История офицерской кавалерийской школы. Поступление в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров

• Михаил Юрьевич Лермонтов родился в Москве 3 (15) октября 1814 г.
• Мать Лермонтова, Мария Михайловна, урожденная Арсентьева, происходила из рода Столыпиных. Умерла в возрасте 21 года.
• Бабушка Лермонтова, Е.А.Арсеньева, после смерти дочери вырастила внука.
• Отец Лермонтова, Юрий Петрович, капитан в отставке, происходил из рода обедневших дворян. После смерти жены, рассорившись с тещей, оставляет ей сына и уезжает.
• Детство Лермонтова прошло в селе Тарханы Чембарского уезда Пензенской области, в именье бабушки. Несколько раз Арсентьева возила болезненного внука на Кавказ, на воды. Кавказ произвел на Михаила Лермонтова неизгладимое впечатление.
• Лермонтов получил прекрасное домашнее образование – бабушка не жалела на это денег. Будущий поэт занимался живописью и музыкой, свободно владел немецким и французским языками. 1827 год – Е.А. Арсентьева с внуком переезжают в Москву.
• 1828 – 1830 годы – Михаил Лермонтов учится в Московском университетском благородном пансионе в статусе полупансионера, получает гуманитарное образование. Во время учебы начинает писать стихи, которые впервые выходят в альманахе воспитанников пансиона «Цефей». Под влиянием Байрона пишет «байронические поэмы»: «Черкесы», «Кавказский пленник», «Корсар» и др. Задумывает поэму «Демон», в 1829 году пишет первую ее редакцию. Всего редакций «Демона» будет множество, поэт работал над ним почти до конца жизни.
• В этот же период, будучи воспитанником Благородного пансиона, Лермонтов знакомится с семейством Лопухиных. В этой семье было четверо детей; с сыном Алексеем Михаил Лермонтов позже будет дружить, а дочь Варвара вскоре станет главной музой поэта.
• 1830 год – Лермонтов начинает учиться на нравственно-политическом отделении Московского университета. В этот период он активно пишет лирические стихотворения, поэмы и драмы. Первое из известных напечатанных стихотворений поэта «Весна» вышло в журнале «Атеней» в этом же году.
• Осень 1831 года – Лермонтов начинает общаться с Варварой Лопухиной.
• 1832 год – Лермонтов оставляет Московский университет. О причинах этого поступка до сих пор спорят биографы, но считается, что поводом послужило поведение самого Лермонтова, который пререкался с профессорами и вел себя на занятиях крайне непочтительно. Как бы то ни было, заявление поэт подал сам, официально его не отчисляли.
• За два года учебы в Университете Лермонтов активно занимался литературой, давно осознав, что это его призвание. Поэтом были перепробованы многие жанры, в том числе элегия и романс. В это время была написана драма «Странный человек», и критики склонны приписывать этому произведению автобиографический характер.
• Этот же год – Лермонтов переезжает в Петербург. Задумываясь о продолжении образования, обращается в Петербургский университет. Однако выясняется, что обучение придется начинать заново, в первого курса. Подумав, поэт отказался – ему не хотелось терять два года. Он поступил в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров.
• 1832 – 1834 годы – учеба в Школе гвардейский подпрапорщиков, куда поэт зачислен на правах вольноопределяющегося унтер-офицера лейб-гвардии Гусарского полка. По собственному выражению поэта, это было «два страшных года». Несмотря ни на что, творчество Лермонтов не бросает, хотя пишет уже не так интенсивно. В рукописном журнале юнкеров «Школьная заря» публикуются стихотворения «Уланша», «Петергофский праздник» и др. в этот же период Лермонтов работает над романом «Вадим».
• По окончании службы юнкер Лермонтов произведен в корнеты Гусарского полка, стоявшего в Царском Селе. Много времени проводит в Петербурге, легко входит в высшее общество, очаровывает дам, со временем приобретает репутацию светского льва. Однако отношение к обществу у поэта двоякое. В 1835 году написан «Маскарад», по выражению самого автора, «Комедия, вроде «Горя от ума», резкая критика на современные нравы». При этом Лермонтов прекрасно понимал, что «Маскараду» не стоит даже пытаться пройти театральную цензуру. Он начинает работу над романом «Княгиня Лиговская».
• 1835 год – опубликована повесть М.Ю. Лермонтова «Хаджи-Абрек». Появление этого произведения в печати, произошло практически случайно: один из друзей поэта втайне от него отнес рукопись в издательство. Лермонтов был недоволен.
• Этот же год – Варвара Лопухина, давняя возлюбленная Лермонтова, выходит замуж за другого. Лермонтов подавлен, но не перестает ее любить.
• 1837 год – узнав о гибели А.С. Пушкина , Лермонтов пишет стихотворение «Смерть поэта». Отношение к этому произведению в обществе сложилось неоднозначное: простой народ был в восторге, высший же свет счел «Смерть поэта» призывом к революции. Против автора завели дело.
• Лермонтов был арестован. Возмущенный император отправил к поэту старшего медика гвардейского корпуса «посетить этого господина и удостовериться, не помешан ли он». По воспоминаниям одного из современников, под арестом Лермонтов продолжал писать, причем делал это на бумаге, в которой ему приносил обед камердинер, с помощью чернил из вина и сажи. Возможно, именно так были написаны стихотворения «Кто б ни был ты, печальный мой сосед...», «Узник», «Молитва»…
• Высочайшим повелением Михаил Лермонтов был переведен в Нижегородский драгунский полк, действовавший тогда на Кавказе. По дороге на любимый Кавказ, поэт задержался в Москве, которая как раз готовилась к празднованию 25-летия Бородинского сражения. Так появилось стихотворение «Бородино».
• 1838 год – связи бабушки и ходатайство В. Жуковского позволили перевести опального поэта в Новгород, в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк. Успев заехать в Петербург, Лермонтов передает Жуковскому рукопись поэмы «Тамбовская казначейша», которая вскоре была напечатана в «Современнике».
• Ходатайства за Лермонтова были продолжены, и он был переведен на свое первое место службы – в Царское Село. Поэт возвращается в высший свет. В этом году выходят из печати «Песня про царя Ивана Васильевича...» (за подписью «-въ», так как полное имя автора цензура не пропустила), стихотворения «Кинжал», «Дума» и др. Также Лермонтов начинает работу над произведением «Герой нашего времени».
• 1839 год – Лермонтов входит в литературное общество Петербурга, посещает вечера, общается с Тургеневым , Белинским, который видит в нем «надежду русской литературы».
• Начало 1840 года – в «Литературной газете» напечатано стихотворение «И скучно, и грустно…».
• Февраль 1840 года – Лермонтов становится участником дуэли с сыном французского посла Э.Барантом. Формально причиной были некие резкости, а также остроты, которые во время разговора позволил себе Михаил Юрьевич. Дуэль проходила за Черной речкой, дрались на саблях. Лермонтов был легко ранен.
• Поэт был арестован за дуэль, но строгое наказание ему не грозило. По собственному выражению императора, за дуэль с французом можно снять с зачинщика три четверти вины. Лермонтов был переведен в Тенгинский пехотный полк на Кавказ.
• По дороге в ссылку Лермонтов снова немного задержался в Москве, где присутствовал на именинном обеде у Гоголя . Имениннику и его друзьям поэт читал отрывок из своей новой поэмы «Мцыри».
• На Кавказе Лермонтов участвует в боевых действиях. Сражение на речке Валерик, было описано им в стихотворении «Я к вам пишу случайно, право…».
• В этом же, 1840-м, году выходит «Герой нашего времени».
• Начало 1841 года – Лермонтов приезжает в Петербург, получив двухмесячный отпуск. Вскоре в Петербург приходит рапорт командира Отдельного кавказского корпуса о том, что Лермонтова следовало бы приставить к награде за мужество, проявленное в сражениях и участие в экспедиции в Малой Чечне осенью 1840 года. Император в награде отказал и лично вычеркнул имя поэта из списков.
• Друзья позаботились о том, чтобы отпуск был продлен и поэт смог остаться в Петербурге подольше. Поэт не возражал, более того, по истечении выхлопотанного срока в полк не поехал. Генералу пришлось приказать ему покинуть Петербург в течение 48 часов. Лермонтов подчиняется. В последние часы пребывания в столице он пишет стихотворение «Прощай, немытая Россия…».
• На пути в полк Лермонтов задерживается в Пятигорске, так как заболевает по дороге и получает разрешение остаться на водах для лечения. Пишет стихи «Сон», «Утес», «Листок», «Пророк» и др.
• В Пятигорске происходит ссора между Лермонтовым и его товарищем по юнкерской школе Н.С. Мартыновым.
• 15 июля 1841 года – состоялась дуэль между Лермонтовым и Мартыновым. Лермонтов погиб. Был похоронен в Пятигорске; через год, по желанию бабушки, прах Михаила Юрьевича был перевезен в с. Тарханы и погребен в семейном склепе Арсентьевых.

Появление кавалерийского «ВУЗа»
В апреле 1809 года в Санкт-Петербурге был сформирован особый учебный кавалерийский эскадрон, предназначением которого являлась подготовка унтер-офицеров (ежегодно по 100 человек) и музыкантов для кавалерийских полков.
В начале 1860-х годов назначение эскадрона несколько расширилось: «Его задачей стала подготовка офицеров и нижних чинов для обучения ими верховой езде в кавалерийских полках, а также для теоретического и практического образования кавалерийских офицеров и подготовка из них инструкторов» (из положения об Учебном эскадроне).
В 1875 году, когда начальником подразделения являлся полковник Константин Львович фон Штейн, эскадрон, базировавшийся до этого в Павловске, переехал в Аракчеевские казармы на Шпалерной улице. К этому времени здесь уже завершается строительство специального манежа и конюшен. В 1882 году учебный кавалерий­ский эскадрон становится Офицерской кавалерийской школой и получает статус военно-учебного заведения императорской армии.

К началу ХХ века по мере расширения задач и штата школы ее территория увеличивалась, казармы вмещали 1200 человек только нижних чинов (офицеры постоянного состава квартировались в отдельных флигелях), а конюшни могли вместить более 800 (!) лошадей.
Для занятий верховой ездой и строевой подготовки в распоряжении школы находились три собственных больших манежа, один малый и пристройка для вольтижировки и работы на корде (сейчас мы бы назвали ее «бочка»). Что и говорить, с материально-техническим оснащением учебного заведения, которое, кстати, находилось в прямом подчинении у генерал-инспектора кавалерии, проблем не было.
Надо отметить, что по качеству образования школа могла соперничать с другим известным специализированным центром подготовки кавалеристов – Николаевским училищем – и по праву считалась одним из элитных учебных заведений столицы.

Учебная программа
Школа состояла из нескольких отделов: эскадронных и сотенных командиров, инструкторского, отдела наездников нижних чинов, учебной кузницы и эскадрона школы. Про­должительность ос­­новного курса обучения для офицеров составляла два года (для казачьих командиров – десять с половиной месяцев), для нижних чинов – год и 11 месяцев. Дополнительно в учебной кузнице школы был разработан специальный курс по ковке и изготов­лению подков, который длился 10,5 месяца.

Надо сказать, что программа теоретических занятий была довольно сложной и насыщенной, включала в себя такие дисциплины, как «теория верховой езды», «иппология», «теория ковки», «воинские уставы и наставления до кавалерии относящиеся», «сведения по истории конницы».
Практические занятия были еще более разнообразными: «верховая езда на выезженных лошадях», «выездка молодых лошадей», «работа лошади на развязном троке», «вольтижировка», «езда без стремян и поводьев», «занятия по тактике», «фехтование и рубка», «ковка лошадей», «изучение лошади по экстерьеру и ознакомление со способами и приемами лечения лошадей в наиболее частых случаях заболевания»; в летний период к ним добавлялись «дальние пробеги», «плавание», «тактические занятия в поле», «кадровое учение» и «парфорсная охота».

Главный журнал о лошадях
Недалеко от казарм школы жил князь Дмитрий Петрович Багратион, который в 1915 году стал советником Главного управления государственного коннозаводства. Полковник Багратион был помощником начальника Офицерской кавалерийской школы и инструктором по верховой езде, а кроме того, являлся ответственным редактором журнала «Вестник русской конницы».
Как говорил тогда князь: «Уже давно назрела необходимость в специальном литературном органе, в котором все любящие конное дело могли бы свободно обмениваться мыслями и объединять свою работу» .
Собственно, с этой лишь целью генерал-инспектор кавалерии великий князь Николай Николаевич (младший) и разрешил издавать собственный, независимый журнал при Офицерской кавалерийской школе. Редакция находилась прямо на территории школы, в доме 51 на Шпалерной улице.
К сожалению, «Вестник русской конницы» выпускался сравнительно недолго: с 1906 по 1914 год, но периодичность составляла 24 номера в год. Для своего времени журнал был прекрасно иллюстрирован, авторами являлись ведущие специалисты страны, а темы статей были самые разнообразные, среди которых впервые за всю историю печатных изданий в России появилась специальная рубрика, посвященная конному спорту. Война стала причиной прекращения работы издания, а впоследствии попыток воссоздать его уже никто не предпринимал.

Кузница героев
Офицерская кавалерийская школа в Петербурге являлась уникальным центром подготовки армейских кадров. Среди выпускников и преподавателей этого учебного заведения оказались по истине вершители судеб нашего государства. Например, начальником школы с 1886 по 1897 год был Владимир Александрович Сухомлинов, будущий военный министр.
В 1907 году на обучение в школу из Приморского драгунского полка командируется Семен Михайлович Буденный, который показывает блестящие результаты на обязательных соревнованиях – как бы мы сейчас сказали – «по молодым лошадям». Здесь он получает звание младшего унтер-офицера, но командование его полка не дает ему возможности доучиться до конца и отзывает его обратно уже через год.
Четырьмя годами позже курс обучения в школе успешно проходит и один его главный противник времен Гражданской войны – «черный барон» Петр Николаевич Врангель. Среди участников белого движения было немало и других выпускников Офицерской кавалерийской школы, например Петр Владимирович фон Глазенап (выпуск 1913 года), граф Федор Артурович Келлер (1889), Петр Николаевич Краснов (1909).

Слева направо: князь А.С. Гагарин, штабс-ротмистр А.П. Родзянко (верхом),
корнет Н.В. Сипягин, поручик барон А.А. Корф, корнет П.П. Баранов. 1909 год

Самый первый успешный спортсмен в истории российского конного спорта, участник Олимпиады 1912 года в Стокгольме Александр Павлович Родзянко именно здесь в 1906–1907 годах проходил курс обучения и получил необходимые основы мастерства верховой езды, что позволило ему сразу по окончании поступить во всемирно известную кавалерийскую школу в Сомюре (Франция).

Самый авторитетный генерал
Имя генерала Алексея Алексе­евича Брусилова – прославленного полководца времен Первой мировой войны, автора беспрецедентной наступательной операции на Юго-Западном фронте в 1916 году – известно всем любителям истории. Но мало кто знает, что более четверти века этот талантливейший кавалерист и большой знаток лошадей посвятил Офицерской кавалерийской школе.
Будущий военачальник поступил на обучение в школу в 1881 году, закончил ее с отличием и остался преподавателем по верховой езде и выездке молодых лошадей. В 1891 году Алексей Алексеевич повышается до начальника отдела эскадронных и сотенных командиров. Весной 1898 года Брусилов отправляется в командировку в Германию, Австрию и Францию с ответственной миссией осмотра кавалерийских полков и школ, а также приобретения лошадей.

С 1902 года Алексей Алексеевич занимает должность начальника школы, но уже в 1906 году вынужден покинуть любимую «alma mater» в связи с переводом во 2-ю гвардей­скую кавалерийскую дивизию в качестве командира (армии нужны были не только талантливые учителя, но и настоящие полководцы). Дальнейшая деятельность генерала на долгие годы полностью по­глотила война. Но на закате своей жизни, уже в советской России, Брусилов вновь вернулся к лошадям. Его назначили главным инспектором Главного управления коннозавод­ства и коневодства РСФСР.
Благо­даря огромному авторитету Бруси­лова в военной среде, его охотно назначали и на другие должности, связанные с кавалерией, привлекали к чтению лекций в Академии РККА. Собственно, Алексей Алексе­евич стал одним из немногих положительных примеров сотрудни­чества высших военных чинов императорской армии с большевиками, и одной из главных его заслуг вполне можно считать тот факт, что именно он передал бесценные знания и опыт по работе с лошадьми и все премудрости верховой езды и конного спорта следующим поколениям, независимо от цвета флага, под которым они выступают.

Тот самый англичанин
Джеймс Филлис (1834–1913) по праву считается лучшим берейтором и теоретиком выездки своего времени. Вся Европа восхищалась его мастерством, личные одобрения он неоднократно получал от австрийской императорской четы, а император Франц Иосиф подарил ему лучшего жеребца своего завода – серого Маэстозо. В Петербурге Джеймс Филлис впервые появился осенью 1897 года, уже в преклонном возрасте выступив в цирке Чини­зелли. Это был настоящий триумф высшей школы выездки.
Пораженный мастерством англичанина, генерал-инспектор кавалерии великий князь Николай Николаевич доверяет ему подготовку смены лошадей Импера­торской придворной конюшни (за успешное выполнение этого задания Филлис получает государственную награду), а затем отдает ему в работу собственных лошадей. Укротив буквально за два месяца двух великанов, «таскающих на галопе», Джеймс Филлис упрочил свой авторитет кудесника выездки, и с 1898 года он на десять лет становится старшим преподавателем верховой езды в Офицерской кавалерийской школе, а его методика работы ложится в основу кавалерийского устава кавалерии сначала императорской, а затем и Красной армии.
По этой системе были впоследствии подготовлены все великие советские спортсмены ХХ века. На похоронах Джеймса Филлиса в 1913 году в Париже российский военный атташе генерал Алексей Алексеевич Игнатьев, лично знавший великого мастера, возложил на его могилу огромный венок из живых цветов с надписью: «Les eleves reconnaissants de la cavalerie russe» («От благодарных учеников из русской кавалерии»).

Всему виной война
Самый главный парадокс Офицерской кавалерийской школы заключается в том, что прекращение ее деятельности связано с началом Первой мировой войны: ведь, казалось бы, именно с целью подготовки армейских кадров она изначально создавалась – и в тяжелые военные годы значение школы как важнейшего учебного центра для кавалерии должно было только возрасти…
Но все генералы, руководящие этим учебным заведением, с преподавательской деятельности были вынуждены переключиться на выполнение своих прямых обязанностей, а по­стоянный офицерский состав школы был объединен в элитный кавалерийский полк (представьте себе, какую страшную боевую силу представляло это подразделение, укомплектованное такими квалифицированными всадниками), который был брошен в пекло Первой мировой. Большая часть этих людей так и не вернулись с полей сражений. 1914 год стал последним в истории Офицерской кавалерийской школы.
После революции казармы и все постройки больше никогда не использовались по назначению, но через таких выдающихся людей, как С.М.Буденный, А.А.Брусилов и А.А.Игнатьев, ниточка великой школы в Советском Союзе была протянута сквозь Высшие Красно­знаменные курсы усовершенствования командного состава кавалерии (в городе Новочеркасске) в знаменитую Краснознаменную высшую офицерскую кавалерийскую школу (базировавшуюся в Хамовническом манеже в Москве)

Стихотворения этого времени

Для поэтической деятельности Лермонтова университетские годы оказались в высшей степени плодотворны. Талант его зрел быстро, духовный мир определялся резко.

Он знает и о философских заносчивых «спорах» молодёжи, но сам не принимает в них участия. Он, вероятно, даже не был знаком с самым горячим спорщиком - знаменитым впоследствии критиком, хотя один из героев его студенческой драмы «Странный человек» носит фамилию Белинский, что косвенно свидетельствует о непростом отношении Лермонтова к идеалам, проповедуемым восторженной молодёжью, среди которой ему пришлось учиться.

В то же лето 1830 года внимание Лермонтова сосредоточилось на личности и поэзии Байрона; он впервые сравнивает себя с английским поэтом, сознаёт сходство своего нравственного мира с байроновским, посвящает несколько стихотворений польской революции. В 1830 году Лермонтов написал стихотворение «Пророчество» («Настанет год, / России чёрный год, / Когда царей корона упадёт…»).

Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров

Он уехал в Санкт-Петербург с намерением снова поступить в университет, но ему отказались засчитать два года, проведенных в Московском университете, предложив поступить снова на 1 курс. Лермонтова такое долгое студенчество не устраивало и он под влиянием петербургских родственников, наперекор собственным планам, поступает в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Эта перемена карьеры отвечала и желаньям бабушки. Лермонтов оставался в школе два «злополучных года», как он сам выражается. Об умственном развитии учеников никто не думал; им «не позволялось читать книг чисто-литературного содержания».

Юнкерский разгул и забиячество доставили ему теперь самую удобную среду для развития, каких угодно «несовершенств». Лермонтов ни в чём не отставал от товарищей, являлся первым участником во всех похождениях - но и здесь избранная натура сказывалась немедленно после самого, по-видимому, безотчётного веселья. Как в московском обществе, так и в юнкерских пирушках Лермонтов умел сберечь свою «лучшую часть», свои творческие силы; в его письмах слышится иногда горькое сожаление о былых мечтаниях, жестокое самобичевание за потребность «чувственного наслаждения». Всем, кто верил в дарование поэта, становилось страшно за его будущее. Верещагин, неизменный друг Лермонтова, во имя его таланта заклинал его «твердо держаться своей дороги». Лермонтов описывал забавы юнкеров, в том числе эротические, в своих стихах. Эти юношеские стихи, содержавшие и нецензурные слова, снискали Лермонтову первую поэтическую славу.

В 1832 году в манеже Школы гвардейских подпрапорщиков лошадь ударила Лермонтова в правую ногу, расшибив её до кости. Лермонтов лежал в лазарете, его лечил известный врач Н.Ф. Арендт. Позже поэт был выписан из лазарета, но врач навещал его в доме Е.А. Арсеньевой.

В 1832 году М.Ю. Лермонтов подал прошение в Императорский Московский Университет об увольнении его из Университета «по домашним обстоятельствам» с просьбой приложения «надлежащих свидетельств для перевода в Императорский Санкт-Петербургский Университет с зачетом времени его пребывания в Московском Университете на словесном отделении». В просьбе Лермонтову Петербургский Университет отказал и разрешил прием на условиях сдачи вступительных экзаменов на 1-й курс.

Вместо университета Лермонтов поступил в Школу Гвардейских Подпрапорщиков и Кавалерийских Юнкеров, несмотря на желание его бабушки Е.А. Арсеньевой «не видеть своего внука военным». Ряд обстоятельств был причиной принятого Лермонтовым решения: прельщал короткий срок обучения, соблазняла военная служба с возможностью быстрой карьеры и скорой выслуги лет, наконец, уговоры друзей и родственников, уже поступивших в Школу.

4 ноября 1832 г. Лермонтов со всеми прочими «недорослями из дворян» держал экзамен и по оценке полученных баллов был зачислен приказом от 20 ноября кандидатом в Школу. 14 ноября был принят на службу лейб-гвардии в Гусарский полк на правах вольноопределяющегося унтер-офицера, а 18 декабря последовал следующий приказ по Школе: «На основания предписания заведующего Школой Гвардейских Подпрапорщиков и Кавалерийских Юнкеров г. генерал-адъютанта Нейгарта от 17-го числа сего декабря за № 273 определенные на службу, на правах вольноопределяющихся, в полки лейб-гвардии недоросли Михаил Лермонтов в Гусарский, Александр Головин в Конный и Николай Вырубов в Измайловский, переименовываются первые двое в юнкера, а последний в подпрапорщики с показанием по спискам из дворян, о чем объявляя по вверенной мне Школе, предписываю гг. эскадронному и ротному командирам с означенных юнкеров Лермонтова и Головина и подпрапорщика Вырубова, взыскать за употребленную при рассмотрении из документов вместо гербовой простую бумагу с каждого за один лист по два рубля, и доставить ко мне для отсылки в Уездное Казначейство. Генерал-майор барон Шлиппенбах».

В то время Школа Гвардейских Подпрапорщиков и Кавалерийских юнкеров помещалась в доме, купленном у графа И. Г. Чернышева, у Синего Моста. Это был роскошный дворец, построенный в 1764 – 1768 гг. по проекту архитектора де ля Мотта, куда Школа перешла из казарм л.-гв. Измайловского полка (на углу 1-й роты) 10 августа 1825 года. В громадном дворце гр. Чернышева гвардейские подпрапорщики занимали верхний этаж, кавалерийские юнкера и классы – средний, а внизу находилась большая зала, называемая учебной, для фронтовых занятий. Юнкерский эскадрон был разделен на четыре отделения: два кирасирских тяжелой кавалерии и два легкой: уланское и гусарское.

В свободное от занятий время юнкера и подпрапорщики посещали друг друга и были между собой в дружеских отношениях. В шутку юнкера называли подпрапорщиков «крупой». Особенно часто приходили юнкера для пользования разбитым роялем в рекреационном зале. Иногда юнкеров и подпрапорщиков сводили в один класс для изучения какого-либо предмета, главным образом математики. Обращение в Школе было мягкое и гуманное, но военная дисциплина и субординация были доведены до крайней строгости.

Юнкера с особой любовью всегда вспоминали л.-гв. Уланского полка штабс-ротмистра Клерона, родом француза из Страсбурга. Он был очень приветлив, остроумен, любил шутки и каламбуры, что всех юнкеров сильно забавляло, и относился к ним дружески. Вообще, взаимоотношения командного состава с юнкерами и подпрапорщиками были сердечные и товарищеские. Взыскания и наказания были очень редким явлением. Обычно, по субботам, соблюдая строгую очередь, по два от кавалерии и пехоты, отправлялись во дворец Великого Князя Михаила Павловича, где обедали с Его Высочеством за одним столом.

В те далекие дни гвардейские юнкера не состояли при своих полках, а находились в Школе, где должны были пробыть два года, по прошествии которых выдержавшие экзамен производились в офицеры. Общей формы не было, каждый носил форму своего полка. Поступали в Школу не моложе 17 лет и старше, иногда бывали случаи и в 26. Большинство было домашнего воспитания из богатых домов и, за малым исключением, порядочные лентяи. Поступавших из разных учебных заведений было незначительное количество. По этой причине школьничество и шалости между юнкерами не имели большого успеха. Молодые люди, поступившие в юнкера, старались держать себя серьезно и солидно. Разговоры больше касались кутежей, женщин, светских новостей и службы. Все это было, конечно, незрело и легкомысленно, и все суждения отличались присущим юности увлечением, порывом и недостатком опыта, но побеги страстей отдельных лиц уже проявлялись и показывали склонности юношей.

Поступив в Школу Гвардейских Подпрапорщиков и Кавалерийских Юнкеров, Лермонтов между своими товарищами ничем внешне не выделялся. Фигура его не отличалась стройностью и красотой. Лицо оливкового цвета с крупными чертами было довольно приятное. Выражение глубоких, умных, больших, черных, как уголь, глаз было пронзительное, тяжелое и вместе с тем томное, невольно приводило в смущение того, на кого они были устремлены. Лермонтов знал силу своих глаз, и любил смущать и мучить людей робких и кротких своим долгим выразительным взглядом. Волосы имел темные и довольно редкие со светлой прядью немного выше лба, виски и широкий лоб, несколько открытые, хорошо очерченные губы, белые, как жемчуг, зубы и нежные красивые руки.

Он был невысокого роста, с большой головой и некоторой кривизной ног, как следствие болезни худосочия в детском возрасте, широкоплечий, плотный и немного сутуловатый. С юных лет Лермонтов мучился мыслью, что он некрасив и плохо сложен. Особенно усиливалось это сознание, когда зимой в большие морозы юнкера, отправляясь в отпуск, надевали шинель в рукава, сверх мундиров и ментиков; в таком одеянии он казался крайне неуклюжим, что он и сам признавал, и даже как-то раз нарисовал на себя в такой одежде карикатуру. Но, несмотря на свои недостатки, вся его наружность была необыкновенно привлекательной и невольно останавливала внимание каждого, даже незнакомого.

Вместе с тем, Лермонтов был весьма ловкий в физических упражнениях с очень развитыми, крепкими мышцами. Ему доставляло большое удовольствие показывать свою силу, главным образом в руках. В этом он часто состязался с юнкером Карачинским, известным в Школе, как замечательный силач, гнувший шомпола и делавший из них узлы, как из веревок. Он и Лермонтов уплатили много денег за испорченные шомпола кавалерийских карабинов унтер-офицерам, которым было поручено сбережение казенного оружия. Однажды во время такого соревнования, их обоих застал командир Школы генерал Шлиппенбах. Он крайне поразился такому занятию юнкеров, обоим сделал строгий выговор и отправил их на сутки под арест. Лермонтов презабавно передавал этот случай и при этом заливался громким смехом.

Лермонтов крепко сидел на лошади и был отличным ездоком, но в первые дни своего поступления в Школу, в конце ноября месяца, с ним произошло несчастье, грозившее его оставить калекой на всю жизнь. Однажды, после езды в манеже, будучи еще по школьному выражению новичком, подстрекаемый старшими юнкерами, чтобы показать свое знание в езде, силу, ловкость и смелость, Лермонтов сел на молодую, маловыезженную лошадь, которая начала вертеться и беситься около других лошадей, находящихся в манеже. Одна из них ударила его в правую ногу ниже колена и разбила ее до кости. Поэта без чувств вынесли из манежа. Он проболел более двух месяцев, находясь в доме своей бабушки К.А. Арсеньевой, квартира которой находилась на Мойке в доме Ланского вблизи Школы. Это позволяло тайно посылать ей своему внуку, которого она любила до обожания, разные пирожки, паштеты и сладости.

Добрая старушка была сильно огорчена случившимся и не отходила от больного. Все юнкера, товарищи поэта, знали ее, уважали и любили. Летом она жила в Петергофе, недалеко от кадетских лагерей, где обычно стояли юнкера Школы. В судьбе многих она принимала деятельное участие и многие из юнкеров часто бывали обязаны ей за различные просьбы перед начальством. Когда эскадрон проходил на конное ученье мимо ее дачи, старушка появлялась у окна и издали крестила своего Мишу и всех юнкеров, пока весь эскадрон длинной лентой не пройдет перед домом и не скроется из вида.

Физические упражнения юнкеров состояли из пешего строя, фехтования и танцев. Гимнастика в те времена не преподавалась. По пешему фронту Лермонтов, вследствие плохого сложения, был очень слаб. Эскадронный командир сильно нападал на него за этот пробел, но он не был в этом виноват. Лермонтов превосходно дрался на эспадронах и рапирах, и любил это занятие. Иногда между лучшими бойцами устраивались состязания, привлекавшие большое количество зрителей-юнкеров. Поэт принимал живое участие в этой борьбе и нередко выходил в ней победителем. Танцевал он изящно и легко, и считался одним из лучших танцоров.

Школьная программа включала математику, географию, историю, военное судопроизводство, топографию, фортификацию, артиллерию, тактику и военные уставы. Проходили также Закон Божий, российскую словесность, французский язык, нравственность. С большим усердием Лермонтов изучал русскую словесность и историю. Он часто скрывался в пустых классных комнатах, стараясь пробраться туда незамеченным, и там в полном одиночестве проводил время за чтением или писал «до позднего часа ночи». Самостоятельный выбор книг для чтения, без одобрения начальства, воспитанникам воспрещался, хотя это и не всегда исполнялось. Любители чтения занимались им, большею частью, по праздникам, когда юнкеров отпускали из Школы. Лермонтов приходил в отпуск к бабушке Арсеньевой по воскресеньям и праздникам, где много читал и всегда находился с книгой в руках, особенно с томиком Байрона или Вальтера Скотта на английском языке. Этот язык он знал, но не владел им свободно, как французским или немецким.

Лермонтов сильно превышал своих товарищей по уму и развитию. Разница была настолько велика, что между ними трудно провести границу. Летами он был не старше других, но больше их читал, имел шире кругозор, составил собственные взгляды на жизнь, которую успел достаточно изучить с разных сторон. По словам П.А. Висковатого: «Рано измученный несчастными обстоятельствами жизни поэт созрел не по летам, и, одинокий, вверял лишь музе свои мысли и скорбь души».

В Школе Лермонтов был в дружбе и в хороших отношениях со всеми юнкерами, но не выносил фальши, лжи и неискренности. Он обладал также способностью подмечать в каждом комические и слабые стороны. Отыскав эти свойства, он преследовал свою жертву колкими насмешками и остротами, выводил из терпения и, достигнув этого, успокаивался и оставлял ее в покое. Этой дурной привычки он не оставлял до конца своих дней, вызывая к себе неприязнь и вражду. Благодаря своим блестящим способностям и уму, он невольно сделался душою в удовольствиях, кутежах, похождениях и беседах. По природе он был одарен нежной, чуткой душой, всегда готовый оказать каждому услугу, повеселиться и составить компанию, но свет оказывал на него самое дурное влияние. Все хорошие порывы души и сердца он старался в себе заглушить и скрыть от других. Ему было стыдно признаться в любви и уважении к женщине. По его мнению, все это был ненужный романтизм и временная душевная слабость. Однако, в домашней обстановке поэт был приветлив, добродушен и ровного характера.

Близких друзей между юнкерами у Лермонтова было незначительное количество. Среди них он особенно тесно сблизился с В.А. Вонлярлярским, человеком уже пожившим, кончившим университет, добровольно променявшим гражданскую службу на военную, ставшим впоследствии известным беллетристом, автором «Большой барыни», талантливым музыкантом, художником и скульптором. Вонлярлярский своими неистощимыми рассказами «по вечерам» всегда привлекал большое количество юнкеров; Лермонтов не уступал ему в остроумии и шутках. К числу близких приятелей принадлежали также два брата Мартыновых, из которых младший, красивый и статный молодой человек, приобрел такую печальную известность в судьбе поэта. Юнкера называли Мартынова «Homo force» – свирепый человек. Он всегда хвастался своим здоровьем и силой, но после проявления этих качеств он обычно попадал в лазарет.

В то же время в роте гвардейских подпрапорщиков славился своим остроумием и юмором К.Я. Булгаков, более известный среди молодежи под именем Кости Булгакова, очень талантливый и музыкальный юноша. Шутки и остроумие его не ограничивались стенами Школы и были известны даже Великому Князю Михаилу Павловичу, над которыми он иногда много смеялся. Лермонтов охотно посещал гвардейских подпрапорщиков, там он соперничал в остроумии с Булгаковым и там же, под аккомпанемент Мишеля Сабурова, пелись нескромного содержания куплеты, шансонетки и песни Беранже. От сильных кутежей Булгаков рано закончил свою жизнь.

Лермонтов был непременным участником всех проказ, шуток и проделок юнкеров. Иногда, в свободное время, они собирались около рояля, который арендовали на зиму, и под аккомпанемент пели хором разные песни. Лермонтов присоединялся к песенникам и громко запевал совершенно другую песню, что вносило полный разлад в пение. Немедленно поднимался шум и нападки на Лермонтова, но он, довольный удавшейся шуткой, от души смеялся. Однажды к обеду было подано мясо под соусом. Лермонтов вспыхнул, бросил нож и вилку и возмущенно закричал:

Всякий день одно и то же!
Мясо под хреном,
Тем же манером!

Это очень развеселило всех присутствующих. Обычно все его шутки не носили злостного характера, а искрились добродушным юмором и весельем.

В учебных заведениях, главным образом закрытых, почти повсеместно существует обычай подвергать новичков различным испытаниям в отношении твердости и стойкости их характера, поведения и понимания товарищества. За неповиновение, неисполнение и неисправность следует наказание. Плохо приходится оказывающему сопротивление, держащемуся в стороне от товарищей, а особенно передающим своим родителям или родственникам обо всем происходящем в их среде, или жалующимся начальству. В первый год поступления в Школу новичку не разрешалось курить. Взыскания за курение были крайне строгими, вместе с виновниками отвечали и их начальники, поэтому отдельные унтер-офицеры и вахмистры не желали подвергать себя ответственности за людей, совершенно им незнакомых и ничем не доказавших крепость и верность дружбы. Чтобы считаться настоящим юнкером и товарищем, требовались неустрашимость и изобретательность в юнкерских проделках.

Подчиняясь общему взгляду на новичков, Лермонтов не оставался к этому безразличным и любил их помучить более чувствительным способом, выходящим из ряда обыкновенных испытаний. Проделки его в большинстве случаев производились по ночам. Перед наступлением времени ложиться спать он собирал в свою легкокавалерийскую камеру товарищей, один на другого садились верхом, покрывая себя и своего «коня» простыней, и держали в руке по стакану воды. Эту конницу Лермонтов называл «Нумидийским эскадроном». Выжидалось время, когда намеченная жертва засыпала и по данному сигналу «эскадрон » в глубокой тишине трогался с места, окружал койку обреченного и, внезапно сорвав с него одеяло, каждый выливал на него свой стакан воды. Проделав нападение, кавалерия трогалась галопом в свою камеру, оставляя свою жертву совершенно мокрой.

Иногда этот «Нумидийский эскадрон», главным образом состоявший из Лермонтова, Вонлярлярского, графа Тизенгаузена, братьев Череновых и Энгельгарда, плотно взявшись друг с другом за руки, быстро скользил по паркету легкокавалерийской камеры, сбивая с ног попадавшихся им навстречу новичков, припирая их к железным кроватям, при этом их умышленно задевали, стараясь сильно толкнуть плечом. Как-то раз при таком нападении «фланговый эскадрона» великан Тизенгаузен получил от новичка Боборыкина ответный удар в спину. Конница быстро рассыпалась по своим местам. Вечером, при возвращении с ужина, Боборыкин получил в затылок залп вареного картофеля. Промолчав, он разделся и лег спать. Такая покорность понравилась старшим, и с этого дня они оставили его в покое, тогда как другим еще долгое время Энгельгард продолжал вставлять в нос по ночам «гусара» – свернутую бумажку, наполненную нюхательным табаком.

Много пришлось пережить таких неприятных минут юнкерам-кавалергардам Нарышкину и Уварову. Оба они воспитывались за границей и плохо говорили по-русски. Лермонтов прозвал Нарышкина «французом» и обоим им не давал покоя. Обычно каждый юнкер в Школе имел какое-либо прозвище. Лермонтов получил название «Маёшки» от М-r Mayeux, горбатый урод, один из героев давно забытого французского романа. Похождения этого героя были изображены в целой серии карикатур. Лермонтову это название совершенно не подходило, но он всегда искренне смеялся над своей сутуловатостью и несколько неуклюжей наружностью. Впоследствии под именем «Маёшки» он описал себя в стихотворении «Монго».

В середине апреля Лермонтов вернулся в Школу, после продолжительной болезни от полученного удара в ногу копытом лошади и, несмотря на разные проделки и проказы, он выдержал экзамены в старший класс одним из первых, о чем он пишет 19 июня 1833 г. М.А. Лопухиной: «Я полагаю, что Вы будете рады узнать, что я, пробыв в Школе только два месяца, выдержал экзамен в первый класс и теперь один из первых… это все-таки внушает надежду на близкое освобождение». По окончании переводных экзаменов в конце июня 1833 г. по Школе был отдан приказ о выступлении в лагерь, находящийся в Петергофе, где она оставалась 2 месяца, и возвращалась обратно в августе месяце к началу учебных занятий. В лагере Школа размещалась в палатках по 3 аршина в длину и 2 ½ аршина в высоту. В каждой палатке находилось по 3 человека со всей амуницией и поклажей. Вся лагерная жизнь регулировалась приказами, издаваемыми по Отряду военно-учебных заведений, куда входили также правила посещения воспитанниками народных гуляний и садов, не иначе как командами при офицере, а в случае отпуска – с родственниками. Одно из таких гуляний ярко и красочно описано поэтом в поэме «Петергофский праздник».

В начале 1834 г. воспитанниками Школы стал издаваться рукописный журнал «Школьная Заря», выходивший по средам. Главное деятельное участие в издании этого журнала принимал Лермонтов, писавший стихи, поэмы и рисовавший карикатуры, а также Мартынов – прозу. Широко предлагалось каждому желающему помещать свои произведения в «Школьной Заре» и оставлять свои рукописи в назначенном для того столике, находившемся при кровати в одной из комнат. Подпись автора не являлась обязательной, рукописи могли оставаться и не подписанными. Накопившийся материал вынимался и сшивался в одну, общую тетрадь и вечером в присутствии всех юнкеров прочитывался. Таких тетрадей журнала было выпущено несколько номеров, но ни одна из них не сохранилась. Единственная подлинная тетрадь с нарисованными поэтом карикатурами имелась у его школьного друга кн. В.С. Вяземского, но в настоящее время местонахождение этой чрезвычайно ценной и интересной тетради неизвестно. Сохранились отдельные списки «Школьной Зари», по которым восстанавливаются тексты некоторых поэм, помещенных в журнале М.Ю. Лермонтовым в период его юнкерских лет. Между ними перу поэта принадлежали шуточная, нескромная поэма «Уланша», «Праздник в Петергофе», «Послание к Тизенгаузену», «Гошпиталь в Петергофе», «Юнкерская молитва» и «Ода», подписанные «гр. Диарбекир», но в большинстве все они были не для печати.

В прозе были написаны им под псевдонимом «Степанов» «Пограничные известия», где героем выведен его приятель по Школе кн. Шаховской, добрейшей души человек, всеобщий любимец, который всегда сердился, когда над ним подсмеивались. Он имел физический недостаток – большой нос, который юнкера находили похожим на ружейный курок, за что князь получил прозвища «Курок» и «князь-Нос». О нем в поэме «Уланша» упоминается:

Князь-нос, к седлу приник,

Никто рукою онемелой

Его не ловит за курок.

Обычно юнкера подшучивали над князем и рисовали разные карикатуры, где главным образом фигурировал его огромный нос. На одном из рисунков Шаховской был изображен лежащим на кровати в своей камере, с резко выделяющимся на подушке носом, а поблизости несколько юнкеров читают у стола «Историю носа кн. Шаховского», иллюстрированную картами, схемами, сочиненную его товарищами при ближайшем участии Лермонтова.

Князь Шаховской был крайне влюбчив. Посещая своих знакомых, он часто влюблялся и поверял свои сердечные тайны друзьям, обычно называя предмет своей любви «богиней». Как-то дежурный офицер, француз, штабс-ротмистр Клерон, случайно встретился с юнкером Шаховским в одном доме, где князь был влюблен в гувернантку недурной наружности, но довольно полную. Клерон, заметив увлечение Шаховского, решил подшутить над ним, начал ухаживать за гувернанткой и имел успех. Она осталась очарованной комплиментами и остротами Клерона. Шаховской был сильно взволнован легкомыслием и неверностью предмета своей страсти. Бывшие там юнкера рассказали о шутливом поведении Клерона. По этому случаю Лермонтов тотчас написал короткий, но ядовитый экспромт:

О, как мила Твоя богиня,
За ней волочится француз,
У нея лицо, как дыня,
Зато…, как арбуз.

«Гошпиталь в Петергофе» – рассказ в стихах, героями которого являются юнкера кн. А.И. Барятинский, впоследствии фельдмаршал, покоритель Кавказа, и Н.И. Поливанов, известный под именем «Лафа». Оба – товарищи поэта по Школе. Однажды они устроили ночной поход в госпиталь, ради любовного развлечения. Кн. А.И. Барятинский в темноте, по ошибке, вместо красивой служанки обнимает слепую, дряхлую старуху, поднявшую крик, на который прибегает служитель со свечой, бросается на князя и сваливает его, но в этот момент подоспевший Поливанов, покоритель красавицы служанки, сбивает служителя и освобождает кн. Барятинского. Несколько бутылок шампанского смягчают неприятное впечатление от прошедшей ночи.

Самым любимым, самым известным стихотворением среди юнкеров была знаменитая поэма Лермонтова «Уланша», которая была распространена в многочисленных копиях. В этой поэме описывается переход юнкеров из Петербурга в лагерь Петергофа, но главным образом ночлег шумного, веселого уланского отделения в деревне Ижорке недалеко от

Стрельны. В этой деревне между юнкерами-уланами славилась красотой молодая, бойкая жительница, названная юнкерами «Уланшей». Она и послужила героиней поэмы.

Идет наш шумный эскадрон
Гремящий, пестрою толпой.
Повес усталых клонит сон
Уж поздно, темной синевой
Покрылось небо, день угас,
Повесы ропщут…

Пора расстаться им с конем.
Как должно, вышел на дорогу
Улан с завернутым значком;
Он по квартирам важно, чинно
Повел начальников с собой,
Хотя признаться, запах винный
Изобличал его порой.

Но без вина, что жизнь улана?
Его душа на дне стакана,
И кто два раза в день не пьян,
Тот, извините, не улан!

Сказать вам имя квартирьера?
То был Лафа, улан лихой,
С чьей молодецкой головой
Ни доппель-кюммель, ни мадера,
Ни даже шумное Аи
Ни разу сладить не могли…

Лермонтов был натура, богато одаренная талантами и способностями в разных отраслях искусства. Он отлично играл на рояле и на скрипке, хорошо пел романсы, вернее говорил речитативом. Он очень недурно рисовал отдельных лиц, пейзажи и целые группы. Его рисунки отличались живостью, бойкостью и уверенностью карандаша. Поэт обладал способностью метко и характерно схватывать отличительные черты изображаемых лиц, зарисованных им на портретах и карикатурах. Несколько таких удачных и верных рисунков было им сделано в Школе, причем он имел обыкновение делать зарисовки во время занятий и лекций. Такой альбом многочисленных рисунков, главным образом относящихся к школьному пребыванию поэта, был передан в дар Лермонтовскому музею бывшим воспитанником Школы Н.Н. Манвеловым, выпуска 1835 г. В этой тетради помещено много рисунков Лермонтова из времен его юнкерской жизни. На одном из них была нарисована учебная езда юнкеров.

Посередине манежа стоит командир эскадрона полковник Стунеев с бичом в руке, головной уланский юнкер Поливанов (Лафа), отличавшийся своей посадкой и ездой, затем жолонерский унт.-офицер Жолмир, за ним гусарский юнкер Вонлярлярский, близкий друг поэта и сосед по койке. Очень удачно и характерно был изображен дежурный офицер и преподаватель кавалерийского устава шт.-ротмистр В.И. Кнорринг, известный своими романтическими похождениями. Отлично был сделан поясной портрет отделенного унт.-офицера 4-го уланского взвода Хомутова, облокотившегося, в шинели внакидку и несколько других зарисовок отдельных юнкеров, послуживших Лермонтову оригиналами для его юнкерской тетради.

В 1834 году, для поступления в Артиллерийское училище, приехал в Петербург родственник и друг поэта А.П. Шан-Гирей. Он привез Лермонтову привет от В.А. Лопухиной, девушки, которую Лермонтов любил первой, чистой, юношеской любовью, считавшейся им своей невестой. Она вышла замуж, по воле родителей, за Бахметьева. Этот удар внутренне поэт тяжело переживал, но внешне отнесся к привету Вареньки вполне равнодушно, что вызвало между друзьями ссору, правда, скоро окончившуюся примирением.

По словам Шан-Гирея, «нравственно Лермонтов в Школе переменился не менее, чем физически, следы домашнего воспитания и женского общества исчезли», появился грубоватый, небрежный тон, юношеское удальство лихости и разгула, без чего кавалерист не считался кавалеристом. Свой талант к поэзии и способности к рисованию он использовал на карикатуры и шуточные, нескромные по содержанию произведения, получившие широкое распространение среди военной молодежи. Все это было наносное, напускное, юношеское и совершенно не соответствовало душевным качествам и характеру Лермонтова и исчезло вместе с производством его в офицеры. Но первая репутация сильно ему повредила и долго оставалась препятствием для оценки личности поэта в обществе.

Наряду с юношескими проказами и разного рода увлечениями, полученное Лермонтовым в Школе воинское воспитание, дух традиций конницы, славные геройств подвиги русской армии и ее вождей захватили его и оставили глубокий, неизгладимый след во впечатлительной, чуткой душе поэта, развили в нем чувство истинного патриотизма и укрепили сознание долга, чести и доблести. Впоследствии, будучи переведен в Тенгинский пехотный полк, Лермонтов принимал деятельное участие в покорении Кавказа, отличаясь в боях с чеченцами исключительной храбростью и мужеством, за что был представлен к Владимиру 4-й степени с мечами и золотому оружию, но, благодаря неприязненному отношению к поэту высоких правящих кругов в Петербурге, обе награды были отменены.

В юнкерские годы Лермонтов написал большую поэму «Хаджи Абрек» и несколько лирических стихотворений, изменил вариант «Демона» и продолжал работу над начатой еще в Москве повестью «Вадим». Поэт старался скрывать от окружающих свои произведения, читал их неохотно и редко, и не давал списывать даже близким друзьям. Родственнику и товарищу по Школе Н.Д. Юрьеву как-то удалось получить от него поэму «Хаджи Абрек». Завладев ею, Юрьев отнес поэму к журналисту Сенковскому, напечатавшему ее, к удивлению поэта, в начале 1835 г. в «Библиотеке для чтения». Лермонтов был взбешен поступком Юрьева, к счастью, поэма имела успех, никто ее не критиковал, но все же он еще не решался печатать свои произведения. В Школе поэма «Хаджи Абрек» была представлена Лермонтовым преподавателю русской словесности В.Т. Плаксину. Прочитав ее, Плаксин поднялся на кафедру и в присутствии всего класса торжественно произнес: «Приветствую будущего поэта России». Никто не подозревал и не предполагал блестящего и великого таланта Лермонтова, но все же чувствовалось, что он может быть гордостью Гвардейской Школы и бессмертной славой России.

По прохождению в Школе Гвардейских Подпрапорщиков и Кавалерийских Юнкеров двухгодичного курса науки и строевых занятий, питомцам предоставлялось право производства в офицеры, для чего необходимо было пройти предварительный смотр и экзамен в присутствии Великого Князя Михаила Павловича, в то время командира Гвардейского корпуса и Начальника всех военно-учебных заведений. Для смотра приводился в Михайловский манеж пехотный батальон в полном составе. Великий Князь поочередно вызывал для командования батальоном или ротой гвардейских подпрапорщиков и одновременно производил экзамен в знании строевой пехотной службы, а кавалерийским юнкерам верховой езды и кавалерийского устава. Только успешно выдержавшие испытание производились в гвардию, иначе в армию или оставлялись до следующего года. Такой смотр был произведен Великим Князем юнкерам и подпрапорщикам 10-го выпуска 1834 г. Большая часть юнкеров оказалась «весьма твердой в верховой езде, а пехотных подпрапорщиков всех вообще совершенно знающими свое дело», на основании чего последовал 22 ноября 1834 года Высочайший приказ «по кавалерии о производстве по экзамену из юнкеров в корнеты», в том числе, Лермонтова лейб-гвардии в Гусарский полк.

В следующем 1835 г. М.Ю. Лермонтову был выдан официальный патент за подписью Военного министра графа А.И. Чернышева, удостоверяющего производство 22 ноября 1834 г. в корнеты гвардии.

БОЖИЕЮ МИЛОСТЬЮ

МЫ НИКОЛАЙ ПЕРВЫЙ

ИМПЕРАТОР И САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССИЙСКИЙ

и прочая, и прочая, и прочая

Известно и ведомо да будет каждому, что МЫ Михаила Лермонтова, который НАМ Юнкером служил, за оказанную его в службе НАШЕЙ ревность и прилежность, в НАШИ Лейб-гвардии Корнеты тысяча восемьсот тридесять четвертого года Ноября двадцать второго дня Всемилостивейше пожаловали и учредили; якоже МЫ сим жалуем и утверждаем, повелевая всем НАШИМ подданным оного корнета Михаила Лермонтова за НАШЕГО Корнета Гвардии надлежащим образом признавать и почитать: и МЫ надеемся, что он в сем, ему от НАС Всемилостивейше пожалованном чине, так верно и прилежно поступать будет, как то верному и доброму Офицеру надлежит. Во свидетельство чего МЫ сие Военному Министерству подписать и Государственною НАШЕЮ печатью укрепить повелели.

Одновременно с Лермонтовым 10-го выпуска Школы Гвардейских Подпрапорщиков и Кавалерийских Юнкеров лейб-гвардии в Гусарский полк были произведены два брата Андрей и Александр Череновы, а 1 января 1835 г. 11 выпуска, но со старшинством 22 ноября 1834 г., вышли в тот же полк его школьные товарищи кн. Николай Вяземский и Александр Тиран, производство которых было отсрочено на некоторое время.

Так незаметно, быстро промелькнули и окончились два года, проведенные М.Ю. Лермонтовым в стенах Гвардейской Школы. Память о его пребывании была увековечена созданием при Николаевском Кавалерийском Училище Лермонтовского Музея, где были собраны многочисленные предметы, относящиеся к имени великого поэта, а в 1914 году, по проекту скульптора Б. М. Микешина в саду Школы был воздвигнут памятник М.Ю. Лермонтову, прожившему так мало и так много сделавшему русскому народу и русской литературе.

К. Скуридин. Юнкерские годы М.Ю. Лермонтова в Школе Гвардейских Подпрапорщиков и Кавалерийских Юнкеров 1832–1834 гг. // «Памятка Николаевского Кавалерийского училища», Париж, 1969. (Печатается в сокращении)

Мариинский дворец – здание Заксобрания Санкт-Петербуга. Бывшее здание Школы Гвардейских Подпрапорщиков и Кавалерийских Юнкеров, в которой учился Лермонтов

Подробное решение Страница 180-196стр. по литературе для учащихся 9 класса, авторов Царева О.И., Капцев В.А., Капшай Н.П. 2009

1. Расскажите о семейной драме Лермонтовых.

Тяжелая семейная драма М.Ю.Лермонтова наложила отпечаток на всю его жизнь и судьбу. Его мать Мария Арсеньева принадлежала по материнской линии к знатному аристократическому роду Столыпиных, богатых, влиятельных, всегда занимавших высокие государственные посты в Российской империи. Бабушка Лермонтова, Елизавета Алексеевна, твердо знала, что и зять ее будет из такого же славного и богатого рода. Однако жизнь распорядилась иначе. Мария, относившаяся к типу мечтательных и излишне впечатлительных барышень, начитавшаяся сентиментальных романов, влюбилась и вышла замуж за обедневшего помещика неизвестного роду-племени, старше ее на восемь лет, красивого и статного, но не способного дать своим будущим детям ни богатства, ни титула, ни, что было самым главным, знатной родословной.

После свадьбы молодые переезжают в Тарханы, родовое имение Арсеньевых, однако их семейная жизнь не сложилась. Исследователи жизни и творчества М.Ю. Лермонтова строили много гипотез относительно этого. Наиболее часто называют «недовольство Е.А. Арсеньевой браком дочери... и охлаждение Юрия Петровича к жене». Отношения Юрия Петровича с Елизаветой Алексеевной еще более обострились после смерти Марии Михайловны, матери маленького Михаила, в 1817 г. Юрий Петрович уезжает из Тархан в свое имение Кропотово, а сына оставляет на воспитание у бабушки: таково было ее условие в завещании (некоторые биографы М.Ю. Лермонтова считают, что за отказ от воспитания сына Юрий Петрович получил от Е.А. Арсеньевой 25 тысяч рублей. Однако этот факт не доказан).

Отец к этому времени увяз в долгах и не мог дать сыну должного образования и высокого положения. Он вынужден был согласиться, обрекая Михаила на полное сиротство. И если ласку матери могла заменить любовь бабушки, то отца ему не заменил никто. Редкие встречи по праздникам еще больше усугубляли одиночество, боль от которого не раз выльется в горькие строчки: «Ужасная судьба отца и сына Жить розно и в разлуке умереть...». Юрий Петрович любил сына, он виделся с ним в Кропотове в 1827 году, а потом каждый год в Москве. К сожалению, до нас не дошла переписка М.Ю. Лермонтова с отцом. Известно только завещание Юрия Петровича, в котором нашла выражение его горячая любовь к сыну и ответная любовь, нежное отношение Михаила к отцу, понимание Юрием Петровичем таланта сына. Вот фрагмент из этого завещания: «... ты одарен способностями ума, - не пренебрегай ими и всего более страшись употреблять оные на что-либо вредное или бесполезное: это т а л а н т, в котором ты должен будешь некогда дать отчет Богу!... Ты имеешь, любезнейший сын мой, доброе сердце... Благодарю тебя, бесценный друг мой, за любовь, твое ко мне внимание». Одни только обращения отца к сыну: «любезнейший сын мой», «бесценный друг» говорят о нежном и любовном отношении Юрия Петровича к разлученному с ним сыну.

2. Какое образование получил писатель?

Бабушка не жалела никаких средств для того, чтобы нанять внуку самых лучших учителей из Москвы и Петербурга. Он получил великолепное домашнее образование, знал несколько языков, прекрасно играл в шахматы, играл на фортепиано и скрипке, сочинял музыку, великолепно рисовал, писал стихи, рано начал заниматься переводами с разных языков, много читал. Лермонтов увлёкся творчеством поэта-романтика Дж. Байрон. Михаил был зачислен в Московский благородный пансион - привилегированное учебное заведение для детей аристократии. Он хорошо учился, много писал. В 1830 году он поступает в Московский университет, из которого был отчислен в 1832 году за пропуски занятий. Лермонтова возмущала атмосфера, царившая в университете: доносы, слежка, проследование за свободомыслие. В 1832 Лермонтов оставляет Московский университет и переезжает в Петербург, где надеется продолжить образование в Петербургском университете. Однако ему отказались зачесть прослушанные в Москве курсы. Чтобы не начинать обучение заново, Лермонтов принимает совет родных избрать военное поприще.

В ноябре 1832 года он сдает экзамены в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров и проводит два года в военно-учебном заведении, где строевая служба, дежурства, парады почти не оставляли времени для творческой деятельности (быт школы отразился в так называемых юнкерских поэмах - "Петергофский праздник", "Уланша", "Гошпиталь" - все 1834). В сентябре 1834 года Лермонтов был выпущен корнетом в лейб-гвардии Гусарский полк.

3. Почему Михаил Юрьевич решил делать военную карьеру? Как его принимали в аристократическом обществе Москвы и Петербурга?

После отказа из Петербургского университета по совету знакомых он поступил в юнкерскую кавалерийскую школу, которая готовила будущих офицеров. Многие из них после школы служили в лейб-гвардии гусарском полку, стоявшему в Царском Селе, почти в Петербурге. Это привлекало Лермонтова. К тому же офицерство всегда было особой средой, среди них было много людей с передовыми взглядами, из этой среды, как известно, вышли многие декабристы. Но в тот период время было уже другим. Учеба в юнкерской школе характеризуется как «два страшных года», отданные бессмысленной муштре и парадам, пребыванию в казарме, где запрещалось читать даже художественную литературу. Но и здесь ночами, прячась в дальних классах, Лермонтов читал или писал. После окончания юнкерской школы Михаил Лермонтов становится корнетом лейб-гвардии гусарского полка. В этом привилегированном полку несли военную службу представители самых известных аристократических семей России. Очень быстро он входит в высшее общество, где приобретает репутацию «светского льва», пользуется успехом у дам благодаря своему обаянию и острому уму. В этот период у него появляется много друзей, но и не меньше врагов.

4. Назовите адресатов любовной лирики поэта. В чем своеобразие лермонтовской трактовки этой темы?

Любовная лирика занимает в творчестве Лермонтова объёмный период. Эти стихотворения отличаются богатством содержания и становятся похожими на миниатюрные «лирические романы» со своим сюжетом, глубоким философским обобщением, выражающим позицию автора. Адресованные конкретному человеку - В. Лопухиной, Е. Сушковой, Н. Ивановой и другим женщинам, они не всегда посвящены только конкретному событию или отношениям поэта к ним.Лермонтов раздвигает рамки стихотворения, «прививает» ему ростки иных жанров. Такова, например, миниатюра «Нищий», адресованная Е.Н. Сушковой. Двенадцать строк, три строфы. Из них лишь последняя непосредственно обращена к адресату. Две же первые представляют самостоятельную картину. Вспомним стихотворение.

У врат обители святой

Стоял просящий подаянья

Бедняк иссохший, чуть живой

От глада, жажды и страданья.

Куска лишь хлеба он просил,

И взор являл живую муку,

И кто-то камень положил

В его протянутую руку.

Так я молил твоей любви

С слезами горькими, с тоскою,

Так чувства лучшие мои

Обмануты навек тобою!

Лишь в последнем четверостишии мы чувствуем скрытый лиризм произведения обнаруживает себя в последнем четверостишии. Здесь поэт выражает свои чувства, обманутые любимой. Страдания нищего оттеняют страдания лирического героя, который обманут любимой, как нищий - жестокими людьми. И кажется в простом стихотворении о любви возникает глубокая философская тема отношения людей к страданию другого человека. Любовная лирика Лермонтова, в основном, трагична. Причиной этому была несчастная любовь поэта к Вареньке Лопухиной, которая была его музой и которой он адресовал много стихов (часто они скрывают адресата под буквой «К...»): «Не привлекай меня красой...», «Мы снова встретились с тобой...», «Расстались мы, но твой портрет...» и многие другие.

Поэт видит невозможность счастливых отношений и сознательно удаляется от этой любви от мира, окружая себя романтическим ореолом мученичества:

Душа моя должна прожить в земной неволе

Недолго. Может быть, я не увижу боле

Твой взор, твой милый взор, столь нежный для других.

Отчужденность от мирских страстей подчеркивается поэтом в тексте стихотворения следующей строкой: «Чего б то ни было земного, но я не сделаюсь рабом».

Для поэта не существует понятия скоротечной, приземленной любви - это чувство единственно вечно и прекрасно. Иногда он отходит в сторону от своих верований, но эти строки - минутная слабость поэта:

У ног других не забывал

Я взор твоих очей.

Любя других, я лишь страдал

Любовью прежних дней.

5. В чем особенность творческой манеры Лермонтова-романтика? Раскройте тему на примере конкретных произведений.

До 1837 г. творчество Лермонтова развивается под воздействием романтизма. Его юношеская лирика - это размышления человека, углубленного в познание самого себя, противопоставляющего себя обществу, окружающей его пошлой и ничтожной жизни. Лермонтов пытается разобраться в самом себе, выяснить свои силы, стремления, говорит о своей жажде применить на практике богатые силы свой души, талант и знания. «Мне нужно действовать, я каждый день Бессмертным сделать бы желал...», - заявляет молодой поэт в стихотворении «1831-го июня 11 дня». Среди огромного количества стихов этого периода - «Парус», «Я жить хочу! хочу печали», «Нет, я не Байрон, я другой...», «Жалоба турка», «Предсказание», «Наполеон», «Мой демон», «Монолог», «Один среди людского шума...», «Одиночество» и др. яркими примерами романтизма в творчестве Лермонтова стали поэмы «Демон» и «Мцыри». В этих произведениях романтический герой ощущает себя «избранным». И хоть душа его стремится обрести покой и гармонию, он не в силах избавиться от мучительного одиночества, которое становится расплатой за независимость и свободу. Героя переполняют взаимоисключающие чувства - тоска по невозможному и озлобленность на окружающий мир. Романтический герой у поэта - это вечный оппозиционер. В знаковом стихотворений этого периода «Нет, я не Байрон, я другой...» поэт противопоставляет себя Байрону, толпе, океану жизни, самому Богу, восстает против всего мира. Слвоно парус, гонимый всеми, плывет по жизни, лишенной для него цели, смысла, желаний.

6. Как связан с жизнью и творчеством поэта Кавказ?

Кавказ - красной нитью проходит сквозь жизнь и судьбу Михаила Лермонтова. В детства он первые попал сюда и был поражен и восхищен. Здесь он находился для поправки его слабого здоровья. Кавказ навсегда остался глубоко в сердце, его величественная природа, нравы горцев, их праздники, игры, легенды и предания. Здесь Лермонтов испытал и первую влюбленность в «девочку лет девяти... ее образ и теперь еще хранится в голове моей...» - напишет он позднее в дневнике. Именно кавказская тема станет преобладающей в творчестве писателя. Эти произведения займут большое место среди ранних романтических произведений. Уже в 14 лет Лермонтов создаст поэмы «Черкесы», «Кавказский пленник», «Аул Бастунджи», «Измаил-Бей», «Хаджи Абрек». Произведения о Кавказе Лермонтов создавал в самые разные периоды жизни: во время учебы в пансионе, в университете, будучи юнкером. Именно эта страна гор станет местом действия его яркой поэмы «Демон» и романа «Герой нашего времени». В Кавказе он будет отбывать ссылку, будет служить и погибнет на дуэли.

7. В каких поступках и стремлениях лермонтовский Демон несет черты героя «высокого» романтизма?

«Высокий романтизм» присущ поэме «Демон» и является ярким примером романтизма в русской поэзии. Известно, что он задумал это произведение еще в 9 лет, а к концу жизни написал уже 7 ее редакций. Романтический образ Демона - вселенского зла - привлекал поэта, как и многих других творцов. Но Лермонтов взглянул на этот образ по-иному. Он разглядел в нем страдающую душу, которая жаждет любви и перерождения в носителя добра. Вспыхнувшее чувство любви Тамаре – как возможность к искуплению своих грехов и избавление от вечного одиночества: «Хочу я с небом примириться, Хочу любить, хочу молиться, Хочу я веровать добру». Но Демон обречен оставаться носителем зла, обречен на вечное скитание Богом-отцом за свою непомерную гордость. Законы вселенной сильнее желания гордой личности переродиться. Поэтому грустен и понятен итог -у язвленный тем, что ангел забирает на небо душу Тамары, которую он считал своей, «...проклял Демон побежденный Мечты безумные свои, И вновь остался он, надменный, Один, как прежде, во вселенной Без упованья и любви!..»

8. Расскажите о военной службе Лермонтова. В каких произведениях писателя и каким образом отразилась военная тема?

Военная служба Лермонтова началась в лейб-гвардии гусарского полка, где служили представители самых знатных аристократических семей. Лермонтов быстро разочаруется и ощутит отвращение к этой пустой и скучной суете юнкерской, а затем и офицерской жизни. Его духовая жизнь тщательно скрыта ото всех. Лермантов-творец много читает и пишет («Боярин Орша», «Маскарад», пьеса «Два брата», роман в стихах «Сашка», роман в прозе «Княгиня Литовская», многочисленные стихотворения). Однако после его стихотворения «Смерть Поэта» 20 февраля 1837 года его арстовали и отправили на гауптвахту. После этого он переведен в Нижегородский драгунский полк, который находился на Кавказе; потом, по просьбе бабушки, его переведут в гусарский полк, стоящий вблизи Пскова. Прослужит он там не более двух месяцев. Император изъявит волю, даст полное прощение «корнету Лермонтову» и согласится на его восстановление в лейбгвардии гусарском полку. Служба в этом полку не доставляла особых хлопот и позволяла много работать над произведениями «Тамбовская казначейша», «Песня про купца Калашникова», новыми редакциями «Демона», стихотворениями «Дума», «Поэту» и другими. Однако дуэль с сыном французского посланника Баранта, а также членство Лермонтова в «кружке шестнадцати» все изменят в его жизни. Решением царя Николая I поручик Лермонтов переводится в Тенгинский пехотный полк и должен отбыть в места боевых действий на Кавказе. Лермонтов был отважным офицером, зная о сложной обстановке на Кавказе, не боялся смерти и возглавил отряд, весьма успешно воевавший с горцами. За его храбрость его представляли к переводу в гвардию, к ордену святого Владимира III степени, к именному золотому оружию с надписью «За храбрость», но царь Николай I не поддержал эти представления. Военная тема отразилась во многих произведениях: «Бородино», «Герой нашего времени», «Валерик», «Сон», «Завещание», «Два великана».

9. В каком эмоциональном состоянии находился Михаил Юрьевич во время последнего отпуска в столице?

В двухмесячный отпуск в Петербурге Лермонтов попал благодаря постоянным хлопотам своей бабушки. В октябре 1840 года он смог увидеть свой первый сборник поэзии, куда вошли его лучшие произведения; а в феврале вышло второе издание «Героя нашего времени». В журнале В.Белинский в журнале «Отечественные записки» назвал Лермонтова первым поэтом и продолжателем пушкинской традиции в русской литературе. Это принесло поэту настоящее ощущение радости и удовлетворения.

Его хорошо принимали в светском обществе, в литературных салонах. Однако длилось недолго. После отказа ходатайств о награждении Лермонтова за храбрость, проявленную на войне, отпуск был неожиданно прерван и поэту следовало в течение 48 часов покинуть Петербург и отбыть на Кавказ. Лермонтов покидал столицу разочарованный и озлобленный. Ярким проявлением его чувств стало стихотворение «Прощай, немытая Россия...». Лермонтов думает об отставке с военной службы, для того, чтобы вплотную заняться творчеством. Однако, как известно, в Петербург ему не было суждено вернуться.

10. Расскажите о последней дуэли поэта. Где похоронен Лермонтов?

В Ставрополь 9 мая 1841 года поэт прибыл не в самом лучшем настроении. Ему нужно было отправляться к месту боевых действий, но он вместе с другом и двоюродным брата Александром Столыпиным решил бросить жребий и довериться судьбе. Так он попал в Пятигорск, где поэт встретил своего знакомого по юнкерской школе Николая Мартынова. На одном из вечеров в доме генерал-лейтенанта Верзилина они поссорились. Лермонтов, не испытывая к Мартынову неприязни, тем не менее зло пошутил над ним. Мартынов, обидчивый и мстительный, расценил это как оскорбление и вызвал Лермонтова на дуэль. Все присутствующие приняли это за глупую шутку: Лермонтов был известным стрелком, Мартынов стрелял плохо.

Вот что вспоминает один из секундантов и друг поэта Александр Васильчиков: «в шесть-семь вечера мы поехали на роковую встречу; но и тут в последнюю минуту мы, и, я думаю, сам Лермонтов, были убеждены, что дуэль кончится пустыми выстрелами и что, обменявшись для соблюдения чести двумя пулями, противники подадут себе руки и поедут... ужинать.

Когда мы выехали на гору Машук (близ Пятигорска) и выбрали место по тропинке, ведущей в колонию (имени не помню), темная, громовая туча поднималась из-за соседней горы Бештау.

Мы отмерили с Глебовым тридцать шагов; последний барьер поставили на десяти и, разведя противников на крайние дистанции, положили им сходиться каждому на десять шагов по команде "марш". Зарядили пистолеты. Глебов подал один Мартынову, я другой Лермонтову, и скомандовали: "Сходись!"

Лермонтов остался неподвижен и, взведя курок, поднял пистолет дулом вверх, заслоняясь рукой и локтем по всем правилам опытного дуэлиста. В эту минуту, и в последний раз, я взглянул на него и никогда не забуду того спокойного, почти веселого выражения, которое играло на лице поэта перед дулом пистолета, уже направленного на него. Мартынов быстрыми шагами подошел к барьеру и выстрелил. Лермонтов упал, как будто его скосило на месте, не сделав движения ни взад, ни вперед, не успев даже захватить больное место, как это обыкновенно делают люди раненые или ушибленные. Когда я возвратился, Лермонтов уже мертвый лежал на том же месте, где упал; около него Столыпин, Глебов и Трубецкой. Мартынов уехал прямо к коменданту объявить о дуэли. Черная туча, медленно поднимавшаяся на горизонте, разразилась страшной грозой, и перекаты грома пели вечную память новопреставленному рабу Михаилу.» Вскоре разразилась небывалая гроза, которая не дала возможности увезти тело Лермонтова в Пятигорск. Лишь несколько часов спустя он был перевезен в город. Похоронен был на кладбище в Пятигорске, а в апреле 1842 г. гроб с телом Лермонтова перезахоронен на фамильном кладбище в Тарханах, После разрешения царя в 1842 году по просьбе бабушки.