Художественные особенности оды фелица. Литературный анализ оды "Фелица". Гавриил Романович Державин, ода "Фелица"
Гражданские оды Державина адресованы лицам, наделенным большой политической властью: монархам, вельможам. Их пафос не только хвалебный, но и обличительный, вследствие чего некоторые из них Белинский называет сатирическими. К лучшим из этого цикла принадлежит «Фелица», посвященная Екатерине II. Сам образ Фелицы, мудрой и добродетельной киргизской царевны, взят Державиным из «Сказки о царевиче Хлоре», написанной Екатериной II. Ода была напечатана в 1783 г. в журнале «Собеседник любителей российского слова» и имела шумный успех. Известный до этого лишь узкому кругу друзей, Державин сделался самым популярным поэтом в России. «Фелица» продолжает традицию похвальных од Ломоносова и вместе с тем резко отличается от них новой трактовкой образа просвещенного монарха. Ода «Фелица» написана в конце XVIII в. Она отражает новый этап просветительства в России. Просветители видят теперь в монархе человека, которому общество поручило заботу о благе граждан. Поэтому право быть монархом налагает на правителя многочисленные обязанности по отношению к народу. На первом месте среда них стоит законодательство, от которого, по мнению просветителей, прежде всего, зависит судьба подданных. И державинская Фелица, выступает как милостивая монархиня-законодательница. Возникает вопрос, какими фактами располагал Державин, на что он опирался при создании образа своей Фелицы - Екатерины, которую лично в эти годы еще не знал. Основным источником этого образа был обширный документ, написанный самой Екатериной II, - «Наказ комиссии о составлении проекта нового Уложения». Новаторство Державина проявилось в «Фелице» не только в трактовке образа просвещенного монарха, но и в смелом соединении хвалебного и обличительного начал, оды и сатиры. Таких произведений предшествующая литература не знала, поскольку правила классицизма четко разграничивали эти явления. Идеальному образу Фелицы противопоставлены нерадивые вельможи (в оде они названы «мурзами»). В «Фелице» изображены самые влиятельные при дворе лица: князь Г. А. Потемкин, графы Орловы, граф П. И. Панин, князь А. А. Вяземский. Позже в «Объяснениях» к «Фелице» Державин назовет каждого из вельмож поименно, но для современников в этих комментариях не было необходимости. Портреты выполнены настолько выразительно, что оригиналы угадывались без труда. Екатерина разослала отдельные экземпляры оды каждому из названных выше вельмож, подчеркнув те строки, которые относились к адресату.
Богоподобная царевна
Киргиз-Кайсацкия орды!
Которой мудрость несравненна
Открыла верные следы
Царевичу младому Хлору
Взойти на ту высоку гору,
Где роза без шипов растет,
Где добродетель обитает, -
Она мой дух и ум пленяет,
Подай найти ее совет.
Подай, Фелица! наставленье:
Как пышно и правдиво жить,
Как укрощать страстей волненье
И счастливым на свете быть?
Меня твой сын препровождает;
Но им последовать я слаб.
Мятясь житейской суетою,
Сегодня властвую собою,
А завтра прихотям я раб.
Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает за твоим столом;
Не дорожа твоим покоем,
Читаешь, пишешь пред налоем
И всем из твоего пера
Блаженство смертным проливаешь;
Подобно в карты не играешь,
Как я, от утра до утра.
Не слишком любишь маскарады,
А в клоб не ступишь и ногой;
Храня обычаи, обряды,
Не донкишотствуешь собой;
Коня парнасска не седлаешь,
К духам- в собранье не въезжаешь,
Не ходишь с трона на Восток;
Но кротости ходя стезею,
Благотворящею душою,
Полезных дней проводишь ток.
А я, проспавши до полудни,
Курю табак и кофе пью;
Преобращая в праздник будни,
Кружу в химерах мысль мою:
То плен от персов похищаю,
То стрелы к туркам обращаю;
То, возмечтав, что я султан,
Вселенну устрашаю взглядом;
То вдруг, прельщаяся нарядом,
Скачу к портному по кафтан.
Или в пиру я пребогатом,
Где праздник для меня дают,
Где блещет стол сребром и златом,
Где тысячи различных блюд;
Там славный окорок вестфальской,
Там звенья рыбы астраханской,
Там плов и пироги стоят,
Шампанским вафли запиваю;
И всё на свете забываю
Средь вин, сластей и аромат.
Или средь рощицы прекрасной
В беседке, где фонтан шумит,
При звоне арфы сладкогласной,
Где ветерок едва дышит,
Где всё мне роскошь представляет,
К утехам мысли уловляет,
Томит и оживляет кровь;
На бархатном диване лежа,
Младой девицы чувства нежа,
Вливаю в сердце ей любовь.
Или великолепным цугом
В карете английской, златой,
С собакой, шутом или другом,
Или с красавицей какой
Я под качелями гуляю;
В шинки пить меду заезжаю;
Или, как то наскучит мне,
По склонности моей к премене,
Имея шапку набекрене,
Лечу на резвом бегуне.
Или музыкой и певцами,
Органом и волынкой вдруг,
Или кулачными бойцами
И пляской веселю мой дух;
Или, о всех делах заботу
Оставя, езжу на охоту
И забавляюсь лаем псов;
Или над невскими брегами
Я тешусь по ночам рогами
И греблей удалых гребцов.
Иль, сидя дома, я прокажу,
Играя в дураки с женой;
То с ней на голубятню лажу,
То в жмурки резвимся порой;
То в свайку с нею веселюся,
То ею в голове ищуся;
То в книгах рыться я люблю,
Мой ум и сердце просвещаю,
Полкана и Бову читаю;
За библией, зевая, сплю.
Таков, Фелица, я развратен!
Но на меня весь свет похож.
Кто сколько мудростью ни знатен,
Но всякий человек есть ложь.
Не ходим света мы путями,
Бежим разврата за мечтами.
Между лентяем и брюзгой,
Между тщеславья и пороком
Нашел кто разве ненароком
Путь добродетели прямой.
Нашел, - но льзя ль не заблуждаться
Нам, слабым смертным, в сем пути,
Где сам рассудок спотыкаться
И должен вслед страстям идти;
Где нам ученые невежды,
Как мгла у путников, тмят вежды?
Везде соблазн и лесть живет,
Пашей всех роскошь угнетает. -
Где ж добродетель обитает?
Где роза без шипов растет?
Тебе единой лишь пристойно,
Царевна! свет из тьмы творить;
Деля Хаос на сферы стройно,
Союзом целость их крепить;
Из разногласия согласье
И из страстей свирепых счастье
Ты можешь только созидать.
Так кормщик, через понт плывущий,
Ловя под парус ветр ревущий,
Умеет судном управлять.
Едина ты лишь не обидишь,
Не оскорбляешь никого,
Дурачествы сквозь пальцы видишь,
Лишь зла не терпишь одного;
Проступки снисхожденьем правишь,
Как волк овец, людей не давишь,
Ты знаешь прямо цену их.
Царей они подвластны воле, -
Но богу правосудну боле,
Живущему в законах их.
Ты здраво о заслугах мыслишь,
Достойным воздаешь ты честь,
Пророком ты того не числишь,
Кто только рифмы может плесть,
А что сия ума забава
Калифов добрых честь и слава.
Снисходишь ты на лирный лад;
Поэзия тебе любезна,
Приятна, сладостна, полезна,
Как летом вкусный лимонад.
Слух идет о твоих поступках,
Что ты нимало не горда;
Любезна и в делах и в шутках,
Приятна в дружбе и тверда;
Что ты в напастях равнодушна,
А в славе так великодушна,
Что отреклась и мудрой слыть.
Еще же говорят неложно,
Что будто завсегда возможно
Тебе и правду говорить.
Неслыханное также дело,
Достойное тебя! одной,
Что будто ты народу смело
О всем, и въявь и под рукой,
И знать и мыслить позволяешь,
И о себе не запрещаешь
И быль и небыль говорить;
Что будто самым крокодилам,
Твоих всех милостей зоилам
Всегда склоняешься простить.
Стремятся слез приятных реки
Из глубины души моей.
О! коль счастливы человеки
Там должны быть судьбой своей,
Где ангел кроткий, ангел мирный,
Сокрытый в светлости порфирной,
С небес ниспослан скиптр носить!
Там можно пошептать в беседах
И, казни не боясь, в обедах
За здравие царей не пить.
Там с именем Фелицы можно
В строке описку поскоблить,
Или портрет неосторожно
Ее на землю уронить,
Там свадеб шутовских не парят,
В ледовых банях их не жарят,
Не щелкают в усы вельмож;
Князья наседками не клохчут,
Любимцы въявь им не хохочут
И сажей не марают рож.
Ты ведаешь, Фелица! Правы
И человеков и царей;
Когда ты просвещаешь нравы,
Ты не дурачишь так людей;
В твои от дел отдохновеньи
Ты пишешь в сказках поученьи,
И Хлору в азбуке твердишь:
«Не делай ничего худого,
И самого сатира злого
Лжецом презренным сотворишь».
Стыдишься слыть ты тем великой,
Чтоб страшной, нелюбимой быть;
Медведице прилично дикой
Животных рвать и кровь их пить.
Без крайнего в горячке бедства
Тому ланцетов нужны ль средства,
Без них кто обойтися мог?
И славно ль быть тому тираном,
Великим в зверстве Тамерланом,
Кто благостью велик, как бог?
Фелицы слава, слава бога,
Который брани усмирил;
Который сира и убога
Покрыл, одел и накормил;
Который оком лучезарным
Шутам, трусам, неблагодарным
И праведным свой свет дарит;
Равно всех смертных просвещает,
Больных покоит, исцеляет,
Добро лишь для добра творит.
Который даровал свободу
В чужие области скакать,
Позволил своему народу
Сребра и золота искать;
Который воду разрешает,
И лес рубить не запрещает;
Велит и ткать, и прясть, и шить;
Развязывая ум и руки,
Велит любить торги, науки
И счастье дома находить;
Которого закон, десница
Дают и милости и суд. -
Вещай, премудрая Фелица!
Где отличен от честных плут?
Где старость по миру не бродит?
Заслуга хлеб себе находит?
Где месть не гонит никого?
Где совесть с правдой обитают?
Где добродетели сияют?
У трона разве твоего!
Но где твой трон сияет в мире?
Где, ветвь небесная, цветешь?
В Багдаде, Смирне, Кашемире?
Послушай, где ты ни живешь, -
Хвалы мои тебе приметя,
Не мни, чтоб шапки иль бешметя
За них я от тебя желал.
Почувствовать добра приятство
Такое есть души богатство,
Какого Крез не собирал.
Прошу великого пророка,
Да праха ног твоих коснусь,
Да слов твоих сладчайша тока
И лицезренья наслаждусь!
Небесные прошу я силы,
Да, их простря сафирны крылы,
Невидимо тебя хранят
От всех болезней, зол и скуки;
Да дел твоих в потомстве звуки,
Как в небе звезды, возблестят.
1. В 1781 г. была напечатана, в небольшом числе экземпляров, написанная Екатериною для пятилетнего внука ея, великого князя Александра Павловича, Сказка о царевиче Хлоре . Хлор был сын князя, или царя киевского, во время отсутствия отца похищенный ханом киргизским. Желая поверить молву о способностях мальчика, хан ему приказал отыскать розу без шипов. Царевич отправился с этим поручением. Дорогой попалась ему на встречу дочь хана, веселая и любезная Фелица . Она хотела идти провожать царевича, но ей помешал в том суровый муж ея, султан Брюзга, и тогда она выслала к ребенку своего сына, Рассудок. Продолжая путь, Хлор подвергся разным искушениям, и между прочим его зазвал в избу свою мурза Лентяг, который соблазнами роскоши старался отклонить царевича от предприятия слишком трудного. Но Рассудок насильно увлек его далее. Наконец они увидели перед собой крутую каменистую гору, на которой растет роза без шипов, или, как один юноша объяснил Хлору, добродетель. С трудом взобравшись на гору, царевич сорвал этот цветок и поспешил к хану. Хан отослал его вместе с розой к киевскому князю. «Сей обрадовался столько приезду царевича и его успехам, что забыл всю тоску и печаль.... Здесь сказка кончится, а кто больше знает, тот другую скажет».
Эта сказка подала Державину мысль написать оду к Фелице (богине блаженства, по его объяснению этого имени): так как императрица любила забавные шутки, говорит он, то ода эта и была написана во вкусе ея, на счет ея приближенных.
вернуться)
18. Деля Хаос на сферы стройно и т. д. – намек на учреждение губерний. В 1775 г. Екатерина издала «Учреждение о губерниях», – согласно которому вся Россия была разделена на губернии. ()
19. Что отреклась и мудрой слыть. – Екатерина II с наигранной скромностью отклонила от себя титулы «Великой», «Премудрой», «Матери отечества», которые были поднесены ей в 1767 г. Сенатом и Комиссией по выработке проекта нового уложения; так же она поступила и в 1779 г., когда петербургское дворянство предложило принять ей титул «Великой». (
В 70-х годах XVIII столетия в российской словесности начинаются изменения. Они касаются конкретно поэзии таким образом, что разрушают канонизированные формы. Понемногу это начинали еще Ломоносов, Майков, Херасков, но Державин как бунтарь подошел к миру жанров.
В особенности это касается жанра торжественной оды, о чем говорит, если внимательно и вдумчиво читать, ода «Фелица», краткое содержание которой представлено ниже.
Название оды
Felicitas на латинском означает "счастье". Но этого мало. Державин читал сказку, которую Екатерина II написала для своего внука, Александра, от имени царевны Фелицы царевичу Хлору, который далее будет встречаться в тексте как действующий герой.
Из-за насмешек над вельможами, окружавшими Екатерину II, друзья не советовали печатать оду. Она небезобидна, эта ода «Фелица». Краткое содержание длинного произведения могло разгневать высоких сановников. Да и как могла сама императрица отнестись к шутливому описанию ее жизни? Тем более что оно говорит и о важных вопросах. Тем не менее, ода была напечатана и вызвала слезы умиления императрицы. Она узнала, кто был ее автором, и всячески его облагодетельствовала. У школьников наших дней интереса не вызывает ода «Фелица». Краткое содержание они прочтут по необходимости и с тоской.
Начало
Первые десять стихов рассказывают о том, как царевна, подобная богам, показала путь пленному царевичу Хлору - путь к тому месту, где растет роза без шипов. Эта роза была ему нужна, чтобы освободиться из рабства. А роза растет на высокой горе, где находится обитель добродетели. Эту сказку о царевиче и дочери хана Фелице сочинила, как уже было сказано, сама императрица. Так что ода «Фелица», краткое содержание которой включает пересказ труда Екатерины II, уже не могла не польстить императрице. Вторые десять стихов просят у Фелицы помощи научиться правильно жить, потому что автор сам слаб и не может справиться с житейскими страстями.
«Простота» императрицы
В следующих десяти стихах Державин создает идеальный образ героини, описывая ее поведение и привычки: любовь к пешим прогулкам, простой еде, чтению и письму, размеренному распорядку дня. Всем этим не отличались ее современники. Портретное описание отсутствует (имеется в виду ода «Фелица»). Державин, краткое содержание это показывает, выделяет демократизм монархини, неприхотливость, приветливость.
Ирония и сатира
Подобное новшество поэт вводит в оду, в то время как ранее такие вольности в этом жанре не дозволялись. Он противопоставляет добродетельную Фелицу ее окружению. Поэт пишет от первого лица, но имеет в виду князя Потемкина, который ведет разгульный образ жизни при дворе и, воюя, представляет себя полновластным властителем, подобным султану. Собираясь на войну, а воевал он много и, как правило, успешно, проводит дни в пирах, где изысканная еда, которой не счесть, подается на золотых блюдах. Или катается в золотой карете в сопровождении друзей, собак, красавиц.
Не забывает автор и А. Г. Орлова (ода «Фелица»). Державин (краткое содержание мы рассматриваем) рассказывает о его любви к конным гонкам. У Орловых на конных заводах разводились породистые рысаки. На своих замечательных конях граф устраивал скачки. Державин помнит и об увлечении фаворитов Орловых танцами и кулачными боями. Этим они веселили свой дух.
Кроме того, поэт упоминает П. И. Панина, который помог императрице в перевороте. Панин любил псовую охоту и много уделял ей времени, забывая о государственных делах. Не обделяет вниманием Державин такого большого царедворца, как Нарышкин, который обожал по ночам, а почему по ночам, неизвестно, кататься по Неве в сопровождении целого оркестра музыкантов с роговыми инструментами. О тишине и покое в столичном городе можно было только мечтать простому обывателю, который трудом добывал себе на хлеб. Ну как же не улыбнуться мирному развлечению генерал-прокурора Вяземского? Он в свободное время читал лубочные повести и дремал над Библией.
Иронизирует поэт и над собой, словно причисляя себя к узкому кругу избранных. В таком ироническом ключе никто не решался писать. Ода «Фелица» (Державин), краткое содержание которой передается здесь, стала новаторским произведением. Когда Державина упрекали в насмешках, которые по нынешним дням кажутся довольно безобидными, поэт указывал на место, где он описывает свои недостатки, например, гонять голубей на голубятне или просто играть в карты в дурака. Люди, по мнению поэта, и правильному к тому же, не склонны все время заниматься серьезными делами. Важно только не бегать за пустыми мечтами, не вести роскошную и ленивую жизнь и не ворчать, когда требуют деньги на государственные дела. А этим славились и Потемкин, и князь Вяземский, которых Екатерина II описала в своей сказке о царевиче Хлоре под именами Лентяг и Брюзга.
Литературный анекдот
Но у поэта нет осуждения императрицы, которая окружена людьми с человеческими слабостями. Ведь их таланты стоят на службе процветания великой империи. Это показывает анализ стихотворения Державина «Фелица». Впортретах сановитых царедворцев использован прием литературного анекдота. В те времена под анекдотом понимали реальную историю о реальном человеке, но художественно обработанную, которая имеет поучительное или сатирическое звучание. Действительно, в памяти потомков остались гуляка, дуэлянт и неутомимый дамский угодник, фаворит Екатерины II Алексей Орлов, осмотрительный Панин, сибарит, но и воин-победитель Потемкин. Описывается постепенный уход со сцены масонов, который начался во времена Екатерины II под влиянием произошедшей кровавой революции во Франции. Масоны упоминаются в самом начале оды. Но в целом ирония Державина не носила пафосного, обличительного характера, она была мягкой, скорее, шутливой.
Как создается образ Екатерины
Через сказку об умнице Фелице, которая помогает царевичу Хлору, Державин создает образ идеальной правительницы. Там, где обычный человек, рассказывает Державин, сбивается с пути, идет вслед за страстями, одна царевна способна все освещать своей мудростью. Он намекает на создание губерний в государстве, приведшее управление им в больший порядок. Он ценит в Екатерине II, что она не унижает людей, не гнетет и не уничтожает, как волк, и сквозь пальцы смотрит на их слабости. Екатерина II - но не Бог, и соответственно ведет себя. Люди более подсудны Богу, нежели царю. Так говорит анализ стихотворения Державина «Фелица». Императрица соблюдает это правило, ибо она - просвещенная монархиня.
И, тем не менее, Державин решается дать очень деликатный совет государыне: разделив государство на губернии, скрепить их законами, чтобы никаких разногласий не было. Далее он красиво сравнивает ее с умелым капитаном, ведущим корабль через бурное море.
Подчеркивание скромности и великодушия в образе Екатерины
Этому посвящено множество строф, но самое главное, что она отказалась от титулов «Премудрой», «Великой», «Матери отечества», которые ей преподнесли сенаторы. Да, скромность была ложной, но выглядело это красиво. Когда внимательно читаешь не только оду, но и комментарии к ней, такие выводы подразумевает анализ оды «Фелица» Державина Г. Р.
Идеализация образа Екатерины
В первой части оды образ монархини с простыми привычками обычного человека очень импонирует поэту. Далее Державин восхваляет ее как мудрого государственного деятеля. Это образ просвещенного государя в сравнении с царицами, правившими до нее, зачастую глубоко невежественными и жестокими. В третьей, завершающей части, создается образ высоко парящего над подданными философа, который глубоко задумывается над судьбами государства и народа.
Это все идеалы Г. Р. Державина в оде «Фелица». Фелица - живая богиня на земле, что подтверждают завершающие строфы. Они полны восхвалений, и немудрено, что государыня прослезилась, читая это сочинение.
Восточные мотивы в оде
Построив от начала до конца оду «Фелица» на восточной сказке, написанной самой монархиней, Державин придал ей восточный колорит. В ней присутствуют Лентяг, Брюзга, Мурза, Хан, ханская дочь, богоподобная царевна. Это создаёт особый «привкус», непривычный ни русской прозе, ни поэзии. Кроме того, сделав объектом поэзии монархиню, поэт написал оду как похвалу и одновременно как сатирическое произведение. Этим обеспечивается своеобразие оды Гавриила Державина «Фелица». Он один из первых поэтов начал открывать в литературе новые сокровища живого слова, один из тех, чье творчество не умещается в рамки теории трех стилей.
История создания. Ода «Фелица» (1782), первое стихотворение, сделавшее имя Гавриила Романовича Державина знаменитым. Оно стало ярким образцом нового стиля в русской поэзии. В подзаголовке стихотворения уточняется: «Ода к премудрой Киргиз-кайсацкой царевне Фелице, писанная Татарским Мурзою, издавна поселившимся в Москве, а живущим по делам своим в Санкт-Петербурге. Переведена с арабского языка». Свое необычное название это произведение получило от имени героини «Сказки о царевиче Хлоре», автором которой была сама Екатерина II. Этим именем, которое в переводе с латинского значит счастье, она названа и в оде Державина, прославляющей императрицу и сатирически ха-рактеризующей ее окружение.
Известно, что сначала Державин не хотел печатать это стихотворение и даже скрывал авторство, опасаясь мести влиятельных вельмож, сатирически изображенных в нем. Но в 1783 году оно получило широкое распространение и при содействии княгини Дашковой, приближенной императрицы, было напечатано в журнале «Собеседник любителей русского слова», в котором сотрудничала сама Екатерина II. Впоследствии Державин вспоминал, что это стихотворение так растрогало императрицу, что Дашкова застала ее в слезах. Екатерина II пожелала узнать, кто написал стихотворение, в котором так точно ее изобразил. В благодарность автору она послала ему золотую табакерку с пятьюстами червонцами и выразительной надписью на пакете: «Из Оренбурга от Киргизской Царевны мурзе Державину». С того дня к Державину пришла литературная слава, которой до того не знал ни один русский поэт.
Основные темы и идеи. Стихотворение «Фелица», написанное как шутливая зарисовка из жизни императрицы и ее окружения, вместе с тем поднимает очень важные проблемы. С одной стороны, в оде «Фелица» создается вполне традиционный образ «богоподобной царевны», в котором воплощено представление поэта об идеале просвещенного монарха. Явно идеализируя реальную Екатерину II, Державин в то же время верит в нарисованный им образ:
Подай, Фелица, наставленье:
Как пышно и правдиво жить,
Как укрощать страстей волненье
И счастливым на свете быть?
С другой стороны, в стихах поэта звучит мысль не только о мудрости власти, но и о нерадивости исполнителей, озабоченных своей выгодой:
Везде соблазн и лесть живет,
Пашей всех роскошь угнетает.
Где ж добродетель обитает?
Где роза без шипов растет?
Сама по себе эта мысль не была новой, но за образами вельмож, нарисованных в оде, явно проступали черты реальных людей:
Кружу в химерах мысль мою:
То плен от персов похищаю,
То стрелы к туркам обращаю;
То, возмечтав, что я султан,
Вселенну устрашаю взглядом;
То вдруг, прельщался нарядом.
Скачу к портному по кафтан.
В этих образах современники поэта без труда узнавали фаворита императрицы Потемкина, ее приближенных Алексея Орлова, Панина, Нарышкина. Рисуя их ярко сатирические портреты, Державин проявил большую смелость - ведь любой из задетых им вельмож мог разделаться за это с автором. Только благосклонное отношение Екатерины спасло Державина.
Но даже императрице он осмеливается дать совет: следовать закону, которому подвластны как цари, так и их подданные:
Тебе единой лишь пристойно,
Царевна, свет из тьмы творить;
Деля Хаос на сферы стройно,
Союзом целость их крепить;
Из разногласия - согласье
И из страстей свирепых счастье
Ты можешь только созидать.
Эта любимая мысль Державина звучала смело, и высказана она была простым и понятным языком.
Заканчивается стихотворение традиционной хвалой императрице и пожеланием ей всех благ:
Небесные прошу я силы,
Да, их простря сапфирны крылы,
Невидимо тебя хранят
От всех болезней, зол и скуки;
Да дел твоих в потомстве звуки,
Как в небе звезды, возблестят.
Художественное своеобразие.
Классицизм запрещал соединять в одном произведении высокую оду и сатиру, относящуюся к низким жанрам, Но Державин даже не просто их сочетает в характеристике разных лиц, выведенных в оде, он делает нечто совсем небывалое для того времени. Нарушая традиции жанра хвалебной оды, Державин широко вводит в нее разговорную лексику и даже просторечия, но самое главное - рисует не парадный портрет императрицы, а изображает ее человеческий облик. Вот почему в оде оказываются бытовые сцены, натюрморт;
Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает за твоим столом.
«Богоподобная» Фелица, как и другие персонажи в его оде, тоже показана обытовленио («Не дорожа свои покоем, / Читаешь, пишешь под налоем...»). Вместе с тем такие подробности не снижают ее образ, а делают более реальным, человечным, как будто точно списанным с натуры. Читая стихотворение «Фелица», убеждаешься, что Державину действительно удалось внести в поэзию смело взятые из жизни или созданные воображением индивидуальные характеры реальных людей, показанных на фоне колоритно изображенной бытовой обстановки. Это делает его стихи яркими, запоминающимися и понятными.
Таким образом, в «Фелице» Державин выступил как смелый новатор, сочетающий стиль хвалебной оды с индивидуализацией персонажей и сатирой, внося в высокий жанр оды элементы низких стилей. Впоследствии сам поэт определил жанр «Фелицы» как смешанную оду. Державин утверждал, что, в отличие от традиционной для классицизма оды, где восхвалялись государственные лица, военачальники, воспевались торжественные србытия, в «смешанной оде» «стихотворец может говорить обо всем». Разрушая жанровые каноны классицизма, он открывает этим стихотворением путь для новой поэзии - «поэзии действительное™», которая получила блестящее развитие в творчестве Пушкина.
Значение произведения. Сам Державин впоследствии отмечал, что одна из основных его заслуг в том, что он «дерзнул в забавном русском слоге о добродетелях Фелицы возгласить». Как справедливо указывает исследователь творчества поэта В.Ф. Ходасевич, Державин гордился «не тем, что открыл добродетели Екатерины, а тем, что первый заговорил «забавным русским слогом». Он понимал, что его ода - первое художественное воплощение русского быта, что она - зародыш нашего романа. И, быть может, - развивает свою мысль Ходасевич, - доживи «старик Державин» хотя бы до первой главы «Онегина», - он услыхал бы в ней отзвуки своей оды».
"Фелица" (первоначальное полное название ее: "Ода к премудрой Киргиз-Кайсацкой царевне Фелице, написанная некоторым мурзою, издавна проживающим в Москве, а живущим по делам своим в Санкт-Петербурге. Переведена с арабского языка 1782 года") написана с установкой на обычную хвалебную оду. По своей внешней форме она представляет собой словно бы даже шаг назад от "Стихов на рождение..."; она написана традиционными для торжественной оды десятистишными ямбическими строфами ("Стихи на рождение..." на строфы совсем не расчленены). Однако на самом деле "Фелица" являет собой художественный синтез еще более широкого порядка.
Название Екатерины Фелицей (от латинского felicitas – счастье) подсказано одним из ее собственных литературных произведений – сказкой, написанной для ее маленького внука, будущего Александра I, и незадолго до того опубликованной в весьма ограниченном количестве экземпляров. Киевского царевича Хлора посещает киргизский хан, который с целью проверить молву об исключительных способностях мальчика приказывает ему отыскать редкий цветок – "розу без шипов". По пути царевича зазывает к себе мурза Лентяг, пытающийся соблазнами роскоши отклонить его от слишком трудного предприятия. Однако с помощью дочери хана Фелицы, которая дает в путеводители Хлору своего сына Рассудок, Хлор достигает крутой каменистой горы; взобравшись с великим трудом на вершину ее, он и обретает там искомую "розу без шипов", т. е. добродетель. Использованием этой немудреной аллегории Державин и начинает свою оду:
Богоподобная царевна
Киргиз-Кайсацкия орды,
Которой мудрость несравненна
Открыла верные следы
Царевичу младому Хлору
Взойти на ту высоку гору,
Где роза без шипов растет.
Где добродетель обитает!
Она мой дух и ум пленяет;
Подай найти ее совет.
Так условно-аллегорическими образами детской сказочки травестийно подменяются традиционные образы канонического зачина оды - восхождение на Парнас, обращение к музам. Самый портрет Фелицы – Екатерины – дан в совершенно новой манере, резко отличающейся от традиционно-хвалебной одописи. Взамен торжественно-тяжелого, давно заштампованного и потому мало выразительного образа "земной богини", поэт с огромным воодушевлением и небывалым дотоле поэтическим мастерством изобразил Екатерину в лице деятельной, умной и простой "Киргиз-Кайсацкой царевны":
Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает за твоим столом;
Не дорожа твоим покоем,
Читаешь, пишешь пред налоем
И всем из твоего пера
Блаженство смертным проливаешь,
Подобно в карты не играешь,
Как я, от утра до утра.
Подобное противопоставление "добродетельному" образу Фелицы контрастного образа порочного "мурзы" проводится потом через все стихотворение. Это обусловливает исключительное, небывалое у нас дотоле жанровое своеобразие "Фелицы". Хвалебная ода в честь императрицы оказывается в то же время политической сатирой – памфлетом против ряда лиц ее ближайшего окружения. Еще резче, чем в "Стихах на рождение в севере порфирородного отрока", меняется здесь и поза певца в отношении предмета его воспевания. Ломоносов подписывал свои оды императрицам – "всеподданнейший раб". Отношение Державина к Екатерине-Фелице, традиционно наделяемой им порой "богоподобными" атрибутами, при всей почтительности, не лишено в то же время, как видим, некоторой шутливой короткости, почти фамильярности.
Противопоставляемый Фелице образ на протяжении оды характерно двоится. В сатирических местах – это некий собирательный образ, включающий в себя порочные черты всех высмеиваемых здесь поэтом екатерининских вельмож; в известной степени Державин, вообще склонный к автоиронии, вводит в этот круг и самого себя. В высоких патетических местах – это лирическое авторское "я", опять-таки наделяемое конкретными автобиографическими чертами: мурза – и в самом деле реальный потомок мурзы Багрима поэт Державин. Появление в "Фелице" авторского "я", живой, конкретной личности поэта, было фактом огромного художественного и историко-литературного значения. Хвалебные оды Ломоносова также начинаются подчас от первого лица:
Не Пинд ли под ногами зрю?
Я слышу чистых сестр музыку.
Пермесским жаром я горю,
Теку поспешно к оных лику.
Однако то "я", о котором здесь говорится, представляет собой не индивидуальную личность автора, а некий условный образ отвлеченного "певца" вообще, образ, который выступает как неизменный атрибут любой оды любого поэта. С подобным же явлением сталкиваемся мы в сатирах - также распространенном и значительном жанре поэзии XVIII в. Разница в этом отношении между одами и сатирами состоит лишь в том, что в одах певец все время играет на одной единственной струне – "священного восторга", в сатирах же звучит также одна единственная, но негодующе-обличительная струна. Столь же "однострунными" были и любовные песни сумароковской школы – жанр, который, с точки зрения современников, считался вообще полузаконным и уж во всяком случае сомнительным.
В "Фелице" Державина, взамен этого условного «я», появляется подлинная живая личность человека-поэта во всей конкретности его индивидуального бытия, во всем реальном многообразии его чувствований и переживаний, со сложным, "многострунным" отношением к действительности. Поэт здесь не только восторгается, но и гневается; восхваляет и одновременно хулит, обличает, лукаво иронизирует, причем в высшей степени важно, что эта впервые заявляющая себя в одической поэзии XVIII в. индивидуальная личность несет в себе и несомненные черты народности.
Пушкин говорил о баснях Крылова, что они отражают в себе некую "отличительную черту в наших нравах – веселое лукавство ума, насмешливость и живописный способ выражаться". Из-под условно "татарского" обличья "Мурзы", впервые эта черта проступает в державинской оде к Фелице. Эти проблески народности сказываются и в языке "Фелицы". В соответствии с новым характером этого произведения находится и его "забавный русский слог", как определяет его сам Державин, – заимствующая свое содержание из реального бытового обихода, легкая, простая, шутливо-разговорная речь, прямо противоположная пышно изукрашенному, намеренно приподнятому стилю од Ломоносова.
Одами продолжает традиционно называть свои стихи и Державин, теоретически связывая их с обязательным для классицизма античным образцом – одами Горация. Но на самом деле он совершает ими подлинный жанровый переворот
. В поэтике русского классицизма не существовало стихов "вообще". Поэзия делилась на резко разграниченные, ни в каком случае не смешивавшиеся друг с другом, обособленные и замкнутые поэтические виды: оду, элегию, сатиру и т. д. Державин, начиная со "Стихов на рождение в севере порфирородного отрока" и, в особенности, с "Фелицы", начисто ломает рамки традиционных жанровых категорий классицизма, сливает в одно органическое целое оду и сатиру, в других своих вещах, как "На смерть князя Мещерского", – оду и элегию.
В противоположность однопланным жанрам классицизма, поэт создает сложные и полножизненные, полифонические жанровые образования, предвосхищающие не только "пестрые главы" пушкинского "Евгения Онегина" или в высшей степени сложный жанр его же "Медного Всадника", но и тон многих вещей Маяковского.
"Фелица" имела при своем появлении колоссальный успех ("у каждого читать по-русски умеющего очутилась она в руках", – свидетельствует современник) и вообще сделалась одним из самых популярных произведений русской литературы XVIII в. Этот громадный успех наглядно доказывает, что ода Державина, которая произвела своего рода революцию в отношении поэтики Ломоносова, полностью отвечала основным литературным тенденциям эпохи.
В "Фелице" объединены два противоположных начала поэзии Державина
– положительное, утверждающее, и изобличающее, – критическое. Воспевание мудрой монархини – Фелицы – составляет одну из центральных тем творчества Державина, которому и современники, и позднейшая критика так и присвоили прозвание "Певца Фелицы". За "Фелицей" последовали стихотворения "Благодарность Фелице", "Изображение Фелицы", наконец, прославленная почти столь же, как и "Фелица", ода "Видение мурзы" (начата в 1783 г., окончена в 1790 г.).
Загрузка...
