгвардииХамзат .

С переводом части подразделений МВД в Национальную гвардию России численность личного состава министерства сократилась до 11 тысяч человек.

«Пока что особых изменений от перехода в Нацгвардию я не почувствовал. Но, в любом случае, думаю, будет не хуже, чем было прежде, - считает сотрудник новой структурыИслам .

По его мнению, перспектив здесь гораздо больше, чем было в республиканском МВД.

"В МВД был ограниченный штат, выдвижение на должности часто проводилось не исходя из профессиональных качеств, а с учетом родственных и прочих связей, близости к определенной категории командиров и так далее», - заявил он корреспонденту "Кавказского узла".