Что относится к высокому штилю. Теория трех штилей

Михаил Васильевич Ломоносов был великим человеком. Исключительно велики заслуги Ломоносова в деле развития русского литературного языка. Недаром Радищев называл Ломоносова “насадителем” русского слова. Второго такого в российской науке не было. Но тем сильнее проявляется его гениальность, что он, будучи ученым, был одним из ведущих литераторов своего времени. Он на собственном примере доказал, что человек может заниматься наукой и одновременно искусством, физикой и литературой.

Теоретическая филологическая работа и практическая писательская деятельность Ломоносова связана с расцветом русского классицизма, однако не замыкается полностью в рамках этого направления. За пределы теории классицизма выходят идеи Ломоносова об исторической обусловленности стилевой системы русского литературного языка, изложенные в “Предисловии о пользе книг церковных в российском языке” (1758). До Ломоносова русский литературный язык отличала беспорядочная смесь самых различных языковых элементов. В письменном и устном обиходе употреблялись и исконно русские слова, и церковнославянизмы, значительная часть которых обветшала, и хлынувшие в изобилии в русский язык со времен Петра I всевозможные варваризмы.

Это был крайне пестрый, тяжеловесный по своей синтаксической конструкции язык. Он не мог удовлетворить растущим потребностям науки и культуры, назрела историческая необходимость коренных, решительных преобразований. В “Предисловии...” высказана схема деления литературного языка на три стиля -- “высокий”, “средний” и “низкий”. Само по себе учение о трех стилях восходит к глубокой древности. В античных риториках, в учебниках красноречия духовных школ Запада, Юго-Западной Руси и Московского государства постоянно рассматриваются три разновидности речи.

Три стиля разграничиваются “по пристойности материй”. Устанавливается зависимость между “материей”, т. е. темой, предметом изложения, жанром и стилем. “Высокая материя” требует высокого жанра и соответственно -- высокого стиля, “низкая материя” требует низкого жанра и соответственно -- низкого стиля. Для каждого жанра предусматривается один из трех стилей, отклонения не допускаются. Героические поэмы, оды, “прозаичные речи о важных материях” должны были быть написаны высоким стилем; “все театральные сочинения, в которых требуется обыкновенное человеческое слово к живому представлению действия”, стихотворные дружеские письма, сатиры, элегии, прозаические “описания дел достопамятных и учений благородных” -- средним; комедии, увеселительные эпиграммы, песни, “в прозе дружеские письма, описание обыкновенных дел” -- низким.

Эта регламентация для того времени имела определенное положительное значение, поскольку способствовала упорядочению употребления языковых ресурсов, что является одной из величайших заслуг Ломоносова в реформе русской словесности.

Такой подход был неоднозначно встречен современниками, но поскольку сложившаяся к XVIII веку ситуация в языке требовала кардинальных решений, то теория Ломоносова в конце концов восторжествовала. Ломоносов также рассматривал свою стилистическую теорию как средство борьбы со злоупотреблением иностранными словами.

Он решительно восставал против непродуманных заимствований, засорявших живой родник народного слова. И в пору, когда дворянская верхушка, а также заезжие иностранцы скептически расценивали возможности русского национального языка, работа Ломоносова по созданию своей научной терминологии имела очень большое значение. Он шел здесь различными путями. В одних случаях заменял иностранные термины отечественными названиями, в других -- вводил в оборот известные русские выражения для обозначения новых научных понятий, в третьих -- придавал иноязычным терминам, прочно вошедшим в русский словарь, формы, близкие к нормам отечественной грамматики.

Обладая прекрасным фонетическим чутьем, Ломоносов удачно переделал “оризонт” на горизонт, “квадратуум” на квадрат, “ваторпас” на ватерпас и т. д.

Все это способствовало нормализации русского литературного языка на определенном этапе его развития.

На практике Ломоносов указал пути к преодолению своей теории, к образованию той новой стилистической системы русского литературного языка, утверждение которой связывается с именем Пушкина.

Даже в одах, которыми Ломоносов наиболее прославился среди современников, в выборе и употреблении слов и грамматических форм он далеко не всегда следует правилам высокого стиля. Не случайно Пушкин сказал: “Слог его, ровный, цветущий и живописный, замена -- главное достоинство от глубокого знания книжного славянского языка и от счастливого слияния оного с языком простонародным”. И это -- во времена классицизма, времена, когда в споре о главенстве формы и содержания не могло быть никаких сомнений в лидерстве формы, а за нарушение чистоты жанра можно было на всю жизнь прослыть графоманом! Да и теорией трех стилей смешение “славенского” с “российским простонародным” в одном произведении не допускалось. Еще интереснее и важнее в одах Ломоносова свободный переход от одной манеры выражения к другой, изменение стиля. Если от традиционных, положенных по этикету восхвалений царей и цариц он переходит к предметам, которые считает действительно важными, то оставляет славянизмы, высокопарность, изукрашенность. Как просто написан знаменитый отрывок из “Оды на день восшествия на престол Елизаветы Петровны, 1747 г.”:

Науки юношей питают,

Отраду старым подают,

В счастливой жизни украшают,

В несчастный случай берегут:

В домашних трудностях утеха

И в дальних странствах не помеха,

Науки пользуют везде:

Среди народов и в пустыне,

В градском шуму и наедине,

В покое сладки и в труде.

Теория “трех штилей” Ломоносова вызвала горячие споры и обсуждения. В частности, на почве реформы

теория трех стилей - (трех штилей) См. статью стиль1 … Учебный словарь стилистических терминов

- … Википедия

Начинающим · Сообщество · Порталы · Награды · Проекты · Запросы · Оценивание География · История · Общество · Персоналии · Религия · Спорт · … Википедия

Пафос (греч. πάθος чувство, эмоция) риторическая категория, соответствующая стилю, манере или способу выражения чувств, которые характеризуются эмоциональной возвышенностью, воодушевлением. Категория впервые была полно разработана Аристотелем,… … Википедия

- (греч. πάθος чувство, эмоция) риторическая категория, соответствующая стилю, манере или способу выражения чувств, которые характеризуются эмоциональной возвышенностью, воодушевлением. Категория впервые была полно разработана Аристотелем, который… … Википедия

- — ученый и писатель, действительный член Российской Академии Наук, профессор химии С. Петербургского университета; родился в дер. Денисовке, Архангельской губ., 8 ноября 1711 г., скончался в С. Петербурге 4 апреля 1765 года. В настоящее… … Большая биографическая энциклопедия

Лит ый стиль, выработанный в абсолютистской Франции XVII в. в эпоху меркантилизма и получивший свое распространение в монархической Европе XVII XVIII вв. Классицизм складывается как стиль крупной буржуазии, в своих верхних слоях связанной с… … Литературная энциклопедия

Ломоносов Михаил Васильевич - . Отец – Василий Дорофеевич, черносошный крестьянин помор, мать – Е. И … Словарь русского языка XVIII века

Михаил Васильевич (1711 (12?) 1765) один из виднейших писателей XVIII в. Р. в семье зажиточного крестьянина помора в д. Денисовке Архангельской губ.; в 1730 с разрешения отца поехал в Москву учиться. Образование получил в Славяно греко латинской… … Литературная энциклопедия

Михаил Васильевич Ломоносов Работа неизвестного художника. Масло … Википедия

Ломоносов провел огромную работу по структурированию языка. Он осовременил его, издал учебники по грамматике, множество слов, заменявших иностранные и сблизил церковно-славянский язык с разговорным. Теория «трех штилей», или, говоря современным языком, «трех стилей», была предназначена для литературы. Она делила все литературное наследие на высокий, средний и низкий стили, которым соответствовали различные лексические нормы.

Высокий стиль

Средний стиль

Низкий стиль

Казалось, ещё недавно Тургенев написал стихотворения в прозе, которые содержали в себе высокий пафос. Все помнят стихотворение о русском языке, но возьмём что-нибудь другое. Например, «Деревню». Дорогу к высокой патетике Тургенев прокладывает медленно, через простой обиходный русский язык и бытовые детали, здесь даже сравнение — одно на весь абзац:

«Растопырив загорелые пальцы правой руки, держит она горшок с холодным неснятым молоком, прямо из погреба; стенки горшка покрыты росинками, точно бисером. На ладони левой руки старушка подносит мне большой ломоть ещё тёплого хлеба. Кушай, мол, на здоровье, заезжий гость!»

Когда мы уже представили деревню в цвете и осязаем её, он добавляет звуков и сельских образов: «Петух вдруг закричал и хлопотливо захлопал крыльями; ему в ответ, не спеша, промычал запертой телёнок.

О, довольство, покой, избыток русской вольной деревни! О, тишь и благодать!

И думается мне: к чему нам тут и крест на куполе Святой Софии в Царьграде и всё, чего так добиваемся мы, городские люди?»

Через идиллическую картинку, через стенографию сельского быта Тургенев, замечтавшись, выходит к притче. Он грезит о лете в феврале 1878-го.

А что в новостях той эпохи? Идёт русско-турецкая война, наши заняли Андрианополь и готовятся вступить в Константинополь — но дела государственные из деревни выглядят ирреально. Как высокий стиль. С высоким стилем всегда есть проблема: он должен быть железобетонно обусловлен, у него должна быть высокая степень причин. Высокий стиль — это та часть спектра, которую слух выдерживает с трудом. А иначе будет как с несчастным Гаевым из чеховского «Вишнёвого сада». Его ода шкафу в русском языке и литературе обрела негласный статус хрестоматии — как не надо говорить, если хочешь, чтобы тебе верили. Или не отводили взгляд в сторону:

«Гаев: Да… Это вещь… (Ощупав шкаф.) Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твоё существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слёзы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания.

Гаев: Солнце село, господа.

Трофимов: Да.

Гаев (негромко, как бы декламируя): О природа, дивная, ты блещешь вечным сиянием, прекрасная и равнодушная, ты, которую мы называем матерью, сочетаешь в себе бытие и смерть, ты живишь и разрушаешь…

Варя (умоляюще): Дядечка!

Аня: Дядя, ты опять!

Трофимов: Вы лучше жёлтого в середину дуплетом.

Гаев: Я молчу, молчу» .

Ну, а тогда — когда, как и на что употреблять высокий стиль? У Ломоносова, когда он разработал теорию о трёх штилях, была огромная на то причина — он создавал русский литературный язык. «Сие происходит от трёх родов речений российского языка. К первому причитаются, которые у древних славян и ныне у россиян общеупотребительны, например: бог, слава, рука, ныне, почитаю. Ко второму принадлежат, кои хотя обще употребляются мало, а особливо в разговорах, однако всем грамотным людям вразумительны, например: отверзаю, господень, насаждённый, взываю. Неупотребительные и весьма обветшалые отсюда выключаются, как: обаваю, рясны, овогда, свене и сим подобные.

К третьему роду относятся, которых нет в остатках славенского языка, то есть в церковных книгах, например: говорю, ручей, который, пока, лишь. Выключаются отсюда презренные слова, которых ни в каком штиле употребить непристойно, как только в подлых комедиях» .

Это замечал Ломоносов в предисловии к труду «О пользе книг церковных в российском языке» в 1758 году. Причём первым он вывел не высокий, а средний стиль — слова общеупотребительные и понятные. Высокий стиль назван им вторым речением, а низкий — третьим. В 1945 году замечательный русский лингвист и литературовед Григорий Винокур читал прочувствованный доклад о Ломоносове в МГУ:

«Возникающая таким образом стройная стилистическая система покоится на двух главных основаниях. Во-первых, она вытесняет за рамки литературного употребления как церковнославянские, так и русские лексические крайности, то есть те элементы обоих языков, которые стоят на конечных границах общей цепи словарных средств русской литературной речи. Во-вторых, и это самое важное, в основу всей системы кладётся „славенороссийское“ начало русского языка, то есть такие средства, которые у русского и церковнославянского языка являются совпадающими, общими. Следовательно, Ломоносов объявляет как бы генеральной линией развития нового русского литературного языка ту линию скрещения обеих языковых стихий, которая наметилась уже на предшествующих стадиях истории русского языка и с изумительной зоркостью была им угадана» .

Именно таким путём удалось Ломоносову вывести русский литературный язык на путь развития, который привёл к расцвету русское слово. Хотя великому учёному за его мультинаучными изысканиями было всё не до филологии, и он посматривал, не возьмётся ли кто за эту нужную работу. Но никто не находился, и в конце концов сделать это пришлось ему.

В заметках к первой «Российской грамматике» он так и говорил, что его главные труды «воспящают» его «от словесных наук», то есть мешают ему заниматься филологией, но что тем не менее он берётся за них, так как видит, что никто другой за это дело не принимается. Так Ломоносов впервые в русской истории избрал предметом грамматического изучения светский русский литературный язык. Тем самым он заложил основы грамматического развития и совершенствования русской речи.

Мы стали сами собой благодаря Ломоносову и русской литературе, выросшей на питательной почве среднего штиля. Высокий стиль сохранился. Местами. Без него, например, Гоголю было бы не закончить «Мёртвых душ».

«Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка, несёшься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, всё отстаёт и остаётся позади. Остановился поражённый Божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная Богом!.. Русь, куда ж несёшься ты? Дай ответ. Не даёт ответа» .

В общем, если вдруг почувствуете позыв к высокому стилю в деловом письме или разговорной речи — убейте его. Для того чтобы употребить его так проникновенно и так уместно, нужно иметь большие основания. Как минимум написать первый том «Мёртвых душ».

Выдающийся русский ученый, просветитель, поэт Михаил Васильевич Ломоносов оставил глубокий след во многих об-ластях науки, в том числе и в языкознании. Он является одним из основоположников науки о русском языке. Им написана первая грамматика русского языка с систематически изложен-ными нормами литературного языка, созданы работы по срав-нительно-историческому изучению родственных языков, соб-раны обширные материалы по русской диалектологии и для словаря русского языка. Ему принадлежат исследования по стилистике русского языка и по этике русской художествен-ной литературы, ораторскому искусству, теории прозы и сти-хосложения, сочинения по общим вопросам развития языка. Среди основных филологических трудов М.В. Ломоносова особую роль в развитии пауки о языке сыграли «Риторика» (1748), «Рассуждение о пользе книг церковных в российском языке» (1757) и «Российская грамматика» (1755). Они подго-товили теоретическое обоснование реформы русского языка , осуществленной в середине XVIII века Ломоносовым. Эта ре-форма была продиктована как задачами введения в русскую литературу теории и практики классицизма, так и состоянием русского литературного языка, характерного для той эпохи. Рассмотрим основные положения реформы Ломоносова.

В России первой половины XVIII века, проходившей ин-тенсивный путь европеизации всех сторон общественно-культурной жизни, начатой в период Петровских реформ, бы-ла характерна ситуация своеобразного двуязычия . Это было обусловлено тем, что су шествовало две разновидности пись-менного языка, одна из которых была связана с традициями древнерусской книжности , представленной богослужебной литературой на церковнославянском языке Вторая определялась языком деловой письменности , гораздо более близким к разговорному, но отличавшимся от него канцелярским харак-тером. Это был язык официальных деловых бумаг, переписки и документов. Но потребности художественной литературы не могли быть удовлетворены ни той, ни другой разновидностью языка русской письменности.

По мере освоения русской литературой европейского классицизма , пришедшего в Россию в 30-е годы XVIII века, перед ней встала характерная для этого направления задача упорядочения языковых средств и выработки стройного и яс-ного языка произведений. Теоретик французского классициз-ма Н. Буало отмечал: «Так выбирайте же заботливо язык: / Не может говорить, как юноша, старик». Не случайно как во Франции, так и в России становление классицизма начиналось с реформы языка, который должен был соответствовать строго нормативной эстетике классицизма с его четким целением на стили и жанры. Во Франции систематизация правил и норм литературного языка была проведена Ф. Малербом, а в России эту задачу осуществил Ломоносов, создавший на основе обос-нованной им реформы русского языка теорию «трех шти-лей» . Свою теорию ученый излагает в работе «Рассуждение о пользе книг церковных в российском языке».

Ломоносов исходит из положения о том, что, несмотря на различие слов славянского происхождения и исконно русских, в современном ему языке отмечается очевидная близость этих двух языковых пластов, обусловленная длительной историей их совместного функционирования. Церковнославянский (или старославянский) язык, по мысли Ломоносова, — преемник античной и христианско-византийской речевой культуры и передатчик ее русскому литературному языку. Наряду с этим старославянский язык, много ценного передавший русскому и органически влившийся в него, явился тем скрепляющим ос-нованием, которое противостояло диалектной дробности рус-ского языка.

Многовековое русское двуязычие привело к очень глубо-кой и органичной ассимиляции большого количества славя-низмов живым русским языком. Так например, славянизмы «враг», «храбрый» вместо русизмов «ворог», «хоробрый»; «нужда» вместо «нужа», «надежда» вместо «надежа» и др. Очень частой была и такая ситуация, когда славянизм не вы-теснял русизма, но оставался в русском языке со своим само-стоятельным значением: «страна» — «сторона», «невежда» — «невежа», «горящий» — «горячий» «истина» — «правда», «изгнать» — «выгнать» и т. д. Учитывая такие языковые фак-ты, Ломоносов положил в основу своей реформы эту особую, сформировавшуюся в течение веков «славенороссийскую» языковую общность .

В своей языковой реформе Ломоносов, учитывая такой характер современного ему русского языка и сообразуясь с требованиями нормативной эстетики классицизма, обосновы-вает положение о том, что лексика литературного русского языка должна состоять из трех «родов речений» , обладающих стилистическими качествами употребительности, понятности и «пристойности», т.е. соответствия требованиям «вкуса» у классицистов. Современные исследователи, проанализировав выделенные Ломоносовым языковые группы, пришли к выво-ду, что речь идет фактически о пяти группах лексики. Но, ориентируясь на нормы классицизма, Ломоносов стремится соотнести выделенные им группы лексики стремя основными литературными стилями и жанрами классицизма: высоким средним и низким. Таким образом, членение «речений» у Ломоносова основывается, с одной стороны, на соотношении церковнославянских и исконно русских элементов языка, а с другой — соответствует требованиям классицизма.

Рассмотрим, какие языковые группы были выделены Ло-моносовым.

• К первой группе были отнесены слова, «которые у древних славян и ныне у россиян употребительны, напри-мер: бог, слава, рука, ныне, почитаю». Это именно те слова, которые, как отмечалось выше, стали явлением «славянороссийской» общности.
• Ко второй группе Ломоносов отнес сло-ва, «кои хотя обще употребляются мало, а особливо в разгово-рах, однако всем грамотным людям вразумительны, например: отверзаю, господень, насажденный, взываю». Это тот слой лексики славянского происхождения, который сохранится лишь в письменной церковной традиции, но ушел из разго-ворной речи. При этом Ломоносов отделил эту группу от ар-хаизмов, которые были совершенно непонятны уже его со-временникам («обаваю, рясны, овогда, свене»).
• В третью группу вошли исконно русские слова, «которых нет в остатках славянского языка, то есть в церковных книгах, например: го-ворю, ручей, которой, пока, лишь». Но и здесь Ломоносов провел целенаправленный отбор: он исключил «презренные слова, которых ни в каком штиле употребить не пристойно». Здесь имеются в виду грубые просторечия и вульгаризмы, ти-па: раскорячиться, пупырь.

Как видим, действительно, современные исследователи имеют основания говорить о еще двух группах, хотя и не вы-деленных Ломоносовым, но отмеченных им. Тогда к четвер-той группе должны быть отнесены «неупотребительные и весьма обветшалые» слова: обаваю — заклинаю, заговариваю, исцеляю; рясны — женское украшение, ожерелье из золота и драгоценных камней; овогда — иногда; свене — кроме, вне, исключая и подобные им. Отметим, что у Ломоносова нет пе-ревода этих слов, приведенных для примера в составе второй группы. К пятой группе могли быть отнесены слова «подлые, презренные», т.е. просторечия, о которых говорилось в связи с третьей группой Причина отсутствия у Ломоносова специальных групп для этих слов понятна: он ориентировался на задачу создания классицистской теории «трех штилей», но для истории дальнейшей кодификации русского языка и развития языкознания указанное уточнение представляется весьма су-щественным.

Итак, выделив языковые группы, Ломоносов смог предло-жить на их основе свою теорию «трех штилей» , то есть со-ответствие групп лексики высокому, среднему и низкому сти-лю с указанием их жанровой принадлежности. Материал с сайта

• Высокий стиль , по Ломоносову, предполагает использование слов первой и второй группы: основу его составляют «славенороссийская» лексика, по допускается и включение церковнославянизмов, не утративших своей семантической актуальности. Это стиль героической поэмы оды, ораторской речи.
• Средний стиль формируется также на основе «славенороссийской» лексики (вторая группа), к которой могут быть подключены и слова из первой и третьей группы , с указанием на ограничение ис-пользования «речений славенских, в высоком штиле употре-бительных, однако с великою осторожностью, чтобы слог не казался надутым» и «низких слов; однако остерегаться, чтобы не опуститься в подлость». Средний стиль рекомендован для всех прозаических театральных пьес, стихотворных посланий, сатир, эклог и элегий, а также научной и художественной про-зы.
• Низкий стиль основан на исконно русской лексике (тре-тья группа), из пего вообще исключаются церковнославяниз-мы (первая Группа), но допустимо употребление слов, общих для церковнославянского и русского языков (вторая группа). Интересно указание Ломоносова на то, что здесь допускается использование «простонародных низких слов». Это стиль эпи-граммы, песни, комедии, эпистолярной и повествовательной бытовой прозы.

Таким образом, очевидно, что реформа литературного языка, проведенная Ломоносовым, ориентирована на сред-ний стиль . В центре её оказываются слова, общие для русско-го и церковнославянского языков. Для них нет четкой закрепленности за высоким или низким стилем, а потому они, практически, могут входить во все три выделенные Ломоно-совым стилистические группы. При этом исконно русским словам (третья группа) открывается доступ в средний и низ-кий стили, а устаревшие церковнославянизмы вовсе исключа-ются из литературного использования. По мнению Ломоносо-ва, источниками славянизмов (высокой лексики) должны быть только Библия и богослужебные книги, которые располагают значительным запасом слов для выражения абстрактных поня-тий. В то же время просторечные слова (выделенная учеными пятая группа) рекомендуются к употреблению в литературных произведениях, написанных в рамках низкого и среднего сти-лей. Вульгаризмы и «подлые» слова (свойственные речи соци-альных низов), по мысли Ломоносова, можно употреблять «только в подлых комедиях». Тем не менее, такое допущение — свидетельство демократизма и широты взгляда ученого-просветителя, вышедшего отнюдь не из аристократической среды. Его реформа направлена на объединение всех живых сил русского языка на основе нормализующего отбора.

В своей художественной практике Ломоносов четко сле-довал теории «трех штилей». Он писал практически во всех стилях: это эпиграммы, послания, надписи, трагедии, перево-дил Анакреона, создал образцы научно-философской лирики. Но, вне сомнения, наибольшее значение в его литературном творчестве имел высокий стиль, характерный для оды. В це-лом же развитие русского литературного языка XVIII века, от-раженное прежде всего в художественном творчестве русских классицистов, шло в русле теории Ломоносова и проведенной им реформы. Однако писательская практика оказалась значи-тельно сложнее, богаче границ ломоносовской стилистики. По мнению известного ученого-филолога В. В. Виноградова, «да-леко не все различия и соотношения между стилями русского литературного языка XVIII в. были отмечены и систематизи-рованы М. В. Ломоносовым». Современные исследователи пы-таются решить вопрос, какой из стилей сыграл ведущую роль в развитии русского литературного языка. Они обычно под-черкивают главенствующее влияние среднего стиля. Но, как справедливо указывается в одной из работ, только условно можно говорить о том, что один какой-либо стиль «послужил основой» или «лег в основу» дальнейшего развития литера-турного языка. Для нас важнее подчеркнуть то, что именно Ломоносову принадлежит заслуга положить начало этому сложному, противоречивому процессу, который был продол-жен в русском литературе Карамзиным, Жуковским, а затем получил блестящее воплощение в творчестве Пушкина, язык которого и сейчас признан эталонным. Но развитие языка не может остановиться, а потому метод изучения и систематиза-ции языка, предложенный еще в XVIII веке Ломоносовым, и сейчас остается актуальным.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском