Велимир Хлебников: тайна русского гения. Влияние на культуру и оценки

Велимир Хлебников. Доски Судьбы. Василий Бабков. Контексты Досок Судьбы. М., Рубеж столетий, 2000

Р.В. Дуганов. Велимир Хлебников и русская литература. М., Прогресс-Плеяда, 2008

С.В. Старкина. Велимир Хлебников. М., Молодая гвардия, 2007

1. В наше время, когда так многое в культуре и обществе обесценивается и умирает, наследие Велимира (Виктора Владимировича) Хлебникова (1885-1922) снова начинает звучать актуально. Есть в нем что-то более прочное, чем преходящая мода, культурные течения и наслоения. С другой стороны, оно неизбежно отражает уникальную российскую ситуацию начала XX века - период войн и революций, в котором отражаются наши проблемы. Тогда потоками лилась кровь, бушевала разрушительная стихия, но не было недостатка и в созидательной энергии, - открывались пути, появлялись надежды, у поэтов и художников многое получалось. "После купания в водах смерти люд станет другим" (В. Хлебников). Нечто подобное таким прорывам происходило в России на изломе перестройки в конце века, когда у интеллигенции возникли новые иллюзии: ей казалось возможным быстро и позитивно повлиять на социальные процессы - своим словом. Правда, масштабы трагедии были разными, и теперь отрезвление и разочарование наступило быстрее - энтузиазма и сил оказалось меньше, а цинизма гораздо больше... Когда умер Хлебников, один крайне осторожный критик, именно, может быть, по осторожности, назвал все его дело "несуразными попытками обновить речь и стих" и от имени "не только литературных консерваторов" объявил ненужною его "непоэтическую поэзию". Все зависит, конечно, от того, что разумел критик под словом литература. Если под литературой разуметь периферию литературного и журнального производства, легкость осторожных мыслей, он прав. Но есть литература на глубине, есть жестокая борьба за новое зрение, с бесплодными удачами, с нужными, сознательными "ошибками", с восстаниями решительными, с переговорами, сражениями и смертями. И смерти при этом деле бывают подлинные, не метафорические. Смерти людей и поколений. (Ю. Тынянов ) Творчество Хлебникова не сводится к поэзии и литературе в узком смысле: речь в нем идет о настоящей жизни и бытии, хотя и в нетривиальном значении, далеком от идеалов общества потребления. Сегодня, в период смены культурной эпохи и разрушения старого языка и ценностей, грядет очередная волна, когда Хлебников оказывается востребованным и понятым - пусть пока немногими. Хлебников написал даже не стихи, не поэмы, а огромный всероссийский требник-образник, из которого столетия и столетия будут черпать все, кому не лень. Речь Хлебникова... абсолютно светская и мирская русская речь, впервые прозвучавшая за все время существования русской книжной грамоты. Если при н ять такой взгляд, отпадает необходимость считать Хлебникова каким-то колдуном или шаманом. (О. Мандельштам) В начале нового тысячелетия издано новое шеститомное собрание сочинений под ред. Р.В. Дуганова и Е.Р. Арензона. Совсем недавно опубликовано две книги: посмертный сборник статей Р.В. Дуганова (1940-1998), известного исследователя наследия поэта, а также первая подробная и цельная биография Хлебникова в серии ЖЗЛ, написанная специалистом по русскому авангарду С.В. Старкиной. Стоит отметить также большую главу "Вселенная Велимира Хлебникова" в книге К. Кедрова "Поэтический космос". На острове вы. Зовется он Хлебников. Среди разъяренных учебников Стоит, как остров, храбрый Хлебников - Остров высокого звездного духа. Только на поприще острова сухо - Он омывается морем ничтожества. (В. Хлебников. Дети Выдры) Создавая вместе со своими единомышленниками новые литературные жанры, не подпадая под ярлыки и не вписываясь ни в одно формальное направление (но оказывая влияние на ряд из них), Хлебников смело открывал недоступные ранее стороны реальности. Его прозрения уводят в глубины и на высоты, недосягаемые однако без серьезной работы души и духа, которая сейчас не в моде. Он был не от мира сего, "архаистом и утопистом" - и одновременно "человеком огромных знаний и острейшего чувства действительности" (О. Брик). Методы стандартной академической филологии явно недостаточны, чтобы охватить все грани наследия Хлебникова. Хотя в 1920-30-е г. были сделаны крупные достижения в теории, давшие начало новой советской школе языкознания и литературоведения (Тынянов, Эйхенбаум...), и здесь многие идеи были преданы забвению, чтобы теперь возрождаться - во многом трудами "непрофессионалов" и "дилетантов". Вот почему основное внимание мы уделим книге доктора биологических наук Василия Васильевича Бабкова (1946-2006). Судьба и вся жизнь Василия Бабкова и его жены Елены Саканян оказалась тесно переплетена с судьбой и творчеством Хлебникова. Елена (Нелли) Саканян (1944-2003), известный кинорежиссер и драматург, посвятила поэту два фильма: "Путешествие с Двойником" ("Первые хлебниковские игры", 1992) и "Доски Судьбы" (1994). Последний был впервые показан по телевидению только 13 февраля 2004 г. - в день ее рождения, но через год после смерти. "Доски Судьбы" - плод многолетних трудов и последнее творение Хлебникова - получили широкую известность, однако немногие знакомы с оригиналом этого сочинения, состоящего из семи "листов" (доски судьбы, давшие название книге, используются при исчислении времени и гаданиях тибетскими и калмыцкими астрологами). Поэт начал издавать его незадолго перед смертью; видимо, он увидел вышедшим из типографии только первый лист, отпечатанный в мае 1922 г. тиражом 500 экз. - в долг. После посмертного третьего листа издание прекратилось (типография закрылась, разрешение Главлита было уничтожено, 200 экз. тиража сданы в макулатуру). Лишь недавно В. Бабков на собственные средства осуществил первое полное издание этой книги, снабдив ее обширными пояснениями и комментариями: Моя Хлебниковская книжечка, которую 12 лет читала только Нелли, но в мае 2001 -го мы ее за свои деньги издали-таки. (Из письма в редак цию "Вестника") За это ему благодарны многие исследователи Хлебникова. 2. В. Маяковский, считавший Хлебникова своим учителем и даже завидовавший его дарованию ("Если бы я мог писать так, как Витя..."), назвал его "великолепнейшим и честнейшим рыцарем в нашей поэтической борьбе". "От него пахнет святостью", - сказал Вяч. Иванов. Даниил Андреев рисует яркий образ вечного странника Хлебникова, точно отмечая многие детали его драматической биографии: Как будто музыкант крылатый - Невидимый владыка бури - Мчит олимпийские раскаты По сломанной клавиатуре. Аккорды... лязг... И звёздный гений, Вширь распластав крыла видений, Вторгается, как смерть сама, В надтреснутый сосуд ума. Быт скуден: койка, стол со стулом. Но всё равно: он витязь, воин; Ведь через сердце мчатся с гулом Орудия грядущих боен. Галлюцинант... глаза - как дети... Он не жилец на этом свете, Но он открыл возврат времён, Он вычислил рычаг племён. Тавриз, Баку, Москва, Царицын Выплевывают оборванца В бездомье, в путь, в вагон, к станицам, Где ветр дикарский кружит в танце, Где расы крепли на просторе: Там, от азийских плоскогорий, Снегов колебля бахрому, Несутся демоны к нему. А мир-то пуст... А жизнь морозна... А голод точит, нудит, ноет. О голод, смерть, защитник грозный От рож и плясок паранойи! Исправить замысел безумный Лишь ты могла б рукой бесшумной. Избавь от будущих скорбей: Сосуд надтреснутый разбей. Сам Андреев, который своей личностью и визионерским опытом оказал влияние на Е. Саканян и В. Бабкова не менее чем Хлебников, был человеком совсем другого склада - с характерным духовным напряжением и ответственностью (см. ). Такими же он хотел видеть всех людей, наделенных свыше талантом. В его "Розе Мира" говорится о продолжении "все той же вестнической тенденции, хотя и искажённой... в бредовых идеях Хлебникова о преображении Земли и в его сумасшедших мечтах - стать правителем земного шара для этой цели". После трагических событий российской истории, которые Андреев пропустил через свою жизнь, его можно понять. Однако трудно согласиться с тем, что предназначение Хлебникова - лишь быть в ряду вестников России. "Дары духа", в том числе у поэтов, различны: пророчества, истолкования, говорение на языках... Уникален и феномен Хлебникова. Хлебникова же нельзя отделить от его слова, рассказать о нем своими словами, тогда как литературная личность Блока или Маяковского (при всем их различии) свободно выходит из текста, и в этом, конечно, особая сила их воздействия на читателя... Смысловая насыщенность его стихов, не освещенная живым человеческим голосом, личным чувством, всегда затрудняла непосредственное восприятие даже тех произведений, в которых, несмотря на высокую степень объективации, лирическое содержание предстает совершенно наглядно. (Р.В. Дуганов. Проблема эпического в эстетике и поэтике Хлебникова) По словам Р.В. Дуганова, поэтический мир Хлебникова - внеличный энергийно-смысловой мир, его содержание - объективная внеличная данность, чистая взаимосвязанность и взаимоотнесенность смысла. В своем творчестве, поглощавшем его жизнь почти без остатка, поэт высоко поднимался над людьми и земными заботами, проникал в иные вселенные. Таинственная нить уводила меня в мир бытия, и я узнавал Вселенную внутри моего кровяного шарика.
Я узнавал главное ядро своей мысли как величественное небо, в котором я нахожусь.
Запах времени соединял меня с той работой, которой я не верил перед тем как потонул, увлеченный ее ничтожеством. Первым по стихотворному таланту, глубине и силе проникновения был Хлебников, за ним следовали Г. Петников, В. Каменский, Н. Асеев, позднее обэриуты, Д. Хармс, Н. Заболоцкий... На многих из них личные встречи с Хлебниковым оказали решающее влияние, хотя он никогда не стремился к этому. Герои этой эпохи смело прошли через высшие миры. Человеческие этические категории и мерки - пусть высокого мессианского служения - уже неприменимы к ним: страдания и даже смерть незаметны на этих масштабах. Весь земной шар не был для них тяжел: Хлебников держал его "на мизинце правой руки". Будучи молоды и полны максимализма, они видели себя во главе глобальных процессов преобразования общества и не жалели ни себя, ни других. А жить большинству из них было суждено мало - если не физически, то свободной творческой жизнью, вскоре ставшей почти невозможной в Советском Союзе. Несмотря на крайне трудные материальные условия, они не чувствовали трагизма ситуации и вели себя как дети - чистые и непосредственные, иногда легкомысленные и жестокие, так и не успевшие повзрослеть. Вещи, с которыми они имели дело, были слишком серьезны, а игры - опасны, особенно при сохранении обычного человеческого эгоизма и честолюбия. Пожалуй, в преодолении последних Хлебников продвинулся дальше остальных, но все же не до конца: высокая самооценка была ловушкой и для него. На собрании 1915 г., где поэт был избран Председателем Земного Шара, он плакал: Есенин и Мариенгоф отобрали у него перстень, данный на время Глубоковским. Обладая высокой чуткостью, поэты авангарда ловили энергию слова, и шли к его истокам, возвращались к древнеславянским языческим корням и даже приобщались к "ангельскому языку" и "довременному слову". Вскрывая, освобождая и переворачивая древние и новые слои языка, собирая и уплотняя смыслы, эти люди сами занимались практическим слово- и языкотворчеством, создавали могущественные мантры-заклинания. Они ушли, оставив после себя неоценимые и сокровища, которые невидимо, но прочно вошли в духовную ткань нашей культуры. Однако многие ключи к ним оказались утеряны - каждое поколение должно искать их заново. Когда Хлебников написал: " Когда я написал "Манч, манч, эхамчи" (с этими словами умирает фараон), - я плакал, я рыдал, а сейчас, - говорит Хлебников, - эти слова, эти звукосочетания для меня ничего не значат " . Но это означало одно: в тот момент, когда он это писал, отверзлась дверь мироздания, а в тот момент, когда, говоря сегодняшним языком, чакры закрыты, те же самые ангельские магические звуки не будут значить ничего, даже для самого В. Хлебникова . (К. Кедров) Впрочем, еще в начале нашей эры апостол Павел был восхищен до третьего неба, где слышал неизреченные слова (2 Кор.12). Он "более всех говорил языками" (1 Кор. 14:18) и в то же время твердо стоял до конца в вере и свободе и оказал огромное влияние на ход западной истории, став основоположником и проповедником христианства для язычников. 3. В. Хлебников обучался на математическом и естественном отделениях физико-математического факультета в Казанском и Санкт-Петербургском университетах (затем он подал заявление о переводе на факультет восточных языков по разряду санскритской словесности, а вскоре - на славянско-русское отделение историко-филологического факультета). Еще в 1905 г. он поставил себе задачу: найти "чистые законы времени". Подобно евангельскому Христу, он мечтал "накормить весь земной шар хлебом одного и того же числа" - сама его фамилия говорила об этом (хлеб - символ учения, Слова). Я дал обещанье все понять, Чтобы простить всем и все И научить их этому. Я собрал старинные книги, Собирал урожаи числа, кривым серпом памяти... (В. Хлебников) Как пишет Р.В. Дуганов, Хлебников шел к поэтическому слову от естествознания, филологии и математики, причем в его творчестве много раз происходили перевороты "от слова к числу" и "от числа к слову". По замечанию С. Старкиной, периоды "слова" обычно были связаны с хандрой и усталостью, а периоды "числа" - с эмоциональным подъемом. Целыми днями просиживая в библиотеке и штудируя энциклопедии, Хлебников делил свои время и силы между арифметическими вычислениями, изучением исторических событий и стихами: "У вас три осады: осада времени, слова и множеств". Судьбы исторических личностей и своих знакомых Хлебников использовал как экспериментальный материал для своих числовых исследований. Да и на себя, на свой внутренний мир и судьбу поэт глядел как на звездное небо. Незадолго до смерти Хлебников рассказывал сам о себе: Это был великий числяр. Каждый зверь был для него особое число. У людей были свои личные числа. Он узнавал личное число по поступи, по запаху, подобно собакам. Задача была решена через 16 лет: в 1921 году поэт обнаружил числовые ритмы, связывающие строение космоса, события истории и человеческой жизни. "Прошу эти записи не показывать академическим кругам, но если сможете напечатать, то напечатайте", - так закончил Велимир Хлебников "Доски Судьбы". Эти горькие слова поставил и В. Бабков эпиграфом к своей книге... Сегодня у вычислений Хлебникова есть и восторженные сторонники, и противники, которые со скрупулезной мелочностью находят в них ошибки. Его "методы расчета" (а сам он сумел еще в 1912 г. предвидеть революцию 1917 года) до сих пор прагматически используются для предсказаний новых событий, войн и катаклизмов. В интернете даже появились соответствующие математические программы, но вот стремления к пониманию на должном уровне почти что нет... Поэт писал с оптимизмом: "Открыл основной закон времени и думаю, что теперь так же легко предвидеть события, как считать до 3". Однако обычной науки (тем более современной) здесь явно не хватает - нужна духовная практика. Научиться считать до трех "по-настоящему" не так уж просто - символика вращающейся Троицы весьма сложна для нашего двухполушарного мозга. И все-таки поставленные задачи могут быть решены - именно через человека. Ведь он и есть "машина времени" по переработке прошлого в будущее, в его сознании происходит встреча высших и низших миров, "трех времен" - прошедшего, настоящего, будущего. Слово, доступное человеку, через свой смысл и звук зацепляет и сгущает пространство и время. С метафизической точки зрения, строение Вселенной подчинено человеку (антропный принцип в космологии). Попыткам понять природу времени на протяжении тысячелетий отдавали силы ученые, философы, теологи, поэты (можно вспомнить Тита Лукреция Кара, бл. Августина...), и эта линия не обрывалась никогда. Например, формальная теория трехмерного времени была разработана конструктором Р.Л. Бартини (1897-1974), бежавшим от диктатуры Муссолини и прошедшим через советские тюрьмы и шарашки. Эта теория нашла применение в авиастроении и для решения прикладных задач в физике и механике, заметно упрощая вычисления. Но Бартини не ограничился этим, он много занимался и философией: Прошлое, настоящее и будущее - одно и то же. В этом смысле время похоже на дорогу: она не исчезает после того, как мы прошли по ней , и не возникает сию секунду, открываясь за поворотом. Победа над смертоносным временем, выход за его ограничения - одно из важнейших мистических прозрений в любой духовной традиции. Татхагата знает и видит знаки трех миров [ трех времен] такими, каковы они есть: нет рождений и нет смертей, нет отступления назад и нет продвижения вперед... Нет трех миров, как три мира видятся. Все это Татхагата видит ясно, без ошибок . (Лотосовая сутра) К такому мироощущению пришел и Хлебников, ставший Королем Времени: ...Понял вдруг: нет времени На крыльях поднят как орел, я видел сразу, что было и будет Пружины троек видел я и двоек В железном чучеле миров. Стандартная фраза "он опередил свое время" в применении к поэту звучит более чем справедливо, скорее даже слишком банально и слабо. Он чувствовал, что обрел способность пророчества и был способен видеть свою жизнь в трех измерениях времени : Когда будущее становится благодаря этим выкладкам прозрачным, теряется чувство времени, кажется, что стоишь неподвижно на палубе предвидения будущего. Чувство времени исчезает, и оно походит на поле впереди и поле сзади, становится своего рода пространством. ( В. Хлебников. Письмо П.В. Митуричу 14.3.22) Хлебников был "гражданином всей истории" (О. Мандельштам). Как пишет К. Кедров, он оставил нам карту своего Государства времени, которое возвышается над Государством пространства и вмещает прошлое, будущее и настоящее человечества. В нем поэт жил и странствовал, и приглашал туда других - "подняться на такую высоту, чтобы кругозор настоящего обладал лучом в сотни лет на прошлое и будущее пространства". Герои многих его поэм, повестей и пьес действуют свободно от привычных ограничений пространства и времени (хотя и не от своих судеб). 4. Основную роль в числовых построениях и формулах "закона времени" играют степени двойки и тройки: "Два движет - трется три" (ср. Лк.12:52). Дело и душа начинаются с буквы д , тело и труд - с буквы т . Впрочем, 2 и 3 - лишь "простейшие четное и нечетное число", дальше формулы Хлебникова множатся и усложняются. Он применяет к истории и другие циклы - 28 = 4х7, 108 (число бусин в восточных четках), 365 лет (год богов), 317 = 365 - 48, 413... Еще в 1915 г. Хлебников поверг в транс ученых-математиков своим докладом "О колебательных волнах 317-ти", проходившим на квартире у Осипа Брика. Там он говорил сразу и о законах движении планет, и о периодах жизни Пушкина... Не так просто "достойно ответить на вызов Хлебникова" (В. Бабков), найти подходы к его дискурсу, находящемуся на стыке гуманитарных и естественных наук - физики, математики, биологии, истории, лингвистики. Определенные подсказки можно обнаружить и в древних духовных традициях, знатоком которых он был. Времена в 2 n дней означают рост некоторого события, бывшего однажды... 2 - дорога расцвета, рост объема событий, количественный рост явления. Бинарная (двоичная) кодировка задает строение всего мироздания. Двойка - символ дерева познания добра и зла, разделения единого, дробления живой клетки. Как сказано в Талмуде, "два лучше трех". С тройкой связана динамика всякого процесса. 3 это колесо смерти, потому что при нем события идут от жизни к смерти, клонятся к упадку, катятся по дороге смерти. Восточная Троица (боги Брахма, Вишну и Шива) символизирует сотворение, поддержание и разрушение мира. Сюда же относится диалектика триады Гегеля. Найдены часы человечества. Стоит только от узлового дня отложить степени двух и степени трех дней, и если узловой день был со знаком +, то через степени двух пойдут события того же знака, а через степени трех... обратные узловому. Справедливости ради надо сказать: насчет часов Хлебников не был первым. Соответствующая числовая символика играет огромную роль во всех сакральных и текстах и мифах. Особое влияние на поэта оказала буддийская культура, которую он впитывал еще мальчиком в родных калмыцких степях, наблюдая молитвенные колеса лам. В буддизме Бхавачакра - колесо сансары , которое сжимает в своих когтях владыка смерти Яма (или демон Мара). В самом центре этого колеса расположены три яда - жадность, ненависть, неведение; их символизируют три животных - петух, змея, кабан. На старых русских рисунках изображается сердце грешника с живущими в нем змеей (злобой), лисой (коварством), свиньей (ленью). Гордыня, зависть, алчность - вот в сердцах Три жгучих искры, что вовек не дремлют. (Данте. Ад 6:75-76) Они и двигают колесо сансары. Трата и труд и трение, Теките из озера три! (В. Хлебников) Следуя за Пифагором и еврейской каббалой, Хлебников считал, что на протяжении тысячи лет человек трижды рождается и умирает в трех новых обликах. Я не умру. Я чашу жизни пил...
Но если бы, мучительный три раза
Свершая круг, три раза умереть
И вновь ожить три раза ты велела,
На зов бы твой пошел я...
(И. Анненский. Царь Иксион, ср. 2Кор. 12:8) Колесо сансары имеет пять (иногда шесть) секторов, изображающих чувственные миры, в которых перерождаются живые существа. Христос накормил толпу пятью хлебами, дав пищу пяти органам чувств (Мф.14:17). Пятерка также символизирует Законодателя (в еврейской Торе - пять книг), обладающего грозными ликами, человеческими и звериными, многократно отражающимися в творениях Хлебникова. Каждый день восседает Метатрон три часа на небесной выси и собирает все души почивших, которые умерли в утробе своей матери, и младенцев, которые умерли у груди своей матери, и школьников, которые умерли, когда изучали Пять Частей Торы. (Третья книга Еноха) В 18 лет Хлебников провел месяц в тюрьме за участие в студенческой демонстрации. После этого его восприятие мира радикально изменилось. Тогда же он составил свое завещание - как программу и одновременно итог своей будущей жизни . Там, в разделе "О пяти и более чувств", поэт писал: Пять ликов, их пять, но мало. Отчего не: одно, но велико... Есть некоторое много, протяженное многообразие , непрерывно изменяющееся, которое по отношению к нашим пяти чувствам находится в том же положении, в каком двупротяженное непрерывное пространство находится по отношению к треугольнику, кругу, разрезу яйца, прямоугольнику... Оно подняло львиную голову и смотрит на нас, но уста его сомкнуты. Согласно пифагорейцам, Платону и Кеплеру, строение Земли и космоса описывается правильными многогранниками с такими осями - додекаэдром (12 пятиугольных граней, 30 ребер, 20 вершин) и икосаэдром (20 треугольных граней, 30 ребер, 12 вершин). В биологии симметрия пятого порядка характерна для живых структур (многие вирусы, морская звезда, рука человека...). Все это пространство освоено мыслью Хлебникова. Хлебников, выдвинув 20-гранную структуру Земли-Зангези, ведет диалог с Пифагорейцами ... Т олько 20 - число Земли, число генетического кода . (В. Бабков) На периферии колеса расположены двенадцать нидан - звеньев цепи взаимозависимого происхождения. Так устроен часовой механизм бытия, через который реализуются благородные истины Будды о страдании-тяготе. В мифологии двенадцатеричная символика соответствует звездному зодиаку. В библейской традиции каждое колено Израиля символизируется определенным животным, которое изображено на его флаге (Иуда - лев, Иосиф - телец...). С этим же зодиаком связан круг христианских апостолов, которые вечно продолжают действовать в мире и крутить колесо времени, осуществляя свое служение. "Имена ваши записаны на небесах" (Лк.10:20). "Люди и звезды - братва!" (В. Хлебников). В драме "Ошибка смерти", где Хлебников изображает периодически повторяющуюся Тайную вечерю, 12 гостей ведут хоровод и пьют из черепов: Барышня Смерть : Друзья! Начало бала Смерти. Возьмемтесь за руки и будем кружиться ... Ты часы? Мы часы! 5. В. Бабков и другие исследователи говорят об очевидных параллелях идей Хлебникова с новым естествознанием начала века: общей и специальной теорией относительности, квантовой теорией, генетикой, космогонией... Целые числа, которые играли столь большую роль у Пифагора и Платона, оказались необходимыми новой физике для описания квантовых состояний. Одно ее из важнейших положений состоит в том, что миром, образно говоря, управляют волны. Эта идея, которая все больше проникает в биологию, социальные и гуманитарные науки, является одной из центральных для Хлебникова. Теория предсказаний Хлебникова, конечно, весьма сом-нительна, и не нужно больших усилий, чтобы доказать ее несостоятельность в целом, но сам факт ритмических биений пространственно-временного пульса трудно отрицать. В теории Хлебникова, конечно же, не хватает коэффици-ента случайности, а также возможных ускорений и замедле-ний ритма времен под воздействием многих факторов, но, повторяю, важен сам принцип. Отсюда ряд ошибок или не-точностей в других предсказаниях; но в главном он гениаль-ный провидец. Заблуждение часто следует рука об руку с прозрением. Хлебников явно поспешил с выводами и отстал от времени в своем стремлении построить некую таблицу Менделеева для всех событий. Здесь, как ни странно, поэт оказался даже старомоден в своем железном историческом детерминизме. В его таблице времени явно не хватает квантовых скачков, принципа неопределенности, вероятности, случайности. Он почти опережал теорию относительности, но явно не успевал за квантовой механикой. Заметим, что в такой же ситуации оказался сам Эйнштейн, так и не принявший Гейзенберга и Нильса Бора. (К. Кедров . Поэтический космос ) Построения "закона времени" действительно уязвимы и страдают субъективными оценками. Впрочем, столь суровая критика справедлива скорее по отношению к современным открывателям, которые выглядят банальными эпигонами Хлебникова и не обладают его талантом. Такова "новая хронология" А.Т. Фоменко, где на основе данных астрологического типа совмещаются и напрямую отождествляются лица и события из разных эпох и стран (по Хлебникову, "веками позже, но в те же дни"). Для математика астрологическая повторяемость - обычное разложение по волнам, в ряды Фурье... Однако построение новых жестких схем и систем взамен "традиционной" науки неуместно и воистину является заблуждением. Ю. Тынянов говорит о числовых построениях Хлебникова: Может быть специалистам они покажутся неосновательными, а читателям только интересными. Но нужна упорная работа мысли, вера в нее, научная по материалу работа - пусть даже неприемлемая для науки, - чтобы возникали в литературе новые явления. Совсем не так велика пропасть между методами науки и искусства. Только то, что в науке имеет самодовлеющую ценность, то оказывается в искусстве резервуаром его энергии. В своей сущности метод Хлебникова есть живое познание - мифологическое, поэтическое и научное; его тексты в высшей степени многомерны. Числовые ряды, как и звукотворчество, открывают перспективы для ищущего, дают новые возможности. "Я не выдумывал эти законы: я просто брал живые величины времени, стараясь раздеться донага от существующих учений". Наука (поэзия и проч.), реально творимая живыми людьми в определенную эпоху, опирается на нечто, вне науки находящееся, - на жизненное отношение к окружающему, свойственное времени и месту. Ибо научное исследование возможно, когда объяснение идет не дальше некоего уровня представлений, принимаемого научным сообществом как данное, - научной мифологии. Хлебников - с одной стороны, Вавилов, Планк, Эйнштейн - с другой, питались одной и той же мифологией, почерпая из нее исходные интуиции. Коснуться некоторых концепций нового естествознания начала века полезно, чтобы расширить круг ассоциаций для более полного понимания Хлебникова. Ведь Хлебников обладал серьезными познаниями во множестве областей, он знал обо всех вещах именно то, что нужно знать, и последовательно уничтожал указатели на контекст истолкования. Вообще же его творчество ориентировано не на анализ, не на истолкования, но на мгновенное постижение-озарение: сразу и во всей полноте. (В. Бабков ) Сознавая все это, тот же К. Кедров пишет: Хлебников, и это самое интересное и важное, таков, что отнюдь нельзя сказать: это вот - верное толкование, а все иные - нет. Напротив, очень часто верно и то, и другое, хотя бы первое не могло одновременно сосуществовать со вторым, и некоторое третье, и т.д. Так что следует говорить о порождении смысло-образом серии дискретных ликов, которые в итоге замыкают круг полного мира смысло-образа. Некоторые современные авторы (напр., Ю.А. Лебедев) проводят параллели "Досок судьбы" с многомировой (эвереттовской) интерпретацией квантовой механики. В ней полная реальность складывается из множащихся в каждой точке ветвей бесконечно разнообразного мира, каждая из которых существует физически, "здесь и сейчас". История - не линия, а дерево, которое прорастает множеством "стройных многочленов, построенных на тройке и двойке". Этим объясняется неоднозначность, а иногда и сомнительность предсказаний "закона времени" - не все возможности реализуются в нашем мире, в иных мирах наши двойники могут оказаться более удачливы... Чтобы понять течение мысли Хлебникова, попробуем восстановить некоторые логические пробелы в его рассуждениях в терминах современной физике. О высших мирах можно говорить по-разному, в то числе на этом языке; мы последуем книге "Крылья Феникса. Введение в квантовую мифофизику" (). Здесь важно соотношение высшего и низшего, "квантового" и "классического" мира. Наш классический мир существует и развивается лишь благодаря тому, что происходят изменения в непроявленном - квантовом (на гуманитарном языке - архетипическом и мифологическом). Реальных событий в нашем проявленном мире нет, есть только непонятное изнутри и кажущееся бессмысленным чередование сцен какой-то драмы; в восточной терминологии это нереальное бытие . Наоборот, квантовый мир - невидимое реальное небытие . Здесь, в высшем мире, нет ни времени, ни эволюции, а играют в олны , идет смена фаз и чередование квантовых состояний. Это чередование проявляется дискретно и ведет к переходам измеряемых величин в четкой детерминированной последовательности; в результате необусловленное становится обусловленным. Отсюда сияние лучей власти. По мере спуска от потолка скрепы к ее полу, они утрачивают знаки власти и из "образов бога" делаются лучиной для самовара. Но тайны игры степеней известны очень мало; это нетронутая земля. Изучая снова, мы увидим высеченные кумиры древних божеств мира, как головы первых трех чисел в облаках тайны. (Доски Судьбы , Лист III ) Пока дискретности не возникло, каждый элемент высшего мира находится на своем месте - в неподвижном состоянии. Мир расположенных "на высотах" идолов (у Хлебникова - числовые показатели степени), сурово порицаемых в Библии, в то же время есть мир квантов. Сами по себе они неизменны, бездушны, не имеют силы: не способны действовать и двигаться, чувствовать боль и убивать. Это состояния абсолютной необусловленности, пустотности - буддийской шуньяты . Идолы, они же языческие боги (по Пифагору, "числа - боги на земле"), изготовлены из дерева жизни и питаются энергией проявленного мира. Это атрибуты Бога, дискретные дробные формы на границе двух миров, но уже не Бог (категория Единого, Безначального). ...Ставил упершиеся в небо Столбы для пения на берегу моря, Поставил и населил пением и жизнью молодежи Белые храмы времени, вытесанные из мертвого моря, Я нашел истины величавые и прямые, И они как великие боги вошли в храмы И сказали мне: "Здравствуй", протянув простодушные руки, Наполнили дыханием Пустынные белые храмы. (В. Хлебников) Проявленный мир локален и переходит от одного энтропийного состояния к другому, а нелокальный и недетерминированный мир существует над ним. С другой стороны, необусловленного нет без обусловленного - нижний мир взаимно влияет на верхний и обеспечивает его существование. Законы спускаются вниз, квантовые состояния в определенной последовательности переходят в проявленный мир. В действительности нет никакого взаимодействия волн и материи , подвижного и неподвижного, но есть лишь проявление и кажущееся уничтожение квантовых состояний (хотя на самом деле "наверху" ничего не происходит). На уровне мифов-архетипов происходит стирание некоторых высших законов и этапов, которые проявляются в нашем мире уже во времени. В результате внизу уничтожаются энергетические состояния - "выдергиваются" некие процессы, которые отражают глобальные квантовые явления. Возникают надломы в судьбах людей, катастрофические события, войны, природные катаклизмы и бедствия, а в конце концов - распад системы (в библейской терминологии - Страшный суд). С осознанием квантов обычный мир уже существовать не может. Подходя к порогу квантового мира, исследователь приближается к пониманию последних времен своей локальной системы отсчета и должен измениться сам. Как только квантовое знание становится доступным, система начинает исчезать. Я умер и засмеялся
Просто большое стало малым, малое большим
(В. Хлебников) Локальные уровни-состояния, соответствующие классической физике, получаются из высшей Реальности через отражение. Зона разделения земного и небесного, внешнего и внутреннего есть зеркало , в этом смысле мир квантовой физики - зазеркалье. 6. Комментируя построения Хлебникова, В. Бабков широко привлекает понятие энантиоморфизма (киральности). Это явление состоит в том, что в нашем пространстве есть правые и левые объекты - зеркально равные, но, подобно двум рукам или двум типам винтов, не совмещаемые поворотами. С ним связана асимметрия жизни: киральны многие органические молекулы и аминокислоты; лишь левовращающая глюкоза усваивается животными организмами; в подавляющем числе случаев раковины моллюсков закручены в правую сторону; сердце у позвоночных животных обычно расположено слева; полушария мозга выполняют разные функции... Понятие энантиоморфизма может быть приложено и к времени (по Хлебникову, "время - винтарь"): Из идеи нового естествознания о неразделимости времени и пространства в природных явлениях В.И. Вернадский выводил следствие: время должно иметь строение, не противоречащее строению пространства. Векторы пространства и жизненных сил полярны и энантиоморфны. Полярность времени бросается в глаза: жизненные процессы необратимы. Напротив, "видеть энантиоморфность векторов времени мы не умеем", говорил Вернадский, и отмечал [ в "Проблеме в ремени, пространства и с имметрии " ] две возможности: "энантиоморфность - resp . диссиметрия - не может выражаться во времени... или... энантиоморфность времени выражается в том, что в процессе, идущем во времени, закономерно проявляется, через определенные промежутки времени, диссиметрия"... Что же до Хлебникова, то он сумел видеть эту самую энантиоморфность векторов времени, и на этой способности построил законы времени в Досках Судьбы. В.И. Вернадский рассматривал молекулярную диссимметрию как особое "свойство пространства... связанного с жизнью". Предшественник Вернадского Луи Пастер считал, что диссиметрия непосредственно связана со свойствами космического пространства; Вернадский полагал, что она проявляется в спиральной структуре галактик. В. Бабков пишет: "Время-дление, внутреннее время в естествознании выступает не как альтернатива объективному времени, а как его структурный элемент". К очень близким представлениям пришел астрофизик Н.А. Козырев (1909-1983), который создавал свои теории на лагерных и тюремных нарах (его история описана в солженицынском "Архипелаге"). Такие, как вне коррозии, ноздрей петербуржской вздет, Николай Александрович Козырев - небесный интеллигент.
Он не замечает карманников. Явился он в мир стереть второй закон термодинамики и с ним тепловую смерть. Вольноотпущенник Времени возмущает его рабов. Лауреат сталинской премии на десять годов ввел формулу Тяжести Времени. Мир к этому не готов. (А. Вознесенский) Козырев развивал представления о структуре и длении времени, пытаясь объяснить его необратимость: "будущее и прошедшее всегда разделены сколь угодно малым, но не равным нулю промежутком пространства". Итак, время обладает следующими двумя свойствами: 1) Свойство скалярное... и 2) свойство векторное, которое представляется псе в довекторами хода времени * iC 2 . Ход времени, как реальный физический процесс, приводящий с точки зрения причины к существованию псевдове к тора одного знака, а с точки зрения следствия - псевдовектора другого знака, равноценен вращению причины относительно следствия с линейной скоростью C 2 или наоборот... Воз никает естественный вопрос, в че м сущность этого явления и как можно наглядно себе представить вращение двух заведомо неподвижных точек с конечной линейной скоростью. На этот вопрос мы не можем сейчас ответить. Но можно надеяться, что это явление станет я с нее в результате опытных и последующих теоретических исследований. Поэтому нам остаётся пока пользоваться только формальным представл е нием о ходе времени, как об относительном вращении причин и следс т вий. (Н. А. Козырев. Причинная или несимметричная механика в линейном приближении) Аналогичные идеи позднее развивал русско-бельгийский физико-химик Илья Пригожин и многие другие, однако их строгого научного обоснования не удалось дать никому. К сожалению, эти идеи часто становятся предметом недобросовестных и корыстных спекуляций в рамках "торсионных" подходов. 7. В законах Хлебникова каждому событию в истории или биографии личности соответствует противо событие : после оборота идет повторный оборот с противополож ным знаком. В. Бабков изображает этот процесс в виде расходящейся логарифмической спирали , которая на действительной оси пересекает наш мир . По К. Кедрову , орбита событий вращается восьмеркой и пер екручивается лентой Ме биуса (при обходе которой объект превращается в зеркальный) : Тейяр де Шарден спустя двадцать лет после смерти Хлебникова фактически повторяет его модель. Точка "Альфа" у Хлебникова - прошлое, а "Омега" - будущее. Расходясь по радиусу от центра вдаль, они сходят-ся по тангенсу в неком незримом центре, образуя непрерыв-ную линию мировых событий во вселенной Минковского - Эйнштейна. Эту спираль найдем и в загадочных изображениях в пустыне Наска (Перу), и в древней обсерватории у огне-поклонников- друидов, и в лабиринтах острова Валаам... Вспомним, что таково же строение фольклорного неба. Тангенциальный выход к центру - горловина чаши, коло-дец в созвездии Водолея, куда уходит Овен, и возвращение его по радиальной линии в точке пересечения небесного меридиана с небесным экватором, то есть на вершине горы - Голгофы - в центре воображаемого креста небес. Схема подлета к черной дыре подчиняется той же компо-зиции, и еще более поразительно, что таково же строение психологического пространства-времени в ощущении неко-торых людей, переживших клиническую смерть . Наконец, строение молекул ДНК и РНК, хранящих четырехмастную информацию генетического кода, - все та же двойная спираль. "Есть две змеи - жизни и смерти, на правой и левой стороне, и обе они сопровождают человека" (Зогар). Подобные символы находят отражение в теле (позвоночнике) человека и широко используются в восточной йоге; это также процессы восхождения и нисхождения Христа, отраженные в зеркале. Отсюда увлечение словами-перевертышами, события и противособытия, парные образы и зеркальные близнецы в текстах Хлебникова. И сам он встречает в зеркале своего двойника-Числобога, "короля государства времени". Ты и я - мы оба равны. Две священной единицы Мы враждующие части. Две враждующие дроби. В взорах розные зеницы. Две как мир старинных власти, Берем жезл и правим обе. (В. Хлебников) Каббалистическая книга Зогар говорит о существовании "правой и левой стороны", высшего и низшего, нынешнего и будущего миров, которые взаимно отражаются и проникают друг в друга - в борьбе и гармонии. Мир, в котором течение времени противоположно нашему при усл о вии действия тех же сил, должен быть равноценен нашему Миру, от раже н ному в зеркале. (Н. А. Козырев ) Причинно-следственные связи, а значит, и время меняют направление в противоположном мире, приходящем из будущего (иллюстрация этому дана в драме Хлебникова "Мирсконца"). Замысел Бога касается обоих миров; при понимании этого резко меняются мировоззрение и этические оценки, которые теряют свою двойственность. Свет и тьма, жизнь и смерть, правое и левое - братья друг другу. Их нельзя отделить друг от друга. Поэтому и хорошие - не хороши, и плохие - не плохи, и жизнь - не жизнь, и смерть - не смерть. Поэтому каждый будет разорван в своей основе от начала. Но те, кто выше мира, - неразорванные, вечные. (Евангелие от Филиппа 10) Видеть обе противоположности и встать выше них - означает обрести цельность, вернуться от дерева познания добра и зла к дереву жизни, преодолеть грехопадение, победить смерть. Однако на этом пути - множество опасностей.
Еще раз, еще раз,
Я для вас
Звезда.
Горе моряку, взявшему
Неверный угол своей ладьи
И звезды:
Он разобьется о камни,
О подводные мели.
Горе и вам, взявшим
Неверный угол сердца ко мне:
Вы разобьетесь о камни,
И камни будут надсмехаться
Над вами,
Как вы надсмехались
Надо мной
(В. Хлебников, ср. Мф. 21:42-44, Ис. 8:14) Как всегда, в стихах Хлебникова - далеко не только лирика, в них много "математически" точных слов, понимание которых еще впереди; в приложениях к "Доскам судьбы" автор иллюстрировал их геометрическими построениями. Впоследствии Козырев наблюдал (при помощи телескопа с закрытым объективом) воздействие звезды из того места, где она была в прошлом или даже (при правильном расчете) окажется в будущем... 8. Идеи Хлебникова перекликаются с труднейшими проблемами современной биологии и эволюционной теории. Здесь можно вспомнить номогенез - гипотезу, выдвинутую в 1922 г. Л.С. Бергом (1876-1950) и развитую А.А. Любищевым (1890-1972) и другими в противовес классическому дарвинизму. ( Н омос - закон; по еврейскому преданию, программа развития исторических событий и вообще мира заключена в письменном Законе - Торе.) В этой теории эволюция есть скорее раскрытие уже существующих задатков, чем случайный процесс отбора, а жизнь и вымирание популяций осуществляется на основе внутренних причин, по твердым законам. По словам Берга, в отличие от дарвинизма, где эволюция идет путем медленных, едва заметных изменений, в номогенезе развитие происходит скачками-пароксизмами (современные исследования дают сочетание этих двух картин эволюции). При этом действует принцип "филогенетического ускорения" - предварения признаков в онтогенезе. В. Бабков упоминает в этой связи близкие идеи Н. Кольцова и Н. Вавилова: Вавилов построил представление о гамме изменчивости - аналоге дискретного спектра энергетических уровней квантовой физики. [Он] выдвинул в 1920 году иное не-дарвиновское представление о едином круге допустимых превращений разнообразных признаков близких (и далековатых) организмов... Это можно сопоставить с метаморфозом "самовитого слова", с метаморфозом смыслообразов и даже с единым круге допустимых превращений, включающим все напечатанные и рукописные тексты, которые составляют интегральный текст Хлебникова. Мысль Вавилова об ограниченной и направленной изменчивости близка по духу мысли Хлебникова о подобных событиях, разделенных определенными интервалами времени. По большому счету, аминокислоты и нуклеотиды - лишь символы, буквы текста; глубинная причина развития - в иных "квантовых" мирах и пространствах. "Законы записаны на небесах, а читаются на земле". Генетический потенциал реализуется и развертывается, приходя из предначертанного будущего, а его источник, как и творящее миры Слово, не столь уж материален. Библейский Ковчег Завета переносит эту информацию в свернутой форме через гибнущие и творящиеся миры. ...Знаем, что вещь хороша, когда она, как камень будущего, выжигает настоящее... Когда я замечал, как старые строки тускнели, когда скрытое в них содержание становилось сегодняшним днем, я понял, что родина творчества - будущее. Оттуда дует ветер богов слова . (В. Хлебников) Буддисты говорят об алаявиджняне (сознании-сокровищнице) - всемирном хранилище информации, содержащем семенные формы - самскары . Э. Леруа, Тейяр де Шарден и В.И. Вернадский ввели близкое понятие ноосферы - единого духовного поля человечества. Разве это не чудо - новый воздушный мозг, Опутывающий землю? (В. Хлебников) Этим мотивам в творчестве Хлебникова Р.В. Дуганов посвятил отдельную статью - "О ноосфере и мыслезёме". Я мнил, что человечество - верховье,
мы ж мчимся к устью. (В. Хлебников) Обращение-поворот делает возможным возвращение к корням и истокам. Человек способен изменять направление движения потока событий на обратное; таким способом он уничтожает свои грехи, разрушает судьбу-карму, достигает освобождения. Однако, по словам поэта, "нельзя, плывя против течения, искать у него поддержки". 9. "Люди моей задачи часто умирают 37-ми лет, мне уже 37 лет", - сказал Хлебников, задолго до известной песни Высоцкого о поэтах, предчувствуя и предрекая свою судьбу. Его задача была выполнена. Весной 1922 Хлебников поехал к Митуричам в Санталово Новгородской губ., к истоку Волги. Вскоре по приезде он тяжело заболел и, проболев месяц, умер 28 июня 1922 года. В списке странствий под этой датой последняя запись: Свобода. - Так Волга своим руслом замкнула круг жизни Хлебникова. (В. Бабков) Заболев через 3 8 + 3 8 дней от своего рождения (в соответствии с "основным законом времени"), Хлебников ушел из жизни при трагических обстоятельствах: в глухой деревне, практически лишенный медицинской помощи. Не последнюю роль в этой смерти сыграло чрезмерное напряжение сил, приведшее к полному истощению, и непонимание окружающих: "И с ужасом я понял, что я никем не видим, что нужно сеять очи, что должен сеятель очей идти". Да, государство людей, родившихся в одном году. Да, таможенные границы между поколениями, чтобы за каждым было право на творчество. (В. Хлебников. Скуфья Скифа) Время отбрасывает конъюнктурную шелуху, а подлинное не устаревает и может быть оживлено нашим активным личным пониманием - уже на другом уровне. Не следует делать из Хлебникова кумира, принимая его наследие некритично. Тем ответственнее и сложнее становится задача новых поколений, призванных преодолеть старые ошибки и заблуждения, что-то сохранить и восстановить, внести гармонию и найти живую опору, чтобы двигаться дальше. Иначе все окажется очень грустно. Вижу я погост унылый, - Молвил бык, сияя взором. - Там на дне сырой могилы Кто-то спит за косогором. Кто он, жалкий, весь в коростах, Полусъеденный, забытый, Житель бедного погоста, Грязным венчиком покрытый? Вкруг него томятся ночи, Руки бледные закинув, Вкруг него цветы бормочут В погребальных паутинах. Вкруг него, невидны людям, Но нетленны, как дубы, Возвышаются умные свидетели его жизни - Доски Судьбы. И все читают стройными глазами Домыслы странного трупа, И мир животный с небесами Тут примирен прекрасно-глупо. И сотни-сотни лет пройдут, И внуки наши будут хилы, Но и они покой найдут На берегах такой могилы. Так человек, отпав от века, Зарытый в новгородский ил, Прекрасный образ человека В душе природы заронил. (Н. Заболоцкий) 22 декабря 2006 г. не стало Василия Бабкова. В своих комментариях он написал: "Законы времени и "Доски Судьбы" стали ответом Хлебникова на вызов бессмысленных смертей - исполнением обещания "всё понять, чтобы простить всем и всё и научить их этому"". Цель, смысл и основания для оптимизма были, есть и будут. Руку свою подымаю Сказать про опасность. Далекий и бледный, но не [житейский] Мною указан вам путь, А не большими кострами Для варки быка На палубе вашей, Вам знакомых и близких. Да, я срывался и падал, Тучи меня закрывали И закрывают сейчас. Но не вы ли падали позже И [гнали память крушений], В камнях [невольно] лепили Тенью земною меня? За то, что напомнил про звезды И был сквозняком быта этих голяков, Не раз вы оставляли меня И уносили мое платье, Когда я переплывал проливы песни, И хохотали, что я гол. Вы же себя раздевали Через несколько лет, Не заметив во мне Событий вершины, Пера руки времен За думой писателя. Я одиноким врачом В доме сумасшедших Пел свои песни-лекарства. (В. Хлебников)

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Велимир Хлебников
Полное собрание сочинений
Том 6/2. Доски судьбы. Заметки. Письма

Приносим глубокую благодарность А. И. Алиевой, В. П. Григорьеву, А. Б. Куделину, Ф. Ф. Кузнецову, А. А. Мамаеву, М. П. Митуричу-Хлебникову, С. В. Старинной, В. С. Телингатеру, А. М. Ушакову, Е. Ю. Чичковой, И. В. Чудасову, Н. С. Шефтелевич, а также всем сотрудникам рукописных и книжных фондов ГАМ, ГММ, ИМЛИ, ИРАН, РГАЛИ, РГБ, РНБ, оказавшим помощь в работе ценными материалами и благожелательным содействием.

С. М. Городецкий. Велимир, 1922

Доски судьбы *

(Избранные страницы)

А. А. Борисов. Обложка к трем выпускам «Досок Судьбы». 1923

Слово о числе и наоборот *

Чистые законы времени мною найдены 20 года, когда я жил в Баку, в стране огня, в высоком здании морского общежития, вместе с Доброковским.

Громадная надпись «Доброкузня» была косо нацарапана на стене; около ведер с краской лежали кисти, а в ушах неотступно стояло, что если бы к нам явилась Нина, то из города Баку вышло бы имя Бакунина. Его громадная лохматая тень висела над нами. Художник, начавший лепить Колумба, неожиданно вылепил меня из зеленого куска воска. Это было хорошей приметой, доброй надеждой для плывшего к материку времени, в неведомую страну. Я хотел найти ключ к часам человечества, быть его часовщиком и наметить основы предвидения будущего. Это было на родине первого знакомства людей с огнем и приручения его в домашнее животное. В стране огней – Азербейджане – огонь меняет свой исконный лик. Он не падает с неба диким божищем, наводящим страх божеством, а кротким цветком выходит из земли, как бы прося и навязываясь приручить и сорвать его.

В первый день весны года я был на поклоне вечным огням и, застигнутый ночью быстро наступившими сумерками, спал в степи, на голой земле, среди пучков травы и паучьих нор. Ужас ночи стоял кругом.

Уравнение внутреннего пояса светил солнечного мира найдено мной 25.IX.20 г. на съезде Пролеткульта в Армавире, на задних скамьях помещения собрания, когда во время зажигательно деловых речей вычислял на записной книжке времена этих звезд.

Это уравнение впервые сковало звездные величины и сделало их гражданами одного общего закона, наряду с людской общиной.

Первое решение искать законы времени явилось на другой день после Цусимы, когда известие о Цусимском бое дошло в Ярославский край, где я жил тогда в селе Бурмакине.

Я хотел найти оправдание смертям.

Я помню весну севера и звон удил и стремян, их катали на лошадях в особой бочке по полю, чтобы дать ржавому железу серебристый блеск сбруи. Покорные клячи севера тянули за собой бочки с своими цепями.

В этой работе мне был надежным и верным помощником случай, подсовывавший среди книжного голода именно ту книгу, какая нужна.

Так, тов. Бровко сам дал мне летопись 1917-20 гг. Она позволила приступить к счету дней, что было очередным шагом.

Дыхание этого спутника я всегда слышал.

Я полон решимости, если законы не привьются среди людей, обучать им порабощенное племя коней. Эту мою решимость я уже высказывал в письме к Ермилову.

Первые истины о пространстве искали общественной правды в очертаниях полей, определяя налоги для круглого поля и треугольного, или уравнивая земельные площади наследников.

Первые истины о времени ищут опорных точек для правильного размежевания поколений и переносят волю к равенству и правде в новое протяжение времени. Но и для них толкачом была та же старая воля к равенству, делению времени на равные времявладения.

Человечество, как явление протекающее во времени, сознавало власть его чистых законов, но закрепляло чувство подданства посредством повторных враждующих вероучений, стараясь изобразить дух времени краской слова.

Учение о добре и зле, Аримане и Ормузде, грядущем возмездии, – это было желание говорить о времени, не имея меры, некоторого аршина.

Итак, лицо времени писалось словами на старых холстах Корана, Вед, Доброй Вести и других учений.

Здесь, в чистых законах времени, то же великое лицо набрасывается кистью числа и таким образом применен другой подход к делу предшественников. На полотно ложится не слово, а точное число, в качестве художественного мазка живописующего лицо времени.

Таким образом в древнем занятии времямаза произошел некоторый сдвиг.

Откинув огулы слов, времямаз держит в руках точный аршин.

Те, кто захотели бы пренебречь чистыми законами времени и в то же время правильно судить, походили бы на древних самодержцев, бичующих море за то, что оно разбило их суда.

Более уместно было бы изучить законы плавания.

Впервые я нашел черту обратности событий через 3 5 дней, 243 дня. Тогда я продолжил степени, и росты найденных времен стал примерять к прошлому человечества.

Это прошлое вдруг стало прозрачным, и простой закон времени вдруг осенил все.

Я понял, что время построено на степенях двух и трех, наименьших четных и нечетных чисел.

Я понял, что повторное умножение само на себя двоек и троек есть истинная природа времени.

И когда я вспомнил древнеславянскую веру в «чет и нечет», я решил, что мудрость есть дерево, растущее из зерна суеверия (в кавычках).

Открыв значение «чета» и «нечета» во времени, я ощутил такое чувство, что в руках у меня мышеловка, в которой испуганным зверком дрожит древний рок. Похожие на дерево уравнения времени, простые, как ствол в основании, и гибкие и живущие сложной жизнью ветвями своих степеней, где сосредоточен мозг и живая душа уравнений, казались перевернутыми уравнениями пространства, где громадное число основания увенчано единицей, двойкой или тройкой, но не далее.

Это два обратных движения в одном протяжении счета, решил я.

Я видел их зрительно: горы, громадные глыбы основания, на которых присела, отдыхая, хищная птица степени, птица сознания для пространства. И точно тонкие стволы деревьев, ветки с цветами и живыми птицами, порхающими по ним, казалось время.

У пространства каменный показатель степени, он не может быть больше трех, а основание живет без предела; наоборот, у времени основание делается «твердыми» двойкой и тройкой, а показатель степени живет сложной жизнью, свободной игрой величин.

Там, где раньше были глухие степи времени, вдруг выросли стройные многочлены, построенные на тройке и двойке, и мое сознание походило на сознание путника, перед которым вдруг выступили зубчатые башни и стены никому не известного города.

Если в известном сказании Китеж-град потонул в глухом лесном озере, то здесь из каждого пятна времени, из каждого озера времени выступал стройный многочлен троек с башнями и колокольнями, какой-то Читеж-град.

Такие ряды, как 1053 = 3 3 + 3 + 3 3 + 2 + 3 3 + 1 , где число членов равно основанию, показатель старшей степени дважды взятая тройка, а другие показатели убывают на единицу, или всем знакомое число 365 = 3 5 + 3 4 + 3 3 + 3 2 + 3 1 + 3 0 + 1, с одной стороны, вскрывали древнее отношение года к суткам, с другой стороны, древнему сказанию о Китеж-граде давали новый смысл.

Город троек со своими башнями и колокольнями явно шумел из глубины времени. Стройный город числовых башен заменил прежние пятна времени.

Я не выдумывал эти законы; я просто брал живые величины времени, стараясь раздеться донага от существующих учений, и смотрел, по какому закону эти величины переходят одна в другую, и строил уравнения, опираясь на опыт. И числовые скрепы величин времени выступали одна за другой в странном родстве с скрепами пространства, и в то же время двигаясь по обратному течению.

Число есть чаша, в которую может быть налита жидкость любой величины, а уравнение есть прибор, делающий вереницу величин, где твердые числа являются неподвижными гайками уравнения, его станком, а величины m, n – подвижными членами снаряда, колесами, рычагами, маховиками уравнения.

Иногда я мысленно сравнивал числа уравнения, твердые в своей величине, с костяком тела, а величины m, n – с мышцами и мясом туловища, приводящими в движение сказочных зверей.

В уравнении я различал мышечный состав и кости. И вот уравнения времени казались зеркальным отражением уравнений пространства.

Уравнения пространства походили на исчезнувших ископаемых зверей с громадным основанием тела и крохотным черепом, мозгом, венцом туловища.

Если скрепа объема = A 3 , здесь А может расти до бесконечности, но показатель степени всегда будет три.

Три есть твердая величина, кость уравнения. А – его жидкая часть.

Напротив, для двух обратных точек во времени очень своеобразна скрепа 3 a + 3 a или 3 n + 3 n , или в более простом виде 3 n . Такая скрепа времени соединяет событие и противособытие во времени.

Событие хода + А и событие обратного хода −А. Здесь твердое основание три и бесконечно растущий показатель степени n – не обратное ли течение счета?

То, о чем говорили древние вероучения, грозили именем возмездия, делается простой и жесткой силой этого уравнения; в его сухом языке заперто: «Мне отмщение и Аз воздам» и грозный, непрощающий Иегова древних.

Весь закон Моисея и весь Коран, пожалуй, укладываются в железную силу этого уравнения.

Но сколько сберегается чернил! Как отдыхает чернильница! В этом поступательный рост столетий.

Можно расцветить краской крови, железа и смерти призрачные очертания скрепы 3 n дней.

Поступок и наказание, дело и возмездие.

Если в первую точку умирает жертва, через 3 3 умирает убийца.

Если первая точка отмечена крупным военным успехом некоторой волны человечества, была шагом завоевания, то вторая точка, через З n суток, будет остановкой этого движения, днем отпора ему, днем междометий: стой! тпру!.. в то время как все эти 3 n дней хлестал кнут рока, и слышались мощные – гей! вперед! но-но!

Так, день битвы при Мукдене, 26.11.1905 г., когда было остановлено движение русских на восток, начатое взятием Искера дружиной Ермака, был через 3 10 + 3 10 = 2·3 10 после взятия Искера 25.Х.1581 г.

Битва при Ангоре 20.VII.1402 г., положившая предел движению на запад монголов (твердый порог), была через 3 10 после мощного успеха татар, взятия ими Киева 5.XII.1240 г., этого начала наступления Востока, когда Восток, обращаясь к Западу, снял с себя боевое забрало.

Куликово поле 26.VIII.1380 г. остановило движение народов Востока на запад, этих волн гунн, славян, мадьяр, половцев, печенегов, татар. Но оно наступило через 3 11 + 3 11 = 2·3 11 после взятия Аларихом Рима 24.VIII.410 года, когда Рим был сравнен с прахом.

Взяв Царьград 1453 г., турки положили предел древнегреческому тяготению на восток. Но это событие, гибель греческой столицы, произошло через 4·3 11 после 487-ого года до Р. X., когда, разбив персов, греки хлынули на восток.

Римское движение на восток началось около 30 года (4.VIII.30 г. Октавиан взял Александрию). Этот год был расцветом Рима, существенным шагом на восток; через 3 11 дней наступил 455 год (12.VII.455), год гибели и разрушения Рима. Восток выбил шашку у своего противника.

Болгария была завоевана турками в битве при Тырнове 17.VII.1393 года; через 3 11 дней ее посетило обратное событие: она получила освобождение Берлинскому договору 13.VII.1878 г. Здесь законом 3 n связаны точка порабощения (цепей на руках) и точка освобождения.

Теперь докажем нашу истину, что событие, достигшее возраста 3 n дней, меняет свой знак на обратный (множитель да-единица как указатель пути сменяется множителем нет-единицей, + 1 и −1), что через повторные времена числового строения 3 n события относятся друг к другу, как два встречных поезда, идущих по одному и тому же пути, на малых степенях n.

Если крупные показатели степени заняты пляской и плеском государств, управляют своей палочкой большим гопаком нашествий, переселений народов, то малые относятся к жизни отдельных людей, управляя возмездием или сдвигами в строении общества, давая в числах древний подлинник, древние доски своего перевода на язык слов: «Мне отмщение и Аз воздам».

Так, военный деятель Мин подавил восставшую Москву 26.XII.1905 г.; через 3 5 (243 дня) он был убит 26.III.1906 года карающей рукой Коноплянниковой, или сама судьба дергала собачку браунинга во время выстрела.

Самодержец Николай Романов был 16.VII.1918 г. расстрелян через 3 7 + 3 7 после роспуска Думы 22.VII.1906 г.

Посадник Америки Гарфильд был убит 2.VII.1881 г. через 3 5 дней после своего избрания на этот пост 2.XI.1880 г.

Покушение на наместника Польши графа Берга было через 243 дня после начала восстания, то есть судный день, день мести наступил через 3 5 после события, вызвавшего месть.

Воин свободы Роберт Блюм был казнен 9.XI.1848 г., через 3 5 после начала восстания 1848 года (13.III.1848).

Царские долги были признаны Советской Россией 6. XI.1921 г., через 3 6 + 3 6 = 1458 дней после начала Советской власти 10.XI.1917 г., когда они были приравнены ничему.

Правительство Милюкова-Керенского (10.III.1917 г.) возникло за 3 5 до правительства Ленина-Троцкого (10.XI.1917 г.).

Разгром Врангеля, преемника Колчака, и конец гражданской войны был 15.XI.1920 г., через 3 6 после провозглашения Колчака «Верховным правителем» – 17.XI.1918 года.

Уход войск с боевых мест и роспуск отрядов 7.XII.1917 г. был через 3 5 после заявления Милюкова 9.IV.1917 г. «о войне до конца» и о верности союзникам.

День Всеобуча 11.VIII.1918 г. был через 3 5 + 2 2 после Толстовского настроения дней роспуска войск 7.XII.1917 г.

Англичане колотили материк через 3 n после битвы при Гастингсе, когда остров был завоеван военной силой материка.

3. X.1066 г. была битва при Гастингсе, или победа материка над островом; исконные жители его были разбиты, остров был занят ордами Дании; через 3^ + 3^ наступил день битвы Гленвилля, когда англичане разбили французов 13.VI.1174 года.

Через 3 10 дней – морская битва при Борнгольме, 22.VII.1227 г., когда англичане отомстили датчанам, разбив на море своих недавних победителей. Остров отомщен.

Таким образом, по очереди были разбиты на море Франция и Дания через 3 n после обратного события – поражения англичан.

Так чередовались «да» и «нет».

Мы видели вековой поединок Востока и Запада, мы видели, что шашка вылетает из рук одного из двух противников через 3 n дней после удачного выпада, когда та или другая столица обращается в мусор и золу.

Искер, Киев, Рим, Лондон были одним рядом. Битвы при Мукдене, Ангоре, Куликовом поле, Борнгольме звучали через 3 n дней после первого ряда. Движению давался порог, преграда, остановка, побежденному победа, победителю поражение. Событие делало поворот на 2d, два прямых угла, и давало отрицательный перелом времени. Полночь события становилась его полднем, и вскрывался стройный, тикающий пылающими, взорванными столицами государств, ход часов человечества.

Тем, у кого нет обыкновенных часов, небесполезно носить большие часы человечества и прислушиваться к их стройному ходу: тик-тик-тик!

Через промежуток времени вида 3 n дней второе событие движется наоборот первому, в обратном направлении, точно встречный поезд, грозя крушением делу первого события.

Этой «истиной» (поставим кавычки для любящих сомневаться) является пространственное определение события, именно, путь движения силы делается зависимой переменной счета дней, то есть естественных величин времени. Или дана найденная опытом количественная связь начал времени и пространства. Первый мост между ними.

Она исходит из изучения живых величин времени – по какому закону чисел они переходят одна в другую.

Если сравнивать живые естественные объемы всех чурбанов с прямыми углами граней и равными ребрами, то эти объемы будут переходить один в другой по закону A 3 или n 3 , где n или A – длина ребра. В законе объемов руслом и твердыми берегами уравнения является показатель степени – три (твердое число, окова величин), а движущейся влагой реки, течением уравнения является основание A, в него может быть поставлена любая величина. A – река уравнения.

Для закона живых площадей, того закона, по которому площади переходят одна в другую, будет иметь место соотношение A 2 , n 2 ; здесь твердым числом является два.

Напротив, величины времени переходят одна в другую по закону 3 n дней и 2 n дней; здесь вольный, свободный как ветер, показатель степени и скованное основание, тройка или двойка.

Река уравнения течет по степени, берегом которой служит основание 3, твердое число, а n – вольное, любое из возможных.

Как-то радостно думалось, что по существу нет ни времени, ни пространства, а есть два разных счета, два ската одной крыши, два пути по одному зданию чисел.

Время и пространство кажутся одним и тем же деревом счета, но в одном случае воображаемая белка счета подвигается от веток к основанию, в другом – от основания к веткам.

Действия над величинами есть искусство определять наибольшее равенство наименьшим неравенством.

Сколько столетий нужно, чтобы определить (написать) число, где столб из трех троек есть показатель степени тройки, с помощью десятиричного счета?

Между тем, прибегая к равенствам высшего порядка, мы его определяем, вынимаем из ряда других в одно мгновение.

Этот закон может быть назван законом наименьшей затраты чернил, предпосылкой «скупых чернил».

Другой закон – воля к наименьшим числам, своего рода нирвана, учение Будды в мире чисел.

В том счете, который делает время, тяготение к числам, окружающим мир ничего (то есть единице, двойке и тройке), определяет строение основания; в нем твердые основания троек и двоек; в уравнениях пространства показатели степени: три, два, один; напротив, основание растет до бесконечности.

Можно ли назвать время поставленным на затылок пространством?

Возведение в степень есть действие наиболее скупого расходования чернил: громадные числа, требующие для прочтения ряда столетий, пишутся (вынимаются из ряда остальных) двумя-тремя взмахами пера. Это действие лежит в основе и счета пространства и счета времени.

Но у пространства показатель степени сделан волей к наименьшим числам, наибольшей близости к ничему, а у времени – основание.

У величин пространства:

У времени:

Или: пространство и время – два обратных направления счета, это m n и n m .

В жизни отдельных людей я заметил особое гремучее время строения 2 13 + 13 2 . Оно вызывает подвиги под небом Марса или Венеры, все равно каким.

Так Борис Самородов, поднявший восстание в белых судах Каспийского моря, сделал это через 2 13 + 13 2 после рождения.

Мне кажется, что дух отважного подвига вызван в нем тринадцатой степенью двух, считая от рождения.

Если существуют чистые законы времени, то они должны управлять всем, что протекает во времени, безразлично, будет ли это душа Гоголя, «Евгений Онегин» Пушкина, светила солнечного мира, сдвиги земной коры и страшная смена царства змей царством людей, смена девонского времени временем, ознаменованным вмешательством человека в жизнь и строение земного шара.

В самом деле, если в уравнении x = 3 n + 3 n , как промежутка времени для отрицательных сдвигов, сделать n = 11, x будет равняться времени между разрушением Рима в 410 году, сделанным народами Востока, и Куликовской битвой, положившей конец движению этих народов. Эта битва дала отпор Востоку.

Сделав n = 10, получим х равным времени между походом Ермака и отступлением Куропаткина. Эти точки – начало и конец движения русских на восток.

Сделав n = 18, получим время между третичным возрастом Земли и современностью.

И, наконец, если n = 23, x = 369 697 770 лет, или промежутку между девонским возрастом Земли, когда властвующей жизнью были змеи, и современностью, когда Земля – книга с кричащим заглавием «человек». Не этим ли тайным языком тройки объясняется суеверный ужас человека к змеям, нередко безобидным врагам?

Между девонским временем и современностью, по определению ученого Гольмеса, прошло 3 3^3 + 3 3^3−2^2 или 3 23 + 3 23 дней.

За это время государства скользких змей, покрытых сверкающей чешуей, сменились государствами нагих людей в мягкой оболочке кожи. Лишь кудри головы, точно ветер налетевших столетий, напоминают о прошлом. С этой точки способа видеть людей их можно было бы назвать противозмеями. Ползающих сменили падающие, как мяч, повторно падающие и отскакивающие люди.

Чистые законы времени, трубачом-глашатаем которых я здесь выступаю, делают равноправными гражданами одних и тех же уравнений и жизнь земной коры, и сдвиги строения человеческого общества.

День мертвеца у соседей (час выноса).

«О, числа времени…» *

О, числа времени, и улицы башен, и город с колокольнями времен!

Где сквозь имена звезд сквозит и плещется осетром вод личность неба – богатырский, сильный, здоровый человек, а торг, любовь и война высовываются из недр звезд, из вод неба, как черные плавники мировой рыбы, украшая его именами. Времена этих звезд стоят на основании два, а когда имена звезд внешнего пояса носят названия разных видов тщедушной смерти и человеческой трущобы (мор, не, небытия), где тонет челнок человеческой жизни, – времена обращений этих солнц построены на основании три, и тройка роковым колесом смерти несет их телегу, их «турусы на колесах» по простору времен.

Где полнокровное Я, плеснув до неба и там имея спутником земной жизни два, любит словарь, заключающий «деву», «добро», «дело», а разные виды смерти и мира вне человеческого Я, пройдя ниткой через имена звезд, имеют своими спутниками «труп», «труд», «труну» и другие случаи расплесканной чаши человеческой жизни.

Где года звезд внутреннего кольца, полного человеческих голосов, кликов жизни, связывает хитрое уравнение:

Подставляя вместо n – 1, 2, 3, 4, получим X = 88, 224, 363, 687, то есть года Меркурия (торгаша), Венеры (любви-красотки), Земли (жены), Марса (воина).

Вес этих светил все время растет, а года звезд с убывающим весом для внешнего пояса построены прекрасным величавым уравнением:

X = 365 (3 n + 1 + 3) − 48 (1 + З n-1) + 365 n-2 .

Подставляя вместо n – 1, 2, 3, получим X = 4332 дня, 10759 и 30688 – времена Юпитера, Сатурна, Урана.

То же уравнение в единицах года –

со значениями X = 12 лет, 30 лет и 84 года, а для первых четырех звезд с людскими именами существует еще уравнение жизни:

X = 2·2 n + 2 + (n-1) 3·2 2n + 4-n^2 − 2 4n-12 суток,

где n = 1, 2, 3, 4; X = 88, 224, 364, 687. То есть уравнение спутников Солнца с возрастающим весом построено на основании д в а, а года спутников убывающего веса, ущерба вещественной жизни, построены на основании три.

Где мы начинаем догадываться о жизни чистых законов времени и о богатых каменоломнях, скрытых в этой мысли.

Где, изучая трещины и сдвиги пластов мирового времени по записям чуткой иглы войн и падений государств, чуткой к мировым бурям и сотрясениям воздуха, мы начинаем думать, что через 3 n дней наступает обратное первому событие (равно как через 3 n + 3 n), а через 2 n дней приходят созвучные, летящие по одному и тому же пути, события. Так чередуется во времени да и нет.

Вот почему через 3 10 + 3 10 дней после битвы, бывшей 26.X.1581 при Искере, когда Ермак завоевал Сибирь и взял ее столицу, наступил день битвы при Мукдене, 26.11.1905, когда движению людей Запада (русских) на Восток был положен порог.

Вот почему через 3 11 + 3 11 дней после взятия 24.VIII.410 г. бурными дикими народами Востока столицы Запада, Рима, наступил день битвы на Куликовом поле, 26.VIII.1380, когда народам Востока был дан отпор.

Вот почему Мин был убит через 3 5 = 243 дня после Московского восстания, которое он подавил, а падение самодержавия 13.III.1917 наступило через 2 12 после вооруженного восстания в Москве 22–25.XII.1905 года.

Где мы начинаем думать, что открыв чистые законы времени, мы перестаем нуждаться в войне как грубом измерении мировых сдвигов, переходя к изящным и нежным измерениям посредством вычисления, или к числу вместо драки; что первый опыт наших знаний о времени внесет правду в отношения между поколениями, как первый опыт знаний о пространстве внес правду в земельные споры и тяжбы соседей.

Где пользуясь законом отрицательного сдвига через 3 n дней, мы составляем роспись поворотов вправо по отношению к

10. XI.1917 – советскому сдвигу: через 3 6 + 3 6 дней – 6.XI.1921, признание царских долгов; через 3 7 – будет 7.XI.1923 года; через 3 7 + 3 7 будет 4.XI.1929 года; через 3 8 будет 1.XI.1935 года, очередной сдвиг вправо относительно 10.XI.1917. И, таким образом, приклеиваются, как было некогда в «Трубе Марсиан» возвещено, «очи на будущее» (во времени – слепой затылок вперед, в пространстве – затылок назад).

Где найденный основной закон времени обращает судьбы народов, их прошлое, в простой счет четок на проволоке счетов.

Где проверка отрицательных событий, чередование выпадов Востока и Запада через 3 n дней, дает много приятных ощущений для разума.

Где я ношу на руке, на ремешке, часы человечества и изредка проверяю их ход по сдвигам земной коры и ходу мировых светил.

Где волны от «Трубы Марсиан» дошли до Шпенг, пророча прекрасное государство будущего.

Где советский переворот наступил через 3 5 дней после начала власти Керенского и падения царей, а день выстрела в Мирбаха и восстание левых эсеров было через 3 5 дней после начала Советской власти.

Где покушение на графа Берга было через 3 5 после начала подавления им польского восстания.

Где посадник Америки Барфильд был убит недовольным через 3 5 после своих выборов.

Где Николай Романов расстрелян – уроки больших глаз возмездия, о которых до сих пор говорилось только словами, – через 3 7 + 3 7 после роспуска Государственной думы и Выборгского воззвания.

Где французский король Людовик казнен через 3 5 после доноса Жансена о готовящемся бегстве короля.

Где каждое государство через 2 18 дней начинает мечтать о мировом владычестве. Мировая война была через 2 18 дней после основания Тевтонского ордена; русские завоевали Сибирь через 2 18 от начала своего государства. Через этот срок римляне стали господами Средиземного моря. Воля к мировому господству наступает через 2 18 дней.

Царьград – воля греков на Восток – был взят через 3 11 ·4 после начала движения греков на Восток в 487 году до Р. X.

Чистые законы времени, где сама земная кора делается равноправным гражданином нашего Государства Времени, повинуясь одним и тем же законам, как и человек, черпая из них руководящие указания, чему мы находим точку опоры в том, что между девонским временем, когда царствовали змеи, и нашим прошло 3 23 + 3 23 дней, или 369 миллионов лет (по Гольмесу).

Где подставляя в уравнение свободы; X = 2 12 + 3 5 (n − 1) + K вместо n единицу, получим свержение царей – 13 марта 1917, а подставляя вместо n два, получим 10 ноября 1917 – день советского переворота.

Где крушение мирового самодержавия наступило через 3 11 ·4 после того, как первый Цезарь 27 января 27-го года до Р. X. принял звание Августа.

Числа, где морские победы Англии следовали закону:

X = K + 3 9 ·2n·3 6 ·2 3-2n + 2 (3 + 2) n .

Древняя владычица моря следует этому правилу в своих победах.

Если K – 30 июля 1588 – день разгрома англичанами Испании, при n = 1, X = 20 мая 1692 – битва при Лахуге, когда Руссель разбил Турневилля; при n = 2, X = 6 апреля 1803 – битва при Кадиксе, когда Нельсон победил Наполеона.

Через 2 (3 6 + 3 9) + 3 дня после битвы при Кадиксе наступил день 11 января 1915 – морской бой при Дагербанке, когда наковальней была Германия.

Где есть два уравнения; уравнение и «уравнение».

Где мы начинаем думать, что законы вселенной можно вывести из созерцания первых трех чисел и провозглашаем закон «скупости чернил», руководивший мировым писателем, и учимся придавать тройке и двойке все им присущие повороты головы и взмахи рук и ног, любящих пляску.

Где мы начинаем знать, что время есть перевернутое пространство.

И если объемы переходят друг в друга по закону m 3 , где m – длина одного ребра, и этот счет дает право говорить о местах трех измерений, – не делайте себе из этого кумира.

А если подобные площади переходят друг в друга по закону m 2 , где m – длина ребра, и это позволяет говорить о месте двух измерений, – то переход чисел времени между обратными событиями по закону 3 m дней приказывает говорить о времени трех измерений, а рост времен между растущими событиями по закону 2 m поет про время двух измерений.

Где в m n , где m не может быть больше трех, а n бесконечно, мы читаем лицо времени и, написав его в обратном порядке – n m , узнаем в нем старое лицо пространства, как другую дорогу одного и того же счета.

Где нет времени и пространства, а есть только счет.

Где мы открываем страницы времямерия и судьбомерия, пишем чертежи грядущих столетий и тешем тело Бога из глыбы чистого числа, избегая слова.

Где высота мысли есть отвес на прошлое и будущее и на этом отвесе парит орел моей мысли.

Велимир Хлебников

Полное собрание сочинений

Том 6/2. Доски судьбы. Заметки. Письма

С. М. Городецкий. Велимир, 1922

Доски судьбы*

(Избранные страницы)

А. А. Борисов. Обложка к трем выпускам «Досок Судьбы». 1923

Слово о числе и наоборот*

Чистые законы времени мною найдены <около 17.XII> 20 года, когда я жил в Баку, в стране огня, в высоком здании морского общежития, вместе с Доброковским.

В первый день весны <1921> года я был на поклоне вечным огням и, застигнутый ночью быстро наступившими сумерками, спал в степи, на голой земле, среди пучков травы и паучьих нор. Ужас ночи стоял кругом.

Первое решение искать законы времени явилось на другой день после Цусимы, когда известие о Цусимском бое дошло в Ярославский край, где я жил тогда в селе Бурмакине <у Кузнецова>.

Я хотел найти оправдание смертям.

Так, тов. Бровко сам дал мне летопись <событий> 1917-20 гг. Она позволила приступить к счету дней, что было очередным шагом.

Дыхание этого спутника я всегда слышал.

Я полон решимости, если законы <времени> не привьются среди людей, обучать им порабощенное племя коней. Эту мою решимость я уже высказывал в письме к Ермилову.

Итак, лицо времени писалось словами на старых холстах Корана, Вед, Доброй Вести и других учений.

Таким образом в древнем занятии времямаза произошел некоторый сдвиг.

Откинув огулы слов, времямаз держит в руках точный аршин.

Более уместно было бы изучить законы плавания.

Впервые я нашел черту обратности событий через 35 дней, 243 дня. Тогда я продолжил степени, и росты найденных времен стал примерять к прошлому человечества.

Это прошлое вдруг стало прозрачным, и простой закон времени вдруг осенил все.

Я понял, что время построено на степенях двух и трех, наименьших четных и нечетных чисел.

Я понял, что повторное умножение само на себя двоек и троек есть истинная природа времени.

Это два обратных движения в одном протяжении счета, решил я.

С. М. Городецкий. Велимир, 1922

(Избранные страницы)

А. А. Борисов. Обложка к трем выпускам «Досок Судьбы». 1923

Я хотел найти оправдание смертям.

Дыхание этого спутника я всегда слышал.

Итак, лицо времени писалось словами на старых холстах Корана, Вед, Доброй Вести и других учений.

Таким образом в древнем занятии времямаза произошел некоторый сдвиг.

Откинув огулы слов, времямаз держит в руках точный аршин.

Более уместно было бы изучить законы плавания.

Это прошлое вдруг стало прозрачным, и простой закон времени вдруг осенил все.

Я понял, что время построено на степенях двух и трех, наименьших четных и нечетных чисел.

Я понял, что повторное умножение само на себя двоек и троек есть истинная природа времени.

Это два обратных движения в одном протяжении счета, решил я.

(поэты-пифагорейцы)

Конец 30-х годов. Литфак МГПИ и Литинститут — два оазиса, где формировалась поэтическая поросль знаменитого поколения сороковых, роковых». Поэты Луконин, Наровчатов, Кульчицкий, Самойлов, Слуцкий, Глазков и многие другие. И среди них — Юлиан Долгий, в те годы — неукротимый новатор в поэзии. Именно это объединило и подружило его с наиболее яркой фигурой этой плеяды поэтов — Николаем Глазковым. Вместе они создали новое литературное направление — небывализм».

Недавно вышла книга воспоминаний о Н.Глазкове. Есть в этой книге и воспоминания самого Ю.И.Долгина. И если начало творческого пути Долгина было несколько эпатажным, то — его воспоминания, написанные зрелой рукой, рисуют нам уже иного человека — талантливого публициста, с удивительно выразительным языком, мастера афоризма.

Между тем, молодым Долгиным и сегодняшним, знакомым нам по статьям в журналах, эссе, притчам, выступлениям на семинарах — где мы видим уже не просто поэта, а ученого, мыслителя, последователя Пифагора, Блаватской, Рерихов — некая терра инкогнито».

Мы — его сегодняшние сподвижники, ученики — очень рады каждой работе Юлиана Иосифовича Долгина, публикуемой в «Дельфисе». В этом номере нашего журнала мы представляем читателю две его статьи и надеемся, что они доставят вам радость познания.

I. Велимир Хлебников

«Хлебникова опусы

Хлеб никого.

Всего космоса»

В.Хлебников. Набросок к портрету В.Маяковского, 1920/21 г.

«Председатель Земного Шара ».

И, вместе с тем, в стихотворении «Отказ», говоря о правителе, подписывающим смертный приговор, отчаянный выкрик:

«Вот почему я никогда,

Нет, никогда не буду правителем!»

И — чистейшей воды символист, романтик архаической старины («Вила и леший», «Шаман и Венера» и др.)

Отшельник. «Русский дервиш».

«Человек не от мира сего», скиталец-бессребреник.

И, согласно такому же реформатору стихописьма, — Маяковскому, «Колумб новых поэтических материков, ныне заселенных и возделываемых нами».

Поэт-пифагореец, утверждавший власть Числа над миром:

«Я всматриваюсь в вас, о числа…

…Вы даруете единство между змеино-образным движением Хребта Вселенной и пляской коромысла...» («Числа»).

И — «На самом деле я антипод Пифагора» (Воспоминания А.Н.Андриевского. «Мои ночные беседы с Хлебниковым»).

Это весьма неожиданное заявление Велимира можно понять только в контексте с позицией отторжения футуристов от наследия всего прошлого, не взирая на истину, заключающуюся в неизбежном наличии Великих Предшественников, нисколько не компрометирующих оригинальность (поскольку оная есть) современных новаторов.

Хлебников восторженно приветствовал Революцию:

Свобода приходит нагая,

Бросая на сердце цветы.

И мы с нею вместе шагая

Беседуем с небом на Ты.

Столь далекое от суровой дествительности представление о послереволюционной яви — не идеальная утопия поэта-мечтателя, но чаяния демократично настроенных интеллигентов, воодушевленных многообещающими коммунистическими лозунгами тех лет.

Свобода творчества параллельно с террором в жизни зловеще-причудливо сочетались в начале 20-х годов.

Произошел невиданный и на первых порах административно непресекаемый взрыв разнообразных направлений, объединений, групп и группок в искусстве, плодотворных и эфемерных, как-то: имажинисты, конструктивисты, кубисты, супрематисты, абстракционисты, кое-каки, ничевоки и др. Мыльные пузыри лопались, а воздушные шары поднимались вверх, пока подъем был разрешен.

Хлебников не дожил до конца свободы. Он умер от голода в 1922 году в 37-летнем возрасте, в смертельно-роковом возрасте для гениальных поэтов: Бержерака, Бернса, Байрона, Пушкина, Рембо, Маяковского... Умирали по-разному и от разного. Но что-то, вероятно, их гибельно объединяло. Банальная, однако, правдоподобная гипотеза: чем значительнее индивидуальность поэта, тем труднее поэт адаптируется к земному существованию. Прозаики, в среднем, живут дольше.

В Хлебникове было больше от ребенка и святого, чем требуется для удержания «на плаву». Лиля Брик рассказала мне: зимой она с друзьями поэта купила совсем обносившемуся Хлебникову шубу. В тот же день он отдал ее первому попавшемуся нищему...

Естественно, никакой собственности Велимир не оставил.

Художник Митурич, на руках которого скончался поэт, сохранял, как реликвии, чернильницу Хлебникова и палочку-тросточку его, ранее принадлежавшую отцу поэта. С Митуричем я познакомился в середине 40-х годов. Он свято почитал Велимира и, найдя во мне единомышленника, продолжателя принципов поэтики Хлебникова, подарил тросточку, занимающую ныне почетное место в моей квартире.

В те же годы, футурист Крученых, давно не публикуемый, но пишущий, вручил мне редкий экземпляр «Досок судьбы» Велимира, книжицу изданную на чуть ли не оберточной бумаге в 1922 году, за минувшие полвека распавшуюся на отдельные пожелтевшие от времени страницы...

«Доски судьбы» — стихи, проза, числа, формулы, таблицы исторических событий. В «Досках судьбы» — неизвестный (или малоизвестный) Хлебников-пифагореец, выступает как Творитель математически прогнозируемой биографии человечества на принципах исторических подъемов народов и катастрофических падений.

«Чистые законы времени мною найдены 20 года, когда я жил в Баку, в стране огня — 17.XI. Я понял, что время построено на ступенях двух и трех, наименьших четных и нечетных чисел. Я понял, что повторное умножение само на себя двоек и троек есть истинная природа времени, и когда я вспомнил древнеславянскую веру в «чет и нечет», я решил, что мудрость есть дерево, растущее из зерна. Суеверия в кавычках.

Велимир Хлебников, 1913 г.

Переломные события

«Куликово поле 26.VIII.1380 остановило движение народов востока на запад... Но оно наступило через 3" + 3" после взятия Аларихом Рима 24.VIII.410 г.

Рост трубы событий

218 в жизни народов 718 лет без 106 дней.

862 г. Начало русского государства.

1581 г. Завоевание Сибири. Поход Ермака; порог русской мировой державы (26.Х.1581 г. Битва при Искере)».

Ограничимся данными эпизодами истории. Добавим только, что Хлебникову удалось — задолго до открытия им законов времени предсказать, что Революция в России произойдет в 1917 году! (Маяковский независимо в дореволюционной поэме «Облако в штанах» пытался предсказать Революцию, но на один год ошибся:

В терновом венце Революций

грядет шестнадцатый год.

Вот как, опираясь исключительно на фонетику, точнее — на связь звучаний и значений — Велимир объясняет принципиальное преимущество Двух в степени эн над Тремя в степени эн:

Трата и труд и трение,

Теките из озера три!

Дело и дар — из озера два!

Трава мешает ходить ногам,

Отрава гасит душу и стынет кровь,

Тупому ножу трудно резать.

Тупик — это путь с отрицательным множителем.

Любо идти по дороге веселому.

Трудно и тяжко тропою тащиться.

Туша, лишенная духа.

Труп неподвижный, лишенный движения.

Все вы течете из тройки,

А дело, добро из озера два.

Дева и дух крылами шумите оттуда же.

Два — движет, трется три.

Литкритика много лет замалчивала своеобразную реабилитацию поэтом-математиком Хлебниковым качественной теории чисел Пифагора.

Принципиальная разница в подходе к Числу традиционной математики и математики Пифагора-Хлебникова заключается в том, что каждое число не просто количество (математика общепринятая), а определенное качество с «лица не общим выраженьем...» И качество это соотносится не только со специфическим разделом математики, но взаимодействует со всей Природой, и более того, определяющим образом влияет на формообразование, структуру и динамику Вселенной...

Следовательно фонетическое истолкование Хлебниковым значения чисел «2 n » и «З n » — не экстравагантная выдумка поэта, а открытая им (не столько логикой, сколько интуицией!) Закономерность с Большой буквы.

Попытаемся, исходя из теории чисел Пифагора, доказать это.

Египетские жрецы — математики, у которых Пифагор получил Посвящение в эзотерическое знание, пользовались не десятичной, а девятичной (эннеадной) периодизацией чисел. Последним числом в их периодизации была девятка, естественно, распадающаяся на три тройки. В неограниченной последовательности чисел, число три представляет наименьший законченный цикл:

1) Один — Начало; 2) Два — Середина; 3) Три — Конец.

Второй мини-цикл воспроизводит этот же эталон:

1) Четыре — Начало; 2) Пять — Середина; 3) Шесть — Конец.

И так далее. Из однозначных чисел самое «концевое» — число Девять, т.е. З2, завершение третьего цикла. Случайно ли соответствие между Девяткой и кульминационным ритмом природной стихии? Моряки издавна заметили, что при буре наиболее губителен «девятый вал», завершающий и всепоглощающий!

Вот эмпирическая иллюстрация катастрофичности Трех в степени эн, о чем писал Хлебников. Понятно, что «3 n » — не только «9», но «27», «81», «243» и т.д. Однако по мерке цифрового корня все степени, начиная со второй, дают Девятку:

27 → 2 + 7 = 9; 81→ 8+1=9; 243→ 2 + 4 + 3 = 9; 729 → 7 + 2 + 9=18 → 1+8 = 9 и т.д.

Таким образом, грозные исторические события Велимир имел основания увязывать с Тройкой в степени эн («Нечет»); с другой стороны, убедительны обоснования благотворности Двух в степени эн:

1) 2 2 = 4; Четыре — Тетрада, число, особо почитаемое пифагорейцами. Известно, что пифагорейцы клялись Тетрадой — Декадой, ибо 1+2 + 3 + 4=10. Четыре — второе Начало после Единицы, а Десять — четвертое Начало (1, 4, 7, 10).

2) 2 3 = 8; Восемь священное число буддистов, ибо заветный Путь совершенствования Будды состоит из Восьми ступеней. («Восьмеричный Путь»).

Восемь — число Золотой Середины (2, 5, 8...) — мирный и мудрый ориентир, символизируемый жезлом Гермеса-Меркурия. (Стержень с фигурой, напоминающий Восьмерку).

Два в степени эн дает числа Начал и Середин, но ни в одном случае не производит число Конца. Поэтому — в согласии с Хлебниковым — это формула — в идеале — успеха и процветания («Чет»).

«Доски судьбы» Велимира не только не потопляемы: они обладают крепостью адаманта и заслуживают серьезнейшего изучения. Это предмет науки XXI века.

Не прав был Маяковский, когда воздавая должное Хлебникову, устранился от оценки его математических Открытий-Откровений:

«Я намеренно не останавливаюсь на огромнейших фантастико-исторических работах Хлебникова, так как в основе своей это поэзия».

А разве теория относительности Эйнштейна не поэзия?! Конечно, поэзия совместно с физикой, астрономией, и математикой .

Поэма Хлебникова «Ладомир» — это симфония синтеза Востока и Запада, Земли и Космоса, Лирики и Науки... Кроме того, в названии поэмы провидческое предсказание о Мире Лады («Лады Мир»), просветленной героини, сочетающей эзотеризм великого реформатора буддизма в Тибете Дзонкавы, со славянской целомудренной духовностью:

И изречения Дзонкавы

Смешает с чистою росою,

Срывая лепестки купавы,

Может быть Двухтысячный год (2000 имеет цифровой корень «2 1 »!) отворит Врата чудесного «Ладомира»?

II. Владимир Маяковский

Восходя на ступени,

Будь бодр. Не спи.

Только на горло собственной песни, —

Во имя чего-угодно! — не наступи...

В.Маяковский. Портрет В.Хлебникова, 1913 г.

Серебряный век русского искусства конца XIX — начала XX века сопоставим с итальянским Ренессансом XIV —XVI веков. И то, и другое время поразительно не только замечательными новаторскими произведениями поэзии, живописи и скульптуры, но и небывалыми творцами-титанами, помимо великого таланта выделяющимися от предшественников и последователей могучим духом, богатырской силой и редкой красотой.

И та, и другая эпоха исключительны кульминационным взрывом людского генофонда. Как ни в какое другое время в среде творчески одаренных людей появились натуральные Геркулесы, и если не классические Аполлоны, то красавцы на свой лад — с необычно выразительными и впечатляющими лицами... (Естественно, этому феномену соответствовало изобилие блистательных красавиц, причастных искусству)

Вот три самых славных имени итальянского Ренессанса: прекрасный как ангел, Рафаэль; титанически мощный Микель-Анджело; воплощенная гармония души и тела — Леонардо да Винчи.

Русский Серебряный век: наделенные изысканной одухотворенной красотой Владимир Соловьев и Александр Блок; красавцы-богатыри Федор Шаляпин и Владимир Маяковский. (Называю крупнейшие имена — всех не перечислить.)

Маяковский был на полголовы выше рослых людей. Но, как рассказывала Лиля Брик, когда сидел за столом, выяснялось, что поэт выше на голову других. За счет могучего торса. Навряд ли он преувеличивал, когда писал о себе:

Тушу вперед стремя,

я с удовольствием справлюсь с двоими,

а разозлюсь — с тремя.

Маяковскому удавалось справляться с аудиториями из сотен обывателей-мещан, приходивших развлечься и поглумится над опрокидывавшими привычные каноны эстетики самозваными реформаторами поэзии.

Последний живой футурист, Алексей Крученых, поведал мне в конце 40-х годов как это происходило.

Для «затравки» начинал задиристый и крикливый — весь из одних нервов — изобретатель неподдающейся никакому логическому истолкованию зауми в стихах — мой рассказчик. Ему надлежало, как пикадору в дебюте корриды, уколами копья разозлить и разъярить быка, т.е. присутствующих глупцов. Крученых, не столько защищаясь, сколько нападая, отчаянно переругивался с ними до полного психического истощения. «Я чувствовал, — говорил он мне, — еще одно слово и я сорвусь, со мной начнется истерика...» Выйти за сцену уже не было сил. И тогда, чуть ли не с пеной на губах, он тихо сползал вниз — за трибуну; зал выл и свистел от негодования. Но тут, спокойно и решительно, как матадор, вступал в бой Маяковский. И громогласным басом принуждал разбушевавшуюся публику слушать себя!

Матадор виртуозно владел красным плащом, дразнил и укрощал быка, чтобы одержав над ним победу, использовать плащ как красное знамя. Это была не ошибка Маяковского, а последовательное продолжение позиции, занятой им в поэме «Облако в штанах» 1915 года.

В подзаголовке поэмы значилось: «тетраптих» (четырехстворчатый складень).

Первоначальное название поэмы «13-й апостол» было изъято цензурой. Между тем, оно (неведомо для автора и неявно для читателей) скрывало пифагорейскую схему поэмы, ибо цифровой корень 13-ти (1+3) равен тетраде. Можно признать, что в числе «13» виднее «чертова дюжина» чем четверка, но построение поэмы в виде тетраптиха, как подчеркивает сам Маяковский, органично содержанию произведения:

«Долой вашу любовь», «долой ваше искусство», «долой ваш строй», «долой вашу религию» — четыре крика четырех частей». (Из предисловия 1918 года ко второму изданию поэмы.)

Наш небольшой экскурс в математику, может быть приведет читателей в недоумение: Маяковский кроме «Облака в штанах» больше тетраптихов не писал. Но сокровенная приверженность поэта к тетраде не ограничивается планом лучшей поэмы гениального новатора.

Читаем в Прологе тетраптиха:

иду — красивый, двадцатидвухлетний.

«Двадцатидвухлетний» — десятая строка Пролога. Цифровой корень 22-х — 4. Четыре и Десять — Тетрада и Декада, числа, составляющие Клятву пифагорейцев.

Совпадение или мистический знак?

Воспроизведем начальную строфу первой части поэмы:

Вы думаете это бредит малярия?

Это было,

было в Одессе.

«Приду в четыре», — сказала Мария.

Первое указанное число — «4», последнее «10», причем о четырех говорится в четвертой строчке!

Это уж точно не «малярийный», а мистический «бред»... Сосчитаем все числа данной строфы: 4 + 8 + 9+10 = 31. Цифровой корень числа «31» → 3+1=4, значит в стихах снова скрыта тетрада?!

Возьмем следующий автопортрет поэта из второй части поэмы:

Слушайте!

Проповедует,

мечась и стеня,

сегодняшнего дня крикогубый Заратустра!

Владимир Маяковский, 1922 г.

Надо знать, что пророк Заратустра (Зороастр) был глашатаем культа Огня, а стихия Огня символизировалась в древности числом «4», т.е. пифагорейской тетрадой.

Вполне допустимо, что подсознательная приверженность Маяковского к тетраде помогла ему приблизительно угадать точно год Революции в России. (Как мы писали, вместо 1917-го года он указал 1916-й). Значит, пророческая интуиция в некоторой мере подвела поэта? Не уверен, ибо число «1916» эзотерически таило в себе истинный срок, о чем автор не подозревал: 1+9+1+6=17(!).

Конечно, в первую очередь сие — числовой курьез. Но во вторую очередь — ирония чисел, которая серьезней курьеза...

1916-й год не мог быть годом разрушительного Переворота, ибо кратен четырем (2 2). Годом Революции стал 1917-й, кратный девяти (3 2) — в соответствии с принципами, открытыми Хлебниковым и зафиксированными впоследствии в «Досках судьбы» .

Число «1917» в сумме цифр = 18. В ХХ-м веке всего 9 годов, сумма цифр которых = 18 (Начиная с 1908 по 1980 годы). Но «1917» — уникальный год среди прочих «трехшестерочных» годов (18 = 6 + 6 + 6). Уникальность этого года в том, что сумма его цифр плюс произведение их = 81 = 3 4 ; а сумма простых делителей (1 + 3 + 3 + 3 + 71) также = 81 = 3 4 .

Чтобы разглядеть апокалиптичную катастрофичность года-уникума нужно было быть таким умником, как Велимир Хлебников!

Последний рисунок В.Маяковского, 1930 г.

Владимир Маяковский, специально математикой не занимавшийся, не только в поэме-тетраптихе обнаруживает удивительное чутье числа, выбирая, когда ему требовалось, как правило, эзотерически значимые величины.

Перед нами последовательность чисел из поэмы «Человек» (1917 г.)

Начало главы «Возвращение Маяковского»: «1, 2, 4, 8, 16, тысячи, миллионы...» («катятся вечности моря»). Здесь перечисление точно указанных чисел (без неопределенных «тысяч» и «миллионов»), представляющих ряд «2 n » (2 0 , 2 1 , 2 2 , 2 3 , 2 4), завершается числом «2 4 » или «4 2 ». Этот ряд последовательных значений «2 n » не имеет ничего общего с произвольно составленным рядом чисел рассмотренного прежде фрагмента «Облака в штанах», но в общей сумме, как ни странно, совпадает с последним: 4 + 8 + 9+10=1+2 + 4 + 8+16 = 31→ 3+1=4.

Вспомним, что Маяковский написал свой программный тетраптих в 1915 году (цифр сумма 1+9+1+5 = 4 2), и в тогдашнем возрасте его (22 года), и в названии поэмы («13-й апостол») фигурирует полузамаскированная пифагорейская тетрада...

Огненное число Четыре и пламенный темперамент поэта привели его к метафорическому побратанию с Солнцем в стихотворении «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче».

В первых же двух строках содержатся (как в обычно, не раскрытые проницательной литературной критикой) пифагорейские числовые зависимости:

В сто сорок солнц закат пылал,

в июль катилось лето...

Значит, в этом зажигательном стихотворении поэт отдает должное священному в эзотерике Числу Семь?

Но ведь Семерка не Четверка, почитаемая пифагорейцами?

Дважды Четверка:

1) 4-е нечетное число(1, 3, 5, 7);

2) 4-е простое число (2, 3, 5, 7)

Солнечный Бог Аполлон — предводитель 9-ти муз — Первый или Десятый. (Это одно и тоже: 10→ 1+0=1). Поэтому Клятва пифагорейцев: «Тетрада суть Декада» (1+2 + 3 + 4=10) имеет более глубокий смысл: «Тетрада суть Монада» (Единица).

Сильнейшая после «Облака в штанах» — поэма Маяковского «Про это» (1923 г.)

И снова «4» и «10»!!

Меня из-за угла ножом можно.

Дантесам в мой не целить лоб.

Четырежды состарюсь —

четырежды омоложенный,

до гроба добраться чтоб.

………………

В детстве, может,

на самом дне

Десять найду сносных дней.

Тетрада и тут же декада. Разделяют их несколько строк-ступенек. Нет, не «игра в цифирь», не «эквилибристика числами» с моей стороны, а истинная магия чисел в поэзии Маяковского. Пускай эти числа возникают в творчестве поэта непроизвольно, не от головы, а от сердца. Тем более присущи они недюжинной индивидуальности реформатора русского стиха. Он не «просто футуристичен», не «просто реалистичен». И, вообще, при всей его устремленности к предельной простоте, он чрезвычайно не прост. Мажорен и трагичен. Маяковский целен, — напрашивающийся каламбур, — по целенаправленности в будущее, и расколот, как гений и гражданин, в настоящем, уходящем в прошлое.

Принадлежа к футуристам, Хлебников предпочитал называть себя по-русски «Будетлянином».

Манифест — коллективное произведение футуристов — «Пощечина общественному вкусу», во многом оправданный, шокировал перехлестами, как-то: «Сбросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода современности...»

Истинное (во всяком случае — весьма приветственное!) отношение Хлебникова к классикам русской литературы выражено в его стихах с характерными для поэта неологизмами:

О, Пушкиноты млеющего полдня!
О, Достоевскиймо бегущие тучи!
Ночь смотрится как Тютчев...

Хлебников, в присущей ему манере игры букв в словах, делил людей на две категории: «Творителей» и «вторителей».

О связи звучаний и значений у Хлебникова я написал в 1943 году:

Потому не может быть
Дыма без огня;
Потому не держит путь
Дума без коня;
И поэт не будет петь
Дома без окна,Что во всем своя есть связь
Звучаний и значений.
Эту связь открыл, смеясь,
Хлебникова гений.

Общая теория относительности, с этой точки зрения, осуществленный призыв Маяковского: «чтоб всей Вселенной шла любовь!» (Поэма «Про это»). Метафорически представляю такую картину:

Теория относительности

За холодным блеском формул,
За туманом уравнений,
Рифмы! Рифмы видит взор мой
О Любви стихотворений.
Рифмы! Рифмы о влюбленных,
Обнимающихся в трансе
В продолженьи лет мильонных —
О Материи-Пространстве.
Рифмы! Рифмы о Движеньи...
Как оно стремится (бремя
сбросив гнета притяженья)
Заключить в объятья Время.
………………………………………
Вещество от страсти тает,
Обожая свет лучистый,
А Энергия мечтает
Стать Материей мясистой.
Держит Мир в руках Система
Мирового Звездочета.
То — Любовная Поэма
Небывалого полета!

«Ладомир» — поэма 1920 года, именно того года, когда «Лада» (как называл Николай Константинович Рерих Елену Ивановну), вступила в непосредственный Контакт с Учителем.

Символическое совпадение!

В Учении, полученном Рерихами Свыше, говорится: «...есть на Земле деятели Добра, подвижники, не знающие, что они служители Света». Полагаю — лучшие примеры таких служителей — Хлебников и Маяковский. Последний, по-своему, догадывался о его миссии:

Светить всегда, светить везде...
Вот лозунг мой и Солнца!

Памятны мне вторая половина 1920-х и первая половина 1930-х годов. Это закат эры Умных, Красивых и Культурных... Они вымирали в противоестественных для них условиях монополии административного псевдоискусства, либо уничтожались, как инакомыслящие с клеймом «врагов народа»...

Чудом уцелевшие из породы Красивых Творителей — Максимилиан Волошин, Андрей Белый, Анна Ахматова, Сергей Городецкий — вытесненные из литературы Некрасивыми, Неумными и Невежественными, вели полупризрачную жизнь.

В нелегком, но менее трагичном положении оказались отечественные Творители за рубежом. Среди них выделялись Ведомые Свыше Рерихи. Нельзя не отметить, что Елена Ивановна Рерих, названная Махатмами «Матерью Агни Йоги», была женщиной великой Красоты и великой Мудрости.

Мне повезло и не повезло. Повезло потому, что я еще застал «последних могикан» Серебряного века; не повезло потому, что я познакомился с некоторыми из них не в пору их расцвета... Упомяну добрым словом Лилю Ефимовну Попову — подругу и чуткого, тонкого, оригинального режиссера спектаклей несравненного Артиста-Чтеца, Владимира Яхонтова, автора «Театра Одного Актера». (Маяковский о нем сказал: «Голос Яхонтова — Бог».) Л.Е.Попова поражала точеными чертами лица античной камеи. Совершенная внешность гармонировала у нее с возвышенной и проницательной душою сивиллы. Она прозревала Надземный мир и получала посмертные поэтические послания Маяковского, посвященные Лиле Брик...

Наивно рассматривать Октябрьскую Революцию в России, как некую аномалию мировой истории. Гигантская революционная волна прокатилась по всему земному шару в первой четверти XX века: восстания в Мексике (1910 г. и далее); революции в Финляндии, в Германии, в Австрии (1918 г.); в Венгрии (1919 г.); восстания в Аргентине (1921 г.), в Бразилии (1924-27 гг.); революция в Китае (1925-27 гг.).

События как бы подсказывали возможность Мировой Революции. Однако прокламируемый многие годы лозунг «пролетарии всех стран соединяйтесь!» был фальшив не только формально (вместо двусмысленного призыва к «соединению» надлежало призвать к «объединению»), но и по узкому классово-кастовому ориентиру своему. Несостоявшееся «соединение» обернулось кровавой межой разъединения: две мировых войны в течении полувека развеяли иллюзию интернациональной пролетарской солидарности. И все же Интернационализм с большой буквы — всех людей на Земле — понятие прогрессивное и перспективное.

На повестке дня стоит вопрос всеобъемлющего космического масштаба: о сближении и объединении Вселенского Человечества —

«Миры всех иерархических Сфер, объединяйтесь!»