Великая греция. Греческие колонии в италии и сицилии Царский период в Риме

Когда близ конца VIII века до Р. Х. в Древней Греции появились корабли нового вида – триеры , предприимчивые жители Коринфа повели дело колонизации в обширном размере. Коринфская аристократия (Бакхиады) усиленно покровительствовала мореплаванию и основанию колоний на дальних берегах, во-первых, потому что этим пролагались новые пути для прибыльной торговли, а во-вторых, это давало возможность благовидным способом удалять из государства противников привилегий аристократии, стремившихся установить равноправие. Уже освоенный коринфянами остров Керкира был удобным перепутьем, облегчавшим дальнейшее плавание на запад, к берегам Италии и Сицилии.

Еще за два столетия до основания коринфской колонии на Керкире эвбейские переселенцы овладели на севере от Сицилии рудоносным Питекузским островом Энарией (Искией). Силы их увеличились притоком переселенцев из разных мест Греции. Они основали колонию на скалистом берегу италийской Кампании близ острова, у мыса Гавра, и назвали это свое поселение Кимой (впоследствии, римляне дали греческому имени его, Kume, форму Cumae, Кумы); почва была вулканическая, очень плодородная, а торговля с туземцами выгодна; колонисты Кум очень разбогатели. Коринфяне слышали это; слышали и о том, что Теокл с халкидянами, которые издавна занимались мореходством, и с переселенцами с Кикладских островов основал колонию Наксос (впоследствии называвшийся Тавромением) в Тринакрии (в Сицилии), где уж очень издавна существовали цветущие финикийские поселения; что греческие колонисты построили храм Аполлону Путеводителю (Archegetes) на том месте, где впервые ноги греков ступили на сицилийский берег; что этот берег очень хорош; с громадной горы (Этны) там бежит в море река Акесин, вдоль которой расстилаются роскошные луга, растут оливковые и лимонные рощи.

Эти слухи были привлекательны, и коринфские колонисты поплыли к тому берегу, путь к которому издалека указывает дымящаяся вершина покрытой снегом Этны. Вероятно, много тяжелых войн пришлось вести грекам в Тринакрии с финикийскими поселенцами, с воинственными туземцами, с переселившимися из Италии в Сицилию сикулами. Но греки выдержали борьбу и основали там много колоний.

Греческая колония Сиракузы

В 735 году, когда еще не упрочились коринфские колонисты и на Керкире, Бакхиад Архий уже поплыл в Сицилию; так велел ему сделать оракул, в искупление лежавшего на нем проклятия. Предание гласит, что Архий хотел похитить прекрасного Актеона; родственники Актеона защищали его, и он был убит в драке. Отец его требовал наказания виновному,но напрасно: Архий был Бакхиад, потому остался безнаказанным. Во время большого праздника при храме Посейдона на Истме, отец Актеона бросился с кровли храма в море, произнося проклятие Архию.

Греческих переселенцев, вождем которых был Архий, сопровождал поэт Эвмел, тоже коринфянин. Они высадились на маленьком острове Ортигии , знаменитом в мифологии своим ручьем, Аретузой, у юго-восточного берега Сицилии, перед просторною бухтою этого берега. Вскоре греки построили колонию и на берегу и соединили остров с берегом плотиной. Так были основаны Сиракузы, ставшие впоследствии великолепным городом. Ортигия, образующая превосходную пристань Сиракуз, навсегда осталась важнейшею частью города. Она была обведена особою стеною и была цитаделью, в которой находились верфи, магазины, стояли древнейшие храмы. Коринфские колонисты Сиракуз и их потомки были господствующим сословием; они назывались гаморами или «землевладельцами». Сицилийские туземцы были порабощены, пахали землю своих господ и пасли их стада. Плодородие и красота окрестностей Сиракуз и выгодное для торговли положение города скоро привлекли туда новых переселенцев. Сиракузы быстро стали большой торговой колонией и приобрели сильное влияние на ход истории эллинского народа.

Сиракузы в настоящее время. На переднем плане - остров Ортигия

Древнейшая, прибрежная часть Сиракуз называлась Ахрадиной; постепенно были застроены и высоты над приморьем; эти новые части города назывались Тихе и Теменит. Через два поколения после возникновения Сиракуз их жители основали (в 665 году) в некотором отдалении от моря две новых сицилийских колонии, Акры и Энну. Потом (в 645) греки основали Касмены, а в 599 году, на южном берегу, подле финикийских поселений, портовый город Камарину; через 100 лет они разрушили ее за то, что в войне, которую вели тогда Сиракузы, она отпала от них; её область они удержали под своею властью.

Начало мегарской колонизации в Сицилии

Пример Коринфа увлек город Мегару, чья область в Греции граничила с коринфской. Мегаряне долго были подвластны коринфянам и, подобно лаконским периэкам , обязанным носить траур по смерти спартанского царя, обязаны были приходить в Коринф для выражения скорби, когда умирал коринфский царь. Но они возвратили себе независимость и всегда потом мужественно и успешно защищали ее от сильных соседей. В 15-ю олимпиаду победу на состязании бега одержал мегарянин Орсипп; он первый из всех греков состязался в беге нагой, без пояса. Это доказывает, что в Мегаре усердно и успешно занимались гимнастикой.

После отмены царской власти, Мегарой стала править воинственная аристократия . Плодородные земли в мегарской области принадлежали аристократам. Греки-простолюдины жили разбросанными поселениями в горных местностях и на приморье; им было тесно. Правительство желало удалить из государства излишек населения, потому благоприятствовало колонизации.

Мегара лежала между крупнейшими западным и восточным заливами Греции – Коринфским и Сароническим. Её торговые корабли ходили и в западное море и в восточное. Около 725 года, греческие переселенцы из Мегары основали на Сицилии колонию у прекрасной бухты на север от Сиракуз, в местности, богатой лесами и пастбищами. Они назвали свой город Мегарой Гиблейской. Предание говорит, что название «Гиблейской» эта сицилийская Мегара получила от имени царя, который уступил переселенцам место для постройки города. В колонию приливали новые греческие жители. Торговые корабли Мегары Гиблейской не боялись ходить и вдоль южного берега Сицилии, опасного своими выдающимися далеко в море скалами, из ущелий которых бегут стремительные потоки.

Колонии Селинунт, Гела и Акрагант

Через сто лет по основании Мегары Гиблейской греческие переселенцы из неё построили (около 620 г. до Р. Х.) на том же сицилийском берегу между финикийскими поселениями колонию Селинунт («Плющ»), у речки, которая называлась тоже Селинунтом. Финикийцы напрасно старались помешать их предприятию. Эта местность прибрежья была богата пальмовыми рощами и находилась только в двух днях плавания от Карфагена .

Путь вдоль южного берега Сицилии был уж показан мегарянам греками с Родоса, отважными моряками, привыкшими проникать туда, куда плавали финикияне. Задолго до основания Селинунта родосцы построили на южном берегу Сицилии колонию Гелу (около 690 г.().о 620 г.). Через столетие после того, Гела, население которой увеличилось приливом новых переселенцев из Родоса, из Феры и Книда, основала (около 582 г.) на террасе крутой скалы колонию Акрагант (Агригент), который скоро стал великолепнее и сильнее своей метрополии и который называли «прекраснейшим из всех городов».

Храм Согласия в древнем Акраганте (ныне - Агридженто)

И в Геле и в Акраганте владычествовали основавшие их дорийские аристократы, делившиеся и в этих колониях на филы гиллеев, диманов и памфилов. Простолюдины греческого происхождения – ремесленники, матросы, мелкие торговцы – не имели политических прав. Сицилийские туземцы были порабощены и пахали землю или пасли стада своих господ, благородных дорийцев.

Колонии Кротон и Сибарис

Подобно мегарянам, примеру коринфян последовали граждане других областей коринфского прибрежья. Часто бывало, что для переезда на запад эти эмигранты садились на коринфские корабли или плыли на своих кораблях вместе с ними. На юге от юго-восточного выступа, которым Италия приближается к Греции, и который греки называли япигийским, находится плодородная горная область; по склонам её гор превосходно росли виноград и олива, а выше виноградников были прекрасные пастбища, великолепные платановые и кипарисовые леса, дававшие превосходный материал для кораблестроения. Тут в земле энотров («виноделов»), ахейские колонисты из Гелики и Эг, с примесью эмигрантов из других местностей, основали колонии Сибарис (около 720 г.) и Кротон (около 710 г.). Это было незадолго перед тем, как лакедемонские пар фении основали в середине изгиба того залива город Тарент.

Монета (ном) Сибариса. Вторая половина VI века до Р. Х.

Граждане Сибариса и Кротона предоставляли новоприбывшим участие в своих политических правах, а земля их была очень хороша, потому население этих греческих колоний Италии быстро возросло, и они стали очень сильны. Греки Сибариса и Кротона покорили соседние племена энотров и осков, поставили их в положение, подобное крепостному состоянию, и основали много колоний, некоторые даже на восточном берегу Италии. Один Сибарис основал 25 городов. Самый северный из них был Посейдония (Пестум). В блестящее свое время Сибарис мог вывести в поле 300.000 воинов, а в процессиях его праздников являлось 5.000 великолепно одетых всадников. Берега реки Кратиса, на которой стояла эта колония, были более чем на целую географическую милю (ок. 7,5 км.) застроены домами.

Древнегреческий храм в Пестуме (Посидонии), Южная Италия

Но богатство, какое давали землевладельцам Сибариса изобильная хлебом и вином страна и обширная торговля, изнежило их. Они пировали, предавались роскоши, так что название «сибарит» вошло в поговорку для обозначения изнеженного богача, пирующего и роскошничающего. Говорят, что молодые люди в Сибарисе носили пурпурную одежду, вплетали в свои длинные волоса золотые украшения. Город давал золотые венки в награду тем богачам, которые устраивали на свой счет роскошные обеды для всех граждан. Такие нравы ослабили эту греческую колонию, и через два столетия после своего основания она была разрушен своими соседями из Кротона, которыми правили последователи Пифагора , преобразовавшие политический и нравственный быт города по учениям своего наставника .

Колония Тарент

Тарент, основанный греками в Италии около 708 г. до Р. Х., тоже рано стал городом роскоши. Он имел превосходную гавань и крепкую цитадель на скале. Основателями этой колонии были спартанцы , но не из числа полноправных граждан, а люди низшего класса. Они скоро разбогатели в своей новой стране; эта часть Италии была холмиста, но плодородна. Кроме сельского хозяйства греческие колонисты Тарента деятельно занимались торговлей и мореходством. Разбогатев, они стали жить весело и очень любили пировать. В их году было больше праздников, чем рабочих дней. Промышленность Тарента получила высокое развитие. Тысячи рук были заняты изготовлением тканей из превосходной шерсти их овец и окраскою тканей в пурпур; раковины для краски добывались в тарентском заливе; торговля пурпуровыми тканями давала колонистам Тарента большие выгоды. Залив был обилен и рыбою. О высоком состоянии тарентской промышленности свидетельствуют монеты, находимые в той местности; они имеют превосходную чеканку и их так много, как нигде в других местностях колонизированной греками части Италии.

Колония Локры

Но не поддались изнеженности греки-локрийцы, основавшие в Италии (около 700 г.) свою колонию – на севере от Зефирийского мыса – и назвавшие этот город по своему племенному имени, Локрами Эпизефирскими. Греческая родина локрийцев их имела аристократическое правление. Сто семейств знатного происхождения, составлявшие привилегированное сословие, образовали замкнутую корпорацию, не давали остальному населению никакого участия в правлении и не вступали в браки с ним. Локрийцы, переселившиеся в Италию, были простолюдины, недовольные своим бесправием на своей родине. Вероятно, в числе их были и буйные люди, потому что аристократы, вероятно, позаботились, воспользовавшись случаем, удалить из родины в колонию наиболее опасных им агитаторов. К локрийцам присоединились эмигранты из других племен. Такое смешанное население колонии, не имея общности юридических обычаев, нуждалось в установлении строгого законного порядка. Эту задачу и выполнил в Локрах знаменитый Залевк , автор первых письменных законов Древней Греции.

Колонии халкидян

Самыми деятельными моряками Греции были эвбейские ионийцы ; они плавали повсюду, где с основанием греческих колоний, развилась торговая деятельность. В особенности много предприимчивых моряков имели два эвбейских города, оба стоявшие у пролива Эврипа: Халкида («Медный город») и Эретрия («Город гребцов»).

Халкида получила свое имя, вероятно, от того, что была центром выделки медной посуды и медных украшений на оружии; она торговала этими, изделиями; те местности, в которых находилась медная руда, были самыми привлекательными для халкидян. После Халкиды важнейшим торговым городом Эвбеи была Эретрия, имевшая хорошие ловли пурпуровых раковин. Владения обоих этих греческих городов простирались через всю ширину острова до противоположного берега. В процессии эретриян, шедшей на праздник Артемиды в Амаринф, было однажды 3,000 гоплитов, 600 всадников и 60 военных колесниц.

Но прежде, на заре греческой истории, главным торговым портом Эвбеи был, кажется, другой город, Кима, стоявшая на восточном берегу, на мысе, в обильной виноградниками местности. Предание говорит, что эта эвбейская Кима была основательницею итальянской Кимы, которая считалась очень древним городом, и в окрестностях которой находился погасший кратер с глубокими трещинами, бывший, по народной фантазии, входом в царство мертвых , а подле этого кратера были Ахерузское и Авернское озера, по темному цвету своей воды считавшиеся черными водами этого царства.

Обширная морская торговля греков-халкидян расширилась еще более около половины VIII века, когда правление в Халкиде перешло в руки аристократов, называвшихся там гиппоботами (владельцами табунов). Это были крупные землевладельцы, с презрением смотревшие на простолюдинов. На Лелантском поле были пастбища, удобные для разведения лошадей, потому у халкидских аристократов, владевших частью этого поля, и было много лошадей.

Издавна привычные к торговле и мореплаванию, халкидяне покидая отечество, где не имели политических прав и были оскорбляемы презрением гиппоботов, отправлялись основывать новые колонии. В VIII и VII столетиях в южной Италии и Сицилии возникло несколько халкидских колоний, быстро достигших благосостояния. У подошвы Этны, в плодородной местности, халкидяне основали (около 730 г.) Катану, на юг оттуда Леонтины.

Но вполне упроченным стало существование греческих колоний на западе лишь когда утвердилось владычество греков над проливом, отделяющим Сицилию от Италии. Переселенцы из итальянской Кимы основали на его сицилийском берегу город, который назвали Занклой («Серпом»), по форме мыса, образующего гавань города. Вскоре после того халкидяне построили на итальянском берегу, наискось против Занклы, Регий («Разъём», то есть разъём острова от материка). Пролив напоминал им Эврип, у которого стоял их родной город. Число жителей Занклы увеличилось другими колонистами из Халкиды. После Первой Мессенской войны покинувшие родину мессенцы поселились в Занкле и дали ей дорийский характер. Занклейские халкидяне основали близ финикийских поселений, на северном берегу Сицилии, при речке Гимере, колонию, который назвали тоже Гимерой. Там они устроили и пристань, Милы.

Когда эллины малоазийских колоний бежали от персов , то в Сицилию и Южную Италию прибыли новые переселенцы. По совету Анаксилая, захватившего в 495 году в свои руки владычество над Регием, греки-самосцы, эмигрировавшие после битвы при Ладе , напали на Занклу, когда граждане её ушли в поход против сикулов, и овладели беззащитным городом. Занкляне обратились с просьбою о помощи к Гиппократу, тирану колонии Гелы. Он пошел к Занкле, но заключил с самосцами договор, по которому они признали его власть и обещались отдать ему всю движимую собственность занклян и всех рабов их. Тогда Гиппократ отобрал оружие у занклян и продал их в рабство. Но самосцы недолго удержались в Занкле. Анаксилай прогнал их, населил Занклу новыми колонистами из разных мест и оставил город под своею властью. Он был родом мессенец и назвал Занклу Мессаной. Чтоб обеспечить себя против Гиппократа, он вступил в союз с Териллом, тираном колонии Гимеры, и отдал за него свою дочь. Гиппократ, вероятно, думал отнять у Анаксилая Мессану, но был убит в войне с сикулами. Через девять лет после того Ферон, тиран агригентский, отнял у Терилла Гимеру; Терилл и Анаксилай обратились к карфагенянам с просьбою защитить их от Ферона.

Все колонии, основанные на Сицилии и в Италии греками-халкидянами, приняли (ок. 640 г. до Р. Х.) законы, написанные для Катаны Харондом , младшим современником вышеупомянутого Залевка . Целью законодательства Харонда было установить согласие между разными сословиями точным и более прежнего справедливым определением их прав и дать прочные основы для развития честных и скромных привычек.

«Великая Греция»

Греческие колонии в Италии и Сицилии, на плодородной почве, под ясным небом, у синих волн моря, быстро достигли цветущего состояния. Колонии восточного берега Италии, к числу которых прибавились Сирис, основанный колофонцами, и Метапонт, основанный ахейцами, были соединены между собою договорами и долго жили счастливо, приняв законы или Залевка или Харонда. Но напоследок роскошь ослабила их, нравы колонистов испортились, возникли раздоры между сословиями, ссоры между городами. В каждом из этих греческих городов, делами управлял городской совет, состоявший из граждан высшего имущественного ценза; привилегии по знатности происхождения заменились привилегиями по богатству, аристократия заменилась тимократией («правлением богатых»). Но ценз определялся размером поземельной собственности; потому большинство членов правительственного совета этих греческих колоний составляли люди старых знатных родов. При разнообразии почвы городских областей и при различии их местоположения, преобладающие занятия жителей были неодинаковы: в некоторых колониях промышленность и морская торговля, в других земледелие на плодородных нивах, скотоводство на роскошных пастбищах, разведение виноградников и оливковых плантаций.

Руины храма Геры в Метапонте, Южная Италия

Греки городов южной Италии сознавали себя создавшими новую Элладу, и выражением этого гордого чувства было название, которое дали они своей стране: «Великая Греция». Жертвенник Зевса , охранителя границ (Зевса Гомария), и храм Геры на Лакинийском мысе были религиозным центром городов Великой Греции: там греки-колонисты совершали общие жертвоприношения. На этих праздниках происходили и совещания о делах всей страны, происходили там и игры, как в Элладе; собравшийся народ любовался там на прекраснейшие из произведений промышленности, из произведений изящных искусств. К пристаням Великой Греции приплывали милетские торговцы, закупали избыток хлеба и вина. Но история мало знает об этих годах мирного и сильного развития греческих колоний Италии. Известия наши начинаются лишь с того времени, когда мирное благосостояние Великой Греции было уж нарушено раздорами партий и междоусобиями городов. Племенные различия между колониями и различие их политических учреждений не допустили их соединиться в одну федерацию.

Война между Сибарисом и Кротоном

Упадок греческих колоний в Италии начинается гибелью Сибариса; он был разрушен, как мы уже упоминали, кротонцами, соплеменниками сибаритян.

Во второй половине VI века, в Сибарисе происходили волнения. Мелкие поземельные собственники, торговцы и ремесленники завидовали богатству и роскоши высшего сословия, стремились к равноправности с ним и хотели более равномерного распределения имуществ. Первым их требованием было преобразование в колонии правительственного совета, состоявшего из тысячи граждан высшего ценза. Низшие сословия Сибариса хотели, чтоб в совет могли быть избираемы и они. Получив отказ, они восстали, выгнали 500 человек богатых граждан, конфисковали их имущество. Предводитель восставших простолюдин Телид, захватил в свои руки власть. Изгнанные из колонии граждане бежали в Кротон и сели, по обычаю умоляющих о защите, у жертвенников на площади народного собрания. Кротонцы, которыми правили тогда аристократы и пифагорейцы , согласились на их просьбу дать им приют.

Новый правитель Сибариса, Телид, был разгневан тем, что кротонцы дали у себя приют его врагам. Его раздражение усилилось, когда граждане Кротона изгнали одного из богатых своих сограждан, Филиппа, одержавшего победу в Олимпии и считавшегося первым красавцем на свете, за то, что он сватался к дочери сибаритского тирана. Телид потребовал выдачи бежавших в Кротон аристократов и грозил войною в случае отказа. Кротонский правительственный совет колебался, боясь военного могущества Сибариса; но Пифагор убедил совет остаться верным обещанию.

Телид и жители Сибариса собрали большое войско – по словам Диодора , 300.000 человек – и двинулись на Кротон. Греческие колонисты Кротона были люди сильные, усиленно занимавшиеся гимнастикою и военными упражнениями. Не было в Греции города, граждане которого одерживали бы так много побед на олимпийских играх. По словам Страбона , был однажды такой случай, что во всех видах состязаний победа осталась за кротонцами. И знаменитейший в целой Греции силою человек был кротонец Милон. Он шесть раз был победителем на олимпийских играх, столько же раз на пифийских , еще больше побед одержал на немейских и на истмийских играх и сам на плечах отнес свою статую в Альмиду. Он, с олимпийским венком на голове, с львиною шкурою на плечах и с булавою, как Геракл , вел войско Кротона. Подле него шел Дориэй, сын одного из спартанских царей , остановившийся у того берега по пути в западную Сицилию, куда плыл основать новую колонию, и пожелавший биться за кротонцев.

Предзнаменования перед битвою были так неблагоприятны для граждан Сибариса, что сибаритский прорицатель Каллий, жрец из олимпийского священнического рода Иамидов, в страхе бежал к неприятелю; это поколебало бодрость духа в сибаритянах и ободрило кротонцев. Число кротонцев было втрое меньше, чем число неприятелей, но они одержали полную победу. Они не брали в плен, а убивали всех, кого настигали; потому эта проигранная битва была погибелью для Сибариса. Раздоры в нем еще более ослабили его оборону, и через 70 дней после битвы эта колония была взята кротонцами. Они разграбили её и разрушили всю до основания (510 г. до Р. Х.). И чтобы невозможно было восстановить Сибарис, жители Кротона провели реку Кратес через место, где стоял он. Те из жителей, которые успели бежать, ушли на восточный берег, в Лаос и Скидр, бывшие колониями Сибариса.

Дориэй построил в память о победе храм Афине и поплыл дальше. Он скоро был убит в сражении с карфагенянами у Эрикса; но переселенцы, вождем которых был он, овладели финикийскою колонией на южном берегу Италии, городом Миноей (ок. 509 г.); она стала дорийским городом, и получила название Гераклеи-Минои. Прорицателю Каллию кротонцы дали землю в бывшей области Сибариса.

С печалью услышали эллины европейской Греции и Малой Азии весть о гибели Сибариса; в Милете сожаление о нем было так велико, что все мужчины обрили себе голову, в знак траура. Колонии Милет и Сибарис были соединены теснейшим союзом гостеприимства, говорит Геродот .

Разгром пифагорейского союза в Кротоне

Но и грекам Кротона не принесла счастья победа. Демократы, бившиеся рядом с аристократами, потребовали, чтоб область Сибариса была роздана народу и чтобы государственные учреждения были преобразованы в демократическом духе. Вождем их был Килон, богатый гражданин, враждебный пифагорейцам. Преобразование, которого хотели они, должно было состоять в замене аристократического Совета Тысячи правительственным советом, избираемым всеми гражданами, и в передаче народу права выбирать административных сановников. Совет Тысячи отверг это требование, и народ восстал. Дом атлета Милона был взят народом и сожжен; пифагорейцы, застигнутые на совещании в этом доме, – человек 40 или 60 – были убиты; остальные, и сам Пифагор, были изгнаны. Их земли были разделены между гражданами.

Такие же перевороты произошли в Локрах, Метапонте и других греческих колониях Италии. Это было началом сословных междоусобиц, убивших могущество греческих городов Южной Италии. Сначала в них водворилась буйная демократическая анархия; она привела их к тому, что власть захватили тираны ; военные и гражданские доблести исчезали, города слабели. Владычество греческих колонистов над италийскими и сицилийскими туземцами постепенно рушилось по всему пространству за приморскою полосою. Убийство, грабеж, наглый произвол грозили Кротону полным распадом общественных связей. Ахейцы метрополии успели наконец убедить партии Кротона примириться, склонили к этому и другие колонии. В них были установлены правильные демократические учреждения, дана была амнистия всем изгнанникам и был заключен договор о согласии между городами. Впрочем, эта связь между колониями была слабой; религиозным центром её был храм Зевса Гомария. Общие жертвоприношения и праздники там поддерживали воспоминание о единстве происхождения италийских греков.

до н. э.
Одной из первых греческих колоний в Италии был город Кумы, основанный жителями Эвбейской Халкиды в Кампании около 750 г. до н. э.; первой колонией в Сицилии был город Наксос (734 г. до н. э.). В конце VIII и VII в. до н. э. одно за другим выводятся поселения, которые густо заполняют прибрежную полосу Италии от Кум на юг вдоль Тирренского и Ионического побережий до Брундизия и всей Сицилии. Наиболее крупными из них, сыгравшими большую роль в истории юга Италии, были города Сиракузы (основан коринфянами в 733 г. до н. э.), Сибарис (основан ахейцами в 720 г. до н. э.), Тарент (единственная колония Спарты, 706 г. до н. э.), Тела (основана родосцами и критянами в 688 г. до н. э.).
Некоторые из этих городов достигли такого многолюдства и процветания, что сами, в свою очередь, смогли вывести собственные колонии. Так, Сиракузы вывели города Акры, Касмены и Камарину; Кумы основали Неаполь, Дикеархию (римляне переименовали ее в Путеолы), Занклу (Мес- сану, 725 г. до н. э.), Абеллу и Нолу; Сибарис основал Посейдонию (около 700 г. до н. э.), Гела стала метрополией вскоре возвысившегося Акраганта (около 580 г. до н. э.). Греческие города, как правило, располагались на морском побережье, с удобной гаванью в плодородной местности и с момента основания были самостоятельными полисами со своей администрацией, собственным экономическим бытом, политическими интересами, своей судьбой. Вместе с тем они находились в тесных экономических и культурных связях с метрополией, получая оттуда военную помощь, новые партии колонистов, ремесленную продукцию. Колонии обычно копировали политический строй своей метрополии, поддерживали постоянные культурные контакты. С другой стороны, греки, оказавшиеся вдали от родных мест, должны были установить определенные отношения с местным населением. Южные области Италии с начала I тысячелетия до н. э. населяли жившие в условиях примитивного быта воинственные племена осков, луканов, япигов и брутгиев, Сицилию - племена сиканов, элимов и сикулов. Характер отношений греков с местным населением менялся с течением времени. В VIII-VII вв. до н. э. греческие колонии и местные племена находились в натянутых отношениях, сосуществовали, не устанавливая еще постоянных контактов. Однако по мере укрепления греческих городов греки начинают проникать во внутренние области, подчиняют своему экономическому и культурному влиянию некоторые местные племена, которые, в свою очередь, начинают перенимать эллинские производственные навыки и формы жизни.

Известная стабилизация отношений с местным населением и его некоторая эллинизация наряду с благоприятной общей социально-экономической и политической ситуацией в Центральном Средиземноморье способствовали социально-экономическому и культурному подъему городов Великой Греции (так стали называть населенную греками Южную Италию и Сицилию), превратившихся в крупные политические центры Средиземноморья, игравшие в его судьбах значительную роль.
Экономический подъем, рост населения и его благосостояния способствовали социальной дифференциации и формированию общественной структуры полисов Великой Греции, во многом аналогичной их метрополиям. Следует отметить, что процесс социально-экономического развития стимулировался в силу постоянных контактов с полисами Балканской Греции, в которых в VII--VI вв. до н. э. разворачивается ожесточенная борьба с остатками родовых учреждений и закладываются основы рабовладельческих отношений.
В основанных на новых местах полисах Великой Греции, естественно, не могло быть прочных родовых традиций, сильных родовых учреждений, тем не менее формирование социальной и классовой структур проходило в напряженной внутренней борьбе различных прослоек. Организация интенсивного производства, сельского хозяйства требовала рабочих рук, которые обеспечивались ростом числа рабов, привлечением к труду местного порабощенного или зависимого населения. Наличие в социальной структуре порабощенного местного населения придавало общественным отношениям в греческих полисах особый характер. Свободные граждане, в свою очередь, принадлежали к нескольким прослойкам: аристократия, восходящая к знати метрополии, крупные землевладельцы, собственники ремесленных мастерских, торговых кораблей из предприимчивых колонистов, которые составили господствующий класс. Основная масса свободных граждан, однако, трудилась на мелких парцеллах, в ремесленных мастерских, была занята в розничной торговле и составляла особый класс населения. Между аристократией, демократически настроенными свободными бедняками и порабощенным местным населением шла постоянная социально-политическая борьба. В процессе этой борьбы во многих греческих колониях в VIII-VII вв. до н. э. установилось господство олигархии, представлявшей интересы знати и новой аристократии. Тем не менее стоявшая у власти олигархия провела запись действующих правовых норм, которые отражали требования полисной демократии. Сохранились свидетельства об именах законодателей Залевка в Локрах и Харонда в Кампании, которые произвели кодификацию действующего права и законы которых отличались большой суровостью по охране возникающей частной собственности. Кодификация действующего права - показатель довольно высокого уровня социально-политического развития, формирования в полисах Великой Греции социально расчлененного общества и государственности.
Экономическое укрепление полисов привело к возрастанию влияния демократически настроенных прослоек населения, к росту социальной напряженности. В результате острых социальных столкновений во многих городах Великой Греции олигархический строй уничтожается, а власть захватывают тираны, выступающие в качестве представителей широких демократических кругов. Внутренняя социально-политическая борьба была осложнена существованием постоянной внешней опасности со стороны сильного Карфагена, прочно обосновавшегося на западе Сицилии и претендующего на земли Центральной Сицилии.
Удачливые предводители городских ополчений часто возглавляли демократические круги населения и уничтожали олигархические режимы. Такие перевороты известны во многих городах Великой Греции: Сиракузах, Акраганте, Сибарисе, Кротоне, Таренте и др. О характере установленных тираний можно судить по событиям в городе Кумы. В 524 г. до н. э. популярный в Кумах знатный гражданин Аристодем сумел разбить осаждавших город этрусков и после этой победы совершил государственный переворот. Сторонники куманской олигархии были убиты, их имущество конфисковано и разделено среди бедных граждан. Аристодем объявил всеобщее равенство граждан, перераспределил землю и отменил долги. Рабов, убивших своих господ, он отпустил на волю. Аристодем правил 32 года, и при нем Кумы настолько окрепли, что смогли нанести несколько поражений могущественным этрускам в Нации и приобрели большое политическое влияние.
В борьбе с политическими противниками тираны применяли самые суровые методы расправы. Прославился особой жестокостью тиран Акраганта Фаларис (VI в. до н. э.), который помещал людей в раскаленную полую статую бронзового быка, где несчастные находили мучительную смерть. Однако тиранические режимы оказались недолговечными, и на смену им при слабости демократических группировок, как правило, вновь приходила олигархия.
Из многих полисов Великой Греции некоторые приобретали большое политическое влияние. В VI в. до н. э. сильнейшими полисами Сицилии были Гела и ее колония Акрагант (римляне называли этот город Аг- ригентом).
Наибольшего политического могущества Гела достигла при тиранах Гиппократе и Гелоне (вторая половина VI в. до н. э.). Гелон вмешался во внутреннюю борьбу в Сиракузах и под предлогом помощи сиракузским аристократам захватил власть в этом крупном греческом городе (485 г. до н. э.). Передав власть над Гелой своему брату Гиерону, Гелон стал правителем Сиракуз и проводил успешную внешнюю политику. Он разрушил соседние города Камарину и Мегару, а жителей переселил в Сиракузы. В союзе с Гелой и Акрагантом Гелон одержал очень важную победу над большой карфагенской армией под Гиме- рой в 480 г. до н. э., которая надолго обеспечила преобладание греков над карфагенянами в Сицилии и превратила Сиракузы в один из самых сильных полисов. V- IV века до н. э.- время экономического расцвета и политического преобладания в Сицилии Сиракуз.
Одним из самых крупнейших, если не самым крупным, государственным образованием Южной Италии был Тарент. Расположенный в глубине обширного залива с прекрасной, хорошо защищенной гаванью, Тарент располагал большой и плодородной территорией, захваченной у местных племен мессапов. Для Тарента характерно комплексное развитие его экономики: сельского хозяйства, ремесла и торговли. Тарен- тинцы хорошо освоили плодородные земли окрестностей. В городе процветало хлебопашество, особенно культура пшеницы; широкая популярность тарентинских вин -свидетельство хорошо организованного виноградарства; одной из важных отраслей было оливководство. По всей Италии славились тарентинские овцы, дававшие шерсть самого высокого качества. Чтобы овцы не запачкали свою драгоценную шерсть, их даже одевали в специальные попоны. Тарент был также одним из важных ремесленных центров. Здесь производились знаменитые одежды из шерсти, окрашенной пурпурной краской, которую получали из раковин отлавливаемых в Тарентском заливе багрянок. Тарент имел самый большой в Великой Греции торговый и военный флот, мог вооружить 30 тыс. воинов и 3 тыс. всадников. Строительство судов, производство вооружения (мечей, копий, шлемов, щитов и др.) требовали многих видов ремесел. Тарент был одним из важнейших торговых пунктов в Южной Италии. Большое количество тарентских монет, найденных в разных местах Адриатического и Ионического побережий, в Восточной Сицилии,- свидетельство активной торговли Тарента.
В отличие от многих полисов Великой Греции в Таренте довольно устойчивыми были демократические традиции, а демократическое правление, сменившее олигархический режим VII-VI вв., с небольшими перерывами держалось вплоть до римского завоевания (III в. до н. э.). Как и в других греческих городах, в Таренте велась напряженная социально-политическая борьба, в процессе которой к власти приходили тираны. Наиболее известным из тарентских тиранов был философ Архит (IV в. до н. э.), покровительствующий ремеслу и торговле, при нем Тарент достиг наибольшего расцвета. Тарент был крупным культурным центром Южной Италии. Экономическое процветание города, прочные демократические традиции привели к активной общественной жизни, которая способствовала активной культурной жизни в городе. По словам Страбона, в Таренте праздничных дней было больше, чем рабочих. Известны имена тарентинских писателей, таких, как Леонид, философ Архит - сторонник пифагорейской философии, видный ученый, один из основателей механики. Тарентинец Ливий Андроник считается одним из основателей римской литературы.
Тарент играл крупную политическую роль в Южной Италии. Он заключил союз с Римом в 334 г., по которому Рим обязывался не заходить в воды Тарентского залива. В борьбе с местными племенами тарен- тинцы часто приглашали к себе на службу полководцев из Балканской Греции с их армиями, которые, закончив соответствующую военную кампанию, покидали город.
Существование греческих полисов на юге Италии и в Сицилии играло большую роль в общей социально-экономической и политической ситуации в Италии. Передовые формы экономики, общественных отношений, полисный строй, цивилизованный образ жизни способствовали процессу исторического развития местных италийских племен, приводили к более быстрому разложению родовых отношений и к формированию у них раннеклассового общества и государственной организации.

Древние греки, населявшие Балканский полуостров, были чрезвычайно энергичными, предприимчивыми, смелыми и любознательными людьми. Они строили корабли и бороздили на них близлежащие моря. На тех землях, которые им нравились, мореплаватели создавали колонии. Такие колонии, превратившиеся в города-полисы, были созданы на западном побережье Малой Азии, на южном и восточном побережье Чёрного моря, на востоке Ливии в Северной Африке и даже на южном побережье современной Франции.

Не обошёл вниманием лёгких на подъём греков и Апеннинский полуостров. Здесь, на юге современной Италии, начиная с VIII века до н. э., была создана процветающая колония со множеством богатых городов. Римляне впоследствии назвали её «Magna Graecia », что означает «Великая Греция ». Данная область охватывала юг Апеннинского полуострова и остров Сицилию.

Великая Греция на карте

Надо сказать, что в эти далёкие земли древние греки ехали по разным причинам. Тут можно назвать и перенаселение, и голод, и изгнание с родины, и поиск новых торговых портов. В результате этого возникли области, плотно населённые греками. Вместе с эллинами на юг современной Италии пришла и греческая культура. Возникли диалекты древнегреческого языка, а местные народы переняли религиозные обряды и традиции независимых городов-полисов.

Именно в этих землях образовалась одна из разновидностей древнегреческого алфавита, которую приняли этруски. Данную алфавитную систему обозначают как Старый Курсив. Впоследствии он превратился в латинский алфавит. А тот стал самым используемым алфавитом в мире.

Греческий храм на Сицилии

Многие города Великой Греции стали не только богатыми, но и чрезвычайно сильными в военном отношении. Особым авторитетом и известностью пользовался город Сиракузы , расположенный на востоке Сицилии. Это была богатейшая колония. В III веке до н. э. в ней жил и работал Архимед . Помимо Сиракуз на Сицилии находился город Гела . Одно время его жители даже воевали с Сиракузами и разбили их войско. А самым западным городом на землях Сицилии считался Селинунт . В нём был удобный порт, который очень нравился финикийцам.

На западном итальянском побережье большой популярностью пользовалось поселение Кумы . Вокруг было много плодородных земель, на которых выращивали зерновые культуры, виноград, оливы. Гораздо южнее Кум на восточном берегу находился город Сибарис . Эта колония стала такой мощной, что подчинила себе ближайшие поселения и даже организовала чеканку своих монет.

Древнегреческие монеты, имевшие хождение в Великой Греции

Немалой известностью пользовался и город Кротон , находящийся южнее Сибариса. Здесь в пригороде добывали серебро. В Кротоне обосновался философ, мистик и математик Пифагор, а также жили его последователи пифагорейцы. Пифагора, правда, впоследствии изгнали из города, но его идеи оказались чрезвычайно живучими. Можно также назвать города Неаполис , Регий , Наксос , Посидония , Фурии . Все они процветали, а люди жили в них чрезвычайно обеспечено.

Однако всему приходит конец – так уж устроен наш мир. В III и II веках до н. э. Великая Греция была покорена Римской республикой и вошла в её состав. Так закончилась древняя история этого уникального греческого образования, просуществовавшего почти 600 лет на юге современной Италии.

Иногда термин «Великая Греция» подразумевает саму Древнюю Грецию и все греческие колонии, существовавшие в VIII – III веках до н. э.

Однако история Великой Греции на этом не закончилась. В раннем средневековье прекратила своё существование Великая Римская империя, и греки вновь хлынули на земли Южной Италии, спасаясь от воинственных остготских племён. В VIII веке греки спокойно жили в этих землях под властью византийского императора Льва III. Но затем стабильность закончилась, и появились другие завоеватели, окончательно и бесповоротно уничтожившие Великую Грецию.

В наши дни существуют греческие поселения в таких административных областях Италии как Калабрия и Апулия. В них живёт около 30 тыс. человек, хранящих древние греческие традиции. Некоторые из них знают сочетание древнего дорического и византийского греческого языков. Это всё, что осталось от былой греческой экспансии в благодатные земли Южной Италии.

не была прочной. Между городами происходило постоянное соперниче­ ство. Не могло быть внутреннего мира и в отдельных этрусских центрах, благосостояние которых покоилось на чрезмерной эксплуатации низших слоев населения.

В V в. до н. э. позиция греков усиливается. В 480 г. до н. э., при Гиме­ ре, они одержали победу над карфагенянами, а в 474 г. до н. э. соединен­ ный греческий флот в морской битве недалеко от Кум нанес поражение этрускам. Одновременно с этим происходит и борьба италийских народов за освобождение от этрусской гегемонии. На севере этрускам пришлось вести тяжелую борьбу с пришедшими в движение кельтскими племена­ ми. Территория этрусской державы уменьшалась, ослаблялась и внут­ ренняя связь между городами, входившими в этрусскую федерацию. Од­ нако этруски продолжали играть доминирующую роль в области культур­ ного развития Италии вплоть до K Hцa IV в. до н. э.; лишь постепенно они уступают свое место соседним племенам, особенно римлянам, политиче­ ская роль которых усиливалась, а в III в. приобрела значение и римская культура. В середине 1 в. до н. э. этрусская народность потеРЯJlа всякое значение, а вскоре был забыт и э трусский язык.

4, ГРЕЧЕСКИЕ ГОРОДА В ИТАЛИИ И СИЦИЛИИ

Большую роль в развитии италийской культуры сыграли греческие колонии. Греческая колонизация начинается в VIII и продолжается до конца VI в. до н. э.

БлагодаРЯf1Jеческим городам Италия была связана с Балканской Грецией, и это получило отражение в экономической жизни Апеннинско­ го полуострова. Археологические данные говорят о том, что на грани VII и VI вв. до н. э. во многих областях Средиземноморья преобладает коринф­ ская торговля. Сосуды и остатки сосудов протокоринфского и коринф­

ского стиля встречаются в различных местах Италии. Они служат образ­ цом для местной греческой керамики. Около 560 г."начинает сказываться и торговое влияние Афин. Но в италийских городах развивается и само­ стоятельное ремесленное производство. После победы над этрусками в V в. до н. э. В Сицилии приобретает большое значение Сиракузская дер­ жава, а в Италии усиливается политическая роль греческих городов. Но со второй половины V в. начинается их ослабление.

Причина этого коренится в социальных отношениях и в социальной борьбе, происходившей внутри отдельных полисов и приводившей ино­ гда к жестоким и кровопролитным столкновениям между городами. Во многих италийских греческих городах преобладали аристократические

мен: самнитов, луканов и бруттиев. Около 491 г. до н. э. самниты одержали верх над греками, и с этого времени та­ ки"е города, как Тарент, Фурии и Регий, оказывались часто бессильньiми противостоять их вторжениям. В Сицилии в IV в. до н. э. усилились кар­ фагеняне.

Греческие города Италии и Сицилии были по преимуществу земле­ дельческими центрами и способствовали распространению более высо­ ких форм сельского хозяйства на Апеннинском полуострове. От них ита­ лики заимствовали приемы ухода за виноградниками и оливковыми наса­ ждeHияMи.

В истории греческой культуры западные греческие города Италии и Сицилии сыграли большую роль. На западе развивались различные фи­ лocoфcKиe системы. В Сицилии рано возникла риторика, игравшая боль­ шую роль в греческом образовании. Монеты прекрасной чеканки, остат­ ки величественных сооружений в Сицилии и Южной Италии свидетель­

ствуют о высоте западной греческой культуры. Греческие социальные и политические учреждения, греческая техника, искусство и архитектур<\,

религия и мифология, так же как искусство и литература, оказали гpo

мадное влияние на культуру италиков. Особую роль сыграл город Кумы в Кампании. Отсюда этруски заимствовали греческий алфавит, отсюда же взяли они многие греческие обычаи и верования.

В Кампании под влиянием греков развились различные отрасли p - месленного производства.

Рис. 25. Храм Посейдона в Пестуме. Современное состояние

Для жителей Кампании греческое влияние имело исключительное значение. Под воздействием греков здесь создалась особая кампанская культура, своеобразие которой сохранялось и после того, как Кампания была завоевана Римом.

РИМ В ЦАРСКУЮ ЭПОХУ

1. ДРЕВНИЙ ЛАЦИЙ

В отличие от других областей район к югу от нижнего течения реки Тибра - Лаций стал заселяться сравнительно поздно. Наиболее ранние археологические памятники, найденные в Альбанских горах и на месте tорода Рима, относятся, по мнению археологов, к началу первого тысяче­ летия или даже Х в. до н. Э. И связаны, несомненно, с ранними обитателя­ ми культуры Виллановы, но стиль украшений, равно как и практика тру­

nосожжения и захоронения праха усопших в сосудах, имевших вид хи­ жин, говорит о влиянии более ранней культуры террамар.

ний во главе с АльбоЙ-ЛонгоЙ. Федерация латинских городов создалась сравнительно рано. Она имела общие святыни: храм Юпитера Лациар­ ского, рощу у Ферентинского источника, храм Юноны в Лавинии и святи­ лище Дианы на берегу Немийского озера.

Латины не были единственными обитателями Лация. Археологиче­ ские открытия указывают на то, что в эту эпоху встречается наряду с тру­ посожжением и захоронение трупов, которое практиковалось племенем сабелльского происхождения. Исследователи считают, что это были са­ биняне, о которых часто сообщают наши источники. В горных районах Лация обитали эквы, герники и вольскu, близкие, по-видимому, к лати­ нам.

2. НАЧAJIО ГОРОДА РИМА

Среди городов Лация особенное значение приобрел город Рим. Ка­ Kиx-либo достоверных сведений об его происхождении не сохранилось. Среди итало-сицилийских греков с давних времен были широко распро­ странены рассказы, связывающие италийское прошлое с легендарной греческой историей. Создается легенда о пребывании в Италии Одиссея. Особую популярность приобретает легенда о путешествии в Италию троянца Энея, которую, как уже говорилось выше, знала этрусская тра,

диция. Впоследствии это один из излюбленных сюжетов сначала грече" ских, а потом римских писателей.

Об основании Рима легенда рассказывает следующее. Один из потомков Энея, царь

Нумитор, был свергнут с престола своим братом Амулием. Сына Нумитора Амулий лишИ!l1

жизни, а дочь его Рею Сильвию из опасения, что от нее может родиться законный наслещ-

IIИК, посвятил В весталки, которые обязаны были давать обет fiсзбрачия. Но у Сильвии от самого бога Марса родились два CI,lHa-близнеца Ромул и Рем. Чтобы избавиться от них, жес­

токий Амулий приказал их бросить в Тибр. Братья-близнецы

были чудом спасенье волна выбросила их на берег, и они не

110гибли от голода, так как их вскормила волчица. Детей вос­

Ilитал царский пастух, у которого близнецы и жили до совер­ шеннолетия. В конце концов в результате счастливого стече­

IIИЯ обстоятельств Ромул и Рем узнали о своем происхожде­

нии, наказали Амулия и восстановили в правах своего деда.

Сами же они основали новый город, который в честь старшего

брата назван был РимdМ (Roma). Но между братьями возник­

ла ссора, во время которой Ро мул убил Рема.

гу Тибра, приблизительно в 25 километрах от его устья. В императорскую эпоху он был разбросан на семи холмах (Капи­

талий, Авентин, Палатин, Квиринал, 8иминал, Эсквилин и Целий)

и включал в себя также часть холма Яникула, на правом берегу Тибра.

Рис. 29. Предметы, найденные в nогребениях на Альбанскux холмах

Рис. 30. Предметы, найденные в nогребенuях на Форуме

Моммзен Т. История Рима. Т. 1. До битвы при Пидне.
Русский перевод [В. Н. Неведомского] под редакцией Н. А. Машкина.
Государственное социально-экономическое издательство, Москва, 1936.
Постраничная нумерация примечаний заменена на сквозную по главам.
Голубым цветом проставлена нумерация страниц по изд. 1997 г. (СПб., «Наука»-«Ювента»).

с.122 115

Гла­ва X

ЭЛЛИНЫ В ИТАЛИИ. МОРСКОЕ МОГУЩЕСТВО ТУСКОВ И КАРФАГЕНЯН

Ита­лия и загра­нич­ные стра­ны

Исто­рия древ­них наро­дов осве­ща­ет­ся днев­ным све­том не сра­зу; в ней, как и повсюду, рас­свет начи­на­ет­ся с восто­ка. В то вре­мя как ита­лий­ский полу­ост­ров еще был погру­жен в глу­бо­кие сумер­ки, на бере­гах восточ­но­го бас­сей­на Сре­ди­зем­но­го моря уже со всех сто­рон све­ти­ла бога­то раз­ви­тая куль­ту­ра, а участь боль­шин­ства наро­дов - нахо­дить при пер­вых шагах сво­е­го раз­ви­тия руко­во­ди­те­ля и настав­ни­ка в каком-нибудь из рав­ных с ними по про­ис­хож­де­нию бра­тьев - выпа­ла в широ­ком раз­ме­ре и на долю ита­лий­ских пле­мен. Но вслед­ст­вие гео­гра­фи­че­ских усло­вий полу­ост­ро­ва такое внеш­нее вли­я­ние не мог­ло про­ник­нуть в него сухим путем. Мы не име­ем ника­ких ука­за­ний на то, чтобы в самые древ­ние вре­ме­на кто-либо поль­зо­вал­ся тем труд­но­про­хо­ди­мым сухим путем, кото­рый ведет из Гре­ции в Ита­лию. В зааль­пий­ские стра­ны, без сомне­ния, шли из Ита­лии тор­го­вые пути еще с неза­па­мят­ных вре­мен: древ­ней­ший из них - тот, по кото­ро­му при­во­зи­ли янтарь, - шел от бере­гов Бал­тий­ско­го моря и дости­гал бере­гов Сре­ди­зем­но­го моря близ устьев По, отче­го дель­та этой реки и назы­ва­лась в гре­че­ских леген­дах роди­ной янта­ря; к это­му пути при­мы­кал дру­гой - тот, кото­рый шел попе­рек полу­ост­ро­ва через Апен­ни­ны в Пизу; но этим путем не мог­ли быть зане­се­ны в Ита­лию зачат­ки циви­ли­за­ции. Все эле­мен­ты чуже­зем­ной куль­ту­ры, какие мы нахо­дим в ран­нюю пору в Ита­лии, были зане­се­ны в нее зани­мав­ши­ми­ся море­пла­ва­ни­ем восточ­ны­ми наро­да­ми. Древ­ней­ший из жив­ших на бере­гах Сре­ди­зем­но­го моря куль­тур­ных наро­дов - егип­тяне - еще не пла­вал по морю и пото­му не имел ника­ко­го вли­я­ния на Ита­лию. Так же мало вли­я­ния име­ли фини­кий­цы. Фини­кий­цы в Ита­лии Одна­ко они преж­де всех извест­ных нам наро­дов осме­ли­лись вый­ти из сво­ей тес­ной роди­ны, лежав­шей на край­нем восточ­ном пре­де­ле Сре­ди­зем­но­го моря, и пустить­ся в это море на пла­ву­чих домах сна­ча­ла для рыб­ной лов­ли и для добы­ва­ния рако­вин, а вско­ре после того с.123 и для тор­гов­ли; они преж­де всех откры­ли мор­скую тор­гов­лю и неимо­вер­но рано объ­е­ха­ли бере­га Сре­ди­зем­но­го моря вплоть до его край­не­го запад­но­го пре­де­ла. Фини­кий­ские мор­ские стан­ции появ­ля­ют­ся ранее эллин­ских почти на всех бере­гах это­го моря - как в самой Элла­де, на ост­ро­вах Кри­те и Кип­ре, в Егип­те, Ливии и Испа­нии, так и на бере­гах ита­лий­ско­го запад­но­го моря. Фукидид рас­ска­зы­ва­ет, что, преж­де чем гре­ки появи­лись в Сици­лии или, по мень­шей мере, преж­де чем они посе­ли­лись там в зна­чи­тель­ном чис­ле, фини­кий­цы уже успе­ли заве­сти 116 там на вре­зы­ваю­щих­ся в море высту­пах и боль­ших ост­ро­вах свои фак­то­рии для тор­гов­ли с тузем­ца­ми, а не с целью захва­та чужой зем­ли. Но не так было на ита­лий­ском мате­ри­ке. Из осно­ван­ных там фини­кий­ца­ми коло­ний нам до сих пор извест­на с неко­то­рой досто­вер­но­стью толь­ко одна - пуни­че­ская фак­то­рия под­ле горо­да Цере, вос­по­ми­на­ние о кото­рой сохра­ни­лось частью в назва­нии Pu­ni­cum, дан­ном одно­му местеч­ку на церит­ском бере­гу, частью во вто­ром назва­нии, дан­ном само­му горо­ду Цере - Агил­ла, кото­рое вовсе не про­ис­хо­дит от пеласгов, как это утвер­жда­ют сочи­ни­те­ли небы­лиц, а есть насто­я­щее фини­кий­ское сло­во, озна­чаю­щее « круг­лый город» , каким и пред­став­ля­ет­ся Цере с бере­га. Что эта стан­ция - точ­но так же как и дру­гие ей подоб­ные, если они были дей­ст­ви­тель­но заведе­ны где-нибудь на бере­гах Ита­лии, - во вся­ком слу­чае была незна­чи­тель­на и недол­го­веч­на, дока­зы­ва­ет­ся тем, что она исчез­ла почти бес­след­но; тем не менее, нет ни малей­ше­го осно­ва­ния счи­тать ее более древ­ней, чем одно­род­ные с нею эллин­ские посе­ле­ния на тех же бере­гах. Нема­ло­важ­ным дока­за­тель­ст­вом того, что по край­ней мере Лаци­ум позна­ко­мил­ся с хана­а­ни­та­ми впер­вые через посред­ство элли­нов, слу­жит их латин­ское назва­ние Poe­ni, заим­ст­во­ван­ное из гре­че­ско­го язы­ка. Вооб­ще все древ­ней­шие сопри­кос­но­ве­ния ита­ли­ков с восточ­ной циви­ли­за­ци­ей реши­тель­но ука­зы­ва­ют на посред­ни­че­ство Гре­ции, а чтобы объ­яс­нить воз­ник­но­ве­ние фини­кий­ской фак­то­рии под­ле Цере, нет надоб­но­сти отно­сить его к доэл­лин­ско­му пери­о­ду, так как оно про­сто объ­яс­ня­ет­ся позд­ней­ши­ми хоро­шо извест­ны­ми сно­ше­ни­я­ми церит­ско­го тор­го­во­го государ­ства с Кар­фа­ге­ном. Доста­точ­но при­пом­нить, что древ­ней­шее море­пла­ва­ние было и оста­ва­лось, в сущ­но­сти, пла­ва­ни­ем вдоль бере­гов, чтобы понять, что едва ли какая-либо дру­гая из омы­ва­е­мых Сре­ди­зем­ным морем стран была так дале­ка от фини­кий­цев, как ита­лий­ский кон­ти­нент. Они мог­ли дости­гать это­го кон­ти­нен­та или с запад­ных бере­гов Гре­ции, или из Сици­лии, и весь­ма веро­ят­но, что эллин­ское море­пла­ва­ние рас­цве­ло доста­точ­но рано, для того чтобы опе­редить фини­кий­цев как в пла­ва­нии по Адри­а­ти­че­ско­му морю, так и в пла­ва­нии по Тиррен­ско­му морю. Поэто­му нет ника­ко­го осно­ва­ния при­зна­вать искон­ное непо­сред­ст­вен­ное вли­я­ние фини­кий­цев на ита­ли­ков. Что же каса­ет­ся более с.124 позд­них сно­ше­ний фини­кий­цев с ита­лий­ски­ми оби­та­те­ля­ми бере­гов Тиррен­ско­го моря, кото­рые воз­ник­ли вслед­ст­вие мор­ско­го вла­ды­че­ства фини­кий­цев в запад­ной части Сре­ди­зем­но­го моря, то о них будет идти речь в дру­гом месте.

Гре­ки в Ита­лии

Итак, из всех наро­дов, жив­ших на бере­гах восточ­но­го бас­сей­на Сре­ди­зем­но­го моря, эллин­ские море­пла­ва­те­ли, по всей веро­ят­но­сти, преж­де всех ста­ли посе­щать бере­га Ита­лии. Одна­ко, если мы зада­дим­ся важ­ны­ми вопро­са­ми, из какой мест­но­сти и в какое вре­мя попа­ли туда гре­че­ские море­пла­ва­те­ли, мы будем в состо­я­нии дать сколь­ко-нибудь досто­вер­ный и обсто­я­тель­ный ответ толь­ко на пер­вый из них. Роди­на гре­че­ских пере­се­лен­цев Эллин­ское море­пла­ва­ние полу­чи­ло широ­кое раз­ви­тие впер­вые у эолий­ско­го и ионий­ско­го бере­гов Малой Азии, откуда гре­кам открыл­ся доступ и внутрь Чер­но­го моря и к бере­гам Ита­лии. В назва­нии Ионий­ско­го моря, до сих пор остав­шем­ся за вод­ным про­стран­ст­вом меж­ду Эпи­ром и Сици­ли­ей, и в назва­нии Ионий­ско­го зали­ва, пер­во­на­чаль­но дан­ном гре­ка­ми Адри­а­ти­че­ско­му морю, сохра­ни­лось вос­по­ми­на­ние о неко­гда откры­тых ионий­ски­ми море­пла­ва­те­ля­ми и южных бере­гах Ита­лии и восточ­ных. Древ­ней­шее гре­че­ское посе­ле­ние в Ита­лии - Кумы - было осно­ва­но, как это вид­но 117 и из его назва­ния и из пре­да­ний, горо­дом того же име­ни, нахо­див­шим­ся на ана­то­лий­ском побе­ре­жье. По заслу­жи­ваю­щим дове­рия эллин­ским пре­да­ни­ям, пер­вы­ми гре­ка­ми, объ­е­хав­ши­ми бере­га дале­ко­го запад­но­го моря, были мало­ази­ат­ские фокей­цы. По откры­то­му мало­ази­а­та­ми пути ско­ро после­до­ва­ли и дру­гие гре­ки - ионий­цы с ост­ро­ва Нак­со­са и из эвбей­ской Хал­киды, ахе­яне, лок­ры, родо­с­цы, корин­фяне, мегар­цы, мес­сен­цы, спар­тан­цы. Подоб­но тому как после откры­тия Аме­ри­ки циви­ли­зо­ван­ные евро­пей­ские нации спе­ши­ли пред­у­предить одна дру­гую в осно­ва­нии там коло­ний, а эти коло­ни­сты ста­ли глуб­же созна­вать солидар­ность евро­пей­ской циви­ли­за­ции сре­ди вар­ва­ров, чем в сво­ем преж­нем оте­че­стве, - пла­ва­ние гре­ков на запад и их посе­ле­ния в запад­ных стра­нах не были исклю­чи­тель­ной при­над­леж­но­стью какой-нибудь отдель­ной зем­ли или како­го-нибудь одно­го пле­ме­ни, а сде­ла­лись общим досто­я­ни­ем всей эллин­ской нации; и подоб­но тому как севе­ро­аме­ри­кан­ские коло­нии были сме­сью англий­ских посе­ле­ний с фран­цуз­ски­ми и гол­ланд­ских с немец­ки­ми - в состав гре­че­ской Сици­лии и « Вели­кой Гре­ции» вошли самые раз­но­об­раз­ные эллин­ские пле­мен­ные эле­мен­ты, до такой сте­пе­ни слив­ши­е­ся в одно целое, что их уже нель­зя было раз­ли­чать одни от дру­гих. Одна­ко за исклю­че­ни­ем несколь­ких сто­яв­ших особ­ня­ком посе­ле­ний, как напри­мер, посе­ле­ний локров с их высел­ка­ми Гип­по­ни­о­ном и Меда­мой и посе­ле­ния фокей­цев в Гиэ­ле (Ve­lia, Elea), осно­ван­ном уже в кон­це той эпо­хи, все эти коло­нии мож­но разде­лить на три глав­ных груп­пы. К пер­вой груп­пе при­над­ле­жат горо­да по сво­е­му про­ис­хож­де­нию ионий­ские, но впо­след­ст­вии с.125 извест­ные под общим назва­ни­ем хал­кид­ских, как то: в Ита­лии - Кумы, вме­сте с дру­ги­ми гре­че­ски­ми посе­ле­ни­я­ми у подош­вы Везу­вия, и Реги­он, а в Сици­лии - Занк­ле (впо­след­ст­вии Мес­са­на), Нак­сос, Ката­на, Леон­ти­ны, Гиме­ра; вто­рую - ахей­скую - груп­пу состав­ля­ют Сиба­рис и боль­шин­ство вели­ко­гре­че­ских горо­дов; к третьей - дорий­ской - при­над­ле­жат: Сира­ку­зы, Гела, Акра­гант и боль­шин­ство сици­лий­ских коло­ний, а в Ита­лии - толь­ко Тарент (Ta­ren­tum) и его высел­ки Герак­лея. Вооб­ще, глав­ное уча­стие в пере­се­ле­нии при­над­ле­жа­ло само­му древ­не­му из эллин­ских пле­мен - ионий­цам - и пле­ме­нам, жив­шим в Пело­пон­не­се до пере­се­ле­ния туда дорян; из чис­ла этих послед­них самое дея­тель­ное уча­стие в пере­се­ле­ни­ях при­ни­ма­ли общи­ны со сме­шан­ным насе­ле­ни­ем, как напри­мер, Коринф и Мега­ра, а в более сла­бой сте­пе­ни - чисто дорий­ские мест­но­сти; это объ­яс­ня­ет­ся тем, что ионий­цы издав­на зани­ма­лись тор­гов­лей и море­пла­ва­ни­ем, а дорий­ские пле­ме­на доволь­но позд­но спу­сти­лись с лежа­щих внут­ри стра­ны гор в при­бреж­ные стра­ны и все­гда дер­жа­лись в сто­роне от мор­ской тор­гов­ли. Эти раз­лич­ные груп­пы пере­се­лен­цев очень ясно раз­ли­ча­ют­ся одна от дру­гой сво­ей монет­ной систе­мой. Фокей­ские пере­се­лен­цы чека­ни­ли свою моне­ту по ходя­че­му в Азии вави­лон­ско­му образ­цу. Хал­кид­ские горо­да дер­жа­лись в самые древ­ние вре­ме­на эгин­ско­го образ­ца, т. е. того, кото­рый пер­во­на­чаль­но пре­об­ла­дал во всей евро­пей­ской Гре­ции, и в осо­бен­но­сти в том его изме­нен­ном виде, кото­рый встре­ча­ет­ся на Эвбее. Ахей­ские общи­ны чека­ни­ли по коринф­ско­му образ­цу и, нако­нец, дорий­ские - по тому, кото­рый был введен Соло­ном в Атти­ке в 160 г. от осно­ва­ния Рима , с тем толь­ко раз­ли­чи­ем, что Тарент и Герак­лея сле­до­ва­ли более при­ме­ру сво­их ахей­ских соседей, чем при­ме­ру сици­лий­ских дорян.

Вре­мя гре­че­ско­го пере­се­ле­ния

118 Вопрос о точ­ном опре­де­ле­нии вре­ме­ни, когда про­ис­хо­ди­ли пер­вые мор­ские поезд­ки и пер­вые пере­се­ле­ния, конеч­но, все­гда оста­нет­ся покры­тым глу­бо­ким мра­ком. Одна­ко и тут мы можем в неко­то­рой мере доис­кать­ся пре­ем­ст­вен­но­сти собы­тий. В древ­ней­шем исто­ри­че­ском памят­ни­ке гре­ков, при­над­ле­жа­щем, как и самые древ­ние сно­ше­ния с запа­дом, мало­ази­ат­ским ионий­цам, - в гоме­ров­ских пес­нях - гори­зонт не обни­ма­ет почти ниче­го кро­ме восточ­но­го бас­сей­на Сре­ди­зем­но­го моря. Моря­ки, кото­рых зано­си­ли в запад­ное море бури, мог­ли по воз­вра­ще­нии в Малую Азию при­не­сти изве­стие о суще­ст­во­ва­нии запад­но­го мате­ри­ка и кое-что рас­ска­зать о виден­ных ими водо­во­ротах и об ост­ро­вах с огнеды­ша­щи­ми гора­ми; одна­ко даже в тех гре­че­ских стра­нах, кото­рые ранее дру­гих заве­ли сно­ше­ния с запа­дом, еще не было в эпо­ху гоме­ров­ских пес­но­пе­ний ника­ких досто­вер­ных сведе­ний ни о Сици­лии, ни об Ита­лии; и восточ­ные ска­зоч­ни­ки и поэты мог­ли бес­пре­пят­ст­вен­но насе­лять пустые про­стран­ства запа­да сво­и­ми воздуш­ны­ми фан­та­зи­я­ми, подоб­но тому как с.126 запад­ные поэты дела­ли это по отно­ше­нию к бас­но­слов­но­му восто­ку. Кон­ту­ры Ита­лии и Сици­лии более явст­вен­но обри­со­ва­ны в поэ­ти­че­ских про­из­веде­ни­ях Геси­о­да; там уже встре­ча­ют­ся мест­ные назва­ния как сици­лий­ских, так и ита­лий­ских пле­мен, гор и горо­дов, но Ита­лия еще счи­та­ет­ся за груп­пу ост­ро­вов. Напро­тив того, во всей после­ге­си­о­дов­ской лите­ра­ту­ре про­гляды­ва­ет зна­ком­ство элли­нов не толь­ко с Сици­ли­ей, но и со всем ита­лий­ским побе­ре­жьем, по край­ней мере, в общих чер­тах. Мож­но опре­де­лить с неко­то­рой досто­вер­но­стью и порядок, в кото­ром посте­пен­но воз­ни­ка­ли гре­че­ские посе­ле­ния. Древ­ней­шей и самой извест­ной из осно­ван­ных на запа­де коло­ний были, по мне­нию Фукидида, Кумы, и он, конеч­но, не оши­бал­ся. Хотя гре­че­ские море­пла­ва­те­ли мог­ли укры­вать­ся во мно­гих дру­гих, менее отда­лен­ных при­ста­нях, но ни одна из них не была так хоро­шо защи­ще­на от бурь и от вар­ва­ров, как нахо­див­ша­я­ся на ост­ро­ве Искии, где и был пер­во­на­чаль­но осно­ван город того же име­ни; а что имен­но такие сооб­ра­же­ния слу­жи­ли руко­вод­ст­вом при осно­ва­нии это­го посе­ле­ния, свиде­тель­ст­ву­ет и само место, впо­след­ст­вии выбран­ное с той же целью на мате­ри­ке: это - кру­той, но хоро­шо защи­щен­ный утес, кото­рый и по сие вре­мя носит почтен­ное назва­ние ана­то­лий­ской мет­ро­по­лии. Отто­го-то ника­кая дру­гая ита­лий­ская мест­ность не опи­са­на в мало­ази­ат­ских сказ­ках так подроб­но и так живо, как та, в кото­рой нахо­дят­ся Кумы: самые ран­ние путе­ше­ст­вен­ни­ки на запа­де впер­вые сту­пи­ли там на ту ска­зоч­ную зем­лю, о кото­рой они наслы­ша­лись столь­ко чудес­ных рас­ска­зов, и, вооб­ра­жая, что они попа­ли в какой-то вол­шеб­ный мир, оста­ви­ли следы сво­е­го там пре­бы­ва­ния в назва­нии скал Сирен и в назва­нии веду­ще­го в пре­ис­под­нюю Аорн­ско­го озе­ра. Если же имен­но в Кумах гре­ки впер­вые сде­ла­лись соседя­ми ита­ли­ков, то этим очень лег­ко объ­яс­ня­ет­ся тот факт, что они в тече­ние мно­гих сто­ле­тий назы­ва­ли всех ита­ли­ков опи­ка­ми, т. е. име­нем того ита­лий­ско­го пле­ме­ни, кото­рое жило в самом близ­ком сосед­стве с Кума­ми. Кро­ме того, нам извест­но из досто­вер­ных пре­да­ний, что засе­ле­ние ниж­ней Ита­лии и Сици­лии густы­ми тол­па­ми элли­нов отде­ля­лось от осно­ва­ния Кум зна­чи­тель­ным про­ме­жут­ком вре­ме­ни, что оно было пред­при­ня­то все теми же ионий­ца­ми из Хал­киды и из Нак­со­са, что Нак­сос, нахо­див­ший­ся в Сици­лии, был древ­ней­шим из всех гре­че­ских горо­дов, осно­ван­ных в Ита­лии и в Сици­лии путем насто­я­щей коло­ни­за­ции, и нако­нец, что ахей­цы и дорий­цы при­ня­ли уча­стие в коло­ни­за­ции лишь в более позд­нюю 119 пору. Одна­ко, по-види­мо­му, нет ника­кой воз­мож­но­сти хотя бы при­бли­зи­тель­но опре­де­лить годы всех этих собы­тий. Осно­ва­ние ахей­ско­го горо­да Сиба­ри­са в 33 г. и осно­ва­ние дорий­ско­го горо­да Тарент в 46 г. от осно­ва­ния Рима - самые древ­ние в ита­лий­ской исто­рии собы­тия, вре­мя кото­рых ука­за­но хотя бы с при­бли­зи­тель­ной точ­но­стью. Но с.127 о том, за сколь­ко вре­ме­ни от этой эпо­хи были осно­ва­ны более древ­ние ионий­ские коло­нии, нам извест­но так же мало, как и о вре­ме­ни появ­ле­ния поэ­ти­че­ских про­из­веде­ний Геси­о­да и даже Гоме­ра. Если допу­стить, что Геро­дот вер­но опре­де­лил вре­мя, в кото­рое жил Гомер, то при­дет­ся отсюда заклю­чить, что за сто лет до осно­ва­ния Рима [ок. 850 г.] Ита­лия еще была неиз­вест­на гре­кам; но это ука­за­ние, как и все дру­гие, отно­ся­щи­е­ся ко вре­ме­ни жиз­ни Гоме­ра, отнюдь не пря­мое свиде­тель­ство, а лишь кос­вен­ный вывод; если же при­нять в сооб­ра­же­ние как исто­рию ита­лий­ских алфа­ви­тов, так и тот заме­ча­тель­ный факт, что гре­че­ский народ был изве­стен ита­ли­кам преж­де, чем вошло в употреб­ле­ние пле­мен­ное назва­ние элли­нов, и что ита­ли­ки дава­ли элли­нам назва­ние Grai или Grae­ci по име­ни одно­го рано исчез­нув­ше­го в Элла­де пле­ме­ни, то при­дет­ся отне­сти самые ран­ние сно­ше­ния ита­ли­ков с гре­ка­ми к гораздо более древ­ней эпо­хе.

Харак­тер гре­че­ско­го пере­се­ле­ния

Исто­рия ита­лий­ских и сици­лий­ских гре­ков не вхо­дит, прав­да, в исто­рию Ита­лии как состав­ная часть: посе­лив­ши­е­ся на запа­де эллин­ские коло­ни­сты посто­ян­но нахо­ди­лись в самой тес­ной свя­зи со сво­ей роди­ной - они при­ни­ма­ли уча­стие в нацио­наль­ных празд­не­ствах и поль­зо­ва­лись пра­ва­ми элли­нов. Тем не менее и при изло­же­нии исто­рии Ита­лии необ­хо­ди­мо обри­со­вать раз­но­об­раз­ный харак­тер гре­че­ских посе­ле­ний и ука­зать, во вся­ком слу­чае, на те самые выдаю­щи­е­ся их осо­бен­но­сти, кото­ры­ми обу­слов­ли­ва­лось раз­но­сто­рон­нее вли­я­ние гре­че­ской коло­ни­за­ции на Ита­лию. Ахей­ский город­ской союз Меж­ду все­ми с.128 гре­че­ски­ми коло­ни­я­ми самой сосре­дото­чен­ной в самой себе и самой замкну­той была та, из кото­рой воз­ник Ахей­ский союз горо­дов; в состав его вхо­ди­ли горо­да Сирис, Пан­до­зия, Метаб, или Мета­понт, Сиба­рис со сво­и­ми высел­ка­ми Посидо­ни­ей и Лаосом, Кротон, Кау­ло­ния, Теме­за, Тери­на и Пик­сос. Эти коло­ни­сты боль­шей часть при­над­ле­жа­ли к тому гре­че­ско­му пле­ме­ни, кото­рое упор­но сохра­ня­ло и свой свое­об­раз­ный диа­лект, нахо­див­ший­ся в 120 самом близ­ком род­стве с дорий­ским, и древ­не­на­цио­наль­ную эллин­скую пись­мен­ность вме­сто вошед­ше­го в общее употреб­ле­ние ново­го алфа­ви­та и кото­рое бла­го­да­ря сво­ей проч­ной союз­ной орга­ни­за­ции охра­ня­ло свою осо­бую нацио­наль­ность и от вли­я­ния вар­ва­ров и от вли­я­ния осталь­ных гре­ков. К этим ита­лий­ским ахе­я­нам так­же при­ме­ни­мо то, что гово­рит Поли­бий об ахей­ской сим­ма­хии, обра­зо­вав­шей­ся в Пело­пон­не­се: « Они не толь­ко живут в союз­ном и дру­же­ст­вен­ном обще­нии меж­ду собою, но так­же име­ют оди­на­ко­вые зако­ны, оди­на­ко­вые весы, меры и моне­ты и одних и тех же пра­ви­те­лей, сена­то­ров и судей» . Этот Ахей­ский союз горо­дов был свое­об­раз­ным явле­ни­ем коло­ни­за­ции. Горо­да не име­ли гава­ней (толь­ко у Крото­на был снос­ный рейд) и сами не вели тор­гов­ли; житель Сиба­ри­са мог похва­стать­ся тем, что он про­жил всю жизнь, не выхо­дя за пре­де­лы мостов внут­ри постро­ен­но­го на лагу­нах горо­да, в то вре­мя как тор­гов­лей вме­сто него зани­ма­лись уро­жен­цы Миле­та и этрус­ки. Одна­ко гре­ки вла­де­ли там не одной толь­ко бере­го­вой поло­сой зем­ли, напро­тив того, они гос­под­ст­во­ва­ли от моря до моря « в стране вина и быков» (Οἰνωτ­ρία , Ἰτα­λία ), или в « Вели­кой Элла­де» , а мест­ные зем­ледель­цы были обя­за­ны обра­ба­ты­вать для них зем­лю и пла­тить им оброк в каче­стве их кли­ен­тов или даже кре­пост­ных. Сиба­рис, быв­ший в свое вре­мя самым боль­шим из ита­лий­ских горо­дов, вла­ды­че­ст­во­вал над четырь­мя вар­вар­ски­ми пле­ме­на­ми, вла­дел два­дца­тью пятью местеч­ка­ми и был в состо­я­нии осно­вать на бере­гах дру­го­го моря Лаос и Посидо­нию; чрез­вы­чай­но пло­до­род­ные низ­мен­но­сти Кра­ти­са и Бра­да­на достав­ля­ли сиба­ри­там и мета­пон­тий­цам гро­мад­ную при­быль, и там, веро­ят­но, впер­вые ста­ли обра­ба­ты­вать зем­лю для про­да­жи зер­но­во­го хле­ба на вывоз. О высо­кой сте­пе­ни бла­го­со­сто­я­ния, кото­рой эти государ­ства достиг­ли в неимо­вер­но корот­кое вре­мя, все­го яснее свиде­тель­ст­ву­ют един­ст­вен­ные из дошед­ших до нас худо­же­ст­вен­ные про­из­веде­ния этих ита­лий­ских ахе­ян - моне­ты: они отли­ча­ют­ся стро­гой антич­но-изящ­ной работой и явля­ют­ся вооб­ще древ­ней­ши­ми памят­ни­ка­ми искус­ства и пись­мен­но­сти в Ита­лии; их нача­ли чека­нить, как это дока­за­но, уже в 174 г. от осно­ва­ния Рима . Эти моне­ты дока­зы­ва­ют, что жив­шие на запа­де ахе­яне не толь­ко при­ни­ма­ли уча­стие в раз­ви­тии искус­ства вая­ния, имен­но в ту пору достиг­ше­го в их оте­че­стве бле­стя­щих успе­хов, но даже пре­взо­шли свое оте­че­ство в том, что каса­ет­ся тех­ни­ки: вме­сто с.129 отче­ка­нен­ных толь­ко с одной сто­ро­ны и все­гда без вся­кой над­пи­си тол­стых кусоч­ков сереб­ра, кото­рые были в то вре­мя в употреб­ле­нии в соб­ст­вен­ной Гре­ции и у ита­лий­ских дорян, ита­лий­ские ахе­яне ста­ли чека­нить весь­ма искус­но и лов­ко боль­шие, тон­кие и все­гда снаб­жен­ные над­пи­ся­ми сереб­ря­ные моне­ты при помо­щи двух одно­род­ных клейм, частью выпук­лых, частью с углуб­ле­ни­я­ми; этот спо­соб чекан­ки свиде­тель­ст­во­вал о бла­го­устрой­стве циви­ли­зо­ван­но­го государ­ства, так как пред­о­хра­нял от под­дел­ки, кото­рая состо­я­ла в том, что метал­лы низ­ше­го каче­ства обво­ла­ки­ва­лись тон­ки­ми сереб­ря­ны­ми листоч­ка­ми. Одна­ко это быст­рое про­цве­та­ние не при­нес­ло ника­ких пло­дов. В без­за­бот­ном суще­ст­во­ва­нии, не тре­бо­вав­шем ни упор­ной борь­бы с тузем­ца­ми, ни внут­рен­ней уси­лен­ной работы, гре­ки отучи­лись напря­гать свои физи­че­ские и умст­вен­ные силы. Ни одно из бле­стя­щих имен гре­че­ских худож­ни­ков и писа­те­лей не про­сла­ви­ло ита­лий­ских ахе­ян, меж­ду тем как в Сици­лии было бес­чис­лен­ное мно­же­ство таких имен, и даже в Ита­лии хал­кид­ский Реги­он мог назвать Иви­ка, а дорий­ский Тарент - Архи­та; у это­го наро­да посто­ян­но вра­щал­ся у 121 оча­га вер­тел и издав­на про­цве­та­ли толь­ко кулач­ные бои. Тира­нов там не допус­ка­ла до вла­ды­че­ства рев­ни­вая ари­сто­кра­тия, рано забрав­шая бразды прав­ле­ния в свои руки в отдель­ных общи­нах, а в слу­чае надоб­но­сти нахо­див­шая надеж­ную под­держ­ку в союз­ной вла­сти; одна­ко прав­ле­ние луч­ших людей гро­зи­ло пре­вра­тить­ся во вла­ды­че­ство немно­гих, в осо­бен­но­сти когда роды, поль­зо­вав­ши­е­ся исклю­чи­тель­ны­ми пра­ва­ми в раз­лич­ных общи­нах, соеди­ня­лись меж­ду собою и слу­жи­ли под­держ­кой один дру­го­му. Такие тен­ден­ции пре­об­ла­да­ли в назван­ной име­нем Пифа­го­ра лиге « дру­зей» ; она пред­пи­сы­ва­ла чтить подоб­но богам гос­под­ст­ву­ю­щее сосло­вие и обра­щать­ся с под­чи­нен­ным сосло­ви­ем « как с живот­ны­ми» . Такой тео­ри­ей и прак­ти­кой она вызва­ла страш­ную реак­цию, окон­чив­шу­ю­ся уни­что­же­ни­ем пифа­го­рий­ской лиги « дру­зей» и вос­ста­нов­ле­ни­ем преж­них союз­ных учреж­де­ний. Но ярост­ные раздо­ры пар­тий, вос­ста­ния рабов целы­ми мас­са­ми, обще­ст­вен­ные неду­ги вся­ко­го рода, при­ме­не­ние на прак­ти­ке непрак­тич­ной поли­ти­че­ской фило­со­фии, коро­че гово­ря, все неду­ги нрав­ст­вен­но испор­чен­ной циви­ли­за­ции не пере­ста­ва­ли сви­реп­ст­во­вать в ахей­ских общи­нах до тех пор, пока не сокру­ши­ли поли­ти­че­ско­го могу­ще­ства этих общин. Поэто­му нет ниче­го уди­ви­тель­но­го в том, что посе­лив­ши­е­ся в Ита­лии ахе­яне име­ли на ее циви­ли­за­цию менее бла­готвор­ное вли­я­ние, чем все дру­гие гре­че­ские коло­нии. Этим зем­ледель­цам было труд­нее, чем тор­го­вым общи­нам, рас­про­стра­нять их вли­я­ние за пре­де­лы их вла­де­ния, а внут­ри этих вла­де­ний они зака­ба­ли­ли тузем­цев и заглу­ши­ли все заро­ды­ши нацио­наль­но­го раз­ви­тия, не про­ло­жив вза­мен того для ита­ли­ков ново­го пути посред­ст­вом их пол­ной элли­ни­за­ции. Вслед­ст­вие это­го с.130 в Сиба­ри­се и в Мета­пон­те, в Кротоне и в Посидо­нии исчез, и более ско­ро, и более бес­след­но, и более бес­слав­но, чем в какой-либо дру­гой стране, тот самый гре­че­ский быт, кото­рый повсюду сохра­нял свою живу­честь, несмот­ря ни на какие поли­ти­че­ские неуда­чи, а те дву­языч­ные сме­шан­ные наро­ды, кото­рые впо­след­ст­вии обра­зо­ва­лись из остат­ков тузем­ных ита­ли­ков и ахе­ян и из при­ме­си новей­ших пере­се­лен­цев сабель­ско­го про­ис­хож­де­ния, так­же не достиг­ли насто­я­ще­го бла­го­со­сто­я­ния. Впро­чем, эта ката­стро­фа при­над­ле­жит по вре­ме­ни к сле­ду­ю­ще­му пери­о­ду.

Ионий­ско-дорий­ские горо­да

Коло­нии всех осталь­ных гре­ков были ино­го рода и име­ли иное вли­я­ние на Ита­лию. Они так­же не пре­не­бре­га­ли зем­леде­ли­ем и при­об­ре­те­ни­ем земель­ной соб­ст­вен­но­сти; во вся­ком слу­чае, с тех пор как гре­ки вошли в силу, они не доволь­ст­во­ва­лись, как доволь­ст­во­ва­лись фини­ки­яне, осно­ва­ни­ем в вар­вар­ских стра­нах укреп­лен­ных фак­то­рий. Но все эти горо­да осно­вы­ва­лись пре­иму­ще­ст­вен­но с тор­го­вой целью и пото­му, в про­ти­во­по­лож­ность ахей­ским, нахо­ди­лись обык­но­вен­но у луч­ших гава­ней и самых удоб­ных мест для при­ча­ла. Про­ис­хож­де­ние, моти­вы и вре­мя этих посе­ле­ний были очень неоди­на­ко­вы; одна­ко все они име­ли нечто общее одни с дру­ги­ми: так напри­мер, во всех этих горо­дах были в общем употреб­ле­нии неко­то­рые более новые фор­мы алфа­ви­та и дорий­ское наре­чие, рано про­ник­нув­шее даже в те горо­да, где, как, напри­мер, 122 в Кумах , был все­гда в употреб­ле­нии мяг­кий ионий­ский диа­лект. Для раз­ви­тия Ита­лии эти коло­нии име­ли дале­ко не оди­на­ко­вое зна­че­ние; здесь доста­точ­но будет упо­мя­нуть о тех из них, кото­рые име­ли реши­тель­ное вли­я­ние на судь­бу ита­лий­ских пле­мен, - о дорий­ском Тарен­те и об ионий­ских Кумах. Тарент Из всех эллин­ских посе­ле­ний в Ита­лии на долю тарен­тин­цев выпа­ла самая бле­стя­щая роль. Бла­го­да­ря пре­вос­ход­ной гава­ни - един­ст­вен­ной удоб­ной на всем южном бере­гу - их город сде­лал­ся скла­доч­ным местом для южно­и­та­лий­ской тор­гов­ли и даже отча­сти для той, кото­рая велась на Адри­а­ти­че­ском море. Два про­мыс­ла, зане­сен­ные туда из мало­ази­ат­ско­го Миле­та - бога­тая рыб­ная лов­ля в зали­ве и выра­бот­ка пре­вос­ход­ной ове­чьей шер­сти, рав­но как ее окра­ши­ва­ние соком тарен­тин­ской пур­пу­ро­вой улит­ки, спо­соб­ной сопер­ни­чать с тир­скою, - зани­ма­ли тыся­чи рук и при­бав­ля­ли к внут­рен­ней тор­гов­ле вывоз­ную. Моне­ты, най­ден­ные там в гораздо боль­шем чис­ле, чем где-либо в гре­че­ской с.131 Ита­лии, и неред­ко выче­ка­нен­ные из золота, до сих пор слу­жат крас­но­ре­чи­вым дока­за­тель­ст­вом обшир­но­сти и ожив­лен­но­сти тарен­тин­ской тор­гов­ли. Свои обшир­ные тор­го­вые сно­ше­ния Тарент, долж­но быть, завел еще в ту пору, когда он оспа­ри­вал у Сиба­ри­са пер­вен­ство сре­ди гре­че­ских горо­дов ниж­ней Ита­лии; одна­ко тарен­тин­цам, по-види­мо­му, нико­гда не уда­ва­лось, в отли­чие от дру­гих ахей­ских горо­дов, сколь­ко-нибудь зна­чи­тель­но рас­ши­рить свою терри­то­рию, закре­пить ее за собой.

Гре­че­ские горо­да под­ле Везу­вия

Меж­ду тем как самая восточ­ная из гре­че­ских коло­ний в Ита­лии раз­ви­ва­лась с такой быст­ро­той и с таким блес­ком, самые север­ные из них, осно­ван­ные у подош­вы Везу­вия, достиг­ли более скром­но­го про­цве­та­ния. Жите­ли Кум пере­бра­лись на мате­рик с пло­до­род­но­го ост­ро­ва Эна­рии (Искии) и осно­ва­ли для себя вто­рую роди­ну на воз­вы­ше­нии у само­го мор­ско­го бере­га, а оттуда осно­ва­ли пор­то­вый город Дике­ар­хию (позд­ней­ший Путео­ли) и потом « Новый город» - Неа­поль. Они жили, как и все вооб­ще хал­кид­ские горо­да в Ита­лии и в Сици­лии, по зако­нам, введен­ным уро­жен­цем Ката­ны Харон­дом (око­ло 100 г.) [ок. 650 г.] при демо­кра­ти­че­ской фор­ме прав­ле­ния, кото­рая, впро­чем, огра­ни­чи­ва­лась высо­ким цен­зом и пре­до­став­ля­ла власть избран­но­му из самых бога­тых граж­дан сове­ту; эти учреж­де­ния дол­го оста­ва­лись в силе и пред­о­хра­ни­ли все эти горо­да как от узур­па­то­ров, так и от дес­по­тиз­ма чер­ни. О внеш­них сно­ше­ни­ях этих посе­лив­ших­ся в Кам­па­нии гре­ков мы име­ем мало сведе­ний. По необ­хо­ди­мо­сти или по доб­рой воле они еще более тарен­тин­цев были замкну­ты в узких рам­ках сво­ей терри­то­рии; так как они не обна­ру­жи­ва­ли наме­ре­ния поко­рять и при­тес­нять тузем­цев, а, напро­тив того, всту­па­ли с ними в мир­ные и тор­го­вые сно­ше­ния, то они удач­но устро­и­ли свою судь­бу и вме­сте с тем заня­ли пер­вое место меж­ду мис­си­о­не­ра­ми гре­че­ской циви­ли­за­ции в Ита­лии.

Отно­ше­ния адри­а­ти­че­ских земель к гре­кам

На бере­гах Регин­ско­го про­ли­ва гре­ки заня­ли, с одной сто­ро­ны, весь южный и весь запад­ный бере­га мате­ри­ка вплоть до Везу­вия, с дру­гой - бо́ льшую часть восточ­ной Сици­лии. Совер­шен­но ина­че сло­жи­лись обсто­я­тель­ства на запад­ных бере­гах Ита­лии к севе­ру от Везу­вия и на всех ее восточ­ных бере­гах. На том ита­лий­ском побе­ре­жье, кото­рое омы­ва­ет­ся Адри­а­ти­че­ским морем, нигде не было гре­че­ских коло­ний, с чем, по-види­мо­му, нахо­ди­лись в свя­зи срав­ни­тель­но неболь­шое чис­ло и вто­ро­сте­пен­ное зна­че­ние таких коло­ний на про­ти­во­ле­жа­щем илли­рий­ском бере­гу и на 123 мно­го­чис­лен­ных, лежа­щих у этих бере­гов, ост­ро­вах. Хотя в той части это­го побе­ре­жья, кото­рая нахо­дит­ся в самом близ­ком рас­сто­я­нии от Гре­ции, и были осно­ва­ны еще в эпо­ху рим­ских царей два зна­чи­тель­ных тор­го­вых горо­да - Эпидамн, или Дирра­хий (тепе­реш­ний Дурац­цо, 127 г.) , и Апол­ло­ния (под­ле Авло­ны, око­ло 167 г.) [ок. 587 г.], но далее к севе­ру нель­зя ука­зать ни одной ста­рин­ной гре­че­ской коло­нии за исклю­че­ни­ем незна­чи­тель­но­го с.132 посе­ле­ния на чер­ной Кер­ки­ре (Кур­цо­ла, око­ло 174 г.?) [ок. 580 г.]. До сих пор еще не дока­за­но с доста­точ­ной ясно­стью, поче­му гре­че­ская коло­ни­за­ция была так незна­чи­тель­на имен­но в этой стране, куда, каза­лось бы, сама при­ро­да ука­зы­ва­ла доро­гу элли­нам и куда с древ­ней­ших вре­мен направ­ля­лось тор­го­вое дви­же­ние из Корин­фа и в осо­бен­но­сти из осно­ван­но­го вско­ре вслед за Римом (око­ло 44 г.) [ок. 710 г.] посе­ле­ния на Кер­ки­ре (Кор­фу) - тор­го­вое дви­же­ние, для кото­ро­го слу­жи­ли скла­доч­ны­ми места­ми на ита­лий­ском бере­гу горо­да близ устьев По - Спи­на и Атрия. Для объ­яс­не­ния это­го фак­та еще недо­ста­точ­но ука­зать на бури, сви­реп­ст­во­вав­шие на Адри­а­ти­че­ском море, на него­сте­при­им­ство илли­рий­ских бере­гов и на дикость тузем­цев. Но для Ита­лии име­ло чрез­вы­чай­но важ­ные послед­ст­вия то обсто­я­тель­ство, что шед­шие с восто­ка эле­мен­ты циви­ли­за­ции были зане­се­ны в ее восточ­ные стра­ны не пря­мо, а околь­ным путем, через ее запад­ные мест­но­сти. Даже в тор­гов­ле, кото­рую вели там Коринф и Кер­ки­ра, при­ни­мал неко­то­рую долю уча­стия самый восточ­ный из тор­го­вых горо­дов Вели­кой Гре­ции, дорий­ский Тарент, кото­рый гос­под­ст­во­вал над вхо­дом в Адри­а­ти­че­ское море со сто­ро­ны Ита­лии бла­го­да­ря тому, что вла­дел Гид­ром (Отран­то). Так как на всем восточ­ном побе­ре­жье в ту пору еще не было сколь­ко-нибудь зна­чи­тель­ных тор­го­вых рын­ков, за исклю­че­ни­ем пор­то­вых горо­дов близ устьев По (Анко­на ста­ла рас­цве­тать гораздо поз­же и еще поз­же стал изве­стен Брун­ди­зий), то понят­но, что судам, выхо­див­шим в море из Эпидам­на и из Апол­ло­нии, неред­ко при­хо­ди­лось раз­гру­жать­ся в Тарен­те. И сухим путем тарен­тин­цы вели частые сно­ше­ния с Апу­ли­ей; ими было зане­се­но в юго-восточ­ную Ита­лию все, чем она была обя­за­на гре­че­ской циви­ли­за­ции. Впро­чем, к той поре отно­сят­ся толь­ко пер­вые зачат­ки этой циви­ли­за­ции, так как элли­ни­за­ция Апу­лии была делом более позд­ней эпо­хи.

Отно­ше­ния запад­ных ита­ли­ков к гре­кам

Напро­тив того, не под­ле­жит ника­ко­му сомне­нию, что гре­ки в самую древ­нюю пору посе­ща­ли и те запад­ные бере­га Ита­лии, кото­рые лежат к севе­ру от Везу­вия, и что на тамош­них мысах и ост­ро­вах суще­ст­во­ва­ли эллин­ские фак­то­рии. Конеч­но, самым древним дока­за­тель­ст­вом таких посе­ще­ний слу­жит то, что бере­га Тиррен­ско­го моря были избра­ны местом дей­ст­вия для ска­за­ния об Одис­сее . Если сре­ди Липар­ских ост­ро­вов были най­де­ны Эоло­вы ост­ро­ва, если с.133 Лакин­ский мыс был при­нят за ост­ров Калип­со, Мизен­ский - за ост­ров Сирен, Цир­цей­ский - за ост­ров Цир­цеи , если кру­той Тарра­цин­ский мыс был при­нят за постав­лен­ную на высо­те гроб­ни­цу Эль­пе­но­ра, если близ Кай­е­ты и близ Фор­мий водят­ся лестри­го­ны, если оба сына Одис­сея и Цир­цеи - Агрий, т. е. дикий, 124 и Латин - вла­ды­че­ст­во­ва­ли над тиррен­ца­ми « в самом сокро­вен­ном угол­ке свя­щен­ных ост­ро­вов» , или, по новей­ше­му тол­ко­ва­нию, Латин был сыном Одис­сея и Цир­цеи, Авзон - сыном Одис­сея и Калип­со , то все это - ста­рин­ные сказ­ки ионий­ских море­пла­ва­те­лей, вспо­ми­нав­ших на Тиррен­ском море о сво­ем доро­гом оте­че­стве; и та же вос­хи­ти­тель­ная живость впе­чат­ле­ний, кото­рую мы нахо­дим в ионий­ской леген­де о стран­ст­во­ва­ни­ях Одис­сея, ска­зы­ва­ет­ся в пере­не­се­нии той же леген­ды в мест­ность под­ле Кум и во все те места, кото­рые посе­ща­лись кум­ски­ми моря­ка­ми. Следы этих древ­них стран­ст­во­ва­ний так­же вид­ны в гре­че­ском назва­нии ост­ро­ва Эта­лии (Иль­вы, Эль­бы), кото­рый, как кажет­ся, при­над­ле­жал к чис­лу мест­но­стей, все­го ранее заня­тых гре­ка­ми после Эна­рии, и быть может так­же в назва­нии пор­та Тела­мо­на в Этру­рии; они вид­ны и в двух посе­ле­ни­ях на церит­ском бере­гу - в Пир­гах (под­ле Сан­та-Севе­ры) и в Аль­си­оне (под­ле Пало) , где несо­мнен­но ука­зы­ва­ют на гре­че­ское про­ис­хож­де­ние не толь­ко назва­ния, но и свое­об­раз­ная архи­тек­ту­ра стен в Пир­гах , вовсе не схо­жая с архи­тек­ту­рой церит­ских и вооб­ще этрус­ских город­ских стен. Эта­лия (« огнен­ный ост­ров» ) со сво­и­ми бога­ты­ми мед­ны­ми и в осо­бен­но­сти желез­ны­ми руд­ни­ка­ми, веро­ят­но, игра­ла в тор­го­вых сно­ше­ни­ях глав­ную роль и слу­жи­ла цен­тром как для ино­зем­ных посе­лен­цев, так и для их сно­ше­ний с тузем­ца­ми; это тем более веро­ят­но пото­му, что плав­ка руды на неболь­шом и неле­си­стом ост­ро­ве не мог­ла про­из­во­дить­ся без тор­го­вых сно­ше­ний с мате­ри­ком. И сереб­ря­ные руд­ни­ки в Популо­нии, на мысу, кото­рый лежит про­тив Эль­бы, быть может так­же были зна­ко­мы гре­кам и раз­ра­ба­ты­ва­лись ими. Так как в те вре­ме­на чуже­зем­ные при­шель­цы обык­но­вен­но зани­ма­лись не одной тор­гов­лей, но так­же раз­бо­я­ми на море и на суше и, конеч­но, не про­пус­ка­ли слу­чая оби­рать тузем­цев и уво­дить их в раб­ство, то и тузем­цы, со сво­ей сто­ро­ны, конеч­но, поль­зо­ва­лись пра­вом воз­мездия; а что лати­ны и тиррен­цы поль­зо­ва­лись этим пра­вом и с боль­шей энер­ги­ей и с бо́ льшим успе­хом, чем их южно­и­та­лий­ские соседи, вид­но не толь­ко из легенд, но, глав­ным обра­зом, так­же из достиг­ну­тых резуль­та­тов. В этих стра­нах ита­ли­кам уда­лось защи­тить­ся от чуже­зем­ных при­шель­цев и не толь­ко не усту­пить свои тор­го­вые и пор­то­вые горо­да, но и вырвать их из их рук и остать­ся пове­ли­те­ля­ми на сво­ем соб­ст­вен­ном море. То же самое эллин­ское наше­ст­вие, кото­рое пора­бо­ти­ло южно­и­та­лий­ские пле­ме­на и уни­что­жи­ло их нацио­наль­ность, при­учи­ло сред­не­ита­лий­ские наро­ды к море­пла­ва­нию и к осно­ва­нию новых горо­дов - конеч­но, про­тив воли настав­ни­ков. Там с.134 ита­лик впер­вые заме­нил свои плоты и чел­но­ки фини­кий­ски­ми и гре­че­ски­ми греб­ны­ми гале­ра­ми. Там впер­вые встре­ча­ют­ся боль­шие тор­го­вые горо­да, сре­ди кото­рых зани­ма­ют пер­вые места Цере в южной Этру­рии и Рим на бере­гах Тиб­ра; судя по ита­лий­ским назва­ни­ям этих горо­дов и по тому, что они стро­и­лись в неко­то­ром отда­ле­нии от мор­ско­го бере­га, как и совер­шен­но одно­род­ные с ними тор­го­вые горо­да близ устьев По - Спи­на и Атрия и далее к югу - Ари­мин, сле­ду­ет пола­гать, что они были осно­ва­ны не гре­ка­ми, а ита­ли­ка­ми. Мы, понят­но, не в состо­я­нии про­следить исто­ри­че­ский ход этой древ­ней­шей реак­ции ита­лий­ской нацио­наль­но­сти про­тив наше­ст­вия ино­зем­цев; одна­ко мы в состо­я­нии раз­ли­чить один факт, имев­ший чрез­вы­чай­но важ­ное зна­че­ние для даль­ней­ше­го раз­ви­тия Ита­лии, - то, что эта реак­ция при­ня­ла в Лаци­у­ме и в южной Этру­рии иное направ­ле­ние, чем в соб­ст­вен­но туск­ских стра­нах и в тех, кото­рые к ним при­мы­ка­ли.

Элли­ны и лати­ны

125 Зна­ме­на­тель­но то, что даже леген­да про­ти­во­по­став­ля­ет лати­на « дико­му тиррен­цу» , а мир­ное побе­ре­жье близ устьев Тиб­ра - него­сте­при­им­но­му мор­ско­му бере­гу, на кото­ром жили воль­ски. Впро­чем, это­му сопо­став­ле­нию не сле­ду­ет при­да­вать того смыс­ла, что гре­че­ская коло­ни­за­ция была тер­пи­ма в неко­то­рых мест­но­стях сред­ней Ита­лии, а в неко­то­рых дру­гих не допус­ка­лась. В исто­ри­че­ские вре­ме­на к севе­ру от Везу­вия нигде не было ника­кой неза­ви­си­мой гре­че­ской общи­ны, а если Пир­ги когда-нибудь и были такой общи­ной, то они, конеч­но, были воз­вра­ще­ны ита­ли­кам, т. е. цери­там, еще до нача­ла той эпо­хи, о кото­рой до нас дошли пре­да­ния. Но не под­ле­жит сомне­нию, что мир­ные сно­ше­ния с ино­зем­ны­ми тор­гов­ца­ми нахо­ди­ли покро­ви­тель­ство и поощ­ре­ние и в южной Этру­рии, и в Лаци­у­ме, и на восточ­ных бере­гах, чего не было в дру­гих местах. Осо­бен­но заме­ча­тель­но поло­же­ние горо­да Цере. « Цери­тов, - гово­рит Стра­бон, - очень высо­ко цени­ли элли­ны за их храб­рость, за их спра­вед­ли­вость и за то, что, несмот­ря на свое могу­ще­ство, они воздер­жи­ва­лись от гра­бе­жа» . Здесь разу­ме­ют­ся не мор­ские раз­бои, от кото­рых церит­ские тор­гов­цы, как и вся­кие дру­гие, не отка­за­лись бы при слу­чае; но Цере был как для фини­кий­цев, так и для гре­ков чем-то вро­де сво­бод­ной гава­ни. Мы уже упо­ми­на­ли о той фини­кий­ской стан­ции, кото­рая впо­след­ст­вии полу­чи­ла назва­ние Пуни­кум (), рав­но как о двух эллин­ских - Пир­гах и Аль­си­оне; от раз­граб­ле­ния этих-то пор­то­вых горо­дов и воздер­жа­лись цери­ты, в чем, без сомне­ния, и заклю­ча­лась при­чи­на того, что Цере, у кото­ро­го был пло­хой рейд и не было побли­зо­сти ника­ких копей, так рано достиг высо­ко­го бла­го­со­сто­я­ния и полу­чил для древ­ней­шей гре­че­ской тор­гов­ли еще более важ­ное зна­че­ние, чем самой при­ро­дой пред­на­зна­чен­ные для тор­го­вых пор­тов ита­лий­ские горо­да, нахо­див­ши­е­ся вбли­зи устьев с.135 Тиб­ра и По. Все назван­ные здесь горо­да с древ­ней­ших пор нахо­ди­лись в рели­ги­оз­ной свя­зи с Гре­ци­ей. Пер­вый из всех вар­ва­ров, при­нес­ший дары олим­пий­ско­му Зев­су, был туск­ский царь Ари­мн, быть может, вла­дев­ший Ари­ми­ном. Спи­на и Цере име­ли в хра­ме дель­фий­ско­го Апол­ло­на свои соб­ст­вен­ные каз­но­хра­ни­ли­ща наравне с дру­ги­ми общи­на­ми, нахо­див­ши­ми­ся в посто­ян­ных сно­ше­ни­ях с этим свя­ти­ли­щем, а в древ­ней­ших пре­да­ни­ях цери­тов и рим­лян игра­ют вид­ную роль как кум­ский ора­кул, так и дель­фий­ское свя­ти­ли­ще. Эти горо­да сво­бод­но посе­ща­лись все­ми ита­ли­ка­ми, для кото­рых слу­жи­ли цен­тра­ми дру­же­ст­вен­ных сно­ше­ний с ино­зем­ны­ми тор­гов­ца­ми; отто­го-то они сде­ла­лись ранее дру­гих бога­ты­ми и могу­ще­ст­вен­ны­ми, а для эллин­ских това­ров, как и для зачат­ков эллин­ской циви­ли­за­ции, слу­жи­ли насто­я­щи­ми скла­доч­ны­ми места­ми.

Элли­ны и тус­ки. Мор­ское могу­ще­ство этрус­ков

Ина­че сло­жи­лись обсто­я­тель­ства у « диких тиррен­цев» . Мы уже виде­ли, какие при­чи­ны пред­о­хра­ни­ли от ино­зем­но­го мор­ско­го вла­ды­че­ства насе­ле­ние тех латин­ских и этрус­ских (или, вер­нее, нахо­див­ших­ся под вла­ды­че­ст­вом этрус­ков) стран, кото­рые лежат на пра­вом бере­гу Тиб­ра и у низо­вьев реки По; но те же самые при­чи­ны вызва­ли в соб­ст­вен­ной Этру­рии заня­тие мор­ски­ми раз­бо­я­ми и раз­ви­тие соб­ст­вен­но­го мор­ско­го могу­ще­ства под вли­я­ни­ем либо осо­бых мест­ных усло­вий или вслед­ст­вие того, что мест­ное насе­ле­ние пита­ло врож­ден­ную склон­ность к наси­ли­ям и гра­бе­жу. Там уже не удо­воль­ст­во­ва­лись тем, что вытес­ни­ли гре­ков из Эта­лии и Популо­нии; туда, как кажет­ся, даже не впус­ка­ли ни одно­го ино­зем­но­го тор­гов­ца, а этрус­ские капе­ры ско­ро ста­ли пус­кать­ся дале­ко в море, и имя тиррен­цев ста­ло наво­дить страх на гре­ков - неда­ром 126 же эти послед­ние счи­та­ли абор­даж­ный крюк этрус­ским изо­бре­те­ни­ем и назва­ли ита­лий­ское запад­ное море Туск­ским морем. Как быст­ро и как неудер­жи­мо ста­ли эти дикие кор­са­ры вла­ды­че­ст­во­вать, осо­бен­но на Тиррен­ском море, все­го яснее вид­но из того, что они осно­ва­ли укреп­лен­ные пунк­ты и на бере­гах Лаци­у­ма и на бере­гах Кам­па­нии. Хотя в соб­ст­вен­но Лаци­у­ме вла­ды­че­ст­во­ва­ли лати­ны, а у подош­вы Везу­вия - гре­ки, но сре­ди них и рядом с ними этрус­ки вла­ды­че­ст­во­ва­ли в Антии и в Суррен­те. Воль­ски попа­ли в зави­си­мость от этрус­ков; эти послед­ние добы­ва­ли из их лесов кили для сво­их галер, а так как мор­ские раз­бои антий­цев пре­кра­ти­лись толь­ко с заня­ти­ем стра­ны рим­ля­на­ми, то понят­но, поче­му гре­че­ские море­пла­ва­те­ли назы­ва­ли южное побе­ре­жье воль­сков лестри­гон­ским. Этрус­ки рано заня­ли высо­кий Соррент­ский мыс и еще более уте­си­стый, но лишен­ный гава­ней ост­ров Капри, воз­вы­шаю­щий­ся меж­ду зали­ва­ми Неа­по­ли­тан­ским и Салерн­ским, как насто­я­щая сто­ро­же­вая баш­ня, с кото­рой пира­ты мог­ли обо­зре­вать Тиррен­ское море. Даже в Кам­па­нии они, как утвер­жда­ют, учреди­ли свой соб­ст­вен­ный союз из две­на­дца­ти горо­дов, и уже в исто­ри­че­скую эпо­ху с.136 встре­ча­ют­ся там внут­ри мате­ри­ка общи­ны, гово­рив­шие по-этрус­ски; эти посе­ле­ния, веро­ят­но, были обя­за­ны сво­им суще­ст­во­ва­ни­ем так­же вла­ды­че­ству этрус­ков в омы­ваю­щем Кам­па­нию море и их сопер­ни­че­ству с жив­ши­ми у подош­вы Везу­вия куман­ца­ми. Впро­чем, этрус­ки не огра­ни­чи­ва­лись толь­ко раз­бо­я­ми и гра­бе­жа­ми. Об их мир­ных сно­ше­ни­ях с гре­че­ски­ми горо­да­ми свиде­тель­ст­ву­ют золотые и сереб­ря­ные моне­ты, кото­рые чека­ни­лись по мень­шей мере с 200 г. от осно­ва­ния Рима [ок. 550 г.] в этрус­ских горо­дах и в осо­бен­но­сти в Популо­нии по гре­че­ско­му образ­цу и по гре­че­ской про­бе; а то, что штем­пель на этих моне­тах был не вели­ко­гре­че­ский, а ско­рее атти­че­ский или даже мало­ази­ат­ский, слу­жит ука­за­ни­ем на недру­же­люб­ные отно­ше­ния этрус­ков к ита­лий­ским гре­кам. В сущ­но­сти, они нахо­ди­лись в более бла­го­при­ят­ном для тор­гов­ли и гораздо более выгод­ном поло­же­нии, чем жите­ли Лаци­у­ма. Зани­мая все про­стран­ство от одно­го моря до дру­го­го, они гос­под­ст­во­ва­ли в запад­ных водах над боль­шим ита­лий­ским воль­ным пор­том, в восточ­ных - над устья­ми По и тогдаш­ней Вене­ци­ей, сверх того - над боль­шой сухо­пут­ной доро­гой, кото­рая с древ­них вре­мен шла от Пизы на Тиррен­ском море до Спи­ны на Адри­а­ти­че­ском, и нако­нец в южной Ита­лии - над бога­ты­ми рав­ни­на­ми Капуи и Нолы. Они обла­да­ли самы­ми важ­ны­ми в ита­лий­ской вывоз­ной тор­гов­ле про­дук­та­ми: желе­зом из Эта­лии, медью из Вола­терр и из Кам­па­нии, сереб­ром из Популо­нии и даже янта­рем, кото­рый им достав­ля­ли с бере­гов Бал­тий­ско­го моря (). Под охра­ной их пират­ской орга­ни­за­ции, играв­шей в этом слу­чае роль англий­ско­го нави­га­ци­он­но­го акта, но толь­ко в гру­бом виде, их соб­ст­вен­ная тор­гов­ля, конеч­но, ста­ла про­цве­тать, и нель­зя удив­лять­ся ни тому, что этрус­ские тор­гов­цы мог­ли сопер­ни­чать в Сиба­ри­се с милет­ски­ми, ни тому, что это соче­та­ние капер­ства с опто­вой тор­гов­лей поро­ди­ло ту без­мер­ную и без­рас­суд­ную рос­кошь, сре­ди кото­рой силы этрус­ков рано исто­щи­лись.

Сопер­ни­че­ство фини­кий­цев с элли­на­ми

Обо­ро­ни­тель­ное и отча­сти враж­деб­ное поло­же­ние, в кото­рое ста­ли по отно­ше­нию к элли­нам этрус­ки и в более сла­бой сте­пе­ни лати­ны, необ­хо­ди­мо долж­но было ото­звать­ся и на том сопер­ни­че­стве, кото­рое ока­зы­ва­ло в ту пору самое силь­ное вли­я­ние на тор­гов­лю и на судо­ход­ство в Сре­ди­зем­ном море - на сопер­ни­че­стве фини­кий­цев с элли­на­ми. Здесь не место подроб­но опи­сы­вать, как в эпо­ху рим­ских царей эти две вели­ких нации боро­лись из-за 127 пре­об­ла­да­ния на всех бере­гах Сре­ди­зем­но­го моря - в Гре­ции и в самой Малой Азии, на Кри­те и на Кип­ре, на бере­гах афри­кан­ских, испан­ских и кельт­ских; эта борь­ба не велась непо­сред­ст­вен­но на ита­лий­ской поч­ве, но ее послед­ст­вия глу­бо­ко и дол­го чув­ст­во­ва­лись и в Ита­лии. Све­жая энер­гия и более мно­го­сто­рон­ние даро­ва­ния млад­ше­го из двух сопер­ни­ков сна­ча­ла достав­ля­ли ему повсюду пере­вес; элли­ны не толь­ко изба­ви­лись от с.137 фини­кий­ских фак­то­рий, осно­ван­ных как в их евро­пей­ском, так и в их ази­ат­ском оте­че­стве, но даже вытес­ни­ли фини­кий­цев с Кри­та и Кип­ра, утвер­ди­лись в Егип­те и Кирене и завла­де­ли ниж­ней Ита­ли­ей и боль­шей восточ­ной частью сици­лий­ско­го ост­ро­ва. Мел­кие фини­кий­ские тор­го­вые посе­ле­ния повсюду долж­ны были усту­пить место более энер­гич­ной гре­че­ской коло­ни­за­ции. Уже и в запад­ной Сици­лии были осно­ва­ны Селин (126 г.) и Акра­гант (174 г.) ; сме­лые мало­ази­ат­ские фокей­цы уже ста­ли разъ­ез­жать по само­му отда­лен­но­му запад­но­му морю, постро­и­ли на кельт­ском побе­ре­жье Мас­са­лию (око­ло 150 г.) [ок. 600 г.] и ста­ли зна­ко­мить­ся с бере­га­ми Испа­нии. Но око­ло поло­ви­ны II века [ок. 600 г.] раз­ви­тие гре­че­ской коло­ни­за­ции вне­зап­но при­оста­но­ви­лось; при­чи­ной этой при­оста­нов­ки, без сомне­ния, было быст­рое воз­рас­та­ние само­го могу­ще­ст­вен­но­го из осно­ван­ных фини­кий­ца­ми в Ливии горо­дов - Кар­фа­ге­на, оче­вид­но вызван­ное опас­но­стью, кото­рою ста­ли угро­жать элли­ны все­му фини­кий­ско­му пле­ме­ни. Хотя у той нации, кото­рая поло­жи­ла нача­ло мор­ской тор­гов­ле на Сре­ди­зем­ном море, ее более юная сопер­ни­ца уже отня­ла исклю­чи­тель­ное гос­под­ство над запад­ным морем, обла­да­ние обо­и­ми путя­ми, соеди­няв­ши­ми восточ­ный бас­сейн Сре­ди­зем­но­го моря с запад­ным, и моно­по­лию тор­го­во­го посред­ни­че­ства меж­ду восто­ком и запа­дом, но фини­кий­цы еще мог­ли удер­жать за собою вла­ды­че­ство, по край­ней мере, над морем к запа­ду от Сар­ди­нии и Сици­лии; Кар­фа­ген взял­ся за это дело со всей свой­ст­вен­ной ара­мей­ско­му пле­ме­ни упор­ной и осмот­ри­тель­ной энер­ги­ей. Как сопро­тив­ле­ние фини­кий­цев, так и их коло­ни­за­ция при­ня­ли совер­шен­но иной харак­тер. Древ­ней­шие фини­кий­ские посе­ле­ния, подоб­но тем, кото­рые были осно­ва­ны ими в Сици­лии и были опи­са­ны Фукидидом, были купе­че­ски­ми фак­то­ри­я­ми, а Кар­фа­ген под­чи­нил себе обшир­ные стра­ны с мно­го­чис­лен­ны­ми под­дан­ны­ми и с силь­ны­ми кре­по­стя­ми. До той поры фини­кий­ские посе­ле­ния обо­ро­ня­лись от гре­ков пооди­ноч­ке, могу­ще­ст­вен­ный же ливий­ский город сосре­дото­чил в себе все обо­ро­ни­тель­ные силы сво­их сопле­мен­ни­ков с такой непре­клон­ной реши­мо­стью, рав­ной кото­рой не было в гре­че­ской исто­рии.

Фини­кий­цы и ита­ли­ки в борь­бе с элли­на­ми

Но едва ли не самым важ­ным момен­том этой реак­ции ока­за­лась для буду­ще­го та тес­ная связь, в кото­рую всту­пи­ли более сла­бые фини­кий­цы для обо­ро­ны от элли­нов с тузем­ным насе­ле­ни­ем Сици­лии и Ита­лии. Когда книдяне и родо­с­цы попы­та­лись око­ло 175 г. утвер­дить­ся под­ле Лили­бея, в самом цен­тре фини­кий­ских посе­ле­ний в Сици­лии, их про­гна­ли оттуда тузем­цы - эли­мей­цы из Сеге­ста - и фини­кий­цы. Когда фокей­цы посе­ли­лись око­ло 217 г. в Ала­лии (Ale­ria) на ост­ро­ве Кор­си­ке, про­тив Цере, чтобы выгнать их оттуда, появил­ся союз­ный флот этрус­ков и кар­фа­ге­нян, состо­яв­ший из ста два­дца­ти парус­ных судов; и хотя в про­ис­шед­шей там мор­ской бит­ве - одной из самых древ­них, с с.138 кото­ры­ми зна­ко­ма исто­рия, - победу при­пи­сы­вал себе вдвое более сла­бый флот фокей­цев, одна­ко кар­фа­ге­няне и этрус­ки достиг­ли цели сво­е­го напа­де­ния: фокей­цы поки­ну­ли Кор­си­ку и посе­ли­лись на менее откры­том для напа­де­ний бере­гу Лука­нии в Гиэ­ле (Ve­lia). Заклю­чен­ный меж­ду 128 Этру­ри­ей и Кар­фа­ге­ном дого­вор не толь­ко уста­но­вил пра­ви­ла отно­си­тель­но вво­за това­ров и нака­за­ния за их нару­ше­ние, но был вме­сте с тем и воен­ным сою­зом (συμ­μα­χία ), о важ­но­сти кото­ро­го свиде­тель­ст­ву­ет выше­упо­мя­ну­тое сра­же­ние при Ала­лии. Харак­тер­но для поло­же­ния цери­тов, что на пло­ща­ди в Цере они пере­би­ли кам­ня­ми взя­тых в плен фокей­цев и потом, чтобы загла­дить свое зло­де­я­ние, посла­ли дары дель­фий­ско­му Апол­ло­ну, Лаци­ум не при­ни­мал уча­стия в этой борь­бе с элли­на­ми; напро­тив того, рим­ляне нахо­ди­лись в очень древ­ние вре­ме­на в дру­же­ст­вен­ных сно­ше­ни­ях с фокей­ца­ми - как с теми, кото­рые жили в Гиэ­ле, так и с теми, кото­рые жили в Мас­са­лии, а арде­а­ты, как утвер­жда­ют, даже осно­ва­ли сооб­ща с закин­фя­на­ми в Испа­нии город, впо­след­ст­вии назы­вав­ший­ся Сагун­том. Но от лати­нов уже никак нель­зя было ожидать, чтобы они при­ня­ли сто­ро­ну элли­нов; руча­тель­ст­вом это­го слу­жат как тес­ная связь меж­ду Римом и Цере, так и следы ста­рин­ных сно­ше­ний лати­нов с кар­фа­ге­ня­на­ми. С пле­ме­нем хана­а­ни­тов рим­ляне позна­ко­ми­лись через посред­ство элли­нов, так как посто­ян­но назы­ва­ли его гре­че­ским име­нем (); но они не заим­ст­во­ва­ли от гре­ков ни назва­ния горо­да Кар­фа­ге­на , ни народ­но­го назва­ния Афров ; тир­ские това­ры назы­ва­лись у древ­ней­ших рим­лян сарран­ски­ми , а это назва­ние, оче­вид­но, не мог­ло быть заим­ст­во­ва­но от гре­ков; как эти фак­ты, так и позд­ней­шие дого­во­ры свиде­тель­ст­ву­ют о древ­них и непо­сред­ст­вен­ных тор­го­вых сно­ше­ни­ях меж­ду Лаци­у­мом и Кар­фа­ге­ном. Ита­ли­кам и фини­кий­цам дей­ст­ви­тель­но в основ­ном уда­лось соеди­нен­ны­ми сила­ми удер­жать в сво­их руках запад­ную часть Сре­ди­зем­но­го моря. В непо­сред­ст­вен­ной или в кос­вен­ной зави­си­мо­сти от кар­фа­ге­нян оста­ва­лась севе­ро-запад­ная часть Сици­лии с важ­ны­ми пор­то­вы­ми горо­да­ми Соле­и­сом и Панор­мом на север­ном бере­гу и с Моти­ей на мысу, обра­щен­ном к Афри­ке. Во вре­ме­на с.139 Кира и Кре­за, имен­но тогда, когда муд­рый Биас убеж­дал ионян пере­се­лить­ся из Малой Азии в Сар­ди­нию (око­ло 200 г.) [ок. 550 г.], их пред­у­предил кар­фа­ген­ский пол­ко­во­дец Малх, поко­рив­ший зна­чи­тель­ную часть это­го важ­но­го ост­ро­ва, а через пол­сто­ле­тия после того все побе­ре­жье Сар­ди­нии уже нахо­ди­лось в бес­спор­ном вла­де­нии кар­фа­ген­ской общи­ны. Напро­тив того, Кор­си­ка, вме­сте с горо­да­ми Ала­ли­ей и Нике­ей, доста­лась этрус­кам, кото­рые ста­ли соби­рать с тузем­цев дань про­дук­та­ми их бед­но­го ост­ро­ва - смо­лою, вос­ком и медом. В Адри­а­ти­че­ском море и на водах к запа­ду от Сици­лии и от Сар­ди­нии гос­под­ст­во­ва­ли союз­ни­ки - этрус­ки и кар­фа­ге­няне. Прав­да, гре­ки все еще не пре­кра­ща­ли борь­бы. Изгнан­ные из Лили­бея родо­с­цы и книдяне утвер­ди­лись на ост­ро­вах меж­ду Сици­ли­ей и Ита­ли­ей и осно­ва­ли там город Липа­ру (175 г.) . Мас­са­лия ста­ла про­цве­тать, несмот­ря на свое изо­ли­ро­ван­ное поло­же­ние, и ско­ро захва­ти­ла в свои руки тор­гов­лю на всем про­стран­стве от Ниц­цы до Пире­не­ев. У самых Пире­не­ев была осно­ва­на из Липа­ры 129 коло­ния Рода (тепе­реш­ний Розас); в Сагун­те, как утвер­жда­ют, посе­ли­лись закин­фяне, и даже в Тин­ги­се (Тан­гер), в Мав­ри­та­нии, пра­ви­ли гре­че­ские дина­сты. Но гре­ки уже более не подви­га­лись впе­ред; после осно­ва­ния Акра­ган­та они уже не мог­ли достиг­нуть сколь­ко-нибудь зна­чи­тель­но­го рас­ши­ре­ния сво­их вла­де­ний ни в Адри­а­ти­че­ском море, ни в запад­ной части Сре­ди­зем­но­го моря, а доступ в испан­ские воды и в Атлан­ти­че­ский оке­ан был для них совер­шен­но закрыт. Каж­дый год воз­об­нов­ля­лась борь­ба липар­цев с туск­ски­ми « мор­ски­ми раз­бой­ни­ка­ми» и кар­фа­ге­нян с мас­са­лиота­ми, с кире­ней­ца­ми и в осо­бен­но­сти с гре­че­ски­ми сици­лий­ца­ми; но ни одна сто­ро­на не достиг­ла проч­ных успе­хов, и резуль­та­том веко­вых рас­прей было толь­ко под­дер­жа­ние sta­tus quo. Таким обра­зом, Ита­лия была, хотя и кос­вен­ным обра­зом, обя­за­на фини­кий­цам тем, что по край­ней мере в сво­их сред­них и север­ных частях избег­ла коло­ни­за­ции и что там, в осо­бен­но­сти в Этру­рии, воз­ник­ла нацио­наль­ная мор­ская дер­жа­ва. Впро­чем, нет недо­стат­ка в дока­за­тель­ствах того, что фини­кий­цы отно­си­лись если не к сво­им латин­ским союз­ни­кам, то по мень­шей мере к более могу­ще­ст­вен­ным на море этрус­кам с той зави­стью, кото­рая свой­ст­вен­на всем мор­ским дер­жа­вам: досто­ве­рен или вымыш­лен рас­сказ о том, что кар­фа­ге­няне поме­ша­ли отправ­ке этрус­ской коло­нии на Канар­ские ост­ро­ва, он, во вся­ком слу­чае, дока­зы­ва­ет, что и там стал­ки­ва­лись сопер­ни­чав­шие инте­ре­сы.

ПРИМЕЧАНИЯ