Истории златоустовской тюрьмы. Тобольская «крытка: одна из самых страшных тюрем в ссср. Филиал ада на земле

Собрался с мыслями и решил написать шестую часть.
Посвящена районам "Ветлуга" и "ЖД Вокзал". В соврменности оба этих района называют "ЖД Вокзал".
Что к чему относится можете понять из графики районов в прошлой части.
И так — так называемый район вокзала "де факто" начинается сразу после плотины городского пруда, это смешно, но это так. Первоначально район начался с селения Ветлуга, которое в виде домов располагалось и на Косотуре. Строили дома прямо на горе. Каким образом жители таких домов раньше поддерживали плодородный слой на огородах я не представляю, т.к. уклон очень сильный. Но как-то живут до сих пор.)))
Очень много фотографий!!!

Начало всего — старая плотина, она справа от высоковольтки (просто напомнить)

Теперь покажем как располагаются дома. В реальности очень интересно переходить с улицы на улицу, ощущение что лезешь на Таганай)))




Дорога раньше пролегала на месте современной автомобильной дороги, там же, где пролегают трамвайные рельсы, был пруд. Где начинались суша и дома я не знаю.
Покажу пару фоток сбоку, из-за пруда.

И так начало современной улицы Аносова в разные года

1907
Это место (уклон) до сих пор существует, но у меня нет снимка.

1930
Тоже самое место, что и на прошлом фото... кажется))) Потому что уклон один.
Современность не сильно отличается)))

Снимков Ветлуги у меня слишком мало, потому что есть, то есть.
Идём дальше.


1909 г. Прокудин-Горский. Часовенка во имя Святителя Николая 1866 г. Вероятно находилась в райное современной автошколы.
Следующим идёт Церковь Иоанна Предтечи.


1909 г, Прокудин-Горский. Пара фото из архива со стороны Тесьмы.




Сейчас на месте церкви находится чахлый магазинчик, расположенный по диагонали напротив школы 17 (Аносова, 129). Остановка трамвая "Кузнечно-прессовый завод".
Ещё один снимок Ветлуги у Тесьмы.

И так, идём дальше. Современный снимок, как пример постройки на горах.


Пятиэтажка и голубой дом принадлежат улице Аносова. Это ещё Ветлуга.
Следующей остановкой будет посёлок железнодорожников и сам район ж/д вокзала.
Обзорных снимков посёлка у меня нет. Есть старый, из книги, когда посёлка ещё не было)))


Пара бараков и пара дорог, вот и весь посёлок))) Зато видно станцию и перегонные пути и склады (на их месте сейчас цеха по ремонту подвижного состава)
Район вокзала от посёлка отделяет ж/д мост, который покажу чуть позже.
Станцию Златоуст и дорогу через неё открыли 8 сентября 1890 года.
Сначала фото вокзала.
Со стороны путей

И с другой стороны.

Состояние на 1981 год.




Как видите, мало что изменилось за почти 100 лет.)))
Новый вокзал начали строить в ноябре 1981 года. Построили в 1986 году 29 декабря.
1986 год




Также фото привокзальной площади


Искажения из-за неправильной сборки. Моих снимков пока нет.

Теперь о самой станции.
Самые известное фото Прокудина-Горского и сравнительное фото из книги "250 лет Златоусту" примерно одинакового ракурса.




Хотя на самом деле современное фото имеет гораздо больший охват, посмотрите на таганайский хребет на обеих снимках.
Также на снимке Прокудина-Горского видна водонапорная вышка (её верх), которая жива до сих пор, но несколько "обезображена" современностью.
У меня фото до "улучшения облика")))

Также было уделено большое внимание выемки грунта для прокладки железной дороги. Вероятно это имело большое значение, т.к. снимков достаточно.
Открытка.


Фото сделаны до 1909 года, т.к. на них мост деревянный и колея одна, а на фото Прокудина-Горского - мост каменный и проложено две колеи.




И фото Прокудина-Горского


Вдалеке вы видите пресловутый мост делящий районы: справа - посёлок железнодорожников; слева - район вокзала.
Вот фото современного состояния того же места.


Поворачиваем взгляд на 90 градусов по часовой...


и видим посёлок ж/д со стороны района вокзала. Конечно же деление условное.)))
Поворачиваем голову ещё на 90...


и видим пути уходящие в строну металлургического завода.
Как видите всё сильно изменилось с дореволюционных пор.
Есть пара снимков депо. вернее паровозов в депо)))

Несколько фото современности. Фото с пешеходного моста в Локомотивном депо.








Поехали дальше, на выход, в сторону Тесминского ж/д моста.
1890


Выход со станции на мост в сторону ст. Уржумка. Горка Вшивая покрыта лесом, сейчас она лысая)))
Слева от моста сейчас располагается нижневокзальный район.
В далеке неизменный Таганай)))




Снято как раз с Вшивой горки.

Старых фотографий жилого сектора района вокзала нет.
Построек различных времён много, от дореволюционных времён до современных домов.
Например ДК Железнодорожников.


Современность

Дурная слава о сибирской «зоне» гремела по всему СССР

Гости города Тобольска, едва попав в него, начинают интересоваться – а как можно попасть в тюрьму? Их цель – не отсидеть срок за решеткой и даже не навестить заключенных; люди стремятся посетить музей. С 1 ноября 2012 года в тобольский Тюремный замок начали пускать посетителей, желающих прикоснуться к истории и увидеть своими глазами, какой была так называемая «тобольская крытка» – самая страшная тюрьма Сибири, которую сравнивали с адом.

Филиал ада на земле

На закате советской империи в стране существовало десять мест содержания заключенных, которые сами зэки называли крытками: это были тюрьмы закрытого режима, в которые направляли либо совершивших преступления особой тяжести, либо тех, кто в предыдущих местах лишения свободы систематически нарушал режим.

Тобольская крытка наряду со златоустовской считалась местом, куда лучше не попадать. Те, кто все-таки проходил через нее, либо ломались окончательно, либо закалялись не хуже стали.

В тобольской крытке было два рабочих корпуса, вмещавшие по 400 человек, и один нерабочий спецкорпус – на 300 душ. В рабочих условия были сравнительно сносные: более просторные камеры, более мягкий надзор. Камеры в них делились на плохие и хорошие; из хороших выводили на работу всех строем, из плохих, они же чесоточные, вели работать отдельно от всех.

В спецкорпусе держали либо особо опасных, либо тех, кто отказывался выходить на работу; там сидели и все воры в законе. В корпусе было порядка 50 пятиместных камер и такое же количество камер-одиночек и камер на двоих человек. Все, на что имели право жители спецкорпуса, – короткая прогулка во дворе и баня раз в десять дней.

За корпусами были закреплены оперативные работники, следившие за обстановкой среди заключенных и распределявшие их по камерам.

Зэк – не человек

Самым страшным в тобольской крытке были не условия содержания – страх наводило отношение персонала к заключенным. Попадая сюда, человек автоматически превращался в нуль, его жизнь ничего не стоила. За неосмотрительный поступок или случайно вылетевшее слово любого могли посадить в «пресс-камеру», или «пресс-хату» – к законченным отморозкам, которые были способны буквально на все.

Пресс-камеры специально комплектовали из заключенных, обладавших недюжинной физической силой при полном отсутствии каких-либо остатков моральных качеств. При молчаливом согласии персонала в такой камере могли покалечить или убить человека; официально причиной смерти потом называли сердечный приступ.

Другой мерой наказания был карцер – холодное помещение с низким потолком, нередко с крысами или с залитым водой полом, куда людей помещали без одежды.

Как это было

Владимир Податев , в прошлом один из криминальных авторитетов, вспоминал, что новопоступивших заключенных часто швыряли в пресс-камеру, где закоренелые преступники отбирали у них деньги и ценные вещи, вырывали изо рта или просто выбивали ударом кулака золотые коронки – а потом делились награбленным с персоналом. Многие, зная об этом, пытались провезти в тюрьму деньги, запаивая их в целлофан и глотая – но завсегдатаи тобольской крытки справлялись и с такими: их на несколько дней привязывали к батарее и вынуждали оправляться на газету, отпуская лишь тогда, когда убеждались, что новенький ничего не унесет из камеры в своем желудке.

Из тюрьмы в музей

Через тобольскую крытку прошли почти все воры в законе позднего СССР; здесь был восстановлен в своем статусе Дед Хасан , здесь присвоили высокий воровской статус Джему – Евгению Васину , который позже стал «хозяином» Дальнего Востока.

А когда-то сидели в тобольской тюрьме и более выдающиеся личности – ведь построили ее еще в XIX веке. Именно сюда в свое время направили Николая Чернышевского . А другой писатель, Владимир Короленко , побывал в этой тюрьме – крыткой ее тогда еще не называли – аж два раза; свои впечатления он выразил в рассказе «Яшка». Уже тогда у этой тюрьмы была репутация «тюрьмы-могилы».

В 1989 году тюрьму с дурной славой было решено закрыть. Заключенных раскидали по другим зонам. Один корпус снесли, другой отдали Тобольской епархии; в оставшихся корпусах сейчас открыт музей.

Небольшой уральский городок Златоуст, расположенный в Челябинской области, знаменит тем, что там родился известный русский сказочник Павел Бажов. Однако не меньшую известность этот городок получил в связи с тем, что там располагается самая известная в России тюрьма, где содержались опасные уголовные преступники.
А началось все в XVIII веке, когда на Урале в массовом порядке стали строить железно- рудные и оружейные заводы. Некоторые из них принадлежали частным владельцам, а некоторые - казне. Златоустовские оружейные заводы изначально принадлежали государству Российскому, поэтому порядки там царили строгие, но не беспредельные, как скажем, на заводах купца Демидова, где нарушителей правопорядка просто топили в ближайшем пруду.

В Златоусте все делалось по закону. За прогулы, пьянку, драки и прочие прегрешения мастеровых на определенный срок сажали в заводскую кутузку. Отбыв положенный срок, арестанты возвращались на свое рабочее место. В случае рецидива срок наказания удваивался. Поэтому некоторые буйные смутьяны провели в каземате больше времени, чем в заводских цехах и скончались на жестких тюремных нарах. После разгрома пугачевского бунта в заводских казематах содержались сотни участников восстаний, и некоторые из них там же были казнены.

В 1874 году в рамках тюремной реформы заводская тюрьма была передана городу и там установился довольно либеральный режим. Архивы свидетельствуют, что в данный период из острога регулярно совершались побеги. Во время Гражданской воины Злато-устовскую тюрьму использовали как белые, так и красные, осуществляя там акции массового террора, а попросту говоря - расстрелы. Затем долгое время она являлась провинциальной кутузкой для мелких жуликов.

Все изменилось 28 января 1939 года, когда приказом № 0098 был составлен список «особых тюрем НКВД». Первоначально среди них числились Бутырская, Лефортовская, Сухановская, Внутренняя, Владимирская, Вологодская, Новочеркасская, Хабаровская и Златоустовская тюрьмы (позднее этот список был расширен). В этих тюрьмах устанавливался более строгий режим, а также значительно увеличивался штат надзирателей, которым платили повышенную зарплату. В «особых тюрьмах» планировалось содержать наиболее опасных заключенных, причем как уголовников, так и политических. До того в СССР всех осужденных отправляли тянуть срок в исправительно-трудовые лагеря. Они располагались в отдаленных местностях страны, но все же там арестанты постоянно находились на свежем воздухе. Теперь некоторые из них обречены были провести долгие годы в замкнутом «каменном мешке». Так в СССР впервые появились «крытки» - тюрьмы, предназначенные для лиц, уже осужденных судом и получивших свой срок.

Уральская тюрьма оказалась в этом зловещем списке не случайно. Златоуст находился в самой глубине страны, далеко от основных культурных и промышленных центров, что облегчало профилактику побегов. С другой стороны, там имелась железная дорога, что облегчало доставку заключенных. Поэтому в Златоуст активно отправляли зеков самого разного ранга, в том числе артистов, академиков, ученых, военных.

Среди них, например, был драматург и писатель Александр Клейн. Родился он в Киеве, окончил два курса Ленинградского театрального института. Во время войны попал в немецкий плен, после освобождения двенадцать лет провел в ГУЛАГе. Из них пять лет - в Златоустовской тюрьме.

Там же часть срока отбывал академик В.В. Парин, секретарь Академии медицинских наук СССР, осужденный на двадцать пять лет за «разглашение государственной тайны». Там же сидел полковник Н.Заботин, заместитель военного атташе в США, а фактически резидент советской разведки, участвовавший в гонке за американскими ядерными секретами. Именно он курировал супругов Розенбергов и находился с ними на связи, получая секретную информацию о ядерной бомбе. У Н.Заботина случился какой-то конфликт с Лаврентием Берией и всемогущий маршал госбезопасности упек своего подчиненного на «крытую зону».

Начиная с 1956 года, в Златоуст перестали посылать политических заключенных. Их место заняли матерые уголовники. В Златоустовскую «крытку» отправляли только тех, кто систематически нарушал режим пребывания в исправительной колонии, а также злостных рецидивистов, осужденных за тяжкие преступления. В советском УК имелся специальный пункт, согласно которому при назначении максимального срока в пятнадцать лет судья мог назначить осужденному первые пять лет отбытия срока не в ИТЛ, а в тюрьме. Это являлось дополнительным наказанием.

Из колонии администрация могла отправить нарушителя в «крытую» тоже на срок, не превышающий пяти лет, после чего он снова возвращался в зону. Но этих пяти лет пребывания в «крытой» хватало вполне.

По воспоминаниям очевидцев, условия содержания заключенных в Златоустовской тюрьме были очень суровыми и, пожалуй, самыми тяжелыми из всех советских «крыток».

В камерах было очень холодно, темно и мрачно. Вертухаи постоянно глумились над зеками, натравливали на них собак, избивали резиновыми палками и молотками. Под предлогами плановых проверок у осужденных изымали и портили личные вещи, особенно теплую одежду, отнимали и без того тощие продуктовые передачи, сокращали нормы выдачи хлеба. По рассказам, в те времена в «крытке» процветала игра в карты на кровь. Проигравший вскрывал себе вены и нацеживал в кружку кровушку. Сокамерники же поджаривали ее в металлической кружке на факеле, сделанном из газеты, и ели.

Впрочем, по понятиям такие вещи осуждались и сурово наказывались. Уличенных в кровоедстве отлучали от воровского братства и при случае «опускали». Большинство же арестантов златоустовской тюрьмы «сидело на фунте», получая в сутки 450 граммов хлеба и миску баланды.

В 70-е годы в Златоусте «чалился» легендарный вор в законе Вася Бриллиант, а также его друг Вася Корж - авторитетный вор из Владивостока. Последний был известен как засиженный «глухарь», то есть человек, двадцать пять лет просидевший в режиме тюремного заключения.

В начале 80-х годов власти Грузинской ССР ходатайствовали перед союзным МВД, чтобы их криминальные авторитеты отбывали наказание подальше от родной республики. С того момента в Златоусте появилось немало воров - южан. Здесь же отбывал часть срока Датико Цихелашвилли - знаменитый Дато Ташкентский. Впоследствии он стал лидером криминального движения всей Сибири и Дальнего Востока.

Таким образом, в Златоустовской тюрьме содержалось значительное число авторитетных воров в законе. Поэтому в «крытке» регулярно проводились сходки и осуществлялась коронация новых «законников». Администрация, конечно, пыталась бороться с этим, но безуспешно.

С началом перестройки ранг Златоустовской тюрьмы несколько изменился. Она получила статус регионального СИЗО (учреждение ИЗ 74/4) , но с тюремным отделением. Воры в законе постепенно покинули ее «гостеприимные» стены, а вместо них появилась публика попроще: бандиты, мошенники, рэкетиры, сексуальные маньяки. Впрочем, наиболее известным арестантом этого периода стал Павел Якшиянц, который в декабре 1969 года вместе с тремя сообщниками захватил в городе Орджоникидзе (ныне Владикавказ) автобус с детьми и добился вылета в Израиль. Но за границей бандиты пробыли всего три дня, после чего их выдали обратно. Об этих трагических событиях снят художественный фильм «Взбесившийся автобус». Находясь в Златоустовской «крытке», Якшиянц захватил в заложники двух женщин - контролеров, попытался совершить побег, но был схвачен и, разумеется, получил дополнительный срок.

В июле 2003 года тюремное отделение учреждения ИЗ 74/4 было расформировано. Находившихся там 800 осужденных разбросали по тюрьмам Верхнеуральска, Владимира и Енисейска. Таким образом знаменитая Златоустовская «крытка» прекратила свое существование и превратилась в обычный следственный изолятор.

Недавно там проводился ремонт. Стены мрачных казематов перекрасили в нежно-голубые и бежевые тона. Начало реконструкции положили новые требования Евросоюза к содержанию подследственных и осужденных. В камерах установили современную сантехнику. На каждого подследственного выделили (согласно требованиям Евросоюза) не менее четырех квадратных метров площади камеры.

Теперь в «хате» содержится не более шести человек, а раньше их число достигало и двадцати человек. Имеются в СИЗО и двухместные камеры, туда помещают арестантов с ослабленным здоровьем. В планах - обеспечение подследственных телевизорами, электрочайниками, микроволновками. В общем, тюремная реформа продолжается.

По материалам газеты
"За решеткой" (№2 2011 г.)

В тобольской спецтюрьме были три жилых двухэтажных корпуса: два - рабочих и один - нерабочий. Рабочие корпуса вмещали в себя по человек 400 каждый, а нерабочий спецкорпус №2 – около 300. В спецкорпусе содержались злостные нарушители и те, кто категорически отказывался работать. Там же сидели и воры в законе.
В нем располагались около 50 общих (пятиместных) камер и примерно столько же «двойников» и «одиночек», в которых находились те, кому по той или иной причине нельзя было сидеть в общих камерах. Общие камеры располагались на обоих этажах по одну сторону коридора, а «двойники» и «одиночки» – по другую. Кроме короткой ежедневной прогулки в небольшом дворике заключенные, находившиеся на спецкорпусе, больше ни на что не имели права, разве что один раз в десять дней пойти в баню - в такую же камеру, где имелись горячая вода и несколько тазиков.
В рабочих корпусах условия были лучше: камеры – просторнее, больше возможностей общения. Из «плохих» камер - их называли «чесоточные» - зэков выводили на работу отдельно. У «хороших» камер был общий вывод: открывали десять камер и выводили одновременно около ста человек через подземный туннель в рабочий корпус. Там люди расходились по рабочим камерам и до конца смены находились под замком.
«Пресс-хата» за неосторожное слово
Тобольская тюрьма, как любая другая, действовала угнетающе на психическое здоровье человека. Человеческая жизнь там ничего не стоила. Любой надзиратель мог за одно неосторожное слово посадить зэка в пресс-камеру, где его могли изуродовать, надругаться или убить, после чего представить это как сердечный приступ.
А чтобы лишить возможности защититься, сажали в карцер где зэка раздевали догола. Сопротивляться было бесполезно.
Заключение в карцер в качестве наказания широко практиковалось. Это особое помещение, в котором содержались заключённые, уличённые в нарушении тюремного порядка. В карцере арестанты содержались в более строгом режиме, чем в обычных камерах. В некоторых карцерах были крысы, в помещениях стояла вода по щиколотку, потолки были низкие.
В пресс-камерах – их еще называли «пресс-хатами» - тюремное начальство расправлялось с неугодными заключенными руками других заключенных. Пресс-камеры образовывались и комплектовались из числа обозленных, физически сильных, но морально сломленных заключенных.
За каждым корпусом был закреплен отдельный оперативный работник, который распределял заключенных по камерам и следил за обстановкой во вверенном ему корпусе.

«Крытки» — обозначение на воровском сленге существовавших в Советском Союзе в 70-80 гг. 20 века особых тюрем, атмосфера в которых была особенно суровой. Всего таких насчитывалось 10, но две — златоустовская и тобольская крытая тюрьма, выделялись особыми нравами даже среди этой десятки.

Попавшие в заключение в такую тюрьму, либо полностью «ломались» — душевно, морально и физически. Либо, напротив, закалялись и уже не пасовали ни перед какими жизненными сложностями.

Особенности быта и труда в тобольской «крытке»

Располагалась в трех 2-х этажных корпусах, из которых один был рабочим, два других — нерабочими. Первый вмещал 300, вторые — по 400 человек. Нерабочий (спецкорпус №2) — место размещения воров в законе и злостных нарушителей, а также тех, кто отказывался трудиться категорически.
Условия в этом корпусе были самыми ужасными. Он располагал одиночками, двойками и пятиместными камерами. Каждых из них было примерно по 50. Одиночки и двойки располагались напротив 5-ти местных общих камер с обеих сторон коридора. Единственные права, которые имели содержавшиеся здесь — короткая прогулка раз в день и баня раз в 10 дней (она организовывалась в специальной камере, где были тазы и горячая вода).

Условия рабочего корпуса — «улучшенные». Здесь также были «хорошие» и «плохие» камеры. Последние имели название «чесоточных», заключенные из них выводились на работу по одному. Из «хороших» — все вместе, через общий выход, ведущий в подземный тоннель, совмещенный с камерами рабочего корпуса, где зеки и трудились весь день взаперти.

«Пресс-хата» и карцер

«Пресс-хата» — особое место, где с помощью физического и психического воздействия людей (других заключенных) зеков лишали воли, запугивали и даже лишали жизни. Причем — даже за одно неосторожное слово. Надзиратели имели практически безграничную власть (настолько, что любое убийство можно было списать как «сердечный приступ»).
Практиковалось в качестве наказания отправка раздетого донага заключенного в карцер, где были самые ужасные условия содержания. Низкие потолки, вода на полу по щиколотку, разгуливающие крысы.

Воспоминания бывших заключенных

Правозащитник В. Податаев (бывший криминальным авторитетом) вспоминал, как пытали тех, кого подозревали в том, что они с этапа привозили деньги. Обыскивали, заставляли оправляться под присмотром, чтобы изучить содержимое желудка (где провозили ценности), вырывали золотые коронки.
Пастор Л. Семиколенов (тоже бывший криминальный авторитет), которого заподозрили в том, что он привез малявку для воров, избивали и практически приговорили к смерти. Чудом, при помощи другого заключенного, ему удалось избежать ее, убив своих мучителей и попав за это в карцер.