Эстетическое восприятие искусства. Восприятие эстетическое

Н. Чернышевский назвал эстетическое чувство «чувством светлой радости». Это очень верно. Вернее, на наш взгляд, чем выражения «эстетическое наслаждение» или «эстетическое удовольствие». Понятия «удовольствие» и «наслаждение» по большей части употребляются в русском языке для характеристики ощущения, связанного с потреблением объекта. В обоих этих терминах присутствует некий гедонистический, потребительский оттенок.

В то же время эстетическое ощущение, что было подмечено множеством исследователей, характеризуется отсутствием какого бы то ни было вожделения. К классическому со времен Канта вопросу о заинтересованности или незаинтересованности эстетического чувства нам еще предстоит не раз обращаться. Сейчас же отметим то бесспорное обстоятельство, что в целостную структуру эстетического переживания действительно входит ощущение радости .

Однако можно ли ограничить содержание эстетического чувства одной только радостью? Ведь чтобы получить эту «светлую радость», необходимо нечто воспринять . Опыт говорит, что мы воспринимаем это нечто не просто органами чувств, но каким-то особым ощущением, для которого органы чувств дают только исходный материал. Если бы, например, острота или иные аналитические свойства зрения являлись решающим фактором для появления эстетического переживания, способности такого рода определялись бы в кабинете окулиста.

Эстетическое переживание возникает не в органах чувств. Оно основывается на их показаниях, что можно сказать вообще о всякой реакции на внешний мир. Но механизм возникновения эстетического переживания несравненно сложнее чувственного ощущения как такового.

Способность человека воспринимать прекрасное тоже входит в бытующее понятие эстетического чувства. Таким образом, это сложное чувство включает в себя как бы совершенно различные факты сознания. Во-первых, особое эстетическое восприятие. Во-вторых, эстетическую радость.

Термин «эстетическое чувство» в обычном его двойственном смысле обозначает два разных понятия, причем эти два понятия определяют две последовательные, хотя и слитые воедино, фазы одного процесса, включающего и причину, и следствие этой причины. Ведь эстетическая радость возникает на основе эстетического восприятия. Последнее относится непосредственно к области отражения, первое- к сфере эмоций. Представляется рациональным поэтому временно разделить понятие «эстетическое чувство» на два давно вошедших в литературу: эстетическое восприятие и эстетическая радость . Это тем более необходимо, что в ходе исследования оба термина будут неоднократно встречаться в причинно-следственной связи.

Как известно, чувственная картина мира - это все то, что человек видит, слышит, обоняет, осязает, находясь во взаимодействии с объективной реальностью. Эта картина определяется воздействием внешней среды на человека. Каждое наше ощущение - субъективная, но правильная реакция на объективный источник, находящийся вне сознания. Если не считать патологических явлений, ни одно ощущение не возникает само по себе, без совершенно реальной причины, его вызвавшей. Поэтому нельзя пытаться понять специфику того или иного восприятия, в том число и эстетического, так сказать, вообще, безотносительно к тому, что оно отражает. Лишь исследуя объект и одновременно способ его отражения, мы сможем приблизиться и к определению особенностей эстетического восприятия. Обратимся же к повседневной жизни и задумаемся прежде всего над тем, в каких случаях мы можем получить переживание красоты.

Не стоит утруждать читателя перечислением бесчисленных объектов этого ощущения, ибо куда бы мы ни направили взор, при определенных условиях и при определенном состоянии мы почти везде в той или иной степени сможем ощутить присутствие чего-то, что покажется нам красивым. Прекрасным может быть сочетание цветов, прекрасным может быть лицо человека, прекрасным может быть пейзаж, прекрасной может быть та ила иная форма, прекрасным может быть общественное устройство, прекрасными, наконец, могут быть мысль или решение какой-нибудь задачи *. Прекрасным может быть весь мир, от простого цветосочетания и до сложнейшего общественного явления.

* Как мы увидим ниже, последнее обстоятельство вовсе не противоречит заглавию настоящей главы.

Поскольку это так, попробуем подойти к делу с другой стороны и попытаемся проследить, что именно нас привлекает в каком-либо одном, частном случае восприятия красоты. Какие изменения в предмете нашего внимания вызывают соответствующие изменения эстетического ощущения. И от чего, следовательно, объективного может зависеть ощущение красоты, которое мы испытываем.

Необходимо заметить, что, приступая к рассмотрению этих вопросов, мы на время как бы покидаем область строго теоретического анализа и погружаемся в зыбкую сферу субъективных восприятий и ощущений. Как говорится, на вкус, на цвет товарищей нет. Однако такова специфика исследуемого предмета. Ведь эстетическое восприятие, как и любое другое, не существует вне всегда глубоко индивидуальных, неповторимых особенностей психики воспринимающего человека, безотносительно к генетически и социально детерминированной психофизической структуре его личности. Поэтому предлагаемые ниже наблюдения и выводы, не опирающиеся на солидный статистический материал, конечно же, сами по себе не могут претендовать на общезначимость. В то же время они, как представляется, дают некоторую возможность приблизиться к пониманию субъективного , но объективно обусловленного механизма ощущения красоты.

Карл Маркс однажды отметил, что чувство цвета является «популярнейшей формой эстетического чувства вообще». «Чувство цвета», как и «чувство формы», безусловно, наиболее распространенные случаи эстетического восприятия. Попробуем начать наблюдения именно с этих простейших случаев. Проделаем мысленно доступный каждому опыт.

Перед нами несколько ярко окрашенных разноцветных кусков бумаги. Будем класть их рядом по два, убирая остальные. Нетрудно заметить, что некоторые из этих пар будут казаться красивее других. Попробуем теперь в той паре, которая нам больше всего понравится, оставить один из ее цветов, самый красивый, на наш взгляд, а второй станем поочередно заменять цветами из других пар. Мы тут же увидим, что в одном случае поправившийся цвет будет выигрывать, в другом - наоборот. Наконец, в определенном соседстве он вдруг может показаться просто некрасивым и снова понравиться, если приложить к нему тот цвет, что лежал рядом с самого начала.

Проделаем другой опыт. Из тех же окрашенных кусков выберем самый красивый и самый некрасивый и начнем к тому и другому прикладывать по одному остальные цвета. Мы вдруг обнаружим, что в некоторых сочетаниях пара, в которой находится «самый красивый» цвет, нам меньше нравится, чем та, где присутствует «самый некрасивый».

Из этих простых опытов можно сделать интересный вывод: ощущение красоты цвета и связанная с ним эстетическая радость зависят не только и даже не столько от самого цвета, сколько от того сочетания, в котором этот цвет воспринимается. Измените сочетание - изменится и эта радость; измените еще раз, и она уступит место ощущению раздражения, как от фальшивой ноты.

«Однако есть же просто красивые и просто некрасивые цвета! - воскликнет читатель. - Я вот, например, больше всех других цветов люблю ярко-синий. По-моему, он самый красивый». В ответ хочется предложить еще один опыт, к сожалению, в отличие от двух первых, реально невыполнимый. Представим себе на минуту, что все вокруг приобрело окраску любимого цвета. Этот цвет не только перестанет нравиться, но и просто исчезнет из восприятия, ибо его не с чем будет сочетать.

Когда мы говорим, что любим такой-то цвет, что он самый красивый, мы забываем, что любой цвет мы всегда воспринимаем в сочетании с общей многоцветностью мира, что любимый цвет - тот, который нам представляется красивым в сочетании с наибольшим количеством окружающих цветов, ибо сам по себе отдельно взятый цвет никто никогда не видел и не смог бы увидеть. Оставшись один, оп, можно сказать, перестал бы существовать как цвет.

Таким образом, в области ощущения красоты цвета для эстетического восприятия характерно то, что оно фиксирует не просто цвета, но прежде всего их сочетание , их зрительную взаимосвязь .

Можно, по-видимому, сказать, что ощущение красоты цвета - это ощущение некоего качества отношения одного цвета к другому, что в данном частном случае объектом эстетического восприятия является воспринимаемая взаимосвязанность цветов, соответствие или несоответствие одного другому. В то же время, поскольку одно и то же отношение одному человеку может нравиться больше, другому меньше, а третьего оставлять совершенно равнодушным, можно сказать, что при эстетическом восприятии цвета существенную роль играют также и личные, субъективные привязанности и вкусы.

Обратимся к эстетическому восприятию красоты формы и снова проделаем небольшой опыт. Предположим, что у нас в руках кусок однородной и одноцветной глины. Разминая его пальцами, придадим этому куску те или иные очертания, напоминающие формы естественных или искусственных образований, - то обломка камня, то сгустка лавы, то вытянутого сферического тела, то призмы, то параллелепипеда или куба. Очень может быть, что какая-нибудь из этих фигур покажется нам красивой, как красивыми представляются те или иные своеобразные по форме камешки на берегу моря. Сомнем понравившуюся фигуру, и она перестанет казаться привлекательной. Продолжая изменять форму куска, мы снова можем найти такую ее конфигурацию, которая покажется приятной.

В чем же дело? Ведь кусок глины оставался все тем же, его вес, объем, его цвет и фактура не менялись. А что менялось? Менялась его форма. Форма простого тела определяется, как известно, взаимоотношением ограничивающих его в пространстве поверхностей, их пропорциями по отношению друг к другу и их взаимным расположением. Форма более сложного тела определяется пропорциями и взаимоотношением простых форм, составляющих это тело, каждая из которых определяется в свою очередь пропорциями, конфигурацией и взаимоотношением поверхностей, ее определяющих. При сохранении данного объема вещества изменение внешнего вида тела определяется, таким образом, изменением взаимоотношения и взаиморасположения его частей и поверхностей, определяющих форму этих частей. Это же изменение взаиморасположения и взаимоотношения пропорций и поверхностей изменяло и наше эстетическое отношение к форме видимого объема. Иными словами, и в частном случае эстетического восприятия красоты формы, как и в частном случае эстетического восприятия красоты цвета, характер эстетического переживания, степень ощущения красоты определялись (при учете субъективного фактора личного вкуса) взаимоотношением компонентов данной формы - ее поверхностей, граней и т. д., отношением ее частей, взаимосвязью между этими частями.

Форма, не расчлененная на части, определенным образом относящиеся друг к другу, и не ограниченная обозримыми поверхностями, перестала бы быть зрительно воспринимаемой формой, она превратилась бы в безликую аморфную массу, безобразную (не имеющую образа) в полном смысле этого слова. Бесформенная масса, лишенная какой бы то ни было определенности, не может вызвать ощущение красоты. Это обстоятельство, правда в несколько иной связи, отметил еще Аристотель в «Поэтике», сказав, что «ни чрезмерно малое существо не могло бы стать прекрасным, так как обозрение его, сделанное в почти незаметное время, сливается, ни чрезмерно большое, так как обозрение его совершается не сразу, но единство и целостность его теряются для обозревающих, например, если бы животное имело десять тысяч стадий длины» 2.

Можно отметить, что по крайней мере в двух простейших случаях эстетического восприятия нам удалось отметить его общие свойства: а) ощущение красоты предопределяется наличием взаимоотношения, связи между явлениями, изменение ощущения - изменением качества зрительно воспринимаемой связи; б) эстетическое ощущение исчезает в случае попытки рассматривать явления вне их отношений между собой, вне чувственно конкретных наблюдаемых связей в одном данном явлении или между явлениями; в) при учете первых двух условий, ощущение красоты чего-либо детерминируется также личными вкусами и пристрастиями.

Обратимся к более сложным случаям эстетического восприятия и посмотрим, не обнаружатся ли и здесь те же свойства, поскольку они уже были отмечены дважды.

Предположим, перед вами лицо нравящегося человека. Оно кажется красивым, его созерцание доставляет эстетическую радость. Проанализируйте свое ощущение. Очень вероятно, что вы с удивлением должны будете признать: и глаза как глаза, и нос как нос, а рот, скажем, явно крив, или велик, или, наоборот, мал. Попробуйте мысленно изменить не понравившуюся вам деталь в общем приятного лица в соответствии с тем идеалом отдельной детали, который вы себе представляете. Например, девушке с маленьким, вздернутым, неправильной формы носиком примыслить античный нос безупречной формы. Если есть под руками грим, попробуйте налепить ей такой нос. Почти наверное окажется, что от поправки лицо не стало лучше. Снимите накладной нос, и девушка снова сделается миловидной.

С другой стороны, бывают лица, казалось бы, с безупречными чертами, но в целом они не кажутся красивыми. И нос прямой, и лоб чистый, и рот, как у милосской богини, а все это вместе оказывается или грубым, или мелким. Как говорят французы, «нет абсолютной красоты без некоторой неправильности черт»*. Если же мы попытаемся определить, что радует нас эстетически в действиях человека, мы вновь столкнемся с особенностью эстетического восприятия ощущать красоту не в изолированном факте, по в цепи фактов или событий, в связи с которыми данное явление и будет казаться прекрасным или безобразным. Об этом превосходно сказал Дидро в статье «О прекрасном», где он обосновывает понимание чувства красоты именно как чувства отношений .

* Сказанное, конечно, не отрицает и иных вариантой, когда гармонично сочетаются вполне правильные черты или, напротив, соединение неправильных черт вовсе не является залогом красоты.

«Всем известны, - пишет Дидро, - возвышенные слова в трагедии „Гораций": „Лучше бы он умер!“ Я спрашиваю у кого-нибудь, кто незнаком с пьесой Корнеля и не имеет понятия об ответе старого Горация, что он думает о восклицании: „Лучше бы он умер!" Несомненно, что тот, кого я спрашиваю, не зная, что означают слова „Лучше бы он умер!”, не имея возможности догадаться, закопченная ли это фраза или отрывок ее, и с трудом устанавливая грамматическую связь между составляющими ее тремя словами, ответит мне, что она не кажется ему ни прекрасной, ни безобразной. Но если я скажу ему, что это - ответ человека, спрошенного о том, как другой должен поступить во время сражения, он увидит в словах отвечающего выражение мужества, которое не позволяет ему считать, что при всех условиях лучше жить, чем умереть. Теперь слова „Лучше бы он умер!“ его заинтересуют. Если я добавлю, что в этом сражении дело идет о славе родины, что тот, кто сражается, - сын того, который должен дать ответ, что это единственный сын, оставшийся у него; что юноша должен был биться с тремя врагами, которые уже лишили жизни двух его братьев; что слова эти старец говорит своей дочери; что он римлянин, - тогда восклицание: „Лучше бы он умер!“, раньше не бывшее ни прекрасным, ни безобразным, будет становиться все более прекрасным по мере того, как я буду раскрывать его взаимоотношения со всеми этими обстоятельствами, и в конце концов станет возвышенным .

Измените обстоятельства и отношения, перенесите слова: „Лучше бы он умер!“ из французского театра на сцену итальянского и вместо старого Горация вложите их в уста Скапена, - и они станут шутовскими .

Еще раз измените обстоятельства и представьте себе, что Скапен находится на службе у жестокого, скупого и угрюмого господина и что на них напали на большой дороге трое или четверо разбойников. Скапен обращается в бегство. Его господин защищается, но, уступая численному превосходству, он вынужден тоже бежать. Скапену приходят сообщить, что его господин спасся. „Как! - восклицает Скапен, обманутый в своих ожиданиях. - Значит, ему удалось бежать? Трус проклятый!.- „Но, - возражают ему, - что же ты хотел бы, чтобы он сделал, будучи один против троих?" - „Лучше бы он умер!“ - отвечает Скапен. И слова: „Лучше бы он умер!“ становятся забавными . Можно считать, таким образом, установленным, что красота появляется, возрастает, изменяется, падает и исчезает вместе с отношениями [...]»3

Выше отмечалось, что при восприятии красоты цвета, формы и т. п., то есть красоты внешних физических качеств и свойств действительности, наше ощущение зависит также от психофизических особенностей и настроенности субъекта (одному больше нравится красный цвет, другому - голубой). При восприятии красоты общественных явлений эта субъективная сторона восприятия прекрасного также несомненна. Однако здесь она отчетливо приобретает более или менее ярко выраженный социальный характер. На первый план выступают уже не личные вкусы, но такие факторы, как классовая, национальная или историческая обусловленность эстетической оценки явлений соответственно сложившимся этическим, политическим и иным общественным идеалам.

Индивидуальное здесь весьма заметно становится носителем и выражением общественного. В индивидуальных эстетических предпочтениях проявляется социально-историческое отношение тех или иных групп людей к явлениям и процессам действительности. Как мы увидим, общественная обусловленность субъективного момента эстетического отражения, в той или иной степени присутствующая и во всех случаях ощущения прекрасного, при учете непосредственности эстетического восприятия приобретает здесь очень важное значение. Человек непосредственно, глубоко лично ощущает красоту прежде всего в том, что соответствует идеалам современного ему общества.

Однако, как уже неоднократно подчеркивалось, нас интересует пока не субъективная обусловленность переживания красоты, не те или иные вкусы, пристрастия и идеалы, но объективный источник этого переживания, находящийся вне сознания (как индивидуального, так и общественного). Поэтому, отметив еще раз важность и непременность субъективной обусловленности восприятия прекрасного (мы подчеркивали ее значение во всех случаях, о которых говорилось выше), сосредоточим внимание на самом этом источнике и тех гносеологических механизмах , посредством которых мы его воспринимаем.

Способность эстетического восприятия избирать в качестве объекта либо нечто, находящееся во взаимоотношении с чем-то другим, удачно сочетающееся с чем-то, либо нечто целое, состоящее из частностей, подходящих, соответствующих друг другу, связанных друг с другом, составляющих общую, подчас весьма сложную гармонию, была замечена еще в глубокой древности. «[...] Красота, - писал, по свидетельству Галена, Поликлет в своем „Каноне“, - [...] в соразмерности пальца относительно пальца и всех их относительно пясти и кисти руки, и последних относительно локтя, и локтя относительно руки, и [вообще] всех [частей] относительно всех [...]»4

«[...] Красота тела, благодаря соразмерности его членов, привлекает наш взор и радует нас именно тем, что все части тела соответствуют одна другой с некоторым изяществом [...]» 5, - говорил Цицерон. Мысль о красоте как о соответствии, согласовании частей в единое целое мы встречаем и у многих мыслителей средних веков. «Но так как, - пишет Августин, - во всех искусствах приятное впечатление производит на нас гармония, благодаря только которой все бывает целостным и прекрасным, сама же гармония требует равенства и единства, состоящего или в сходстве равных частей, или пропорциональности частей неравных: то кто же найдет в [действительных] телах полнейшее равенство или сходство и решится сказать при внимательном рассмотрении, что какое-нибудь тело действительно безусловно едино [...]»6. Эта идея продолжает звучать и на страницах памятников эпохи Возрождения: «[...] Совсем кратко мы скажем так: красота есть строгая соразмерная гармония всех частей, объединяемых тем, чему они принадлежат, - такая, что ни прибавить, ни убавить, ни изменить ничего нельзя, не сделав хуже» (Альберти). «[...] Я считаю соразмерные предметы самыми красивыми. Хотя иные, отступающие от меры, предметы не вызывают удивление, все же не все они приятны» (Дюрер) 8. Эту же идею впоследствии, по-своему развил Дидро, назвав «прекрасным вне меня все, что содержит в себе то, от чего пробуждается в моем уме идея отношений, а прекрасным для меня - все, что пробуждает во мне эту идею» 9.

Если ощущение в собственном смысле слова есть акт прежде всего аналитический, то есть отделяющий один цвет от другого, одну форму от другой, одно воспринимаемое раздражение от другого (И. П. Павлов назвал анатомо-физеологическнй аппарат ощущения нашим «анализатором»), то эстетическое восприятие можно назвать для начала как бы своеобразным «синтезирующим» восприятием. Когда мы видим стоящий на столе букет полевых цветов, мы нашим чувственным восприятием различаем синюю корону василька, голубой цвет колокольчика, белый с желтой серединой венчик ромашки, ярко-желтые головки одуванчиков, пурпурные звездочки гвоздики. В то же время эстетически мы ощущаем красоту сочетания фиолетово-синего с желтым, голубого с белым - красоту букета как целого. И именно руководствуясь этим непосредственным чувством целого, мы подчас берем какой-нибудь цветок из стоящего перед нами букета, и, вынув его, переставляем в другое место, потому что так «красивее», потому что здесь он больше «подходит».

Тот, кому приходилось бывать в мастерской художника, мог наблюдать, как хозяин, эстетическое восприятие которого профессионально развито, ставя натюрморт или усаживая модель, вдруг начинает метаться по комнате в поисках «чего-нибудь красного», или «чего-нибудь желтого», или «чего-нибудь синего». Он бывает готов содрать с вас рубашку, если она покажется ему подходящей, он может испортить нужную в хозяйстве вещь, лишь бы положить необходимое цветовое пятно. Спросите его, почему он ищет именно этот цвет, нельзя ли заменить его другим. Художник посмотрит на вас, как на сумасшедшего, и, подведя к натюрморту, скажет: «Видите, вот тут не хватает красного пятна». - «Но почему же именно красного? Почему вы так думаете?» - «Я не думаю, я чувствую: красный и только красный!» И действительно, когда требуемый цвет будет положен на место, вы с удивлением заметите, что весь натюрморт начинает светиться, будто этот цвет, войдя в соприкосновение с другими, ранее холодными и мертвыми, вдруг заставил их ожить и заговорить в полную силу.

Может показаться, что указанная специфика эстетического восприятия не является только его спецификой, но составляет особенность всякого восприятия, возникающего, как известно, на базе ощущений, в процессе синтезирования и обобщения последних.

Однако это не так. Восприятие в его обычном (не эстетическом) смысле является живым созерцанием, формой непосредственного отражения в создании предметов и явлений действительности. Специфика такого восприятия - в преобразовании отдельных ощущений в картину вещного мира, который явился объектом восприятия. Оно отражает мир состоящим из целостных чувственно воспринимаемых предметов. Однако оно не фиксирует специально внимания на зрительно воспринимаемом взаимоотношении предметов, как и на соотношении отдельных частей предметов. Характерная черта эстетического восприятия, как мы видим, напротив, заключается в констатации взаимосвязей и отношений тех или иных явлений, предметов и процессов, в эмоциональной «квалификации» их как подходящих или неподходящих, согласующихся или несогласующихся, составляющих гармоничное целое или нет. Во всяком случае, на это указывает как наш личный опыт восприятия красоты, так и опыт мастеров искусства самых разных эпох, профессионально заинтересованных в данном вопросе.

В практической жизни мы, как правило, не выделяем эстетическое восприятие из восприятия вообще, так как для того, чтобы эстетически воспринять связи и отношения явлений, необходимо прежде всего осознать эти явления в виде реальной, взаимосвязанной картины, раскрываемой непосредственным созерцанием. Обыденное сознание не выделяет, например, эстетическое восприятие формы или цвета предметов из непосредственного их восприятия, удовлетворяясь лишь достаточно пассивными эстетическими ощущениями, как бы «сплавленными» с общей чувственной картиной действительности.

Но эстетическое восприятие художника, специально тренирующего свои эстетические способности, уже может в той или иной мере «нарушить» - если художнику это кажется необходимым - реальную предметность мира, сосредоточиваясь преимущественно на отношениях, на контрастах и сочетаниях цвета, формы и т. д.

Известен пример разговора с Делакруа. Когда одна дама сообщила последнему о том, что на приеме, где она присутствовала, встретились князь Меттерних и герцог Веллингтон и что их встреча была прекрасной темой для художника, Делакруа поклонился и ответил: «Мадам, для настоящего художника это было только красное пятно рядом с синим пятном...» Не существенно, насколько достоверен этот анекдот, но очевидно, что при профессиональной тренировке эстетическое восприятие художников становится способным, если это необходимо для его работы, фиксировать только цвета и их сочетания, только пропорции, только формы, их конструкцию и взаимоотношение, отвлекаясь временно от многосложного реального содержания мира. Собственно, формальная «кухня» художника, ищущего, например, цвет будущей картины или ее композиционное решение, есть не что иное, как такое зафиксированное отвлечение, где все богатство непосредственно воспринятого мира сводится к двум-трем мазкам краски, где лица изображаются как «пятно», а толпа людей - как черная полоса. То же самое представляют собой и «нашлепки» скульптора, в которых он стремится запечатлеть ощущение от взаимоотношения двух-трех «больших» форм позирующей модели.

Именно возможность подобного «отвлечения» лежит и в основе формальных поисков вообще, и в основе формалистических крайностей. Мы ставим здесь слово «отвлечение» в кавычках по той причине, что обычно под этим словом подразумевается чисто логическая операция, реализующая абстрагирующую способность мышления, тогда как в данном случае имеют место отражательные процессы совершенно иной природы, речь о чем будет ниже.

Эстетическое восприятие

процесс приема и преобразования эстетической информации, предполагающий способность человека чувствовать красоту окружающих предметов, различать прекрасное и безобразное, трагическое и комическое, возвышенные и низменные черты в реальной действительности и в произведениях искусства и испытывать при этом чувства наслаждения, удовольствия или неудовольствия.

"Нет истинного творчества без мастерства, без высокой требовательности, упорства и работоспособности, без таланта, который на девять десятых состоит из труда. Однако все эти существенные и необходимые качества ничего не стоят без художественной концепции мира, без мировоззрения, вне целостной системы эстетического восприятия действительности" (Ю.Б. Борев).

Терминологический словарь-тезаурус по литературоведению. От аллегории до ямба. - М.: Флинта, Наука . Н.Ю. Русова . 2004 .

Смотреть что такое "эстетическое восприятие" в других словарях:

Эстетическое воспитание - целенаправленный процесс формирования у человека эстетического отношения к действительности. Это отношение с возникновением человеческого общества развивалось вместе с ним, воплощаясь в сфере материальной и духовной деятельности людей.… … Большая советская энциклопедия

См. эстетическое восприятие …

Эстетическое развитие - развитие способности воспринимать эстетические аспекты происходящего и создавать их самому (красивое, безобразное, торжественное, величавое, гармоничное и т.д.) Дети, отмечает К.Чуковский, любят музыку, петь, танцевать, декламировать,… … Энциклопедический словарь по психологии и педагогике

Эмоциональное состояние, возникающее у человека в процессе эстетического восприятия окружающей действительности и произведений искусства. Рубрика: Эстетические категории в литературе Антоним/коррелят: Эстетическое восприятие Некоторые… … Терминологический словарь-тезаурус по литературоведению

ЭСТЕТИЧЕСКОЕ - наиболее общая категория эстетики, с помощью которой обозначается ее предмет и выражается сущностное родство и системное единство всего семейства эстетических категорий. В качестве особой категории сформировалась в эстетике в 20 в. на основе… … Философская энциклопедия

Эстетическое - Наиболее общая категория эстетики; метакатегория, с помощью которой обозначается ее предмет и выражается сущностное родство и системное единство всего семейства эстетических категорий. В качестве категории сформировалась в эстетике в XX в. на… … Энциклопедия культурологии

ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ - в самом общем смысле формирование восприимчивости человека к иск ву и прекрасному, существующему в творениях человека и в природе. Иск во понимается при этом как нечто уже созданное и воспринимаемое в его данности. В разные эпохи подчеркивалось… … Философская энциклопедия

ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ - процесс формирования и развития эстетич. эмоционально чувственного и ценностного сознания личности и соответствующей ему деятельности. Один из универсальных аспектов культуры личности, обеспечивающий её рост в соответствии с социальным и… … Российская педагогическая энциклопедия

ВОСПРИЯТИЕ ЭСТЕТИЧЕСКОЕ - (художественное) вид эстетической деятельности, выражающийся в целенаправленном и. целостном В. произв. иск ва как эстетической ценности, к рое сопровождается эстетическим переживанием. Нек рые исследователи обозначают этот процесс как «худож.… … Эстетика: Словарь

ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ - формирование определенного эстетического отношения человека к действительности. В процессе Э. в. вырабатывается ориентация личности в мире эстетических ценностей, в соответствии с представлениями об их характере, сложившимися в данном конкретном… … Эстетика: Словарь

Книги

• Теория информации и эстетическое восприятие , А. Моль. Без суперобложки. Книга французского ученого А. Моля является интересной попыткой распространить методы математики, кибернетики и экспериментальной психологии наизучение некоторых вопросов… Купить за 700 руб
• Эстетическое воспитание при обучении математике в средней школе. Учебное пособие , Фирстова Наталья Игоревна. В данном учебном пособии представлены пути реализации эстетического воспитания учащихся на уроках математики в средней школе. Пособие адресовано не только преподавателям математики,…

художественное) - вид эстетической деятельности, выражающийся в целенаправленном и. целостном В. произв. иск-ва как эстетической ценности, к-рое сопровождается эстетическим переживанием. Нек-рые исследователи обозначают этот процесс как «худож. В.». Однако тогда исчезает, остается в тени разница между профессиональным худож. прочтением произв. иск-ва и принципиально непрофессиональным его В., к-рое имеет открытый характер, включающий жизненный опыт субъекта, его эстетический вкус и ценностные ориентации. Поэтому употребление в данном случае понятия В. э. представляется более предпочтительным. Специфику же В. явлений действительности, эстетическую ценность к-рых субъекту предстоит открывать самому, более точно передает понятие «эстетическое созерцание». В. э. не есть простое воспроизведение худож. произв. в сознании. Это сложный процесс со-участия и со-творчества воспринимающего субъекта. От эстетической деятельности художника - творца произв. иск-ва В. э, отличает то, что оно не технологично и движется в обратном направлении: от В. результата (произв. в целом) к заложенной в нем идее. Худож. произв. не дано субъекту В. непосредственно. Между произв. и воспринимающим субъектом всегда существует эстетическая дистанция - сознание того, что перед ним лишь изображение действительности, а не сама действительность. Эту мысль Л- Фейербаха выделил Ленин. Для преодоления дистанции необходима определенная настроенность субъекта (Установка эстетическая) на В. худож. произв. как если бы оно было действительностью, не забывая в то же время о его условности (эту особенность В. э. раскрывает и использует, напр., прием рассказчика-очевидца в литературном повествовании). В. э., т. обр., амбивалентно (Амбивалентность): его субъект одновременно верит и не верит в реальность изображаемого. В. э. во мн. определяется худож. произв., к-рое не только является осн. источником худож. информации, но и задает сам способ ее «прочтения», «перевода» в эмоционально-образный план субъекта. Сложность В. э. обусловлена тем, что идея произв. непереводима в вербальный, словесно-понятийиый план (по образному определению Э. Хемингуэя, она подобна 7/г, айсберга, скрытым под водой). На этом строит свою концепцию символизм, утверждающий, что эстетическая идея остается навсегда скрытой от обыденного сознания. Однако в худож. тексте (Текст художественный), в системе выразительных средств всегда заложен код, позволяющий расшифровать его сокровенный смысл. Проникновение в смысл худож. произв. зависит также от эстетических способностей (Способность эстетическая) субъекта, от степени развитости его эстетического чувства. Избирательность и глубина В. э. обусловлены состоянием культуры об-ва и общекультурным потенциалом самой личности, системой ее ценностных ориентации. Продуктом В. э. становится «вторичный» образ и смысл, к-рый совпадает и не совпадает с образом и идеей, задуманными автором. По словам поэта: «Книга должна быть исполнена читателем, как соната...». В процессе В. э. можно выделить несколько узловых моментов: установка на В. худож, произв., предварительная эмоция от встречи с ним; радость узнавания в нем ожидаемого образа, его развитие на основе ассоциаций (Ассоциация в искусстве) с представлениями, соответствующими собственному жизненному и культурному опыту субъекта. Поскольку худож. образ никогда полностью не совпадает с ожиданиями субъекта, постольку узнавание всегда принимает форму своеобразной игры: присвоения «чужого» худож. образа и эмпатии, «вчувствования» в него своих переживаний. В случае, когда худож. информация (Информация художественная) существенно превышает ожидания субъекта, В. э. либо разрушается (субъект оценивает худож. произв. как странное, экстравагантное, абсурдное, безобразное), либо на основе интенсивной работы воображения у него формируется новый образ-переживание, в к-ром идея, заложенная в произв. художником, как бы заново рождается, открывается. Этот высший.момент В. э. сопровождается глубоким эстетическим переживанием, к-рое вслед за Аристотелем можно охарактеризовать как катарсис. Завершает процесс В. э. эстетическое суждение, имеющее уже рефлективный характер (Суждение эстетическое). В. э. не всегда выступает в развернутом виде. Оно может остановиться на предварительной эмоции или на уровне узнавания привычных образов, но может и подняться до высокого напряжения (потрясения), когда субъект переживает радость не только от открывшегося ему смысла, но и от самого акта открытия.

Как психический процесс, восприятие основывается на живом созерцании, представляет собой отражение предметов и явлений в совокупности их свойств и частей при непосредственном воздействии их на органы чувств человека. В отличие от ощущений, в процессе создания образа участвуют не только органы чувств. Чувственные данные — цвета, линии, точки и т. п.— соотносятся со всеми знаниями о предмете, осмысливаются соответственно тому, какая потребность направляет создание образа, какие цели она ставит в процессе восприятия.

Так, для обычного, житейского восприятия главное — не столько самые «вид», «звучание» вещи, сколько их практический смысл. А в эстетическом восприятии потребность в совершенстве диктует необходимость взять предмет во всей его целостности и неповторимости, во всем многообразии и своеобразии его свойств, требует очень дифференцированных впечатлений. Здесь особое значение имеет тонкая чувствительность к цвету, звуку, форме, только она обеспечит богатство видения, постижение степени развития предмета.

Для эстетического восприятия важна способность дифференцировать оттенки, изменения одного и того же свойства. Ведь иногда красота меняется от самого незначительного («чуть-чуть») изменения в облике предмета, не поддающегося даже словесному определению. Для обычной ориентации человеку достаточно воспринять привычные явления упрощенно-схематически: снег — белый, туман — серый и т. п. Развитая чувствительность позволяет, например, художнику увидеть снег и розовым, и голубым, и золотым, и серым, а туман не только серым, но и багровым.

Для определения нравственной ценности поступка (несет ли он добро или зло) бывает достаточно осознания общего его смысла. Постичь же эстетическое совершенство поступка сложнее: тут требуется, кроме того, особое внимание к форме поведения — важно улавливать структуру и интонации высказываний, изменения в мимике, выражении лица, во всех внешних действиях.

На тонкой зрительной, слуховой и тому подобной чувствительности базируется способность воспринимать целостные характеристики предмета — гармонию и дисгармонию частей и свойств, меру и конкретные проявления их (симметрию, пропорции, ритм, гармонические цветосочетания и противоположное им). Без этой способности нельзя определить степень совершенства предмета и создать эталонные образы совершенства, необходимые для оценки воспринятого.

Сказанным объясняется, почему И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой и многие другие писатели и деятели искусства специально тренировали свои «различительные» способности. Такая тренировка способствует выработке очень важного при восприятии качества — наблюдательности.

Исследованиями А. А. Бодалева и ряда других авторов доказано, что любое восприятие, будучи отражением внешних воздействий, вместе тем опосредовано жизненным опытом воспринимающего. Тем больше опосредованность при восприятии эстетическом. Это обусловлено направленностью эстетической потребности на форму предмета.

Совершенство — всегда целостная характеристика предмета, максимальное единство его формы и содержания. Поэтому, отражая непосредственно форму, человек обязательно должен соотносить ее с известным содержанием — иначе не сформируется целостный образ. Простое ощущение цвета, линий, звуков и т. п. — это отношение, в котором еще не выделена связь формы с содержанием. А в эстетическом восприятии элементы формы всегда что-то выражают. Так, цвет воспринимается как цвет конкретного предмета; если человеку содержание этого предмета даже не известно, он ассоциирует его с типичным в опыте, например: голубой цвет, на чем бы мы его не воспринимали, связывается с образом неба; черный — с ночью, ненастьем. И поскольку таких ассоциаций много, эти элементы формы выступают как обобщенные признаки. У человека, по выражению К. Маркса, «чувства стали теоретиками». На эту образность восприятия людьми отдельных формальных элементов «рассчитывают» техническая эстетика, а также искусство, особенно декоративное, архитектура, музыка.

Следовательно, на качестве эстетического восприятия, в значительной мере определяя его, сказывается память и способность ассоциировать, сопоставлять воспринимаемое с сохраненными памятью образами представления, со знаниями. Именно это обеспечивает опознание человеком предмета уже по отдельным свойствам и создание предметного образа, более богатого по содержанию, чем совокупность ощущаемых свойств, и более богатого, чем общее представление.
В образе происходит некоторая перестройка содержания предмета за счет личного опыта, «наполнение» предмета новой жизнью через представления и воображение воспринимающего. Благодаря этой интерпретации предмета содержание образа в известной мере субъективное. Способность воображения и ассоциативная способность имеют особое значение при восприятии произведений искусства, поскольку художественные средства специально рассчитаны на «соавторство» публики.

Высокий уровень воображения в восприятии придает последнему качество, которое обычно выражают словами «одухотворенное», «поэтическое», «художественное» видение мира. (Человек с таким восприятием видит не просто дуб, а «великана»; видит, как утром солнце, поднимаясь, «стягивает туманное одеяло с реки» и т. п.).

Таким образом, эстетическое восприятие отличается не только признаком обобщенности, но и четко выраженным творческим элементом, преобразованием и дополнением чувственных данных посредством соединения их с опытом человека. Именно благодаря соединению, сплаву в эстетическом образе объективного и субъективного, реального и воображаемого впечатления разных лет от одних и тех же явлений необычайно вариативны, разнообразны, что может не исключать, однако, их объективности, достоверности.

Многое в содержании образа более или менее одинаково у разных людей (разных классов), поскольку в основе его лежит общий для всех комплекс непосредственно ощущаемых свойств предмета. Конкретные различия в предметном содержании восприятий обусловлены различиями людей — в жизненном опыте и опыте эстетического восприятия, в степени осознанности процесса восприятия, в уровне и характере знаний о предмете, в умении творчески применять их в процессе восприятия, в степени развития способности к ассоциативному видению мира и т. п. Это связано и со сферой интересов, мировоззрением, индивидуальными особенностями личности, даже состоянием и настроением в данное время.

В качестве фоновых, то есть благоприятствующих составным элементам способности к эстетическому восприятию, которые были рассмотрены, выступают такие свойства личности, как любознательность, пытливость, выдержка, терпение и т. п. Они содействуют формированию умения видеть, слышать, наблюдать.

Как видим, способность к эстетическому восприятию позволяет человеку, не отрываясь от конкретно-чувственных особенностей предмета, соотнести их с понимаемым содержанием его и создать в своем сознании наиболее полный, целостный образ предмета.

Эстетическое отношение к миру предполагает способность определение отношения воспринятых конкретно-чувственных явлений к человеческой потребности в совершенстве, иными словами — оценку их как прекрасных либо безобразных, возвышенных или комических и т. п. Без наличия эстетической оценки, указывал Б. М. Теплов, теряет значение развитие других эстетических способностей Оценка продолжает восприятие и ориентирует субъект на то, каковы наиболее эффективные или наименее желательные направления деятельности. Чтобы раскрыть, какие способности обеспечивают оценочный процесс, необходимо представлять себе механизм его.

В любом виде отношений человека с миром оценка производится сопоставлением познанного предмета с соответствующей потребностью. Это сравнение может быть непосредственным (практическая ценность вещи, например, постигается в процессе ее потребления, применения; моральная ценность поступка может определяться по его общественным последствиям и т. д.). Но, со временем оценка становится и опосредованной, поскольку в сознании возникают обобщенные представления о существующих положительно ценных явлениях — нормы и о не существующих еще, но желательных, более ценных,— идеалы.

Представления и взгляды о должном, о необходимом для общества, класса составляют основное содержание каждой формы общественного сознания. Именно в них выражаются потребности и интересы общества, класса, обусловленные материальными условиями их существования. С этими нормативными представлениями и сравнивается оцениваемое явление.

Поскольку эстетическая оценка базируется на чувственном созерцании, это нередко порождает иллюзию, будто эстетические ценности открываются самим восприятием. Посмотрел человек па карикатуру — и сразу смеется, оценив ее как комическое. Кажется, никакого сравнения ни с какими нормами он не производил. Более тщательный анализ все же убеждает: «увидеть» комизм явления человек может, если увидит, что изображенное противоречит нормальному, тому, что должно быть.

Эстетические нормы — образы, в которых, в отличие от познавательных единичных и общих представлений, обобщены характерные признаки нужного людям совершенства. Эстетический образ «чистое небо» почти у всех людей имеет более или менее постоянное содержание, складываясь из ряда признаков: прозрачность воздуха, тишина, «звонкая» голубизна, безграничность простора, которые ассоциируются с желанными для человека покоем, миром, свободой.

Отбор совершенства, необходимого современному человеку, производится сначала в самой практике, в процессе освоения явлений того или иного вида. Возникают образцы, отраженные в сознании в форме нерасчлененного образа удовлетворяющего предмета. Так, древнегреческое искусство периода высокой классики и по сей день в известном смысле сохраняет, как отмечали К. Маркс и Ф. Энгельс, «значение нормы и недосягаемого образца» В сознании спортсмена исполнение упражнения кем-то может стать образцом, к которому нужно стремиться.

Но постепенно анализ многих впечатлений, образцов приводит к осознанию, вычленению отдельных сторон и свойств, которые наиболее удовлетворяют человека в предметах разного рода. Создаются отдельные эстетические критерии для различных сфер жизни. Эти обобщенные критерии существуют в сознании преимущественно в форме образов предметов, у которых такие свойства наиболее развиты и для которых они наиболее характерны, типичны. Так, эталон (символ) ровности и чистоты поверхности — стекло, зеркало; критерий легкости — пушинка; образ «ракета» сегодня воплощает в себе критерий быстроты и мощности движения.

Отдельные критерии могут творчески синтезироваться в сложные эталонные образы — стереотипы. Например, образ «красна девица» включает в себя положительные признаки, которые в сознании народа существуют не столько теоретически оформленными, сколько в виде ассоциаций: щечки, как яблочки наливные; стройная, как березка; «плывет, как лебедушка» и т. п.

Конечно, общение, обмен опытом между людьми, процесс воспитания вынуждают осмысливать критерии красоты и выражать их и в словесно-понятийной форме. Издавна сформулированы, например, общие принципы или законы построения совершенной целостной формы — симметрия, уравновешенность, пропорции, ритм, определенный порядок, гармоничность и некоторые другие. Но даже эти обобщенные критерии в опыте человека наполняются конкретным образным содержанием, разным в различных сферах жизни (в природе, в поведении и т. п.).

Вся совокупность, система эстетических критериев, нормативов составляет содержание эстетического вкуса личности. Как политическая позиция, как совесть в морали, вкус — субъективная эстетическая позиция личности, выработанная в процессе освоения и усвоения эстетического сознания общества и осмысливания собственных взаимоотношений с миром.

Из всего сказанного видно, что в формировании эстетического вкуса большую роль играют способности представления, репродуктивного и творческого воображения, способность мыслить, осознавать свой и чужой опыт. Поэтому вкусы людей различаются мерой осмысленности, соотношением образного и теоретических знаний, широтой, глубиной и тому подобными качествами. Они отличаются степенью истинности: в разной степени выражают эстетическую потребность общества.

Функционирование вкуса заключается в сличении воспринятого с потребностью в совершенстве, благодаря чему непосредственно постигается степень эстетического значения данного предмета для человека. В зависимости от того, что воспринято и как оно осмыслено, в сознании отбираются соответствующие эталоны для сравнения, включаются соответствующие ассоциации. (Разные критерии люди применяют к одному и тому же музыкальному произведению; для одного — песня, а для другого — романс).

Этот процесс зависит от опыта оценочной деятельности. Если явление в целом нам известно или имеет понятные, уже встречавшиеся в нашем опыте свойства, тогда оценивание по сути совпадает во времени с процессом восприятия, совершается фактически мгновенно, ибо многие оценки переносятся из прошлого опыта или возникают интуитивно. Еще Д. Рейнольде, английский художник и теоретик искусства XVIII века, отмечал, что многочисленные жизненные наблюдения накапливаются стихийно. Их так много, что в каждом конкретном случае, давая эстетическую оценку, мы не можем воссоздать в памяти весь материал, откуда берет начало наше чувствование Но опосредованность оценки возникшими в практике нормами (пусть многие из них еще и не оформлены мыслью) позволяет при "необходимости все-таки осознавать их, по крайней мере, основные. Без осознания критериев оценки невозможным было бы эстетическое воспитание.

Таким образом, ведущим свойством в оценочной способности является образное мышление, оперирование образами восприятия и эстетическими представлениями, образцами.

К сожалению, психологи до последнего времени не уделяли должного внимания исследованию природы и роли образного мышления. Недооценка же способности образного мышления отрицательно сказывается на практике эстетического воспитания. Ибо большинство учителей, например, начальных классов считает эту способность низшей по сравнению с абстрактно-понятийным теоретическим мышлением. Между тем, для оперирования образами требуются те же способности абстрагирования, обобщения, что и для понятийного мышления.

Включаясь в мыслительный процесс, образ становится чувственным носителем обобщенного значения, которое преобразует самое чувственное его содержание; «он подвергается как бы определенной ретушировке: на передний план выступают те черты, которые связаны с его значением, остальные, для него несущественные, случайные, побочные, отступают на задний план, стушевываются, сходят на нет». Так, давая человеку оценку «порхает по жизни, как мотылек», мы оперируем не формой, расцветкой и тому подобными свойствами мотылька, а только одним общим признаком — легкостью перемены объектов. Иными словами эстетическая оценка является, по сути дела, умозаключением на образном уровне: к выводу о несовершенстве, общественной нецелесообразности этой формы поведения мы пришли не путем теоретических рассуждении, доказательств, а непосредственным (в созерцании) обнаружением сходства человеческих поступков с эталоном беззаботного «порхания».

Таким образом, чем богаче у человека запас эстетических представлений и знаний, чем более развита способность ассоциирования образов восприятия с ними и с явлениями, ранее оцененными, особенно из других сфер действительности, тем быстрее, точнее, истиннее человек оценит красоту воспринимаемого.

Благодаря этим многообразным ассоциациям возникает эмоциональный отклик на предмет, эмоциональная оценка его. В ней обобщены, синтезированы различные переживания, связанные как с отдельными воспринимаемыми свойствами, так и с целым. Глядя на осенний пейзаж, человек видит совокупность определенных форм и цветовых отношений. В зависимости от их характера они могут ассоциироваться с представлениями о жизни, ее яркости, богатстве и тем вызывать положительные чувства или с представлениями об увядании, старости, смерти, что породит, конечно, иное эстетическое чувство.

В эстетическом чувстве, следовательно, выражается результат оценочного процесса — определение характера отношения предмета к эстетической потребности.

Эстетическое восприятие дает целостный чувственный образ отражаемого объекта. Само содержание эстетического восприятия в конечном счете определяется предметом восприятия, т. е. эстетическими явлениями действительности и искусства. Но немаловажную роль в этом процессе имеет и структура эстетического субъекта, та установка, которая характеризует это восприятие как эстетическое.

В процессе эстетического восприятия действительность предстает перед субъектом во всех своих свойствах и проявлениях. Красота природы, героический поступок или трагическое событие в эстетическом восприятии раскрываются в своих объективных качествах. И произведения искусства в этом восприятии выступают не только как художественно-значительная форма, но и как определенное содержание. Здесь восприятие идет от целостного чувственного образа, от внешнего бытия произведения искусства к анализу его содержания, к размышлению, к раскрытию этого содержания через сложную цепь ассоциаций.

Эстетическое восприятие определяется как объективно-ассоциативное, т. е. как восприятие, содержащее объективную информацию об эстетических сторонах объекта и вместе с тем характеризующее субъекта как активную, творческую натуру, в которой воспринимаемый объект способствует углублению эстетического богатства личности. Это восприятие носит углубленный характер, так как, несмотря на свою чувственно-образную природу, помогает человеку проникнуть в существенные стороны воспринимаемого объекта.

Законы художественного восприятия раскрывают существенные и необходимые связи художественной рецепции. Процесс художественного восприятия протекает в глубине сознания человека, творчески активен (реципиент выступает как «соавтор», сотворец, исполнитель произведения для себя); включает обусловленную принадлежностью к рецепционной группе интерпретацию и оценку произведения в свете личностно преломленного опыта культуры; интерпретации и оценки произведения зависят от возможностей его активной встречи с разными рецепционными эпохами и рецепционными группами, а границы «раскрытия» «веера» оценок и интерпретаций обусловлены программой художественного восприятия, заложенной в произведении; доставляет эстетическое наслаждение, которое стимулирует творческую активность этого восприятия; интенсивность эстетического наслаждения зависит от упорядоченности и сложности структуры художественного произведения.

Установка в эстетическом восприятии всегда связана с положительными эмоциями, так как в этом процессе человек всегда испытывает радость, удовольствие, наслаждение независимо от того, воспринимает он трагические или прекрасные явления. Это обусловлено тем, что объективные явления действительности и произведения искусства могут выступать в качестве эстетических объектов только тогда, когда они связаны с процессом утверждения совершенного, прекрасного. Поэтому трагические, низменные, отвратительные, уродливые явления действительности могут приобретать эстетический смысл только через их отрицание и, следовательно, через утверждение подлинно эстетических ценностей.

Глубина эстетического восприятия усиливается также тем, что оно, как правило, носит непосредственный характер, в его структуре отсутствуют такие элементы установки, которые отвлекали бы человека от образно-чувственного осмысления объективных эстетических свойств воспринимаемых объектов.

В эстетическом восприятии мир представлен перед человеком во всей своей реальной красоте, во всех своих реальных эстетических сторонах и процессах, во всей своей непосредственности. И непосредственность эстетического восприятия как бы сливается с непосредственностью самой действительности, между ними не возникает гносеологических оттенков, которые бы мешали образно-чувственному познанию и осмыслению воспринимаемого. Но это вовсе не значит, что в эстетическом восприятии стихийно, «автоматически» раскрываются эстетические стороны действительности – для понимания эстетической сущности природы и человека нужна высокая культура эстетического восприятия.

Особенность осмысления проблемы эстетического восприятия на современном этапе заключается в активном включении в ее разработку таких дисциплин, как психология, социология и искусствознание. По своему содержанию эта проблема включает в себя ряд аспектов, таких, как анализ объекта эстетического восприятия, определение его роли в этом процессе, исследование его воздействия на реципиента. Многие философские и психологические концепции, в которых рассматривается эта проблематика, исходят из признания обусловленности процесса восприятия эстетичностью самого объекта, вследствие чего возникают вопросы, какой объект может быть назван эстетическим, в чем именно заключается его эстетичность и какие качества этого объекта вызывают у субъекта восприятия эстетические эмоции, чувства, переживания. В качестве особого свойства, выделяющего эстетический объект из других, эстетика чаще всего называет красоту. Но отождествление эстетического объекта с прекрасным объектом мало что проясняет в проблеме эстетического восприятия, поскольку в понятие прекрасного в различные исторические периоды вкладывалось разное содержание – так, а античности прекрасное отождествлялось с благом (калокагатия); в эстетике реализма определяющей характеристикой прекрасного выступала социальность и т.п. В то же время в эстетике существовует тенденция сводить прекрасное к физическим качествам объекта – его цвету, размеру, структуре поверхности. Поиски объективных законов красоты приводили к попыткам обнаружения ее связи с числом, пропорцией («золотое сечение»). Однако выявление физических характеристики прекрасного не привело к формированию универсального понятия красоты, поскольку отбор этих качеств производился на основе их соответствия определенному эстетическому идеалу, обладающему определенной социальной и исторической конкретностью.

Восприятие эстетически значимого объекта подвергается анализу в экспериментальной эстетике , сложившейся на рубеже XIX – XX вв. на основе психофизики. Эта эстетика рассматривает процесс эстетического восприятия как детерминированный не социальными факторами, а психофизиологическими качествами реципиента. В экспериментальных методиках, разработанных этим направлением, анализируется эстетическая реакция реципиента на внешний стимул, в качестве которого выступает эстетически значимый объект. Эстетические качества последнего признаются объективно существующими и сводятся к формальной организации объекта.

Так, уже первые экспериментальные исследования, проведенные Г.Т. Фехнером , основывавшиеся на измерении большого количества простых предметов, ставили целью подтвердить утверждение об эстетической значимости «золотого сечения». Немецкий психолог назвал свой метод «эстетикой снизу», в отличие от философской «эстетики сверху». Следствием этих экспериментов стал ряд законов (принципов) эстетического удовольствия, таких, например, как «принцип эстетического порога», из которого следует, что необходимым условием того, чтобы вещь нам нравилась, является сила воспроизводимого ею впечатления, в противном же случае действие объекта на эстетическое чувство может быть настолько слабым, что не переходит порога сознания, не осознается. Еще один принцип - «закон эстетической помощи или усиления», согласно которому для эстетического чувства необходимо совместное действие отдельных эстетических впечатлений (комбинация звуков и ритма в мелодии предоставляет несравненно большее эстетическое удовольствие, нежели то, что возникло бы от простого сложения впечатления от восприятия звука и ритма в отдельности). Эстетическое чувство, как утверждает Фехнер, нуждается в известной смене впечатлений, равно как и в том, чтобы эти впечатления не сменялись в пестром беспорядке, но были связаны общими принципами. Наиболее оригинальный и важный принцип - «эстетических ассоциаций». Причем, одновременно с введением этого принципа Фехнер вносит и одно важное различение: при восприятии вещи, которая возбуждает эстетическое удовольствие, одновременно действуют два различных фактора – внешний и внутренний. К внешнему он относит те свойства вещи, которые составляют ее объективный фактор эстетического впечатления (форму, линии, цвет и т.п.); к внутреннему - все, накопленное нами из личного опыта, что мы присоединяем к восприятию этого объекта. Последнее сливается, ассимилируется непосредственно с данными извне впечатлениями в некое единое целое. Именно эти представления и образуют ассоциативный фактор эстетического удовольствия. Фехнер указывал, что первичные впечатления выступают своеобразными носителями эстетического значения и, лишь благодаря сопутствующим ассоциациям создается и тот субъективный смысл и та специфическая экспрессия, которые получают воплощение в образе восприятия. Следовательно, ассоциативный фактор, относясь к внутреннему содержанию эстетического восприятия, выполняет своеобразную интегрирующую функцию, соединяя в себе значение и экспрессию, объединяет различные уровни психики. При этом воспоминание в эстетическом опыте выражает не только «рациональные» знания об эстетическом объекте, но и способно к воспроизведению соответствующих переживаний, дающих возможность субъекту предчувствовать, предвосхищать в объекте восприятия определенное эстетическое содержание. Таким образом, принцип ассоциаций, обусловливая и эмоциональную окраску вещи, и ее эстетическое значение, определяет и содержание эстетического удовольствия. Фехнер особенно подчеркивает важность этого принципа, утверждая, что на нем «зиждется половина его эстетики».

Начиная с Фехнера, эстетика широко развернула экспериментальное изучение эстетических отношений. Круг элементов, способных выступить первичными атомами эстетической формы, все расширялся, изучались уже не только сочетания этих элементов, но и комбинации геометрических фигур, цветов, звуков. В России это эстетико-позитивистское направление связано с именами И. Догеля, В. Вельямовича, Л. Оболенского, В. Савича и др. Система воззрений Ф. на природу возникновения эстетического впечатления также получила в дальнейшем детальную интерпретацию, она была развита К. Валентайном, Г. Гельмгольцем.

Неоднократно предпринимались также и попытки психологического анализа эстетического наслаждения. К числу наиболее значительных из них принадлежит теория вчувствования Т. Липпса .

Немецкий психолог, философ, эстетик Теодор Липпс выступил систематизатором немецкой психологии конца XX столетия, в которой видел основу всех наук – философии, логики, эстетики, этики. В центре его концепции психологии искусства стоит понятие вчувствования , которому он дал наиболее полное и глубокое теоретическое обоснование.

Согласно этой теории, воспринимая какой-либо объект, субъект совершает особый психический акт, проецируя на этот предмет свое эмоциональное состояние, на основе которого и возникает эстетическое впечатление. Липс отвергает попытку Фехнера объяснить имманентность эстетического изображения и впечатления ассоциативным фактором, утверждая вместо этого неразрывность соединения сенсорного восприятия внешней формы с тем внутренним содержанием, которое она передает. Психолог считал, что объект прекрасен, если в нем отображаются жизненные силы, рассматривая в то же время вчувствование как общепсихологический процесс, проявляющийся не только в эстетическом удовольствии. Именно поэтому он отличает простое, или практическое, повседневное вчувствование от эстетического. Первое сопровождает все наши восприятия и чувствования (так, мы не можем смотреть на лицо другого человека или на его движения не представляя и не вчувствываясь в те внутренние его состояния, выражением которых они нам кажутся). На этом виде вчувствования в значительной степени основаны все нравственные симпатии или антипатии к другим людям. Поэтому Липпс называет его симпатическим, которое, однако, по его мнению, неполно и несовершенно, ибо может наталкиваться на множество внешних обстоятельств и препятствий, ограничивающих его проявление. Эстетическое же вчувствование проявляется вполне и без остатка. Только искусство обладает возможностью реализовать подобное полное вчувствование, ибо все то, что изображает искусство, является для нас своего рода действительностью, которую мы сопереживаем одновременно и как «эстетическую реальность», благодаря чему отпадает служащее помехой впечатление повседневной действительности. В то же время искусство в своих проявлениях отражает типические и значительные черты, возвышая их до общечеловеческих. Благодаря этому, говорит Липпс, «я в то же время чувствую и мою личную жизнь возвышенной и приподнятой, а для этого необходимо, чтобы я в самом себе видел способность к значительным человеческим страстям, чтобы мое настроение и склонности шли навстречу тому, что изобразил художник». Таким образом, утверждает психолог, «моя идеальная эстетическая личность вкладывается при вчувствовании в вещи, и вчувствование основывается на согласовании моей личности с тем, что доставляет произведение искусства или явление природы». Именно поэтому основным содержанием нашего вчувствования всегда является «внутренняя деятельность», активность нашей личности.

По аналогии с эстетикой пространственных форм Липпс формулирует и своего рода «эстетику временных отношений», пытаясь объяснить и эстетическое влияние ритма, его формальных элементов и их комбинаций, в трактовке которых психолог вынужден оставить чисто психологическую точку зрения и обратиться к области «объективного» (механического, физиологического) анализа ритмических форм. На основе принципа вчувствования им объясняются и эстетические удовольствия от цветов, цветовых соотношений, а также формулируется эстетика языка и речи. Область прекрасного понимается Липсом как «область спокойного и изживающего себя наслаждения, где наше эстетическое чувство удовлетворяется беспрепятственно». Эстетическое же удовольствие при восприятии трагического он объясняет тем, что страдание человека повышает «чувство его самооценки».

Наиболее наглядно иллюстрирует эту закономерность введенный Липсом закон «психологической запруды»: «если какое-нибудь психическое движение, например, связь представлений, задерживается в своем естественном течении, то это движение образует запруду, останавливается и повышается именно в том месте, где наталкивается на препятствие». Так, благодаря трагическим «задержкам» повышается ценность страдающего героя, а благодаря вчувствованию в этот процесс, – и наша собственная ценность. Здесь срабатывает принцип сочувствия (симпатии), состоящий в непосредственном вкладывании нашей собственной ценности в сопереживания других людей. Таким образом, ценность, которая имеет для нас другая личность, есть наша собственная, вложенная в нее ценность в форме «объективированного чувства собственной ценности». И средством к этому является сострадание.

Взгляды Липпса на психологический феномен вчувствования явились в дальнейшем, наряду с воззрениями других представителей «теории вчувствования», теоретической основой для осмысления, развития и распространения этого понятия в теории искусства XX в., в эстетических концепциях В. Воррингера, Дж. Сантаяны и др.

Большой интерес представляют исследования эстетического объекта как целостности по принципу гештальта , согласно которому элементы эстетической формы сами по себе не являются эстетическими, но целостная эстетическая форма, не сводимая к механической сумме ее частей, приобретает новое специфическое качество – эстетичность. В результате ее восприятия у субъекта и возникает эстетическая реакция.

Многочисленные и разнообразные экспериментальные исследования в области эстетического восприятия не привели к выявлению специфичности эстетической реакции субъекта, ее отличию от других психофизиологических реакций.

В теоретической эстетике объективность эстетических качеств объекта восприятия признается далеко не всеми учеными, что связано с использованием иного методологического принципа исследования – рассмотрения эстетического как отношения, вследствие чего признается, что сами по себе объекты эстетически нейтральны и приобретают эстетические характеристики лишь в процессе восприятия объекта реципиентом. Иными словами, эстетическое возникает в отношении, взаимодействии субъекта и объекта, а не существуют само по себе. Сходную позицию демонстрируют и социологические концепции искусства, в которых эстетичность объекта определяется общественным мнением и представляет собой социальную ценность.

Техническое оснащение: мультимедийное сопровождение.

Литература:

Основная:

1. Борев Ю.Б. Эстетика. М., 2000.

2. Кривцун О.А. Эстетика. М., 1998.

Дополнительная:

1. История эстетической мысли. М., 1985.