Язык и речь населения псковской области. Псковский областной словарь с историческими данными

В псковском диалекте встречается немало очень интересных, а порой и довольно забавных слов, значения которых понятны далеко не всем. Угадать или логически понять их значения крайне сложно, тем более что не каждый коренной житель справится с этой задачей.

Кувякушка

Cлово «кувякушка» отсутствует в российском сегменте сети Интернет. Его не обнаруживает ни Google, ни «Яндекс», ни интеллектуальная поисковая система «Нигма» - что, впрочем, не мешает кувякушке быть украшением и гордостью деревенского дома каждого уважающего себя псковитянина.

Пример употребления : «Сходи на двор, проведай, как там кувякушки...»

Кувякушкой псковитяне называют домашнюю курицу.

Диянки

Ни одна псковская бабушка не позволит внуку разгуливать зимой в рваных диянках или чего доброго вообще без них. Диянки незаменимы во время игр в снежки и зимних прогулок по лесам.

Пример употребления : «Пока строили снежную крепость Вася потерял диянки. Ему влетит от бабушки»

Диянками псковитяне называют вязаные варежки.

Кыршина

Это слово на удивление часто встречается в русских фразологизмах. Если верить самым распространенным из них:

Ее можно намылить или свернуть
- по ней можно получить
- на нее можно сесть

Пример употребления : «Дать в кыршину»

Кыршиной псковитяне называют шею.

Изёбка

Псковский вариант изрядно напоминает привычное звучание слова, но звучит забавнее:
Пример употребления: «Ступай погрейся в изёбке...»

Изёбкой псковитяне называют русскую избу.

Шухля

Информация к размышлению: признанная королева садовых инструментов, первое знакомство с которой у большинства жителей современной России происходит в раннем детстве.

Шухлей псковитяне называют лопату.

Корец

Корец присутствует на любой русской кухне и незаменим в деле размешивания и разлива борща. В свободное время как правило висит на аккуратном крючочке в углу.

Пример употребления : «Бери корец да наливай!»

Перевод : корцом псковитяне называют половник.

Пиздрик

Пиздриком наблюдательные острословы-псковитяне окрестили одну из мелких птиц семейства ржанкообразных, с завидной регулярностью забавляющую жителей области своими воздушными играми и громким криком. В общем, это чибис. По непроверенным данным, некоторые особенно ласковые псковские бабушки в минуты нежности кличут пиздриками своих внучат.

Пример употребления : «Да какой же это пиздрик, когда это бусел!»
А вот бусел - в переводе с белорусского - «аист». В Псковском диалекте "бусел" присутствует, вероятно, из-за близости города к границе с Белоруссией.

Последнее обновление:
12.Октября.2016, 10:59

Герд А.С. Язык и речь населения Псковского края

Когда говорят о псковских говорах, обычно имеют в виду русские диалекты современной Псковской обл..

Однако с позиций диалектологии и лингвистической географии на территории Псковской обл. выделяется не одна, а несколько групп говоров. Это такие говоры, как:

1) южнопсковские,

2) среднепсковские (собственно псковская группа),

3) северопсковские,

4) восточнопсковские,

5) юго-западные псковские говоры,

6) гдовские.

Основанием для выделения разных типов говоров являются достижения русских полевых диалектологов и лингвогеографов, для которых Псковская обл. в течение уже почти столетия служит своеобразным полигоном методов и приемов русской диалектологии.

Так, по итогам многолетних исследований в области фонетики, грамматики и в особенности лексики на территории псковских говоров выделяются следующие основные типы диалектных границ, изоглосс и микрозон между ними (любая диалектная граница - это всегда достаточно широкая переходная зона шириной от 7 - 8 до 15 - 20 км):

1. Себеж, Пустошка, Невель, Великие Луки, на восток иногда до Торопца, Холма.

2. Красногородское, Опочка, Пушкинские Горы, Новоржев и далее на юг до Великих Лук, Торопца, Холма.

3. Красногородское, Пыталово, до Острова, Печор, Новоржева, на восток до Великих Лук, Торопца, Порхова, до Струг Красных, изредка захватывая Псков. Эта зона дугой огибает самый центр Псковщины, ядро вокруг Пскова.

4. Великие Луки, Торопец, Холм, на севере - до Ашево, Дедовичей (но не севернее), на западе - до Локни, Новоржева, Дедовичей.

5. Великие Луки, на севере полудугой до Холма, Новоржева, Дедовичей, Плюссы, Гдова, на юго-западе - до Пустошки, Опочки, Себежа.

6. Опочка, Локня, Великие Луки.

7. Печоры, Псков, Остров, Порхов.

8. Псков, Порхов, иногда до Дедовичей, Новоржева, реже до Холма, Торопца.

9. Гдов, Ляды, Плюсса, на восток к Порхову до Холма, Торопца, Локни, полудугой до Себежа.

10. Гдов, Ляды, узкой полосой вдоль Чудского и Псковского озер, по берегу, вдоль озера, к Печорам, реже до Острова, Пыталова.

11. Гдовский угол, исключая все другие говоры Псковщины.

Собственно псковскую группу говоров (западную группу среднерусских говоров) по современной классификации образуют только говоры к югу от Пскова, Порхова и к северу от районов Себежа, Опочки, Пустошки, Великих Лук, продолжаясь и на восток до Торопца, Осташкова.

Такова картина современного диалектного членения Псковской обл. К этому следует добавить, что на крайнем западе области в Печорском р-не бок о бок с русскими проживают сету, в основном носители выруского диалекта эстонского языка.

Исторически диалектный ландшафт Псковской обл. формировался в течение многих тысячелетий в рамках эволюции древнейших историко-культурных зон (далее ИКЗ) на северо-востоке Европы. Такие зоны устанавливаются по данным ряда смежных наук и прежде всего - археологам, лингвистики, этнографии, антропологии.

На юге области, к югу от условной границы - верховья реки Великой, Себеж, Опочка, верховья реки Ловати (Великие Луки), верховья рек Западная Двина, Волга, - начиная с IV - III тыс. до н.э. располагалась днепро-двинская ИКЗ.

Ее южные границы проходили по верховьям рек Вилии, Березины, на Оршу и далее к верховьям реки Западная Двина и к Ржеву. В течение тысячелетий Днепро-двинская ИКЗ прошла длительный путь языковой эволюции от неизвестных нам уже типов к балтийскому языковому типу, от него к балто-славянскому и постепенно к восточнославянскому (северобелорусскому, южнопсковскому).

К северу от границ Днепро-двинской зоны также в течение тысячелетий сформировалась ИКЗ Верхней Руси. Южная граница Верхней Руси проходила по северной границе Днепро-двинской зоны, восточная начиналась от верховьев Волги, шла на север, на Мету, Кабожу, Чагоду, Мологу. В свою очередь, зона Верхней Руси уже с древнейших времен делилась на ряд крупных микрозон, таких, как: во-первых, Восточноновгородская ИКЗ и Западноновгородская ИКЗ (соответственно к востоку от рек Ловать, Волхов и озера Ильмень и к западу от них) и, во-вторых, ИКЗ Псковского ядра (Псковская ИКЗ). Собственно псковский диалект и сформировался в рамках ИКЗ Псковского ядра.

Северная граница ИКЗ Псковского ядра шла приблизительно по линии Псков, (Середка) -Порхов, среднее течение реки Шелонь, восточная - от Порхова поворачивала на юг к Пожеревицам, Ашево, Новоржеву, южная граница от Новоржева шла далее - на запад к Красногородскому, Пыталову. Именно в этих достаточно узких овальных границах в течение многих веков и сложилась Псковская ИКЗ. Ее южные границы в разное время совпадали с границами древнейших археологических культур (нарвская, ямочно-гребенчатой керамики, текстильной керамики, днепро-двинской, культуры Тушмеля-Банцеровщина, длинных курганов, курганов с трупосожжениями и лепной керамикой). В XI - XIII вв. здесь же прошли границы Смоленского и Полоцкого княжеств, в XIV - XVIIвв. - Великого княжества Литовского, позднее Польско-Литовского государства, Речи Посполитой, Псковского феодального княжества (1348 - 1510 гг.). Весьма определенно выделяется эта общая южная граница по данным антропологии и историко-этнографического атласа «Русские» (карты 2, 5, 10, И, 14, 30, 31, 33, 53). Нетрудно заметить, что приблизительно здесь же проходит и современная граница, разделяющая среднепсковские говорьг (собственно псковский диалект) от южнопсковских.

Неоднократное совпадение в одном и том же ареале разных типов культурных и политических границ веками укрепляло и стабилизировало южную границу ИКЗ Псковского ядра.

Северная и восточная граница ИКЗ Псковского ядра, начинаясь в Принаровье, шла далее на среднее течение реки Плюссы к месту впадения в нее реки Люты (выше пос. Ляды) и далее по реке Люте к Порхову на среднее течение реки Шелонь.

С конца II тыс. до н.э. южная граница культуры текстильной керамики, позднее - периферия ареала длинных курганов псковско-боровичского типа, сопок, жальников также не захватывала нижнее течение Плюссы.

Определенные различия между районами верхней и нижней Плюссы видны и на картах атласа «Русские» (типы двузубых сох, орудия и способы молотьбы, типы двора). Таким образом, в частности, противопоставленность гдовского (нижнеплюсского) ареала ареалу верховьев Плюссы наметилась еще в дославянский период.

Северная граница ИКЗ Псковского ядра доходила до среднего течения реки Шелонь, до Пожеревиц, до Судомской возвышенности и практически переходила в восточную границу Псковской зоны. С XIII в. Порхов - уже пригород Великого Новгорода. Приблизительно в этих же местах, в среднем течении Плюссы и южнее, в XIV - XVI вв. пролегли границы между Псковским княжеством и Великим Новгородом, позднее, уже с XVIII в., - границы Псковского наместничества, а с 1795 года - Псковской губ..

Таким образом, верхнее течение Плюссы и среднее течение Шелони издавна объединялись в один ареал с говорами западного Приильменья и нижнего течения Шелони ниже Порхова.

Исторически в дославянский период это районы преимущественного расселения прибалтийско-финских племен.

Нетрудно заметить, что в этих же местах вокруг Пскова проходят и основные северные и восточные диалектные границы.

Таким образом, Псковская ИКЗ (зона Псковского ядра) сформировалась в течение многих тысячелетий как зона обособления и противопоставленности соседним ареалам.

Можно предположить, что перед приходом славян языком этой ИКЗ был один из восточно-балтийских диалектов.

Выделение овальной ИКЗ Псковского ядра, с одной стороны, свидетельствует о ее древности и многовековой устойчивости, а с другой, о том, что, по-видимому, многие миграционные потоки обходили эту зону с востока. В частности, многие языковые факты говорят о том, что, по-видимому, первые носители восточнославянских диалектов (предки новгородских словен), скорее всего, прошли из Поднепровья через верховья Днепра, Западной Двины, по Ловати на Ильмень, минуя ИКЗ Псковского ядра. Причиной этого могло быть как раз то, что на этом историческом этапе в VII - VIII вв. вокруг Пскова были еще носители прибалтийско-финских или балтийских диалектов. Сказанное, конечно, не исключает того, что позднее различные южнорусские влияния на Псков шли уже с юга по реке Великой.

Придя в бассейны рек Великой, Ловати, Шелони, Плюссы, на берега озера Ильмень и Псковско-Чудского озера, восточные славяне селились в тех же местах, где жили до них, где были более ранние поселения и до них, вписывались в те же древнейшие ИКЗ.

Сложнее ответить на вопрос о путях формирования восточнославянского псковского диалекта.

По-видимому, где-то около VII - VIII в. н.э. в районах Приильменья, бассейна реки Ловать появляются носители восточно-славянских диалектов.

Сравнительно-исторические исследования псковских и новгородских диалектов свидетельствуют о том, что в них и сегодня еще ярко проявляются связи с древнейшими праславянскими диалектами, в особенности с диалектами северно-славянскими (предками польских, словацких, чешских, лужицких диалектов).

Современные псковские говоры обнаруживают сложные и порой очень тонкие и древние связи предков носителей псковских диалектов с другими славянскими диалектами. Так, например, согласно результатам ряда исследований, преимущественно в области лексики и словообразования, в определенный исторический период диалекты предков псковичей временно оказались именно в той группе праславянских диалектов, которая находилась в особо тесных контактах с предками всех восточно-славянских, а также сербохорватских, словенских (пск.-вост.-сл., чаще пск.-укр.-сербохорв.-словенск. изоглоссы), частично польских, чешских и словацких диалектов. Впоследствии диалекты предков псковичей вместе с диалектами некоторых групп восточных и западных славян и нижнелужичан переживают период сильного сближения между собой, причем, по-видимому, уже после отделения основной массы южных славян (псковско-вост.-сл.-зап.-сл. изоглоссы). Отметим также особые псковско-новгородско-карпатские и словацкие связи.

На собственно восточно-славянской территории как псковские, так и новгородские диалекты обнаруживают глубокие исторические связи прежде всего с диалектами к югу и юго-западу от Опочки, Себежа, Великих Лук, Калуги, Орла, Брянска, вплоть до Полесья, Прикарпатья.

Все эти древнейшие типы связей сформировались еще до появления восточных славян на берегах Ловати, Великой и Ильменя. Лингвистические данные убедительно свидетельствуют, что основная масса носителей псковских и новгородских диалектов исторически проникла из Полесья и бассейна рек среднего Поднепровья. И сегодня этот тип языковых связей - псковско-новгородско-восточнобелорусско-западнорусский - самый сильный из всех других.

Ко времени появления в Приильменье и позднее в Причудье предков псковичей их говоры представляли собой типичные восточно-славянские диалекты Полесья и Поднепровья, диалекты поздней эпохи распада праславянского единства. Именно здесь, сначала в рамках общей ИКЗ Верхней Руси, а затем в границах ИКЗ Псковского ядра они сформировались как особые русские псковские говоры.

Сложность вопроса заключается однако в том, что именно псковские говоры обнаруживают ряд особых черт, которые неизвестны в других славянских диалектах. Это, например, произношение форм типа вегли вместо вели, жагло вместо жало, неразличение шипящих и свистящих звуков, переход звука с в х в словах типа спрахывать, мяхо. Эти черты по своему характеру являются, бесспорно, очень древними, они отмечены в памятниках псковской письменности и связывают ареал псковских говоров преимущественно с районами польского Поморья.

Все это дало основание предполагать, что в своей древнейшей основе псковский диалект является западно-славянским по своему происхождению. Вопрос этот не раз вызывал жаркую дискуссию в кругах филологов, в него включились историки, слависты западных стран. В принципе вполне допустимо, что в определенный исторический период на территорию вокруг Пскова проникла какая-то группа западных славян, но все это присходило, по-видимому, до начала массовой среднеднепровской колонизации.

Косвенным подтверждением этой гипотезы может служить и вьщеление особой, собственно западноновгородской историко-культурной зоны к западу от озера Ильмень и Ловати.

Впоследствии эти западно-славянские диалекты подверглись воздействию и ассимиляции со стороны местных неславянских (балтийских, финских) диалектов, а позднее уже почти совсем растворились в массе собственно восточно-славянских диалектов, оставив в псковском говоре только редкие рудименты своего былого существования. Именно так, по-видимому, можно трактовать известное высказывание А.А. Шахматова о том, что «псковский говор насквозь русский», и мнение Б.А. Ларина о том, что, возможно, в основе древнейших псковских говоров лежал особый диалект-реликт говоров переходных от славянских языков к балтийским, а не к западно-славянским.

Сложность проблемы происхождения псковских говоров заключается также и в том, что сегодня псковские говоры к югу от Пскова предстают как диалекты с исключительно большим числом южно-русских и белорусских черт.

В то же время по всем лингвистическим данным к югу от Пскова ранее они таковыми не являлись. В современных псковских говорах их северно-русский облик определенно проявляется только к северу от Пскова - Порхова. Таким образом, если опираться только на схему диалектного членения и междиалектных связей, исторически необъясненными остаются не только типы дальних междиалектных связей, но даже и сама карта современного диалектного членения.

Так, примем для истории псковских говоров в качестве исходного традиционное положение о первичности северно-русского языкового типа и о вторичности типа южно-русского.

И здесь встает вопрос, как же Псков стал северно-русским по своему языковому типу? Ответить на этот вопрос также можно только при сопоставлении данных лингвистических и исторических. Многие факты говорят об относительно более позднем северно-русском освоении Пскова. Об этом свидетельствует и большое количество изоглосс, которые волнами набегают и надвигаются со всех сторон на Псков, оставляя нетронутым только само ядро вокруг Пскова. Все типично северно-русские явления располагаются ступенчато с севера на юг: больше всего их к северу от Пскова - Порхова, на Плюссе, в нижнем течении Шелони, на верхней Луге; несколько меньше уже в районе Острова, гораздо меньше их к югу от Пушкинских Гор, Новоржева, резко убывают они к югу от Опочки, Себежа, Пустошки. И, видимо, не случайно многие из северно-русских явлений хорошо известны в бассейне Ловати, к востоку от Порхова, Локни, Холма, Торопца.

Таким образом, даже чисто лингвистический анализ структурной схемы расположения северно-русских явлений на территории псковских говоров свидетельствует в пользу принятия точки зрения, согласно которой северно-русскими псковские говоры становятся именно с севера, а не с юга.

Начиная с VIII в., с наступлением активных славяно-скандинавских связей на базе языка словен возникает северно-русское новгородское наречие, формируются севернорусы Поволховья.

По-видимому, скорее всего, совместные походы скандинавских дружинников вместе с новгородскими словенами из Ладоги и Новгорода на юг по Луге и Плюссе и занесли северно-русское наречие сначала на Лугу, а затем и во Псков.

На базе смешения северно-русских диалектов, шедших с севера, от Пскова, с субстратными неславянскими типами, а также в итоге встречи с диалектами смоленско-полоцких кривичей, шедших с юга, зарождается особый псковский диалект. Днепро-двинская кривичизация районов среднего течения р. Великой и была первым мощным южным влиянием на северно-русский диалект Пскова. Постепенно диалекты днепро-двинских, смоленско-полоцких кривичей возобладали в бассейне Великой, верхней и средней Ловати. Этот период по памяти поколений и зафиксирован в Повести временных лет. Со временем продвижение и закрепление днепро-двинских кривичей на север было поддержано неоднократными новыми миграциями с юга. Кривичизация псковского диалекта явление вторичное.

Окончательная славянизация субстратного ядра вокруг Пскова произошла лишь постепенно. В то же время нельзя не отметить, что все факты диалектного членения псковских говоров и говоров в бассейне озер Ильмень, Селигер свидетельствуют о том, что славяне по своем приходе вписывались в те же старые поселения и зоны, освоенные еще задолго до них.

Со временем территория распространения этого собственно псковского диалекта несколько расширилась на юг до Пустошки, Великих Лук и на восток до Торопца, Андреаполя, озер Пено, Вселуг, Стерж.

Все эти процессы происходили еще в дописьменный период, на рубеже X в.

Именно северно-русское освоение Пскова со стороны Новгорода, Волхова, Ильменя, Луги, Плюссы и послужило впоследствии естественной основой, на которой в XI - XIII вв. возникает единый псковско-новгородский диалект. Этап псковско-новгородского диалектного единства и по числу фактов и по силе их проявления один из самых сильных и ярких на всей восточно-славянской языковой территории. В истории псковских и новгородских говоров - это один из важнейших этапов их развития.

Ареал псковско-новгородского диалектного единства включал в себя говоры к западу от Новгорода и к северу от Пскова - Порхова, но не захватывал диалекты к югу от Опочки, (Холма), Великих Лук и административно поддерживался Великим Новгородом.

С одной стороны, этот этап отражает тот период в истории псковских говоров, когда они уже продвинулись в районы озера Селигер (пск.-новг.-твер. (осташк.) изоглоссы), а с другой - в XI - XII вв. именно единый псковско-новгородский диалект послужил исходной отправной точкой освоения всего севера вплоть до реки Печоры, Урала, Зауралья и Сибири.

В период расцвета Псковского феодального княжества (1348 - 1510 гг.) и позднее растет обособление псковских говоров, увеличивается число особых южных черт, развивается особое койнэ города бояр, ремесленников, посадских людей. Присоединение Пскова в 1510 г. к Москве прервало тенденции, ведшие к формированию на территории вокруг Пскова особого славянского микроязыка. С образованием единого Московского централизованного государства постепенно окончательно оформляется западная, псковская, группа среднерусского наречия.

В XIIIв. в Пскове появляется письменность. Псковские памятники письменности исключительно разнообразны в жанровом отношении. Это и конфессиональные тексты (евангелие, палея, апостол), и летописи, и жития, и повести; многообразные деловые тексты, в том числе писцовые книги.

Историю языка Пскова и псковской письменности XIV - XVII вв. нельзя понять вне учета той культурной ситуации, которая сложилась к этому времени не только в Москве, но и на Афоне, в Болгарии, Сербии, Валахии, в Юго-Западной Руси.

Каков же был тот славянский культурно-исторический и литературный фон, на котором развивался язык Пскова? Древнейший период истории таких центров, как Псков и Новгород, в XI - ХШ вв. тесно связан с историей Киева и Киевской Руси, с литературными традициями митрополита Илариона, Кирилла Туровского, Владимира Мономаха и таких текстов, как Киево-Печерский патерик, Моление Даниила Заточника, с переводной литературой Киевской Руси.

На славянском юге, в Болгарии, в IX - X вв. возникают две крупные литературные школы - Преславская и Охридская, связанные с именами Константина Преславского, Иоанна Экзарха, Черноризца Храбра, Климента и Наума Охридских, с такими памятниками, как Зографское, Мариинское и Ассеманиево евангелия. В XIII в. в Болгарии создаются Добрейшево, Врачанское и Боянское евангелия, Болонская псалтырь; в XIV в. переводится хроника Константина Манасии, увеличивается число переводов византийских писателей, все шире распространяется исихазм. В этот же период растут и активизируются монастыри - Келифаревский, Драгалевский, Рильский. Конец XIV - первая половина XV вв. ознаменованы реформой Евфимия Тырновского, которая столь ярко проявилась уже в его житиях Иоанна Рильского, Петки Тырновской, Илариона Могленского, бурной литературной и политической деятельностью Киприана, написавшего, в частности, житие, славу и службу московскому митрополиту Петру, Григория Цамбалка. В Сербии в XIII в. - в первой половине XIV в. развивается агиографическая деятельность Саввы, Доментиана, Даниила, растут и строятся такие монастыри, как Студеница, Манасия, Дечаны, Печ, Ресава. В XIV в. в Сербии появляются Бухарестская псалтырь, Шишатовацкий апостол, Синодик XIV в. С XV в. под непосредственной эгидой сербского короля Стефана Лазаревича и под неослабным вниманием, наблюдением и руководством Константина Костенечского развивается ресавская литературная школа. Все основные черты ресавской реформы по исправлению богослужебных книг были обоснованы Константином Костенечским в «Сказании о письменех» 1418 г.

К этому же времени относится исключительно плодотворная в литературном отношении деятельность Владислава Грамматика, автора таких монументальных сборников XV в., как Загребский сборник, Андрианта и др.

На юго-западе от Пскова, в рамках единого Польско-Литовского государства в XVI в. все большее значение приобретают такие культурные центры, как Вильна, Львов, Острог, Киев, Брест. В 1580 - 1581 годах в Остроге создается Острожская библия. В Польше в XIV - XV вв. появляются первые крупные памятники славянской письменности - Флорианская псалтырь, Пулавская псалтырь, Гнездненские проповеди, Шарошпатацкая библия, законы польских королей XV в..

Вторая половина XVI в. - золотой век польской литературы, связанный с именами Рея, Оржеховского, Гурницкого, Кохановского, Петра Скарги.

В непосредственной близости от Пскова - в Москве, Новгороде, Твери в XIV - XVI вв. развивается жанр повести, создаются многочисленные жития, памятники деловой письменности, расцветает местная литература. С XV в. во всех формах русской культуры растет второе южнославянское влияние. И Москва, и Новгород, и Юго-Западная Русь всегда и постоянно поддерживали активные связи с монастырями на Афоне.

Таков был тот общественный культурно-исторический фундамент и фон, на котором в XIV в. возникает псковская письменность. Вполне естественно, что она начинается с местных списков евангелия. С XIII в. в Пскове переписываются евангелия (Евангелие 1296 г. и Евангелие XIV в., Лукино евангелие 1409 г.), Палея (списки 1477 г., 1494 г., 1517 г.), Пролог (1383 г. и 1425 г.), Апостол (1306 г., 1307 г., 1309 г., 1312 г., 1409 г.), Шестоднев 1374 г., Ирмологион 1344 г., Лествица XVI в., Параклитик (1369 г., 1386 г.), Стихирарь 1422 г., Минея 1425 г., Маргарит XV в., произведения Исаака Сирина 1472 г. (с припиской о том, что «списана... в области... в псковской»), Октоих 1618 г.

Большую роль в истории псковской культуры XVI в. сыграли псковские священники-подвижники Евфросин, Савва, Корнилий, Никандр, игумен Памфил, старец Филофей.

Псковский пресвитер Василий написал жития князей Всеволода Мстиславовича, Александра Невского, а также - Никиты и Нифонта Новгородских, Арсения Коневского (1547 г.).

Особо выделяются жития и памятники письменности собственно псковских святых: Довмонта, Саввы Крыпецкого, Никандра, Евфросина Псковского, Серапиона, Саввы, Похвальное слово Евфросину XVI в., Духовное завещание Евфросина. Псковским священником Ильей написано житие болгарина Георгия Кратовского (Служба Георгию Софийскому).

В средневековой литературе Пскова достаточно ярко представлен и жанр повести. Это повести: «О начале и основании Псково-Печерского монастыря» преподобного Корнилия, «О явлении чудотворных икон» (XVII в.), «Об Исидоре Юродивом», «О прихожении Батория на град Псков», «О прихожении на Псков шведского короля Густава Адольфа». Классические источники псковской письменности - Псковские летописи и грамоты.

Различны были и носители псковской речи XIII - XVI вв.: князь и его дружина, бояре, духовенство, купцы, посадские люди, ремесленники, крестьяне. Наряду с основным торгом существовали и рыбный торг, торг немецких купцов на Запсковье. Велика была и роль кончанских организаций, объединений купцов, ремесленников. Все это нельзя не учитывать, изучая историю языка Пскова.

Для истории диалекта важны все типы текстов. При этом церковно-славянские тексты не только неотъемлемая составная часть такой истории, но, более того, без них не может быть воссоздана ни полная картина речевого общения, ни языковая ситуация в таком средневековом городе, каковым являлся Псков.

Таким образом, к середине XIV в. в Пскове и его области были представлены следующие типы языковых состояний: диалект, городское койне, язык летописей, язык деловых документов (грамоты, приходно-расходные книги монастырей), конфессиональный язык, язык повествовательных текстов. Вне учета всех этих типов текстов не может быть воссоздана и полная история регионального языка Пскова.

Язык памятников дает возможность и более точно хронологически и более тонко детализировать как типы отдельных междиалектных связей средневекового Пскова, так и типы связей литературных школ.

Так, псковские грамоты XV в. по типу языка объединяются то с двинскими (появление старого северно-русского языкового типа), то с западно-русскими (влияние языка Западной Руси XIV - XV вв.), то вообще несколько обособляются, «обнаруживая специфические псковские языковые черты». Так, Псковская Судная грамота - свод законов Пскова периода его самостоятельности - содержит значительное количество юридических и социально-экономических терминов собственно псковского происхождения, обозначающих широко известные понятия. Псковские летописи по языку близки к новгородским, а, например, такие выдающиеся памятники псковской литературы XVI в., как «Житие Евфросина», «Повесть о прихожении Батория на град Псков», «Повесть о Псково-Печерском монастыре», «Послания» Филофея по языку стоят в одном ряду с произведениями писателей Тырновской школы (Евфимий Тырновский, Владислав Грамматик), Московской литературной школы (Епифаний Премудрый, Иосиф Волоцкий), с авторами сербских житий и повестей XV в. Деловая письменность Пскова обнаруживает в основном общие черты с языком в Москве, Твери, а конфессиональная - с единым юго-восточно-славянским вариантом церковно-славянского языка XIV - XVII вв.

Активные процессы собственно диалектного развития, междиалектного взаимодействия, скорее всего, закончились к XVI в. Это не исключает однако того, что и позднее псковские говоры продолжали испытывать, например, сильное влияние юга, в них шли свои динамические внутри-языковые процессы, появлялись новообразования. Характерно, что, например, большинство таких новообразований в области лексики традиционно вновь возникало в рамках ИКЗ Псковского ядра, в ареале собственно псковского диалекта.

Конечно, описанные выше процессы отражают лишь общую картину формирования лигвистического ландшафта и языковой ситуации на территории Псковской обл.

В разное время отдельные пригороды Пскова, микрорайоны проявляли то большее, то меньшее тяготение к Пскову (Себеж, Опочка, Холм), а с XIII - XIV вв. имело место и тяготение самого Пскова - то к Москве, то к Новгороду, что не могло не сказаться и на истории псковских говоров.

Сложные исторические судьбы эволюции древних псковских и новгородских диалектов достаточно ярко проступают в говорах на территории современной Псковской обл. Это и отмеченные выше диалектные границы, разделяющие ее на разные микрорайоны, и архаизмы в языке, и типы межареальных связей с другими славянскими говорами и диалектами.

Говоры Псковской обл., говоры к западу от озер Ильмень, Селигер, по Ловати, Волхову, Великой и сегодня хранят в себе еще немало загадочного, таинственного и неоткрытого.

Л. Я. Костючук

Псковские говоры и их изучение

Говоря о народной речи, необходимо обращать внимание на все возможные источники сведений о ней в прошлом и настоящем. Не теряет своей значимости учение Б. А. Ларина и о записях в прошлом русской речи иностранцами как о лингвистическом источнике для изучения русского языка.1 Такими источниками для псковских говоров явились, например, Русско-немецкий разговорник Т. Фенне, составленный немецким купцом в Пскове в 1607 г.,2 и Русско-немецкий разговорник Т. Шрове XVI в.3 Эти разговорники, как считают краковские исследователи и публикаторы памятников (Польша), имели какой-то близкий к псковским материалам первоисточник.4 Даже Н. Витсен, голландский ученый, дипломат, путешественник, посетивший в 1664-1665 гг. Россию и познакомившийся, в частности, с Печерами и Псковом, в своем дневнике "Путешествие в Московию" отразил и некоторые особенности русской речи.5

XIX век, с его пристальным вниманием к теоретической и практической лингвистике, знаменателен для России созданием словарей разных жанров, в том числе и толковых диалектных. Выдающийся славист А.Х. Востоков, знаток славянских рукописей, один из создателей сравнительно-исторического языкознания, руководил многими лексикографическими трудами, работал над словарными статьями, редактировал такие не потерявшие до сих пор значимости словари, как Опыт областного словаря великорусского языка, Дополнения к Опыту областного словаря великорусского языка.6 Для исследователей псковских говоров особенно ценно Дополнение, в котором в гораздо большем объеме представлен псковский лексический материал. Не все слова живого псковского языка XIX в. дожили до наших дней (например, лихощавый в значениях " сердитый", " злобный", "завистливый"; лубью "плотно, крепко"), но многие известны и сейчас носителям псковского диалекта (лубочка* в значениях "небольшая

Костючук Ларися Яковлевна - доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка Псковского госпедуниверситета им. С. М. Кирова

корзина из коры, лукошко"; "дощечка с желобком, лоток для катания яиц на Пасху"). Все они позволяют понять словообразовательные гнезда, логику развития семантики слов.

Ни одно лексическое явление современных псковских говоров нельзя как следует понять в его семантике, словообразовательных особенностях, степени распространенности без знаменитого Толкового словаря живого великорусского языка В. И. Даля,7 в котором большое место занимают псковские слова и выражения и слова с пометой "зап." (т.е. "западное").

Нам известны не только создатели известных словарей, включающих и псковские диалектные материалы, но и некоторые собиратели народной речи, энтузиасты, явившиеся фактически исследователями псковских слов и систематизаторами уникальных псковских слов, выражений. Таким явился в XIX в. И. И. Карпов, выпускник псковской гимназии, который собрал удивительно ценные псковские и соседние тверские слова.8 Его три тетради с диалектными записями составили основу словарных статей о псковском материале и в Дополнении к Опыту, и в Словаре В. И. Даля.

Н.М. Каринский (1873-1935 гг.), как историк и знаток памятников письменности, серьезные труды посвятил изучению и псковской письменности. В монографии "Язык Пскова и его области в XV в." автор описывает письменные памятники и с яркими псковскими особенностями (Погодинский список Псковской летописи, Псковская судная грамота и многие другие); обращает внимание прежде всего на фонетические особенности, учитывая и морфологические, на лексику; подчеркивает влияние белорусского языка на язык псковичей в XIV-XV вв.9 В серии работ " Очерки из истории псковской письменности и языка" Н. М. Карин-ский через орфографические особенности отмечает отражение важных фонетических черт в речи псковичей в прошлом; обнаруживает в одном из списков "Слова о полку Игореве", дошедшем до нас, псковские черты.10 Вслед за

фии рукопись Слова о полку Игореве, с которой исполнены издание 1800 г. и Екатерининская копия, должна быть тесно связана с памятниками псковской письменности".11 Будучи историком языка, Н. М. Каринский хорошо понимал необходимость изучать живые говоры в их динамике.

А. И. Соболевский (1856-1929 гг), интересуясь прежде всего историей славянских языков, занимался и диалектологией как исторической дисциплиной, в частности и псковскими говорами в их современном12 и прошлом13 состоянии. Он заложил основы рассмотрения фактов языка, отраженных в письменности вместе с показаниями современных говоров, что хорошо было показано и на примере псковского региона.

A. А. Шахматов тоже проявил внимание к прошлому языка и к современным говорам. Неслучаен его интерес и к псковским материалам: в связи с трудом Н. М. Каринского "Язык Пскова и его области в XV в." и по поводу делового документа - грамоты псковского князя Ивана Александровича.14

В XX в., с его интересом к лингвогеогра-фии, начиная с Диалектологической карты русского языка, созданной Д. Н. Ушаковым, Н. Н. Дурново, Н. Н. Соколовым, членами Московской диалектологической комиссии (МДК), в 1915 г., продолжалось (фактически и продолжается) уточнение границ русских говоров, членение русских говоров. В предвоенные и сразу же послевоенные годы появляются исследования, посвященные и псковским говорам, которые содержат своеобразные черты, свойственные говорам разной географической отнесенности. Такая уникальная специфика псковских говоров объясняется их древними особенностями, положением и контактами с другими говорами. Недаром Н. Н. Соколов (1875-1923 гг.) публикует исследование " Говоры Псковской губернии", отражающее и работу над картой МДК.15

B. И. Чернышев (1867-1949 гг.), изучая разные говоры тех мест, где ему приходилось работать, посвятил статьи и псковским говорам ("Изучение псковского наречия", "Псковское наречие").16 Будучи и прекрасным текстологом, ученый занимался также языковым анализом произведений А. С. Пушкина, обращая при этом внимание и на правописание рукописей писателя и их публикаций.17

Н. П. Гринкова (1895-1961 гг.), диалектолог и историк языка, изучая многие русские говоры, обратила внимание на своеобразие гдовских говоров.18 Роль А. С. Пушкина в создании современного русского литературного языка Н. П. Гринкова показала при исследовании ряда произведений писателя, подчеркивая его интерес к разным пластам языка.19

Известные историки и диалектологи русского языка особый интерес проявляли к псковскому региону, показывая роль псковской письменности в отражении специфики языковых явлений. М. А. Соколова (1894-1970 гг.) в "Очерках по языку деловых памятников XVI в." представила анализ и Псковской судной грамоты, выдающегося памятника псковской письмен-ности;20 в "Очерках по исторической грамматике русского языка" для объяснения ряда исторических языковых процессов привлекла данные псковских памятников и говоров.21

В. В. Колесов в своих трудах по истории языка использует сведения из псковских памятников и говоров.22

Многие исследования и учебные пособия по диалектологии в XX и XXI вв. непременно обращаются к данным псковских говоров для уточнения прежде всего классификации русских народных говоров.23 При этом выясняется специфика разных уровней народного языка с привлечением сведений и по псковским говорам.

Так усилиями многих серьезных исследователей на протяжении особенно XIX, XX веков в лингвистической науке и в письменной культуре народа были накоплены ценные сведения о своеобразии псковских говоров.

Ко второй половине XX века в отечественной науке о народном языке были разработаны важные долгосрочные научные проекты по созданию Диалектологического атласа русского языка (ДАРЯ),24 многотомного сводного Словаря русских народных говоров (СРНГ),25 Общеславянского лингвистического атласа (ОЛА) (совместно с научными учреждениями славянских стран).26 С довоенного времени, даже в годы войны и сразу в послевоенное время создаются карты к томам ДАРЯ, в которые входят и материалы псковских говоров. В связи с послевоенным обследованием ряда районов Псковской области М. Д. Мальцев опубликовал статью "О некоторых говорах Дновского и

Порховского районов Псковской области", делая наблюдения над возможностью нивелировки народных говоров в связи с меняющимися условиями экономики, культурной жизни, быта в стране.27 Как оказалось, такой вывод был несколько преждевременным.

В середине XX века у Б. А. Ларина родилась идея создания уникального словаря -Псковского областного словаря с историческими данными.28 Это оказалось "новаторское издание в славянском языкознании",29 которое сам Б. А. Ларин кратко охарактеризовал как "возможность впервые в русской лексикографии поставить в непосредственную связь лексику современных псковских говоров с отражениями живой народной речи в документах и памятниках письменности феодальной эпо-хи".30 Составители словаря постоянно понимают значимость такого труда: "Под руководством Б. А. Ларина и началось составление первого в истории науки словаря народного говора полного типа (в нем представлены все употребляющиеся в речи коренных псковских крестьян общерусские и диалектные слова)".31 Почему ученым были выбраны псковские говоры? Б. А. Ларин писал: "Народная речь Псковской области представляет большой интерес в международном плане, не говоря уже о ее исключительном значении для историков и диалектологов русского языка, так как она отражает тысячелетние связи и культурный обмен русского населения с тесно примыкающими народами прибалтийско-финской группы, с латышами и литовцами, а также белорусами".32 Псковская земля - это место древнейшего проживания славянских племен кривичей. Псков - важнейший защитник Руси от иноземных захватчиков, крупный центр на торговых путях Руси в Прибалтику и в Западную Европу. Псковская республика в XIV-XV вв. играла важную роль в истории страны. Сами народные говоры этого региона интересны для науки как говоры переходного типа с чертами и севернорусских, и южнорусских говоров, обнаруживают черты, сближающие их с языками белорусским, балтийскими, западнославянскими. Неслучайно ведь псковскими говорами и псковской письменностью интересовались ученые уже в XIX в. Специальные лексикографические источники с XIX в. накапливали сведения о псковских говорах.

Сразу после окончания Отечественной войны кафедра русского языка ЛГУ под руководством А. П. Евгеньевой начинает обследовать территорию Псковской области сначала по Программе ДАРЯ, попутно расписывая и лексические данные на специальные карточки, создавая словарную картотеку. Так, летом 1945 г. было обследовано 48 псковских деревень (архив этой и других экспедиций, проводимых ЛГУ, хранится в Межкафедральном словарном кабинете (МСК) имени проф. Б. А. Ларина в Ленинградском (С.-Петербургском) университете). В конце 40-х гг. XX в. А. И. Лебедева, будучи аспиранткой Б. А. Ларина, неоднократно выезжала со студентами для сбора лексического материала по специальной программе, прежде всего с целью изучения псковской топонимии. Материалы А. И. Лебедевой тоже расписаны и пополнили Картотеку ПОС, а архив хранится в МСК.

С 1950-х годов под руководством Б. А. Ларина в ЛГУ начался систематический сбор лексического материала именно для ПОС. С 1957 г. организуются летние экспедиции и в Псковском пединституте под руководством С. М. Глуски-ной, ученицы Б. А. Ларина, при участии И. Т. Гомонова как заведующего кафедрой русского языка, З. В. Жуковской как ведущего диалектолога кафедры. Это ежегодные экспедиции, в которых первоначально в течение месяца участвовали энтузиасты - специально подготовленные стуценты (ЛГУ и ПГПИ), аспиранты (ЛГУ), преподаватели. Руководители учебных заведений поддержали такое научное направление. Так сложилось прочное сотрудничество двух коллективов словарников - ленинградцев (петербуржцев) и псковичей. Параллельно создается словарная картотека в Ленинграде (С.-Петербурге) и Пскове; проводится взаимное копирование карточек по тому алфавитному отрезку, над которым работают ленинградцы или псковичи. С1962 г. диалектологическая экспедиция стала обязательной диалектологической практикой для студентов русского отделения в ЛГУ; в ПГПИ диалектологическая практика как обязательный этап в обучении студентов вошла в учебный план позже. Работа над сбором диалектного материала в обоих вузах не прекращается до сих пор.

Когда началась работа непосредственно над словарными статьями, Б. А. Ларин организовал работу лексикографического семинара,

на заседания которого в ЛГУ еще в первой половине 60-х годов выезжали из Пскова и преподаватели-словарники, и лучшие студенты, участвовавшие в словарной работе. В Пскове семинаром руководят И. Т. Гомонов (до 1972 г) при активном участии С. М. Глускиной; С. М. Глус-кина (1972-1992 гг.); Л. Я. Костючук (с 1992 г).

Практическая работа по сбору и оформлению диалектного материала, по составлению словарных статей невозможна без совершенствования теоретических знаний и по разным проблемам диалектологии, и по лексикографии. Поэтому с 1960 г. эпизодически в Пскове проводятся диалектологические конференции, посвященные псковским говорам и взаимодействию псковских говоров и других говоров русского языка. Тематика конференций разнообразная, отражает актуальные проблемы в синхронии и диахронии, которые интересуют тех, кто занимается изучением и собиранием псковского диалектного материала и составлением словарных статей. По результатам конференций создаются межвузовские сборники научных трудов, часто с международным участием.

В 1961 г. была опубликована Инструкция Псковского областного словаря, составленная Б. А. Лариным,33 который обосновал уникальный тип словаря: полный диалектный словарь, в отличие от обычных дифференциальных (в нем отражаются вся лексика, попавшая в поле зрения собирателя, в том числе и общерусская) и первый русский региональный исторический словарь, так как включает сведения из псковских памятников письменности XШ-XVШ вв. (псковских летописей, деловых документов, повестей, разговорников, житий местный святых и др.). В 2004 г. (выпуск 15 ПОС) опубликована обновленная и усовершенствованная Инструкция Псковского областного словаря, которая обобщила опыт десятилетий работы над новаторским словарем.

Картотека ПОС, уникальная по своему объему, включает материал разных тем, на которые ведутся беседы собирателей с инфор-мантами-носителями местных говоров; содержит фольклорный материал, касающийся прежде всего народных обрядов. Иллюстрации в ПОС воссоздают разные стороны жизни сельского населения Псковской земли, отражают взгляды диалектоносителей на окружающий мир.

С выходом в 1967 г. первого выпуска ПОС в адрес ПОС как словаря нового типа была критика со стороны некоторых ученых - противников идеи Б. А. Ларина о словаре полного типа и с историческими данными (Ф. П. Филин, Ф. П. Сороколетов). В дискуссии участвовали те, кто поддерживал словарь и в нашей стране, и за рубежом (Д. С. Лихачев, Л. В. Успенский, Т. С. Коготкова, И. Тот (Венгрия), М. Плешкан (Югославия) и др.).34 Высокую оценку словарю дал и Р.О. Якобсон. Дружный и дееспособный кол -лектив словарников отстоял право на осуществление идей Б. А. Ларина.

В 2005 г. вышел выпуск 17 Словаря. Корректуру и редактуру проходят еще несколько выпусков. Закончено составление словарных статей на букву Н, начинается работа над буквой О.

На материале Картотеки ПОС, опубликованных выпусков ПОС выполняются серьезные научные исследования в области синхронии и диахронии, при сопоставлении с данными других говоров и языков (славянских и неславянских), при сопоставлении с русским литературным языком. Исследуются лексико-фразеологический фонд говоров, морфологические, синтаксические явления; освещаются фонетические особенности говоров. Работы наших коллег-исследователей старшего поколения (С. М. Глускина, З. В. Жуковская, И. Т. Гомонов, К. А. Гомонова, Н. Д. Сидоренская, В. П. Храмцова, Л. Я. Костючук, Т. А. Пецкая, Г. А. Яковлева), среднего поколения (Н. В. Большакова, В. К. Андреев, Л. А. Лекарева, Л. М. Попкова), молодого поколения (С. В. Дмитриева-Лукьянова, Ю. Н. Грицкевич, Е. В. Ковалых, Е. Г. Мельникова, Л. Б. Воробьева, З. В. Побидь-ко) хорошо известны в научном мире, на них ссылаются в других исследованиях, их работы публикуют в межвузовских, академических изданиях, за рубежом. На материале псковских говоров создаются кандидатские и докторские диссертации, С открытием аспирантуры в ПГПИ (ПГПУ) не только наш институт, но и вузы Пскова и даже С.-Петербурга пополнились лучшими выпускниками нашей кафедры, которые стали самостоятельными научными исследователями. Наши выпускники - школьные учителя, защитившие серьезные диссертации по специальности 10.02.01 - русский язык, продолжают работать в школе, руководя учеб-

ным процессом и научной работой школьников, посильно участвуют и в научной работе кафедры русского языка.

Ярким примером значимости данных псковских говоров для научных исследований является открытие С. М. Глускиной, сделанное ею в 60-е годы XX века: те славянские племена, которые, через земли балтов и прибалтийских финнов, пришли на территорию Псковской земли (предположительно это были кривичи), в течение длительного времени оказались в изоляции от других славянских племен и в результате не пережили того важного древнего славянского фонетического изменения, которое носит в науке название второй палатализации (второго смягчения заднеязычных согласных): звук [к] изменяется в звук [ц] в определенных условиях во всех славянских языках, а в псковских говорах в ряде корней звук [к] остается неизменным. Ср.: псковские корни кеп-, кед-, кев-вместо общеславянских (и общерусских) корней цеп-, цед-, цев- сохраняются до сих пор: кеп "приспособление для ручного обмолота зерна" вместо цеп; кедить вместо цедить; кевка "приспособление для ручного ткацкого станка" вместо цевка.35 Через значительное время после открытия С. М. Глускиной А. А. Зализняк, крупный специалист по истории русского языка и диалектологии, независимо от С. М. Глускиной пришел к такому же выводу, но, к его чести, признал приоритет С. М. Глускиной, ссылаясь на ее труды и предлагая вводить в курс истории русского языка это положение под названием "эффект Глускиной".36

Исследование псковских говоров многоаспектно. Коллектив кафедры известен в научном мире, поэтому специалистов по истории русского языка, по диалектологии охотно приглашают на межвузовские, международные совещания, симпозиумы, выступать оппонентами на защитах диссертаций в разных городах. В 1995 г. в г. Осло (Норвегия) во имя содружества с коллегами нашей кафедры в исследовании псковских говоров, которыми всегда интересовались ученые за рубежом, была организована международная конференция "Псковские говоры. История и диалектология", по итогам которой был издан том научных трудов.37

Кафедру русского языка, как известную своим потенциалом в научном мире, приглашали и приглашают участвовать в коллектив-

ных научных проектах: по сбору материалов для ОЛА под руководством Института русского языка АН (в 60-70-е годы по специальной международной программе были обследованы деревни в Печорском и Порховском районах); в топонимических экспедициях совместно со специалистами МГУ и Географического общества (70-е годы); в большом проекте по сбору материалов и составлению карт для Лексического атласа русских народных говоров (ЛАРНГ) совместно с вузами и научными учреждениями Европейской части России под руководством Института лингвистических исследований (ИЛИ) РАН, Института славяноведения РАН (1988-1989 гг.).

В настоящее время ежегодные экспедиции со студентами второго курса работают по программам, связанным с ПОС и с ЛАРНГ. Собранные материалы серьезно обрабатываются, преподаватели-кураторы студенческих групп тщательно проверяют записи, карточки, следя за верным оформлением материалов, так как, во-первых, пополняются Картотека ПОС, архивы ПОС и ЛАРНГ (архивы в настоящее время находятся в специальной лаборатории региональных исследований по диалектологии и фольклору при факультете русского языка и литературы ПГПУ); во-вторых, обработанные по специальной форме материалы сдаются в архив группы ЛАРНГ в ИЛИ РАН. Нашими материалами пользуются все, кто интересуется псковскими говорами, те картографы из других вузов, которые составляют соответствующие карты для ЛАРНГ. Вышел Пробный выпуск ЛАРНГ,38 в котором из 30 карт 6 составлены нашими коллегами (З. В. Жуковская - 1 карта; Л. Я. Костючук - 2 карты; Л. А. Лекарева - 1 карта; Т. А. Пецкая - 2 карты). Работа ведется по особой Программе в соответствии со специальной инструкцией, с расчетом и на современный компьютерный способ оформления и представления материала.39

Итак, две основные подтемы (Псковский областной словарь с историческими данными и Лексический атлас русских народных говоров) объединяют коллектив исполнителей в пределах общей научно-исследовательской проблемы "Псковская народная речь в прошлом и настоящем. Ее место в общей системе русского языка", одобренной и утвержденной на федеральном уровне как перспективный,

имеющий научную значимость научно-исследовательский проект.

Выпуски Псковского областного словаря с историческими данными научная общественность всегда ждет с нетерпением. Для двух коллективов словарников (петербургского и псковского) - это очередная радость и достижение.

Б. А. Ларин предлагал сопровождать выпуски ПОС отдельными картами (таких карт пока создано 10). В связи с работой и над ЛАРНГ коллектив псковичей предпринимает подготовительную работу и уже создает отдельные карты для регионального лексического атласа -Лексического атласа Псковской области.

Каждый член псковского коллектива, как и петербургского, помимо коллективной работы, имеет и свою индивидуальную тему. Давно собирается библиографический материал по изучению псковских говоров. Уже создан обобщающий справочный том "Псковские говоры и их носители (сведения об изученности псковской народной речи с 1945 г.)",40 в котором зафиксированы подробные сведения за 50 лет о ежегодном обследовании говоров деревень с указанием, кто, с какой целью проводил обследование, от кого велась запись, кто был руководителем работы; где (в Пскове или в Ленингра-де-Петербурге), под каким шифром хранятся архивные записи. Этот ценный справочный том востребован теми, кто интересуется псковскими говорами (к нам за справками обраща-

ются ученые из Москвы, Прибалтики, Самары, Норвегии и других мест). В общем Кадастре, фиксирующем достопримечательности Псковской области, по каждой из семи историко-культурных зон представлены сведения и о псковских говорах (о всех языковых уровнях), подготовленные З. В. Жуковской, Л.Я. Костю-чук, Т. А. Пецкой.41 Это обобщающие сведения, которые дают представление об основных особенностях говоров псковского региона.

Ежегодные экспедиции позволяют получать новые данные о псковской народной речи. Ежегодные итоги, подводимые по результатам летних походов за словом на традиционном заседании "Летние пути-дороги..." лингвистического студенческого кружка, - важное в научном и воспитательном отношениях мероприятие, буквально навсегда остающееся в памяти его участников.

Работа над словарными статьями для ПОС, над картами для ЛАРНГ продолжается. Продолжаются и индивидуальные исследования, связанные и с псковскими говорами, и с псковскими памятниками письменности, и в сопоставительном плане.

Усилиями многих исследователей навеч -но остается ПАМЯТЬ о носителях народной речи, о судьбе народа и его языка - в словарных статьях Псковского областного словаря, в картах Лексического атласа русских народных говоров, в других научных публикациях...

Примечания

1. Ларин Б.А. Три иностранных источника по разговорной речи Московской Руси XVI-XVII веков. СПб., 2002.

2. T.Fenne"s Low German Manual of Spoken Russian. Pskov. 1607. Vol. II. Copenhagen, 1970.

3. "Einn Russisch Buch" T. Schrouego. Cz. II. Krakow, 1997.

5. См.: КостючукЛ.Я. Свидетельства о языке и быте русского северо-запада XVII века // Псковский край. Культура, образование, история. Псков, 2000. С. 80-90.

6. Опыт областного словаря великорусского языка. СПб., 1852; Дополнение к Опыту областного словаря великорусского языка. СПб., 1858.

7. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. I-IV. М., 1956.

8. Костючук Л.Я. Карпов Иван Ил. // Псковский биографический словарь. Псков, 2002. С. 218.

9. Н.М. Каринский. Язык Пскова и его области в XV в. СПб., 1909.

10. Н.М. Каринский. Очерки из истории псковской письменности и языка. I. Исследование Псковского Шестоднева 1374 г. С тремя автотипическими снимками. Пг., 1916; Он же. Очерки из истории псковской письменности и языка. II. Мусин-Пушкинская рукопись "Слова о полку Игореве" как памятник псковской письменности XV-XVI вв. Пг., 1917.

11. Н.М. Каринский. Очерки из истории псковской письменности и языка. П... С. 5.

12. Соболевский А.И. Два слова о псковском говоре // Русский филологический вестник, 1916, № 1-2. С. 138-140.

13. Соболевский А.И. Псковский Трефолой 1446 г. // Русский филологический вестник, 1888, № 2. С. 228232.

14. Шахматов А.А. Несколько заметок об языке псковских памятников XIV-XV в. (по поводу кн. Н. Каринского "Язык Пскова и его области в XV в.". СПб., 1909) // Журнал Министерства народного просвещения, 1909, № 7, июль; Он же. Грамота псковского князя Ивана Александровича. СПб., 1912, отд. отт. из ИОРЯС АН, 1912, Т. 17, кн. 3.

15. Соколов Н.Н. Говоры Псковской губернии // Труды МДК, 1919. Вып. 8. С. 11-12.

16. Чернышев В.И. Изучение псковского наречия // Познай свой край. Псков, 1929; Он же. Псковское наречие // Труды комиссии по русскому языку АН СССР. Т. I. Л., 1931.

17. См.: Чернышев В.И. Заметки о знаках препинания у Пушкина // Пушкин и его современники. Вып. 5. СПб., 1907; Он же. Заметки о языке Пушкина. Произношение некоторых местоимений // Пушкин и его современники. Вып. 6. СПб., 1908; Он же. Пушкин и его издатели-редакторы // Журнал Министерства народного просвещения, 1909, № 9. И др.

18. Гринкова Н.П. Очерки по русской диалектологии. III. К диалектологии Ленинградской губернии. Говоры Гдовского уезда // ИОРЯС АН СССР. Т. 30. 1925. С. 256-267.

19. Гринкова Н.П. Развитие взглядов А.С. Пушкина на русский литературный язык в процессе создания романа "Евгений Онегин" // Русский язык в школе, 1949. № 5. С. 1-9; Она же. О языке трагедии А.С. Пушкина "Борис Годунов" // Изучение языка писателя. Л., 1957. С. 72-104.

20. Соколова М.А. Очерки по языку деловых памятников XVI в. Л.. 1957.

21. Соколова М.А. Очерки по исторической грамматике русского языка. Л., 1962.

22. См.: Колесов В.В. Историческая фонетика русского языка. М.. 1980.

23. См.: Русская диалектология / Под ред. Р.И. Аванесова, В.Г. Орловой. М., 1964; Русская диалектология / Под ред. Н.А. Мещерского. М., 1972; Русская диалектология / Под ред. П.С. Кузнецова. М., 1973; Русская диалектология / Под ред. Л.Л. Касаткина. М., 1989; Русская диалектология / Под ред. В.В. Колесова. М., 1990; 2-е изд. - М., 1998; Трубинский В.И. Русская диалектология: Говорит бабушка Марфа, а мы комментируем. М.-СПб., 2004; Пшеничнова Н.Н. Типология русских говоров. М., 1996.

24. Диалектологический атлас русского языка: Проспект сводного атласа. М., 1969.

25. Словарь русских народных говоров. Вып. 1-40. М.-Л. (СПб.), 1965-2007.

26. Ср.: Аванесов Р.И. Общеславянский лингвистический атлас (1958-1978). Итоги и перспективы // Славянское языкознание. VIII Международный съезд славистов. Загреб - Любляна, сентябрь 1978 г.: Доклады советской делегации. М., 1978.

27. Мальцев М.Д. О некоторых говорах Дновского и Порховского районов Псковской области // Ученые записки ЛГПИ им. А.И. Герцена. Т. 69. Л., 1948. С. 223-246.

28. Псковский областной словарь с историческими данными. Вып 1-17. Л. (СПб.), 1967-2005.

29. Лутовинова И.С., Костючук Л.Я. 15 выпусков "Псковского областного словаря с историческими данными": итоги и перспективы // Межкафедральный словарный кабинет имени проф. Б.А. Ларина. Л., 2004. С. 102.

30. Ларин Б.А. [Вступление] // Псковский областной словарь с историческими данными... Вып. 1. С. 3.

31. Лутовинова И.С., Костючук Л.Я. Указ. раб. С. 102.

32. Ларин Б.А. [Вступление]. С. 3.

33. Ларин Б.А. Инструкция Псковского областного словаря. Л., 1961.

34. Лутовинова И.С., Костючук Л.Я. Указ. раб. С. 103.

35. Глускина С.М. О второй палатализации заднеязычных согласных в русском языке (на материале северо-западных говоров) // Псковские говоры. II. Псков, 1968. С. 20-43.

36. См.: Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. М., 1995.

37. Псковские говоры. История и диалектология русского языка. Oslo, 1997.

38. Лексический атлас русских народных говоров. Пробный выпуск. СПб., 2004.

39. Программа собирания сведений для Лексического атласа русских народных говоров. Ч. 1-2. СПб., 1994.

40. Псковские говоры и их носители (сведения об изученности псковской народной речи с 1945 г.). Псков, 1996.

41. [Жуковская З.В., Костючук Л.Я., Пецкая Т.А.] Говоры // Кадастр "Достопримечательные природные и историко-культурные объекты Псковской области". Псков, 1997. С. 179-180; 274-278; 340-341; 453454; 512; 586; 673.

Невозможно познать историю, культуру народа без познания языка. Язык сохраняет и передает накопленное людьми знание. Язык позволяет многое рассказать о народе, о его отношениях с другими народами; язык позволяет иногда приоткрыть и собственные тайны. Язык народа реализуется через его речь. Значит, каждый носитель языка через свою речь ответственен за судьбу всего языка.

Это может показаться или странным, или надуманным: неужели речь каждого из нас (образованного или совсем не образованного; взрослого, или ребенка, или современного молодого человека; живущего в городе или на селе…) влияет на судьбы «великого и могучего» русского языка? Оказывается, для выяснения специфики русского языка мало знать только литературный язык, современный литературный, родоначальником которого по праву считают А. С. Пушкина, но который начинал складываться, формироваться задолго до А. С. Пушкина. В становлении национального русского языка, его письменной разновидности большую роль играли, например, и псковские писцы, создавшие памятники разных жанров, в частности, хозяйственные переписные, приходно-расходные и прочие книги, прежде всего в стенах монастырей (в декабре прошлого года в пединституте на кафедре русского языка Е. В. Ковалых защитила кандидатскую диссертацию о языке хозяйственных книг Псково-Печерского монастыря ХVII века, показав роль псковской писцовой школы в формировании норм письменного литературного языка ХVII века).

Необходимо знать и понимать неоценимую роль народной некодифицированной речи. Необходимо знать, как говорили и как говорят на севере и на юге России, как говорят архангелогородцы и как говорят псковичи; чем курско-орловская речь отличается от московской и т.д. Надо знать диалекты, народные говоры. Вот почему и сейчас просвещенное человечество преклоняет голову перед В. И. Далем, инженером, врачом, моряком, но человеком, прославившимся тем, что всю жизнь собирал русские народные слова и оставил после себя бесценный «Толковый словарь живого великорусского языка».

Мы живем в окружении уникальных псковских говоров, знать и понимать которые тоже необходимо, поскольку они сохранили своеобразные ответы на многие вопросы филологов, историков, даже археологов. Благодаря таланту профессора Б. А. Ларина, который, по словам академика Д. С. Лихачева, «был самым образованным лингвистом нашего времени», было обращено самое пристальное внимание на псковские говоры. И вот уже более полувека большой коллектив лингвистов Ленинградского (С.-Петербургского) университета и Псковского пединститута бережно собирает, хранит, исследует и фиксирует материал псковских говоров в выпусках уникального Псковского областного словаря с историческими данными. Сотрудничать с нами, участвовать в совместных диалектологических экспедициях, знакомиться с богатейшей Картотекой Псковского областного словаря, которая давно уже представляет национальное достояние, хотят диалектологи, историки языка, филологи широкого профиля, даже писатели из разных городов России, других стран (Белоруссии, Украины, Прибалтики, Норвегии, Швеции, Голландии, Польши, Германии…). Почему? В чем секрет псковских говоров?

Лаконично, но очень содержательно сказал об этом Б. А. Ларин: «Народная речь Псковской области представляет большой интерес в международном плане, не говоря уже о ее исключительном значении для историков и диалектологов русского языка, так как она отражает тысячелетние связи и культурный обмен русского населения с тесно примыкающими народами прибалтийско-финской группы, с латышами и литовцами, а также с белорусами» (Псковский областной словарь. Вып. I. Л., 1967. С. 3).

Отечественные и зарубежные диалектологи пристально изучают и фонетику, и морфологию, и синтаксис, и словообразование, и лексику псковских говоров, отмечают устоявшееся и новое в их составе. В Кадастре «Достопримечательные природные и историко-культурные объекты Псковской области» (Псков, 1997) мы в содружестве с З. В. Жуковской, опытным и блестящим диалектологом, представили основные черты псковских говоров по тем историко-культурным зонам, которые были определены прежде всего географами и которые строго не соответствуют диалектному членению псковской территории. Однако общая картина современных псковских говоров оказывается убедительной.

Так называемые псковские говоры не являются монолитными, есть различия по ряду районов в области соответствующих языковых особенностей. Некоторые примеры.

Говоры Гдовского, Плюсского, Струго-красненского районов (Северная зона) характеризуются типичными северорусскими чертами: оканьем (различением безударных гласных звуков [А] и [О] после мягких согласных (пЯтак, сЕстре ). Однако элементы аканья медленно, но последовательно проникают и в говоры северной части Псковской области. Носители окающей системы не сразу воспринимают чуждый им принцип аканья и поэтому появляется звук [О] вместо закономерного звука [А] (тОкая, кОкая, Офтобус, трОва ).

В заударных слогах с утратой звука [j] наблюдается стяжение гласных (белА кофта, в новУ семью, синЕ море ).

Удивительна следующая особенность: сохранение древнего, дописьменного, праславянского звука [К] в начале корня перед гласным [Е] , возникшим из праславянского звука «ять» (*е) . Поэтому известны такие слова: Кветы смёрзли ; Яблоня Кветёт (ср. литературное цветы, цветет); Кедить молоко (ср. общерусское цедить).

Есть особенности и в формах слов: в дательном и творительном падежах множественного числа употребляется одно окончание – АМ (идти за грибам – к грибам; ходить за ягодам – к ягодам ). В гдовских говорах, в отличие от многих русских говоров, звук может отсутствовать даже в окончании третьего лица множественного числа у глаголов первого спряжения (Старики иду , т. е. «идут»; Оны там давно живу , т. е. «живут»).

Одна из наиболее ярких синтаксических особенностей говоров псковского севера – это употребление деепричастных форм со связкой быть в значении сказуемого, передающего предпрошедшее действие (совершенное ранее другого действия): Зацым-та был прибекши какой-та мальцышка . В Гдовском районе зафиксирована форма именительного падежа множественного числа в роли прямого дополнения от названий животных, рыб, птиц: Ён волки видафшы; Мы и судаки ловили, и шшуки .

Лексика – наиболее подвижный пласт речи, наиболее легко воспринимаемый собирателями, исследователями. Лексика позволяет собрать такой материал, который хорошо укладывается на специальную лексическую карту. Кафедра русского языка Псковского пединститута совместно со многими вузами России под руководством Института лингвистических исследований Российской академии наук работает над Лексическим атласом русских народных говоров и составляет карты для Лексического атласа Псковской области. И, конечно, бросается в глаза, что на севере Псковской области есть слова крупеник, картофельница, похлебуха или хлебанина для названий соответствующего жидкого первого блюда, в отличие от крупянка, гульбениха, подкрошка в более южных районах области. Или: кротовина для названия кучки земли, нарытой кротом, в отличие от кротина . Только в Гдовском и Плюсском районах отмечены слова межвежаха, межвежоныш (с корнем медвед«-), моросичка («мелкий дождь«) и образования от корня бог – в прилагательных (и даже глаголах), обозначающих свойство бодливости у животных (бык богастый, богливый, богальный; Корова забогала мальчика ).

В южных районах области (Бежаницком, Локнянском) отмечены формы дательного и предложного падежей множественного числа с окончаниями -ОМ , -ОХ у существительных типа кость, лошадь: Малец к лошадём пашол ; На лошадёх паехали; Людём помощи не было . Такое же окончание возможно и у существительных типа конь: Сидели на конёх; Балтовки канём давали .

Такие особенности говоров - следы древних преобразований в системе языка. И в то же время, как указывал Б. А. Ларин, псковские диалектные особенности – это свидетельства тесных языковых контактов славянского (считается, кривичского) населения с населением других языковых семей или групп.

Многовековым соседством с угро-финскими языками, где не различается звонкость и глухость согласных, объясняется, что псковские говоры северной части области тоже не различают звонкие и глухие согласные перед гласными или перед сонорными звуками: Пулка (вместо булка); вляБаться в грязь (вместо вляпаться); выБучить глазы (вместо выпучить).

Прекрасный лингвист, ученица Б. А. Ларина, многие десятилетия работавшая на кафедре русского языка, С. М. Глускина сделала ряд серьезных научных открытий, изучая и современные псковские говоры, и памятники псковской письменности, отразившие живые для своего времени фонетические явления. Так, в псковских говорах появляется звук [Х] на месте закономерного звука [С] (мяХо «мясо«, подпояХался ~подпоясался«). Исследовательница объясняет это неразличением свистящих и шипящих звуков на псковской территории еще в древности: видимо, такие звуки смешивались в каком-то общем звуке. Неразличение звуков могло быть у окраинской части славян (кривичей – предков псковичей) в результате древних контактов с балтийскими и финно-угорскими языками (в эстонском языке, например, известны только свистящие звуки и неизвестны шипящие), поэтому у древних псковичей преобладание свистящего звука. Отсюда и своеобразное псковское произношение Шосна «сосна«; уЗжнали «узнали« и Суба «шуба«, Заних «жених« преимущественно в районах Нижневеликорецкой зоны (Печерском, Псковском, Палкинском) и в Гдовском районе (Северная зона). Поэтому может быть мена звуков [C] и [Ш] на [Х] : сполоХнуть «сполоснуть«, куХнуть «куснуть«; веХать «вешать«, скаХывать «скашивать«. Это распространяется и к югу, и к востоку (Порховский, Дновский, Себежский, Невельский районы). Так современное состояние звуковых явлений приоткрывает древние языковые процессы и показывает контакты народов.

Даже в кратком очерке об особенностях псковских говоров нельзя не сказать о таком уникальном явлении в псковских говорах и частично в новгородских (в их современном состоянии и в древней фиксации по памятникам, в частности, в новгородских берестяных грамотах), как случаи Кедить «цедить«, Кеп «цеп«, Кевка «цевка (в ткацком стане)«. Вероятно, и до С. М. Глускиной замечали такие явления, так как примеры были зафиксированы и при сборе материалов для Диалектологического атласа русского языка. Но только С. М. Глускина объяснила это тем, что предки псковичей, пришедшие сюда через территорию балтов до древнего общеславянского изменения звука *К в звуке *С (т. е. [Ц]) перед особым гласным звуком «ять» , не пережили этого процесса, будучи оторванными от остального славянского мира территорией других народов. Сохранился звук [К] в корнями, касающихся важных понятий о труде. А. А. Зализняк, известный московский ученый, независимо от С. М. Глускиной, много лет спустя, открыл подобное явление в новгородских берестяных грамотах, но, признав первенство «первооткрывателя» за С. М. Глускиной, предлагал назвать этот уникальный фонетический факт «эффектом Глускиной» и ввести изучение его в учебники истории русского языка. Нам приходилось выступать и писать о том, что, хотя сейчас есть попытки опровергнуть такое объяснение корней кеп- , кед- , кев- и найти обоснование современной фонетической (норвежский славист Я. Бьёрнфлатен), все они оказываются менее доказательными, чем решение С. М. Глускиной – А. А. Зализняка. Тем более, что археологические данные подтверждают древнее взаимодействие славянских и неславянских культур (см. работы известного археолога, знатока славянских древностей В. В. Седова).

Интересно и такое явление в псковских говорах, как еГЛа «ель«, привеГЛи «привели«, поскольку сочетания , балтийских языков, с которыми вступали в контакт носители псковского диалекта, «спроецировались» на сохранившиеся у предков псковичей древние славянские сочетания *dl, *tl (привели ср. древнее *привеДЛи ). Под влиянием балтийских сочетаний это проявилось в своеобразных псковских сочетаниях [ГЛ] , [КЛ] в жизненно важных для носителей говоров словах и топонимах: ср. деревня ЕГЛино (вместо возможного Елино; на территории западных славян в Европе есть, например, название селения Yedla , т.е. «ель«).

Справедливо замечание А. С. Герда, знатока и псковских говоров, известного специалиста по лингвогеографии, регионалистике, что история диалектных явлений не может быть решена на материале только одного диалекта: необходимо брать явление в широком сопоставлении. Не только живые факты, но и свидетельства письменности помогают восстановить отдельные стороны истории языка. И Пскову, его говорам повезло: сохранились не только многочисленные памятники письменности, но и записи в прошлом псковской речи иностранцами. Б. А. Ларин писал: «В более выгодном положении, чем другие, находятся также говоры псковские и новгородские как по обилию исторических документов, так и по сведениям иностранцев, чаще, чем в других городах, торговавших в Новгороде и Пскове и сохранивших больше сведений о своих усилиях овладеть речью псковских и новгородских купцов, ремесленников и властей» («Разговорный язык Московской Руси»). Для истории псковских говоров большое значение имеет Разговорник, составленный немецким купцом Т. Фенне в Пскове в 1607 году, а также найденный в Кракове Словарь-разговорник XVI века Т. Шрове, предположительно составленный на Северо-Западе Руси. Живая речь, зафиксированная в разнообразных фразах, отражение таких особенностей, которые могли быть замечены только чуткими к языку людьми, от природы одаренными лингвистическими способностями, - ценные свидетельства о языке прошлого. Народная русская речь в записях иностранцев – это своеобразный мир познания русского языка. «Старославянский язык», «Общее языкознание», «Основы филологии», «Введение в этнолингвистику», «Основы ортологии». Разработала и читает курсы по выбору, касающиеся проблем словообразования, фразеологии, синтаксиса, морфологии.

С 1962 г. руководит студенческим научным лингвистическим кружком. Ежегодно курирует студентов в экспедиционной работе по сбору диалектных сведений для «Псковского областного словаря», «Лексического атласа русских народных говоров».

Член редколлегий ряда изданий: «Лексический атлас русских народных говоров», археологический сборник, Вестник Псковского государственного университета, «Псковский областной словарь с историческими данными» и др. Член комиссии по исторической лексикологии (первоначально при Институте русского языка РАН, затем при СПбГУ). Почетный член Ученого совета ПсковГУ.

Награждена рядом грамот (министерства образования РФ, Совета Федерации); имеет почетное звание «Заслуженный работник высшей школы», является Отличником народного образования.

Сфера научных интересов : фразеология, история русского языка, диалектология, лингвогеография. Опубликовано свыше 200 научных работ.

чешек, cechati «чесать» и др.), где не предполагается древнее неразличение свистящих и шипящих43). В псковских же гово­рах это явление настолько интенсивно, что его нужно рассмат­ривать не как результат случайной аналогии в отдельных гла­голах, а как местную морфонологическую особенность, обус­ловленную и поддержанную звуковой системой древнего псковского диалекта (неразличением свистящих и шипящих).
§6
Местные глаголы на -хать в соответствии с общерусским -шать (вехать - вешать, мехать - мешать и пр.) создавали диалектную морфологическую модель: несмягченную ос-
нову глаголов на -ать у предков псковичей при смягченной ос­нове в других диалектах (позже - в литературном языке). В современных псковских говорах глаголы на -ать, отличающие­ся от соответствующих литературных глаголов предшествую­щим несмягченным согласным (не только звуком при лите­ратурном [s]), составляют большую группу44). По данным кар­тотеки Псковского словаря: кухать «кушать», мехать «мешать», вехать «вешать», слухать «слушать», разлукать «разлучать», прирукать «приручать», вырукать «выручать», полукать «полу­чать», слукать(ся) «случать(ся), соединять(ся), намекать «де­лать метки, метить», наукать «обучать, учить», сустрекать,»» повстрекать «встречать», «повстречать», постникать «постить­ся, постничать», примекать, замекать «примечать», «заме­чать», посовитАться «посовещаться, посоветоваться», заве-таться «обещать» (ср. завещать), рогать «рожать», пригото-вать «приготовлять», вылупаться «вылупляться», зацепаться «зацепляться», затопАть «затоплять».
Появление смягченного или несмягченного согласного в славянских глаголах на -ать III класса (с [j] в основе настоя­щего времени перед тематическим гласным е) зависело от то­го, какой суффикс входил в основу инфинитива: -а- или -ja-. Перед -а- корневой гласный сохранялся, перед -ja- он смяг­чался 45). Так, вешать образовалось из *vesjati, кушать - из *kUsjati46), с суффиксом -ja-. В глаголах читать, вздыхать, где сохраняются , был суффикс -а-.
На первый взгляд может показаться, чго приведенные вы­ше псковские глаголы с несмягченным согласным отличаются от литературных первоначальным использованием другого. суффикса: -а-, а.не -ja-. Однако в некоторых глаголах этой группы несмягченный согласный безусловно вторичен по от­ношению к смягченному, он как бы восстановлен из смяг­ченного. Таков, например, звук [к] в сустрекать сравнительно с
[с] в встречать. У восточных славян аффриката [с] может быть результатом смягчения как [к], так и [t]: ср. светить - свеча
() и секу - сеча ([к 11с]). В глаголе встречать [с] образо­валось из (ср. встретить* сретенье). Между тем, в псков­ских говорах (и в некоторых других) в этом глаголе звучит
[к]: сустрекать. Звук [к] мог здесь появиться только из [с], как результат своеобразной обратной деривации: ;
[с - j > k], т. е. сустречать > сустрекать. Так же можно объяснить появление [к] вместо исходного корневого [t] в гла­голах примекать, намекать, замекать «примечать, намечать, замечать» (ср. приметить, наметить, заметить). Источником «восстановления» несмягченного согласного должны были послужить формы на -чать (представленные теперь в литера­турном языке и разных говорах) 47). В глаголе рогать звук
[g] - результат ложного «восстановления» из [z]: рожать ^> ро­гать. Действительно, славянское [z] может чередоваться c_[g]’
(), но в этом глаголе [z] восходит не к [g], а к [d]: *rodjati > рожати (ср. родить).
Нет фонетических данных, чтобы утверждать, что все остальные глаголы (слухать, полукать. заветаться, наукать, прирукать, приготовать и др.) тоже являются результатом обратной деривации. Во всяком случае несомненно, что псков­ским говорам известно восстановление (фонетически подлин­ное или мня.рае} х.»еемвгченного согласного в глаголах на -ать, т. е. явное предпочтение несмягченных основ на -ать смягченным.
Можно думать, что толчок к такому распространению не­смягченных основ в псковских говорах дало соотношение, воз­никшее по морфонологическим причинам: общеславянские глаголы со смягченной основой на -шать?- псковские глаго­лы на -хать (кушать - кухать и т. п.). По-видимому, один тип основы (-ать) воспринимался как свой, местный, а другой тип (-jaTb) - как нечто чужое.
Замена одной основы Другой была возможно благодаря грамматической синонимии основ на -ать и -jaTb. Глаголы на -jaTb могут образовать видовую пару к глаголам II спряже­ния на -ить: родить - рожать, затворить - затворять, прос­тить - прощать, вселить - вселять, укрепить - укреплять и т. д.48). Однако в русском языке, как и в старославянском, из­вестно также видовое соотношение основ на -ить и -ать без Щ:иаступить - наступать, пустить - пускать, возложить - возлагать, выкупить - выкупать и др.49). В результате такой синонимии глагольных основ на -ать и -jaTb распространение несмягченных основ за счет смягченных в псковских говорах не на’рушало систему выражения видов.
Таким образом, вызванное фонологическими причинами
(неразличением фонем [s] и [s] и соответственно более широ­ким использованием в чередованиях) соответствие мест­ных основ на -хать общерусским на -шать привело к более широкому морфологическому противопоставлению несмягчен­ных местных основ смягченным общерусским.
§ 7
Глаголы на -ивать/нывать тоже получили в псковских гово­рах соответствующее фонолого-морфологическое отличие от ли­тературных форм. Как известно, в литературном языке харак­тер согласного перед суффиксом -ива-/-ыва- зависит от произ­водящей основы. От глаголов II спряжения образуются гла­голы на -ивать с предшествующим смягченным согласным (результат воздействия [j]): сидеть"- сиживать, косить - кашивать. Кроме того, -(^ивать соотносится и с глаголами на -(j)aTb: размешать - размешивать, развешать - развеши­вать. Глаголам на -ать соответствуют формы на -ывать с не­смягченным согласным: писать - писывать, махать - (раз)-махивать (древнерусск. -хывати).
В псковских говорах, где глаголов на -хать значитель­но больше, чем в литературном языке, увеличивается и коли­чество образований на -хывать: слухать - (вы)слухывать, вехать - вехывать, мехать - мехывать, (от)нохать - нахы-вать, опояхать - опояхывать, кухать - кухывать, расчохы-вать (ср. чоханцы «чесанки, валенки»)50).
К остальным псковским глаголам на -хывать соответствую­щие производящие на -хать не записаны (подпляхывать, спра-хывать, приголахывать, прикрахывать, скахывать, выколахы-ваться, оттяхывать «обтесывать»). Но нет необходимости в каждом случае предполагать существование такого* глагола. Звук в глаголах на -хывать мог развиваться непосредст­венно, по морфонологическим условиям: общеславянское чере­дование (опояшешь - опоясывать, обтешу - обтесы­вать) при неразличении [s] и [s] должно было замениться чере-
v с с с
дованием (опояш еш ь - опояхывать, теш ет - (об)тя-
С
хывать, пляш ет - пляхывать).
Накшец,; возможно и неэтимологическое «восстановление»
несмягченного согласного из [s] в глаголах на -ивать по сложившейся уже модели: общерусск. -шивать - пек. -хывать. Отношение развешивать - пек. развехывать (из ве­хать) распространяется на прикрашивать, спрашивать и т. д.,
в которых вместо [s] появляется 51).
Таким образом, глаголы на -хывать в соответствии с об­щерусскими -шивать или -сывать могли распространиться в
псковских говорах сначала вследствие фонологических, а по­том уже и чисто морфологических особенностей псковского диалекта.
§ 8
В русском языке глаголы однократного значения на -хнуть (и -хануть) образуются от глаголоз на -хать, -хивать: чи­хать - чихнуть, махать - махнуть, встряхивать - встрях-»уть. Так же соотносятся по основам псковские диалектные кухать - кухнуть, «куснуть, попробовать», (с)кахывать - кохнуть, кохануть «провести косой, скосить немного травы». (рас)чахывать - чехануть «чесануть, почесать» (в говорах, по-видимому, был или и теперь есть глагол чехать, от которо­го встретилось производное чёханцы.«валенки»). Эти гла­голы в литературном языке, в отличие от псковских говоров, имеют перед суффиксом -ну- (-ану-) корневой согласный [s], а не , так как звука нет и в тех глаголах, от которых они образованы (кусать, косить, чесать). Так возникло про­тивопоставление местного псковского -хнуть (-хануть) обще­русскому -снуть (-сануть) в глаголах однократных5^).
Это противопоставление распространилось в пскЪШШТто-ворах на глаголы, в которых не было и не могло быть исход­ного условия для появления звука , так как не было соот­ветствующих глаголов на -хать, -хывать. Это глаголы сполох-нуть «сполоснуть», плехнуть «плеснуть», выплехнуть «выплес­нуть», втихнуть «втиснуть», приухнуть «уснуть ненадолго, вздремнуть». В глаголах сполохнуть, плехнуть, втихнуть ко­рень первоначально оканчивался группой согласных . В не­совершенном виде они сохраняли полное звучание корня: по-