Высказывания ежика в тумане. Цитаты медвежонок. Что говорил Медвежонок

Золотой теленок

Глава XVI. Ярбух Фюр психоаналитик

Рабочий день в финансово-счетном отделе «Геркулеса» начался, как обычно, ровно в девять часов.

Уже Кукушкинд поднял полу пиджака, чтобы протереть ею стекла своих очков, а заодно сообщить сослуживцам, что работать в банкирской конторе «Сикоморский и Цесаревич» было не в пример спокойнее, чем в геркулесовском содоме; уже Тезоименицкий повернулся на своем винтовом табурете к стене и протянул руку, чтобы сорвать листок календаря, уже Лапидус-младший разинул рот на кусок хлеба, смазанный форшмаком из селедки, — когда дверь растворилась и на пороге ее показался не кто иной, как бухгалтер Берлага.

Это неожиданное антре вызвало в финсчетном зале замешательство. Тезоименицкий поскользнулся на своей винтовой тарелочке, и календарный листок, впервые, может быть, за три года, остался несорванным. Лапидус-младший, позабыв укусить бутерброд, вхолостую задвигал челюстями. Дрейфус, Чеважевская н Сахарков безмерно удивились. Корейко поднял и опустил голову. А старик Кукушкинд быстро надел очки, позабыв протереть их, чего с ним за тридцать лет служебной деятельности никогда не случалось. Берлага как ни в чем не бывало уселся за свой стол и, не отвечая на тонкую усмешку Лапидуса — младшего, раскрыл свои книги.

— Как здоровье? — спросил все-таки Лапидус. — Пяточный нерв?

— Все прошло, — отвечал Берлага, не поднимая головы. — Я даже не верю, что такой нерв есть у человека.

До обеденного перерыва весь финсчет ерзал на своих табуретах и подушечках, томимый любопытством. И когда прозвучал авральный звонок, цвет счетоводного мира окружал Берлагу. Но беглец почти не отвечал на вопросы. Он отвел в сторону четырех самых верных и, убедившись, что поблизости нет никого лишнего, рассказал им о своих необыкновенных похождениях в сумасшедшем доме. Свой рассказ беглый бухгалтер сопровождал множеством заковыристых выражений и междометий, которые здесь опущены в целях связности повествования.

РАССКАЗ БУХГАЛТЕРА БЕРЛАГИ,
сообщенный им под строжайшим секретом
Борисохлебскому, Дрейфусу, Сахаркову и Лапидусу-младшему,
о том, что случилось с ним в сумашедшем доме

Как уже сообщалось, бухгалтер Берлага бежал в сумасшедший дом, опасаясь чистки. В этом лечебном заведении он рассчитывал пересидеть тревожное время и вернуться в «Геркулес», когда гром утихнет и восемь товарищей с серенькими глазами перекочуют в соседнее учреждение.

Все дело сварганил шурин. Он достал книжку о нравах и привычках душевнобольных, и после долгих споров из всех навязчивых идей был выбран бред величия.

— Тебе ничего не придется делать, — втолковывал шурин, — ты только должен всем и каждому кричать в уши: «Я Наполеон!», или: «Я Эмиль Золя!», или: «Магомет!» если хочешь.

— А вице-короля Индии можно? — доверчиво спросил Берлага.

— Можно, можно. Сумасшедшему все можно. Значит — вице-король Индии?

Шурин говорил так веско, словно бы по меньшей мере состоял младшим ординатором психобольницы. На самом же деле это был скромный агент по распространению роскошных подписных изданий Госиздата, и от прошлого коммерческого величия в его сундучке сохранился только венский котелок на белой шелковой подкладке.

Шурин побежал к телефону вызывать карету, а новый вице-король Индии снял толстовку, разодрал на себе мадеполамовую сорочку и на всякий случай вылил на голову бутылочку лучших копировальных железисто-галлусовых чернил первого класса. Потом он лег животом на пол и, дождавшись прибытия санитаров, принялся выкрикивать:

— Я не более как вице-король Индии! Где мои верные наибы, магараджи, мои абреки, мои кунаки, мои слоны?

Слушая этот бред величия, шурин с сомнением качал головой. На его взгляд абреки и кунаки не входили в сферу действия индийского короля. Но санитары только вытерли мокрым платком лицо бухгалтера, измазанное чернилами первого класса, и, дружно взявшись, всадили его в карету. Хлопнули лаковые дверцы, раздался тревожный медицинский гудок, и автомобиль умчал вице-короля Берлагу в его новые владения.

По дороге больной размахивал руками и что-то болтал, не переставая со страхом думать о первой встрече с настоящими сумасшедшими. Он очень боялся, что они будут его обижать, а может быть, даже убьют.

Больница оказалась совсем иной, чем представлял ее Берлага. В длинном светлом покое сидели на диванах, лежали на кроватях и прогуливались люди в голубоватых халатах. Бухгалтер заметил, что сумасшедшие друг с другом почти не разговаривают. Им некогда разговаривать. Они думают. Они думают все время. У них множество мыслей, надо что-то вспомнить, вспомнить самое главное, от чего зависит счастье. А мысли разваливаются, и самое главное, вильнув хвостиком, исчезает. И снова надо все обдумать, понять, наконец, что же случилось, почему стало все плохо, когда раньше все было хорошо.

Мимо Берлаги уже несколько раз прошел безумец, нечесаный и несчастный. Охватив пальцами подбородок, он шагал по одной линии — от окна к двери, от двери к окну, опять к двери, опять к окну. И столько мыслей грохотало в его бедной голове, что он прикладывал другую руку ко лбу и ускорял шаги.

— Я вице-король Индии! — крикнул Берлага, оглянувшись на санитара.

Безумец даже не посмотрел в сторону бухгалтера. Болезненно морщась, он снова принялся собирать свои мысли, разбежавшиеся от дикого крика Берлаги. Но зато к вице-королю подошел низкорослый идиот и, доверчиво обняв его за талию, сказал несколько слов на птичьем языке.

— Что? — искательно спросил перепугавшийся Берлага,

— Эне, бэнэ, раба, квинтер, финтер, жаба, — явственно произнес новый знакомый.

— Где мои магараджи? — спросил его Берлага, чувствуя необходимость поддержать репутацию сумасшедшего.

Но тут больной, сидевший на кровати в глубине покоя, поднялся на тоненькие и желтые, как церковные свечи, ноги и страдальчески закричал:

— На волю! На волю! В пампасы! Как бухгалтер узнал впоследствии, в пампасы просился старый учитель географии, по учебнику которого юный Берлага знакомился в свое время с вулканами, мысами и перешейками. Географ сошел с ума совершенно неожиданно: однажды он взглянул на карту обоих полушарий и не нашел на ней Берингова пролива. Весь день старый учитель шарил по карте. Все было на месте: и Ньюфаундленд, и Суэцкий канал, и Мадагаскар, и Сандвичевы острова с главным городом Гонолулу, и даже вулкан Попокатепетль, а Берингов пролив отсутствовал. И тут же, у карты, старик тронулся. Это, был добрый сумасшедший, не причинявший никому зла, но Берлага отчаянно струсил. Крик надрывал его душу.

— На волю! — продолжал кричать географ. — В пампасы!

Он лучше всех на свете знал, что такое воля. Он был географ, и ему были известны такие просторы, о которых обыкновенные, занятые скучными делами люди даже и не подозревают. Ему хотелось на волю, хотелось скакать на потном мустанге сквозь заросли.

В палату вошла молодая докторша с жалобными голубыми глазами и направилась прямо к Берлаге.

— Ну, как вы себя чувствуете, голубчик? — спросила она, притрагиваясь теплой рукой к пульсу бухгалтера. — Ведь вам лучше, не правда ли?

— Я вице-король Индии! — отрапортовал он краснея. — Отдайте мне любимого слона!

— Это у вас бред, — ласково сказала докторша, — вы в лечебнице, мы вас вылечим.

— О-о-о! Мой слон! — вызывающе крикнул Берлага.

— Но ведь вы поймите, — еще ласковей сказала докторша, — вы не вице-король, все это бред, понимаете, бред!

— Нет, не бред, — возразил Берлага, знавший, что первым делом нужно упрямиться.

— Нет, бред!

— Нет, не бред!

— Не бред!

Бухгалтер, видя, что железо горячо, стал его ковать. Он толкнул добрую докторшу и издал протяжный вопль, взбудораживший всех больных, в особенности маленького идиота, который сел на пол и, пуская слюни, сказал:

— Эн, ден, труакатр, мадмазель Журоватр.

И Берлага с удовлетворением услышал за своей спиной голос докторши, обращенный к санитару:

— Нужно будет перевести его к тем трем, не то он нам всю палату перепугает.

Два терпеливых санитара отвели сварливого вице-короля в небольшую палату для больных с неправильным поведением, где смирно лежали три человека. Только тут бухгалтер понял, что такое настоящие сумасшедшие. При виде посетителей больные проявили необыкновенную активность. Толстый мужчина скатился с кровати, быстро встал на четвереньки и, высоко подняв обтянутый, как мандолина, зад, принялся отрывисто лаять и разгребать паркет задними лапами в больничных туфлях. Другой завернулся в одеяло и начал выкрикивать: «И ты, Брут, продался большевикам!» Этот человек, несомненно, воображал себя Каем Юлием Цезарем. Иногда, впрочем, в его взбаламученной голове соскакивал какой-то рычажок, и он, путая, кричал: «Я Генрих Юлий Циммерман!»

— Уйдите! Я голая! — закричал третий. — Не смотрите на меня. Мне стыдно. Я голая женщина. Между тем он был одет и был мужчина с усами. Санитары ушли. Вице-королем Индии овладел такой страх, что он и не думал уже выставлять требования о возврате любимого слона, магараджей, верных наибов, а также загадочных абреков и кунаков. «Эти в два счета придушат», — думал он леденея. И он горько пожалел о том, что наскандалил в тихой палате. Так хорошо было бы сейчас сидеть у ног доброго учителя географии и слушать нежный лепет маленького идиота: «Эне, бэнэ, раба, квинтер, финтер, жаба». Однако ничего ужасного не случилось. Человек-собака тявкнул еще несколько раз и, ворча, взобрался на свою кровать. Кай Юлий сбросил с себя одеяло, отчаянно зевнул и потянулся всем телом. Женщина с усами закурил трубку, и сладкий запах табака «Наш кепстен» внес в мятежную душу Берлаги успокоение.

— Я вице-король Индии, — заявил он, осмелев.

Это замечание храбрейшего из императоров и воинов отрезвило беглого бухгалтера. Он спрятался под одеяло и, грустно размышляя о своей полной тревог жизни, задремал. Утром сквозь сон Берлага услышал странные слова:

— Посадили психа на нашу голову. Так было хорошо втроем — и вдруг… Возись теперь с ним! Чего доброго, этот проклятый вице-король всех нас перекусает.

«Конец, — подумал вице-король, — сейчас укусит!» Но человек-собака неожиданно всплеснул руками и спросил человечьим голосом:

— Скажите, вы не сын Фомы Берлаги?

— Сын, — ответил бухгалтер и, спохватившись, сейчас же завопил: — Отдайте несчастному вице-королю его верного слона!

— Посмотрите на меня, — пригласил человек-дворняга. — Неужели вы меня не узнаете?

— Михаил Александрович! — воскликнул прозревший бухгалтер. — Вот встреча!

И вице-король сердечно расцеловался с человеком-собакой. При этом они с размаху ударились лбами, произведя бильярдный стук. Слезы стояли на глазах Михаила Александровича.

— Значит, вы не сумасшедший, — спросил Берлага. — Чего же вы дурака валяли?

— А вы чего дурака валяли? Тоже! Слонов ему подавай! И потом должен вам сказать, друг Берлага, что вице-король для хорошего сумасшедшего — это слабо, слабо, слабо.

— А мне шурин сказал, что можно, — опечалился Берлага.

— Возьмите, например, меня, — сказал Михаил Александрович, — тонкая игра. Человек-собака. Шизофренический бред, осложненный маниакально-депрессивным психозом, и притом, заметьте, Берлага, сумеречное состояние души. Вы думаете, мне это легко далось? Я работал над источниками. Вы читали книгу профессора Блейлера «Аутистическое мышление»?

— Господа! — закричал Михаил Александрович. — Он не читал книги Блейлера! Да не бойтесь, идите сюда. Он такой же король, как вы — Цезарь.

Двое остальных питомцев небольшой палаты для лиц с неправильным поведением приблизились.

— Вы не читали Блейлера? — спросил Кай Юлий удивленно, — Позвольте, по каким же материалам вы готовились?

— Он, наверно, выписывал немецкий журнал «Ярбух фюр психоаналитик унд психопатологик», — высказал предположение неполноценный усач.

Берлага стоял как оплеванный. А знатоки так и сыпали мудреными выражениями из области теории и практики психоанализа. Все сошлись на том, что Берлаге придется плохо и что главный врач Титанушкин, возвращения которого из командировки ожидали со дня на день, разоблачит его в пять минут. О том, что возвращение Титанушкина наводило тоску на них самих, они не распространялись.

— Может быть, можно переменить бред? — трусливо спрашивал Берлага. — Что, если я буду Эмиль Золя или Магомет?

— Поздно, — сказал Кай Юлий. — Уже в истории болезни записано, что вы вице-король, а сумасшедший не может менять свои мании, как носки. Теперь вы всю жизнь будете в дурацком положении короля. Мы сидим здесь уже неделю и знаем порядки.

Через час Берлага узнал во всех подробностях подлинные истории болезней своих соседей по палате.

Появление Михаила Александровича в сумасшедшем доме объяснялось делами довольно простыми, житейскими. Он был крупный нэпман, невзначай не доплативший сорока трех тысяч подоходного налога. Это грозило вынужденной поездкой на север, а дела настойчиво требовали присутствия Михаила Александровича в Черноморске. Дуванов, так звали мужчину, выдававшего себя за женщину, был, как видно, мелкий вредитель, который не без основания опасался ареста, Но совсем не таков был Кай Юлий Цезарь, значившийся в паспорте бывшим присяжным поверенным И. Н. Старохамским.

Кай Юлий Старохамский пошел в сумасшедший дом по высоким идейным соображениям.

— В Советской России, — говорил он, драпируясь в одеяло, — сумасшедший дом — это единственное место, где может жить нормальный человек. Все остальное — это сверхбедлам. Нет, с большевиками я жить не могу. Уж лучше поживу здесь, рядом с обыкновенными сумасшедшими. Эти по крайней мере не строят социализма. Потом здесь кормят. А там, в ихнем бедламе, надо работать. Но я на ихний социализм работать не буду. Здесь у меня, наконец, есть личная свобода. Свобода совести. Свобода слова.

Увидев проходившего мимо санитара, Кай Юлий Старохамский визгливо закричал:

Весь день и большую часть ночи четверо больных с неправильным поведением резались в «шестьдесят шесть» без двадцати и сорока, игру хитрую, требующую самообладания, смекалки, чистоты духа и ясности мышления.

Утром вернулся из командировки профессор Титанушкин. Он быстро осмотрел всех четверых и тут же велел выкинуть их из больницы. Не помогли ни книга Блейлера и сумеречное состояние души, осложненное маниакально-депрессивным психозом, ни «Ярбух фюр психоаналитик унд психопатологик». Профессор Титанушкин не уважал симулянтов.

И они побежали по улице, расталкивая прохожих локтями. Впереди шествовал Кай Юлий. За ним поспешали женщина-мужчина и человек-собака. Позади всех плелся развенчанный вице-король, проклиная шурина и с ужасом думая о том, что теперь будет.

Закончив эту поучительную историю, бухгалтер Берлага тоскливо посмотрел сначала на Борисохлебского, потом на Дрейфуса, потом на Сахаркова и, наконец, на Лапидуса-младшего, головы которых, как ему показалось, соболезнующе качаются в полутьме коридора.

— Вот видите, чего вы добились своими фантазиями, — промолвил жестокосердый Лапидус-младший, — вы хотели избавиться от одной чистки, а попали в другую. Теперь вам плохо придется. Раз вас вычистили из сумасшедшего дома, то из «Геркулеса» вас наверно вычистят.

Борисохлебский, Дрейфус и Сахарков ничего не сказали. И, ничего не сказавши, стали медленно уплывать в темноту.

— Друзья! — слабо вскрикнул бухгалтер. — Куда же вы!

Но друзья уже мчались во весь дух, и их сиротские брюки, мелькнув в последний раз на лестнице, скрылись из виду.

— Нехорошо, Берлага, — холодно сказал Лапидус, — напрасно вы меня впутываете в свои грязные антисоветские плутни. Адье! И вице-король Индии остался один. Что же ты наделал, бухгалтер Берлага? Где были твои глаза, бухгалтер? И что сказал бы твой папа Фома, если бы узнал, что сын его на склоне лет подался в вице-короли? Вот куда завели тебя, бухгалтер, твои странные связи с господином Фунтом, председателем многих акционерных обществ со смешанным и нечистым капиталом. Страшно даже подумать о том, что сказал бы старый Фома о проделках своего любимого сына. Но давно уже лежит Фома на втором христианском кладбище, под каменным серафимом с отбитым крылом, и только мальчики, залегающие сюда воровать сирень, бросают иногда нелюбопытный взгляд на гробовую надпись: «Твой путь окончен. Спи, бедняга, любимый всеми Ф. Берлага». А может быть, и ничего не сказал бы старик. Ну, конечно же, ничего бы не сказал, ибо и сам вел жизнь не очень-то праведную. Просто посоветовал бы вести себя поосторожнее и в серьезных делах не полагаться на шурина. Да, черт знает что ты наделал, бухгалтер Берлага!

Тяжелое раздумье, охватившее экс-наместника Георга Пятого в Индии, было прервано криками, несшимися с лестницы:

— Берлага! Где он? Его кто-то спрашивает. А, вот он стоит! Пройдите, гражданин!

В коридоре показался уполномоченный по копытам. Гвардейски размахивая ручищами, Балаганов подступил к Берлаге и вручил ему повестку:

«Тов. Бэрлагэ. С получэниэм сэго прэдлагаэтся нэмэдлэнно явиться для выяснэния нэкоторых обстоятэльств».

Бумажка была снабжена штампом Черноморского отделения Арбатовской конторы по заготовке рогов и копыт и круглой печатью, содержание которой разобрать было бы трудновато, даже если бы Берлаге это пришло в голову. Но беглый бухгалтер был так подавлен свалившимися на него бедами, что только спросил:

— Домой позвонить можно?

— Чего там звонить, — хмуро сказал заведующий копытами.

Через два часа толпа, стоявшая у кино «Капиталий» в ожидании первого сеанса и от нечего делать глазевшая по сторонам, заметила, что из дверей конторы по заготовке рогов вышел человек и, хватаясь за сердце, медленно пошел прочь. Это был бухгалтер Берлага. Сперва он вяло передвигал ноги, потом постепенно начал ускорять ход. Завернув за угол, бухгалтер незаметно перекрестился и побежал очертя голову. Вскоре он сидел уже за своим столом в финсчетном зале и ошалело глядел в «главную книгу». Цифры взвивались и переворачивались в его глазах.

Великий комбинатор захлопнул папку с «делом Корейко», посмотрел на Фунта, который сидел под новой надписью: «председатель правления», и сказал:

— Когда я был очень молод, очень беден и кормился тем, что показывал на херсонской ярмарке толстого, грудастого монаха, выдавая его за женщину с бородой — необъяснимый феномен природы, — то и тогда я не опускался до таких моральных низин, как этот пошлый Берлага.

— Жалкий, ничтожный человек, — подтвердил Паниковский, разнося чай по столам. Ему было приятно сознание того, что на свете есть люди еще более мелкие, чем он сам.

— Берлага — это не голова, — сообщил зицпредседатель со свойственной ему неторопливостью. — Макдональд — это голова. Его идея классового мира в промышленности…

— Хватит, хватит, — сказал Бендер. — Мы назначим специальное заседание, чтобы выяснить ваши взгляды на Макдональда и других буржуазных деятелей. Сейчас мне некогда. Берлага — это действительно не голова, но кое-что он нам сообщил о жизни и деятельности самовзрывающихся акционерных обществ. Внезапно великому комбинатору стало весело. Все шло отлично. Вонючих рогов никто больше не приносил. Работу Черноморского отделения можно было считать удовлетворительной, хотя очередная почта доставила в контору кучу новых отношений, циркуляров и требований, и Паниковский уже два раза бегал на биржу труда за конторщицей.

— Да! — закричал вдруг Остап. — Где Козлевич? Где «Антилопа»? Что за учреждение без автомобиля? Мне на заседание нужно ехать. Все приглашают, без меня жить не могут. Где Козлевич? Паниковский отвел глаза и со вздохом сказал:

— С Козлевичем нехорошо.

— Как это — нехорошо? Пьян он, что ли?

— Хуже, — ответил Паниковский, — мы уже боялись вам говорить. Его охмурили ксендзы.

При этом курьер посмотрел на уполномоченного по копытам, и оба они грустно покачали головами.

Оста́п Бе́ндер - главный герой романов Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев » и «Золотой телёнок », «великий комбинатор », «идейный борец за денежные знаки», знавший «четыреста сравнительно честных способов отъёма (увода) денег ». Один из самых популярных героев плутовского романа в русской литературе.

Сам Бендер представляется как Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей (в «Двенадцати стульях») и Бендер-Задунайский (в «Золотом телёнке»). В романе «Золотой телёнок» Бендера также именуют Остап Ибрагимович .

Энциклопедичный YouTube

1 / 2

✪ Видео для тренингов переговоров. Остап Бендер: Жесткая позиция

✪ Остап Бендер - герой навсегда (Дмитрий Быков vs. Евгений Бунимович)

Субтитры

Биография

Происхождение имени

По одной из версий, упоминание о «турецком подданстве » отца и отчество «Ибрагимович» не указывают на этническую связь с Турцией . В этом современники видели намёк на жительство отца Бендера в Одессе , где коммерсанты -евреи (а также местные черноморские греки, армяне) принимали турецкое подданство, чтобы иметь налоговые и визовые льготы, а также чтобы их дети могли обойти ряд дискриминационных законоположений, связанных с конфессиональной принадлежностью, и заодно получить основания для освобождения от воинской повинности во время русско-турецкой войны . Кроме того, имя Ибрагим , как известно, является арабской формой имени Авраам . Есть версия, которая гласит, что слова «турецкий подданный» имели также ещё один скрытый смысл, понятный еврейской диаспоре России. «Турецкими подданными» там называли последователей движения сионистов , на рубеже веков выступавших за иммиграцию евреев в Палестину, находившуюся тогда под турецким владением (уехать в Палестину, соответственно - сменить подданство с российского на турецкое).

По другой версии, Ильф и Петров намеренно дали Бендеру «интернациональное» украинско- (Остап ) - еврейско- (Бендер ) - турецкое (Ибрагимович , -Сулейман , -Бей ) имя как раз для того, чтобы исключить указанные выше толкования и подчеркнуть универсальность, всеобщность этой личности. Как известно, Одесса - город интернациональный, каким был и дуэт авторов «Двенадцати стульев» и «Золотого телёнка». Возможность заимствования одесскими авторами фамилии главного героя от названия близлежащего к их родине города, который по-румынски так и называется - Бендер (рум. Bender ), высказал историк Виктор Худяков . Ведь в романе «12 стульев» упоминается и акробатка театра Колумба Жоржетта Тираспольских - а Бендеры и Тирасполь расположены друг напротив друга на разных берегах Днестра . Кроме того, у города Бендеры турецкое прошлое , а широко известная за пределами города самая главная его достопримечательность - турецкая крепость .

Финал романа «Золотой телёнок» также подтверждает версию В. Худякова: Остап не переходит границу СССР с Польшей либо Финляндией, не плывёт через море в сторону Стамбула , а выбирает для перехода Румынию, реку Днестр, возле Тирасполя - а на другом берегу, с бывшей тогда румынской стороны - как раз Бендеры.

Жизнь Бендера до 1927 года

Кроме того, Остап по крайней мере один раз был в Средней Азии до 1930 года .

«Двенадцать стульев»

Так в романе впервые появляется великий комбинатор.

По мнению ряда комментаторов романа (в частности, М. Одесского и Д. Фельдмана) , описание свидетельствует о том, что в Старгород вошёл заключённый, неоднократно судимый и совсем недавно освободившийся, то есть преступник-рецидивист (мошенник, так как сразу после освобождения строит планы, связанные с мошенничеством). В самом деле, бездомный бродяга, не имеющий холодной весной (лёд на лужах) ни пальто, ни носков, но путешествует в модном костюме и щегольской обуви:

Зато для рецидивиста тут нет ничего необычного. Квартиры у него нет и быть не должно - советским законодательством предусматривалось, что осуждённые «к лишению свободы» лишались «права на занимаемую жилую площадь» . Значит, бездомным он стал уже после первого срока, вернуться было некуда, и гардероб хранить ему было негде. Если «молодого человека лет двадцати восьми» арестовали до наступления холодов, то пальто он не носил. Туфли и костюм Бендер сохранил, поскольку их отобрали после вынесения приговора и вернули при освобождении, носки же и бельё, которые арестантам оставляли, изветшали. Последний срок Остап отбывал в ДОПРе , то есть на территории УССР , на крайнем востоке которой находилась Чмаровка (в РСФСР были не ДОПРы, а исправдома).

«Золотой телёнок»

Действия Остапа Бендера в первой части его биографии («12 стульев») могут подпадать под соответствующие статьи Уголовного кодекса, в то время как во второй части - «Золотом телёнке» - он, по сути, расследует преступление, хоть и с целью шантажа . Подобная двойственность героя вполне в духе классического детектива.

Убийство и воскрешение героя

В предисловии к «Золотому телёнку» Ильф и Петров в шутливой форме рассказали о том, что к концу написания «Двенадцати стульев» возник вопрос об эффектной концовке. Между соавторами возник спор, убивать ли Остапа или оставить в живых, что даже стало причиной ссоры между соавторами. В конце концов, решили положиться на жребий. В сахарницу положили две бумажки, на одной из которых был нарисован череп с костями. Выпал череп - и через тридцать минут великого комбинатора не стало.

По свидетельству брата Е. Петрова - Валентина Катаева (в книге «Алмазный мой венец») сюжетная основа «Двенадцати стульев» была взята из рассказа А. Конан-Дойля «Шесть Наполеонов», в котором драгоценный камень был спрятан в одном из гипсовых бюстиков французского императора. За бюстиками охотилось двое преступников, один из которых в конце концов был прирезан бритвой своим сообщником . Кроме этого Катаев упоминает и о «уморительно смешной повести молодого, рано умершего советского писателя-петроградца Льва Лунца , написавшего о том, как некое буржуазное семейство бежит от советской власти за границу, спрятав свои бриллианты в платяную щётку».

В пользу этой версии косвенно высказывается писатель Валентин Катаев : «что касается центральной фигуры романа Остапа Бендера, то он написан с одного из наших одесских друзей. В жизни он носил, конечно, другую фамилию, а имя Остап сохранено как весьма редкое. Прототипом Остапа Бендера был старший брат одного замечательного молодого поэта… Он не имел никакого отношения к литературе и служил в уголовном розыске по борьбе с бандитизмом…»

После издания книги О. Шор заявился к Ильфу и Петрову с целью потребовать «авторские », за использование образа, однако писатели, рассмеявшись, пояснили, что образ собирательный, посему о вознаграждении речи идти не может, однако выпили с ним «мировую», после которой Осип оставил свои претензии, попросив писателей лишь об одном - воскресить героя .

Также следует отметить, что в 1926 году , за год до появления Бендера на страницах книги, в Москве, где жили Ильф, Петров и Катаев, с большим успехом (всего было дано двести спектаклей) в театре Вахтангова была поставлена пьеса Михаила Булгакова «Зойкина квартира », показывающая нравы НЭПа . В пьесе действует персонаж Аметистов, он же Путкиновский, он же Антон Сигурадзе, весьма похожий на будущего Бендера . Это обаятельный пройдоха, артистичный плут, элегантный мошенник, весьма активный и красноречивый, выпутывающийся из различных ситуаций. Аметистов, как и Бендер, перед первым появлением в пьесе вышел из тюрьмы. Аметистов был расстрелян в Баку, как Бендер зарезан в Москве - но оба они чудесным образом воскресли. Аметистов может убедить кого угодно в чём угодно (кроме милиции). Голубая мечта Аметистова - Лазурный берег и белые штаны («- Ах, Ницца, Ницца!.. [ср. О, Рио, Рио!..] Лазурное море, и я на берегу его - в белых брюках! » .

В пятой главе «Золотого теленка» Остап Бендер рассказывает компаньонам об опыте работы на клубных сценах в качестве факира, прорицателя и фокусника Иоканаана Марусидзе. Прототипом для эстрадного амплуа Великого комбинатора стал ленинградский артист Семен Савельевич Дубров (1883-1941), выступавший во второй половине 1920-х годов под псевдонимом Сен-Вербуд. Доказательства приведены в исследовании Андрея Федорова «Кто он, факир из „Золотого теленка“?».

В XIX веке образ великого комбинатора с мечтой о Рио предвосхитил барон Николай фон Менгден (сын генерала фон Менгдена и баронессы Амалии) (1822-1888), который в 1844 году авантюрным способом из праздного любопытства оказался в Рио-де-Жанейро . Выдав себя за русского сенатора, он получил аудиенцию у бразильского императора Педру II . Проведя время в Рио-де-Жанейро «превесело», Николай Менгден вернулся в Россию, где уже был уволен со службы. История эта была рассказана в воспоминаниях баронессы Софьи Менгден, опубликованных в 1908 году в журнале «Русская старина» .

Бендер на экране

Экранизации романов были как в СССР, так и за границей. К примеру, «Двенадцать стульев» ставили в Польше , Германии , на Кубе . В первых зарубежных экранизациях был значительно изменён сюжет, а также было изменено имя главного героя. Ниже приведён список актёров, которые играли роль именно Остапа Бендера.

Памятники

• Бердянск , Запорожская обл. - увековечен вместе с Шурой Балагановым в парке им. П. П. Шмидта.
• Жмеринка , Винницкая область Украины, возле вокзала - памятник в виде стоящего Остапа в окружении стульев (в настоящий момент отсутствует на своем месте; снесен по решению местных властей в 2012 году).
• Екатеринбург - памятник Остапу Бендеру и Кисе Воробьянинову установлен в августе 2007 года на улице Белинского.
• Козьмодемьянск (республика Марий Эл), прототип Васюков - памятник 12 стульям установлен на ул. Чернышевского.
• Краснодар - рядом со входом в кафе «Золотой телёнок» на улице Рашпилевской.
• Кременчуг , Полтавская обл. - ул. Соборная, возле ТРК «Галактика».
• Мелитополь , перекрёсток пр. Б. Хмельницкого и ул. Героев Украины, возле кафе «Сити».
• Одесса - рядом со входом в один из ресторанов в центре, на Дерибасовской.
• Пятигорск - памятник возле «Провала».
• Санкт-Петербург - памятник великому комбинатору установлен 25 июля 2000 года, в «день рождения» Остапа, на Итальянской улице, дом 4, недалеко от площади Искусств и Государственного Русскогомузея. при входе в бывший ресторан «Золотой Остап».
• Старобельск , Луганская область - памятник Остапу Бендеру установлен в сквере ЛНУ со стороны деревни Чмаровки (подробнее см. Старобельск в творчестве Ильфа и Петрова ).
• Харьков - ряд памятников (подробнее см. Памятники героям произведений Ильфа и Петрова в Харькове ).
• Чебоксары - памятник Остапу Бендеру и Кисе Воробьянинову на бульваре Ефремова (Чебоксарском арбате).
• Элиста - памятник Остапу Бендеру с шахматным конём в руке. Установлен на проспекте Остапа Бендера в 1999 году.
• Крымск , Краснодарский край - памятник Остапу Бендеру, сидящему на скамейке, установлен на одной из центральных улиц города… прямо напротив районного управления полиции.
• с. Комаров, Винницкий район - памятник О. Бендеру, с 12-м стулом.

«1950-е годы. Очередные гастроли в Одессе, но уже в составе Театра сатиры. Первый час ночи. Иду по Дерибасовской. Повсюду реклама театра, фотографии артистов, сцен из спектаклей „Золотой телёнок“, „Клоп“.
Ко мне подходит компания молодых людей, окружают. Стало немного не по себе. Оказывается, узнали.
- Это вы будете в оперном театре Бендера играть? (Наши спектакли шли на сцене Одесского оперного театра.)
- Я.
- Очень приятно, - вполне дружелюбно продолжают парни. - А вы будете на сцене говорыть, как мы в Одессе говорым, или с акцентом, как вы в Москве говорыте?
- Я буду говорить как в Москве.
- Ну так шо это за Бендер? Барахло! Пошли, ребята» .

• В честь Остапа Бендера был назван ежегодный фестиваль юмора «Золотой Остап », проводившийся с 1992 года в Санкт-Петербурге , и вручавшиеся в рамках этого фестиваля премии.
• ОАО «ВИНАП» (бывш. Новосибирский пиввинкомбинат) выпускало пиво под маркой «Товарищ Бендер » с изображением на этикетке Бендера, Козлевича, Паниковского и Балаганова в автомобиле «Антилопа Гну » и с цитатами из книги.
• В начале 1990-х один из исполнителей О. Бендера в кино, Арчил Гомиашвили , основал в Москве клуб /ресторан «Золотой Остап».
• В честь Остапа Бендера назван астероид (7113) Ostapbender (), открытый астрономом Людмилой Карачкиной в Крымской астрофизической обсерватории 29 сентября 1986 г.

Уже много лет Остап Бендер командует парадом. Но мало кто знает, что первые экранизации плутовской дилогии Ильи Ильфа и Евгения Петрова появились вовсе не на родине авторов.

Литературный сын турецкоподданного Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-Бей старше своего экранного собрата всего на пять лет. Первая часть — «Двенадцать стульев» — была опубликована в журнале в 1928 году. Критики встретили роман прохладно, а Бендера назвали «милой игрушкой» и «серой посредственностью, в которой отсутствует заряд ненависти к классовому врагу». Впрочем, среди поклонников книги были люди весьма заметные не только в литературных (Юрий Олеша), но и политических кругах (Николай Бухарин). Когда в 1931-м в журнале вышло продолжение «Золотой теленок», Анатолий Луначарский обвинил Ильфа и Петрова в «опасном сочувствии Остапу Бендеру», а Александр Фадеев назвал Великого комбинатора сукиным сыном.

Роман опубликовали в Англии, США, Германии, но на родине «Золотой теленок» отдельным изданием вышел лишь через два года, да и то во многом благодаря личному участию Максима Горького. А в 1949-м дилогию в СССР запретили. Официально запрет продлился до 1956 года, но даже в «оттепель» литературоведы были вынуждены доказывать, что сатира Ильфа и Петрова никогда не использовалась «нашими противниками против нас». Режиссерам не разрешали экранизировать романы. Между тем в мире, в том числе в нацистской Германии, по мотивам «Двенадцати стульев» уже было снято не менее десяти фильмов.

Первая экранизация была осуществлена в 1933 году кинематографистами Чехословакии и Польши. Действие авторы перенесли в Польшу. Герой — обычный парикмахер — получил в наследство от тетушки квартиру и старые стулья, которые, не имея за душой ни копейки, тут же продал антиквару. А вскоре из случайно найденной записки узнал, что под обшивкой одного из стульев спрятаны сто тысяч долларов…

История о сокровищах пришлась по вкусу и в других странах. Английскую киноверсию под названием «Пожалуйста, сидите!» снял знаменитый комик Монти Бэнкс , упоминание о котором встречается в… «Золотом теленке». В 1938-м в гитлеровской Германии вышел фильм «Тринадцать стульев». Разумеется, авторов книги в титрах не было. Сюжет заимствован из чешско-польской ленты, только немецкий Бендер — парикмахер Рабе вместе с напарником-старьевщиком в финале становились богачами, изобретя… средство для роста волос (кстати, в 1972 году в ФРГ по фильму был снят сериал). Главную роль сыграл популярный актер Хайнц Рюманн, внесенный фюрером в список «особо одаренных деятелей искусства», что позволило ему не служить в армии и благополучно пережить два брака с еврейками.

В 1941 году, за три месяца до начала войны, в Германию в командировку приехал Евгений Петров (И. Ильф скончался от туберкулеза в 1937-м). В берлинской гостинице у него украли полтора фунта московской колбасы и булку. Неисповедимы пути твои, отец Федор…

«Золотому теленку» с экранизациями повезло куда меньше, что неудивительно: история о поиске сокровищ понятна в любой стране. А попробуй объяснить англичанину или немцу, что такое «400 сравнительно честных способов отъема денег». Или почему подпольный миллионер столуется за копейки у бедного шарадиста? Не случайно, кто-то из критиков назвал роман энциклопедией русской жизни 1920-30-х годов.

Идея картины родилась у Михаила Швейцера еще в 1962-м, но в ответ он услышал категоричное «Нет!». Видимо, чиновников настораживали слова Бендера: «У меня с советской властью серьезнейшие разногласия. Она хочет строить социализм, а я не хочу. Мне скучно строить социализм».

Фильм был снят только через шесть лет. Критики недоумевали: не смешно. А режиссер и не смеялся: «Мы не хотим издеваться над Остапом. Пусть зритель вместе с умным, энергичным; обаятельным героем — может быть сочувствуя ему, может быть желая удачи — пройдет крестный путь друга Уголовного кодекса и вместе с ним убедится, что в конце-то тупик! Ведь это трагедия: жизнь растрачена впустую!»

Сергей Юрский долго и мучительно подбирал ключик к образу. Даже вел дневник, в котором делал записи от лица своего героя. На экране зрители увидели Великого комбинатора циничным, но и снисходительным к чужим слабостям, самоуверенным, но и неприкаянным. История получилась не столько веселая, сколько философская — о человеке, так и не сумевшем найти применения своему таланту. Но при этом не утратившем пусть и грустного, но — вот такой оксюморон! — оптимизма. «Графа Монте-Кристо из меня не вышло. Придется переквалифицироваться в управдомы»…

Прототипом Остапа Бендера был Осип Шор, друг писателя Юрия Олеши. Студен-недоучка мечтал найти курицу, несущую золотые яйца. Ему это удалось в буквальном смысле. Представившись профессором, на сельскохозяйственной выставке в Одессе он читал лекции о новой породе кур — без перьев. И даже заключил несколько контрактов с птицеводами. Но те вместо особой породы получили записки: «Мы, одесские селекционеры, вывели еще курицу без головы и костей». Шор был обуреваем идеями. Знакомому раввину подсказал способ разбогатеть — продавать места в раю. А чтобы паства не сомневалась, предложил повесить карту рая. На вырученные деньги раввин отремонтировал не только синагогу, но и собственный домик.

Курсируя между Одессой и Москвой, обаятельный авантюрист представлялся то гроссмейстером, то художником, то пожарным инспектором. Даже женился на какой-то даме с «арбузными грудями». После революции служил в Одесском уголовном розыске и за рвение на допросах получил прозвище Борзый опер. Когда бандиты убили его брата, поклялся больше не брать в руки оружие. Переехал в Москву. За драку был арестован, но вскоре отпущен. Жил в Челябинске, работал на знаменитом ЧТЗ. В 1930-х годах был арестован НКВД — по одной из версий, за махинации. Якобы сбежал из лагеря. Во время войны пытался пробраться в Ленинград, заболел и был эвакуирован в Ташкент. После войны работал проводником. Перенес два инфаркта, ослеп на один глаз. Умер в 1978 году.

Кинематографисты не стеснялись проявлять буйную фантазию. В шведской экранизации 1954 года «Семь черных бюстгальтеров» сокровища были спрятаны в предмете дамского туалета.

В 1957-м осуществилась мечта Остапа: он оказался в Рио-де-Жанейро, где «полтора миллиона человек, и все в белых штанах». Правда, бразильцы сделали Остапа Бендера… танцовщицей варьете, а один из стульев поставили в кабинете… гинеколога. Фраза «Какие вы, гинекологи, любопытные, все хотите посмотреть!» вызывала в зрительном зале взрыв смеха.

В комедии «Один из тринадцати» (1969) совместного франко-итальянского производства в роли Остапа снялась красавица Шарон Тейт (жена Романа Полански, вскоре после съемок трагически погибшая от рук бандитов), а «отец Федор» был отъявленным гомосексуалистом.