Соньер Беранже. Ренн ле Шато. Дэн Браун. Священная Кровь и Священный Грааль. Загадка отца сонье

Девиз Ордена Храма

Non nobis, non nobis, Domine sed nomini Tuo da gloriam
(Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему славу воздай)
Девиз Ордена Храма

Non nobis, non nobis, Domine sed nomini Tuo da gloriam

(Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему славу воздай)

Девиз Ордена Храма

Леонардо. Тайная вечеря

Базарная склока между добрыми русскими людьми, связанная c внезапным преображением Дмитрия Галковского, набирает обороты. Традиционное «Дурак! — Сам дурак!» начало меняться на не менее традиционное для русской полемики «Еврей! — Сам еврей!».

Последний пост Дмитрия Евгеньевича в личном ЖЖ — «806. Богатая тема» — не только подтвердил его позицию по мавзолею Ленина, которая вызвала негативную реакцию у добрых русских людей, но и дал новые основания заподозрить русского философа в дальнейшем «осовечивании».

Непонятное всегда пугает или, по крайней мере, сильно раздражает. А Дмитрий Галковский, его новый образ жизни и его новые тексты становятся все более загадочными. Загадочными до такой степени, что начали разделять Галковского «классического» и, так скажем, «постклассического».

На наш взгляд, загадочность и непонятность ДЕГа несколько преувеличены. И виной тому острое чувство зависти, охватившее некоторых добрых русских людей. А ведь если слегка покопаться в истории , то на протяжении всего сотни лет от нас мгновенно отыщется почти полный двойник нынешнего Дмитрия Евгеньевича Галковского. Это Беранже Соньер — кюре маленького католического прихода во французской деревушке Ренн-лё-Шато, расположенной в отрогах Пиренеев.

Бедный кюре и его тайна

B é renger Sauni è re

На первый взгляд Ренн-лё-Шато — это обычное Задрищево, разве что с некоторой поправкой на природные красоты юга Франции. Приличному человеку в таких местах остаётся или спиться, или сойти с ума. Либо успешно совмещать первое несчастье со вторым.

Rennes - le - Ch â teau

Официальное содержание кюре Соньера составляло — внимание! — шестьдесят франков в год. Разумеется, кюре мог рассчитывать еще и на посильную помощь паствы, однако и она у Беранже Соньера насчитывала всего 200 человек — так, гуся к празднику, не более. Иногда ещё дошлые французские крестьяне, хорошо знавшие нравы сатанеющего от целибата католического священства, в качестве бонуса преподносили новому кюре в подарок любовницу из местных, более или менее симпатичных девок, — дабы остальных не портил.

Возможно, именно таким образом в жизнь Соньера вошла 18-летняя Мари Денарно, верная служанка и, несомненно, нечто большее, и даже много большее, чем служанка, которая осталась верна Соньеру до самой смерти.

В появлении Соньера в Ренн-лё Шато в 1885 г. нет совершенно ничего удивительного: он был уроженцем этих мест, и по окончании духовного образования, естественно, был в родные края и направлен.

То есть обычнейший сельский кюре — бедный, как церковная мышь, никто и звать никак.

Необычными были места, в которых он родился и служил.

Здесь каждый камень, каждый холм, каждое надгробие просто пропитаны историей, — и не просто историей, а историей загадочной, суть которой мы до сих пор не можем до конца уловить, и тайны которой и по сию пору оказывают на наше жизнь мощное, а возможно, и решающее воздействие.

L e château du Bézu

Совсем близко, в нескольких километрах от Ренн-лё-Шато, находятся развалины замка Безю, командорства рыцарей-тамплиеров, и руины замка Бланшфор, родового поместья Бертрана де Бланшфора, четвёртого (по другим сведениям — шестого) Великого магистра Ордена Храма. А в нескольких десятках километров — одно из самых загадочных, мистических и значимых мест во всей европейской истории — развалины легендарного замка Монсегюр, последней цитадели катаров. Строго говоря, то, что мы видим на холме, — это развалины не замка катаров, а крепости, построенной много позже. Цитадель еретиков была после взятия срыта до основания, от неё осталось только несколько фрагментов фундамента.

Первые годы Соньер жил так, как и полагается бедному сельскому кюре, который обречён всю жизнь прослужить в Богом забытой деревне и никогда не вкусить прелести успеха, явись он в виде гремящей славы проповедника или в облике стремительного восхождения по ступеням церковной иерархии, вплоть до самого папы Римского, — читал проповеди, вразумлял неразумных, бродил по окрестностям, знакомым ему с детства, рыбачил, подружился с коллегой Анри Буде, кюре соседнего городка Ренн-лё-Бен, — и ничем, ну абсолютно ничем не выделялся среди множества точно таких же служителей Господа в Богом забытых французских деревнях.

А потом случилось Нечто.

Церковь в Ренн-лё-Шато насчитывает около тысячи лет, а фундамент под алтарём вообще восходит ко временам раннего христианства, так что всё это сооружение грозило обвалиться прямо во время службы.

Церковные власти то ли не имели денег, то ли просто не хотели заниматьсяпроблемами мелкого деревенского прихода, — но Соньеру пришлось занимать деньги на ремонт у собственных прихожан. Говоря по-русски, скинулись всем миром.

Вот тут-то и начались чудеса. Во время ремонта Соньер нашёл в церкви четыре спрятанных в полой колонне документа — три содержали генеалогические древа, причём один из них датирован 1243 годом и имеет печать Бланки Кастильской (Blanche de Castille, 1188-1252, 17-я королева Франции), а четвёртый содержит перепутанные тексты из Нового завета и вообще бессмысленные фразы — явный шифр. Документы эти были впоследствии опубликованы, и ничего особо ценного, кроме туманных намёков, в них обнаружено не было.

С найденными документами Соньер отправляется в Париж, прямиком в оккультный кружок Эмиля Оффе, включавший едва ли не весь цвет французскойкультуры — великого композитора Клода Дебюсси, оперную приму Эмму Кальве, поэта Стефана Малларме, драматурга Мориса Метерлинка. Кружок этот посещали и Оскар Уайльд, и Поль Валери, и Андре Жид, и Марсель Пруст. И вообще это был один из интеллектуальных центров не только Франции, но всей Европы.

Ну вот что делать бедному священнику в этом блестящем обществе? Однако его принимают с распростёртыми объятиями, а блистательная Эмма Кальве становится его любовницей (сразу или несколько позже — об этом история умалчивает, но связь эта длилась многие годы).

Возвратившись из Парижа, Соньер развивает грандиозную деятельность. Вместе с верной Мари Денарно и аббатом Буде он исследует окрестности, изучает пещеры, которых там множество, надгробные камни, развалины замков. Он вступает в переписку с непонятными людьми по всему свету, с которыми, вообще говоря, никак не мог иметь ничего общего, причём только траты на эту переписку многократно превышают его официальные доходы. Он реставрирует свою церковь, строит загадочное сооружение, которое называет Башней Магдала, ремонтирует дороги в деревне, помогает своим прихожанам, возводит себе виллу под названием Вифания. К нему в деревню приезжает ни много ни мало эрцгерцог австрийский Иоганн Габсбургский, племянник императора Франца-Иосифа! Документально доказано, что Соньер и эрцгерцог в один и тот же день открыли счета в банке, и эрцгерцог положил на счёт Соньера внушительную сумму — которая, впрочем, никак не могла покрыть его грандиозных расходов. Когда после его смерти в 1917 г. эти расходы были подсчитаны, оказалось, что они исчисляются миллионами франков!

Tour Magdala

Соньер вообще совершил множество загадочных действий, которым по сию пору никто не смог дать никакого объяснения, но не менее загадочно и отношение к нему Ватикана. В какой-то момент его бурной деятельности в Каркассоне сменилось церковное начальство, и новый епископ потребовал от Соньера отчёта: откуда денежки и почему столь странным образом тратятся? Поскольку Соньер никакого отчёта не дал, епископ отстранил его от служения. Сельский кюре тут же пожаловался прямо в Ватикан, и Ватикан немедленно восстановил его в должности, даже не проводя никакого расследования!

Смерть Соньера столь же таинственна. Скончался он от того, что тогда называли «удар» (инфаркт или инсульт), выглядел незадолго до смерти великолепно, — но за пять дней до смерти Мари Денарно заказала для своего хозяина гроб! Этому поразительному факту тоже не существует никакого объяснения. Сама она после смерти Соньера мирно жила на вилле Вифания, но по окончании Второй мировой войны французское правительство провело денежную реформу, включавшую обмен старых денежных знаков. По-видимому, от Соньера остались только наличные деньги, в происхождении которых Мари Денарно не могла или не имела права давать отчёт, и ей пришлось сжечь их (сжигать пришлось так много, что это заметили соседи), после чего она, в конце концов, вынуждена была продать виллу Вифания. Покупателю она пообещала, что перед смертью откроет ему тайну, которая сделает его не только богатым, но и могущественным, но вскоре умерла — тоже от удара, унеся тайну Соньера с собой в могилу.

Какую такую замечательную штуку нашёл Соньер, которая могла сделать любого человека богатым и могущественным, — осталось неизвестным. Это не могли быть документы, которые он возил в Париж, потому что ничего столь сильнодействующего, чтобы дать Соньеру богатство и могущество, в них обнаружено не было. Было что-то ещё. Что-такое, что заставило даже Ватикан бояться скромного сельского священника и защищать его от наездов не посвящённых в дело епископов. Попробуйте только представить себе масштаб силы, которая могла пугать Ватикан!

Единственное объяснение, которое позволяет как-то объяснить эту совершенно загадочную историю, — это что, что Соньер нашёл Священный Грааль. Разумеется, это не какая-то чаша или иной сосуд, в который, по легенде, Иосиф Аримафейский собрал кровь Иисуса, когда его убивали копьём на кресте, — таких чаш в настоящее время насчитывается как минимум четыре, никаких доказательств подлинности легенды, как и самих чаш, не существует, и Ватикану до всего этого никакого дела нет.

А вот знание — это совсем другое. Знание — это ведь действительно сила. По теории Линкольна-Бейджента-Лея, Священный Грааль, по-старофранцузски San Greal , — это неправильное (возможно, сознательно) членение слов Sang Real — «королевская кровь». То есть Священный Грааль — это знание об Иисусе, причём знание убойное, способное буквально поставить на колени Ватикан. Скорее всего, это действительно знание о том, что Иисус был женат, у него были дети, так что потомки его живут и сейчас, и что он не был распят на кресте. В средние века такое знание могло убить сам Ватикан, поэтому можно понять и крестовый поход против катаров вплоть до полного их уничтожения, и разгром и ликвидацию Ордена Храма. И катары, и тамплиеры считались хранителями Священного Грааля. А одним из мест, где он мог храниться, был замок Монсегюр («гора спасения» или «моё спасение»). Именно он фигурирует в поэмах о Граале как Монсальват и Мунсальвеш (что означает то же самое). Катарские «совершенные» не были воинами, они были священниками, а вот тамплиеры были монахами-воинами — как раз теми, кто не только мог, но и обязан был охранять тайное знание.

Кто же платил деньги Соньеру за находку Священного Грааля? Первая мысль, которая появляется у множества исследователей, — это Ватикан. Соньер шантажировал римскую курию, и та платила ему за молчание. Если Соньер нашёл что-то такое, что могло просто убить всю католическую церковь, то, конечно, Ватикан был заинтересован в её сохранении и не пожалел бы никаких денег, чтобы тайна навсегда осталась тайной.

Но ведь не пожалел бы и не только денег. За Ватиканом — многотысячелетняя история; за спинами католических священников маячат тени римских понтификов, греческих, вавилонских, египетских, шумерских, жрецов, а уж в какую древность они там уходят — не знает никто. Жрецы тысячелетиями охраняли свои тайны, которые давали им власть над паствой и власть над светской властью, и умели делать это хорошо. Неужели же Ватикан, у которого была — а теоретически до сих есть, только в другом виде, — святая инквизиция (её, кстати, возглавлял в своё время только что отрёкшийся папа), допустил бы, чтобы какой-то сельский священник шантажировал его? Да этот священник на другой же день бы умер от удара, и никто никогда не узнал бы, чего он там нашёл. Чтобы шантажировать Ватикан, нужно иметь за спиной такую мощь, которая способна устрашить сам Ватикан и обеспечить защиту человеку, который вздумал его шантажировать, — или, вернее, использовать этого человека для шантажа Ватикана.

Но зачем же шантажировать? Сила, способная защитить священника отВатикана, уж наверное сама располагает сравнимыми с Ватиканом ресурсами. Габсбурги? Это — вряд ли. Факт передачи Соньеру денег от Габсбургов зафиксирован, и в принципе они могли бы оплатить все его расходы, но вот защитить от Ватикана — это очень сомнительно. Кто такие Габсбурги для Ватикана? — Всего лишь очередные императоры, которых церковь же на царство и утверждает. Чтобы прикрыть Соньера от римской курии, требовалась сила помощнее. И почему бы не допустить, что эта сила и оплачивала его расходы, заодно покрывая — а возможно, и инициируя — его более чем странные для католической церкви действия?

В принципе, такое возможно и просто как благодарность за то, что Соньер нашёл утерянное 600 лет назад сокровище; но правильнее допустить, что в связи с находкой этого сокровища могучая сила, стоявшая за Соньером, затеяла некий проект, в который был включён и кюре Ренн-лё-Шато как его важная составная часть. Если Иисус был женат и у него были дети, то Габсбурги — прямые потомки Иисуса, которые на этом основании могли претендовать на власть как минимум над всей Европой. Если бы немцы с австрийцами выиграли Первую мировую войну, то такая ситуация была бы вполне возможна. Но, с точки зрения хранителей Священного Грааля, Ватикан никак не должен был в ней участвовать — ведь это римская курия на протяжении веков яростно отрицала, что у Христа есть какие-то потомки, и беспощадно уничтожала всех, кто осмеливался думать иначе, потому что это означало разрушение фундаментальных положений христианской доктрины; а если Иисус к тому же умер своей смертью, — то вообще полное её разрушение. В задачу Соньера могла входить идеологическая подготовка будущего переворота в мировоззрении, нахождение опорных точек для неё, людей, которые могли бы вести пропаганду.

Ничего не напоминает? Нам напоминает. Русский философ, с точки зрения идеологии российского господствующего класса — насекомое исключительно вредное; существо, по которому не плачет, а рыдает путинская 282-я статья УК РФ, внезапно получает неизвестно откуда огромные средства… — ну и так далее. Сходство настолько велико, что одно только сопоставление имён Соньера и Галковского одномоментно, подобно молнии в ночи, освещает всю ситуацию до мельчайших подробностей, делает различимой каждый листочек, каждую травинку и каждую букашку, позволяет одним взглядом окинуть пространственные и временны́е дали.

Невозможно сказать, одна и та же сила стояла за Соньером и стоит теперь за Галковским, или нет. Но в любом случае силы эти в настоящее время недостаточно могущественны, чтобы действовать открыто против Вашингтонского обкома и Брюссельского райкома, но достаточно сильны, чтобы вести свою собственную игру и попытаться заставить Обком с Райкомом делать то, что нужно им, или вообще заменить их. Одно можно сказать с уверенностью: сила, направлявшая Соньера, уходит корнями как минимум в тысячелетнюю древность, а скорее всего — прямо к временам Иисуса Христа; и вряд ли можно сомневаться, что сила, поднявшая Галковского из российского интеллектуального подполья, имеет менее древние и мощные корни.

Но если выяснить природу этой силы практически невозможно, то действия её не то что бы на поверхности, но на виду, в нашем, а не горнем мире, — и по этим действиям можно попытаться понять, что представляет собой проект, в который так внезапно и впечатляюще был включён бедный русский философ Дмитрий Евгеньевич Галковский.

Конец первой части

Иванов, Петров, Сидоров

В конце XIX века в крохотной французской деревушке Ренн-ле-Шато были найдены несметные сокровища, когда-то принадлежавшие кюре Беранже Соньеру. С 1891 по 1917 год этот человек израсходовал более полутора миллиардов франков, но богатство его не иссякло. Почему? Почти каждый, кто пытался найти объяснение этому, погибал мучительной смертью...

Странный выбор

1 июня 1885 года в маленьком приходе Ренн-ле-Шато появился 33-летний Беранже Соньер . Он блестяще закончил семинарию, но отказался от карьеры священнослужителя, а отправился в деревушку, приютившуюся у подножия Восточных Пиренеев, с населением всего-то 200 человек. Правда, вверенная ему церковь Святой Магдалины давно обветшала, но проводить службы в ней еще было как-то возможно.

В ту пору жалованье священнослужителям платило государство, но однажды Соньер произнес проповедь, которую власти сочли несвоевременной, занесли его в «черный список» и лишили денежного довольствия. Теперь кюре вынужден был добывать себе пропитание охотой и рыбной ловлей. Тем не менее он... нанял служанку, Мари Денарно!

Судя по всему, эти двое людей, столь разные по характеру и образованию, были связаны какой-то тайной. И даже когда Соньер вдруг стал купаться в роскоши, он не подумал расстаться с Мари. А она, в свою очередь, даже на склоне лет, измученная болезнями, не раскрыла эту связывающую их тайну.

К счастью, некий аббат Понс завещал приходу Ренн-ле-Шато 600 франков, и в 1888 году благодаря этому скромному дару Соньер смог начать в храме самые необходимые ремонтные работы. Дал денег на реставрацию и местный муниципалитет.

Свитки из прошлого

В конце 1891 года рабочие приступили к ремонту церковного алтаря, который покоился на двух очень древних столбах, украшенных тонкой резьбой в виде крестов и загадочных букв. Реставраторов ждал сюрприз: один из столбов оказался полым, и Соньер извлек из него четыре деревянные трубки, концы которых были залеплены воском! Причем на воске виднелись оттиски каких-то странных печатей. Трубки тут же распечатали, и из них выпали пергаментные свитки, на которых были изображены три генеалогических древа и написан латинский текст.

На первый взгляд, текст казался бессмысленным, и только очень внимательный читатель мог заметить, что одни буквы в тексте чуть возвышались над другими. Если читать только их, то получались фразы: «Это сокровище принадлежит королю Дагоберту II и Сиону. Посягнувшему на сокровище - смерть!» Дело получило огласку, но Соньер убедил местные власти продать загадочные трубки антикварам в Париже. Туда муниципалитет и отрядил предприимчивого кюре, оплатив ему все расходы.

Судя по всему, Беранже Соньер понял, что в свитках скрывается информация о сокровищах какого-то секретного ордена, и решил ее расшифровать. Прибыв на место, он отправился к руководителю семинарии в Сен-Сюльписе, аббату Бьелю, специалисту в области лингвистики, тайнописи и палеографии, а также посетил Лувр, где заказал копии трех картин: «Аркадские пастухи» Пуссена, «Искушение святого Антония» кисти Тенирса и портрет папы Целестина V неизвестного художника.

По какой-то причине аббат Бьель не вернул Соньеру свитки (впрочем, кюре успел на всякий случай их скопировать), и ему пришлось как-то объяснять эту пропажу местным властям. А вскоре он посетил в Каркассоне (ближайшем к Ренн-ле-Шато городке) епископа и после беседы с ним не только не подвергся наказанию за утраченные свитки, но и получил «за труды» 2000 франков! Видимо, он поделился с епископом какой-то информацией.

«Ужасно это место»

Продолжая реставрацию церкви, кюре вскоре извлек из подпола резную плиту, относящуюся к VII или VIII веку и, возможно, закрывающую собой старинный склеп. Затем он разыскал на местном кладбище могилу маркизы Марии д’Отпуль де Бланшфор, почившей около 100 лет назад. На ее надгробном камне можно было разобрать надпись, которую кюре немедленно уничтожил!

В сопровождении своей верной служанки Мари кюре обошел окрестности в поисках других надгробных камней. Говорят, он искал на них какие-то таинственные надписи. Вскоре кюре начал ездить в разные страны, после чего оттуда на имя его служанки Мари стали приходить крупные денежные переводы. После этого святой отец принялся буквально сорить деньгам и, объясняя это тем, что получил наследство.

Как оказалось после его смерти, эти траты исчислялись миллионами франков! Правда, часть денег была направлена на благоустройство деревни и помощь ее наиболее бедным жителям. А над портиком церкви по распоряжению кюре выгравировали надпись на латинском языке: «Ужасно это место». Сама же церковь была полностью перестроена.

Все работы завершились в 1897 году, освятил ее епископ Каркассонский Бийар, хотя, казалось бы, он не должен был этого делать. В самом деле, стоило человеку войти внутрь — тотчас его охватывала неясная тревога!

К тому же кропильницу поддерживал безобразный бронзовый бесенок, а когда глаза привыкали в полумраку, то на стенах возникало изображение целой толпы уродливых созданий, застывших в непристойных позах, раскрашенных в яркие цвета и уставившихся на гостей леденящим душу взглядом. Однако, что бы ни творил Соньер, он всегда встречал поддержку высшего церковного начальства.

В причастии не нуждается...

Восстановив церковь, кюре продолжал сорить деньгами. Например, построил на вершине горы трехэтажную зубчатую башню, для себя соорудил огромную виллу, разбил чудесный парк с водоемом. Он покупал редкие китайские вещи, дорогие ткани, античные мраморные статуэтки, собрал великолепную библиотеку.

В своей вилле кюре устраивал для прихожан банкеты, на которых вручал всем присутствующим дорогие подарки. 17 января 1917 года с Соньером случился удар. К нему пригласили священника из соседнего прихода, который после разговора с умирающим заявил, что в последнем причастии тот не нуждается... В своем завещании Соньер объявил, что у него за душой нет и сантима.

Однако его верная служанка Мари продолжала жить на вилле хозяина на широкую ногу вплоть до 1946 года, и только денежная реформа ее разорила. В 1953 году с ней, как и с Беранже Соньером, случился удар, и вскоре она умерла. Впрочем, перед смертью женщина успела кое-что сказать своему брату Ноэлю Корбю. По ее словам, старинный пергамент, найденный под алтарем, содержал зашифрованные сведения о местонахождении клада, а ключом к тайне явилась картина «Аркадские пастухи».

На картине изображены трое пастухов и пастушка, которые, окружив старинную могилу, созерцают на ней неясную надпись на латинском языке, а на заднем плане изображен горный пейзаж, рожденный фантазией художника. Так вот, в 1970 году в десяти километрах от Ренн-ле-Шато, у деревни Арк, была найдена могила, идентичная той, которую рассматривают пастухи на картине. Когда могилу вскрыли, она оказалась пустой...

Тайна, уносящая жизни

В 1956 году Рене Декадейа, хранитель библиотеки Каркассона, с несколькими энтузиастами предприняли раскопки в церкви Ренн-ле-Шато, перед главным алтарем, где нашли немало любопытного. Например, череп мужчины с рубленой раной, а в саду дома Соньера - тела трех мужчин с огнестрельными ранениями.

Господин Ноэль Корбю, последний владелец поместья и бумаг Беранже Соньера, погиб в автокатастрофе в 1968 году.

Муллу Факхар-уль-Ислама, также страстно желавшего разгадать тайну сокровищ Ренн-ле-Шато, нашли обезображенным на полотне железной дороги в 1967 году.

Менее чем через месяц монсеньер Буайе, главный викарий епископства Каркассонского, который очень и очень интересовался загадкой сокровищ Соньера, получил тяжелые увечья в автокатастрофе. Скорбный список жертв продолжается и поныне. Но, невзирая на неослабевающее внимание к тайнам кюре Соньера, несомненно одно: проявлять повышенный интерес к этому делу опасно...

Рен-ле-Шато (фр. Rennes-le-Château) - небольшая коммуна на юге Франции, в департаменте Од в 5 километрах от Куизы в исторической местности Лангедок. Рен-ле-Шато получил мировую известность благодаря распространившимся слухам о том, что в конце XIX века католический священник Беренже Соньер (1852-1917) нашёл там спрятанные сокровища рыцарей ордена тамплиеров. Также поселение является предметом обсуждения различных конспирологических теорий, связанных с сакральной геометрией, «Приоратом Сиона» и святым Граалем.

В нескольких километрах к юго-востоку от Рен-ле-Шато расположен холм Безю (Безу), на котором находятся развалины средневековой крепости, принадлежавшей тамплиерам. Недалеко от холма Безю, также на возвышенности, расположены руины фамильной резиденции Бертрана де Бланшфора, четвёртого из великих магистров ордена Храма в середине XII века. Через Рен-ле-Шато проходит дорога, по которой в старину шли паломники и которая связывает Северную Европу с городом Сантьяго-де-Компостела в Испании. В деревне стоит старая церковь, построенная в VIII или IX веке на фундаменте, относящемся к эпохе правления вестготов. В 1891 году священник Беранже Соньер занялся реставрацией церкви, заняв денег у своих прихожан. По ходу работы ему пришлось перенести на другое место алтарный камень, покоившийся на двух колоннах, оставшихся от эпохи вестготов; одна из этих колонн оказалась полой, и внутри деревянных запечатанных трубок нашлись четыре пергаментных свитка. Три документа содержали генеалогические древа: одно из них датировано 1243 годом и имело печать Бланки Кастильской, второе - от 1608 года с печатью Франсуа Пьера д’Отпуля, третье - от 24 апреля 1695 года с печатью Анри д’Отпуля. Четвёртый документ, исписанный с обеих сторон, подписан каноником Жан-Полем де Негр де Фондаржаном и относится к 1753 году. Эти документы были спрятаны примерно в 1790 году аббатом Антуаном Бигу. В последнем документе содержались отрывки из Нового Завета на латыни. Соньер, с разрешения деревенского мэра, отвёз эти свитки епископу Каркассона.

Франсуа Беранже Соньер, священник церкви Святой Марии Магдалины в Ренн-ле-Шато

Литература

Блюм Жан. Ренн-ле-Шато. Вестготы, катары, тамплиеры: секрет еретиков. - СПб.: Евразия, 2007. - 252 с. - Серия «Историческая библиотека». Кокс С. Титаны Возрождения и секреты тамплиеров и иллюминатов. - М.: ООО «АСТ», 2007. - 288 с. - Серия «Историческая библиотека». Маркаль Жан. Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота… - СПб.: Евразия, 2008. - 368 с. - Серия «Историческая библиотека». Печников Б. А. Рыцари церкви кто они? Очерки об истории и современной деятельности католических орденов. - М.: Политиздат, 1991. - 351 с.: ил. Фанторп Л. Тайны сокровищ тамплиеров и Святого Грааля. Секреты Ренн-ле-Шато / Пер. с англ. Н. А. Кириленко. - СПб.: Евразия, 2008. - 367 с. - Серия «Историческая библиотека».…

Одна часть этих денег направлена на достойные похвалы работы по улучшению жизни в деревне: строительство дороги, водопровода. Другие расходы более непонятны, например, возведение на вершине горы Башни Магдала или строительство виллы Бетания, огромного здания, в котором Соньеру так и не доведется пожить.

Что касается церкви, то у нее появилось новое украшение, причем очень странное.
Над портиком выгравирована следующая надпись на латинском языке:
TERRIBILIS EST LOCUS IST (УЖАСНО МЕСТО СИЕ)
Прямо перед входом возвышается уродливая статуя, грубое подобие Асмодея, хранителя секретов и спрятанных сокровищ, а также, как говорится в одной иудейской легенде, строителя храма Соломона. На стенах церкви - дорога из крестов, вульгарная и вызывающая, прерываемая шокирующими изображениями, достаточно далекими от текста Священного Писания, признанного Церковью. Так, на восьмой картине нарисован младенец, завернутый в шотландский плед, а на четырнадцатой - тело Христа, уносимое в могилу, находящуюся в глубине темного ночного неба, освещенного полной луной; такое впечатление, что Соньер хотел что-то внушить, подсказать. Но что? То, что это положение во гроб имело место много часов спустя после того, как, согласно Библии, тело похоронили днем? Или же, что тело не опускают в могилу наоборот, оно выходит оттуда?

Не удовольствовавшись этим весьма любопытным украшением, Соньер продолжает бросать деньги направо и налево, покупая редкие китайские вещицы, дорогие ткани, античные мраморные поделки. Он строит оранжерею и зоологический сад, собирает великолепную библиотеку; незадолго до смерти он задумывает даже построить для своих книг хранилище, подобное огромной Вавилонской башне, с высоты которой он собирался читать проповеди. Он не пренебрегает и своими прихожанами, устраивая для них банкеты, делая им подарки; на их взгляд, он ведет себя как знатный средневековый сеньор, правящий своими подданными, сидя в неприступной крепости. Он принимает у себя знаменитых гостей: кроме Эммы Кальве, его посетили Государственный секретарь по делам культуры и, что особенно удивительно по отношению к простому деревенскому священнику, Эрцгерцог Иоганн Габсбургский, кузен австрийского императора Франца - Иосифа. Позже из банковских ведомостей станет известно, что в один и тот же день Соньер и эрцгерцог открыли два счета и что второй положил на счет первого солидную сумму.

Высшие церковные власти закрывают на все это глаза. Но после смерти старого начальника Соньера в Каркассоне новый епископ требует объяснений. Соньер высокомерно и с некоторой долей наглости сначала отказывается выдать происхождение своих денежных средств, потом отказывается передать ему деньги, как того желал епископ. Последний, не имея больше доводов, обвиняет Соньера в спекуляции предметами религиозного культа и при посредстве местного суда временно отстраняет его от должности. Соньер подает апелляцию в Ватикан, который сразу же снимает с него обвинение и восстанавливает его в прежнем звании.

Любовь — это когда аромат обнимает тебя

Женщины, собравшиеся за овальным столом в уютной мастерской не знали какой запах будет им предложен. Это был сюрприз, путешествие в неведомое, в тайну аромата…
Кто-то назвал это контемпляцией, кому-то аромат стал медитацией, тогда как я путешествовала сквозь лесные трущобы усеянные грибами, через будуар самой Клеопатры в самую гущу Перуанских джунглей, где встретилась с присущей их традиции змеёй. В этот далёкий путь сквозь толщу времени и расстояние меня завлёк чистейшй запах какао, в неожиданно новом знакомстве с лукавой магией которого, в последстии, через год, я отправилась на открытие космоса инков.

Запах, как и вкус будоражит и увлекает наши чувства и чем же не угоден способ познания иных миров, не отвлекаясь на дорожные хлопоты, как только лишь с бокалом ароматного вина или благородной коньячной «живой водой» в руке.

Я уединилась в своих покоях с запахом духов-эссенции на золотой основе «Ренн ле Шато».
Это духи-формула-ключ… Он принял меня «ан фас», сложный, возбуждающий, зазывающий, похотливый, вот так сразу нераспознаваемый, но сочный, щедрый на ласки, сладострастно мягкий и нежный. Таков был букет его алхимического зодчества. Я пошла за ним… или же в его объятия…

Первым всплыло название Монтпельер и было ощущение, что это город и, действительно, начало какого-то пути. Затем представилась ЛАБОРАТОРИЯ и КАЛЕЙДОСКОП, в каком я еще девочкой разглядывала затейливые радужные узоры, а может быть он был похож на витраж в форме розы, коими поверх мощных арочных дверей опечатан вход в католические храмы Франции, как например парижский Нотр Дам. Запах творил во мне структуру храма- святилища для плоти, умощённой липким, сочным, вяжущим бальзамом словно мёдом. Передо мной словно монумент возникло имя Оноре де Бальзак. Его отец, как оказалось, был родом из Лангедока, региона в котором находится Монтсегюр.
Местечко или зАмок МОНТСЕГЮР, в свою очередь, всплыл как направление путешествия из МОНТПЕЛЬЕР. Эта местность у многих сейчас уже на слуху и свяана она с именем Марии Магдалины, чей запах или же дух проявленности её в том месте, завпечатлённый в роскошном пузырьке духов, я и внимала. Название же Монтсегюр в моей медитации предоставляло кров или убежище, безопасное место- чрево.

Проплыли мимо лавандовые луга и я побрела сквозь арку влажной рощи, ощутив прохладу в голове. Холодок, свежесть и прохлада и я сидящая неподвижно прямо, словно храм. Как-будто мгновенным, но мимолетным видением справа от себя и очень близко к глазу я видела лохматую крадущуюся кошачью фигуру, которая появившись со стороны уха, также внезапнo растворилась у переносицы. И пока я силилась словить это видение за незримый хвост, передо мной караваном пронеслись четыре человеческих фигуры с зельями в руках, но лишь одного из них я распознала и запомнила ещё, что была среди них и женщина одна, но ни лица, ни имени её я не узнала или вернее не распознала… и вот уж в дымку превратился караван…
Мимо меня, словно рыцари в доспехах, прошествовали имена Монтескье, Флобера, Де Бержерака и Моне и, вероятно, увязавшись этим мэтрам Франции во след, я добрела до Монтсегюр. На этом мой путь угас или же свернулся калачиком у огромного, горячим пламенем ревущего, камина, который меня всё ещё водил за нос в разгадке ароматов- то был толи мед и мох, амбра, сладкие, терпкие запахи кондитерской, пряников и прянностей… Запах, манящий ощущением теплоты, влажного, рыхлого чрева- матки, животворящего святилища, храма мироздания в теле женщины.

Я отвела свои глаза и чуть подождав раскрыла, а на лице целомудренно и жеманно усмехалась улыбка Мона Лизы.

«Ренн Ле Шато» — аромат, дарующий крылья женщине.