Самые распространенные патологии детского возраста. Осознанное материнство и детство

Перепонкин родился 7-месячным, поэтому сразу стал ползать и у него было уже 4 зубика.

Через неделю малыш произнес первое слово-и слово это было о полку Игореве, которое тут же он перевёл с древнеславянского на один из мертвых языков арамейской группы.

Правда, ходить он стал только в годик, а до этого только бегал, прыгал часами на одной ноге и танцевал вприсядку.

Когда пришла пора идти в ясли, он не сразу согласился с этим архаичным стереотипом дошкольного воспитания, о чем и высказался в четырехчасовом докладе малодоступным научным языком маме на ушко.Естественно, мама ничего и не поняла, а поэтому отвела юного гения всё-таки в ясли.

Пока детки кушали манную кашу, водили неуверенные хороводы и игрались в кубики, наш герой тихо сидел в углу и размышлял о тайнах мироздания.К вечеру картина мироздания была сложена-из девяти кубиков.По двум кубикам воспитательница Светлана Петровна и техничка баба Шура вскоре защитили диссертации и получили нобелевские премии: первая-по физике, вторая-премию мира.Над остальными видные ученые пока ломают друг другу головы.

На следущий день Перепонкина отправили в школу.Когда учительница вывела на доске мелом «1 сентября», мальчик встал и по характерологическим особенностям почерка посоветовал женщине реже заниматься с мужем анальным сексом, дабы не подавлять мужской либидствующий эстетизм целлюлитно-липидными флюктуациями обвисших ягодиц.Учительница в слезах выскочила из класса, а к Перепонкину подошла хорошая девочка Лида и назвала его дураком.Так к вундеркиндеру пришла первая любовь.

Впрочем, он не успел её впустить ни в одно из своих трёх сердец, потому что уже стоял, опустив голову, на педсовете и метросексуально маникюрил обкусанные ногти.Конвой из его родителей рыдал и периодически падал на колени, но решение педагогического коллектива было неумолимо:«Чё, самый умный, мальчик? Если да, то на-ка, реши вместо ЕГЭ задачу, за которую Перельман отказался от миллиона!»Поковырявшись в носу пару секунд, Перепонкин написал на ладошке директора школы правильный ответ, исходя из которого всем лишний раз стало ясно, что не все евреи хитрые и жадные, и если кто-то из них до конца не уверен в своей правоте, то никогда не возмёт незаслуженный миллион.А Перельман был не прав, и отстаньте вы от человека, ему и так больно и стыдно…

Директор школы, кстати, после того педсовета быстро уволилась из школы, колесит по всему миру, собирая полные залы и стадионы, демонстрирует ту самую правую руку, где через слои грязи, корост и цыпок ещё можно прочитать несколько формул гениального решения…

А Перепонкин с аттестатом зрелости, где по всем предметам стояли шестёрки и семёрки, вышел во взрослую жизнь.Смеркалось…

Дождавшись, пока глаза привыкнут к отсутствию архитектурного плана застройки исторического центра родного города, а нос-к смердящему запаху наживы и зависти, интеллектуальная глыба побрела по теннистым аллеям парка культуры и отдыха им.Павлика Ангелина.Навстречу ползли тела уставших мужчин в наколотых на голое тело тельняшках и голубых беретиках.

Было 2 сентября и они возвращались из фонтанов, где целый месяц справляли нужду человеческого естества в патриотических праздниках.Поздоровавшись с героями, Перепонкин дал всем закурить, довольно доходчиво объяснил ребятам, почему он без шляпы, и спел голосом Баскова, только на две октавы выше, песню венецианских гондольеров на суахили.Десантура подарила мальчику жизнь и они мирно разошлись.

Дома выпускника ждал праздничный ужин.Собрались гости-родственники, знакомые, соседи, родственники соседей, знакомые соседей родственников, соседи родственников знакомых, родственники соседей знакомых, знакомые родственников соседей и хорошая девочка Лида со своими родственниками, соседями и знакомыми.На столах дымились королевские креветки по-флотски, в тазах был нарублен салат из салата.

Трюфеля по древнему якутскому рецепту и когти морских сиамских котиков, обжаренных в оливковом мороженом, стояли на прикроватной тумбочке у камина.У рояля тихо наигрывал «собачий вальс» друг семьи-дядя Жора Ким-ир-сен-ский.На шахматной доске кто-то пытался повторить партию Ленского из «Евгения Онегина», нервно постукивая всеми мизинцами всех рук.На балконе шел дождь.

И вот вошёл Перепонкин.Что тут началось!!! Девушки в кокошниках и галифе времен гражданской бросились водить хороводы.В спальне две бригады молдавских и таджикских гастробайтеров устроили соревнования по перетягиванию каната.На кухне мужики затянули «прощание славянки».Молодежь тусила в кабинете отца, периодически то раздеваясь, то одеваясь-и обратно.Тамада кричал «горько!!!»и ему постоянно наливали крюшон из сельдерея.Веселье было мегатонным!

Пока родители разглядывали аттестат, к Перепонкину подошла хор.дев-ка Лида и предложила ему за пол-цены руку и сердце.«Да у меня своих сердец три, мне что их, солить? А рука будет валяться без дела-ты ведь знаешь, у меня же голова совсем не дурная.А тебе разве самой не надо?»-«А мне папа каждый месяц из командировок привозит.

Он у меня торгует органами, но сейчас кризис и спрос упал.»-«Да ничего, скоро стагнация финиширует, только надо провести секвестрацию бюджета, и если инфляционные процессы не перейдут в перманентную дефляцию, то рынок стабилизируется.»-«Да все так говорят: и баба Шура, лифтерша в нашем подъезде, и Сан Саныч, что бутылки принимает в нашем дворе.И дядя Жора Ким-ир-сен-ский таджикам то же самое сказал, а они не верят.

Говорят, стабилизационный фонд пуст, а персонификацию виновных в этом никто не проводит.Да ещё эта монетаризация… Короче, ну его, Перепонкин, этот кризис, айда танцевать!»И они весело исполнили 2-часовой балет «Семнадцать мгновений весны»без антракта, под дружный хохот не задействованных в общей оргии на балконе гостей…

Утром у Перепонкина болела голова и сушило во рту.В свои неполные три года он редко так напивался и столько курил-раза три-четыре от силы.Руки дрожали и обязательную утреннюю фугу Баха, как он сокращенно называл группу «Бахыт-Компот», мальчик сыграл на терменвоксе не так виртузно, как обычно.Догрызывая морские кошачьи когти и запивая их теплым «портером», он стал собираться в университет.

Сегодня предстоял серьезный экзамен.Занятия в ВУЗе уже начались, студенты во всю уже собирали картофель и капусту в подшефном колхозе «Нам бы Ильича» и Перепонкин тревожился, что безнадежно отстанет от своих будущих сокурсников.Дядя Жора Ким-ир-сен-ский по этому случаю отправил свой самолет в Таиланд, где преподаватели университета проводили традиционный выездной ученый совет.

Утром самолет с приемной комиссией во главе с ректором должен был приземлиться в аэропорту«Домовнуково», чтобы решить судьбу подающего надежды абитуриента.Перепонкин стал волноваться…

Но волновался он зря.Комиссия встретила одаренного малыша весело и непринужденно.Многие ещё не сняли залихватские банданы и пляжные шлепанцы, только успели одеть галстуки и белые рубашки, полуприкрывавшие шорты, поэтому настроение было ещё празднично-курортное.Перегар мягко перебивал запах новеньких хрустящих долларовых купюр, туго набившие пухлые конверты, которые дядя Жора принес в пластиковом ведре и заблаговременно раздал всем участникам экзамена.Когда ректор, застегивая ширинку, вышел из-за шторы в сопровождении ученого секретаря Розалии Тибетовой, Перепонкин слегка поклонился и потянулся за билетом.

В первом задании предлагалось доказать теорему Ферма восемью различными способами.Правда, человечеству не было известно и одного, но юного Лобачевского это не остановило и через четыре минуты он выдал этих способов числом семнадцать, зарифмовав их и спев на мелодию из кинофильма «Шербургские зонтики» голосом Зиновия Гердта.

Дальше был химический вопрос.Экзаменующемуся предлагалось озвучить дешевый способ добывания золота из морской воды.Перепонкин подошел к доске и в двух формулах и трех предложениях вывел Россию из нынешнего и всех последущих финансовых кризисов навсегда.Именно благодаря его оригигнальному способу в наши квартиры поступает теперь горячая вода по золотым трубам, а холодная-по платиновым.Именно благодаря Перепонкину я сейчас сижу на золотом унитазе и на золотом ноутбуке за 4 доллара пишу это повествование.А осенью поеду в золотом вагоне по золотым рельсам в Москву за колбасой, стиральным порошком и хозяйственным мылом! Впрочем, я отвлекся…

По понятным причинам, третий вопрос по политэкономии комиссией был великодушно пропущен и без пяти минут студента попросили зачитать последний вопрос-по русскому языку.Предлагалось просклонять слово «кофе» и поставить ударение в слове «йогурт»-причем двумя вариантами.

Надо сказать, что Перепелкин мало смотрел телевизор и, будучи маленьким, отправлялся спать сразу после «спокойной ночи, малыши».Поэтому, когда начиналась программа «Время», он уже лежал в своей кроватке с томиком своего любимого Гегеля.Естественно, он не мог знать о новых правилах русской грамматики.Врожденная генетическая интеллигентность выдавала ему только один благозвучный и, как казалось, единственно возможный вариант к этим словам.Узнав в конце концов правильный ответ, Перепонкин впервые в жизни стоял остолбеневшим целых две минуты.

Оцепенение прервал голос ректора:«Студент Перепонкин, мы прощаем вам заминку в последнем вопросе.Вы приняты! Идите, обрадуйте родителей.А завтра, с первыми петухами, отправляйтесь-ка, батенька, вы в колхоз, к такой-то альмаматери! На картошку!»И вся комиссия дружно засмеялась…

Вечером Перепонкина ждал праздничный ужин(см.выше)…

Будильник разбудил нашего героя в 3.30: то ли утра, то ли ещё ночи.Он подошел к стояку двери, где папа отмечал бензопилой «Дружба» его рост.Приятно отметив, что вырос ещё на 46 см, Перепонкин отправился в туалет.Описав унитаз и стены мочой, он растерянно вышел в коридор:«Мама, что это?!»-«Это эрекция, сынок! Ты стал совсем взрослым.»И, погладив сына по головке, напевая «детство ты моё...», мама пошла готовить обычные к завтраку люля-кебабы в крыжовниковом варенье.

«Эрекция… что же с ней делать?»-думал юноша, перелистывая ею страницы медицинской энциклопедии.Найдя статью «Секс», он стал внимательно читать.Кончив, он поставил книгу на полку и неожиданно обнаружил, что эрекция куда-то исчезла.На душе было хорошо, в теле-приятная легкость, по ногам растекалась какая-то липкая жидкость и Перепонкин застучал по батареям соседям сверху, чтобы прекращали клеить обои в такую рань.

Тем временем мама собрала сыночку в дорогу сумку: старые дедовские сапоги-кирзачи, его же атласную кумачевую косоворотку, кушак, армяк, зипун, оторвала от сердца свой любимый шушун, теплые варежки на резинках, бейсболку отцовскую, доху-а вдруг морозы грянут? Положила пирожки с авокадо, морс из киви-бутыль, противоклещевую сыворотку в банке из под майонеза.Замешкавшись немного, задумчиво сквозь окно посмотрела вдаль-и кинула пачку любимых презервативов со вкусом мёда.Затем положила полное собрание сочинений Льва Толстого(академическое издание 1952г.), медицинскую аптечку, набор для клизмования в условиях открытого космоса(муж приобрел по случаю на распродаже)-и закрыла сумку.Светало…

На автовокзале было многолюдно.Мать ревела.Плач её периодически переходил в кликушество.Отец был более сдержан, лишь курил кальян один за одним, да медленно седел-на животе и в паху.Перепонкин сжимал автобусный билет в руке, вытирал редкие слёзы и не переставая рассуждал о роли этрусков во всемирной истории.Наконец объявили посадку, мама весело рассмеялась, отец одобрительно и смачно выпустил кишечные газы, пожелал сыну после третьей всё же закусывать иногда и наш студент направился к автобусу.Начинался новый, доселе неведомый этап жизни гения- студенческая юность: бесшабашная и сумасшедшая!!!

Перепонкина ждали.Работать было некому.Все студенты поголовно хворали: у мальчиков с непривычки болели спины, девочки были простужены.И все были голодными.В колхозе, кроме картошки на полях, ничего съестного не имелось.Но чистить картошку никто не умел, а колхозники были сыты по горло-кто от безденежья, кто от обещаний светлого будущего.Сытый голодного не разумеет, поэтому колхозники только разводили руками-в поисках стакана самогона.Студенты же худели и урчали впалыми животиками.

Придя на поле, Перепонкин моментально оценил обстановку.Картошка уродилась славная, валялась она по всему полю, на другом краю поля стоял безхозный ржавеющий зерноуборочный комбайн, у колес которого лежали и мычали три грязных коровы с огромными и недоенными вымями.Собрав у девушек заколки, одолжив у ребят пару навороченных айфонов, найдя в развалах ботвы вилы, газовый ключ и книгу «Основы законадательства республики Сьерра-Леоне», наш герой походкой Егора Прокудина из «Калины красной» направился к комбайну.Студенты скептически смотрели на удаляющуся спину Перепонкина и дружно хотели к мамам.

Через пару часов в комбайне что-то затарахтело, из кабины комбайнера вылез чумазый гений и стал призывно жестикулировать.Когда юноши и девушки окружили сельскохозяйственный агрегат, они увидели чудо: по транспортеру откуда-то из машинного чрева в бункер засыпались только что-то зажаренные аппетитные чипсы.Из трубы, из которой в старой советской кинохронике зерно перетекало в кузова грузовиков, на землю вылетали огромные дымящиеся комья чего-то светло-нежного, пахнущего жареным луком и кипяченным молоком.Все кинулись подставлять, кто ведра, кто кепки, кто просто ладони.Это было настоящее домашнее вкуснющее картофельное пюре! Да ещё и со шкварочками!!! Началось безумное, неуёмное, безграничное поедалово!

Когда все объелись и, не в силах двигаться, лежали на земле с огромными пресытившимеся животами, сладко и благодушно попукивая, в кабину к Перепонкину влезла хорошая девочка Лида.Надо сказать, что в каждом коллективе есть такая девочка, поэтому все совпадения с уже фигурировавшими Лидами являются случайными.Эта Лида была крупной розовощекой брюнеткой с иссиня черной толстенной косой до колен и огромными потрескивающими от перезрелости сахарными арбузами грудей.

Такие же арбузы, только настоящие, обвивали её руки.«Угощайся… предки сейчас привезли.Хотели меня забрать домой, но я отказалась-нельзя оставлять товарищей в трудную минуту, верно?»-«Верно, Лидия.»-«Л-и-и-дия… Меня никто так ещё не называл...»-«А как?»-«Солнышко, зайка, пупсик, киса… Ещё-дай взаймы, дай списать, возьми в рот.А так ласково, Лидия, никто… А пошли к речке?»-«Зачем?»-«Я хочу тебя...»Перепонкин молчал.Он думал, что девушка не закончила фразу и ждал продолжения.Но Лида сказала всё.

Придя к реке, Лида предложила заняться сексом.«Нет, Лидия, я сексом уже много занимался.Не в яслях, конечно, и не в школе.Дома.У меня много литературы по этому предмету, я тщательно её проштудировал.Даже зачеты по сексу сдал, папе.Он сказал, что у меня хорошие способности по этому предмету и большое будущее!»-«Ну так продемонстрируй на практике свои знания! Назовем это лабораторной работой, а?»-«Но для этого нужна как минимум эрекция, ну и хотя бы немного либидо.»-«А я что, тебе не нравлюсь?!»-«Нравишься, конечно.Как товарищ, как друг, как соратник...»-«Ну а это как?»И Лидия обнажила левую грудь.Девушка была левша, поэтому эта грудь у ней была толчковой.

Перепонкин почувствовал эрекцию.Но решил не признаваться, так как по обертонам голоса, папиллярному рисунку на ладони девушки он четко знал уже, чем это может закончиться лет так через 15-20: бесформенная жирная Лидка будет пилить его за маленькую зарплату, большое разочарование в нем и свою бездетность в результате когда-то недолеченной гонореи… Усилием воли Перепонкин заставил свой писюн лечь на место, свернуться калачиком и затаиться до лучших, более либидинных времён.Напрасно просидела Лида с Перепонкиным до утренней зорьки в ожидании эрекции и бурного оргазма.

Гений рассказывал о применении быстрых нейтронов в ядерной медицине, древних рукописях, найденных при раскопках в мальтийских пещерах, пел последний альбом «Мумий Троля» и рассказывал политические анекдоты времен первой французской революции.Когда последние надежды рассеялись в первых лучах зари, Лида встала и со словами «Ну и дурак»врезала по перепонкинской промежности-естественно, левой коленкой.И с гордо поднятой головой пошла-навстречу солнцу и новым трудовым достижениям.Минет же в голову ей так и не пришёл.Хоть думала она о нем всю ночь ежеминутно.Светало…

На следующий день, прямо на полевом стане, Перепонкина избрали бригадиром.А за одно и старостой потока, председателем профкома курса и капитаном университетской сборной по спортивному бриджу на льду.В ответной речи бригадир предложил собирать картофель новым, придуманным им только что методом.К вечеру вся картошка стояла посреди поля в мешках, никто абсолютно не устал, все весело смеялись и думали о сексе.До окончания сельхозработ оставалось еще три недели… Перепонкин предложил всем не терять время и заняться благоустройством подшефного колхоза.

Он рассказал, как из подручных материалов, которыми село было буквально завалено-навоза, осколков разбитых бутылок, окурков и другого мусора, и с добавлением трехдневной браги и ещё чего-то, можно быстро наладить производство строительных блоков, которые не развалятся и через тысячу лет.Всё это можно собрать тем же методом, что и картошку.На следующее утро воодушевленные, полные сил студенты приступили к наведению порядка на улицах.Правда, вскоре стали поступать жалобы, что пьяные колхозники всячески препятствуют, хулиганят и щипают девочек за вторичные половые признаки и пытаются проникнуть в первичные.

Перепонкин пошел по дворам, вырубая точечными ударами правого указательного пальца всех дебоширов.Обездвижив хулиганов, он делал какие-то пассы над их головами, в результате чего у всех алкашей развился стойкий антиалкогольный симптомокомплекс.Основными проявлениями этого комплекса была стойкая недельная изжога даже от запаха алкоголя, отсутствие какой-либо эйфории после его употребления, и паралич анального сфинктера.

Понятное дело, никому не хотелось быть злым и замученным изжогой засранцем, поэтому вскоре в колхозе выветрился запах этилового спирта навсегда.Отоспавшись, гладко выбритые и пахнущие спиртонесодержащими лосьенами мужики с энтузиазмом присоединились к студентам и через неделю на окраине села появились первые трехэтажные коттеджи улучшенной планировки и ухудшенной некрасивости.

Через две недели село переехало в новые дома, по ночам там раздавались страстные крики оголодавших от длительного недотраха баб.Мужики, окончательно отрезвев, выделывали такие кренделя, что доярки утром буквально ползли на фермы доить чистеньких и ухоженных коровок.Ползти-то ползли, но счастли-и-ивые!!! Вскоре в местной аптеке ни осталось ни одного теста на беременность, а по соседству открылся небольшой, но жутко прибыльный секс-шоп.

После того, когда уже студенты уехали, где-то через год колхозники разрушили свои уже не нужные старые лачуги и хибары, огородили территорию, засадили газонами, цветниками, вырыли несколько бассейнов, поставили аттракционы.всё это накрыли стеклянным куполом и назвали кантри-клабом им.Перепонкина.Нескончаемый поток горожан и гостей из соседних областей заставил построить скоростное шоссе до города и… Впрочем, это уже другая песня.Потом как-нибудь расскажу.

Метки:

Тургенев родился в старинной дворянской семье в городе Орле 28 октября (старого стиля) 1818 г. Он был вторым сыном Сергея Николаевича Тургенева и Варвары Петровны Тургеневой, урожденной Лутовиновой.

Сергей Николаевич служил в Елисаветградском кавалерийском полку и вышел после свадьбы в отставку со званием полковника. Принадлежал он к старинному дворянскому роду, по преданию, его предки были татарами - выходцами из Орды. Мать не была столь родовита, как отец, зато превосходила его богатством: Варваре Петровне принадлежали обширные земли в Орловской губернии. Сергей Николаевич отличался светской утонченностью и изяществом манер, душу имел тонкую, был красив и пользовался успехом у женщин. Нрав Варвары Петровны был не таков. Она рано лишилась отца, в отрочестве испытала страшное потрясение, когда отчим пытался соблазнить юную девушку. Тогда Вареньке пришлось бежать из дому. Пережившая притеснения и унижения, Варвара Петровна пыталась с лихвой воспользоваться властью, которую природа и закон дали ей над сыновьями. Отличалась силой воли. Мать любила детей деспотично. С крепостными Варвара Петровна была не просто строга, но жестока и часто наказывала поркой за самые ничтожные провинности. Воспоминаниями о Варваре Петровне будет навеян образ матери главного героя в повести "Первая любовь", черты тургеневской матери различимы в женщинах-помещицах, героинях повестей "Пунин и Бабурин", "Степной король Лир", "Контора".

В 1822 г. семья Тургеневых с прислугой - целый поезд из двух карет и фургона - отправилась в заграничное путешествие. В швейцарском городе Берне четырехлетний Ваня едва не погиб. Отец поставил его на перила ограды, окружавшей большую яму, в которой обитали городские медведи, неизменно привлекавшие внимание заезжей публики. Мальчик не удержался на перилах, сорвался с них. В последний момент Сергей Николаевич успел схватить ребенка за ногу.

Из заграничной поездки Тургеневы воротились в материнское имение Спасское-Лутовиново, что в десяти верстах от Мценска, уездного города Орловской губернии. "Возвратившись в Спасское, семья Тургеневых зажила деревенской жизнью, <…> дворянской, медленной и мелкой жизнью, <…> - с обычной обстановкой гувернеров и учителей, швейцарцев и немцев, доморощенных дядек и крепостных нянек", - вспоминал Тургенев о той поре первоначального детства в автобиографии, написанной за восемь лет до смерти, в 1875 г.

Орловская и примыкающие к ней губернии - Воронежская, Курская, Тульская, Калужская, Рязанская - подарили России множество писателей, поэтов, литературных критиков. И.А. Бунин, сам уроженец этих мест, с гордостью перечислял их имена: "Жуковский и Толстой - тульские. Тютчев, Лесков, Тургенев, Фет, братья Киреевские, братья Жемчужниковы - орловские, Анна Бунина и Полонский - рязанские, Кольцов, Никитин, Гаршин, Писарев - воронежские <…>. Даже и Пушкин с Лермонтовым отчасти наши, ибо их родичи, Воейковы и Арсеньевы, тоже из наших мест, из наших квасов, как говорят у нас". А писатель Б.К. Зайцев, уроженец Орловской губернии, в эмиграции создавший художественное описание жизни Тургенева (1929-1931), так написал об этой земле: "Орловская губерния не весьма живописна: поля, ровные, то взбегающие изволоками, то пересеченные оврагами; лесочки, ленты берез по большакам, уходящие в опаловую даль, ведущие Бог весть куда. Нехитрые деревушки по косогорам, с прудками, сажалками, где с жару под ракитами укрывается заленившееся стадо - а вокруг вся трава вытоптана. Кое-где пятна густой зелени среди полей - помещичьи усадьбы. Все однообразно, неказисто. Поля к июлю залиты ржами поспевающими, по ржам ветер идет ровно, без конца без начала, и они кланяются, расступаются, тоже без конца-начала. Васильки, жаворонки… благодать.

Это предчерноземье. Место встречи северно-средней Руси с южною. Москвы со степью. К западу заходя в Калужскую, к северу в Московскую, области Тулы и Орла являются как бы Тосканою русской. Богатство земли, тучность и многообразие самого языка давали людей искусства. <…> Тургеневы, Толстые, Достоевские порождены этими щедрыми краями".

В Спасском-Лутовинове маленький Ваня открыл для себя изящную словесность: один дворовый, крепостной человек Варвары Петровны, читал ему на старинный манер, мерно и распевно, поэму стихотворца Хераскова "Россиада". В торжественных стихах Херасков, создавший свое творение лет за пятьдесят до рождения Вани, воспевал битвы русских и татар за Казань в дни царя Ивана Васильевича. Многими годами позднее Тургенев наделил горячей любовью к "Россиаде" и старинной манере декламации стихов одного из героев своей повести "Пунин и Бабурин" (1874).

Конец 1820-х и первую половину 1830-х гг. семья Тургеневых проводит в Москве. Ивану пятнадцать лет - уже не ребенок, еще не взрослый. Живут на даче Энгель против Нескучного сада. Соседи - княгиня Шаховская и ее дочь, княжна Екатерина, тремя годами старше Ивана. Екатерина кажется ему прекрасной, пленительной. Юный Тургенев опален огнем первой любви. Он благоговеет перед Екатериной, боится признаться в томительном и сладостном чувстве, им овладевшем. Внезапно пришел конец и мукам и радостям, и надеждам и страхам: влюбленный юноша случайно узнал, что княжна Шаховская - возлюбленная его отца. Боль узнавания этой правды долго преследовала Тургенева. Свою историю любви к Екатерине Шаховской писатель подарит юному герою повести "Первая любовь" (1860). Екатерина в этой повести скрыта под именем княжны Зинаиды Засекиной.

В сентябре 1834 г. Тургенев сдал экзамены на словесный факультет императорского Московского университета. Учебой в университете он доволен не был. Ему нравились преподаватель русского языка Дубенский, преподаватель математики Погорельский. Но большинство преподавателей и читанные ими курсы оставили студента Тургенева совершенно равнодушным. А иные преподаватели вызывали и явную антипатию. Особенно старик Победоносцев, долго и нудно рассуждавший о литературе и не продвинувшийся в своих вкусах дальше Ломоносова. Пройдет пять лет, и Тургенев, приехав продолжать обучение в Германию, скажет о Московском университете: "он полон дураками".

В Московском университете Тургенев проучился всего лишь год: летом 1834 г. он перебрался в Петербург, где состоял на военной службе брат Николай, и продолжил обучение в Санкт-Петербургском университете. В октябре 1834 г. после трехдневных мучений от приступа почечно-каменной болезни в Петербурге, на руках и Ивана и его брата Николая, умер отец, Сергей Николаевич. К тому времени он и Варвара Петровна уже жили врозь: влюбчивый Сергей Николаевич давно охладел к властной и резкой супруге; Варвара Петровна не могла простить мужу многочисленных измен и, преувеличивая свои болезни и несчастья, представляла себя жертвой его безответственности и бессердечия.

Смерть отца оставила глубокую рану в душе юного Тургенева. Ходили смутные слухи, что Сергей Николаевич умер не своей смертью, что это было самоубийство, вызванное отношениями отца с княжной Екатериной Шаховской. Иван Тургенев задумывается о смысле бытия, о смерти и жизни. В то время его живо привлекали яркие характеры, могучие страсти, борения и метания души, выраженные языком возвышенным, необычным. Он упивался романтическими повестями А.А. Бестужева-Марлинского и стихами Н.В. Кукольника и В.Г. Бенедиктова. (Много позже Тургенев с иронией будет отзываться об этих ультраромантических писателях, и направление, к которому принадлежали они, окрестит "ложновеличавой школой".) В подражание английскому поэту Дж.Г. Байрону - автору драмы "Манфред" - Тургенев пишет драматическую поэму "Стено", о которой тридцать с лишним лет спустя скажет: "совершенно нелепое произведение".

Зимой 1834-1835 г. Тургенев тяжело заболел. Он испытывал страшную слабость во всем теле, не мог спать и есть. Выздоровев, он необычно переменился и физически, и духовно: сильно вытянулся; потерял всякий интерес к прежде привлекавшей его математике и привязался к изящной словесности. Стал писать много стихов - но еще слабых, подражательных. В это время он живо увлекся республиканскими идеями, много читал о деятелях Великой французской революции. Крепостное право, существовавшее в России, Тургенев ощущал как величайшую несправедливость и позор. В нем угнездилось чувство вины перед крестьянами: ведь его собственная мать часто поступала с ними жестоко, по-самодурски. Тургенев дал себе клятву, которую назвал "Аннибаловой" - по имени древнего карфагенского полководца Аннибала, или Ганнибала, поклявшегося до последнего вздоха воевать с ненавистным ему Римским государством. Тургенев же обещал себе сделать всё, чтобы в России не стало сословия "рабов".

На третьем курсе студент Тургенев близко познакомился с профессором русской словесности Петром Александровичем Плетневым - поэтом, литературным критиком, другом Пушкина, посвятившего Плетневу роман в стихах "Евгений Онегин". На литературном вечере у Плетнева начале 1837 г. он столкнулся с передней с человеком среднего роста, белозубым, с живыми, быстрыми глазами. Это был Пушкин.

В первом и четвертом номерах журнала "Современник" за 1838 г. Плетнев напечатал, без подписи автора, два тургеневских стихотворения: "Вечер" и "К Венере Медицейской". Публиковал он стихи Тургенева и после того. Первые произведения, удостоенные печати, не принесли автору известности: написанные гладко, они отзывались подражанием слогу прославленных русских поэтов. Внимательный читатель мог найти в них и отголоски пушкинских стихов, и эхо поэзии Жуковского.

В годы петербургской студенческой жизни Тургеневу довелось видеть Лермонтова. В конце 1839 г. Тургенев встретил его на бале-маскараде. Впечатление от этой случайной встречи хорошо запомнилось будущему писателю; спустя тридцать лет создавшему выразительный портрет автора "Героя нашего времени": "В наружности Лермонтова было что-то зловещее и трагическое; какой-то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно-темных глаз. Их тяжелый взор странно не согласовался с выражением почти детски нежных и выдававшихся губ. Вся его фигура, приземистая, кривоногая, с большой головой на сутулых широких плечах возбуждала ощущение неприятное; но присущую мощь тотчас сознавал всякий. <…>. Внутренно Лермонтов, вероятно, скучал глубоко; он задыхался в тесной сфере, куда его втолкнула судьба. На бале <…> ему не давали покоя, беспрестанно приставали к нему, брали его за руки; одна маска сменялась другою, а он почти не сходил с места и молча слушал их писк, поочередно обращая на них свои сумрачные глаза. Мне тогда же почудилось, что я уловил на лице его прекрасное выражение поэтического творчества. Быть может, ему приходили в голову те стихи:

Когда касаются холодных рук моих

С небрежной смелостью красавиц городских

Давно бестрепетные руки… и т. д.".

Словесное отделение философского факультета Петербургского университета Тургенев закончил в 1837 г. Он не был доволен полученным образованием, ощущая в своих знаниях зияющие провалы. В то время эталоном считалось образование, полученное в германских университетах. В России и Европе была распространена мода на немецкую философию. Особенно увлекал, завораживал мыслитель Г.Ф.В. Гегель, учивший, что весь мир, все бытие есть развертывание, самовыражение абсолютной божественной Идеи. Философия Гегеля способна была примирить туманные юношеские идеалы Тургенева с действительностью, часто неприглядной и даже отвратительной. Молодой Тургенев, как и большинство его образованных сверстников, был горячим поклонником Гегеля.

Выбор был предрешен: весной 1838 г. Тургенев отправился в Германию, чтобы продолжить обучение в Берлинском университете, где преподавалась гегелевская философия. Тургенев полюбил Германию романтическую - Германию художников и поэтов. На склоне лет в предисловии к изданию своих произведений на немецком языке писатель назовет ее своим "вторым отечеством".

За границей он близко познакомился с поэтом и мыслителем Н.В. Станкевичем, с которым был поверхностно знаком еще во время учебы в Московском университете. Подружился с М.А. Бакуниным - в то время еще молодым человеком, пылким гегельянцем, который позднее станет известным революционером, социалистом-анархистом. Беседы на философские и исторические темы вел с еще одним знакомым - Т.Н. Грановским, будущим знаменитым историком. В годы, проведенные за границей, укрепилась такая черта Тургенева, как душевный идеализм - устремленность к миру идеальному, к миру красоты природы, искусства и любви. Во взглядах на отношения России и Европы Тургенев стал убежденным западником: он уверен в превосходстве европейской цивилизации над культурой и порядками России и считает, что Россия должна учиться у Европы - долго, трудно избавляясь от невежества, лени, некультурности.

Вернувшись в 1841 г. в России, Тургенев задумал преподавать философию и сдал магистерские экзамены, дававшие право на защиту магистерской диссертации и на преподавание в университете. Однако этим планам не суждено было сбыться: кафедра философии Московского университета, на которую намеревался поступить Тургенев, не была восстановлена, а диссертацию он не написал. 8 июня 1843 г. Тургенев был зачислен на службу в Министерство внутренних дел. В то время в этом правительственном учреждении изучался вопрос о возможности освобождения крестьян, и Тургенев с энтузиазмом отнесся к будущей службе. Еще готовясь к занятию должности, он составил записку "Несколько замечаний о русском хозяйстве и о русском крестьянине", в которой рассуждал о необходимости реформ в крестьянском хозяйстве и перемен в юридическом положении крестьян. Тургенев был определен "для занятий по особенной канцелярии министра", его непосредственным начальником был писатель и этнограф В.И. Даль - создатель "Толкового словаря живого великорусского языка". Прослужил Тургенев в министерстве недолго: он быстро разочаровался в полезности своей службы. Необходимость неукоснительно исполнять не только служебные обязанности, но все указания начальства (а В.И. Даль был начальником не только строгим, но и придирчивым) Тургенева стала тяготить. 18 апреля 1845 г. он вышел в отставку в чине отставного коллежского секретаря. Больше Тургенев никогда на государственной службе не состоял.

В 1840-х гг. Тургенев стремился играть в обществе роль светского льва: всегда аккуратный, ухоженный, с безукоризненными манерами аристократа. Он жаждал внимания и успеха, потому часто говорил неестественно, наигранно, манерно; во время разговора отдавался во власть фантастических выдумок, ошарашивающих признаний и суждений. Так, однажды он заявил, что перед великими произведениями искусства чувствует зуд под коленями и ощущает, что его икры превращаются в треугольники; когда ему напомнили об этом странном заявлении, Тургенев стал уверять, что такого никогда сказать не мог. "Никто, конечно, не смешивал его с Хлестаковым, простейшим типом лжи, <…>, который употребляет ложь как средство обмануть себя и других относительно своей ничтожности, - вспоминал приятель Тургенева, литератор П.В. Анненков. - <…> Цели юного Тургенева были ясны: они имели в виду произведение литературного эффекта и достижение репутации оригинальности".

Родная сторона положительно воздействовала на мальчика. Сам по себе он был крепким и сильным ребёнком. Ласки и изнеженности никто из его родителей не любили. Сам Маяковский был настоящим мальчуганом, шаловливым, боевым, воинственным и довольно подвижным. Много времени он проводил вместе со своей сестрой Олей, с которой лазил по деревьям, скалам, ходи на ловлю крабов, на холодную воду реки Ханис-Цхали. Фигурой мальчик удался на отца: высокий, статный, крепкий, с большими прозрачными глазами и со стрижкой под гребёнку, а с детства походил на мать. Развитие Володи проходило стремительно быстро.

В очень раннем возрасте, даже не умея читать, маленький Володя уже мог заучивать наизусть, слушая, как кто-то рассказывает длинные стихотворения. Отец очень радовался и гордился навыками сына. Как и у отца голос у Володи был звонкий и по тембру сильный. Мальчик для того чтоб послушать его голос забирался в огромные глиняные кувшины для вина чури, которые стояли во дворе. В семилетнем возрасте мальчик со своей семьёй переехал в новый дом, чтоб быть поближе к селению. У реки Ханис-Цхали, а именно там где она петлей выгибается по равнине, стояла старая грузинская крепость. В наше время от неё остались одни лишь стены. Камни не скреплялись цементом, как это делается в наше время, а держались корнями деревьев. В этом дворе был их дом. После Маяковский писал, что это первый дом, который он отчётливо помнит. В доме было два этажа: на верхнем жила семья, а на нижнем был винный заводик. Поэт вспоминает, как давили арбы винограда раз в году, который он ел, а они пили. Вся эта территория принадлежала, стариннейшей грузинской крепости под Багдадами… Поэт описывает на словах это место так: «За валами рвы. За рвами леса и шакалы. Над лесами горы». Проходило неумолимо время, мальчик повзрослел и бегал на самую высокую гору, что только была. Потом Маяковский назвал это место «корнями романтизма».

В Кутаисской классической гимназии Маяковский получил начальное образование. Там он принимал активное участие в студенческих и гимназических конкурсах. В 1906 году в связи со смертью отца семья переезжает в Москву. На проживание не хватало пенсии отца, проживали в съёмной квартире, в двух комнатах жили, а третью сдавали. Сестра Людмила занималась художественным рукоделием, которые продавала, а маленький Володя ей как мог, помогал. Это и был весь семейный доход. Среди тех жильцов, которым Маяковские сдавали комнату, были революционно настроенные студенты, с помощью которых он привлекся в пропагандистскую работу. С 1906 по 1908 годы Маяковский учился в Пятой московской гимназии. Учеба была слабой, что пришлось повторно сдавать экзамены. Из-за недостатка денег и неуплаты обучения в 1908 году его исключили из гимназии. После всего этого, в этом же году Маяковского приняли в подготовительный класс Строгановского училища, после вступил в РСДРП(б), хотя и многие ушли от большевиков и был период поражения революции. За свою жизнь Маяковский был трижды арестован и даже под угрозой ссылки в Сибирь. Одиннадцать месяцев отсидел в Бутырской тюрьме. После Маяковский писал, что важнейшим стало для него время после трёх лет теории и практики бросится на беллетристику. Он перечислил всё самое новое. Он попробовал писать, так же как и символисты, но это было ему чуждо. То о чём он изначально хотел написать, получалось совсем по-другому.

Антон Павлович Чехов родился 29 января 1860 года в Таганроге, в семье купца Павла Егоровича Чехова. Дед будущего писателя был крепостным графа А.Д. Черткова и откупился на волю в 1841 году.

Отец писателя, Павел Егорович, пошел по "торговой части". Он отслужил в приказчиках, а потом открыл в Таганроге бакалейную лавку. По воспоминаниям сестры писателя, Марии Павловны Чеховой, он был человеком "требовательным и взыскательным. Не обходилось иной раз и без наказания ремнем провинившихся братьев. Доставалось иногда от отца и Антоше. Впоследствии, уже взрослым, будучи исключительно деликатным и мягким по натуре, избегавшим причинять людям даже моральную боль, Антон Павлович порицал отца за его методы детского воспитания. Но не нужно забывать, что во времена нашего детства была своя эпоха. Нужно помнить, что дед наш Егор Михайлович прошел суровую жизненную школу крепостного крестьянина у помещика, что отец наш в юности своей до выкупа на волю также был крепостным. Поэтому строгость, суровость семейного уклада нашей жизни была отголоском той жестокой подневольной жизни, какую испытал наш отец в своем детстве. Впоследствии, я даже удивлялась, откуда у отца произошла его артистическая натура, любовь к музыке, пению, его светлые моральные принципы…"

Павел Егорович играл на скрипке, организовал церковный хор, рисовал красками -- словом, искусству глава семьи отдавал большую часть времени. Причем хор был его главным увлечением, в него он вкладывал всю свою душу. И сыновей он заставлял петь в хоре, посещать все спевки, которые происходили почти каждый вечер.

Деспотические порядки, заведенные отцом, принуждали детей жить по строгому расписанию, как в казарме. Телесные наказания, бывшие в большом ходу в доме Чеховых, унижали личность детей, входили в привычку.

Отец знал цену образованию и поэтому, стремился учить всех детей. Помогая торговать в лавке, обучаясь ремеслам, исполняя разные домашние обязанности, братья Чеховы одновременно учились. Осенью 1867 года Антона и Николая определили в приготовительный класс греческой школы. Содержавший школу грек Вучина был невежественным и жестоким человеком. Он заставлял бессмысленно зазубривать уроки, бил учеников линейкой, ставил в угол на колени на крупную соль.

С 1868 года братьев Чеховых перевели в Таганрогскую гимназию. Но и там учителя были не лучше. Управлялась гимназия тупыми чинушами; один из деятелей ее, инспектор Дьяконов, явился позднее прообразом Беликова -- "человека в футляре". Преподаватель латыни Урбан шпионил за гимназистами, донимал их долгими увещеваниями; учитель греческого языка Зико был взяточником; учитель географии Крамсаков заставлял детей учить "отсюда и досюда", никогда не объясняя материал. Лишь один законоучитель Ф.Н. Покровский вызывал симпатии гимназистов: иногда на уроках он вместо священной истории рассказывал о литературе -- о Пушкине, Гете, Шекспире. У Покровского были свои странности: он любил давать ученикам смешные прозвища. Это он прозвал будущего писателя "Антошей Чехонте" -- имя это стало позднее одним из литературных псевдонимов молодого Чехова.

Время каникул Чехов проводил в лавке. На душе у него бывало тоскливо -- хотелось уйти на море, где можно было ловить бычков (Антоша был страстным рыболовом), купаться, играть в камешки, но эти желания приходилось подавлять.

Летом 1872 года Антон ездил на каникулы к дедушке, управляющему имением графа Платова. Но и там пришлось работать -- записывать вес обмолоченного паровой молотилкой зерна.

Уже в гимназические годы Чехов увлекается театром и литературой. В театр Антон обычно ходил с братом Иваном. Часто они гримировались, чтобы не быть узнанными надзирателями гимназии: посещение театра допускалось только с разрешения гимназического начальства и в сопровождении родителей. Возвращаясь из театра, братья оживленно обсуждали спектакль, а утром следующего дня Антон разыгрывал сцены, мастерски перевоплощаясь то в старика, то в женщину, то в юношу.

Семья Чеховых была очень талантливой: старший брат Александр был писателем, Николай -- художником, Михаил -- способным литератором, Иван -- выдающимся педагогом, сестра Мария обладала незаурядными художественными способностями. О себе, своих братьях и сестре Чехов писал: "Талант в нас со стороны отца, а душа со стороны матери".

Чехов-гимназист был неистощим на выдумки, любил импровизировать, обладал даром перевоплощения.

Четырнадцатилетний Чехов пробует свои силы в драматургии, организовывая домашний театр.

С августа 1875 года Чехов выпускает рукописный журнал "Заика", в котором помещает юмористические рассказики и сценки. Журнал этот читали знакомые Чеховых, он посылался и старшим братьям в Москву. Будучи уже в последних классах гимназии, Чехов пишет пьесы "Безотцовщина", "нашла коса на камень", водевиль "Недаром курица пела". К сожалению, эти юношеские произведения до нас не дошли.

Денежные дела семьи совсем ухудшились в 1875 году, когда два старших брата уехали учиться в Москву. Антон и Иван осенью этого года не могли внести плату за обучение и их некоторое время не допускали в занятиям. Весной 1876 года Павел Егорович вынужден был признать себя несостоятельным должником и, чтобы избежать долговой ямы, тайно уехал в Москву к сыновьям. Несколько позднее в Москву переехали и другие члены семьи. Шестнадцатилетний Антон Чехов остался один в Таганроге, чтобы кончать здесь гимназию.

Без родных Антон Павлович прожил в Таганроге три года, отказывая себе в самом необходимом, зарабатывая на жизнь репетиторством. Давать уроки он ходил на самую окраину города, по непролазной грязи и, занимаясь с учениками, старался спрятать под стол грязные рваные сапоги.

В эти трудные годы Чехов выдержал первое серьезное испытание характера. Он не пал духом, оставался бодрым, деятельным юношей, умевшим в самых неприятных вещах находить комическую сторону.

В 1879 году Чехов сдал выпускные экзамены в гимназии и получил аттестат зрелости. К этому времени таганрогское управление установило стипендию для одного из своих уроженцев, отправляющихся продолжать высшее образование. Антон Чехов, выхлопотав себе стипендию, уезжает в Москву, чтобы проступить в университет.

Семья Чеховых в это время снимала квартиру в подвальном этаже дома на трубной улице, в районе, который в московском просторечии назывался Грачевкой или Драчевкой. В квартире было сыро, а в окна, расположенные под самым потолком, как вспоминал позднее младший из братьев, Михаил, были видны только пятки прохожих. Чехов старался не замечать окружающей нищеты и убожества -- его привлекали в Москве университет с его шумной студенческой вольницей, Малый театр, не сцене которого можно было увидеть лучшие пьесы классического репертуара в великолепном исполнении. Москва становится постоянным местом жительства Чехова, любовь к ней писатель пронес через всю жизнь. Впоследствии он писал таганрогскому приятелю: "Я ужасно полюбил Москву. Кто привыкнет к ней, тот не уедет из нее. Я навсегда москвич". И в творчестве Чехова Москва заняла большое место.

С сентября 1879 Чехов учится на медицинском факультете Московского университета. Стройный студент с продолговатым чистым лицом, с густой копной темно-русых, слегка вьющихся волос, с проницательным взглядом карих глаз внимательно слушал лекции. Он много занимался и успешно сдавал экзамены.

Чехов не стремился к политической активности, хотя общественными вопросами интересовался, посещал студенческие сходки и был хорошим товарищем.

Чехов написал на пятом курсе интересную зачетную работу -- историю болезни одного из пациентов нервной клиники. В ней он проявил себя вдумчивым, наблюдательным и чутким врачом. Его товарищ по университету, профессор-невропатолог Г.И. Россолимо, позже отметил в своих воспоминаниях, что Чехов "подошел к своей задаче не как заурядный студент-медик", а заявил в ней себя дельным и умным врачом.

Проводя летние каникулы 1882--1883 годов в г. Воскресенске, Чехов посещал находившуюся поблизости земскую больницу и принимал участие в приеме больных. Врач этой больницы П.А. Архангельский вспоминал позднее: "Он часто проводил в лечебнице время с утра и до окончания приема… Все он делал со вниманием и видимой любовью к делу, особенно с любовью к тому больному, который проходил через его руки. Он всегда терпеливо выслушивал больного, ни при какой усталости не возвышал голоса…"

В июне 1884 года Чехов закончил университетский курс и получил звание лекаря и уездного врача. Он заказал табличку "Доктор А.П. Чехов" и прибил ее на входной двери. Старики родители были счастливы; они даже не сразу могли свыкнуться с мыслью, что их сын стал настоящим доктором. Они надеялись, что теперь он займется лечением больных, будет много зарабатывать и семья забудет о нужде и лишениях. Чехов действительно начал врачебную работу, но чем дальше, тем больше он отходил от медицины -- литературная работа захватывала его сильнее и сильнее.